Софья Ивановна Петрова
Человек моей души
Я приоткрываю рот от удивления, а мои глаза, кажется, сейчас выпадут из орбит. Кто бы мог подумать, что женщина, которая владела этим баром, пережила такое…
Но сквозь мои раздумья я слышу хохот Розы:
– Ты что, поверила? – Ее смех становится громче. – Я же только что это выдумала! Вот умора!
Ее состояние уже слегка невменяемое, поэтому Роза не контролирует свои эмоции и действия. Она не перестает задорно смеяться; на нас уже оборачиваются люди. Хотя это неудивительно, ведь «Красный плен» настолько крепкий, что моя голова начинает кружиться, и, чтобы совсем не потерять сознание, я до сих пор жадно хватаю ртом воздух. Все-таки организм не привык к алкоголю, особенно такому крепкому.
– Видела бы ты себя! – кричит та, указывая на меня пальцем.
– Роза, хватит! – пытаюсь я усмирить подругу, схватив за ее плечи. – Хватит, это уже не смешно!
Вдруг она успокаивается и смущенно оборачивается в поисках презрительных взглядов, но, к ее счастью, все уже отвернулись от нее.
– Черт, вот расхохоталась-то, – тихо произносит Роза, прикрыв ладонью глаза и отодвинув от себя наполненный стакан. – Видимо, на сегодня фирменных коктейлей достаточно. Извините, можно «Мартини Драй»? – обращается она к молодому официанту.
Я закатываю глаза, узнав мою подругу: не в меру упрямая и зависимая от вредной привычки.
– Ты серьезно? Когда уже перестанешь так много пить? – раздраженно спрашиваю я, пытаясь не смотреть в пьяные глаза моей подруги.
– Анна, хватит! Я не так много и пью. Мне просто нравится расслабляться, вот и все.
– Ага, только в больнице я не буду тебя навещать, когда ты пьяная попадешь в аварию, – буркаю я себе под нос, чтобы Роза не услышала. Сейчас мне ссоры не нужны.
Полчаса мы с Розой сидим и разговариваем. На удивление, она ни разу не приглашает меня потанцевать и даже не уходит развлекаться одна, как делала это раньше. Но, несмотря на это, она продолжает вливать в себя коктейли, отчего ее глаза становятся еще более безумными. Но, видимо, ее организм привык к этому – как бы жалко это ни звучало – и не отвергает алкоголь, как мой.
На самом деле я не люблю вечеринки, а сейчас, как выясняется, уже презираю их. Как весь этот шум помогает расслабиться? Из-за него я не могу даже спокойно общаться с Розой, ведь адский шум заглушает все, что она говорит, поэтому мне приходится читать по губам; хотя я даже не слышу своих собственных мыслей.
– Когда мы пойдем домой? – лениво спрашиваю я веселую подругу.
– Что? – кричит она. – Мы здесь всего ничего! Никуда ты не пойдешь!
– Ну я уже устала… Ладно, не хочешь, тогда пойду одна, – не сумев больше терпеть все это, произношу я.
– Ну чуть-чуть, Анна. Просто посидим, – пьяным голосом уговаривает Роза, остановив меня за локоть.
Я киваю со словами:
– Только немного.
Роза вновь расцветает, и на ее лице появляется кривая улыбка, свидетельствующая о ее пьяном состоянии.
Я сижу и просто наблюдаю за происходящим: танцующие люди, получающие кайф; лобзающиеся пары, которые не стесняются никого вокруг; и просто скучающие девушки, сидящие в ожидании своих кавалеров. Все они – типичные гости этого заведения. Просто заблудшие люди, не знающие, что делать в свободный вечер. Но я не одна из них; в их компании только Роза, которая каждый вечер убегает в коротенькой юбке в клубы, а потом жалуется, что ее жизнь ничего не стоит. Это так глупо – самой превращать свою жизнь в прах, а потом жаловаться.
Вдруг, прервав мои мысли, я чувствую что-то очень мокрое на коленях. Какая-то красная жидкость поглощает мое бежевое платье. Я мигом встаю, пытаясь оттереть пятно.
– Ой, простите, простите, я вас не увидел! – кричит мужчина, извиняясь.
– Что вы наделали? – произношу я, поняв, что мое платье облито этим чертовым «Красным пленом», который испортил мой вечер дважды.
– Извините, я…
Извинениям нет смысла, ведь они не выстирают мое платье.
Но я решаю посмотреть на неуклюжего мужчину. Его карие глаза встречаются с моими, а тонкие губы сжимаются в смущении. Брюнет, честно признаюсь, сексуальной наружности пытается исправить ситуацию, приложив салфетки к моему мокрому платью, но сразу же перестает предпринимать бесполезные действия.
– Мне так жаль…
Его искренняя печаль поражает меня. Кажется, я никогда не встречала таких красивых глаз, сопереживающих незнакомой девушке.
– Ладно, уже ничего не поделать. Попробую выстирать, – пожимаю я плечами, не отрываясь от опечаленных глаз.
– Я могу оплатить химчистку.
Я лишь отрицательно мотаю головой, не желая говорить что—то вслух.
Но он продолжает стоять. Я слегка хмурю брови, пытаясь понять его намерения.
– Я Андрей.
– Анна.
Он протягивает руку. Я пожимаю ее в ответ.
Кажется, между нами пробежала искра.
Наши дни
– Анна? – вдруг раздается голос Лизы.
– Да?.. Ты что-то спросила? Прости, я задумалась.
А я и вправду настолько погружаюсь в воспоминания, что и забываю про Лизу на другом конце провода.
– Нет, ничего. Просто… Если что, я всегда на связи, – произносит Лиза и бросает трубку.
Да, этот разговор должен был закончиться явно не так, не на такой ноте. Лиза наверняка чувствует что-то неладное.
Боже, я просто хотела спросить у подруги, как ее дела, но в итоге ставлю под удар нашу дружбу. Ведь Лиза всегда чувствует ложь; у нее словно нюх на нее. А я не собираюсь рассказывать кому-то про Дмитрия… Поэтому, что будет дальше, остается лишь гадать.
18
– Мама, я скоро уйду. На тренировку, – оповещаю я лежащую на диване маму. – Может, надо что-то купить? Я могу по пути зайти.
– На тренировку? – удивленно спрашивает она, проигнорировав мое предложение.
– По конному спорту… Мне нужно готовиться к соревнованиям, – пожимаю плечами я, аккуратно сложив форму в сумку.
– Соревнования? Почему ты не сказала мне? – Кажется, у мамы сегодня день вопросов.
Я закатываю глаза.
– Мама, я узнала совсем недавно, забыла сказать… В любом случае, теперь ты знаешь.
Подумав, что разговор закончен, я иду в коридор обуваться.
Но у мамы другие планы: через секунду я слышу шаги в гостиной за дверью, потом передо мной оказывается недовольно лицо.
– Андрей знает об этом? – нахмурившись и сложив руки на груди, спрашивает мама, пытаясь держаться как можно непринужденней, хотя мы обе понимаем, что она это спросила неспроста.
«Словно ее волнует Андрей», – злюсь я.
На самом деле маме не особо нравится Андрей – она знает его манеру все контролировать и часто замечает это даже не в самых уместных случаях. К тому же он иногда бывает грубым со мной и окружающими (это часто бывает, когда он выматывается на работе), а мама не поощряет такого поведения, поэтому в подобных случаях говорит мне что-то наподобие: «Ой, Анечка, поставила бы его на место, что он так с официантами разговаривает… И тебе грубит, нехорошо», а я просто слушаю и киваю со словами, что он просто устал или у него неудачный день.
Но несмотря на эти, по маминому мнению, плохие качества, она уважает Андрея как моего мужа. Всегда поможет ему и не скажет ничего плохого, как и подобает примерной теще. Порой я удивлялась, почему моя мама так относится к Андрею, если в его отсутствии говорит, что он слишком груб и что ему следует поменьше меня контролировать. Зачем выливать всю эту грязь на меня? Ведь потом я слушаю все ее замечания по поводу характера Андрея. Это не может не утомлять… И мои просьбы, чтобы мама перестала наговаривать на Андрея, не были даже выслушаны.
Но, к сожалению, мои самые близкие люди слеплены из одного теста. Когда Андрей является абсолютным доминантом, то мама в это время просто маленькая копия его. Но мамин контроль другой: он не доставляет ни физической, ни моральной боли и не ущемляет мои потребности и желания.
С одной стороны, разные люди, но с другой, совершенно одинаковые.
– Мам, давай не сейчас, я спешу, – пытаюсь отделаться я от предстоящих маминых сентенций.
Но я отлично понимаю, что это – моя мать, и она сделает все, чтобы узнать то, что ей надобно. Даже несмотря на то что это вообще не ее дело.
– Просто скажи, да или нет?
Иногда моя мать слишком настойчива, но я не хочу вновь испытывать ее гнев каждый раз, когда она смотрит на меня; к тому же есть блины со скорлупой не лучшая перспектива.
– Нет, мама, нет. Об этом почти никто не знает, – тихо произношу я, надев черную куртку.
Мама театрально цокает и переводит взгляд на мою сумку, словно задумавшись о словах, которые прозвучали из моих уст. Потом ее уже коварный взгляд испепеляюще сверкает на меня.
Я невольно замираю.
– А этот, – ядовито произносит она, – знает об этом?
Я хмурюсь, немного обидевшись мамиными слишком резкими словами.
– Его зовут Дмитрий, – с раздражением произношу я, перекинув сумку через плечо, – и нет, мама, он не знает, – вру я, чтобы избежать очередных вопросов.
– Вообще, кто этот Дмитрий? – Мама хмурит каштановые брови и начинает быстро моргать в ожидании ответов.
Я смотрю на экран телефона, чтобы узнать время.
– Мам, такси уже внизу, мне пора, – тараторю я и, не смотря маме в глаза, шагаю за порог дома.
***
– Сегодня ты молодец, Анна! – кричит Наташа, расседлывая аппалузу6 по имени Триада. – Думаю, что через пару занятий ты выучишь весь путь.
Сегодня целый час мы тренируем выездку по определенному пути, с которым я выступлю на соревновании. Всю тренировку я только и слышала: «от буквы "А" вольт двадцать метров» или «от буквы "Н" выходи на змейку». Наверное, эти тренировки самые скучные в моей жизни, ведь я никогда не любила учиться – я люблю делать. Но чтобы выступить на соревнованиях, нужно сначала выучить весь путь, потому что без этого на выездку я не попаду.
– Кстати, я забыла спросить, а когда соревнования? Точная дата известна? – спрашиваю я, расчесывая мягкой щеткой белоснежную гриву Вьюги.
– У нас еще целый месяц, Анна. Соревнования будут, так скажем, предновогодними, – взмахнув светлыми волосами, произносит Наташа.
Я невольно улыбаюсь, поняв, что мои тревоги напрасны, потому что месяца подготовки мне вполне хватит; особенно с таким тренером.
Закончив расчесывать длинную гриву Вьюги, я сажусь на стул и задумываюсь. Я начинаю думать о наших странных отношениях, разрушающих мой брак, с Дмитрием и о лжи, которую я должна сейчас говорить окружающим; в частности, маме и Лизе, дружбу с которой я уже испортила. И во всем виноват страх, обуздавший меня. С другой стороны, что плохого в том, что я нашла человека, понимающего меня? Почему я считаю, что неприемлемо общаться с Дмитрием? Может, потому, что он мужчина? А я замужем… Откуда у меня этот стереотип?..
«Ага, Андрей постарался. Он всегда презирает любой мой мимолетный взгляд, ничего не означающий, на других мужчин. На него, смотреть только на него».
Но во что превратилась моя жизнь сейчас? Неужели я могу сказать, что все хорошо? Нет, это совсем не так. Я потеряна и опустошена. Андрей, мой горячо любимый муж, которому я прощаю абсолютно все, променял меня на другую, предпочел какую-то стерву мне. Но ведь я должна быть его музой, я должна вдохновлять его… Разве не жена является источником счастья и любви для мужа? Разве не я должна излучать все то, что так необходимо ему? Но нет, Андрей не принимает мою любовь, он больше не способен ее ценить.
И я знаю, что должна отпустить все свои чувства, чтобы мыслить здраво. Я хочу найти ту самую кнопку, которая отключит все мои чертовы чувства, чтобы они не помешали мне сделать правильный выбор, ведь он решит мою судьбу, а я не хочу умереть в слезах и горе…
Вдруг я чувствую теплое дыхание мягкой мордочки на своей руке. Вьюга нюхает и лижет мои пальцы в поисках морковки.
– Эй, ты все съела, малышка.
Вьюга недовольно фыркает и, лизнув меня напоследок, разворачивается ко мне спиной.
– Какие мы требовательные, – смеясь, саркастически произношу я и, прихватив сумку, направляюсь в раздевалку.
Переодевшись, я вызываю такси и еду домой.
***
Хлопнув входной дверью, я не слышу шагов, предвещающих о мамином появлении. В квартире пугающе тихо. Кроме того, я не ловлю ни единого звука, подтверждающих присутствие хоть какой-то жизни.
Сняв верхнюю одежду, я прохожу в мамину спальню, где ожидаю увидеть ее, мирно сопящую на кровати, но и там оказывается пусто.
Меня охватывает паника то ли от беспокойства за мамину жизнь, то ли от страха, что она просто ушла, не вытерпев наших натянутых на данный момент отношений.
Но, пройдя в кухню, я отбрасываю все свои страхи и сомнения, потому что нахожу записку:
«Меня пригласили в гости. Приду вечером».
Я облегченно выдыхаю и довольно улыбаюсь от понимая того, что весь оставшийся день – мой.
Наконец-то я останусь наедине со своими мыслями и смогу разобраться в себе и своей жизни. Ведь мне так необходимо понять, что делать и как дальше жить, потому что так я больше не могу. Это не моя жизнь. Ее испортили – сначала разорвали на мелкие кусочки, а потом собрали черти как. Но мне нужно все исправить. Я обязана помочь себе, ведь никто другой не сможет повлиять на меня так, как влияю на себя я. Мне следовало понять это давно; так я исцелила бы себя намного раньше. Видимо, мне просто нужна свобода, которой, разумеется, мне не хватает.
Но сейчас все меняется. Я меняюсь. Меняется мое сознание. И связано ли это со знакомством с Дмитрием? Если нет, то почему я хочу думать именно о нем, когда говорю о спасении и правильном, счастливом пути?..
Вдруг мои мысли прерывает громкий звук. Это телефон, звенящий в кармане моих джинсов. Я достаю его и вижу имя на экране: «Андрей». Сердце сковывает непонятные чувства: страх, беспокойство, удивление – все вместе создает во мне бурю эмоций. Но я решаю ответить.
Отчаянно сделав последний глубокий вдох, я нажимаю на зеленый значок на экране.
– Да? – дрожащим голосом произношу я, будто не зная, кто мне звонит.
– Анна, привет. – До боли знакомый голос проникает в мои уши, то ли лаская их, то ли убивая.
– Привет, – сухо отвечаю я, пытаясь не поддаваться бушующим эмоциям.
– Как ты? Как мама?.. – Последнее он явно спрашивает из вежливости.
– Все в порядке. – Я все-таки не решаюсь разглагольствовать, боясь не выдержать и сделать то, о чем пожалею.
– Хорошо. – Я слышу его глубокий вдох. – А ты когда вернешься?
Я сажусь на мягкий зеленый стул, одновременно думая, что сказать.
– Не знаю. Пока маме не станет лучше. А ты как?
– Я… Все хорошо. Правда, устаю на работе, как всегда… Но мы уже начали снимать фильм.
Боже, фильм… Теперь его работа тоже является ложью, ведь он утаивает от меня правду. Он пренебрегает моими чувствами, чтобы угодить своим желаниям. Порой собственные потребности вытесняют любовь, ведь желания будут существовать всегда, а любовь рано или поздно уйдет. Но любит ли меня Андрей, если позволяет себе меня так обманывать? Не уважать свою жену и всячески ее унижать, хоть и не осознавая это…
Вдруг глаза накрывает пелена, напоминающая о боли, которую причинил Андрей. Всплывают все самые болезненные воспоминания, которые я храню где-то внутри. Ведь моменты, которые причиняют нам боль, легче спрятать и никогда не вспоминать, нежели ковырять их каждый день и плакать. Но я не могу их удержать в том сундуке, в моем сердце, где храню всю боль, все обиды… Они всплывают на поверхность и теперь убивают меня изнутри. И я не могу молчать…
– Андрей, – произношу я, всхлипывая.
Я не могу сдержать слез. Они будто неуправляемые и живут своей жизнью, потому что текут по щекам все сильнее.
– Анна? – Голос Андрея обеспокоенный. Но он даже не подозревает, что я плачу из-за него. Из-за его поступков: предательств, обид, измен, унижения. Он сделал меня такой – слабой и отчаянной. – Анна, что случилось? – вновь спрашивает он.
Закусив губу, я произношу:
– Скажи… Скажи мне правду. Только правду… В фильме, в котором ты снимаешься, твой герой участвует в… постельных сценах? – скрепя сердце, будто выжимаю из себя я эти два слова, сказать которые смогла с трудом.
Но сейчас самое главное: соврет ли мне Андрей?
Если будет так, то моя боль увеличится, и кто знает, сколько потребуется времени, чтобы залечить мое сердце.
– Да. – Боже, боже мой! – Аня, прости, прости! Я не хотел тебе говорить, но…
– Ты мне не сказал, – почти захлебываясь слезами, произношу я.
Он говорит правду, зная, что ему так невыгодно. Что же с ним? Порой он такой непонятный: то устанавливает свои права и показывает, кто здесь хозяин, то извиняется передо мной, словно ему жаль.
– Аня…
– Не называй меня так, не надо.
– Прости, я понимаю, что это очень…
– Нет! – кричу я так громко, что сама чуть не глохну. – Нет, ты ни черта не понимаешь, Андрей! Ты обманщик, подлый лжец, делающий мне больно! Своей жене, черт возьми!
– Что? Я не понимаю…
– Конечно, ты не понимаешь! Ты…
Я замолкаю и начинаю громко плакать, захлебываясь слезами. Мне так больно от безразличия Андрея, что я не могу остановиться; слезы текут, не собираясь останавливаться.
– Анна, пожалуйста, не плачь.
Но я больше ему не верю. Ему разве жаль? Может, он счастлив, что довел меня? Может, он получает от этого удовольствие?..
– Ты меня обманул! Ты сделал мне больно, сотню раз… Помнишь, что случилось год назад? Как я попала в больницу?
Сердце сковывает ужас и боль от воспоминаний самого страшного дня в моей жизни.
– Анна, я знаю, что перегнул, я извинился.
– Что? Извинился? Серьезно, Кулагин? Ты сломал мне руку, черт возьми! – Я начинаю кричать, забыв про слезы. – Ты сломал мне кости просто из-за того, что я гуляла с другом! Ты просто, мать твою, хладнокровно бил меня, пока я лежала и кричала от боли! А потом ты просто вызвал скорую помощь. Браво, мистер Кулагин. Именно так надо обращаться с женами. – Глаза накрывает новая пелена. Но эта пелена злости, адской злости. – Надеюсь, ты так же будешь воспитывать и Марго. Только, пожалуйста, поменяй постельное белье после вашей бурной ночи!
Я затыкаю рукой рот, поняв, что совершаю ошибку. Я мысленно вонзаю нож в свое сердце за то, что сказала.
– Что? Откуда ты…
Но я уже не слушаю Андрея, не обращаю внимания на его удивление и, может быть, гнев. Уже не придумываю никаких объяснений моим громким словам. И даже не рыдаю в порыве эмоций от болезненных воспоминаний и жестокости мужа. Я просто смотрю на ужасающее мамино лицо, неожиданно появившееся в дверях: на страх, поглощающий ее с каждой секундой.
В этот момент я понимаю, что из-за злости все испортила. Всего лишь за несколько секунд я запорола всю свою ничтожную жизнь, которая и до этого момента была не сахар…
19
– Боже, мама, – шепотом произношу я, вытирая горячие слезы, и отключаю телефон.
– Анна? – Мамин голос настолько пугающий и тревожный, что в других обстоятельствах я бы подумала, что случилось что-то ужасное.
Но с другой стороны, так и есть.
– Мама, ты не так поняла, – в попытке оправдаться произношу я.
Из глаз мамы начинают литься слезы. Ее гримаса еле заметно корчится в некой боли, словно в сердце вонзают кинжал.
– Анна, скажи, – она шмыгает, – скажи, что это неправда. Скажи, что это все ложь или глупый розыгрыш.
Я только хочу сказать, что все хорошо, что это был не Андрей и вовсе не то, о чем она думает, но вдруг меня что-то останавливает. Хочу ли я врать матери? Она учила меня говорить правду и только правду. Смогу ли я наврать этому светлому человеку, который растил меня, содержал, благословлял?.. Я так люблю свою мамочку, что просто не могу позволить себе врать ей ради человека, который меня погубил. Андрей не заслуживает этого.
– Мама… Это все так сложно…
– Просто ответь: да или нет, Анна, – перебивает меня мама, сделав раскатистый шаг в кухню, где я сижу.
Я болезненно зажмуриваю глаза, и мурашки пробегают по коже.
– Я не хочу тебе врать, – сдерживая отчаянный всхлип, произношу я.
Мамино лицо искажается в непереносимой боли: она закрывает его хрупкими руками, и сквозь болезненную тишину слышны ее всхлипы.
Я держусь, как могу, но потом все равно даю волю слезам, не в силах смотреть на все это с каменным лицом.
Об этом не знает никто. Я никому не рассказывала. А теперь эту убивающую правду знает самый близкий человек, которого я не хочу ранить.
Но мама просто оказывается не в то время и не в том месте, поэтому ей приходится узнать страшную тайну моего мужа.
Эта картина продолжается, наверное, еще минут пять до тех пор, пока мама не поднимает блестящие от слез глаза и не спрашивает:
– Как ты живешь с этим чудовищем?
Ее голос становится мне чужд, ведь в нем скрывается некая неприязнь к Андрею, которого мама, можно сказать, любила и почитала. Но есть ли у нее отвращение ко мне, если я смогла скрыть такую тайну?..
– Я… Наверное, просто потому, что люблю… любила, – неуверенно произношу я, пытаясь вновь не расплакаться.
– Любила?
Я не придаю значения моему слову, но, видимо, язык знает больше, чем голова.
– Знаешь, наш брак ужасен, я поняла это совсем недавно. Да и Андрей уже не такой… Мне кажется, его таким сделала слава. – Из меня вырывается нервный смешок. – Но это не важно, я просто хочу сделать свою жизнь счастливой, мама…
– Почему ты не пошла в полицию? – мягко спрашивает мама, не отводя от меня карих глаз.
– Я думала, что он исправится, что он перестанет. И знаешь, он перестал. Андрей и вправду не поднимал на меня руку после того случая, – мама болезненно хмурит брови, – но сейчас он ранит меня морально… Я чувствую себя рабом, у которого нет права выбора, даже шанса на него. А я так не хочу.
– Анна, ты же понимаешь, что я могу подать заявление в полицию? – очень серьезно спрашивает мама.
– Но ты этого не сделаешь.
– Да. Я верю тебе, верю в твой здравый смысл. Пожалуйста, не подведи его.
После этих слов мама пристально смотрит в мои глаза и встает со стула, добавив:
– Я возвращалась за конвертом с подарком. Около девяти буду дома.
Потом я слышу хлопок двери и свой отчаянный рев.
***
Последующие два часа я просто лежу и осознаю причину своего никчемного существования.
Зачем я родилась? Явно не для того, чтобы терпеть унижения и быть наивной, считая, что домашнее насилие это ерунда! Почему я не выросла с боевым или хотя бы настойчивым характером, чтобы уметь постоять за себя и давать отпор всем чертовым «Андреям»?
Но, слава богу, что мой разум просыпается и понимает, что Андрей и вправду чудовище. А я красавица, которую заперли в клетке лишь из-за того, что я умею любить. Мое наивное сердце еще не прогнило и может испытывать искренние и теплые чувства к чудовищу. Но мою любовь оскверняет равнодушие и жестокость черного сердца, не способного на какие-либо теплые чувства, из которых когда-то была создана сущность человечества. Но такие чудовища уничтожили все, что так любили любящие души, своей коварностью и насилием. И оно никогда не превратится в прекрасного принца, потому что мертвое сердце уже не сможет ожить, никогда… Может, Андрею знакома эта историю? Ведь он так же разрушил и мою душу своей черной дырой в груди. Порой черное сердце может скрываться за белой улыбкой.
Но как я смогу убежать от чудовища, если оно держит меня своими цепкими когтями? Значит, я убегу, оставив часть себя в его лапах. Иначе и мое сердце почернеет…
Вдруг я вспоминаю про выключенный телефон и, быстро прибежав на кухню и обратно в свою комнату, включаю мобильник и не удивляюсь, когда вижу сорок пропущенных от моего чудовища.
Но у меня нет никакого желания с ним говорить, потому что его чертов голос мне противен. Осталось только верить в то, что он не приедет сейчас к маме. Хотя я все равно его ни за что не пущу.
Вдруг я вижу сообщения от Дмитрия:
19:10 Я проснулся. Голова, на удивление, не болит – я счастлив. А как дела у тебя? Как прошла тренировка?
Я улыбаюсь мысли, что хотя бы у кого-то все хорошо, но счастливая улыбка исчезает с моего лица, когда я вспоминаю про Настю и ее слова перед уходом: «И своей подружке передай, что ее тоже ждет подарок!». Я чувствую мурашки по коже, но стараюсь не думать об этом, переключившись на Дмитрия.
19:13 Рада, что у тебя все хорошо. Тренировка прошла отлично. Но дела у меня дрянь.
19:14 Почему? Что-то случилось?
19:16 Да. Мама узнала самую страшную тайну моего брака. Тебе не следует о ней знать. На сегодня потрясений достаточно.
19:19 Уверена, что не хочешь мне рассказать? Все-таки я твой психолог.
Я невольно улыбаюсь.
19:20 Может, как-нибудь потом? Я на самом деле устала. Это не так просто, как ты думаешь.
19:26 Что непросто? Рассказать тайну отношений? Да проще некуда! Например, однажды я оказался с Настей в больнице, где опрокинул столик со всеми анализами (понимаешь, о каких «анализах» я говорю), а на тот момент она работала медсестрой. Это была очень неловкая встреча – когда ты флиртуешь со своей девушкой в ботинках с фекалиями и прочей гадостью. Но мы никому об этом не говорили. Вот, это очень просто. Попробуй.
Я, наверное, смеюсь минуты две от «очень романтичной» истории, но все-таки не решаюсь рассказать правду, посчитав это слишком личным, да и неправильным. К тому же кто обсуждает такие серьезные темы в переписке?
19:33 Нет, это слишком тяжело! Даю слово, что поделюсь, но только при личной встрече.
19:40 Заметано! Завтра в полпятого я заеду за тобой.
19:41 Я, конечно, сказала бы, что подумаю, но не буду тебя обманывать. Буду готова в пять.
На это сообщение Дмитрий отвечает смайлом, который закатывает глаза. Довольно уместное употребление, думаю я.
Но встреча с Дмитрием только завтра, а до этого момента мне нужно собраться с мыслями и подготовиться морально, потому что я понимаю, что этот разговор будет сложным. Но я чувствую, что хочу рассказать это – мне станет легче.
Можно подумать, что я доверяю едва знакомому человеку свои тайны и чувства. Можно подумать, что это безумно и наивно. Но так и есть – я просто наивная девушка, которая давно отчаялась и ищет правильный путь, надеясь на то, что судьба подарит нужных людей, чтобы, наконец, обрести счастье. И я надеюсь, что Дмитрий – прекрасный принц, который спасет мою никчемную душу и заставить думать, что моя душа прекрасна.
