Наталья Инуками
Зарядить Вселенную
– Ну… сегодня ты не один, поэтому я подстраховался и привёз еды и лакомств, – по-доброму ухмыльнулся Хосок, складывая руки под грудью. Он загадочно кивнул в сторону Кан, неожиданно смущая двух школьников. Они задумчиво переглянулись и отвели глаза в разные стороны, словно планируя что-то необычайно важное. «Говорил ведь, вы ещё дети». – Ладно, у меня мало времени, – взглянул Чон на часы. Он помог, разрушил неловкость между парнем и девушкой, и сам настроился на серьёзный лад. – Уджу, нужно поговорить о вчерашнем вечере. Тэхён сказал, что те парни учатся в вашей школе, что значительно упрощает их поиск и привлечение к закону. Мы можем вместе поехать в полицейский участок и…
– Не нужно. Я не буду выдвигать обвинение, – перебила Кан. Она нервничала, её выдавали сжатые в кулак руки, но взгляд уверенно смотрел на лицо Чона. «Такого рода разбирательства требуют непосредственного участия опекунов или же родителей, ведь я несовершеннолетняя. Привлекать внимание семьи – хуже, чем просто проигнорировать факт нападения. Боюсь даже представить, что они со мной сделают, пойди я в полицейский участок».
Хосок насупился, ему не нравилось происходящее: на девушку напали, практически изнасиловали, а она предпочитает молчать и ладно если бы она была одна, но с ней свидетель и взрослый человек, готовый помочь.
«Ну и почему она это решила? К чему храбрится, когда в действительности напугана? Кому и что ты пытаешься доказать, Уджу?»
Хосок внимательно наблюдает за девушкой. Он понимает, что без её согласия наказать никого не удастся, а переубеждать и заставлять – пустая трата времени: Кан просто сбежит и уважение, которое он успел каким-то образом получить испарится. Тэхён взбешённо подорвался с места, стул неприятно скрипнул о кафель. Ким не мог понять отказа девушки, ведь такое нельзя прощать. Он даже не знает, как поведёт себя, увидев нападавших в школе.
– Хорошо, мы не будем ничего предпринимать, – опередил Тэхёна Чон. У Кима глаза огнём горят. Его гнева и злости хватит, чтобы без труда сломать грецкий орех двумя пальцами.
«Что он такое говорит?! Как это не станем их наказывать?! Мы не об этом вчера разговаривали, Хосок».
– Хосок, – не повышая голоса, воспротивился Тэхён. Он был крайне не согласен с его быстрой капитуляцией. Старший смерил Кима строгим взглядом и слегка сдвинул голову, прикрыв глаза: «Не бесись, лучше присмотрись».
– Спасибо, – благодарно произнесла Уджу. Её боевой настрой начал угасать. Взгляд стал мягче, хотя брови по-прежнему располагались вблизи переносицы.
– Я оставлю договор, ознакомься, как будет время. Тэхён, проводи, мне пора ехать, – Хосок спокойно шагнул, огибая стол, а Киму ничего не осталось, кроме как следовать за страшим. На девушку он даже не взглянул: буря эмоций внутри него ещё не стихла, а пугать Уджу – последнее, чего бы он хотел.
– Что это было? – тихо спросил Ким, как только они с Чоном остались наедине. Хосок неторопливо обувался, перебирая в голове какие-то свои мысли: он тоже сомневался в правильности своего решения.
– Ты уже должен был понять, что с ней всё иначе. Просто присматривай и помогай ей, как делал раньше. Думаю, поддержка и понимание ей нужны больше, нежели расплата тех малолетних мерзавцев. Знаю, тебя раздирает чувство справедливости, мне бы и самому хотелось увидеть, как их накажут, но сейчас важнее позаботиться о девушке, – Чон ободряюще похлопал по плечу Тэхёна и попрощавшись со словами: «Я верю, что ты поступишь правильно», удалился.
– Знать бы ещё, как выглядит это «правильно», – тяжело вздохнул Тэхён, слушая, как срабатывает электронный замок. Он сжал руки в кулак, глубоко втянул воздух и прикрыл глаза. Тэхён попытался нормально успокоиться, но в итоге всё же ударил в стену кулаком, чувствуя ребром ладони её холод и твёрдость. – Поступить правильно, – осознано прошептал он и раскрыл глаза.
Глава 8 – "Обещание".
Уджу, оставшись на кухне, решила хоть как-то отблагодарить Кима за его помощь и гостеприимство. Она вышла из-за стола и осторожно начала собирать грязную посуду. Ложки, тарелки и пара чашек вскоре оказались в раковине. Тёплая струя воды окутывала женские ладони, пока они с губкой описывали круги на стеклянной поверхности. Сытый Пи улёгся на диване: для него настало время сна, поэтому компании у девушки не было.
Звук шагов за спиной незамедлительно привлек внимание Уджу. Она домывает тарелку, что в какой-то момент решает выскользнуть из рук, и благодаря хорошей реакции удерживает её почти у самого дна раковины. Посуда не разбилась бы в любом случае: высота и поверхность не подходили, но Кан действовала подсознательно. Постоянные неудачи, преследующие её, натренировали характер и тело. Уджу облегченно выдохнула и потянулась к рычагу, чтобы закрыть кран. Она легонько надавила на него, а в следующую секунду оказалась мокрой. Вода брызгала в разные стороны, превращая кухню в поле боя. Кан испуганно и суетливо пыталась остановить напор ладонями, при этом становясь лишь мокрее.
«Нет, нет, нет, только не снова! Почему же всё идёт наперекосяк?!» – беспомощно хныкала девушка внутри себя.
– Уджу! – шокировано выкрикнул Тэхён и подбежал со спины. Он достал из бокового шкафчика большую кастрюлю. – Меняемся, – скомандовал Ким и, перехватив руки Кан, отодвинул её чуть в сторону, а сам встал возле раковины. Теперь вода билась о дно кастрюли и стекала исключительно в раковину. – В ванной, поверни оба рычага вниз. Нужно перекрыть воду.
Уджу сразу, как получила указание, побежала в ванную комнату. И уже через минуту Тэхён мог спокойно опустить кастрюлю и сам отойти от раковины. Кан прибежала и, чуть прикусив внутреннюю часть губы, осмотрела последствия своей «помощи». Сомнений не было – она винила себя за случившееся, сильно сожалела и не знала, как поступить, чтобы загладить свою вину.
«Если извинюсь, он простит? Поймёт, что я действительно сожалею, что не хотела доставлять проблем?» – Уджу замялась. Капли воды стекали по её лицу, впитывались в ткань, и с одежды падали на пол.
Сначала Ким прыснул в себя, прикрывая рот тыльной стороной ладони, а потом во весь голос засмеялся. Уджу озадаченно подняла к нему глаза.
«Почему он смеётся?» – задавалась вопросом Кан: ведь она не понимала поведения парня, что почти пополам сложился от накатившего приступа смеха. Все всегда её ругают и обвиняют, осуждающе смотрят, тыкают в ошибки, наказывают. Но Тэхён… «Почему?»
– Боже, ну и погром, – сквозь смех произнёс Ким. Он весело осмотрел кухню, приблизительно подсчитал «ущерб» и положительно, будто решил какую-то важную задачу, кивнул, устремляя взгляд к изумлённой и весьма растерянной девушке. – Вода точно не твоя стихия. Ну ничего, сейчас быстро уберёмся здесь, починим кран и с чистой совестью пойдём отдыхать. Ты же мне поможешь навести порядок? Одному очень уж долго возиться придётся, – неловко усмехнулся Ким: его совсем не прельщала идея убираться самому. – Ну так что, поработаем в паре? – очаровательно улыбнулся Тэхён.
– Да, – мягко отозвалась Кан и нерешительно отвела взгляд, то и дело посматривая на счастливого парня. Казалось, она почувствовала нечто тёплое и нежное, словно на плечи легли заботливые руки матери, о которых неоднократно мечтала, плача в холодной детской комнате.
– Отлично. Но сначала нам следует переодеться, а то простудимся ещё, – он осмотрел вещи, с которых, не прекращая, стекала вода, после вышел с кухни, неторопливо обошёл Кан, бросая на неё дружелюбный взгляд.
«Совсем не злится», – продолжала удивляться Уджу, уже с интересом наблюдая за перемещением Тэхёна.
Он ушёл в свою комнату, затем заглянул в ванную, снова скрылся за дверью в спальню и в конце остановился напротив Уджу. Тэхёна не заботили мокрые следы на полу и на ковре, которые оставались после него и Уджу, он остался равнодушен к хаосу на кухне и не пожалел ещё одной пары вещей, с лёгкой улыбкой протянул их и кивнул головой на дверь.
– Ты первая, – произнёс Ким. А Уджу всё также стоит на месте и изучает его лицо. – Что? – Тэхён находится в растерянности. Кан ведет себя непривычно и как-то пугающе странно. Пристальный любопытный взгляд немного смущает, вызывает слабый дискомфорт, из-за него мысли разбегаются.
«Я ведь не трогал её? Вроде нет… Нет, все же тронул, когда мы менялись местами… А может у меня что-то на лице? Или же она недовольна моим поведением во время разговора с Хосоком? Хотя, если подумать, на злость это не похоже. Это интерес? Она сама проявила ко мне интерес?» – от подобного вывода Ким практически ликовал: внутри он победно сжал кулак. «Есть! Получилось!» Его улыбка стала шире, а возле глаз появились маленькие морщинки.
– Прости, – не отводя взгляда, уверенно произнесла Уджу. Внутри трепетал страх, боязнь, что доброта исчезнет, и её снова посчитают ошибкой, проблемой, от которой лучше избавиться. Она словно бросила вызов самой себе, решаясь попросить прощения у Тэхёна. Секунды ожидания ответа казались вечностью, вязкой и неприятной: ни одной светлой мысли в голове.
– Скорее переодевайся, нам нужно спасти кухню и соседей, – добродушно отозвался Ким. Улыбка всё также ярко украшала мужское лицо, а в глазах не было и намёка на ненависть: он говорил открыто и не пытался упрекнуть Уджу в произошедшем. Ким хотел бы потрепать бойкую снаружи, но взволнованную внутри девушку по волосам. Хотел бы успокоить её таким жестом, но прекрасно помнил, что касаться её – плохая идея. В какой-то степени это даже огорчало Кима: прикосновения могут вылечить лучше всяких слов.
Кан тихо хмыкнула, будто приходя к новому выводу, и молча двинулась к ванной комнате. В руках стопка сменной одежды, которая однозначно будет ей велика. На лице еле заметная улыбка, а в душе тишь: страх отступил, он испарился, рассыпался как песок и под порывом ветра разлетелся по миру. «Ты говорил, что сильный, сказал, что не веришь в слухи. Прошу, докажи, что я не права, помоги выбраться из тьмы. А главное не пострадай», – Уджу скользнула по фотографиям возле двери, зацепилась за счастливую улыбку Тэхёна и решительно переступила порог комнаты так, словно за дверью находится другая жизнь: без ежедневной боли, без горьких слёз и страха не увидеть свет.
– Итак, – начал Тэхён, стоя вместе с Уджу напротив затопленной кухни, – сначала собери воду с пола, а потом приступай к поверхностям, а я пока починю кран, как закончу, сразу к тебе на выручку, – бодро заявил он и с улыбкой протянул швабру, тряпки и ведро. Выглядело всё так, что он не убираться собрался, а играть во что-то ну очень интересное и увлекательное: энергия и позитив буквально струились из него. «Ха-а, хорошо, что мне не впервой краном заниматься. Помню день, когда пришлось Хосока с работы вызванивать, потому как воду-то я перекрыл, а что дальше делать понятия не имел. Но теперь-то я как настоящий мужчина сам справлюсь», – гордость и уверенность переполняла Кима. Некая мальчишеская удаль взыграла в крови, подталкивая показать себя с лучшей стороны, предстать перед девушкой сильным и надёжным.
Кан кивнула, молча приняла «инструменты» для уборки и первой шагнула на «поле битвы». Ким гремел гаечным ключом, старательно и сосредоточенно выкручивал и закручивал детали. Уджу досконально, не оставляя следов на плитке, собирала лужи. Звон железа о металл и плескание воды – как музыкальное сопровождение для ненавязчивой тишины.
– Почему школа? Ты ведь достаточно взрослый, – осторожно начала Уджу, даже не поворачивая головы к собеседнику, который поначалу подумал, что ему послышалось и никакого вопроса не прозвучало. Ким оторвался от занятия и, продолжая лежать под раковиной, опустил глаза к девушке, что выкручивала швабру в специальном отделении ведра, чтобы избавиться от влаги.
«Показалось?» – задумчиво насупился парень, продолжая следить за действиями Уджу. А когда она перевела на него заинтересованный спокойный взгляд – удивился. «Вот так поворот, она сама делает шаг навстречу. Интересно, что же я такого сделал, чтобы заслужить её доверие и внимание? Кан так резко поменяла своё отношение ко мне, хотя по-прежнему немногословна».
– Это будет длинная история, – мягко улыбнулся Тэхён, начиная свой рассказ. – Мои родители долгое время путешествовали по миру: какие-то страны из жажды путешествия, а какие-то по работе. А мне, как самому младшему из сыновей, выпала «честь» сопровождать их. Не знаю, проснулось в них что-то родительское, захотели ли они исправить «ошибки» прошлого, когда оставляли моих братьев на родственников, или же просто устали от своеобразного одиночества: всё же дети в доме создают свой необъяснимый уют, и желание вернуться в такой дом увеличивается в разы. В общем, они просто решили, что я буду с ними, и никакие утверждения и убеждения родственников не могли изменить этого. Не скажу, что я сильно противился или злился на родителей за постоянные переезды. Я наслаждался каждым мгновением, заводил новые знакомства, узнавал и видел что-то новое. Но как оказалось, у подобной жизни есть и минус: низкая успеваемость в школе и невозвомжность как следует закончить учебный год, – Ким по-доброму хмыкнул.
Воспоминания действительно согревали его, он переносился в те времена и словно получал крылья: незабываемые впечатления и чувство свободы. Маленький мальчик познал красоту мира, увидел всё именно глазами ребёнка: чистыми и не застланными тягостью и серостью взрослой жизни.
– И когда я достаточно «нагулялся» и понял, что так дальше продолжать нельзя, собрал родителей на серьёзный разговор: правда, они долго отказывались, прикрывались занятостью и важными несуществующими делами. Видимо догадывались о моём плане. Я убедительно высказал своё решение вернуться домой и закончить школу, твёрдо отстоял своё желание и оказался здесь. Не под раковиной конечно, а в этой квартире, что родители снимали, пока были молодыми. Сейчас она принадлежит им: выкупили, когда согласились отпустить меня. Они слишком заботятся обо мне… – благодарная улыбка коснулась губ. Ким затянул шланг и довольный проделанной работой выбрался из-под раковины. – Неужели я совершенно не похож на взрослого парня? Так хорошо сохранился, что меня за школьника принимают? – довольно хохотнул Ким.
– Думаю, ты скорее не дозрел, – фыркнула Уджу, отворачиваясь от парня. «Внешность крайне обманчива, он и впрямь выглядит как школьник, если конечно не ведёт серьёзные диалоги».
– Ну точно бука, – наигранно упрекнул Ким. – Ты ведь видела снимки на тумбочке, на одной из них – мы с братьями, а другая – общая семейная фотография, – продолжил Тэхён. Его не спрашивали, он сам решил раскрыться, показать своё доверие. Кан покосилась на парня, но виду, что заинтересована не подала: продолжила молча убираться. Ким взялся за тряпку и начал протирать поверхности. – Намджун и Сокджин, они, кстати, близкие друзья с Хосоком, через них мы и познакомились, – Уджу живее отреагировала на знакомое имя: дернула головой и практически посмотрела на Кима, чем и вызывала у него очередную улыбку. «Забавная. Хо, она реально заинтересована тобой». – Если говорить о братьях, то они заядлые трудоголики: работа основа их жизни. Иногда я задавался вопросом: «А спят ли они?», и если бы однажды не увидел, как они умеют отдыхать, до сих пор бы мучил себя догадками и предположениями. Если эта троица собирается вместе – понятие спокойствия и тишины теряет своё существование, – Тэхён засмеялся, вспоминая хаос после вечеринки, бесконечное ворчание и громкое обещание трёх взрослых мужчин больше так не выпивать. – Эх… но сейчас они действительно сильно заняты, пропадают в своих душных офисах под завалами бумаг. Не думаю, что смогу так же как и они, отдавать всего себя работе. Родители точно удивятся моей с ними разнице, – оттенок грусти промелькнул в голосе Кима, казалось, он не хотел разочаровывать семью и от того беспокоился. Он понимал, что посвящение себя семейному делу – не его мечта.
Кан осторожно развернулась к парню, что задумчиво натирал стол. «У него есть свои переживания и трудности. Говорят, людям проще помогать решать чужие проблемы, нежели свои. Смогу ли и я помочь кому-то?» – Уджу взглянула на свои руки, крепче сжала пластмассовую ручку швабры и вернула уверенный взгляд к Тэхёну.
– Они поймут, – коротко произнесла Уджу. Ким тут же обернулся, встречая решительный, немного смешной, по его мнению, женский взгляд. «Дикая кошка, которая не подпускает к себе, решила защитить?» Киму пришлось постараться, чтобы не засмеяться от комичности ситуации.
– Конечно, – широко улыбнулся Тэхён, поддерживая слова серьёзной девушки. – Они же мои родители, – гордо заявил он. На этих словах Кан отвернулась. От глаз Тэхёна не укрылось её мрачное выражение лица, которое вскоре снова стало равнодушным. – Слушай, Уджу, – осторожно начал Ким, – твои родители… они живы? – Ким старался быть деликатным, опасался, что потревожит раны девушки. Брови Уджу сошлись на переносице, а губы поджались, становясь одной прямой линией. «Тема о семье очень неприятна ей», – быстро сделал вывод Ким. Он предпочёл больше ничего не спрашивать, дабы не усложнить положение.
– Никогда не приходи ко мне домой, – грубо произнесла Уджу, не поворачивая головы к Тэхёну. «Они не должны узнать о тебе. Мои личные демоны не коснуться тебя, я не допущу этого». Пообещать себе на словах лёгко, но что делать с оцепенением и дрожью, когда руки старших больно сжимают, когда их злые глаза прожигают, а острые языки ранят. Даже сейчас, вспоминая о доме, руки слабеют и по телу волной гуляет неприятный холод.
Уджу закончила с уборкой пола и, взяв ведро с грязной водой, направилась к ванной комнате. Ким виновато следил за передвижением девушки, не в силах разобраться, что же конкретно происходит в семье Кан.
В отсутствие девушки Тэхён немного ускорился и быстро разобрался со всеми, пострадавшими от потопа, поверхностями. Так что к возвращению Кан, кухня блестела чистотой, а довольный парень напевал какую-то мелодию под нос и рассыпал по глубоким стеклянным мискам вкусности: чипсы, конфеты, печенье и крекеры, а также готовил в микроволновой печи попкорн, что частыми хлопками взрывался в специальном пакете.
– Бери эти миски и неси за стол, – скомандовал Тэхён и, разворачиваясь, чтобы забрать готовый попкорн, зачем-то подмигнул девушке. Кан передёрнуло, она отступила и с неким подозрением уставилась на ненормального парня. – Ну ты чего, забирай их скорее, сейчас моё любимое комедийное шоу начнётся, – поторопил он Уджу и пододвинул две полные миски к противоположному краю.
– Ты сам всё это съешь? – скептически вскинула бровь Уджу, всё же решаясь подойти ближе. «В человека разве может столько всего поместиться?» Ким хохотнул, а недоверие Кан только увеличилось.
– Конечно нет, мы съедим это вместе, – широкая улыбка растянула губы, демонстрируя ряд белоснежных зубов. – Поторапливайся, иначе не успеем к началу.
Кан неоднозначно вздохнула, взяла посуду и осторожно, чтобы ничего не просыпать, двинулась к дивану. Ким радостно продолжил подготовку остальных вредных, но любимых закусок. За пять минут стол перед достаточно большим телевизором был заставлен разными мисками. Напитки, то есть бутылки, стояли возле ножек стола по обе стороны, и лишь два высоких прозрачных стакана находились на столе, еле умещаясь меж еды.
Уджу предпочла держаться на расстоянии, и Ким с пониманием отнёсся к этой маленькой особенности: не придвигался, не нарушал дистанции и не лез в личное пространство. Но не забывал спрашивать мнение у Уджу о том или ином поступке ведущего или же участника шоу, в перерывах интересовался, какой момент понравился, а какой не привлёк внимания. Конечно яркого и живого ответа от Кан не стоило ожидать. Она в большинстве случаев отвечала лаконично и даже немного безразлично. Да и выглядела Уджу слегка напряжённо, будто она сдерживалась и скрывала истинные эмоции: только уголки губ начнут движение вверх, как она отводит взгляд от телевизора и как специально напоминает себе, что-то грустное и болезненное.
«Столько строгости к себе. Тебе бы расслабиться и дать волю эмоциям», – Ким незаметно вздохнул, наблюдая за Кан боковым зрением, и отправил в рот овальную чипсину, что приятным хрустом надломилась внутри. «Вкусно!» – довольно промычал Тэхён.
– Я сегодня вернусь домой, – смотря на экран телевизора, безэмоционально сказала Уджу. В этот момент голоса из динамиков словно стали тише для Тэхёна. Он остановил продвижение руки с чипсами и заторможено повернулся к Уджу: хорошее настроение куда-то исчезло, появилось необъяснимое волнение и напряженность во всем теле. Кан приняла окончательное решение, смирилась с предстоящей болью, которая ждёт её по возвращении, и как ни странно Тэхён видел это. Душа девушки, её слабый огонёк, что боится показаться, спрятался ещё глубже.
– Ты ещё не окрепла… диван полностью в твоём распоряжении… ты меня совершенно не стесняешь, – немного панически, подолгу делая паузы, Тэхён стал искать повод задержать девушку, оставить рядом с собой. Всё внутри него кричало, что её нельзя отпускать. Противное чувство сдавливало грудь, сковывало движения, и ещё этот запрет на прикосновения только усложнял, нагнетал: ты видишь руку, она близко, но не можешь за неё ухватиться.
– Нет, я уйду, как только закончиться шоу, – холодно добавила Уджу. Она стала ещё дальше, чем была при первой встрече: её пустой, полный равнодушия взгляд, которым она посмотрела на Тэхёна, чтобы остановить его попытки, сработал как нельзя лучше.
«Получается, она осталась вчера только из-за слабости в теле, а сейчас, готова так лёгко уйти. Что тогда с нашим уговором? Ты ведь сама приняла мою руку», – Ким осознал, что сегодня не сможет переубедить Уджу. Она уйдёт, какие бы доводы он не приводил, чтобы не говорил – не услышит, проигнорирует, как всегда это делала.
– Завтра, в школе, – «Если я останусь в состоянии прийти», – не будь слишком шумным, – чуть оживлённее произнесла Кан, переводя поникший взгляд обратно к экрану. «Прости, что так груба, когда ты так добр».
Глава 9 – "Прятки".
Уджу ушла. Стоило ведущим попрощаться со зрителями, как она молча поднялась с места, переоделась в потрёпанную школьную форму, забрала сумку и покинула квартиру Тэхёна. Наблюдать за сборами девушки было крайне неприятно, Ким чувствовал себя незнакомцем, человеком из зрительного зала, которому никак нельзя выходить на сцену. Он попытался сблизиться, шагнул к Уджу, но она одарила крайне недружелюбным взглядом.
«– Не нужно меня провожать. Не ходи за мной, в противном случае нашему договору придёт конец.
– Угрожаешь?
– Считай, как тебе будет угодно. Я предупредила».
Уджу ушла, дверь закрылась, а Ким остался стоять на месте: ноги не слушались, словно приросли к полу. Мысли вихрем метались, в голове настоящий беспорядок, а чувство беспокойства не покидает, терзает естество, разъедает тело, что впору выть. В тот момент, перед Уджу, Ким чувствовал себя беспомощным и бесполезным.
– Всё ведь было хорошо… Так почему…?
Кан медленно брела по оживлённой улице. Солнце практически скрылось за горизонтом и на небе всё заметнее становились маленькие яркие точки – звёзды. Но для девушки они не представляли интереса, она уже давно не наслаждалась их красотой, скорее она считала их предвестниками боли, ведь она всегда возвращалась после работы поздно ночью, когда чёрное небо усыпано ими. Для Уджу лучшим временем был день, когда солнце находится высоко над головой.
Шаг становится короче, пальцы сильнее сжимают ремешок сумки, а глаза цепляются за знакомый дом. Она практически дошла. Глухой стук сердца – страх стал в разы сильнее. Хочется вернуться, постучаться к Киму, извиниться и остаться ещё на одну ночь, которую он так любезно предлагал.
«Нельзя!» – строго ругает себя Кан за слабость. Всего один день в тишине и спокойствии смягчил её, позволил напуганной душе выглянуть и вдохнуть свежий воздух. Она благодарна за помощь, но всё ещё не может просить о большем, она просто не привыкла полагаться на других, не может рассказать больше, потому что боится навредить и потерять человека, обратившего на неё внимание. Ким ведь не требовал ничего взамен, он находился рядом и выручал из хороших побуждений, без лицемерия, и это делало его значимым человеком для Кан.
Высокая дверь тихо приоткрывается и также тихо закрывается, стоит девушке переступить порог дома. Она сбито дышит, постоянно оглядывается по сторонам, реагирует на малейший шорох. Родители, судя по голосам, находятся в кабинете на первом этаже. Уджу крадётся на носочках к лестнице, перешагивает за раз две ступени, замирает и жмурится, когда половица скрипит. Никто не выходит, голоса всё также далеко. Уджу продолжает идти к своей комнате, заветная дверь совсем рядом. Секунда – и она оказывается в полумраке спальни, через окно попадает слабый свет месяца.
– Вот ты и попалась, шлюшка, – злорадно, наслаждаясь своей победой, шипит парень за спиной Уджу.
– Ёнсок, – вздрагивает Кан, мгновенно разворачиваясь к брату лицом. Хищная улыбка, напоминает злобный оскал гиены, в глазах презрение и жажда мести. Уджу напугано отступает, не отрывает взгляда от младшего брата, что, зная своё превосходство, оттолкнулся от стены и не спеша подошёл вплотную.
– Бежать некуда, Уджу, – злобно кривит губы парень. Кан отрицательно мотает головой, поджимает губы, чтобы не издать и звука, ведь если её услышат, будет только хуже. Ёнсок притворится жертвой, а Кан жестоко накажут. Она беззащитна перед братом, слаба физически.
Ёнсок хватает сестру за волосы на затылке, оттягивает и скалится сильнее, получая удовольствие от страданий девушки: она зажмуривается, не желая видеть нахальное лицо брата, готовится окунуться в «ад», сжимает руки в кулаках, пытаясь хоть как-то унять дрожь. Второй рукой парень буквально впивается в нежные бока, сильно сдавливает, из-за чего Кан приходится прикусить внутреннюю часть губы. Ёнсок перебирается ниже, скользит по бедру под юбку. Кан жалобно мычит, слабо дёргается, кривит лицо, мысленно молит о спасении, ведь кричать и звать на помощь нет смысла.
«Не хочу! Только не снова».
– Слышал, тебе удалось сбежать от парней. Что, нашла себе спасителя? – шепчет над ухом Ёнсок. Уджу вздрагивает, слова брата отрезвляют, ее словно током прошибает.
«Так и знала, что они расскажут всё Ёнсоку. Тэхён теперь в опасности? Они не отстанут от него. Я опять стану причиной боли…»
– Нет, мы даже не знакомы, – выдавливает из себя Уджу. Парень хмыкает и сильнее оттягивает волосы назад. Кан хмурится, приглушает стон, и неосознанно перехватывает руку брата. Зря, очень зря она это сделала: Ёнсок ненавидит прикосновения Уджу, он звереет, становится невменяемым, ломает границы между просто поиздеваться и уничтожить.
– Мразь, как посмела?! – яростно рычит Ёнсок и резко отталкивает Уджу на пол. Она отползает, но всё равно оказывается под братом. Он садится чуть ниже живота, блокируя ноги, и размещает обе ладони на шее девушки. Кан активно сопротивляется, пытается отцепить брата от себя, задыхается, панически дёргается, но Ёнсок тяжелый и сильный. Потолок и лицо брата начинают плыть перед глазами, а слёзы размывают неясную тёмную картинку.
«Устала. Я так устала. Руки не слушаются. Но я не хочу умирать, я ведь почти выбралась, моя цель уже совсем близко. Я не могу вот так умереть», – не видя ничего перед собой, чувствуя неизмеримую необходимость в воздухе, Кан вяло опускает руки.
Онемевшие пальцы ощущают некий твёрдый предмет. Из последних сил Уджу ударяет неизвестным предметом Ёнсока, попадая тому выше виска. Парень рычит, ругается и убирает ладони с шеи сестры. А Кан, поймав момент, принимается жадно хватать воздух ртом.
– Шлюха! – гаркнул Ёнсок и больно выкрутил руку Уджу, в которой находилась толстая книга. Кто бы мог подумать, что учебник по литературе, в прямом смысле, спасёт жизнь. Но после болезненного захвата, спасительный предмет снова оказывается на полу. – Страх потеряла?! Осмелела?! – парень в бешенстве, место удара противно ноет и пульсирует, что не позволяет его злости утихнуть. Он замахивается, чтобы ударить, но голос матери отвлекает – и он замирает, прислушиваясь к шагам и словам женщины. – Чёрт, – с досадой выплёвывает Ёнсок, поднимаясь с Уджу, которая, почувствовав свободу, сжалась в клубок, упираясь спиной в холодную стену.
– Ёнсок, дорогой, мы с папой хотим поговорить с тобой, спустись к нам ненадолго, – сладко зовёт женщина. С Уджу она никогда так мягко не разговаривала – и девушка давным-давно смирилась с таким положением вещей. Но сейчас, когда перед глазами мутная пелена, Кан впервые рада слышать голос мачехи: она неосознанно спасла свою ненавистную падчерицу.
Ёнсок вышел, бросив напоследок небрежный полный отвращения и презрения взгляд на напуганную сестру. Кан отдышалась, кое-как поднялась с пола: ноги нещадно дрожали, всё её тело трясло после пережитого ужаса, и подошла к кровати. Она еле-еле придвинула мебель к двери и просто обессилено повалилась на старый матрас. Защищаться или же ждать возвращения брата Кан не стала, сознание быстро погрузилось в сон, такой крепкий, что приди кто к ней в комнату – она бы ничего не почувствовала.
Дорога в школу. Щебетание свободных птиц, приятный весенний ветерок и ласкающие лучи солнца, что неприметными зайчиками играются в волосах прохожих. Ким топчется на месте, пиная носком кроссовок аккуратно выложенную плитку, он поднимает голову, смотрит в сторону, откуда обычно появляется Уджу и тяжело вздыхает, не замечая девушки. Он простоял в одиночестве больше пятнадцати минут, ожидая появления Уджу.
«Ещё немного подожду», – решает он, посмотрев на наручные часы. Очередной тяжелый вздох срывается с мужских губ, снова обречённый взгляд, направленный вдаль, и полное отсутствие девушки на горизонте.
Однако даже спустя десять минут Кан так и не появилась. Дальше стоять на месте было невозможным: опоздание не приветствуется в школе. Поэтому Ким нерешительно развернулся и, продолжая оглядываться, зашагал в сторону учебного заведения.
«Она сегодня не придёт? Неужели родители одумались и оставили её отдыхать? Стоит ли просить у Хосока её номер телефона? Да ну нет. Не хочу, чтобы меня потом назвали сталкером и неудачником, которому приходится узнавать о девушке через других», – Тэхён отмахнулся от мыслей, поднял голову и уже более-менее спокойно зашагал по территории школы.
Проходя мимо класса Уджу, он по привычке обернулся. Его удивлению не было предела: девушка сидела в классе на своём месте и читала книгу. Она, словно почувствовав пристальный взгляд Тэхёна, повернула голову. Изумление на мужском лице сменилось недовольством.