Павел Викторович Ившин
В когтях безумия
Глава 40
Поющая вода
Он ловко спрыгнул с шлюпки в воду, море было по колено. В прямом смысле этого слова. Линд взял шлюпку за нос и потащил в сторону берега, плыть на веслах было уже невозможно, а до берега оставалось еще полсотни шагов. Ласса сидела в шлюпке, закутавшись в жилетку Линда, и молча смотрела под ноги, чувствуя вину перед ним за то, что не поверила в его слова. Сожалела о погибшем экипаже «Чайки», оглянувшись на море ни за что нельзя было догадаться, что еще совсем недавно на горизонте стоял корабль. Все произошло так быстро, как и рассказывал Линд. Червь не оставил в живых никого из команды и ничего от корабля. Но уже второй раз Линд остается недосягаем для его зубов. Родился в рубашке, что тут сказать. Однако Линда не покидало ощущение, что рано или поздно червь до него доберется, даже если он схоронится где-нибудь, осядет, станет законопослушным пандемийцем и больше никогда не выйдет в море.
Киль плавно вонзился в мокрый морской песок. Линд протащил лодку еще пару шагов на берег и молча дал команду Лассе спускаться на берег.
– Что теперь? – спросила она.
– Морем до Элеса мы точно не пойдем, – сухо ответил он. – На моем счету уже два экипажа.
– Ход под горой? – спросила Ласса с надеждой, что она ошибается.
– Да.
– Ты разве не помнишь, что сказал капитан? Это смертельно опасно!
– Не опаснее, чем море, которое он называл «благодатью».
Линд уже все решил, его было бесполезно переубеждать, что-то объяснять. Все было бы напрасно. Оставаться на берегу было бессмысленно и глупо, да и без воды и еды они долго бы не протянули. Единственный шанс выжить – это идти вперед. Вперед к отвесному горному хребту и дальше через заброшенный тоннель. Единственное, что можно было сделать – это все же посетить Вильгию, запастись провиантом, взять, в конце концов, оружие, не особо далеко уедешь на полуторном мече и паре кинжалов.
– Линд.
– М?
– Может стоит зайти в Вильгию? – произнесла свою мысль Ласса.
– А ты знаешь, где она находится?
– Нет…– грустно ответила Ласса, уже зная, к чему клонится разговор.
– Вот и я не знаю. Мы можем рассчитывать только на себя.
Дальше они шли молча. Линд шел впереди и орудовал мечом, пробиваясь сквозь густой кустарник и высокую траву. «Как мы найдем ход, мы ведь тоже не знаем, где он находится», – подумала про себя Ласса.
– Линд.
– Что?! – раздраженно ответил он.
– Ничего.
«Лучше его не трогать», – подумала про себя Ласса.
Линд нервничал и злился. Он корил себя за эти смерти. Проклинал морского червя. Пытался найти какую-то логическую связь между двумя этими случаями. И не находил. Он очень волновался, что может принести Лассе вред и что едва не принес ей смерть. Будь он один, он бы ни на минуту не сомневался и шел бы вперед, к хребту, ища ход, вырытый вальдау. Но Ласса, с ней все по-другому. Он был в ответе за нее, отвечал за ее жизнь. Он не мог допустить, чтобы она пострадала. Хорошо, что хоть до вечера еще есть время, есть время для маневра. В его голову стали закрадываться мысли, что они не смогут найти ход, не смогут или не успеют куда-то выйти до наступления ночи. Сомнения закрадывались в его сердце, что если Ласса права, и нужно было сначала посетить Вильгию? Конечно же, она права, это же логично! Но Линд решил иначе и не оставил им двоим сейчас ни малейшего выбора, вдобавок сократив их шансы на успех. Кошель был полон, денег было достаточно, они бы могли жить в Вильгии, где угодно и достаточно долго, но вот он парадокс. Деньги есть, много денег, но они не нужны, никакой пользы с этих блестящих безделушек, которые только оттягивают ремень и мешают при ходьбе. Никакой пользы. Но человеческая алчность вперемешку с рационализмом и надеждой, не позволяют рукам отвязать тяжелую сумму. «Никогда не принимай решения на горячую голову, Линд! Ты нас погубишь!» – думал он про себя. Каждый взмах меча, срубающий тонкие стволы кустарников или толстые стебли высокой травы, давал надежду на то, что сейчас что-то появится, покажется конечная цель, или они выйдут на какую-то тропу, дорогу, горную речку, а может быть, даже поселение. Но ничего такого не происходило. Каждый взмах меча только убеждал в необходимости использовать его еще раз.
– Слышишь? – Линд приостановился, в пол оборота повернувшись к Лассе.
– Что? Я ничего не слышу.
– Прислушайся, – настаивал он.
– Слышу! – радостно воскликнула она.
– Речка, водопад – спасение одним словом, – довольно заявил Линд и с двойным энтузиазмом стал размахивать мечом в направлении едва слышного журчания воды.
С каждым шагом шум падающей и бегущей воды все усиливался, они двигались в правильном направлении. По тому едва слышному журчанию, можно было надеяться максимум на жиденький ручеек, но они прошли уже достаточно большое расстояние, шум все нарастал, и не было ни одного признака пробегающей где-то речушки. Взмах – удар, еще раз и еще. Энтузиазм Линда постепенно сменялся настороженностью, может быть, это как в пустынях – иллюзии, обман, они выдали желаемое за действительное.
Обошлось. Можно выдохнуть. Они стояли на берегу широкой горной реки. Вода спускалась с гор по многоступенчатому каменному каскаду, с ревом разбиваясь о камни. Кристально чистая, холодная, как приятно ей умыться, смыть морскую соль, сомнения и страх. Всего лишь вода. Без вкуса, без цвета, без запаха. Насколько все просто, но насколько совершенно. Вода дает жизнь, а в данном случае и надежду. Чуть повыше от того места, где они стояли, буквально на одну ступень, было нечто загадочное. Кажется, здесь когда-то жили люди или скорее всего – это был алтарь, какое-то священное место. Воздух здесь был какой-то не такой, заряженный, чувствовалась какая-то энергия. В центре этой ступени был круг с какими-то знаками и письменами, его центр был углублен, вероятно, сюда когда-то падал поток воды, не такой сильный, но все же способный вымыть горную породу. Прямо в скале были высечены небольшие окошки, стены вокруг которых были гладко отполированы, а по периметру шла замысловатая вязь, причем вокруг каждого окна – своя, неповторимая и непохожая на предыдущую. Но если есть окна, вероятно, где-то должна быть и дверь, вход. Прямо за водопадом основного горного потока был вход, по обе стороны которого стояли голые мужчины, высеченные из камня и державшие руками свод – атланты. Повеяло холодом, но это было не предупреждение, а скорее приглашение, на которое Линд и Ласса с большой охотой согласились. Узкий высокий коридор с резными орнаментами в стенах, повествующими о каких-то, видимо, великих событиях, неизвестных гостям. На каждом входе в новое помещение стояли все те же атланты. Дальше шли жилые комнаты с каменными выступами для кроватей. Бесспорно, это был памятник архитектуры, но чьей? Снова неизвестно. Как много неизвестно! Одно можно сказать наверняка: поросшие мхом каменные изваяния уже очень давно никто не посещал, и, более того, никто не знал, иначе бы он неминуемо был бы разрушен. Людям свойственно уничтожение чужих реликвий. Острословы заявляют, что ломанное стоит дороже, мы же оставим это утверждение без комментариев.
Они присели на каменный выступ, с любопытством оглядывая все вокруг, как вдруг раздалась музыка, приятная мелодия, вмиг погрузившая их в глубокий сон, как будто кто-то выключил их сознание легким поворотом рубильника.
Глава 41
Первое явление Темного Владыки
Безмятежность. Снежные вершины гор укутаны кучевыми облаками. Отвесные скалы. Травяные склоны и западный ветер, причесывающий траву в одном направлении. Спокойствие, забытье, которое так отчаянно ищут аскеты, сменяется звоном кузнечных молотов о раскаленную сталь, долгими и томными выдохами огромных кузнечных мехов. Красные лица кузнецов вальдау, безнадежно спрятаны за густую и длинную бороду. Мастера работают в три смены, куют кольчужные рубашки, пластинчатые доспехи и, конечно же, двуручные топоры и секиры. Горнило ни на секунду не перестает плавить сталь и жадно сжирает все, что ему предложат, с упоением выдыхая клубы дыма по дымоходу прочь из подгорного города прямиком в облака на верхушке горы. Яр работал наравне со всеми, будто и не было этой долгой паузы, его рука окрепла, а кузнечный молот бил сильно и точно. Яр нашел себя, он больше не задавался вопросами, Феанор рассказал всю его биографию, начиная с малых лет и заканчивая таинственным исчезновением после восстания в Крокатуне.
Оказывается, что Яр всю жизнь прожил без матери. Только он научился ходить, его родители стали ссориться и в итоге приняли решение разойтись, как в море корабли. Оставался только один вопрос – Яр. Маленький, вечно улыбающийся вальдау, был использован как собачка, когда родители встали по разные стороны комнаты и стали звать его к себе. Он выбрал отца. Отец, как и любой состоявшийся вальдау, был кузнецом-оружейником. Настоящим мастером, одним из лучших. Он обучил Яра премудростям оружейного дела и привил любовь к оружию. Он говорил, что настоящий кузнец может забыть поесть или поспать, но никогда не оставит бардак в кузне. Не сказать, что Яр усвоил этот урок в два счета. Он достаточно получал за неубранные кусачки или оставленный молот на наковальне, раскаленную заготовку в печи или пустую бочку воды для закалки клинка. Однако Яр был способным подмастерьем и смог не только перенять опыт отца, но и внести свои модификации в каждом этапе всего процесса. Вскоре их кузня захватила лидерские позиции на рынке оружия. Несколько раз завистники поджигали кузню и дом Яра, но в итоге отступили. А спустя еще некоторое время случилось то восстание в Крокатуне, и все пошло верх дном. Яр был из простой семьи и чужд до политических интриг и дворцовых переворотов. Для него все это произошло неожиданно. Люди убили его отца, когда тот открыл утром дверь, чтобы посмотреть, что за волнения происходят на улице, но вместо этого получил стрелу меж глаз. Яр быстро среагировал и выпрыгнул в окно, схоронившись в высоких кустах сирени, растущие прямо под окнами их дома. Через минуту в дом ворвались люди, громко и возбужденно о чем-то говорили, что-то искали. Они перевернули дом вверх дном, но не солоно хлебавши ушли дальше грабить и убивать. Яр предположил, что люди пришли за секретами их легендарной кузни, но, разумеется, ничего не нашли. Все свои секреты и Яр, и его отец держали в голове. Никакая бумага не могла их сохранить лучше, чем это сделают они. Убив отца Яра, захватчики наполовину сократили вероятность своего успеха. Яр выбрался из города, где уже и встретился с остатками своего народа. Они отправились в горы искать новый дом, но каждый из вальдау уходил с мыслью, что однажды вернется и отомстит за всех, кто погиб насильственной смертью в своей постели. Достаточно долго гордый народ кочевал по горным хребтам и долинам, в поисках безопасного убежища и вскоре вышел к горе, через которую когда-то текла река. Река, словно червь в картофельном плоде, проделала множество ходов и выжрала сердцевину горы. Вот, наконец, удача улыбнулась им. С двойным энтузиазмом они отстроили оборонительные сооружения, ворота, поперек многих проходов, обжили некоторые ходы, превратив их спальные кварталы. Вальдау приходилось тяжело. Этим восстанием они были отброшены на пару веков назад, не имея в своем распоряжении никаких орудий труда. Снова только сила воли и интеллект. В пещере оказалось достаточно железной руды, чтобы суметь выделить из нее железо, необходимое для заготовок. У подножья горы была долина с вековыми рощами, которые очень удачно пригодились в качестве топлива и материала, а населяющие горную цепь туры стали отличным поводом, чтобы вечером собраться большой компанией и повспоминать о былом величии. Может быть, всему виной эти туры, а может, все-таки тоска по дому брала верх над боевым духом народа. Постепенно, словно чума, эпидемия апатии одержала верх практически над каждым вальдау. Именно тогда градоначальник подземного города и решил построить огромный дворец в сердце горы, где мог бы жить каждый из его многострадальных сородичей. И этот трюк удался, но не для Яра. Он покинул подгорный город еще до того, как было принято решение о строительстве дворца, он искал одиночества. Все происходило наоборот и не так, как у всех. Говорят, что время лечит, но только не его. Почему-то, чем больше проходило времени после восстания, тем сильнее кровоточила рана, тем больше Яр тосковал по отцу и тем больше ненавидел людей и жаждал расправы с ними. Вскоре боль и тоска достигли своего апогея и сбросили Яра вниз с высоты своего величия, прямиком в открытое море. Яр чудом уцелел после полета с отвесной скалы, но потерял сознание. Вопреки всем законам море решило не отдавать его суше обратно, а наоборот унесло прочь от берега, где его подхватило небольшое пиратское судно и выгодно продало, как раба и пушечное мясо для арены Глокты. Однако Яр оказался не из робкого десятка, хоть и получил мощнейший удар в голову, после которого и потерял память, но нашел спутников. Не друзей, нет, даже не товарищей. Спутников. Сейчас Яра снова интересовала только месть, и если кто-то – Рен, Рези – были замешаны в этом восстании, то он, ни на миг бы не колеблясь, обезглавил их обоих.
– Яр, что с тобой? – вцепился в него Феанор.
– Задумался я, чего нужно? Работы полно.
– Градоначальник приказал всем оставить свои посты и явиться к дворцу.
– Что там еще? Что за игры?! Мы вообще-то к войне готовимся, а он отрывает всех от дела и даже не говорит причины, – бурча себе под нос, Яр пошел впереди Феанора, который был ни на шутку обеспокоен тем, как изменился Яр за последние дни.
Площадь перед дворцом была забита до отказа. На призыв пришли даже стражники с внешних ворот, сейчас весь город можно было бы прихлопнуть одним лишь щелчком пальцев, обрушив свод главного зала, в котором собрался весь подгорный народ. На крыше: там, где располагается сторожка, стоял градоначальник и нечто человекоподобное в черной висячей рясе. В правой руке он или оно держал посох с идеально гладкой сферой на верхушке. Было сразу понятно, что ни один бы мастер не смог бы выполнить столь безукоризненную работу, было в этом что-то магическое.
– Мои многострадальные сородичи, – начал градоначальник, – сегодня я хочу представить вам друга, – он запнулся, – собрата по несчастью, которого так же, как и нас постигла несправедливая кара, который лишился места в этом мире, – он сделал паузу, чтобы дать народу переварить услышанное. – А сегодня он стоит перед нами и хочет помочь нам вернуться домой, потому что знает не понаслышке, что значит лишиться всего! – толпа одобрительно завыла, предвкушая, что же скажет таинственный незнакомец.
– Народ вальдау! – начал незнакомец, выпрямившись и подняв руки вверх. – Я знаю, как тяжело вам приходилось и как тяжело приходится до сих пор, – послышались одобрительные возгласы в толпе. – Но скоро этому унижению придет конец! Скоро вы вернетесь в свои города и отомстите за всех тех, кого казнили эти предатели! – волнение усилилось, и уже можно было услышать отчетливое, пусть и несколько неуверенное «да». – Сегодня вы еще будете спать на голых и холодных камнях, проклиная во тьме весь людской род, а уже завтра наполните чарку лучшими винами из погребов королевского дворца Крокотуна! Пора дать ненависти и злости вершить суд! – толпа неистово завыла, незнакомец взял посох двумя руками, поднял их над головой и ударил в пол, сфера налилась ярким светом, который резко вырвался во все стороны, осветив за считанные секунды весь зал. В одночасье обрушилась гробовая тишина. Лишь где-то далеко слышалась робкая капель, нарушавшая это внезапное молчание.
Глава 42
Варла в огне
– Закрыть все ворота! Бейте в гонг! – кричал стражник с дозорной вышки. Он видел, как горят предместья Варлы.
Вальдау спускались с гор. Все началось. Боль и скорбь всего народа нашли наконец выход. Рассудок бородачей был затуманен. Кровь крестьян заливала глаза нападавшей орде. Пленных не брали, женщин и детей не щадили. Огромные секиры разрезали воздух и пробивали черепа, крушили захлопнутые двери ангаров и хлевов, а потом так же безжалостно опускались на шеи ни в чем повинных людей, которым не повезло жить во времена великих и кровопролитных восстаний. Вскоре предместье было разрушено и захвачено. Городские ворота уже давно на замке, а на стенах трусливо, из-за зубцов, выглядывают доблестные защитники крепости.
– Обложили сук! – рявкнул Феанор, и полчище вооруженных и голодных до вспоротых брюх, стало оцеплять крепость.
– Отлично, неплохое начало, – раздался голос из-за спины, это был незнакомец в черной рясе. Феанор ответил ему кивком.
– Выкатить онагры! Установить требушеты по всему периметру! Приготовить баллисты! – командовал Феанор. – Грузите головы сельчан в онагры! Поздороваемся с негостеприимными гражданами Варлы!
В считанные секунды вся осадная техника была установлена и приведена в боевое положение.
– Залп онагров по команде! Огонь! – эхом разнеслось по всему фронту нападавших голосами сотников.
Одновременно сотни отрубленных и обезображенных голов перелетели через крепостные стены Варлы. Много жестокости и крови пережили эти стены, но подобного ужаса видеть им еще не приходилось. На мгновение солнце скрылось за плотным дождем из человеческих голов. Невозможно было и представить, что в предместье в полной нищете живет столько народу. Жило. Всю жизнь они стремились добиться благосклонности важных и влиятельных людей, стремились попасть в город и заявить о себе. Они достигли цели. Попали в город и стали вестниками скорой смерти и гибели. Невозможно представить силы мощнее и свирепее, чем та, которая собралась под стенами Варлы.
– Готовь требушеты! – раздалась следующая команда Феанора. – Беречь стены! Уничтожить порт! Чтобы ни одна крыса не смогла сбежать!
Заскрипели тросы и канаты, противовесы требушетов опускались один за другим, обрушивая на головы горожан убийственную мощь этих машин. Пара прямых попаданий в щепки разносила стоявшие в порту корабли. Ловушка была захлопнута.
– Выкатить баллисты! – командовал Феанор. – Целься в парадные ворота! Войдем в город, как хозяева!
Заскрипела тетива, натянулись сухожилия баллист, наводчики сделали соответствующие поправки и ждали команды, чтобы выбить стопор.
– Огонь!
Почти синхронно болты вылетели и через мгновение попали в цель. Пару выстрелов и передние створки ворот слетят с петель. Выстрел, еще выстрел. Створки, друг за другом, с грохотом упали на землю оголив свою филейную часть – чугунную решетку, которую вскоре постигла та же участь. Путь в город был открыт.
– Взять город! – заорал Феанор, – Никого не оставлять в живых! Очистим нашу землю от этой погани!
Вальдау ворвались в крепость, действовали осмотрительно и группами. Важен каждый. Нельзя потерять никого. Варла – это только разминка. Настоящее испытание еще впереди. Битва за Крокатун еще далеко. Как почернел и каким неряшливым стал город с момента, когда в нем жили вальдау. Никакой пощады за то, что уже было сделано и за то, что еще может быть сложно. Топоры летели и вонзались в спины в панике убегавших горожан, переламывая им позвоночники. Стражники сбились в кучу и попытались изобразить что-то в роде защиты, подняв и сомкнув щиты, однако это им не принесло абсолютно ничего. Огромные топоры пробивали и раскалывали щиты пополам, заодно лишая толстых стражников конечностей. Стражники пятились, поскальзывались в собственной крови, падали на спину и принимали на грудь тяжеленную секиру.
Город пал за считанные мгновения. Вероятно, штурм мог продлиться дольше, если бы наместник в Варле считал нужным хоть немного времени уделять обороне города, регулярной армии и, особенно, состоянию ворот, которые сдались и осыпались, словно пожелтевшая осенняя листва. При всем желании происходившее нельзя было назвать битвой. Это была классическая казнь. Похожая на те, что чинили сами люди. Не зря говорят, что тебе вернутся все деяния, которые ты совершил. Вернулись. Город вырезали до последнего младенца и старика. Феанор был доволен работой, вошедший за ним человек в черной рясе и посохом в руках, вероятно, тоже был доволен. Его лицо скрывала тень капюшона.
– Аха! – радостно хохотал он, взбираясь на бочку. – Есть первый город, который возвращен истинным его горожанам! Посмотрите, что они с ним сделали! Словно черви, словно падальщики, они воспользовались нашим гостеприимством и насрали нам в душу! Но хера с два это повторится вновь! Каждый ляжет под тяжелый сапог вальдау! Да! – толпа ошеломительным ором поддержала своего военачальника, поднимая вверх топоры и колотя в грудь металлической перчаткой.
– Вода, – снова появился перед армией вальдау человек в рясе, – дождь смоют позор с этого славного города, но прежде тела предателей сгорят! – человек произнес какие-то слова себе под нос, сфера посоха заиграла цветами, и все человечьи трупы воспламенились, поднимая вверх клубы зеленого дыма. Он взмахнул ладонью, сжимая ее в кулак, огонь исчез. Поднялся ветер. Небо затянули грозовые тучи. Начался ливень. Каждая капля была размером с кулак, а падение такой капли ощущалось даже под многослойным доспехом вальдау. Армия поразилась такому чуду, и как любые простолюдины они сочли незнакомца за всемогущего мага, впрочем, он им и являлся. Армия отступила под крыши домов. Капли образовывали ручейки, ручейки – полноводные реки, текущие по главным аортам Варлы, забирая с собой обугленные тела и смывая со стен домов и тротуаров кровяную вязь и пыль времен. Устьем реки стал порт, через который всю городскую грязь вынесло прямиком в море.
После увиденного уже никто не осмелился бы высказать свое подозрение касаемо этого странного существа в черной рясе, невозможно понять, что за существо скрывается в тени капюшона. Да собственно никто и не смог бы этого сделать, проповедь мага в подземном городе не осталось бесследной, а после этого сражения их связь только укрепилась.
– Десятник! – кричал дозорный на башне Коммена.
– Что тебе нужно? Отвали от меня. Дай поспать.
– Варла в огне, – проигнорировал посыл десятника дозорный.
– Что?! – десятник подскочил и неуклюже стал забираться по лестнице на верхние этажи башни.
– Где? – спросил десятник, дозорный показал пальцем на горизонт.
– Сучьи дети, выродки. Началось, – выругался десятник и стал также неловко спускаться вниз, видимо спеша с рапортом к сотнику и начальнику тюремной стражи города. Смелый поступок, учитывая то, как «дорожат» в этом городе людскими и выродскими жизнями. Десятник бежал через пыточную площадь в главное здание. Ворвался в тронный зал, преследуемый одышкой. Начальник стражи и сотник недоброжелательно смотрели на него, ожидая объяснения.
– Десятник дозорной службы прибыл, – отрапортовал он.
– Причина? – надменно спросил начальник тюремной стражи.
– Вальдау спустились гор, они захватили Варлу!
Начальник стражи переглянулись с сотником.
– Десятник, вы свободны, спасибо за службу, – десятник поклонился и направился к выходу. Не успел он дойти до двери, как в спину ему вонзился кинжал, десятник медленно сполз по двери.
– Нельзя, чтобы кто-то еще узнал об этом происшествии, – сказал начальник тюремной стражи. – Убейте дозорного, а лучше всех, – сотник приступил к выполнению приказа.
– Мы знали, что это произойдет и ничего не делали, знали, что эти крысы выползут и попытаются вернуться. Нужно бежать в Крокатун. Здесь нам не выстоять, – говорил сам с собой начальник тюремной стражи, потирая рукой подбородок.
Глава 43
Прочь из Коммена
Все вдруг оживились, стражники бегали по окровавленным улицам, напрочь забыв о своих постах. Паника все сильнее и сильнее захватывала город. «Чего бы это вдруг?», – думал про себя Костик. «А, не важно, позже разберусь, сначала нужно выбраться, момент, как нельзя более подходящий. Нужно действовать». Он осмотрел клетку, очередную, надо сказать, клетку, уж слишком он зачастил появляться в подобных заведениях, как бы это не вошло в привычку. Костик искал что-нибудь, чем можно было открыть замок, хотя бы попытаться, или то, что можно было использовать как рычаг, чтобы снять с коротких штырей петли решетки. Но нет. Единственное, что было в его келье – это ничего. Даже соломы для лежанки не было. Голые камни да крысиные норы по углам. Нужно было придумать что-то еще. «Как, интересно, там Рен и Рези, я не вижу их в камерах и не слышу никакого звука оттуда». От этой мысли шестеренки в его голове забегали еще быстрее и уже, казалось, могли составить конкуренцию мечущимся по внешнему двору стражникам. «А что, если крысы…», – подумал он про себя, сорвался с места и в два шага оказался в другом углу камеры у крысиной норы.
– Ну, была не была, либо я помру от какой-нибудь заразы, либо добуду себе свободу, – сказал он себе, зажмурился и просунул руку в нору.
Ничего. Надежда погибла. Нет. Надо засунуть руку поглубже. Разве кто-нибудь из людей хранит в своем доме самое интересное у порога? Разумеется, нет! Он лег на пол, засунул руку по плечо и стал хаотично бить по полу ладонью, пытаясь нащупать хоть что-нибудь. Есть! Что-то. Что-то непонятное, но есть. Холодное. Неужели это… Нет. Ха! Глупец, чтобы в крысиной норе найти ключ к свободе? Вздор. Он достал руку из норы. Пожеванная ножка табуретки, размером с локоть. «Ну что ж, не так уж и плохо, попробуем». Костик пытался как-то поддеть решетку – тщетно. Палка была отправлена обратно в сторону крысиной норы.
– Что делать с приговоренными, сотник, – раздалось вдруг откуда-то с улицы.
– Убей, убей на месте. С этим балластом до Крокатуна нам живыми не добраться, – стражник кивнул в ответ и направился к камере сто пятнадцать.
«Сейчас все и случится», – подумал Костик и стал немножко пятиться. Стражник наступал и уже обнажил свой меч. Замок скрипнул, и клетка отворилась. Довольная морда выжившего из ума мясника не покидала стражника. Костик пятился. Стражник замахнулся. Костик наступил на ножку стула, которую отбросил к стенке, быстро сообразил, схватил ее, кувыркнулся вперед, уходя от удара стражника и из-за спины, с размаху, словно палицей, пробил стражнику череп. Стражник рухнул замертво. Костик схватил связку ключей, меч и бросился на помощь Рену и Рези. Они лежали в соседних камерах, абсолютно бездыханные. Костик проверил Рези. Ничего. Она уже холодела. Проверил Рена. Есть. Пульс нащупывается. Он мог вытащить максимум одного, и то для начала нужно переодеться в лохмотья стражника, едва ли ему представится шанс вернуться за вторым. Костик вернулся к стражнику, который все также вентилировал свои внутренности, переоделся в его одежду и поднялся обратно к Рену и Рези. Медлить было нельзя. Долой джентльменство. Только прагматизм. Костик взвалил к себе на плечи Рена и бросился прочь от бездыханного, увядающего тела Рези. Снова ему пришлось делать тяжелый выбор, в котором он не был уверен до конца, но время и инстинкт самосохранения подгоняли его вперед, вперед к разлому в стене. Стражники совсем не утруждали себя, чтобы хоть как-то поддерживать оборонительный потенциал Коммена, хотя, с другой стороны, и охранять здесь было нечего, высоких пленных держали в Крокатуне, а сюда отправляли всякий сброд, чтобы мужики могли потешиться над животиной.
– А ну стоять! – рявкнул сотник. – Я что тебе сказал?! Замочить его! Че ты его на руках таскаешь?! Кретин!
– Прости, Рен.
– Что ты сказал?! – заорал сотник.
Костик скинул с плеч едва живого Рена, выхватил свой меч и бросился в атаку на сотника. За общим хаосом и беспорядком их стычка имела очень хорошие шансы, чтобы остаться незамеченной, а новой луже крови никто бы не удивился. Карты в руки. И мечи. Поэтому осталось только выиграть этот бой. В несколько шагов он оказался у сотника и нанес первый косой удар снизу-вверх, сотник его успешно парировал, хоть и потерял равновесие. Костик продолжил наступление. Лучшая защита – это нападение. Слева вниз, справа вверх, Костик осыпал соперника косыми ударами, тот пока держался. Пируэт. Костик оказался за спиной сотника и рубанул по спине. Тщетно. Доспехи выдержали. Сотник полетел вперед, спотыкаясь, путаясь в длинных полах военной робы, упал на одно колено и тяжело задышал. Костик был за спиной в пяти шагах. Пора. Два быстрых шага, пауза, взмах и должна была полететь голова сотника, но тот караулил момент, увернулся от удара и ткнул колющим Костика в бедро. От боли и неожиданности Костик разжал руки и выронил меч. Теперь уже он стоял на коленях, а над ним стоял сотник и вершил его судьбу.
– Паскуда, – сказал сотник и замахнулся мечом из-за головы с двух рук, опуская клинок в аккурат меж глаз Костика.
Костик выставил руки и чудом поймал лезвие ладонями, отведя удар на плечо, защищенное легким доспехом. Легким. Плечо кровоточило. Начался дождь. Летний ливень. В мгновение ока глина под ногами превратилась в грязь, разъезжавшуюся при каждом шаге. Вода стекала по лицу. Рана горела и щипала от холодной дождевой воды. По плечу стекал рубиновый ручеек. Здоровым плечом Костик резко толкнул сотника, тот пятился, поскользнулся в грязи, стал падать, меч вылетел из рук и закрутился над ним в воздухе. Костик вскочил на ноги, поймал в воздухе крутящийся клинок и продолжая его вращение с усилием вонзил в латный нагрудный доспех сотника, пригвоздив его к земле. Пробил. Пара сиплых вздохов, и сотник стал захлебываться в собственной крови, дождевой воде и грязи.
«Ох, уж эта самоуверенность, нет, чтобы попроще, лучше бы в спину кинул ему клинок, а теперь еще непонятно, кто кого будет выносить».
Костик подошел к Рену. Тот лежал лицом в грязи, но дышал. Костик попробовал взвалить его на плечи. Не вышло. Рваное плечо давало о себе знать.
– Прости, друг, сегодня у тебя портки будут мокрыми. Но потом мне еще спасибо скажешь.
С этими словами Костик взял Рена за руки и потащил дальше к разлому. К свободе. Костик уже успел позабыть про свой тяжелый выбор и больше корил себя за лишнее пижонство в бою. Оно стоило слишком дорого. С такими ранами он стал уязвимее раз в пять, и следующий бой он вполне себе может не пережить, тем более, что не понятно, в каком состоянии находится Рен, сможет ли он выкарабкаться, или же все это окажется пустой погоней за зарей. Они преодолели крепостную стену и направились к лесу на холме, опасный открытый участок, но зато вслед за ним самая надежная защита – лес. Костик шел задом вперед, высматривая погоню или какого-нибудь случайно заметившего их стражника. Вскоре они успешно добрались до холма. Стражникам было плевать на пленников. Они не дорожили ими, как какой-то обязанностью, почетной миссией, которую на них возложила корона. Все стражники, да и начальник тюрьмы, были маленькими детьми в кровавой песочнице. Капризные собственники. Любая попытка побега рассматривалась не как отказ выполнять и принимать волю их премного уважаемого монарха, а как попытка лишения стражников их игрушек. Не будет пленников – будет скучно. Будут пленники – будет веселье, поэтому сбежать с Коммена было невозможно, ровно как и подкупить стражников. Стражники не несли никакую воинскую повинность перед короной, а просто играли. Все любят играть. И никто не любит, когда игра заканчивается, вот и стражники не любили. Надо сказать, что сюда отправляли самых на голову отбитых, психически нездоровых кретинов. Здоровый бы человек давно бы уже свихнулся и покончил с собой. Невозможно так жестоко убивать людей и получать от этого удовольствие, и не важно, кем были эти люди, хоть самыми мерзкими представителями рода человеческого, вальдау, да и не только – не важно. Земля близ Коммена еще долго будет бесноваться, и ничего удивительного, если вдруг в народе ее окрестят новыми Могильными землями. Здесь все пропитано криками, болью, несправедливостью, и еще долгие годы вперед призраки с адскими гримасами смерти будут аукаться заблудшим путникам.