Павел Викторович Ившин
В когтях безумия
Пролог
Говорят, что ночь в июле полна соблазнов, но скажу вам, что безоблачные августовские ночи ничуть не хуже, а даже наоборот. Каждый год в одну из таких ночей, все люди собираются у большого костра и слушают истории из давно забытых времен: о великих подвигах, о героях, чья храбрость не знала границ, о временах, темнее которых еще не было и вряд ли будут, о тернистом пути, о любви и предательстве, о великой цели и достижении ее. Все помнил мудрый старец, сквозь века неся наследие человечества.
Костровые подбрасывали поленья в костер, костер потрескивал, древесина ныла и изредка стреляла, огонь с жадностью пожирал все, что ему предлагали щедрые руки костровых. Где-то в сторонке дети, расставив руки, бегали друг за другом, дети постарше разглядывали небо и с открытыми ртами слушали легенды о каждом из созвездий. Мало-помалу все заканчивали свои дела и усаживались на полянку перед костром, день был жаркий, а ночь только началась, поэтому земля еще не успела остыть – сидеть было приятно и удобно.
Ночь выдалась чудной, как раз для захватывающих дух рассказов. Легкий ветерок с моря раздувал костер, пригибая траву то в одну, то в другую сторону, Луна огромным желтым диском висела на небе, казалось, что еще немного и можно будет разглядеть каждый ее кратер. Весь небосвод был усеян звездами, люди водили пальцами по небу, показывая друг другу созвездия и придумывая новые.
И вот, наконец, все уселись и замолчали, создав гудящую, томную тишину, наводящую ужас и холод, у многих пробежал холодок по спине. Наконец грубое и хмурое лицо старца сменилось добродушной улыбкой, растаяли и зрители. Старец, прихрамывая, добрался до кресла, выдохнул и прикрыл глаза. К нему подбегает девочка, красивая, как божий день, берет его за руку своей маленькой ручкой, старец открывает глаза.
– Дедушка, дедушка, а что ты нам будешь сегодня рассказывать? – медленно, но правильно выговаривая каждое слово, спрашивает девочка.
– О, это очень интересная история, но очень страшная, ты точно испугаешься! – пряча ухмылку в бороду, говорит старец.
– Нет! – восклицает девочка. – Я смелая!
– Охох, – смеется дед. – Ну ладно, проверим, беги к маме, сейчас начнем.
Девочка возвращается к матери, а старец наклоняется вперед, опираясь рукой на колено, и начинает говорить.
– Я несказанно рад, что дожил до этого дня, я очень боялся его не увидеть, – задумавшись, дедушка смотрит сквозь толпу, – Я рассказывал вам много историй. Плохие и хорошие, на некоторых вы засыпали, а некоторые вы переживали нутром, но самую главную и самую важную историю я вам еще не рассказал. Эта история времен ваших дедов, но о ней не любят говорить. Может быть, им просто стыдно, что они смогли допустить такое, а может просто свидетели и участники тех событий не дожили до наших времен, но я хочу, чтобы имена героев были увековечены в летах, а память о них была вечна. Народ должен знать героев в лицо. Их имена и без того были забыты слишком долго. Негоже это, негоже… – костровые подбросили дров в костёр, спровоцировав новый всплеск горячих искр.
Глава 1
Погоня
Семьдесят гончих преследовали Яра вот уже вторые сутки. Он без устали пробирался сквозь густо поросший еловый лес, все его лицо, руки были изрезаны маленькими ранками, из которых сочилась кровь. Он бежал без направления, просто вперед, наудачу, прочь, от преследовавших его собак и «Зубной феи». Ему уже не в первый раз довелось встречаться с «Зубной феей», а он понятия не имел что или кто это такое, но знал одно наверняка – встреча сулит беду и в один прекрасный момент может оказаться последней. Мысли о кончине посещали его всё чаще, он уже не ориентировался в пространстве, а просто бежал, бежал прочь, будто бы был запряжен в колесницу, кучером которой был страх, страх ужасный, в черных рваных лохмотьях, на лице которого сверкала зловещая ухмылка. Лай собак звучал со всех сторон, или это просто эхо потешалось над своей жертвой? Так или иначе, но единственное, что сейчас хотел Яр – это провалиться под землю, он не видел иного спасения. Ели бы он остановился, чтобы прийти в себя и выбрать верный маршрут, его сразу бы настигла погоня и неминуемо лишила его жизни или и того хуже пытала потехи ради. Ориентироваться на ходу он не мог, ели и сосны густо росли друг к другу, их вечно зеленые кроны скрывали небосвод и не пропускали дуновение ветра. А может ему все это кажется, может это просто сон или какой-то аттракцион, но нет, все его сомнения растаяли, когда он упустил из виду низко склонившуюся сосну, врезавшись в нее и потеряв равновесие. Тут же его настигли две гончие и стали яростно грызть его ноги, раздирая плоть в разные стороны, вернее сказать он себе это придумал, на самом деле собаки просто лаяли и кружились вокруг него, подобно акулам. Вскоре подоспели и сами «феи», на лицах у них были маски с зубастыми ухмылками и безумными глазами, на спинах – волчьи шкуры, все люди выглядели одинаково. Сомнений не было – это был какой-то орден или секта, однако их мотивы Яру были не ясны, да и неважно это уже было, его настигли, а это значит, что он не смог спастись, посему он теперь в их власти, а если уж изнасилования избежать нельзя, то нужно расслабиться и получать удовольствие. Было какое-то странное ощущение спокойствия, как будто целью его побега являлся этот плен, и он ее достиг, хотя еще минуту назад, он считал совсем иначе. От собак дурно пахло, вернее не дурно, а странно, пахло хозяйственным мылом вперемешку с акульим мясом. И чем больше собак видел вокруг себя Яр, тем тяжелее и гуще становился воздух, а собаки размазывались вокруг, словно он оседлал юлу или волчок. Этот запах его дурманил, вскоре и вовсе усыпил. Собаки были как снотворное, носящееся на скорости сорок километров в час, и как только Яр отключился, собаки исчезли, будто бы их и не было, над ним остались стоять только трое людей в волчьих шкурах.
– Прекрасно, дело сделано, – резюмировал, видимо, старший в отряде.
– Ты не слишком-то хорошо его знал, его пришлось долго преследовать, – без какой-либо интонации говорил второй человек.
– Если тебе надоело быть в волчьей шкуре, так и скажи, – также равнодушно парировал старший.
– Нет. Это лучше, чем умереть. И все же погоня могла быть более молниеносной, и могло обойтись без иллюзий.
– Вот именно, – поддакнул третий, – два дня за ним гонялись.
Вокруг Яра стояло всего три человека и сотни деревьев на долгие дни пути. Все это было иллюзией. Многократное численное превосходство преследователей, гончие, их странный запах – это были лишь уловки и не более. Но усталость и истощение сделали свое дело – рассудок Яра помутился, он видел и слышал то, чего на самом деле не было, поддался панике и в итоге проиграл, проиграл в первую очередь самому себе, и в конце концов, то ли от усталости, то ли от страха, потерял сознание.
– Оставить разговоры – прервал все дебаты старший в отряде.
– Не слушай его, Костет, дело сделано, так или иначе, но сделано, пора заканчивать с ним. Его уже ждут в лагере, там можете собачиться сколько захотите, если жизнь не дорога.
Яра привязали к палке, плотно обмотав его толстым канатом от голеностопа до груди. Двое оборотней, а может и не оборотней, кто знает, ведь Яр видел только собак вокруг, а потом появилась эта троица. Может это были и не люди вовсе, они взвалили себе на плечи длинную палку, к которой был примотан Яр, и зашагали за старшим в отряде по направлению к лагерю, не проронив за время пути больше ни единого слова. Их лица были словно выбиты из камня, отлиты из стали – они не проявляли никаких эмоций. Почему? Видимо, они не хотели собачиться. Видимо, им была дорога жизнь.
Глава 2
Подземный город
На удивление еловый, темный, лес быстро кончился, еще бы немного и Яр вырвался из него, а там гляди, все кончилось бы иначе. Вокруг светлело, все чаще встречались березы и опушки, еще немного погодя деревья стали встречаться все реже и реже и вскоре вовсе стали одинокими. Солнце было в зените, полдень, пели птицы, дятлы доставали короедов из коры, жизнь кипела, и ничего уже не напоминало о том темном вымершем лесу – обители смерти, страха, боли и несчастья. Их было трое, они без устали несли свою добычу, не сбавляя темпа и ни разу не сбиваясь с четкого, широкого шага. Вскоре они вышли к небольшому, но сильному водопаду, за стеной воды которого, был маленький вход в пещеру – круглое отверстие полтора метра в диаметре.
Сколько лет ни живет человечество, а более совершенного убежища, чем пещера за водопадом не придумало. Такие пещеры встречались крайне редко, либо они были не столь глубокими, либо в них было полно живности. Толща вниз спадающей воды отбивала любой запах, и никакая ищейка ни по запаху, ни по следу не могла их вычислить.
За маленьким входом в пещеру открывалась огромная сеть гротов, находившихся на разной глубине. Почти в каждом гроте была сделана вентиляция, которая служила запасным выходом, отверстие было достаточно широким и по одной стороне имело ступенчатый профиль, чтобы в случае опасности по этой импровизированной лестнице можно было выбраться на поверхность. Пещера состояла из одного высоко вертикального, цилиндрического зала, вокруг которого спиралью вниз шла тропа иногда сменяясь на лестницу и обратно. Вглубь скалы от главного зала во все стороны расходились пещеры, которые заканчивались многочисленными гротами, хранившими в себе несметные сокровища: различные драгоценные камни, материалы, ценные вещи с абсолютно разных эпох. Были библиотеки, лаборатории. Это был целый город в скале, там были женщины, дети, самые обычные семьи, которые жили и умирали в пещере, этот пещерный город был их домом.
Заходя в пещеру, они повернули сразу налево – там было что-то вроде прихожей с большой доменной печью в углу. Все, кто возвращались снаружи, снимали свою одежду и сжигали её в печи, чтобы не принести никаких враждебных инфекций в подземный город, где установился весьма своеобразный микроклимат. Они сожгли маски, всю верхнюю, балахонистую, серую одежду с красным мешковатым воротом и переоделись в типичную хлопковую, но простую одежду подземного жителя.
Яр уже начал приходить в себя и видел весь их ритуал, но не дал себя раскрыть, продолжая лежать так же неподвижно и ожидая, что будет дальше и как же поступят с ним. Его не заставили долго ждать. Один из них вышел из прихожей, повернулся к выходу из пещеры, стал шептать какие-то слова. Яр еще плохо слышал, но окончание фразы услышал четко: «…ila Yar». Приоткрыл один глаз и увидел, как загорелся перстень на выставленной вперёд руке. Он насторожился, однако долго напрягаться ему не позволили: его одернули, развязали веревку, содрали всю одежду и бросили в костер, поле чего омыли дождевой водой из бочки, которая была вмонтирована в скалу и безупречно замаскирована, выдали новую одежду и пошли себе спокойно вниз по винтовой тропинке. От такого развития событий Яр опешил. Он остался наедине с печью, парой скамеек, душевой и нескончаемыми комплектами новой одежды подземных жителей.
Яр еще раз оглянулся: сомнений не было, он был абсолютно один. Он рванул к выходу и ударился, как будто там было стекло. Вдруг двое молодых людей показались из-за поворота, он испугался, но не подал виду, так и оставшись смотреть на падающую воду. Ребята не признали в нем чужака и спокойно вышли из пещеры, как ни в чем не бывало. Яр попробовал последовать за ними и снова во что-то уперся. Теперь было не сложно понять смысл того маленького заклинания и горящего перстня – его здесь заперли.
Делать было нечего. Яр с присущей ему осторожностью пошел вглубь пещеры по тропе. Как бы это ни было странно, но никто не обращал на него никакого внимания, хоть Яр и вел себя крайне подозрительно: постоянно оглядывался, ступал осторожно и шугался людей. Город жил обычной жизнью, в одном из гротов был школьный класс, во втором – столовая, в маленьких гротах ютились различные лавки. На стенах по всей длине тропинки висели красивые медные подсвечники. Где-то местами падал солнечный свет через специально вырезанные в скалах воздушные ходы. «Все это замечательно», – подумал он про себя, – «но я уже двое суток ничерта не ел», – и направился прямиком в столовую. Еды было море и самое главное – вся бесплатная. Он набрал себе целый поднос разнообразных яств и начал уплетать за обе щеки, чем должен был вызвать еще больший интерес со стороны местных жителей, но никто и ухом не повел. Никто, кроме одного человека, которому градоначальник поручил следить за Яром.
Яр проснулся на следующий день, оглянулся, он был в той же столовой. На губах и языке ещё остался сладкий привкус фруктов. «Видимо, я наелся и от усталости рухнул лицом на поднос с фруктами, которые так старательно выбирал», – про себя подумал Яр. Он еще раз оглянулся – никого. Время было раннее или позднее, один черт – в пещере не разобрать, где день, а где ночь. Одно он знал точно, что прошло уже много времени с его появления в подгорном городе. «Как-то неловко получилось, будто я какой-то пьяница…».
Он встал и быстрым шагом направился к главной «улице» города. За углом его ждали.
– Долго же ты спал, Яр Белорукий, – сказал незнакомец.
– Кто ты? Откуда ты меня знаешь? – с неким недоверием в глазах сказал Яр.
– Не переживай, мы много про тебя знаем, не думай, что ты попал сюда по случайности, – спокойно ответил высокий мужчина с гусарскими усиками.
– Ты кто? – настаивал Яр.
– Мое имя тебе ни о чем не скажет. Считай, что я твой провожатый по подземному городу, помогу тебе освоиться и научу здесь жить, хотя… – мужчина задумчиво закатил карие глаза. – К черту, к черту секреты. Я – Вир или Вириандлес. Все зовут меня Вир.
– Не мудрено, хрен выговоришь. А теперь скажи мне, Вир, какого черта я здесь оказался? Я не хочу здесь осваиваться и жить. Какого лешего ваши эти «Зубные феи» меня схватили и приволокли сюда?
– Зубные кто? Неужели ты веришь в сказки? Ну же, ты ведь уже взрослый, – с издевкой проговорил Вир.
«Бесполезно», – подумал про себя Яр. – «Я попал сюда надолго, этот провожатый либо дурачит меня, либо правда не знает ничего об этих «Зубных феях», а единственный выход отсюда закрыт для меня.… Или он не единственный?»
– Ну ладно, Вир, прости меня, я был не прав, столько всего произошло за последние сутки, я думаю, ты понимаешь, – неумело стал переводить тему и казаться покладистым Яр. – Хочу все здесь осмотреть, вижу, вы хорошие ребята, по крайней мере еда у вас отличная.
Вир улыбнулся.
– Ну, хорошо, идем, – коротко улыбнулся Вир и показал рукой направление, на пальце у него был странный перстень, не такой, как у этих «зубных фей», но Яр теперь относился с опаской к любым подобным украшениям, особенно на мужских руках.
«Лжет» – подумал про себя Вир, – «Лжет и лжет неумело, ну что ж, тем легче будет его контролировать».
Они пошли вниз по винтовой, достаточно широкой, тропе.
– Насколько я знаю, – начал экскурсию Вир, – во всех наземных городах правители и первые люди живут в высоких замках, красивых башнях, как можно выше от земли, чтобы открывался красивый вид и прочее. Мы же лишены таких условий, поэтому наши правители живут на самом дне этой ямы, мы называем это место Логово Государей – это сердце города, наша гордость. Стены Логова из золота, в прямом смысле этого слова. Когда город стал расти, требовалось больше места, и мы копали вниз и осваивали все новые глубины, высоты по-вашему, если ты посмотришь на стены, то увидишь, что сначала ходы вырублены грубо, неказисто, погружаясь глубже, стены становятся ровнее, аккуратнее, ведь шло время и наши методы и орудия эволюционировали. Если взять профиль пещеры на всю её глубину, то можно будет наглядно увидеть все вехи нашего развития, подобно поперечным кольцам деревьев.
Было видно, что Виру нравится его город, он очень его любил и рассказывал с какой-то особенной интонацией, с неким трепетом. Его было приятно слушать, но Яр был строго убежден, что наземные города были много краше, хотя что тут спорить. Это как пытаться объяснить религиозному фанатику, что Бога нет.
– Впрочем я отвлекся. Так вот, о Логове Государей: город расширялся вглубь и вширь, и мы вышли на скопление золота в горной породе. Сначала там был рудник, а когда он исчерпался, один добытчик предложил не выбивать последний слой золота из скалы, а сделать там красивый зал. Эту идею многие поддержали и после стали называть этот грот Логовом Государей.
– Красивая история, – поддакнул Яр.
– Несомненно, – заключил Вир. – Однако таких историй не так уж и много, почти все оставшиеся гроты были просто вырублены в скале, хотя для общественных нужд другие и не нужны. Всего в городе одиннадцать этажей: первые семь этажей – это жилые кварталы, рынки, школы, как ты уже заметил, столовые. Следующие два этажа, восьмой и девятый, можно сказать, промысловые и промышленные. Десятый этаж – гвардейский, целиком и полностью обустроен для нужд войска Государя. Ну и одиннадцатый, как ты уже понял, государев этаж. Вот такая простая классификация.
Он немного подождал, дал возможность Яру как-то прокомментировать его монолог, но такой возможностью собеседник, вернее слушатель не воспользовался.
– Хм… – задумчиво произнес Вир. – Я распорядился, чтобы тебе выделили спальное место. Третий этаж, восемнадцатый грот. Там о тебе уже знают и все объяснят. А сейчас, я вынужден откланяться, был рад знакомству, Яр Белорукий, – учтиво произнес Вир и протянул руку вперед.
– Взаимно, – отчеканил Яр и протянул руку в ответ.
Вир пожал руку за запястье. Увидев вопрос в глазах Яра незамедлительно дал ответ.
– У нас приветствуют так, чтобы сразу проверить нет ли кинжала у собеседника и понять свой ли человек перед нами или нет.
– И как я узнаю свой или не свой?
– Этого я тебе пока рассказать не могу, – Вир улыбнулся и быстрым шагом ушел на нижние этажи.
«Ну и пес с тобой, все равно здесь надолго не задержусь», – подумал про себя Яр и направился на третий этаж, в восемнадцатый грот.
Он долго плутал, прежде чем нашел восемнадцатый грот третьего этажа. Однако, все, что ни делается, все к лучшему. На своих ошибках люди учатся быстрее, и вот пару раз потерявшись, Яр стал гораздо лучше ориентироваться и разобрался в нумерации гротов. «Достопочтенный, многообожаемый Вир», – ворчал про себя Яр, – «дурак он да и только! Адрес сказал, а сказать, какие закорючки что значат, не сказал! Напыщенный показушник!».
Яр и знать не знал и думать не думал, что у подземных жителей будут совсем иные цифры. Ни арабские, ни римские, как во всем цивилизованном мире, а какие-то свои, уникальные закорючки, похожие на геометрические фигуры, правда, очень отдаленно. Линии были крайне неровные, похожие на червей. Подгорные жители считали углы этих фигур, таким образом, Яру нужно было найти грот с номером «знак больше и восьмиугольник».
Грот был обустроен как типичный хостел, только кровати не двухэтажные, а трехэтажные. На входе за столиком сидела миловидная девушка тоже с карими глазами и как это ни странно, на ее аккуратных маленьких ручках был такой же перстень, как и у этого крайне сомнительного Вира. Все это было безумно подозрительно. Над входом висела табличка с надписью: «Сны – отражение реальности. Реальность – отражение снов». «Очень мило», – подумал Яр.
– Добро пожаловать в нашу «Колыбель», – начала девушка. – Это вы Яр Белорукий?
– Н..да, Яр – это я, здравствуйте, – вполне учтиво ответил Яр, с девушкой не было смысла ссориться, но и дружбу заводить тоже, уж слишком не нравится, что у них с Виром одинаковые кольца. Может быть, обручальные?
– Проходите, я покажу вам ваше место.
Она проводила его в противоположный конец грота.
– Вам на самый верх, третья полка.
– А можно мне лечь вниз, вдруг ночью приспичит, мало радости сонным спускаться с такой высоты, – начал хитрить Яр.
– Мне жаль, но Господин Вир четко сказал, что ваша колыбель третья, на самом верху, – с сочувствием и прикрыв глаза, сказала девушка.
– Ох… – недовольно выдохнул Яр.
«Господином называет, нет, точно не жена, но очень милая».
Яр полез в свою трехметровую колыбель, решил еще раз взглянуть на смотрительницу заведения, та убирала прядь волос. Яр увидел надпись на кольце, точнее две буквы: «ЗФ». Резко отвел глаза и быстро вскарабкался наверх. Лег и стал переваривать увиденное.
«ЗФ» – что это может значить? Нет, только не это, этого не может быть, в голову лезла лишь одна ассоциация – «Зубная фея». Какого черта им нужно? Как такая милая девушка попала к таким подонкам? Этого точно не может быть! «ЗФ» – что это может быть такое? Аббревиатура, сокращение или просто выкинули гласные? Мудрецы говорят: «Смотри и ты увидишь». И Яр уже увидел ответ, но не понял этого. Слишком было рассеяно его внимание, слишком он был эмоционально неуравновешен. Многое его напрягало, на многое не было ответов.
Недолго Яр задавался вопросами, колыбель как будто поглотила его, засосала в сон. Еще недавно он был полон сил, а спустя пару минут он уже спал без задних ног.
Глава 3
Похищение Костика
Омские Ястребы, переживавшие тяжелый кризис, проиграли последний домашний матч с разгромным счетом, на этот раз, как молотом по наковальне, по ним прошелся пражский «Пивовар», забросив в ворота хозяев шесть безответных шайб. Костик шёл с понурой головой, шарф отца, привязанный к запястью, подметал улицу, проходя сквозь море окурков и пивных пробок, подобно «Седову», когда-то разрезавшему морскую гладь. Костик шёл в арьергарде кучки еще верящих в победы своих кумиров фанатов и мог видеть, как чешские болельщики допивали последнее пиво из ларьков и не стеснялись разбивать бутылки о стены стадиона, ведь они, как и многие другие, знали, что всё это хулиганство сойдет им с рук. Они ведь гости, да еще и иностранные, ведь нельзя, чтобы о России подумали плохо… И от этого становилось еще печальнее, обида, ненависть, злость, весь букет самых низких и отвратительных чувств созревал в груди у Костика, он понимал, что дальше так жить невозможно. В нём просыпалась бунтарская сущность, живущая в каждом из нас и сподвигающая порой на отчаянные поступки, а порой на глупости и разрушение. Дух, душа – всё его существо кричало и просило хлеба и зрелищ, и только разум негодовал, как такое могло случиться, как мы дошли до такого, нет, не о проигранном матче шла речь, ставки были гораздо выше, а проигрыш еще более болезненным. Страна катилась в преисподнюю ко всем чертям, бесам, демонам, лилитам и прочим адским сущностям. Ничто не могло этого изменить. Вот уже выросло четыре поколения после раскола Советского Союза, и как бы президент на Новый год не пытался уверить народ в том, что мы идем в гору, темпы нашего развития растут, демография улучшается, а вооружение становится более совершенным, и что в этом аспекте мы не отстаем от стран лидеров… Все это ложь: нельзя скрыть того, что уже почти опустошены Васюганские болота, а города-металлурги Урала больше таковыми не являются из-за отсутствия сырья. Рост населения увеличивается только за счет приезжих семей, а число коренных народов сокращается с огромной скоростью. Уже не осталось тех, кто при нападении на государство сможет дать отпор за Родину. Перевелись патриоты, лучшие люди уже в земле или влачат свое жалкое существование в забытых Богом местах, на осколках и окраинах когда-то великой империи. Уже не летают ржавые советские ракеты, и границы не защищены, и при всем этом новейшем вооружении, которое, кстати говоря, как Аврора на берегу Невы – муляж, отбиваться нам придется булавой и молотом. Костика переполняли эмоции, он не мог понять, как эта замечательная страна могла пасть так низко, и неужели не найдется Данко, который пожертвует своей жизнью ради спасения России. И это все только надводная, видимая, часть айсберга, которая необратимо тянула страну в новое Смутное время.
Закат, буквально на несколько десятков минут озаривший полуразрушенный рельеф города, дарил Костику мимолетную надежду на спасение, но она вместе с солнцем уходила за горизонт, оставляя его один на один с самим собой. Один человек на весь город, которому небезразлична дальнейшая судьба Омска, России, человечества, ведь если представить планету человеческим организмом, Россия – это мозг, а если с головой непорядок всем известно, чем это чревато… Именно поэтому вспоминаются слова одного рок-классика: «Перемен требуют наши сердца!».
Ветер подхватил пожелтевший лист газеты, поднял высоко вверх над землей, спиралевидным вихрем пронес его метров тридцать мимо Костика и аккуратно опустил в большой мусорный бак. Даже силы природы, ведомые языческими богами, стали помогать человечеству – давать знаки, подсказки. Россия должна выстоять.
Костик поднялся к себе домой на пятый этаж шестиэтажного дома, он снимал эту однокомнатную квартиру у одной старушки, с которой был в очень хороших отношениях, поэтому она закрывала глаза на вечный беспорядок в её квартире. Архитектура комнаты представляла собой футбольную или хоккейную арену, где чистый в центре комнаты ковер – это сама площадка для игры, а стопки чего-либо – это трибуны, которые пропорционально со всех сторон нарастали по мере приближения к стенам. Дома у него, как обычно играла классическая музыка, которая была действительно классической и признавалась таковой на мировом уровне, а не на уровне страны, ведь за последние годы развелось столько псевдоклассиков, которые переигрывали давно забытые шедевры и зарабатывали на этом состояние. Под такую музыку он расслаблялся, такая музыка помогала ему отвлечься от насущных проблем, поверить, что все действительно хорошо, и у человечества есть шанс на спасение.
Костик подошел к холодильнику «Саратов», который несмотря на свою древнюю историю до сих пор работает, хоть и периодически ломается, но после замены сломавшейся детали продолжает показывать чудеса стойкости и выдержки, как некогда Джеймс Дж. Брэддок на боксерских рингах во времена Великой Депрессии. Холодильник был пуст, ровно как и всегда в нем стояла бутылка кефира и десяток яиц. Костик взял кефир, снял с себя дедовский хоккейный свитер с фамилией Ягр и бросил в корзину с грязным бельем, вслед за ним полетел и шарф, который так методично подметал улицы на маршруте «Стадион-Дом», и сел в кресло-качалку, сделав большой глоток и откинув голову.
Дело шло к весне. Природа просыпалась после долгой и холодной зимы. Солнце становилось теплее, закаты красивее, облака выше, а воздух легче. И только в голове Костика зрели тучи, бушевала буря, вновь и вновь бросая на его лодку мечты волны океана безнадежности и безысходности, и, казалось бы, что вот-вот сейчас ударит девятый вал и перевернет лодку, но нет, сменилась композиция в плеере, заиграло веселое и задорное «Времена года. Лето» Вивальди. Утихала буря, впереди виднелись зеленые острова спокойствия, умиротворения, побывав на которых, ты осознаешь, что всё хорошее, что ты мог сделать – ты уже сделал, и с чистой совестью засыпаешь; но острова были далеки, и на пути к ним предстояло пройти много непреодолимых трудностей, ведь только сильным дано пить победы вино.
Костик открыл глаза: на часах уже была половина восьмого, стало быть, пора собираться на работу, деньги сами домой не придут, а жаль. Он пошёл на кухню, сделал себе на завтрак яичницу, умылся, принял человеческий облик, почистил костюм, отполировал до блеска туфли, взял плащ и широким шагом направился к двери. На пороге он обнаружил бутылку молока, такую же, как в Америке разносят по утрам к каждому подъезду, Костик оглядел лестничную площадку, посмотрел в окно, решил, что это Валентина Сергеевна, хозяйка квартиры, сделала ему такой маленький подарок, зная, что у него вечно пустой холодильник. Успокоив себя этим, но всё же оставив некоторые сомнения, он рванул вниз по лестнице перепрыгивая через одну, а порой и две, ступеньки. На крыльце лежала газета, сложенная вдвое и перевязанная веревкой, не поверив в какой он стране, Костик оглянулся, но вокруг были все те же люди с опущенными головами, старые заброшенные детские площадки, стадионы, школы, всё те же разбитые дороги и дураки, ругающиеся матом. Сняв парковочную цепь со своего велосипеда и оседлав его, Костик задрал голову чуть вверх, чтобы сполна ощутить все порывы ветра, которые взъерошивали его светлые волосы. Со стороны, наверное, забавно смотрится: молодой человек в костюме и плаще едет по улице на старом велосипеде, но его это не волновало. Он был на своей волне, и сейчас эта волна всё-таки символизировала взлет, а не падение, как вчера вечером, поэтому несмотря на утренние странности, которые в его среде выживания кажутся очень дикими, хоть и приятными, он был готов и хотел подарить каждому частичку добра, тепла и любви, но разве он мог?
Как ребенок ехал он по лужам, смешно поджимая ноги к груди, гонял голубей, проезжал на красный свет – детство захлестнуло его с головой.
– Мужчина! – раздалось из-за спины, – Вы обронили кошелек, – полная женщина протягивала в руке купюрницу с деньгами.
– Спасибо, – немножко отрешенно произнес он, сам не веря, что есть еще на Руси добрые и честные люди.
Как ни в чём не бывало, он поехал дальше, до места работы оставалось метров триста, но тут он засмотрелся на девочку, которая кормила голубей и врезался в черный Мерседес, который стоял на светофоре. Двое вышло из задней двери, скрутили ему руки и посадили в машину.
– Нет! Стойте! Это ошибка! Это случайность! – кричал он, – Я случайно врезался в вашу машину, давайте спокойно всё обсудим! – в ответ на это ему надели мешок на голову и стукнули по затылку.
Крик прекратился, а водитель повез тело Костика куда-то за город, куда-то вдаль, поднимая за собой клубы дорожной пыли. Велосипед одиноко остался лежать на переходе, описывая восьмеркой ход переднего колёса.
Очередная кочка вернула Костику часть сознания, часть потому что пульсирующая боль, отливающаяся красно-синим цветом в затылке, раскалывала его голову пополам, но сползший с глаз фризовый мешок вернул и вторую часть. Костик огляделся, двое громил спали, откинув голову назад. От водителя их отделяло тонированное стекло, а за окном мелькнул указатель « ← 10 Пришиб».
«Ох, и занесла же меня нелегкая черт знает куда, а ведь день так хорошо начался…» – подумал про себя Костик.
Машина повернула, и он завалился на громилу, тем самым его разбудив, Костик быстро надел мешок на голову и притворился спящим.
Глава 4
Главный герой
Костик, как и многие в его годы, работал программистом. Действительно, что еще можно делать молодому человеку, чтобы не казаться белой вороной и хоть как-то, но зарабатывать себе на пропитание. Работал он в маленькой компании, работы, соответственно, было тоже мало, и, как следствие, зарплата тоже, зато много свободного времени, и Костик себя этим утешал. Он был холост и не собирался жениться, не потому что не хотел семьи, а просто потому что он не видел вокруг достойных девушек. Будучи расчетливым, Костик подсчитал, что ему вполне достаточно того, что он зарабатывает и в свободное время спокойно, с превеликим удовольствием, занимался любимыми делами. Нет, он не был каким-то уродцем, а даже наоборот – многим он нравился. Симпатичная внешность, экстремальные взгляды на жизнь, бунтарство и строптивость – мечта каждой девушки, но он их не замечал, как будто бы был у него в голове некий трафарет, идеал, с которым он сравнивал, и ни одна не подходила ему.