Ольга Эдельман
Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Иремашвили И. Сталин и трагедия Грузии. М., 2008. С. 19-10.

№ 19

Д. Гогохия:

За год Иосиф настолько политически развился, вырос, что уже со второго класса стал руководить группой товарищей по семинарии.

Иосиф самостоятельно составил план работы кружка и проводил с нами беседы. Однако вести кружок в стенах семинарии почти не представлялось возможным. Инспектор Абашидзе установил строгую слежку. Он чувствовал, что где-то что-то завелось, что молодежь, кроме священного писания, занимается еще чем-то иным, и нам пришлось подумать о месте сбора.

По предложению Иосифа была снята комната за пять рублей в месяц под Давидовской горой. Там мы нелегально собирались один, иногда два раза в неделю, в послеобеденные часы, до переклички.

Иосиф жил в пансионе, и денег у него не было, мы же получали от родителей посылки и деньги на мелкие расходы. Из этих средств платили за комнату.

Члены кружка были отобраны самим Иосифом по надежности и конспираторским способностям каждого.

Среди семинаристов были доносчики, которые сообщали инспектору Абашидзе о настроениях и занятиях учеников и в особенности Иосифа Джугашвили.

В кружке Иосиф читал нам произведения Игнатия Ниношвили, разъяснял теорию Дарвина о происхождении человека, а к концу года мы перешли к чтению политической экономии и отрывков из книг Маркса и Энгельса.

Мы следили также за сообщениями и дискуссиями на страницах газеты «Квали». […]

В этот период Иосиф был всецело поглощен политической литературой, но на покупку книг у него не было денег. И вот на помощь опять приходит его великолепная память. Он ходил к букинистам, останавливал взгляд свой на интересующей его книге, раскрывал ее и, пока букинист возился с покупателями, вычитывал и запоминал нужные ему места.

Гогохия Д. На всю жизнь запомнились эти дни //Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 13-14.

№ 20

Авель Енукидзе:

Владимир Кецховели, бывший воспитанник Тифлисской духовной семинарии, являлся в 1895-1897 гг.^[197] старшим нашим товарищем по нелегальным кружкам в Тифлисе и в частности старшим по кружку в семинарии, в котором, между прочим, участвовал и Джугашвили-Сталин.

Енукидзе А. С. Наши подпольные типографии на Кавказе. М., 1925. С. 5.

№ 21

П. Талаквадзе:

Товарищ Сосо организовал отдельный ученический кружок, в который входили М. Давиташвили, Арчил Долидзе и другие.

До поступления товарища Сосо в семинарию среди нас большой популярностью пользовался Сеид Девдариани. Однако после того, как Сосо стал резко выступать против «академизма» Сеида, большинство кружковцев сплотилось вокруг товарища Сосо. Лично на меня большое впечатление произвел рассказ Арчила Долидзе о дискуссии между Сосо Джугашвили и Сеидом Девдариани (я не присутствовал на этой дискуссии). Арчил Долидзе был восхищен выступлением Сосо, с восторгом рассказывал мне, как он полностью разбил все доводы Девдариани и доказал полное его невежество.

Детство и юность вождя. Документы, записи, рассказы // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 72.

№ 22

Симон Натрошвили:

Первое время Сеиду Девдариани нравилась активность Сосо, но когда последний собрал вокруг себя лучших людей и придал занятиям кружка революционное направление, Сеид стал косо смотреть на деятельность Сосо. Вскоре произошло решительное столкновение между двумя вожаками передовой молодежи.

Сосо решительно забраковал программу занятий и деятельность кружка Девдариани. Он назвал ее либеральной, не революционной и потребовал внести в нее такие элементы, которые более смело и определенно поставили бы кружковцев на революционный путь.

Детство и юность вождя. Документы, записи, рассказы // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 72.

№ 23

Из книги о проступках учеников Тифлисской семинарии за 1898/99 уч. год:

1898 28 сентября.

В 9 часов вечера в столовой инспектором была усмотрена группа воспитанников, столпившаяся вокруг воспитанника Джугашвили, что-то читавшего им. При приближении инспектора Джугашвили старался скрыть записку и только при настойчивом требовании решился обнаружить свою рукопись. Оказалось, что Джугашвили, читая посторонние, не одобренные начальством семинарии, книги, составлял особые заметки по поводу прочитанных им статей, с которыми и знакомил воспитанников Хвадагадзе, Нестроева, Давидова и Иремашвили. Был произведен обыск у воспитанников, но ничего запрещенного не было обнаружено.

Иметь суждение о Джугашвили в Правлении Семинарии. Инспектор семинарии иером[онах] Димитрий^[198].

Книга со списками учеников Тифлисской семинарии и записями их проступков за 1898/99 учебный год

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 53. Л. 1-2 (машинописная копия).

Опубликовано: Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина? С. 148 (текст передан неточно).

№ 24

Д. Гогохия:

Революционное настроение среди семинаристов росло и крепло. Споры и диспуты становились явлением обыденным. Рукописный журнал, печатная политическая литература и «Квали» заполняли карманы членов кружка. […]

Однажды вечером, когда мы готовили уроки, в классе неожиданно появился Абашидзе. Не найдя ничего предосудительного в ящиках, он стал обыскивать учеников. На той же неделе после тщательного обыска инспектор нашел у Иосифа исписанную тетрадь со статьей для нашего рукописного журнала.

Абашидзе не замедлил выступить с материалом на заседании правления семинарии. В результате мы получили двойки по поведению и последнее предупреждение.

Гогохия Д. На всю жизнь запомнились эти дни //Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 14-16.

№ 25

Иосиф Иремашвили:

По прошествии времени мы стали проявлять меньше осторожности. Руководство семинарии стало нас подозревать и всех десять семинаристов взяло под строгий надзор. Инквизитор Абашидзе систематически рылся и искал в наших ящиках для сменного белья запрещенную литературу. С особой суровостью обращались с Кобой, изловить которого им никак не удавалось.

Иремашвили И. Сталин и трагедия Грузии. С. 21-22.

№ 26

Из книги о проступках учеников Тифлисской семинарии за 1898/99 уч. год:

9 октября

Джугашвили Иосиф (5, 1 отд.) самовольно не присутствовал в церкви во время утренней молитвы.

Посадить в карцер на час.

Помощник инспектора В. Доброгаев. И.Д.

11 октября

Давидов Мих.^[199] (4) и Джугашвили Иос. (5, 1) во время литургии, вопреки моему запрещению, вышли из церкви. Давидов, кроме того, пришел в церковь в блузе без пояса.

Давидова посадить на 4 часа, а Джугашвили на 2 часа в карцер. И.Д.

25 октября

Ученики 5 кл. 1 отд. Джугашвили и Давидов (4) опоздали из кратковременного отпуска на три дня.

Посадить в карцер на 5 часов. И.Д.

27 октября

Давидов Мих. (4 кл.) замечен был читающим грузинскую газету.

Строгий выговор. Иметь в виду при выставке балла по поведению.

17 ноября

Давидов Михаил (4), получивший единицу по Священному писанию, был вызван мною для выяснения причины полной неуспешности воспитанника по предмету, составляющему основу всего Богословского знания. Было указано Давидову, что он, как не раз попадавшийся чинам инспекции в чтении весьма серьезных книг, мало имеющих отношения к делу церковной школы, должен был бы уделять внимание свое и Св. Писанию, изучение коего для него при этом условии не составило бы большого труда. Воспитанник Давидов, не дослушав внушения моего, демонстративно повернулся ко мне спиной и хотел выйти из комнаты, но был остановлен мною. И.Д.

Вызвать родственников воспитанника для последнего предупреждения. И.Д.

1 ноября

Воспитанник Джугашвили (5, 1), встретившись с преподавателем С. А. Мураховским на улице, не поклонился.

Сделать строгий выговор. И.Д.

24 ноября

Отец инспектор заметил, что Канелаки Вен. (5, 1), Хаханов (5, 1) разговаривали в церкви во время вечерних молитв, Джугашвили (5, 1) смеялся.

Сделать строгий выговор. И.Д.

16 декабря

Джугашвили Иосиф (5, 1) во время совершения членами инспекции обыска у некоторых учеников 5-го класса, несколько раз пускался в объяснения с членами инспекции, выражал в своих заявлениях недовольство производящимися время от времени обысками среди учеников семинарии, и заявил при этом, что де ни в одной семинарии подобных обысков не производится. Ученик Джугашвили вообще непочтителен и груб в обращении с начальствующими лицами, систематически не кланяется одному из преподавателей (С. А. Мураховскому), как последний неоднократно уже заявлял инспекции.

Сделан был выговор. Посажен в карцер, по распоряжению о. ректора, на пять часов. И.Д.

31 января 1899 г.

Джугашвили И. (5, 1) вчера, во время Полиелея на всенощном бдении, подошел ко мне за разрешением на выход из церкви. Принимая во внимание дурное поведение ученика Джугашвили и важность церковно-богослужебного момента, я не дал ему просимого разрешения. Несмотря на это, Джугашвили все-таки вышел из церкви. Тот же Джугашвили сегодня, во время Экзаршеского служения, был мною замечен говорящим что-то ученку 4 кл. Цинамзгварову, и к тому же стоящим не на своем месте (совсем в противоположной стороне от своего обычного места), а когда я, подойдя к нему, сказал, чтобы он вместо разговора стал на свое место, он дерзко, во всеуслышание заметил: «мне здесь удобнее». Я повторил ему свое приказание, и он исполнил его только спустя 5-8 минут, простояв это время на прежнем месте.

Помощник инспектора А. Вновенский

Сделан строгий выговор и с разрешения о. Ректора посажен в карцер на 6 часов. И. Д. Обед послать в карцер по приказанию о. ректора. И.Д. 6 апреля

Опоздали к очередной вечерне на 15 мин: Муджири Ясон (5, 2), Такишвили Конст. (5, 2), Иремашвили Иосиф (5, 1), Нейман Ал. (3); опоздали на 25 мин.: Джугашвили Иос. (5, 1) и Лиадзе Вас. (3)

Сделать строгий выговор. И.Д.

Джугашвили Иосиф (5, 1) по заявлению препод[авателя] Ал. П. Альбова, при встрече с ним в швейцарской не поклонился. Джугашвили объяснил, что он преподавателя не заметил.

Сделать выговор. И.Д.

28 сентября 1898 г.

Ученик 5, 1 Долидзе Георгий замечен был отцом инспектором в чтении грузинского еженедельного журнала «Квали». Тотчас же был произведен у него обыск, но не найдено никакой посторонней книги.

Иметь в виду при выводе балла по поведению и учредить за воспитанниками строгий надзор. И.Д.

Книга со списками учеников Тифлисской семинарии и записями их проступков за 1898/99 учебный год

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 53. Л. 1-2, 7-15 (машинописная копия).

Опубликовано (фрагмент): Детство и юность вождя. Документы, записи, рассказы // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 84.

№ 27

Инспектор иеромонах Димитрий:

В сентябре […] Балл 3 поставлен следующим воспитанникам: […] Джугашвили Иосифу (5, 1) за чтение недозволенных книг, за крайне плохое стояние в Церкви […]

В октябре […] Балл 3 поставлен […] Давидову Михаилу (4) за чтение весьма либерального грузинского журнала «Квали», за своевольный выход из церкви и несвоевременное возвращение из кратковременного отпуска. […] Джугашвили Иосифу (5, 1) за пререкание с о. инспектором семинарии, неблагоговейное стояние в церкви и за несвоевременное возвращение из отпуска (в деревню к родителям, был отпущен о. ректором на несколько дней вследствие болезненного его состояния).

Рапорт инспектора иеромонаха Димитрия о проступках семинаристов, 1о ноября 1898 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 55. Л. 2-3, 5 (фотокопия).

№ 28

О выдаче Джугашвили книг из библиотеки семинарии^[200]:

Джугашвили, 5 кл.

Библия (новая)

Средняя история Иловайского^[201]

Французская грамматика Игнатова (новая)^[202]

Библия

Отечественная] ист[ория] Рождественского^[203]

Геометрия Давыдова^[204]

Орловский-Фоминский греческ[ая] хрест[оматия]^[205]

Орлова учебник литер[атуры] 2 часть?^[206]

Пасхалия

Поторжинского 4 класса^[207]

О выдаче Джугашвили книг из библиотеки семинарии, 1898 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 56. Л. 1 (фотокопия).

№ 29

За учеником ДЖУГАШВИЛИ числятся след[ующие] кн[иги]:

1) Фигье. Жизнь знаменитых римлян (1 р.)^[208]

2) Тиндаль. Теплота (1 р. 50 к.)^[209]

О выдаче книг из библиотеки семинарии, б. д.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 57. Л. 1 (машинописная копия).

№ 30

Инспектор семинарии иеромонах Димитрий:

Балл три получили следующие воспитанники […] Джугашвили Иосиф (5, 1) за грубое объяснение с инспекцией во время произведенного у него обыска, в связи с многими проступкам^[210].

Рапорт инспектора семинарии иеромонаха Димитрия в правление семинарии о поведении воспитанников, без даты

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 58. Л. 6 (фотокопия).

№ 31

Сталин:

Социал-демократическое движение не оставило незатронутым ни одного уголка страны. Его не избег и тот уголок России, который мы называем Кавказом, а вместе с Кавказом его не избегла и наша Грузия. Социал-демократическое движение в Грузии – явление недавнее, ему всего лишь несколько лет, точнее говоря, основы этого движения были заложены только в 1896 году. Как везде, так и у нас первое время работа не выходила за рамки конспирации. Агитация и широкая пропаганда в том виде, как мы это наблюдаем за последнее время, были невозможны, и волей-неволей все силы были сосредоточены в немногих кружках.

Передовая статья без подписи в нелегальной газете «Брдзола», № 1, сентябрь 1901 г. Перевод с грузинского

Сталин И. В. Сочинения. Т 1. С. 3-4.

№ 32

Леонтий Мамаладзе:

В 1898 г. я познакомился с товарищем Сталиным, тогда воспитанником Тбилисской духовной семинарии. Он был еще совсем молод, когда уже самостоятельно организовывал рабочие кружки и руководил ими. В то же время я познакомился и с незабвенным Ладо Кецховели.

Из воспоминаний грузинских партийных деятелей, собранных Грузинским ИМЭЛ. Перевод с грузинского

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 85.

№ 33

П. Капанадзе:

Будучи в тифлисской семинарии, Сталин участвовал в подпольных кружках и продолжал увлекаться чтением книг. Он изучал геологию, затем взялся за химию. Он стал читать Маркса. Организовал кружок и сам руководил им. В этом кружке изучали рабочее движение, в связи с этим Сталин часто говорил, что надо начать работу среди рабочих.

Капанадзе П. «Я должен увидеть Ленина» // Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 25-26.

№ 34

Д. Гогохия:

Беседы в кружке и постоянные дискуссии отражались на наших семинарских занятиях. Однако Иосиф, не затрачивая особых усилий, с легкостью перешел в следующий класс. Но успех этот не обманул начальство семинарии. Свирепый монах Абашидзе догадывался, почему талантливый, развитой, обладавший невероятно богатой памятью Джугашвили учится «на тройки».

Он снова поднял этот вопрос на заседании правления семинарии, обрисовал наше увлечение политическими вопросами, охарактеризовал главенствующую роль Джугашвили во всем этом и добился постановления об исключении его из семинарии.

Гогохия Д. На всю жизнь запомнились эти дни //Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 16.

№ 35

Из беседы Сталина с Дж. Дэвисом^[211]:

Дэвис: Почему Вы ушли из духовной семинарии?

Сталин: Меня выгнали.

Дэвис: Почему?

Сталин: Потому, что я читал Маркса.

Дэвис: Когда это было? Как Вы достали Маркса?

Сталин: Это было в 1899 году. Я был в последнем классе, вел кружок учеников – изучали Маркса. В Тифлисе была с.-д. организация, с которой я был связан и которая имела литературу и давала мне.

Хромов С. С. По страницам личного архива Сталина. М.: МГУ, 2009. С. 253-254.

№ 36

Из журнала педагогического собрания Правления Тифлисской духовной семинарии:

Уволить из семинарии за неявку на экзамен по неизвестной причине Джугашвили Иосифа.

Запись в журнале педагогического собрания Правления Тифлисской духовной семинарии, 29 мая 1899 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 62. Л. 7 (фотокопия).

№ 37

Ротмистр Г. Д. Джакели:

Привлеченный к производимой мною в порядке положения о Государственной Охране переписке о забастовке на заводе Ротшильда, именующий себя горийским жителем Иосифом Виссарионовым Джугашвили между прочим показал, что он учился в Тифлисской Духовной семинарии, откуда вышел из 5-го класса по неимению средств, в 1899 г., что в 1901 г. он служил в Тифлисе в физической обсерватории, а затем проживал, перебиваясь уроками, то в Тифлисе, то в гор. Гори, до половины минувшего марта, когда он выехал из Гори в Батум.

Донося об изложенном, прошу ваше превосходительство об уведомлении меня: 1) Действительно ли Иосиф Джугашвили учился в Духовной Семинарии, а потом служил в Тифлисе в физической обсерватории и не был ли замечен названный Джугашвили в чем-либо предосудительном в политическом отношении.

Из отношения временно исполняющего должность помощника в Батумском округе ротмистра Г. Д. Джакели начальнику Тифлисского ГЖУ, 8 апреля 1902 г. № 358

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 80. Л. 9-10 (копия, машинопись, сделана в феврале 1930 г.).

№ 38

Ротмистр Ф. А. Засыпкин:

Имею честь уведомить ваше высокоблагородие, по сведениям, доставленным тифлисск[им] полицм[ейстером], что Иосиф Виссарионов Джугашвили поступил в Тифлисскую духовную семинарию с 1 сентября 1894 г. и обучался в ней по 29 мая 1899 г., когда за неявкой по неизвестной причине на экзамены уволен из семинарии по журнальному постановлению Правления семинарии от указанного выше числа.

Из отношения заместителя начальника Тифлисского ГЖУ ротмистра Ф. А. Засыпкина ротмистру Джакели, 18 мая 1902 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп.4. Д. 80. Л. 11 (копия, машинопись, сделана в феврале 1930 г.).

Глава 3
Тифлис, 1899-1901 годы

Лето 1899 г. Иосиф Джугашвили провел в родном Гори. Там же жил летом Михаил Давиташвили, приезжал Ладо Кецховели. Один из членов семьи Давиташвили вспоминал, что тем летом жандармы произвели обыск в доме отца Михи Давиташвили, местного священника. А. В. Островский, обнаружив эти воспоминания, заключил, что таким образом Иосиф Джугашвили впервые мог столкнуться с обыском у близких знакомых и это должно было стать «важным моментом в его биографии».^[212] Между тем исследователь признался, что не удалось найти никаких полицейских документов, свидетельствующих об этом обыске. Факт обыска представляется весьма сомнительным, ведь священник Давиташивили политикой не занимался, к тому же в те годы жандармы еще не развернули активную борьбу с революционерами. Представляется, что мемуарный рассказ заслуживает мало доверия, его автором двигало желание преувеличить близость своей семьи к революционному движению и к молодому Джугашвили.

К осени 1899 г. Джугашвили вернулся в Тифлис. К тому времени он уже год как состоял членом «Месаме-даси», а «Месаме-даси» вошла в состав новой партии – РСДРП. Однако это не означало, что круг тифлисских социал-демократов сделался однородным. Три года спустя товарищ прокурора местной судебной палаты Хлодовский заметил, что в 1900-1901 гг. имели место, по существу, «два совершенно отдельные, самостоятельные и независимые один от другого кружка» (см. док. 20). Один – русский, другой – грузинский. Русский (где наиболее активными были поначалу Ипполит Яковлевич Франчески, Иван Иванович Лузин, Осип Аркадьевич Коган) состоял из ссыльных, знакомых между собой по ранним социалистическим кружкам. Правительство, движимое стремлением удалить неблагонадежные элементы из столиц, по давнему обыкновению неосмотрительно продолжало ссылать их на Кавказ, распространяя тем самым споры революционного движения на этот и без того неспокойный край. Грузинский кружок – это группа «Месаме-даси» (Ной Жордания, Сильвестр Джибладзе, Севериан Джугели, Исидор Рамишвили, Миха Цхакая, Филипп Махарадзе, Александр Цулукидзе, Карло Чхеидзе, Василий Цабадзе, Нестор и Рожден Каладзе, Владимир (Ладо) Кецховели и др.). Джугашвили мог быть только на вторых ролях среди товарищей по «Месаме-даси», многие из которых превосходили его по возрасту, социальному происхождению и образованию, авторитету, стажу пребывания в группе. Любые позднейшие заявления о его лидерстве совершенно несуразны.

В идейном отношении тифлисские социал-демократы также были не вполне едины. Русский кружок, по-видимому, как и РСДРП в целом, придерживался убеждения в примате социально-классовых отношений, его участники были интернационалистами. Грузины же колебались между марксистским взглядом на борьбу классов и приверженностью националистической линии: должны ли пролетарии всех национальностей объединиться ради борьбы с буржуазными классами или же следует прежде всего добиваться независимости Грузии, тогда всех грузин, невзирая на классовую принадлежность, надо рассматривать как естественных союзников в этой борьбе^[213]. По-видимому, среди месамедасистов имелись те, кто в большей мере склонялся к национализму, впоследствии они образовали ядро тифлисских меньшевиков. Имелись и более радикальные марксисты, которые позднее стали большевиками, – Михаил (Миха) Цхакая, Филипп Махарадзе, Александр Цулукидзе и, конечно, Иосиф Джугашвили.

В многонациональном Тифлисе членами РСДРП становились, разумеется, не только русские и грузины. Третьим политически активным элементом были армяне, но здесь у РСДРП имелся сильный конкурент в лице оформившейся в начале 1890-х гг. энергичной, настроенной на боевые действия партии «Дашнакцутюн», также сочетавшей социалистические и националистические настроения.

Обе группы, русская и грузинская, стремились завязать отношения с передовыми рабочими. Причем первые, не говорившие по-грузински, делали ставку на русских рабочих, концентрировавшихся в первую очередь на крупнейшем предприятии Тифлиса – в железнодорожных ремонтных мастерских. В роли связующего звена между кружковцами и рабочими мастерских выступали работавший там Владимир Джибладзе и месамедасист Сильвестр Джибладзе. Грузинские социалисты устанавливали связи с грузинскими рабочими, прежде всего табачных и обувных фабрик. Тифлис, административный и торговый центр, был не самым развитым промышленным городом, помимо железнодорожных мастерских, прочие предприятия были некрупными и мелкими, имелись машиностроительный и чугуннолитейный завод, но преобладали табачные и обувные фабрики. Как и в других местах Закавказья, местные жители становились в основном чернорабочими, квалифицированные рабочие кадры были преимущественно русскими. Поэтому неудивительно, что центром начавшегося рабочего движения стали именно мастерские Закавказской железной дороги: в марте 1896 г. там была замечена первая (или одна из первых) в Тифлисе листовка^[214], а 14-20 декабря 1898 г. там же произошла первая в городе по-настоящему крупная забастовка, в ней участвовало около 2200 человек, из-за забастовки прекратилось движение поездов на станции Тифлис и было нарушено движение на некоторых участках Закавказской железной дороги^[215]. Позднее, ближе к 1900 г., на работу в мастерские поступило несколько рабочих, членов РСДРП, сосланных из центральных губерний, в их числе были Сергей Яковлевич Аллилуев, Михаил Иванович Калинин, Мирон Демьянович Савченко.

Иосиф Джугашвили был одним из тех социал-демократов, кто вел занятия в рабочих кружках. Сам он много лет спустя сказал, что «впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских» в 1898 г.^[216] О нем как молодом пропагандисте, еще носившем семинарскую форму, вспоминали рабочие тифлисского депо, табачной фабрики (см. док. 2, 4). В докладе Л. П. Берии перечислены восемь рабочих кружков, в которых в 1898-1900 гг. вел занятия Джугашвили, это количество за три года кажется правдоподобным. Кружки эти существовали на табачных фабриках Базарджианца (Бозарджянца), Энфианджианца, на заводе стройматериалов Карапетянца, обувной фабрике Адельханова, ткацкой фабрике Мирзоева, масляном заводе Толле, среди рабочих типографских мастерских^[217].

Возможно, Джугашвили вел кружок и в железнодорожных мастерских, но не был знаком со всеми тамошними «передовыми рабочими». С Сергеем Аллилуевым он познакомился лично только после возвращения из первой ссылки в начале 1904 г., хотя Аллилуев утверждал, что и раньше слышал об энергичном молодом пропагандисте Сосо (в партийных кругах он был известен под этим уменьшительным именем, превратившимся в кличку; кличка Коба появилась не ранее 1904 г.)^[218]. Неизвестно, когда Джугашвили впервые встретился с будущим «всероссийским старостой» М. И. Калининым. Они могли быть знакомы по Тифлису 1900-1901 гг., но прямых свидетельств этого нет.

Позднее Сталин с показной скромностью заявлял, что считает себя «одним из учеников передовых рабочих железнодорожных мастерских Тифлиса»^[219]. В этом его специфическом кокетстве на самом деле было немало истины. Он учился разговаривать с аудиторией и добиваться нужного отклика, дирижировать реакцией слушателей. В последующие годы мы встретимся с воспоминаниями уже других его рабочих слушателей, описывавших, как мастерски он умел на собраниях и публичных дискуссиях с меньшевиками выдержать паузу, переждать выступления оппонентов, взять слово в точно рассчитанный момент и добиться того, что рабочая аудитория вставала на его сторону. Всему этому нужно было научиться, и школой были действительно тифлисские рабочие кружки. Тогдашние их слушатели доносят до нас содержание бесед. Как агитатор Сосо, видимо, и вправду имел успех, ибо сложно придумать иное объяснение его продвижению в партии, особенно на том раннем этапе. Уже тогда он сумел воспользоваться козырем, данным самой судьбой: мемуаристы признаются, что Сосо им нравился именно тем, что не был похож на интеллигента. Этот мотив повторят затем рабочие, знавшие его по Баку. Он был просто и бедно одет, не проявлял никакого сословного высокомерия, был своим, говорил понятно и доходчиво, избегал заумных, непонятных слов, наконец, понимал, что выступление должно быть кратким. Когда позднее партийные краснобаи, прежде всего Л. Д.Троцкий, объявляли Сталина плохим оратором, они были по-своему правы, но им не хотелось признать, что именно эта ораторская стратегия обеспечила ему успех.

Роль агитатора в рабочих кружках принесла еще один результат, очень важный для понимания движущих мотивов участников революционного подполья. Сосо Джугашвили был выходцем из социальных низов, до самой революции по документам он числился «из крестьян селения Диди-Лило». В обычной, легальной жизни у него не было перспектив, потолком его возможностей могло стать место сельского священника или учителя, мелкого конторского служащего, то есть положение классического «маленького человека». Но революционная среда создавала параллельную, теневую реальность со своей иерархией, в которой молодой человек типа Сосо мог добиться пусть не житейского процветания (к которому он и не стремился), но уважения и значительного места в этой иерархии. В этой системе координат для него была открыта перспектива лидерства, своего рода карьера, чем он и не преминул воспользоваться. Причем настоящая карьера в партии начиналась с того момента, когда благодаря усилиям жандармов революционер переходил в нелегалы. Нелегал получал содержание от организации, ведь устроиться на работу он теперь не мог, так что тем самым заодно для него решался вопрос заработка.

Парадоксальным образом успешное продвижение в революционной организации приводило даже к повышению статуса в глазах чинов полиции. В их справках о деятельности тифлисских социалистов в 1900-1901 гг. Иосиф Джугашвили именовался не «крестьянином», а «интеллигентом», по его месту и функциям в партии. Причем «интеллигентом» его называли, только когда речь шла о работе партийных групп, тогда как во всех официальных документах, где приводились данные о личности Джугашвили (арестованного, ссыльного), он до самой революции по-прежнему именовался «крестьянином из села Диди-Лило». Ведь диплома об образовании у него не было, соответственно не было и статуса интеллигента, который он, конечно, заслуживал по полученному образованию, но неизвестно, сколь долго ему пришлось бы доказывать свое право на этот статус, выбери он легальные пути в жизни^[220].

Чем Иосиф Джугашвили занимался помимо революционной пропаганды и на что существовал в то время? Поначалу, как гласит его официальная биография, он «перебивался уроками»^[221]. Видимо, так и было, поскольку один его тогдашний ученик нам известен. Уроженец Гори армянин Семен Аршакович Тер-Петросян в 1898 г. был исключен из горийского училища и приехал пытать счастья в Тифлис. Он поселился у тетки и стал готовиться в юнкерское училище, репетиторов нашел по рекомендациям горийских родственников: Джугашвили и Вардаянца (см. док. 46)^[222]. в результате этих занятий вместо юнкерского училища Тер-Петросян оказался в РСДРП и прославился под кличкой Камо.

28 декабря 1899 г. Иосиф Джугашвили и Михаил Давиташвили поступили на работу лаборантами в Тифлисскую физическую обсерваторию (см. док. 12). Обсерватория занималась метеорологическими наблюдениями, лаборанты-наблюдатели дежурили поочередно и должны были регулярно снимать показания измерительных приборов. В фонде Сталина ныне хранятся журналы и таблицы обсерватории с записями метео -наблюдений, температуры почв и показаний магнитометров, сделанными рукой И. Джугашвили.^[223] Наблюдатели жили при обсерватории. Их заработная плата в 20-25 рублей (к тому же с казенной квартирой, отоплением и освещением), которую они называли мизерной, по тем временам соответствовала заработку квалифицированного рабочего (кормившего семью), а несколькими годами позднее примерно такое же содержание получали от партии революционеры-нелегалы. В обсерватории Джугашвили проработал до 28 марта 1901 г.

А. В. Островский, ссылаясь на воспоминания Г. Елисабедашвили, сообщал о первом, непродолжительном аресте Джугашвили в начале 1900 г., предполагая, что арест мог быть связан с забастовкой тифлисской конки^[224]. Воспоминания Елисабедашвили заслуживали весьма мало доверия даже по мнению самого И. В. Сталина ^[225]  . Об этом аресте нет упоминаний в его официальной биографии, важнее, что также нет его следов в документах Департамента полиции: ни среди текущих донесений, ни в более поздних полицейских справках со сведениями о Джугашвили. Наконец, в докладе Л. П. Берии тифлисская конка не фигурирует среди предприятий, где И.Джугашвили имел кружки^[226]. Конка была охвачена рабочим движением, но непосредственная связь с Сосо Джугашвили не прослеживается: это была не его сфера действий и даже составители доклада Берии не пытались приписать ее Сталину. Очевидно, никакого ареста Джугашвили в начале 1900 г. не было.

Начавшееся в Тифлисе в конце 1890-х гг. забастовочное движение было новостью и для пролетариев, и для властей. Кружки революционной интеллигенции и рабочее движение развивались хотя и в контакте друг с другом, но все же обособленно, первые прилагали все усилия, чтобы влиять на второе. Говорить о полном партийном единстве между ними все же не следует.

Воспоминания рабочих доносят до нас фрагменты бесед с молодым пропагандистом Сосо, который призывал их бастовать, бороться за свои права, объяснял, как это сделать. Из этих, по-видимому реалистичных, мемуарных зарисовок тут же прорастают и преувеличения. Рассказам о том, что уже в 1898 г. забастовками руководил Сосо или что накануне стачки в железнодорожных мастерских он приходил туда «ознакомиться с настроением рабочих», верить, конечно же, не следует. Равно как и навязываемому читателю впечатлению, что уже тогда он был местной знаменитостью, как, например, в рассказе Н.Выгорбина: «– Коля, ты знаешь, кто со мной ходил по цехам? – Наверное, Сосо. – Правильно!»^[227].