Софья Ивановна Петрова
Человек моей души
22
– Как там Андрей? Не объявился? – неожиданно спрашивает Дмитрий, искоса посмотрев на меня. Напряжение все еще летает в воздухе.
– К сожалению, – пожимаю я плечами. – Он звонил мне и хотел узнать, что со мной происходит: почему я уехала и прочее…
– И что ты сказала? – спрашивает Дмитрий, сделав очередной глоток горячего напитка, согревающего горло.
– Я начала кричать. Начала выпытывать из него правду, которую он скрывал от меня. И я оказалась права. Я, черт возьми, знала, что это все ложь. Все-таки он будет сниматься в постельных сценах.
– Это ужасно, – произносит Дмитрий, придвинувшись ко мне.
Я киваю и делаю большой глоток какао, тем самым опустошив стаканчик до дна.
– А что случилось потом? – словно зная результат разговора, спрашивает Дмитрий.
– А потом… Черт, Андрей, как всегда, все испортил. Я накричала, напомнила ему о тех ошибках, которые он совершил. И мама все слышала. – Я закрываю лицо руками. – Она все слышала. А самое главное, что она услышала о том случае…
– О каком?
И в этот момент я понимаю, что сама копаю себе могилу, не держа свой болтливый язык на замке. Видимо, эту историю предстоит узнать и Дмитрию.
– Ты многого не знаешь о моем муже, Дмитрий. И вряд ли захочешь.
– Расскажи, – мягко произносит Дмитрий, еще ближе придвинувшись ко мне. Теперь между нашими телами всего каких-то пару сантиметров.
– Ну… Обычно Андрей умеет сдерживать свой гнев. Да, он бывает невыносимым, но все-таки сдержанным. К сожалению, год назад я поняла, что это не так. – С моей щеки скатывается горячая слеза. – Однажды я гуляла с другом. Он и вправду был мой друг, ничего больше. – Я смотрю на Дмитрия в поисках поддержки. Его глаза по-прежнему сверкают тем самым огоньком сочувствия. – Но Андрею не нравится такая дружба. Он узнал об этом и вышел из себя. – Слезы начинают течь все быстрее, но я не могу их остановить. – Он сломал мне руку, он сломал мне… Боже!
В один момент я просто не могу остановиться и начинаю безудержно плакать. Я вновь чувствую ту боль, которую причинил мне Андрей. Чувствую то предательство, которое совершил мой горячо любимый муж. Как после такого жить? Как существовать после того, как меня предал самый любимый человек на Земле, ради которого я бросила абсолютно все? Вот и я не смогла смириться. Я думала, что забыла и простила, но на самом деле я просто зарываю в себе каждый божий день это чувство, думая, что все давным-давно забыто.
Дмитрий понимает, что я выхожу из себя. Он снова видит меня слабую и беспомощную. Он видит меня той жалкой девочкой, которой необходима любовь и забота. И он вновь дает мне надежду, когда его сильные руки обвивают мое хрупкое тело. Когда его пальцы касаются моей спины и когда я чувствую его теплое дыхание.
Дмитрий – мое утешение. И я так ему благодарна, что он сейчас со мной, утешает меня, несмотря на свои проблемы. Ему неважно, как я выгляжу и что делаю – правильно это или нет. Он все равно здесь.
– Тише, тише, – тихо произносит Дмитрий, поглаживая меня по спине, пока я хлюпаю носом и пытаюсь остановить слезы.
– Просто… это так больно, – шепотом выдавливаю я из себя и утыкаюсь лицом в сильные плечи Дмитрия.
– Я знаю, знаю…
Потом время летит незаметно. Проходит около двух минут, но мне кажется, что каких-то пару секунд. В объятиях Дмитрия время бежит так быстро, что я не успеваю насытиться этими сладкими минутами.
– Все хорошо? – спрашивает Дмитрий, осторожно прервав объятия.
Я киваю, не в силах что-либо сказать.
Впервые вижу, что Дмитрий не пытается меня ободрить и развеселить своей улыбкой. Наоборот, даже в темноте я вижу его скорбь и сочувствие.
– Не представляю, как ты пережила это.
– Я тоже…
– Может, прогуляемся? – предлагает Дмитрий, устремив зеленоглазый взгляд вдоль парка.
Я киваю и встаю со скамейки, на которой отдала душу человеку, отдавшему мне свою.
Снег по-прежнему падает большими хлопьями, укрывая белым полотном все вокруг. Этот пейзаж создает что-то хорошее в душе, но я не понимаю, что именно щебечет внутри меня.
Мы не спеша идем вдоль аллеи и иногда поглядываем друг на друга, каждый раз слегка улыбаясь. Мне кажется, Дмитрию тоже нравится наблюдать за тем, как в нежном вальсе танцуют снежинки.
– А как Настя? Есть какие-нибудь новости? – спрашиваю я, отчего Дмитрий заметно оживляется, поняв, что я прихожу в норму.
– Как ни странно, она мне постоянно названивает. В итоге, мы еще больше поругались, и она сказала, чтобы я завтра забрал все оставшиеся вещи и больше никогда не возвращался, – слегка усмехнувшись, говорит Дмитрий, словно ему совсем не грустно.
– Ого. А разве квартира не общая?
– Ну, на самом деле – нет. Это квартира досталась ей от бабушки. – Дмитрий принимает все тот же невозмутимый вид, будто его это вовсе не касается.
– А ты, получается, живешь в гостинице? – непринужденно спрашиваю я, смахнув с лица большую снежинку.
– Получается, – пожимает плечами Дмитрий. – Но плюсом я еще работаю в клинике. Я могу взять ночные смены.
– А как же твои вещи?
– Ну, именных шкафчиков у нас, конечно, нет, но я уверен, что найду место, не переживай. – Уголки рта Дмитрия поднимаются, словно он сдерживает смешок.
– Я не переживаю, – улыбнувшись, буркаю я.
Его глаза наполняются той самой искрой счастья, которая возникает каждый раз, когда Дмитрий смотрит на меня: его зеленые глаза светятся даже в самом темном месте планеты. И мне это нравится.
– Но все же, – продолжаю я, – как ты собираешься жить? Настя что, настолько беспощадна, что даже не впустит тебя?.. Все-таки вы встречались.
Дмитрий качает головой:
– Нет, она не из тех, кто общается со своими бывшими. Да я бы и сам не обратился к ней за помощью.
– Почему?
– Она… не в себе. Поверь, я знаю, каково жить с ней. Это ужасно, – усмехается Дмитрий.
– Ты так говоришь, словно вы не любили друг друга…
– Любили. Но это было давно. В последнее время наши отношения потеряли ту изюминку, которая была частью нас. В скором времени наши отношения превратились в обычный быт между людьми… Я просто устал терпеть ее заносчивость и ревность и стал легче к этому относиться. Знаешь, – Дмитрий переводит на меня взгляд в поисках понимания, – я перестал оправдываться перед ней за свои поступки, которые толком-то и ничего не значили. Я не привык к такому – раньше она была совсем другой. Не знаю, что с ней случилось, но это стало невыносимо… А потом все получилось само собой. Потом появилась ты и твоя сережка…
Губы Дмитрия растягиваются в изящной улыбке и выдают смущенный смех, который я подхватываю.
– Не напоминай! – прыскаю я, шутливо ударив Дмитрия по плечу, отчего тот театрально трет место поражения.
***
Мы гуляем еще около часа, постоянно разговаривая и смеясь, словно какие-то давние знакомые. Весь наш путь сопровождают снежные хлопья, приземляющиеся на красные от холода носы и уже мокрые ресницы. Вес вечер пропитан наступающим Новым годом, поэтому мое настроение ни на минуту не меркнет, ведь меня окружают чудесные новогодние олени и постоянные разговоры Дмитрия, которые не могут наскучить. Наверное, это самый лучший вечер за последнее время: без разборок, тайн и лжи. Так приятно просто наслаждаться приятным обществом и отдалиться от всех проблем, которые захватили мою и без того трудную жизнь. Но благодаря Дмитрию все эти проблемы меркнут на фоне его жизнерадостности, которая льет через край, несмотря на все тягости его жизни, из-за которых, собственно, ему негде ночевать, – но он говорит, что все под контролем. Порой всем нам нужен человек, который скажет, что жизнь не так уж плоха и нужно жить, наслаждаясь каждым моментом, даже самым тягостным, который, казалось, испортит к чертям все планы и перспективы. Но все мы можем найти спасение, если очень захотим и пожелаем этого.
Загадайте желание прямо сейчас, и оно исполнится, ведь каждый из нас – джин, исполняющий самые сокровенные мечты, каждый человек – творец своей жизни.
Может, я и создала этот хаос? Иногда я сама толком не понимаю своих истинных желаний. Лишь сейчас осознаю, что многие из них мне просто навязало чужое мнение, которое не значит ровным счетом ничего. Как же я могла предать себя и свою сущность?..
Моя жизнь – мой плод фантазий. Многие не понимают, что их жизнь зависит ни от удачи или неудачи, ни от перспектив их района или связей с влиятельными личностями и даже ни от благосклонности судьбы – жизнь зависит лишь от самого человека и от того, на что он готов пойти ради обретения себя и своей души. Кто, если не сам человек, поймет свои истинные желания и настоящие возможности? Мы сами формируем свою жизнь. Сами создаем себе границы возможностей. Сами создаем проблемы и сложности.
Может, и мне, Анне Кулагиной, пора понять, что моя чертова жизнь такая лишь из-за моей чертовой неуверенности и жалости?! Может, я все-таки выберусь из своего кокона и начну действовать?!
Глаза моей души почти открыты. Они хотят увидеть мир во всей красе, все ее особенности и чудеса. Мне лишь помогают понять все мои ошибки, которые я совершила, не послушав себя. Но дальше помочь себе смогу лишь я сама…
***
– Отличный вечер! Мне очень понравился парк, – восхищенно произношу я, когда машина Дмитрия останавливается возле подъезда дома моей мамы.
– Можем повторить. Только не в парке.
– Почему? – спрашиваю я, расстегнув ремень, который давит мне на шею всю дорогу от парка.
– Уже неинтересно, – недовольно поджимает губы Дмитрий, посмотрев в мою сторону.
Я улыбаюсь, увидев зеленые глаза, заинтересованно смотрящие на меня.
– Кстати, ты можешь спать в машине, – шучу я, сдержав смешок.
– Очень остроумно! – саркастически произносит Дмитрий, но все-таки его губы расползаются в улыбке. – Хотя…
– Когда ты будешь свободен? – резко спрашиваю я, повернувшись всем корпусом к Дмитрию.
– С завтрашнего дня я на работе, три дня подряд. Но можно вечером, когда я освобожусь, где-нибудь прогуляться, – перейдя на шепот, произносит Дмитрий.
В один момент напряжение в машине вновь возрастает. Наши взгляды встречаются; в них вновь зарождается неудержимое желание. Вдруг становится жарко, и рот начинает отчаянно хватать воздух в попытке вернуть самообладание. Дмитрий тоже борется с непозволительным желанием: его глаза бегают то по моим слегка приоткрытым губам, то по глазам, зрачки которых расширены от нарастающего возбуждения.
Но, не послушав разум, наши губы вновь соприкасаются, жадно вцепившись друг в друга. Два человека – две непозволительные потребности, вот кем мы являемся в этот момент. Наши души вновь воссоединяются в дикой страсти, окружающей нас. Мы чувствуем насыщение. Словно утоляем жажду, касаясь друг друга.
Но неожиданно Дмитрий отказывается от своей прихоти: он разрывает поцелуй.
– Я не могу, – произносит он, слегка помотав головой и нахмурив брови. – Не могу.
– Прости, что?.. – шепчу я, закусив губу, смакуя остаток запаха и вкуса Дмитрия.
– Ты замужем, Анна… Как я могу?..
Лицо Дмитрия выражает некую боль. Он словно потерян.
– Но… – Я не могу найти слов, ведь он прав. Я – замужем. У меня есть муж.
Я прижимаюсь спиной к креслу и закрываю лицо руками.
– Какая же я дура! Просто наивная дура! – ругаю я себя, словно в чем-то провинилась. – Знала же, что так будет! Не может быть все так хорошо!
– О чем ты? – спрашивает Дмитрий, непонимающе посмотрев на меня.
– Как будто ты не знаешь о чем я! – Дмитрий хмурит брови. – Зачем ты целовал меня? Зачем дал надежду? Я же думала, что… Черт! Почему ты до этого ничего не сказал? Почему только сейчас вспомнил про моего мужа? – с раздражением уже кричу я, метая грозные взгляды в сторону Дмитрия.
– Просто… Я хотел этого. И не хотел, чтобы это закончилось. Мне показалось, что ты тоже не против, но…
– Конечно, я не против. А если бы нет, я бы сказала тебе, – перебив Дмитрия, шепчу я, и зеленые глаза вновь одаривают меня взглядом, в котором светится надежда.
Да, он надеется, что не ослышался.
– Ты не ослышался, – выдаю я. – Все сложно, знаю, но… Я хочу этого. И, если тебе так будет проще, я ухожу от Андрея, – открыв дверь машины, произношу я, но рука Дмитрия хватает меня за локоть:
– Нет, Анна, я не хочу, чтобы ты делала это из-за меня!
Я закусываю губу и кладу руку на дрожащую руку Дмитрия:
– Я ухожу от него не поэтому. Я ухожу от него потому, что он подлый лжец и садист.
Дмитрий медленно разжимает ладонь и убирает руку.
– Мне жаль, что твой брак такой. Мне очень жаль, что он твой муж. Но я обещаю, что буду защищать тебя.
– Спасибо, – шепчу я так тихо, что не уверена, слышал ли Дмитрий.
И я закрываю дверь машины, не сводя глаз с его лица, которое смотрит на меня так необычно и по-новому.
Через минуту мне приходит сообщение:
19:11 Я свободен завтра с восьми. И надеюсь, что, когда я подъеду к твоему подъезду, ты выйдешь. Я не хочу оставлять тебя одну.
Я кладу телефон в карман, зная, что не смогу остаться одна. Через все это я пройду лишь с Дмитрием.
23
Спустя полтора месяца
Я сижу и жду своей очереди, чтобы меня принял врач. Передо мной еще два человека: девушка, которая постоянно сморкается и прикрывает рот каждый раз, когда чихает или кашляет, и бабушка, закрывшая глаза.
Последние дни я очень плохо себя чувствую: то тошнит от любого запаха, то кружится голова от непонятно чего. Да и я сама чувствую, что что-то не так. Сначала я думала, что просто простудилась (все-таки зима на дворе), но мама и Дмитрий настояли на том, чтобы я сходила и проверилась у врача на всякий случай. И поэтому я сижу здесь, на жутко неудобном кресле в окружении больных людей.
Спустя полчаса меня все-таки принимает врач, которой оказывается милая девушка. Если честно, я бы никогда не подумала, что такая молодая особа может быть опытным врачом. Ее униформа опрятна и выглажена, темные волосы заправлены в небрежный хвостик, а губы накрашены красной помадой, от которой лицо девушки выглядит более строгим. Обычно от врачей пахнет больницей, но от нее исходит совершенно иной запах – очень приятный аромат уюта.
– Здравствуйте, Анна Кулагина, – произносит девушка, просматривая мою медицинскую карточку. – Я Елена Подольская.
Я улыбаюсь в знак приветствия, но Елена даже не замечает моего жеста, уткнувшись в бумаги.
– Что вас беспокоит? – спрашивает девушка, захлопнув маленькую книжонку.
– Я… На самом деле, ничего страшного, я так думаю, – запинаюсь я, словно в первый раз нахожусь у врача. – Просто у меня часто кружится голова, тошнит и самочувствие плохое. Но я не уверена, что это отравление, – пожимаю плечами я, заправив локон волос за ухо, уставившись на кипу бумаг от небольшого дискомфорта.
Елена кивает и мычит, отразив мой неловкий жест.
– Обычно в таких случаях делают тест, чтобы избежать неточностей.
– Какой тест?.. – спрашиваю я, совсем не понимая, к чему клонит девушка.
– На беременность, – твердо говорит Елена, вскинув левую бровь вверх.
Я прыскаю от смеха со словами:
– Нет, нет, исключено.
Елена многозначительно наклоняет голову вправо.
– Вы уверены? Многие так говорят.
Я хмурю брови в непонимании.
Может, симптомы и вправду похожи на беременность, но я не занимаюсь любовью уже несколько месяцев. С тех пор как я переехала к маме, моей половой жизни пришел конец. Андрея я больше никогда не впущу в свою постель, потому что он уже давно является для меня тираном. А сейчас он еще и человек, которому я отдала несколько лет своей жизни. К тому же скоро у нас не будет ничего общего.
Поэтому беременность исключена.
Я так и говорю врачу Елене, но она настаивает на том, чтобы я все-таки сделала тест на беременность во избежание погрешностей. Что я и делаю: мне дают два теста (нужно сделать сразу два, чтобы результат был точный) и баночку для мочи, и я иду в вонючий туалет делать тест.
Брезгливо открывая дверцу кабинки, я захожу внутрь и около пяти минут пытаюсь сделать дело. После удачного помещения теста в баночку нужно ждать еще десять минут. И все это время я думаю совсем не о тесте и здоровье: я думаю о Дмитрии и наших отношений. Кто знал, что нелепая встреча даст началу новых отношений. Тех отношений, которые помогли мне справиться с собой и помогут преодолеть предстоящие трудности. Я так и знала, что он – моя судьба, мое спасение.
Спустя десять минут я, предварительно посмотрев присутствие кого-нибудь в туалете, выхожу из кабинки и достаю два теста из жидкости. Вылив мочу в унитаз, я прячу в руках тесты и из любопытства смотрю на результат.
И каково мое удивление, когда я вижу две полоски на обоих тестах.
Три недели назад
– Боже, обхохочешься! – залившись смехом, выдавливает из себя мама, стукнув Дмитрия по плечу. – Доченька, ты такая неуклюжая.
– Да, как всегда, – саркастически отвечаю я, одарив недовольным взглядом собеседника, смеявшегося над тем, как я в Новый год во время прогулки упала прямо в сугроб, в котором скрывался бак.
Как неудивительно, Новый год мы праздновали втроем: мама, я и Дмитрий. Перед праздником я все-таки познакомила Дмитрия с мамой, потому что уж очень она хотела увидеть человека, с которым я провожу все вечера. Дмитрий же был не против познакомиться с ней, даже сказал, что хотел бы посмотреть на ту женщину, которая родила такую вредную девушку. Знакомство прошло даже лучше, чем я предполагала. Мама в восторге от забавного и приличного мужчины, который может поддержать любой разговор. Каждый раз, когда мама спрашивает Дмитрия о чем-либо, он отвечает очень искренне, и его ответы всегда такие интересные, что мама невольно замирает, слушая речь Дмитрия; но он никогда не упускает момента меня подколоть – это очень нервирует, но маме, видимо, очень смешно, потому что она каждый раз прыскает от смеха, а я же раздуваюсь от злости.
В общем, все идет как по маслу: маме нравится Дмитрий, ему нравится мама, а я довольна тем, что не случилось ничего плохого, поэтому за два дня до Нового года мама пригласила Дмитрия отпраздновать с нами (она знает, что его выгнала девушка и что теперь он ночует в больнице), и тот с радостью согласился.
Мы решили прогуляться после того, как пробили куранты. Надев самые теплые вещи, вышли на улицу и направились к елке, где собралось много людей. Эта прогулка, как и все остальные, была волшебной. Мы вновь остались наедине и вкушали эти минуты. Даже не заметили, как наши руки стали тянуться друг к другу, тела каждый раз приближались, будто хотели согреться, а карие и зеленые глаза все чаще встречались, неловко останавливаясь. Мы и сами не заметили, как обычная дружба и поддержка переросла в нечто большее. Мы стали не просто друзьями, а самыми настоящими незаконными влюбленными, которые не понимают, что любят друг друга, потому что считают это непозволительным.
Вот и сейчас Дмитрий пришел погостить у нас, – мама пригласила его на чай. Ей так нравится его общество, шутки и речь, что она говорит о нем даже в его отсутствии, словно влюблена в него. Но ее можно понять – Дмитрий и вправду может добиться расположения любого человека, по себе знаю.
– Да кто-нибудь смог бы увидеть этот чертов бак? Он был завален снегом! – возмущаюсь я, всплеснув руками и вспомнив, как мои ноги в тот вечер подкосились, вступив на скользкий лед, и мое тело плюхнулось в сугроб, где я почувствовала что-то очень твердое, впивающееся в мой бок. Дмитрий в тот момент не то чтобы рассмеялся или обеспокоился, он скорее просто не понял, что произошло, – все-таки в тот день мы не были трезвы как стеклышко. Он помог мне подняться, а потом до него вдруг дошло, что мое неуклюжее падение было смешным, и залился хохотом. Так и прошел весь наш обратный путь домой: его дикий и слишком сумасшедший хохот и мое недовольное лицо. Со стороны это было, может, смешно, но мне было не до смеха, потому что мое бедро болело еще неделю после этого.
И почему-то именно сегодня, когда у мамы прекрасное настроение, Дмитрий решает рассказать ей об этой истории (я, если честно, и вовсе забыла о том случае).
Вдруг Дмитрий и мама коварно переглядываются, и вновь их хохот разлетается по всей квартире.
– Пить меньше надо, – говорит мама, преодолевая смех.
Я закатываю глаза.
– Со мной было все в порядке! Я просто поскользнулась.
Но, видимо, им уже все равно, потому что слушать они меня даже не хотят; им лишь дай повод посмеяться. Поэтому я просто делаю глоток чая с корицей и беру конфету с маленькой голубой тарелки.
– Осторожно, она с коньяком, – произносит Дмитрий, и мама вновь прыскает от смеха, а шутник мило улыбается и вытягивает губы так, словно посылает мне воздушный поцелуй.
Я корчу гримасу и кладу конфету в рот, театрально закатывая глаза.
Вдруг раздается звонок и сильный стук в дверь.
Я чуть не выплевываю конфету от испуга.
– Ты кого-то ждешь? – спрашивает мама, резко прекратив смеяться, и озадаченно поворачивается ко мне.
– Нет, – качаю я головой. – Пойду открою.
Дмитрий пронзительно смотрит на меня, потом переводит взгляд на маму в надежде удостовериться, что все в порядке.
Я встаю и медленно выхожу из кухни; меня провожают два настороженных взгляда.
Кто бы это может быть, озадачиваюсь я. К нам обычно не заглядывают гости. Если к маме и приходят друзья, то всегда заранее предупреждают.
В дверь не перестают трезвонить и сильно стучать по ней, да так, что она вся трясется.
Я медленными шагами подхожу к двери. Сердце почему-то учащается, словно предвкушает беду, которая вот-вот настигнет мою душу. Словно я знаю, что за этой дверью меня ждет опасность. Но что мне угрожает в собственной квартире, где находятся мама и Дмитрий, которые непременно защитят меня?
И вдруг раздается мужской голос:
– Аня! Открывай! Я знаю, что ты там, чертова шлюха!
Голос Андрея. Он здесь. Неужели он снова испортит мне жизнь?..
