Светлана Евгеньевна Андреева
Мы назовём её Возмездие
День третий
Я чудовище
Что за садистская программа в этом роботе? Сколько можно трезвонить? Да проснулась я уже, замолчи, наконец! Я уткнулась лицом в подушку и тут же подскочила. О! Точно! Я же хотела попасть на совещание!
– Спасибо, ЛИ7!
– Рад служить, – вежливо ответил мой железный надзиратель.
– Кстати, а не придумать ли тебе другое имя?
–Не понял вопрос.
– И не пытайся понять.
Я наскоро привела себя в порядок и почти бегом бросилась к столовой. О! Все в сборе! Чудесно! Застигла их, пока не позакрывались от меня. Удачное начало дня!
А потом я увидела его и застыла на месте. От такого не то, что аппетит сразу пропадёт. Я отвела взгляд и глубоко вздохнула, чтобы остановить позыв тошноты. Фотографии в его досье такой реакции у меня не вызывали. Там из-за таких диспропорций, он был мультяшной куклой, некачественным и неумелым шаржем, или злой шуткой художника. На фотографиях он не выглядел реально существующим. А здесь, когда всё это шевелилось… Это кошмар какой-то! Не может быть, что бы он существовал на самом деле. Горбатый, с большой головой, с короткими маленькими ручками и ножками. Это была какая-то насмешка над человеком! Поль действительно был карликом. Отвратительным уродливым коротышкой с непропорциональными конечностями. Я с трудом справилась с позывами тошноты. Я, пожалуй, пропущу завтрак.
– Вот и Дара проснулась, – Надежда приветливо махнула мне рукой, – присоединяйся к нам!
Теперь поздно сбегать. Если бы я не замерла как соляной столб на пороге, я могла бы просто мимо пройти, но теперь меня заметили. Он сидит с ними за одним столом, и они все мило общаются. И никто из них не обращает внимания на то, что он на человека-то не очень похож. Не бывает людей такого размера и с такими… Отвратительно! Даже голова закружилась, словно у меня с глазами что-то и я вижу мир искажённым, смятым и деформированным.
Я выбрала место подальше от карлика, но теперь получалось, что я не могу отвернуться от него. Неудачно. У меня до сих пор холодок по спине бежит от его вида. Но хотя бы минула угроза, что меня стошнит при всех. От пиршества, пожалуй, всё же стоит воздержаться. Я очень старалась не пялиться на него, но это было очень не просто. Его неправильные, какие-то смятые жесты так и лезли в глаза.
– С капитаном и Пабло ты уже знакома, как я поняла, – не замечая, или делая вид, что не заметила мою реакцию, весело продолжила Надежда, – а это Поль. Поль археолог. Вот кто тебя завалит сюжетами для сказок.
Я постаралась выдавить из себя улыбку и тут же отвела глаза. Он весь какой-то нереальный, как искажённое отражение в кривом зеркале. Как он вообще может существовать? Я точно знаю, что при нашем развитии медицины такие… существа просто больше не могут рождаться! Откуда он тогда взялся? Я читала про существование карликов в прошлом, даже фотографии видела, но это всё было настолько далеко оторвано от моей жизни, что воспринималось как костюм сказочного злодея, как ожившая анимация, а сейчас… Он ужасен! Уродлив, сплющен, кошмарен. И он рядом со мной. Карлик. Действительно карлик. Как он может существовать? В наше время такого просто быть не может! Но он есть.
– Наденька, вы всегда перехваливаете меня, – неожиданно глубоким бархатным голосом ответил Поль, на миг смущённо опустил глаза, а потом улыбнулся мне. – Я искренне рад, что вы украсите нашу компанию, Дара.
Я не смогла выдержать его взгляд и только кивнула в ответ. От его улыбки у меня вновь ком к горлу подкатил. Вчера, когда я рассматривала его фотографии, такой ужасной реакции они не вызывали. Да, это было странно и нелепо, но не тошнотворно же! А сейчас я еле-еле держу себя в руках, что бы не подскочить, и не выбежать из зала у всех на глазах.
– А это Грейдо, единственная наша связь с планетой до прибытия оперативников, – продолжила представлять сидящих Надежда.
– Мы уже знакомы с повелителем зондов, – я искренне обрадовалась возможности отвлечься от самоедства и улыбнулась этому худощавому парню. А ведь действительно, он лет на десять меня старше, а выглядит как мальчишка. Наверно поэтому он и делает эту попытку отрастить бородку. Не очень успешно впрочем.
– О! Повелитель зондов! Мне нравиться, – оценил он, оторвавшись от чашки с кофе. – Капитан, вам придётся внести эту должность в моё досье.
– Непременно, – пообещал капитан и обратился к Полю.
Отвратительно гадко выглядит, когда всё это движется и пытается ещё и выглядеть человеком. Оно же… оно…
Стоп! Что я такое думаю? Мои ли это мысли? Как я могу так думать о человеке, пусть даже… таком? Я ли это?
Эта отрезвляющая мысль буквально парализовала меня. Он был уродлив, но гораздо ужаснее его вида для меня оказалась моя собственная реакция на его уродство. Я не ожидала этого, честно не ожидала. Я никогда не причисляла себя к чистильщикам, наоборот, я, как и большинство студентов, гордилась своей терпимостью к генетическому разнообразию людей. Я даже участвовала в акции протеста по поводу введения того скандального кариальского запрета на переселение не прошедших генетическую комиссию.
Я первый раз столкнулась с этим. И мне ужасно стыдно за себя, за это чувство брезгливости, за отвращение, которое я к нему испытываю. За то, что никак не могу убедить себя, что он человек. За эти мысли и сравнения, которые лезут мне в голову. Какое-то странное раздвоение сознания. С одной стороны, я точно знаю, как правильно должна относиться к нему, у меня же есть убеждения. Но с другой стороны, моё тело, мои чувства, моя реакция предаёт меня, всё во мне восстает против присутствия рядом такой версии человека. И я никак не могу с этим справиться. Я не могу с пренебрежением относиться к нему из-за того, что он… что ему не повезло родиться таким. Этого не должно быть! Я не такая! У меня не может быть такой реакции! И у меня щёки горят. А все тактично делают вид, что не замечают это. И на этом спасибо. Я со стыда готова провалиться!
Ну, надо же! Капитан ему улыбается! Вот мне он ни разу не улыбнулся, а разговаривая с этим существом, даже рассмеялся. Нет! Он не существо! Надо прекратить называть его так, даже мысленно! Он человек! Человек! Человек маленького роста. О! Да он ещё и шутит! Кстати, остроумно. И у него очень приятный мягкий голос.
Я старалась не смотреть в его сторону. И ужасно боялась, что кто-то заметит моё состояние. Браслет! Проклятый браслет! Он фиксирует моё состояние. Ну вот, придётся объясняться с доктором. Надо взять себя в руки. Надо отвлечься от него.
На секунду я встретилась взглядом с капитаном. Вот засада, по мне же всё видно, всю мою гадскую реакцию.
– Я покину вас на шесть минут. Не расходитесь, – произнёс капитан, поднимаясь из-за стола, и глядя на браслет коммуникатора.
Я невольно перевела взгляд на свой браслет. Шкала тревожно мигала.
– Я пропала, – тихо вырвалось у меня вслед капитану.
– Что? – переспросила Надежда.
– Нет, нет. Ничего, – затрясла головой я, следя за дверью и ожидая возвращение капитана.
– Ему просто сообщение пришло, – Грейдо перехватил мой взгляд, и спокойно добавил, дожёвывая пончик. – А ты опоздала. Не делай так больше.
– Я исправлюсь, – ответила я словами Надежды. – Обещаю.
Знал бы Грейдо, какое сообщение ему пришло! Наверняка позорные показания моего браслета.
– О, девчонки уже спелись, – подытожил Грейдо.
Я всеми силами старалась не смотреть на Поля, но всё равно не могла не заметить, как Надя легко коснулась его руки, передавая ему что-то. И меня вновь невольно передёрнуло от отвращения. Проклятый браслет! Как же я ненавижу его сейчас! Шкала мигает. Ещё бы не мигала. Я никак не могу справиться с этим гадким чувством. Я старательно концентрировалась на разговоре Грейдо с доктором, но с трудом улавливала смысл в этом обмене любезностями.
– Есть новости, капитан?
Я вздрогнула. Капитан вернулся за стол и довольно улыбнулся.
– Антон возвращается. Послезавтра будет у нас.
Это сообщение вызвало просто ликование. И у меня, кстати, тоже. Наконец-то здесь люди появятся. Настоящие люди. Герои – оперативники. Хоть не так безжизненно будет. А то, компания у нас сейчас, прямо скажем, странная.
– Ещё неизвестно на сколько и кому будет открыто разрешение на спуск, поэтому, будьте максимально точны с заданиями оперативникам, – добавил капитан, и Поль с Надеждой дружно вздохнули.
О нет! Мне же только удалось забыть о его присутствии рядом и опять. Спазм брезгливости снова прокатились по моему телу. Не смотреть на него просто невозможно. Поль был передо мной как зеркало, отражающее моё душевное уродство. Я была противна самой себе. Я не ожидала такого от себя, честно не ожидала. Вот они все – настоящие люди. Сидят и мило общаются. И никто даже бровью не ведёт, видя как его непропорциональные маленькие ручки тянуться к винограду на общем блюде. Грейдо даже отломил пару ягод с этой самой ветки, которой только что касался… Не думать об этом. Я одна боюсь взгляд на него поднять. Я урод! Скорее бы это всё закончилось. Как медленно тянется время. Вот засада, ещё ведь совещание. Надо выдержать. Мне надо здесь быть. Это же моя работа. Так, сосредоточиться.
Завтрак как-то сам собой перетёк в совещание. Как только со стола исчезла опустевшая посуда, капитан вызвал объёмную проекцию дисплея прямо посреди стола и стал обсуждать задачи на день. На первый взгляд, задачи были не связанные и противоречащие друг другу, но как-то весь этот хаос в итоге связался в чёткий план работы. Мне тяжело было вникать в суть их разговоров. Все мои силы уходили на контроль моей отвратительной реакции на присутствие карл… человека с особенностями строения. Я боялась смотреть на Поля, или встретится с кем-то взглядом и выдать свою реакцию на него. И никак не могла понять, почему я так реагирую на него. Этого не должно было быть. Просто не должно. Игнорировать его присутствие не было никакой возможности, потому что он тоже активно участвовал во всех обсуждениях. И это вновь скидывало меня в пропасть внутреннего самоедства и попыток убедить себя, что он человек.
Как сквозь какую-то пелену, я только следила как быстро и чётко они обсуждают вопросы, выносят решения, переходят к следующему вопросу. Просто фиксировала их действия, Вот они проанализировали данные спутников о погоде в регионах планеты, распределили с Грейдо порядок и очерёдность заданий для зондов. Мне очень понравилось, что Грейдо задаёт зондам сразу несколько различных заданий, например, от Надежды и от Поля, если регион исследований совпадает. Грейдо рассчитал время возвращения зондов и все стали распределять свои задачи на день, согласуя, когда смогут помочь друг другу. Пабло взялся сделать для Поля какой-то химический анализ. Для Поля. Не думать об этом.
Грейдо пообещал капитану проверить новую самоходную установку, которая прилетела вместе со мной. Надежда сказала, что по найденному Полем захоронению успеет сделать полный анализ к обеду, к конференции. Не думать об этом.
Доктор тут же напросился к ней после совещания, посоветоваться о характере повреждений. Капитан обсуждает с Полем состояние силовой установки. Все абсолютно нормально общаются с ним. Что со мной не так? Почему я такое чудовище? Спокойно. Не думать об этом.
Как слаженно они работают. И всё это быстро, конкретно. Они действительно работают как единая сплочённая команда. И мне вдруг так захотелось в этот момент быть частью этой команды.
Я смогу, я сумею подружиться со всеми. Вот такой я и буду описывать настоящую команду в моих сказках! Это восхитительно. Но как только всё закончилось, я поняла, что в ужасе от перспективы остаться с Полем наедине, когда все разойдутся. А он так приветливо сейчас улыбался мне, что явно намекало, что он не против пообщаться. И я струсила. Откровенно струсила и стала судорожно искать причину уйти с кем-нибудь. Словно я так и планировала. Это было глупо, я осознавала это. Мне вовсе не надо отчитываться перед кем-нибудь, почему я просто решила уйти. Эта причина нужна была только мне самой. И я судорожно искала её. Мне надо было как-то отсюда сбежать, что бы не оставаться здесь с этим… с Полем. И лучшим вариантом был…
– Грейдо, а можно посмотреть, как ты работаешь?
– Ты извини, я бы с радостью, но… но прямо сейчас никак. Мне надо подготовить всё к конференции. На мне вся связь. И ещё зонды и отчеты зондов. И всем всё нужно срочно, к конференции.
Я уже пожалела, что окликнула его. Он не искал отговорок, глаза его быстро метались, он судорожно искал другой вариант. И нашёл.
– Давай позже, после конференции? О, проклятие! У меня ещё наземка потом. Давай за ужином встретимся? В семь вечера пойдёт?
– Хорошо, – вынуждена была согласиться я.
– Отлично! – он довольно улыбнулся и даже подмигнул мне, прежде чем исчезнуть в дверях.
Я обернулась и заметила, каким насмешливым взглядом проводила его Надежда. Потом она перевела взгляд на меня, и, отведя глаза, покачала головой. Проклятье! Она подумала, что я ему свидание назначила! Со стороны это, наверно, так и выглядело. О, необъятный космос, только этого мне не хватало!
– Наденька, я сейчас, – окликнул уходящую Надежду доктор.
Я невольно взглянула на него и поймала на себе взгляд капитана. Впрочем, он лишь мельком взглянул на меня, тут же вернувшись к изучению чего-то, что показывал ему на ручном дисплее очень довольный доктор.
О, нет! Что, поймали меня с поличным, да? Ведь доктор наверняка капитану мои показания сейчас показывал. Проклятье!
Я выскочила из зала. Надежда оглянулась, насмешливо взглянув на меня.
– Это не то, что ты подумала! – огрызнулась я.
– А откуда ты знаешь, что я подумала? – усмехнулась она, остановившись.
– Я просто хочу узнать больше о его работе.
– Да почему бы и нет? – с улыбкой пожала плечами Надежда. – Он хороший парень.
Я обречённо вздохнула и обиженно уставилась на неё. Ну вот, сначала она злилась на меня за мое внезапное появление здесь, теперь будет дразнить из-за несуществующего романа с Грейдо. Просто чудесно!
– Один день на станции, а уже такие результаты! – наигранно восхищённо подразнила она меня. – А ты молодец!
Она пошла дальше.
– Дара, вы молодец, – по-отечески приобнял меня за плечи подошедший сзади доктор.
– Что? – я уставилась на его крайне довольное лицо.
– Вы молодец. Удивили меня. Честное слово, я не ожидал, – он, наконец, заметил выражение крайней растерянности на моём лице и продолжил. – С вашего позволения, я сейчас должен проконсультироваться с Надеждой, а потом я прошу вас зайти ко мне.
Он пошёл за ожидающей его Надеждой, оставив меня в полном недоумении. Это он пошутил так что ли? При отсутствии привычных интонаций в его голосе было совершенно невозможно понять сарказм это, насмешка или искренняя правда. Удивительно, как при таком безжизненном голосе, у доктора может быть такая живая мимика. Словно его лицо и голос принадлежат двум разным людям.
Доктор успел сделать всего несколько шагов до того, как я поняла, что судя по приближающемуся голосу, Поль вот-вот окажется рядом со мной. Страх оказаться с ним наедине, подстегнул меня броситься за доктором.
–А можно я с вами?
– Да, конечно. Идёмте, Дара.
Поющие цветы
В лаборатории Надежды я почувствовала себя в безопасности. Я не поняла, что доктор сказал ей про меня, но это её явно удивило. Главное, она перестала доканывать меня насмешливыми взглядами.
– Нет. Это не от растений следы, – Надежда оторвалась от объёмных снимков, развернутых доктором.
– А вот здесь? – Пабло повернул голограмму и выделил какое-то место на снимке, – Поль утверждает, что при раскопках повреждений не было.
– Это точно техногенный след, – уверенно ответила Надежда. – И видно, что он старый, но, скорее всего, сделан при жизни объекта. Кремниевые структуры в этой атмосфере разрушаются не так быстро, но этому отверстию, наверно, лет восемь, не меньше. Я могу определить точнее, когда образец ткани будет на борту.
– Наденька, это действительно важно, – доктор Пабло склонился над увеличенными снимками повреждений. – Если эти следы оставили не растения, то мы фактически сможем выявить причины гибели этих несчастных.
– Я уверена в этом, – подтвердила Надежда. – Это абсолютно прямые линии, таких просто не бывает в не техногенном мире. Вот рядом – это следы растений. И край этого шрама – это тоже уже растения постарались. Но такие отверстия растения сделать не могли. Это простреляно, скорее всего, лучевым оружием. Вот это рядом, видите, разъедено, и сетка мелких изгибов. Это следы растений. И кремниевая кость стала губчатой структуры, потому что разъедена соком растений. А эти края спеклись, и сок их не разъел.
– Благодарю вас, вы у нас настоящий криминалист, – улыбнулся доктор и лицо его, не в пример его пустому голосу, выразило восхищение. – Я вот теперь жалею, что влияние атмосферы на разложение тканей не учитывал.
– Вы просто с нашими экологами мало общались, – вздохнула Надежда, они из кого угодно криминалиста сделают.
– Что же, милые дамы, я должен поговорить об этом с капитаном, – доктор явно был очень взволнован этим разговором.
Я с удивлением следила с какой серьёзностью они исследуют эту ерунду.
– Дара, я жду вас в одиннадцать, – вспомнил обо мне доктор и заспешил к дверям.
И моё любопытство победило.
– А что в этом интересного? Артрачи застрелили кого-то из своих, – мой вопрос остановил его уже в дверях. – Мы же не в первый раз с этим сталкиваемся. У них же постоянные межклановые войны.
– Видите ли, юная леди, – доктор оторвался от снимков, – Артрачи отрицают своё присутствие на этой планете.
– Ну, не у нас одних были пиратствующие особи.
– Похоже, вы правы. Что же, мне надо успеть подготовить свою часть доклада к конференции. Ах да, и капитан. Надо поговорить с капитаном. Это важно, – доктор засуетился и исчез в дверях.
– А почему ты уверена, что это растения? – я посмотрела на снимки. – Вполне сойдёт и за отпечатки зубов.
– Здесь нет хищников, – возразила Надежда. – Совсем. Вот такая уникальная экосистема. Абсолютно отсутствуют хищники. Падальщики и те только растения.
– Растения – падальщики?
– Да. Вот они, – Надежда показала мне ампулу с еле заметной голубоватой пылью, – это местный падальщик номер один.
– Это пыль?
– Споры растения. Любая павшая зверюшка уже через полтора часа покрывается вот таким налётом. А потом на ней остальные растения – падальщики селятся. И перерабатывают её.
– А похоже на мех, – я рассмотрела объёмный снимок, – просто серо-коричневая шёрстка.
– Да, похоже. Поэтому никто и не потрудился взять пробы и выяснить, что это растение.
– И в этом уникальность планеты? – с сомнением уточнила я.
– Конечно! – с неожиданным от неё вдохновением ответила Надежда. – Представляешь, на этой планете никто никого не убивает, даже ради пропитания, даже больных и ослабленных. И паразитов нет. Все связи симбиотические. Просто поразительно, что при таких райских условиях видовое разнообразие такое незначительное.
Я с удивлением посмотрела на неё. Похоже, это действительно её вдохновляло. Она склонилась над экраном и, судя по интонации, тихо выругалась. Вот в этом она вся. Только что светилась восторгом, а через секунду уже недовольна и раздражена. До чего же истеричная натура! Сложно с ней, и всё же, мне очень не хотелось уходить. Или мне просто не хотелось случайно столкнуться с этим карликом? Надежда словно прочла мои мысли.
– Ты сейчас занята? Можешь помочь мне с отчетами? Мне надо успеть к сегодняшней конференции.
– С удовольствием. А что надо делать?
– Вот эту кучу аудиофайлов сопоставить со снимками по частоте звуков. Комп не видит соответствия и отказывается делать это сам. А Грейдо сейчас лучше не отвлекать из-за этой ерунды. Обычно он мне помогал с подпрограммами. Придётся вручную разбирать.
– Ясно. А что это за узоры? – я уставилась на её странную таблицу с крестиками и звёздочками, обозначающими разные частоты звуков.
– Это цветы Пареруса.
– Которые из них?
– Все. У этого растения цветы проходят 36 стадий развития. Сначала из почки открывается цветок из четырёх широких лепестков. Потом лепестки сворачиваются в трубочки, и цветок становится похож на крестик. Потом трубочки поочередно лопаются каждая на две и закручиваются в стороны. В итоге получается восемь трубочек. Потом лепестки ненадолго разворачиваются в вот этот красивый цветок. А потом опять сворачиваются в трубочки и опять начинают делятся на две трубочки. Получается в итоге уже шестнадцать лепестков. Они опять разворачиваются, потом опять сворачиваются, опять делятся. В итоге получается пышный цветок из тридцати двух лепестков, потом лепестки опять сворачиваются в трубочки, и получается такой ёжик. Потом трубочки опадают и остаётся плод с семенем.
– Красивый, особенно здесь, – я вгляделась в непривычное строение цветка, – на розу немного похож.
– Немного, – подтвердила Надежда, – у розы лепестки по спирали растут, по закону золотого сечения. А здесь как-то всё уж слишком симметрично и математически правильно. Я даже пробовала найти в них соответствие с фигурами Хладни.
– С чем? Хладни? Это же что-то про акустику?
– Верно, – улыбнулась Надежда. – И дело в том, что именно эти растения кричат.
– В каком смысле кричат?
– В прямом. Они издают тонкий свист. И звук меняется на более высокий, одновременно с изменением стадии цветения. Как и в фигурах Хладни с изменением частоты звука частички вырисовывают всё более сложные фигуры. Но прямого соответствия не получается. Поэтому ты сейчас и разбираешь их вручную.
– О! Так это звуки этих цветочков?
– Да. Представляешь, за тридцать лет исследований планеты растениями практически не занимались.
– Может, это не так важно, раз на это внимания не обращали?
– Растения важный элемент экосистемы. Не изучив их, мы ничего в экологии не поймём.
– Надежда, а что толку для человечества от этих поющих цветочков? Они не съедобны, не дадут нам волокна для одежды.
– Мы собираемся колонизировать эту планету. Нам необходимо изучить, как не нанести ей вред.
– И ты собираешься рассказывать об этом на конференции?
– Конечно. Это важное открытие.
Я невольно хихикнула, и Надежда заметила мою скептическую реакцию на её «важную работу».
– Зря смеёшься. Это растение играет ключевую роль во всей экосистемме планеты. К его ритмам разве что увилги привязаны не были.
– И поэтому они вымерли, – добавила я.
– Не факт, но вполне рабочая версия, – спокойно и невозмутимо продолжила она. – Увилги выпали из равновесия экосистеммы планеты и вымерли. Почему бы и нет?
– Готово!
– Прекрасно! Ты спасла меня от растерзания кучей трусливых экологов.
– Почему трусливых?
– Потому что, как видишь, ни один из них не решился сам прилететь сюда, – Надежда доделала свою часть работы и вздохнула. – Ну, всё, я в спортзал. Надо скинуть напряжение, перед тем как выслушивать нелепые замечания светил науки. А не то я опять нагрублю им.
– Хороший метод, – поддержала я. – Слушай, раз будет связь, я же смогу отправить сообщение моему парню?
– Ты бы договор почитала перед тем, как подписывать, – усмехнулась Надежда.
– Там точно не было про то, что я не имею права переписываться с внешним миром.
– Зато там есть расписание сеансов связи. У столь затяжной работы миссии есть и приятные стороны. За это время наладили постоянную связь с большим миром. Сеансы почти каждый день.
– О! Это здорово! – мне так не терпелось нажаловаться на мою нелёгкую жизнь здесь, что я едва не сбежала не попрощавшись. – Так можно мне на конференции поприсутствовать?
– Конечно. Если обещаешь громко не храпеть, когда уснёшь от скуки.
Возможно, я и правда рискую уснуть там от скуки. В конце концов, что нового можно открыть на планете, которую и так уже изучают тридцать лет? К тому же, я про эту планету и так всё прекрасно знаю. Мой парень и его друзья так увлечённо изучали всё, что касалось этих чужих спутников, что я невольно втянулась в эту затею. Даже тешила себя надеждой расшифровать их сигналы раньше Генки. А уж он на шифровании просто помешан.
