Светлана Евгеньевна Андреева
Мы назовём её Возмездие
Незабываемая экскурсия
Вот именно по – этому и необходимо наблюдать за прототипами героев в реальной жизни, в реальных ситуациях. Ну что я надеялась найти? Ещё несколько подозрительно обтекаемых формулировок. Всё до стерильности скучно. Хотя, увлёкшись изучением досье, я наткнулась на пометки капитана в досье Грейдо. Много пометок. Похоже, капитан тщательно изучал властелина зондов перед тем, как принял в команду. И здесь несколько очень интересных фактов о Грейдо. Гораздо более интересных, чем в досье у оперативников. И это натолкнуло меня на идею. Я сверилась с данными Пушистика о местонахождении Грейдо. Ну, где же он ещё может быть?
Вот почему у меня нет допуска в зал управления зондами? В чём логика этого запрета? Я что, угоню зонд? Или буду кричать глупости в шлемы оперативников? Неплохая идея, кстати.
Пушистик беспрекословно выполнил мою команду и я, чувствуя себя могущественной повелительницей, перед которой распахиваются любые двери, вошла в святую святых повелителя зондов.
– Привет!
– Дара? – Грейдо заметно удивился моему вторжению. Даже растерялся. И я сразу воспользовалась этим, перейдя в атаку и не давая ему опамниться.
– Можно задать тебе пару вопросов? – невинно улыбнулась я. – Вернее, пару десятков вопросов? Или ты страшно занят выполнением секретной миссии?
– Заходи, раз вошла, – Грейдо растерянно хлопал глазами и это выглядело так трогательно мило. – Будешь брать интервью?
– Почему бы и нет? Я собираю информацию для сказки.
– И про кого тебе рассказать?
– Про себя.
– Про меня? – удивился он. – Да про меня нечего рассказывать.
– Сейчас выясним, – улыбнулась я, стараясь придать лицу выражение многозначительности, что, впрочем, мне никогда не удавалось. – Ты уже был в подобных миссиях?
– Нет, – неожиданно ответил он. – Я же первый раз в настоящей миссии.
– А как же… что там было? – я припомнила его досье, – система Турга…
– Это была не настоящая миссия. Так, испытания новой модели зондов в давно изученных условиях. А я о такой, как эта мечтал, – улыбнулся он. – У меня оба брата во флоте быстрого реагирования, а меня забраковали.
– Четыре раза, – уточнила я его.
– Журналист! – покачал головой Грейдо.
– Ты только из-за братьев так во флот рвался?
– Да это я с детства о звёздах мечтал! Я их всех этой мечтой заразил. Я в семь лет зонды с закрытыми глазами разбирал и собирал. В десять прошёл первую программу подготовки к работе в открытом космосе. В одиннадцать сдал вождение на все три категории и программирование. И в итоге, они оба прошли по конкурсу, а я нет.
– Тебя же по физиологическим параметрам забраковали, если верить досье. Разве твои проблемы с весом не исправляются медицинским путём?
– Ты Самсона видела? – вместо ответа спросил Грейдо.
– Что ты имеешь в виду?
– Я, так же как и Самсон, мог пройти курс медикаментозного вмешательства в формирование тела, но это… как бы помягче сказать? Это тормозит умственное развитие.
– А что, Самсон это всё искусственно нарастил?
Грейдо усмехнулся.
– Это вычищено из его досье, – покачала головой я.
– Я не хотел быть ходячим мясом, штурмовиком.
– Судя по твоему досье, тебе это и не грозило. Тебя же в два исследовательских института звали…
– Ага, в испытательные лаборатории.
– …и на экспериментальный завод. Мой парень, кстати, мечтает там работать.
– А я нет. Я никогда не хотел торчать в лаборатории и в железках ковыряться. Я мечтал заниматься тем, чем сейчас занимаюсь. Поэтому, я счастлив быть здесь.
– И от переизбытка счастья ты тянешь две должности?
– Три, – поправил он гордо. – Но это не важно.
– Не важно, что тебе приходится работать за троих?
– Я справляюсь. Я готов к этому. Я с детства знал, что чтобы участвовать в таких миссиях, надо совмещать как можно больше профессий и навыков. И готовился к этому.
– Смешно, я даже не знаю, как это сформулировать, если описывать тебя как героя сказки, – призналась я.
– Я – герой сказки? Шутишь?
– Почему бы нет?
– Потому что такие, как я не становятся героями сказок.
– Будешь первым, – кокетливо взглянула на него я.
– И что я ради этого должен сделать? – тоном заговорщика спросил Грейдо.
– Отвечать на вопросы, – тем же тоном выдала я. – Итак, тебе предлагали должность младшего инженера на Туругае, в прекрасных условиях, со всеми благами цивилизации и, между прочим, обилием красоток, мечтающих о таком муже.
– Ну, конечно, вот только эгоистичной избалованной куклы с одной из распухшей от изобилия излишеств планет, мне и не хватает до полного счастья, – усмехнулся Грейдо.
– Ого! Какая тирада! – восхитилась я, – можно я буду это цитировать везде и всюду?
– Пожалуйста, – великодушно разрешил он.
– Я, кстати, сначала думал, что ты окажешься одной из них, – признался Грейдо. – Но ты…
– Разочаровала тебя? – подсказала я.
– Скорее, приятно удивила.
– Ты меня тоже приятно удивил, – призналась я. – Даже, будет вернее сказать, поразил разнообразием своих способностей.
– О! Я произвёл на тебя впечатление?
– Давай считать обмен комплиментами состоявшимся, и вернёмся к теме интервью, – сразу вернула его к деловому тону разговора я, пока он опять не втянул меня во флирт, – С чего ты взял, что эта миссия – работа твоей мечты?
– Я мечтал путешествовать, – вздохнул он. – Я хотел исследовать планеты, управлять зондами, собирать информацию, общаться с учёными. Именно этим я сейчас и занимаюсь.
– Но тебе же тоже не дали допуск на спуск? Обидно?
– Мне бы в любом случае не дали, – пожал плечами он.
– Из-за веса? Прости.
– Нет. Из-за должности. Я страхую всех, кто работает внизу здесь, на станции. Я управляю всей этой техникой, с которой больше никто так не справиться. Я здесь должен быть. Постоянно, так как напарника у меня нет, как ты заметила.
– И ты всё равно считаешь, что не спускаясь на планету, ничего кроме этого зала и зондов не видя, ты осуществил свою мечту о путешествиях?
– Да, – загадочно улыбнулся он. – Вовсе не обязательно рисковать своей жизнью и лезть на планету, что бы исследовать её, наслаждаться ей.
– Наслаждаться?
Он с видимым удовольствием выдержал пару минут моего удивлённого взгляда, прежде чем сдаться.
– Садись сюда. И шлем одень.
– Зачем?
– Покажу тебе планету моими глазами, – пообещал он и ему, в отличие от меня, многозначительный взгляд удался.
Зонд передавал картинку в объёме, создавая эффект присутствия. Гредо подключался то к одному, то к другому зонду, перекидывая нас из ущелья с сиренево-изумрудными скалами, на километровую высоту над равнинами, заросшими чем-то белым. А потом почти на поверхность булькающего розового озера, потом снова вверх, в клубящиеся над холмистой местностью облака. А потом он стал управлять одним из зондов, опуская его всё ниже, к стайке греющихся на камнях зверюшек.
– Фу! Какие они противные! – не выдержала я, когда камера зонда почти уткнулась ему под расплющенный, покрытый мерзкими дрожащими отростками, нос.
– Они очень даже милые, когда к ним привыкнешь, – улыбнулся он. – Внешность обманчива.
– Он пытается укусить твою камеру, – предупредила я.
– Он так знакомиться, – предположил Грейдо.
– Ой! Что с ним?
На спине и передних лапах у зверёныша поднялись жёсткие пластины, придав воинственности его виду.
– Он нападёт на нас! На камеру.
– Нет, – успокоил меня повелитель зондов. – Ему стало слишком жарко. Он сейчас будет закапываться в землю.
– Закапываться?
– Вернее, ввинчиваться.
Зверь просканировал небольшой участок земли своими мерзкими отростками, а потом, извиваясь винтом, действительно ввинтился в почву. Два его дружка рядом тоже стали так делать.
– У них щитки растут по спирали, – пояснил Грейдо, – и они не вырывают землю лапами, как земные кроты, они вворачивают своё тело в почву как бур.
– Хвосты торчат.
– Думаю, они ими дышат.
– Хвостами?
– Может это и не хвосты? Спроси у Надежды.
– О! Вот это классный зверь! – Грейдо аккуратно повёл зонд к зарослям белых спутанных спиралей.
– Где ты видишь здесь зверя? – я с удивлением рассматривала пространство вокруг зависшего зонда.
– Вот, – ласково произнёс Грейдо и выпустил манипулятор зонда.
С ювелирной точностью, нежно и бережно, мягкое покрытие захвата прошлось по белому потрескавшемуся холмику. И из него высунулась голова с большими трепещущими ушами и маленькими жёлтыми глазками. Зверь, мурлыкнув как котёнок, потёрся о манипулятор и замахал ушами как птицы крыльями.
– Он ласковый, – нежно проговорил Грейдо. – Всегда мурчит и ушами хлопает от удовольствия. Ну, или не ушами. Надежда говорит, это у него что-то вроде жабр на самом деле.
– Откуда ты знаешь, что ему нравиться? Может, это он от негодования? – предположила я.
– Сейчас увидишь.
Манипулятор ещё раз нежно скользнул по спине ушастика и отодвинулся в сторону. Ушастик ещё раз похлопав ушами и помурлыкав оглянулся, подполз под отъехавший в сторону манипулятор и подставил спину. Потом в ожидании сам потёрся спиной о манипулятор, выпрашивая ласку. Грейдо рассмеялся и стал аккуратно гладить его по спинке.
– А можно я попробую?
– А ты управляла такими зондами когда-нибудь?
– Нет, – призналась я. – Я стимулятором управляла.
– Тогда, нет, – сурово отрезал повелитель зондов. – Стимулятор не учитывает планетарных условий. И… ты можешь нечаянно навредить кому-нибудь.
– Ясно защитник ввинчивающихся землероек, чесатель спинок ушастиков.
– Извини, но это действительно…
–Да я не спорю, ты прав, – оборвала его извинения я. – Я ведь точно могу поранить кого-нибудь этой штукой.
– Приятно общаться с красивой, да ещё и понятливой девушкой.
– Так выходит, это ты первый вступил в контакт с местными обитателями? – я не дала ему перейти к другой теме разговора. – Пока Надя и все прочие выдающиеся конференошные умы современности решают: есть ли у них разум, ты уже вовсю дружишь с ними и по шерстке гладишь?
– Э-э-э… – повелителя зондов эта мысль явно застала врасплох, – ну, выходит так. Никому не говори. Ой! Время! Экскурсия окончена, пора вернуть зонд на координаты. А то грозу пропустим.
– Здорово было! – искренне сказала я, снимая шлем.
– Тебе понравилось?
– Получила массу удовольствия! – призналась я. – Впервые с момента прилёта на эту станцию.
– Не каждый день красивые девушки говорят мне такое, – он и в правду зарделся румянцем.
– Да ладно, – отмахнулась я, – ты, наверно, всех девушек сюда приводишь, очаровать своей магией зондовождения.
– Честно могу сказать – ты первая, – с готовностью подыграл Грейдо, и добавил: – Ты вообще первая девушка, у которой есть сюда допуск. Даже у Нади, почему-то, нет.
Во мне что-то неприятно шевельнулось. Должно быть совесть. Хотя, я же ничего плохого не сделала? Мы прекрасно провели время, и я много о нём узнала. И это был абсолютно тупой и никому ненужный запрет на вход сюда. Его просто обязательно нужно было нарушить.
– Ой! Гроза, – Грейдо бросился к монитору и, застонав, вызвал по коммуникатору доктора.
– Пабло, я должен свернуть твой биокомплекс.
– Нет! Эксперимент ещё не закончился! Ещё четыре с половиной часа…
– Пабло, буря развернулась и идёт прямым курсом на твой центр. Мне жаль, у нас нет столько времени.
– Ну, хоть три часа?
– Через двадцать две минуты ветер вывернёт направляющие, если я его сейчас не сложу.
– Понял, – послышался глубокий вздох. – Дай мне семь минут и сворачивай.
– Хорошо, семь минут!
– Это я виновата, – прошептала я, когда Пабло отключился, – я отвлекала тебя.
– Не важно, не бери в голову, – бурунул он и, смягчившись, добавил. – Я сам хорош. Мог бы и предусмотреть, что она свернёт. Не выставил датчики.
– Грейдо, я скажу капитану, что это я…
– Не вздумай! – оборвал меня Грейдо. – Всё нормально, я справлюсь.
Я молча наблюдала как он одновременно переговариваясь с Пабло и Антоном, сворачивает лабораторию доктора на планете и корректирует на завтра маршрут оперативников. Знаком подала ему знать, что ухожу и, получив приветливый кивок в ответ, почти на цыпочках вышла из зала.
Я чувствовала себя немного виноватой, ведь я отвлекла его от работы. Но с другой стороны, если бы я не вскрыла зал управления, я бы не застала его врасплох. Он бы опять отшучивался и уходил от ответа, и я не узнала бы о нём столько. И тем долее, не получила бы эту восхитительную экскурсию. Это было фантастично!
Я увлеченно описывала свои впечатления. Из Грейдо определённо складывается очень симпатичный герой. И мне бы очень хотелось, что бы дети взяли за пример для подражания его настойчивость, и его серьёзный подход к подготовке себя как специалиста. И его ответственность и осторожность. И его умение видеть этот странный новый мир прекрасным и дружелюбным.
Испытание бабулей
Я обрадовалась, увидев в столовой оперативников. Прекрасная возможность поприставать к ним с вопросами. Но приставать с вопросами первой мне не удалось. Бабуля с театрально-наигранным негодованием уставилась на содержимое моей тарелки. И через несколько минут я смирилась с тем, что доесть мне бабуля не даст.
Её представление о диете было более чем, странным и сначала я даже пыталась доказать, что мы, рождённые на разных планетах, просто не можем питаться по одному образцу. Что у нас разный набор микроэлементов и разный состав бактерий в пищеварительном тракте. Но спорить с бабулей было всё равно, что с бетонной стеной. Через несколько минут у нас появились зрители. Сначала Антон, прислонившись к стене и сложив руки на груди, стал с интересом следить за нашим спором, потом, если я не ошибаюсь, он позвонил и вызвал Грейдо.
Ситуация всё больше стала походить на цирковое представление. Я не могла согласиться с настойчивыми доводами бабули, она категорически не принимала ни малейшего возражения с моей стороны. Парни перешёптывались, демонстративно кивали головами, когда бабуля обращалась к ним за подтверждением своей правоты, и периодически с улыбкой поглядывали на часы. А я уже просто не могла выдерживать это дальше. Но мои попытки прекратить этот спор ни к чему не привели. Бабуля не давала мне ни сменить тему, ни отказаться от обсуждения. Как профессионал в области общения, я терпела полное фиаско в этой схватке по ораторскому искусству.
– Вот и Антон подтвердит, – она в очередной раз на миг отвернулась к Антону и я тут же решила, что это прекрасная возможность сбежать.
– Не делай этого, хуже будет! – шепнул Грейдо, поймал меня за руку и усадил на место.
– Помнишь, как я рекомендовала тебе исключить прориканские специи из рациона? – допрашивала бабуля Антона. – И твои кошмары сразу оставили тебя.
– Я не могу больше эту муру слушать! – в отчаянии прошептала я в ответ. – Даже моя мама меня так не прессовала лекциями о правильном питании.
– Просто не спорь, расслабься и соглашайся, – посоветовал Грейдо. – Ещё пять минут и она уйдёт.
Антон покладисто кивал головой, успевая кидать на меня сочувственные взгляды. И к моему ужасу, бабуля вновь повернулась ко мне с продолжением своей лекции. Я постаралась отстраниться от ситуации и просто кивать, как и советовал Грейдо. Воодушевлённая отсутствием сопротивления с моей стороны, бабуля даже пригласила меня с собой на занятия йоги. Я машинально едва не кивнула, но все вокруг в ужасе замахали мне руками и отчаянно отрицательно закрутили головами.
– Нет! – воскликнула я, испугавшись, за то, что их головы могут соскочить с шей от такого усердия. – У меня персональный график тренировок.
– Если в них не входит йога, грош цена твоим тренировкам, – парировала бабуля и принялась объяснять преимущества йоги.
Грейдо, за её спиной вскинул вверх руку, загнул один палец, и, глядя на часы, стал по очереди загибать следующие пальцы, демонстрируя мне сколько минут осталось продержаться до конца раунда с бабулей. Наблюдая за ним, я сбилась и стала отвечать не впопад, рискуя нарваться на повторение лекции о йоге. Наконец, бабуля взглянула на часы и констатировала:
– Всё, деточка. Я спать. У меня жёсткий режим. Режим в моём возрасте – это главное. И тебе советую режим соблюдать.
Я отчаянно закивала головой, соглашаясь с чем угодно, лишь бы она уже отстала от меня.
Мы все дружно облегчённо выдохнули, когда она дошла до двери.
– Но ты о йоге всё-таки подумай, – обернулась бабуля, и я судорожно вновь закивала головой, опасаясь, что она вернётся убеждать меня в пользе йоги заново.
– Молодец! – восхищённо потряс мою руку Антон.– Потрясающая выдержка!
– Я тебе говорил, что она справиться! – гордо сложил руки на груди Грейдо.
– У вас что, соревнование? Вы спорили обо мне? – возмутилась я.
– Нет, что ты! – искренне замотал головой Грейдо.
– Это у нас вроде как боевое крещение, – с улыбкой пояснил Антон. – Подготовка подготовкой, но пройти через бабулину лекцию никого не убив при этом, – это настоящий героизм!
– Я это второй раз не выдержу! – чуть не плача призналась я.
– Не бойся, она повторно одну и ту же лекцию не читает, – утешил меня Антон. – Пока в маразм не впала, по крайней мере.
– Тебе теперь осталось всего лишь избежать урока по йоге и кивать каждый раз после фразы «вот я в вашем возрасте…». И всё, – успокоил Грейдо.
– Молодец! Выживешь, – обнадёжил Антон.
– Проклятье! – подскочил Грейдо. – Опять этот метеозонд!
– Антон, – остановила я его, уходящего вслед за Грейдо, – почему ты взял бабулю в свою группу? Её же не было в списке, значит, её забраковали уже? Зачем ты её взял?
– Ты думаешь, сюда очередь из желающих? – печально усмехнулся он. – Под пятый уровень и так требования завышены, так и кандидатов не густо. А она высококвалифицированный специалист с опытом. Она не плохая. Надо только меры безопасности с ней соблюдать. Я имею в виду, не провоцировать на эти лекции.
Признаюсь, накаутированная напором и несгибаемостью бабулиных убеждений, я пару минут просто тупо хлопала глазами. И только потом сообразила, что упускаю возможность расспросить скрывшегося в дверях Антона. И бросилась за ним. Но увидев, как он шагает за ещё не успевшей уйти бабулей, дрогнула и быстро отказалась от этой идеи. Ну, уж нет! Бабули с меня на сегодня достаточно!
У журналиста нет права на предубеждение
Я развернулась, и взгляд мой упал на ещё одного оперативника. Нет, не сейчас. С ним мне общаться не очень… Хотя… после бабули мне уже ничего не страшно! Да ладно, настроение всё равно испорчено и незачем откладывать то, что может испортить его ещё больше. И вообще, это всего лишь мои предубеждения.
Киборг вольготно… то есть, простите, Жомола вольготно развалился на диванчике и прикрыв глаза дремал. Или мечтал. Нет, судя по легко отбивающим какой-то ритм пальцам, он наслаждался музыкой, звучащей в его голове.
Я могу найти тысячу отговорок, что бы не тревожить его, но я прекрасно отдаю себе отчёт, что просто избегаю его из-за личных предрассудков о кибор… о технически модернизированных людях. А я, как журналист, не имею права на предубеждения. Я должна собрать объективную информацию о каждом. И вполне возможно, что именно Жомола окажется самым героическим героем и примером для подражания. Да, лично я не поддерживаю идею вживлять в себя разные штуки вместо не развития природой заложенных возможностей. Но я всегда так о них и думала, о таких, как Жомола. Я всегда считала их ограниченными. А ведь, вполне возможно, что я ошибаюсь? Ведь эти технические навороты значительно расширяют определённые возможности людей. И может, Жомола пошёл на это, как раз ради того, что бы быть максимально полезным человечеству. И он настоящий скромный и не выпячивающий себя как некоторые, герой. А я не узнаю этого.
– Можно задать тебе несколько вопросов? – спросила я, дождавшись, когда Жомола откроет глаза.
– Только если ты меня в передаче потом показывать не будешь. Ты ведь, журналистка? – поставил он условие. – Не люблю внимания ко мне.
– Не буду, – пообещала я, обрадованная, что не ошиблась насчёт скромности моего героя. – Максимум могу сказку про тебя написать.
– Сказку, ха, – довольно усмехнулся он.
– Скажи, почему ты согласился участвовать в этой миссии?
– Хочу заработать разрешение на ещё один чип памяти. У меня один в голове уже есть. Очень удобно.
– Да, уж, – поддержала я его, – кучу информации можно хранить. Ничего учить не надо. Закачал инструкции и уже умный. Устарели – обновил файлы.
– Точно! – кивнул он.
– А как тебе разрешили сделать операцию? У тебя же никаких показаний не было? Я имею в виду, что у нас по законам запрещено такое вмешательство в организм, если нет особых причин.
– Вот поэтому я и выбрал эту специальность, – довольно пояснил Жомола. – Оперативники, да ещё и для миссий от третьего уровня опасности и выше, пользуются всякими льготами за служение человечеству. И платы нам вживлять разрешается.
– А что у тебя сейчас записано?
– Музыка всякая. Представляешь, – мечтательно вознёс он глаза к потолку, – у меня в голове мегатонны музыки. Я просто включаю её и всё – нирвана. Меня вообще не колышет кто кого подкалывает, кто на кого обижается, все эти мелочные разборки. Я отключаюсь и просто выполняю свою работу. Ты не подумай чего. Антон меня любит. Я исполнительный, неконфликтный.
– А ещё что у тебя записано?
– Музыка, что ещё надо человеку?
– Ты же можешь закачивать себе книги, самоучители, разные программы. Это же очень широкие возможности.
– Вот, вот! Правильно мыслишь. Вот мне и нужен новый расширенный чип. Этот весь под завязку музыкой забит.
– И ты всю её слушаешь?
– Ну, я выбираю, что мне когда хочется. Вот последнее время только два альбома всё время слушаю.
– А остальную зачем тогда записал?
– А вдруг захочется? – с выражением недоумения от моей недогадливости пояснил он. – А она у меня есть.
– То есть, получается, ты запасаешь эту музыку как белка орехи на зиму? На случай, если вдруг захочется послушать, а у тебя нет доступа к сетям?
– Запасаешь. Ха! – он добродушно рассмеялся от такого сравнения. – Ну, да. Наверно, и так можно сказать. Запасаю.
– Так можно стереть, что не слушаешь и новую записать. И новый чип не нужно вживлять.
– Не, – решительно отклонил мою идею Жомола, – у меня же целая коллекция собрана. Всё по папочкам, полный порядок. Есть даже альбомы, которые я ещё не слушал.
– А почему ты их записал, но так и не послушал?
– Да мне эти группы не очень нравятся.
– Так зачем же ты их записывал?
– Я хочу, чтобы они у меня все были.
Жомола довольно прикрыл глаза, явно наслаждаясь тем, что звучало в этот момент в его голове.
Получается, он просто таскает с собой целую библиотеку, на случай, если ему новую эмоцию захочется испытать? Но слушает постоянно одно и то же. Он вмонтировал в себя плату как кладовку для всякого хлама, просто для хранения того, чем даже не пользуется. И мечтает заработать на ещё одну кладовку побольше, что бы набить и её тем, чем пользоваться даже не будет.
Теперь я понимаю его ещё меньше. Я ещё могу понять Лари со строительного факультета. Он просто считал, что нет смысла изучать и запоминать технические характеристики строительных материалов, если можно просто закачать в себя справочники и регулярно обновлять информацию по новинкам. Тоже глупость, конечно, потому что никто не запрещает в работе пользоваться справочниками на других носителях. Но хоть какая-то логика в этом есть. Если вдруг окажешься отрезанным от информационных сетей, как я сейчас, нужный объём необходимой в работе информации всё равно у тебя в голове есть. Но у Жомола это просто склад для хранения того, чем он даже не пользуется. Тогда зачем его таскать в себе?
– Я всё равно не понимаю, зачем ты занимаешь место в памяти под музыку, которую даже не слышал и не слушаешь?
– У меня же коллекция, – он снисходительно улыбнулся, видя, что я действительно не понимаю таких элементарных с его точки зрения вещей. – Вот ты в музее была когда-нибудь?
– Естественно, – кивнула я, с предвкушением ожидая, куда приведёт такое начало объяснений.
– Там коллекции всякие собраны и выставлены на обозрение. Вещи разные редкие, – ласково и снисходительно как ребёнку объяснял он мне. – А у меня своя коллекция. Я музыку собираю. И она моя, личная. – Он указал пальцем себе на голову.
– Это я поняла, – кивнула я, – я не поняла, зачем тебе второй чип вживлять, если можно переписать то, что ты всё равно не слушаешь на любой носитель и носить с собой. Место для новой и освободится.
– Но это не будет уже моя музыка, – вздохнул он. – А так, она живёт во мне. И я это знаю.
– Живёт в тебе?
– Да. – Счастливо кивнул Жомола, – в голове и моём сердце. Она звучит во мне всегда.
– Даже, когда ты её отключаешь? – Мне казалось, я начала понимать его пристрастие к музыке, но следующей фразой он вернул меня в реальность.
– Вот, глупышка, – усмехнулся он, – как же она будет звучать во мне, если я её выключу?
– Но в сердце же всегда звучит то, что созвучно твоему настроению? – предположила я. – Даже если музыка не звучит извне.
– Поэтому она и звучит внутри меня, – довольно продолжил Жомола. – Потому как откуда же браться настроению, если не звучит музыка?
Его брови добродушно взлетели вверх. Мне начало казаться, что я разговариваю не с живым человеком, а со сказочным пряничным человечком. Добрым и глупым, у которого сахарная глазурь вместо мозгов и весь мир состоит из сладостей.
Я не стала больше с ним спорить. Получается, Жомола живёт на музыке как на дыхательной смеси в чуждой атмосфере? Но это вовсе не музыка его сердца, как он думает. Он ошибается, это потребление чувств и эмоций, записанных создателями этих мелодий. Он непрестанно слушает музыку, что бы вызвать в себе созвучие пережитых композиторами и исполнителями эмоций. Неужели, он не способен переживать их сам, без этого внешнего допинга? То-то он так похож на спящего на ходу лунатика. Не реагирует ни на что вокруг. Он просто не способен самостоятельно испытывать эмоции от созерцания или других органов чувств!
Лучше бы я не говорила с ним! Всё оказалось ещё ужаснее, чем я могла выдумать в своих самых кошмарных фантазиях. Рядом со мной сидел человек, если теперь можно его так называть, променявший всё что и даёт нам ощущение полноты жизни, на крошечный набор музыкальных раздражителей, создающих у него иллюзию переживания этих эмоций. Как же так получается? Неужели другие чувства у него могли просто атрофироваться, заглушенные этим гипертрофированно оглушающим воздействием музыки? Похоже, я только что открыла новый вид интеллектуального извращения – музыкальный вампиризм.
Я не могу писать о таком в своих сказках. Я не пишу сценарии для ночных кошмаров.
