Софья Ивановна Петрова
Человек моей души
13
Я направляюсь в кухню, чтобы, наконец, поесть; мой живот уже урчит так, будто там поселилось какое-то чудовище с голосистым рыком.
– Садись, Анна, – говорит мама, достав пирог из духовки.
Фирменное блюдо мамы, как всегда, пахнет чудесно. Наверное, именно своими навыками готовки она приманила моего папу, который сразу же поддался ее манипуляциям – ну, по словам мамы. К сожалению, я немного знаю о своем отце – для мамы эта тема слишком тяжелая, хоть и прошло столько лет. Наверное, поэтому я боюсь расспрашивать ее о подробностях. Знаю только, что мой отец погиб в автокатастрофе, когда мама была на последнем месяце беременности. В тот день он мчался, после работы, но пьяный водитель грузовика сбил машину, где был в тот момент отец. По словам врачей, он умер на месте, что не удивительно. Ему было всего лишь двадцать шесть лет… У него должна была родиться дочка; он так ждал этого момента. Но отец оказался не в то время, не в том месте и стал жертвой непоправимых последствий, которые перевернули жизнь любящей девушки, ожидавшей возлюбленного, поглаживая свой круглый живот, где жила маленькая девочка, мечтающая появиться на свет и увидеть своих родителей, но, к сожалению, когда он родилась, услышала только радостный плач своей мамы и больше никого…
Я никогда не знала как это – ощущать себя принцессой, которую любящий папа холит и лелеет, дарит подарки, читает сказки и целует в носик на ночь. Но несмотря на то что совсем не знаю своего отца, я уважаю его и люблю всем сердцем, ведь именно он дал мне жизнь. Мой папочка.
После своей первой любви маме не удалось найти настоящего человека ее жизни. Я помню, как она встречалась то с одним, то с другим, но в итоге все мужчины уходили от нее – и мама оставалась одна. Мне было жаль ее, я не знала, как ей помочь, ведь была совсем малышкой, но сейчас начинаю ее понимать… На самом деле это так тяжело, когда в твоей жизни нет опоры, поддержки, а особенно когда ты однажды обрела ее, но внезапно лишилась. Я даже не представляю, как мама пережила эти годы.
– Аккуратно, не обожгись, только из духовки, – остерегает меня мама, положив перед моим носом на стол тарелку с куском пирога, от вида которого у меня текут слюнки.
– Спасибо, мама.
Я принимаюсь за трапезу. Почему-то сейчас пирог кажется мне вкусней, чем раньше. Видимо, после большого перерыва еда оказывается намного приятней. Кусочки таят во рту, а творожная начинка сладко чувствуется на языке.
– Так что у вас с Андреем? – спрашивает мама, присев напротив меня с тарелкой пирога в руках.
– Ну мама, я же сказала! – возмущаюсь я, закатив глаза от маминой бестактности. – Все хорошо…
Она всегда такая прямолинейная и любопытная!
– Анна, мать не проведешь. Хватит упрямиться, рассказывай, – положив один кусок пирога в рот, невнятно произносит мама.
– Мам, не так все просто…
– А ты не усложняй.
У мамы такой непринужденный тон, словно мы решаем задачу по геометрии, а не мою жизнь обсуждаем. Никогда не советовалась с ней и не рассказывала сокровенное… Она всегда меня поймет – знаю, но я не хочу, чтобы кто—то знал о моих проблемах, особенно когда они связаны с Андреем.
«Но Дмитрий, видимо, исключение».
– Я ничего не усложняю, мам. Просто все и вправду так запутано, что голова кругом… Сначала одно, а потом Дмит…
Боже, я чуть не проговорилась!
– Дмит?.. – протягивает мама, предлагая мне закончить предложение, но я не дура, чтобы рассказывать о моем главном секрете.
– Ой, ничего… Забудь, нечаянно вырвалось, – отмахиваюсь я, а потом забиваю рот пирогом, чтобы уйти от грядущих вопросов.
– Так—так… Дмит… Дмитрий? – Не получилось. Черт!
– Какой еще Дмитрий? – включив дурочку, спрашиваю я.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – подозрительно говорит мама, пристально смотря мне в глаза, словно таким образом может вытащить из меня правду.
– Нет, – без промедления отвечаю я.
После этого мама загадочно смотрит на меня, а потом просто встает и принимается мыть посуду, которая лежит в раковине.
Я нервно сглатываю, подумав, что буря обходит меня, а язык замолкает и больше не вымолвит ничего лишнего.
– А как там Андрей? Говорила, что у него какие-то новые съемки, – сквозь шум льющийся воды из крана слышится мамин голос.
– Да. Совсем недавно начались. Андрей говорит, что сложно, но справляется.
– А что за роль?
– Да так… По какому-то роману «Триумфальный вздох».
Вдруг наступает тишина, а повернувшись, я вижу мамин шокированный взгляд, который не предвещает ничего хорошего.
– Мам?..
– И ты ничего не имеешь против?
– Что? Ты о чем? – непонимающе спрашиваю я, повернувшись всем корпусом к маме.
– Это же очень откровенный роман… Разве ты не читала? Весь сюжет построен на эротике и прочих непристойностях…
– Откровенные?.. Но Андрей мне ничего не говорил, – осекаюсь я, пытаясь не впасть в панику и отчаяние.
– Не волнуйся, может, фильм будет совсем не таким. Он, наверное, предупредил бы тебя, Анна, – ласково произносит мама и кладет мне руку на плечо в знак поддержки.
Но в этот момент я ее не чувствую. Я ощущаю лишь предательство и боль, снова… Видимо, Андрей не счел правильным спросить или хотя бы оповестить меня о том, что это не просто роман, а настоящее откровение, как сказала мама… Он просто захотел и сделал, но я его жена, которая думает, что все победы мужа – победы жены, все провалы жены – провалы мужа, а по поводу совместных решений я вообще не сомневаюсь. Хотя нет, уже сомневаюсь. Ведь если бы было так, то Андрей бы не скрыл правду, которая может ранить меня, правда? Хотя это неважно, меня уже ранили – ранила его безразличность, предательство, ложь. Я устала терпеть это… Боже, как я хочу нормальную жизнь – без лжи, двуличности, упреков, без всего!
Но моя жизнь не такая. Мой брак не такой – он ужасен.
В один момент я понимаю, что плачу. Мои слезы катятся по румяным щекам вниз, а жалостное хлюпанье разносится по всей комнате.
Мама ничего не говорит, даже не поворачивается, а спокойно дает мне уйти в свою комнату. И я благодарна ей, что она не утешает меня, не жалеет, ведь знает, что так я чувствую себя еще более беспомощной, а это губит меня сильней.
Именно поэтому я всегда убегаю в свою комнату, укрываюсь пледом и закрываю лицо руками, чтобы никто не видел моей беспомощности и боли, которую в последнее время я ощущаю из-за любимого человека, предавшего меня.
Андрей тебе изменил! Он снова причинил тебе боль! Сколько еще раз он сделает это?!
Горькие слезы текут, а я не в силах их остановить. Сердце разрывается, не приняв предательства. Видимо, я только сейчас осознаю, что делает Андрей; что он позволяет себе делать. И это не в первый раз. Я вновь обманута своим мужем. И это убивает меня.
Я всегда так отчаянно хваталась за каждую возможность помириться с ним, стать ближе, но всегда понимаю, что, если он сам этого не хочет, ничего не получится, несмотря на то что я желала этого всем сердцем – желала его и нашего примирения.
Но сейчас мне разве это нужно? Готова ли я простить его, а потом еще и еще?.. Вытерплю ли я снова ту боль, которую он причинит мне? Не разорвется ли мое сердце от нового предательства, ведь оно уже такое хрупкое. Его надо беречь, иначе я сойду с ума и умру, как Кэтрин5 скончалась, не одолев эту жизнь.
Но я не хочу такого конца.
Я хочу быть счастливой и умереть во сне очень старой, рядом с возлюбленным. Но будет ли этим человеком Андрей? Сможет ли он поменяться ради меня? Ради моего счастья? Вряд ли…
Боже, Анна. И что тебе делать?
Но моим суждениям нет логики. Каждый раз, когда я говорю, что мне больно, что страдаю от предательства Андрея, то ничего не делаю – просто жалуюсь, плачу и на этом конец. Я не пытаюсь поговорить с ним, хотя, с другой стороны, он слишком предсказуем – я все равно знаю, что он скажет и как себя поведет. И я уверена, что мой муж не изменится – никогда. Ведь столько времени прошло, а он всего-то перестал лазать в моем телефоне как ненормальный – да и то потому, что я сменила пароль и не говорю его.
Вдруг мои слезы прерывает гудок телефона. Я вытираю щеку, пытаюсь восстановить дыхание и поднимаю трубку:
– Да?
– Анна, привет, это Дмитрий.
– Да, привет… – Надеюсь, Дмитрий не поймет, что я плакала и не расслышит эти жалкие нотки в моем голосе.
– Анна? Все нормально?
Черт!
– Да—да, все отлично! – буркаю я, пытаясь показаться непринужденной. – Так мы куда пойдем и во сколько?
– Да, я думаю, что освобожусь в семь вечера. Если для тебя это удобно. – Я киваю самой себе. – А, может, ты предложишь, куда нам идти?
– Ну… я мало ресторанов в Москве знаю.
На самом деле я почти что не знаю никаких заведений в городе, в котором живу около пяти лет. Может, это и странно, но я очень редко куда-либо хожу, в то время как Андрей посещает различные мероприятия крайне часто.
– Ладно, поехали тогда в «Шафран»? Недавно открылся, говорят, хороший, – предлагает Дмитрий.
– Ладно. Скинь мне, пожалуйста, адрес, я поеду на такси, – зачем-то предупреждаю я Дмитрия.
– У тебя нет машины?
– Нет, есть, просто она в ремонте, – поясняю я, потирая лоб.
– Могу заехать за тобой.
Я улыбаюсь тому, что Дмитрий, несмотря на обстоятельства, произошедшие совсем недавно, относится ко мне заботливо и хочет помочь. Я редко встречаю таких людей, хотя, если честно, наверное, даже никогда.
– Нет-нет, правда, не надо, – немного смеясь, отказываюсь я.
– Где твой дом? Я заеду, – настаивает Дмитрий.
– Я сейчас у мамы.
– Говори.
После этого я, сдавшись, сообщаю адрес дома моей мамы, и Дмитрий бросает трубку, сказав, чтобы я была готова в семь.
Сейчас час дня. У меня полно времени. Я успею и поплакать, и собраться с мыслями.
14
До семи остается два часа, поэтому я уже начинаю собираться, зная, что потрачу на сборы много времени.
На мероприятия, где мне и вправду хочется выглядеть привлекательно, я всегда наряжаюсь, словно на свидание, потому что на самом деле хочу понравиться людям и не показаться какой—то замухрышкой, которая ходит на важные встречи в чем попало.
Как-то я ходила на важную встречу с Андреем, – и это была его первая деловая беседа, поэтому он попросил меня пойти с ним, чтобы меньше волноваться, – куда я, разумеется, нарядилась, как на свадьбу. Андрей много возникал, говорил, чтобы я переоделась, и грозился уйти один. Но мне так понравилось то голубое платье чуть выше колен и оголяющее мои плечи, что я настаивала на своем. В итоге Андрей, конечно, сдался, но весь вечер ругал меня, делал выговоры, потому что я его не послушала. Но тогда меня это не волновало, я просто радовалась, что вырвалась куда-то из дома в приличное место, да еще и надела то платье, которое лежало уже полгода без какой-либо нужды в гардеробной.
Но сейчас мне никто не может перечить, никто не скажет, что я выгляжу неприлично. Нет. Свобода действий. Я могу надеть все, что хочу. И поэтому я решаю надеть белое платье, оголяющее плечи.
Надев его, я принимаюсь наводить порядок на голове. Волосы спутаны, укладки нет никакой – спасибо, что хоть чистые. Но так как я не умею наводить марафет на голове, просто расчесываю волосы цвета шоколада и, чтобы непослушные волоски не торчали в сторону, прыскаю немного лака.
Дальше идет макияж. По старинке: подкрашиваю брови, выделяю глаза тушью и подводкой, наношу темно-розовую помаду на пухлые губы и в конце закрепляю фиксатором, которым я пользуюсь крайне редко, но в таких случаях можно.
Последующие два часа пролетают незаметно. За это время я постоянно переделываю что-нибудь в своем сегодняшнем имидже. Но к семи успеваю.
Вдруг раздается телефонный звонок. Я немедленно беру трубку:
– Да?
– Я около подъезда жду, выходи, – немного прокашлявшись, говорит Дмитрий.
– Да, выхожу, – слишком возбужденно отвечаю я и в спешке бросаю телефон на кровать.
Взяв все самое необходимое, я иду в коридор и начинаю одеваться.
– Ты домой? Так быстро? – недовольным тоном спрашивает мама.
Черт!
– Нет… Я… Просто с другом решила поужинать, – как можно непринужденней отвечаю я.
По маминому лицу замечаю, что та удивляется, а потом хмурится, скрестив руки на груди.
– Друг? Мужчина?
Боже, не думала, что даже мама будет меня докучать.
– Мам! Я не маленькая, сама разберусь. Но если тебе так интересно, просто знай – он мой друг. И Андрею о нем знать необязательно, – добавляю я и выхожу из квартиры, надеясь, что мама меня поняла, ведь ей самой известно, что будет, если Андрей узнает о моем новом друге.
***
– Привет! – приветствует меня Дмитрий, когда я открываю дверь его серой машины.
– Привет, – отвечаю я и сажусь на переднее пассажирское место.
– Далеко этот… «Шерфон»? – спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности.
Машина трогается.
– «Шафран», – преодолевая смех, поправляет меня Дмитрий. – И нет, он совсем не далеко, но обратно я тебя тоже довезу, не беспокойся.
Я улыбаюсь.
Дмитрий выглядит более спокойным, нежели утром: его губы не сжаты в тонкую линию, а довольно расслаблены, глаза не щурятся, брови не нахмурены. Видимо, сейчас он совсем не волнуется.
Порой я удивляюсь, как человек, которого бросила любимая, может так спокойно реагировать на все происходящее, даже не биться в истериках, а просто пойти с кем—то в ресторан. Хотя, может быть, это я такая впечатлительная? Видимо, только мне суждено проливать слезы из-за любой мелочи!
– Кстати, сколько тебе лет? – вспомнив, что мне неизвестен его возраст, спрашиваю очень непринужденным тоном, смотря в окно.
– Двадцать три.
– Ух ты! – восклицаю я. – Да ты мой ровесник!
– Правда? – удивляется Дмитрий.
Я киваю и продолжаю смотреть в окно.
Дмитрий оказывается прав – до ресторана мы доезжаем всего за десять минут. В один момент машина останавливается, и сердце вдруг начинает биться быстрей, а на лице появляется улыбка, скрывающая волнение, которое настигает меня совершенно неожиданно.
Вдруг мне чудится Андрей – его карие глаза, пылающие гневом, когда тот узнает, что я в его отсутствии хожу по ресторанам с Дмитрием; он просто освирепеет! Но имеет ли это значение? Есть ли ему смысл осквернять меня, когда сам творит вещи и похуже? Сколько можно терпеть то, за что Андрей убил бы меня не раздумывая? Мне кажется, я и так была слишком долго в его власти и под его влиянием. Но, может, этому уже пришел конец?..
– Анна? У тебя все нормально? – прерывает мои мысли Дмитрий.
Он уже стоит возле водительской двери и непонимающе смотрит на меня.
– Что? – шепчу я, словно в трансе. – Да, да, уже иду…
Меня настолько поглощают мысли, что я и не замечаю, как Дмитрий уже припарковывается и вылезает из машины. Видимо, меня очень занимают мысли об Андрее. К тому же в таких обстоятельствах.
Когда мы заходим в ресторан, сперва снимаем верхнюю одежду в гардеробной.
– Красивое платье, – делает мне комплимент Дмитрий.
Когда мы входим в ресторан, мои глаза замечают скучающий стол в углу. Белая скатерть свисает чуть ли не до пола, а бледная роза в стеклянной вазе украшает стол. Обои ресторана словно украшены настоящим золотом – все блестит и освещает мимо проходящих людей, словно их поражает свет бриллиантов. Огромные люстры украшают скучный бежевый потолок, на котором нарисованы какие-то узоры. Но довольно сложно рассмотреть весь интерьер в деталях из-за большого количества людей, которые суетятся и кричат.
– Ты заказал столик? – удивленно спрашиваю я, заприметив тот самый стол, которого Дмитрий одаривает зеленоглазым взглядом.
В этом ресторане обстановка такая оживленная, словно я попала не в приличный ресторан, а в какой-то сумасшедший дом: все болтают, кто-то даже возмущается и кричит, пробираясь через толпу гостей. Практически у каждого столика крутятся официанты, а голодные люди диктуют им свои заказы.
– Так много людей…
– Мне повезло, что нашелся столик, да еще и в углу, подальше от этой суматохи.
Я киваю в знак благодарности, потому что, если бы нам достался столик в самом середине зала, моя голова бы просто взорвалась от этого шума.
– Что ты будешь заказывать? – спрашивает Дмитрий, когда приятная на вид девушка приносит нам меню.
Я пожимаю плечами, вспоминая свое меню на сегодня. Но, как ни странно, сегодня я поела лишь мамин пирог.
– Тут такие цены… приличные, – запинаюсь я, подбирая приличное слово.
– Не смотри на цены, все нормально, – машет рукой Дмитрий.
Я с грохотом кладу меню на стол, чтобы тот поднял свой обезумевший взгляд на меня.
– Что? Ты хочешь оплатить весь счет? – повысив тон, ужасаюсь я.
– А что тут такого?
Боже, его обстоятельства не настолько хорошие, чтобы разбрасываться своим источников выживания. Уму непостижимо! Нельзя же быть таким благородным, чтобы угостить девушку в дорогом ресторане (к тому же я сама его позвала), когда ты практически на дне!
– Ты с ума сошел, – шепчу я. – Ты ведь шутишь, да? Скажи, что шутишь, Дмитрий.
– Ань, я…
– Не называй меня так, мне не нравится, – грубо перебиваю я Дмитрия.
– Анна… Я вполне серьезен. Мужчине стыдно, когда за него платит девушка. Ты же не хочешь задеть мое эго? – шутит тот, но мне совсем не до веселья.
– Мы разделим счет, – не унимаюсь я. – К тому же ты не мой парень, а друг! Он не должен оплачивать счет другого.
– Анна, я бы не упускал возможность поесть в дорогом ресторане, да еще и не заплатив ни рубля. – Дмитрий уже не такой веселый. Возможно, я его раздражаю. Но это не означает, что я сдамся.
– Я не из тех, кто везде ищет выгоду! – возмущаюсь я, все еще не притронувшись к меню. – К тому же ты в таких обстоятельствах…
– Может, хватит о моих отношениях? – Мой приятель будто с цепи срывается, его голос становится таким свирепым, будто я совершаю что-то непозволительное, хотя хочу просто помочь. – Прости… Ладно, давай поделим… – сдается он.
Я не решаю говорить что-то еще, боясь окончательно вывести Дмитрия из себя. Может, это его больная тема? Кто знает, каких «пунктиков» он придерживается. Наверное, я просто затронула его принцип, хотя не жалею о том, что выиграла в этом споре. У него и так много проблем, зачем их создавать еще больше?
– Выбрал? – спрашиваю я, когда определилась с тем, что закажу.
– Наверное, – протягивает Дмитрий и кладет свое меню поверх моего.
Следом он зовет официантку, которой диктует свой заказ.
– Карбонару, шоколадный бисквит и воду со льдом, пожалуйста, – говорю я, всматриваясь в торопливые движения руки девушки, записывающей следом за мной.
Она кивает и говорит, что заказ будет готов в течение получаса, а потом развязанной походкой двигается, видимо, в сторону кухни.
– Почему ты не дома? – неожиданно спрашивает Дмитрий, всматриваясь зелеными глазами в мой карий опустошенный взгляд.
– В смысле?
– Ну… ты же сказала, что у мамы. Почему не дома? – поясняет Дмитрий, уже бегая глазами по потолку, словно подбирает слова.
– Да так, – отмахиваюсь я, стараясь держать непринужденный тон. – Иногда приезжаю к маме, навещаю ее.
Дмитрий хитро улыбается и откидывается на спинку стула, украшенного различными узорами.
– Ты уверена? – лукаво спрашивает он, отчего мое сердце екает в понимании того, что от человека, сидящего напротив, вряд ли удастся что—то скрыть. Он видит меня как открытую книгу.
– Что ты имеешь в виду? – прикидываюсь я дурочкой в попытке убежать от грядущих вопросов.
– Анна, – начинает Дмитрий, – помнишь, ты сама хотела от меня помощи, совета… или как ты там говорила? А я ведь вижу, что ты что-то скрываешь, пытаешься не подавать виду, но у тебя это плохо получается, правда. По крайней мере, со мной. А я, Анна, не люблю притворства.
Меня удивляет его простота. Словно для него быть искренним и честным – это просто быть собой. Для него нет такого понятия как врать, скрывать или недоговаривать. Он чист. Но я нет. Мой разум привык придумывать отговорки, чтобы не получить выговор или чего-нибудь похуже. Обычно, когда я становлюсь искренней и открываюсь, меня гонят, говоря, что все это чушь… Андрей никогда меня не понимает, никогда не слушает и говорит, что искренность – это просто слабость, которой нельзя позволить овладеть телом и разумом.
Но Дмитрий не такой. Он совсем другой, потому что хочет выслушать меня, прочувствовать мои эмоции, понять мои мысли. Ему совсем не чуждо выслушать кого-то, а потом не осудить. Наоборот, он хочет лишь помочь.
– Откуда ты так хорошо знаешь людей? – чуть приподняв корпус, спрашиваю я.
– Просто на моем жизненном пути встречались хорошие люди, Анна. Я впускаю в свою жизнь только тех, которые знают, что такое поддержка и понимание.
Видимо, он и вправду понимает меня лучше, чем я сама…
