Максим Похил
Критическая метаморфоза
Анатолий примерно понимал на что его подталкивает брат. Но всё же решил переспросить: – Эти люди будут с оружием?
– Ннн… Да, но ещё раз повторюсь, это профессионалы и о них, если ты никому не сообщишь, никто не узнает, – колко добавил.
– Каков шанс моего успеха, того, что от меня отстанут после этого?
– Сто сорок шесть процентов.
– Ну кто они я уже приблизительно понял. Но вот зачем… – Анатолий.
– Это, тебе знать не нужно.
– Да? Но мне всё же хотелось. Это ведь у меня будет происходить.
– Нууу… Могу только сказать, что это связано с Рэфардовичем.
– Владимиром?! – возмутился, – Глава МВД, человек Спавына?
– Нет, он уже человек Кравэць. Но это и не важно. Я сказал тебе то, что мог. Но не больше.
Анатолий задумался на секунду и после этого скривившись, изрёк: – Ну допустим если я соглашусь? Что дальше? От меня конкретно, что требуется?
– Смотри, – вздохнул, – От тебя требуется правильно расположить…
Звонок на смартфон Анатолия. Вытягивает из кармана. Звонит один из адвокатов. Берёт трубку. Несколько секунд он слушает и внезапно раскрывает глаза на всю «катушку». Дальше так же внимательно слушает ещё минуты две и тихо произносит: «Я понял, до связи».
Тихо кладёт трубку и поднимает глаза на Бориса.
– Спавын мёртв, – сказал Анатолий и Борис тоже чуть-чуть вытаращил глазницы и ответил.
– Это точно?
– Точно…
– И что? Что тебе сказали?
– На его охрану, сегодня ночью, совершено нападения. Тридцать человек попали под огонь… – перебил.
– Значит, Кравэць всё-таки решил убрать Спавина, – говорил с собой, а Аннатолий, услышав подоброе, осмотрел лицо брата, – Мда… Оперативненько… – цокнул губами делая вид, что не замешан в организации покушении на Спавына.
– … а его юристы, – продожил Анатолий, – передали информацию, что хотят сделать предложение, от которого я не смогу отказаться, – заворожённо и смотря уже немного ниже, говорил он.
– Какое? – на измене спросил Борис.
– Пфф… Мне предложили сохранить шестдесят процентов компании при том, что я отзову все иски и больше никогда не буду комментировать дела семьи и активы Спавыных. Мой адвокат сказал, что теперь им не до меня, но Светлана, его жена, лицо терять не хочет. Плюс мне нужно будет публично извиниться и огласить, что я был не прав.
– И что? Ты согласился?! – повысил голос.
– Ннн… Соглашусь…
– Ты дурак? Я тебе предлагаю сохранить сто процентов компании за бесплатно.
– Ты предлагаешь поучаствовать как минимум в рейдерском захвате, а как максимум в развязывании вооруженного конфликта! – кричя возмутился, – А я, возможно, нашёл мирный способ решения всех моих проблем.
– Я предлагаю тебе сохранить в первую очередь лицо! И не забывай, что тот, кто между войной и позором выбирает позор, в итоге получает и то и другое! – шёпотом, но на повышенных тонах пытался переманить на свою сторону Борис.
– За кого ты «играешь»? На чей ты стороне? Скажи мне.
– Ахах. Сторону? Ахах. Наблюдательную, та которая победит. Ахах. И в итоге, Владог, всё равно уйдёт на восток. Рано или поздно.
– Я тебе всё сказал… – гневно, ответил Анатолий.
Борис понял позицию своего брата и вполне принял её. Без лишних слов встал, забрал свои вещи и ушёл не прощаясь. Только крикнул наверх: – Племяшка, я ухожу, пока, – Карья тоже не спускаясь попрощалась и он ушёл.
После небольшой, ночной попойки в самую, что не на есть глубокую ночь, Клим вернулся домой. Пьяный, тяжело говорящий членораздельно и практически не прямоходящий, только по амплитуде. По прощался, он со всеми спокойно, происходило это очень странным образом. Они все в пятером настолько напились, что забрели на территорию частных коттеджей, куда пускали лишь тех, кто там живёт и по пропуску, благо Клим был одним из них. Там всегда была ровная дорога, идеальные газоны, удобные лавочки и разнообразные игровые площадки.
И вот в самом центре улицы, стоит Дэриэл, дёргаясь под кислотную музыку и понимая, что все уже думают расходиться, кричит: «Ща пацаны, ещё последнюю бутылочку и идём!». Ми́лан с Женей в обнимку, как раз сидят и «глушат» предыдущую «последнюю» бутылочку. Дима стоит в метре от всех, говоря с отцом по смарту и втихую старался забросить, сорванные с дерева куски веток, парням в стаканчики. И Клим, сидящий на лавочке, держащий совёнка и наблюдая за всеми. Но невзирая на обстоятельства, буквально через десять минут, они уже прощались.
Когда Клим пришёл домой – все уже спали. Четыре утра, как никак. Он быстро поднялся к себе, оставил на столе птицу, впопыхах разделся, и лёг на кровать, моментально вырубившись.
С утра, на удивление, никакого плохого эффекта, после алкоголя, он не заметил. Кроме естественно, нехватки жидкого в организме. Он поднялся, нашёл взглядом спящую сову, убедился, что когда она проснётся, её будет чем покормить и выдохнул спокойно. Сходил на кухню, выпил полтора литра сока и сел на стул. Увидев на пуфике свой гольф, надел его и достал с кармана почти севший смартфон. У него был хороший аппарат, с десяти тысячным аккумулятором, но тем не менее, хотя бы на третий день, его нужно класть на зарядку. Так он и сделал. Положил на стол и начал просматривать ленту. Вся столешница имела под собой индукционное покрытие. Клим просмотрел все сообщение, которые в пьяном бреду бросали ему друзья, посмеялся с них, потом проверил новости по учёбе и наконец заинтересовался ответила ли ему Лиза. Нет. Всё, что ей он писал, она так и не увидела.
Затем он удручённо вздохнул и услышал своих родителей. Отец и мать монотонно поднимались по лестнице и оказавшись на верху, одновременно, держа что-то в руках, удивившись, что он уже поднялся с кровати, направились к нему.
– С добрым утром. Выспался? – поинтересовался отец, обошёл его со спины и встал у стола.
Александра подошла к пуфику и присела, закинув ногу на ногу.
Отец бросил на стол какие-то документы, точнее аккуратно нашёл им место на столе Клима. Где по его извечным упрёкам, восседал беспорядок. И сегодня не было исключением. Он, как всегда, обратил внимание сына, на не удобно положенный смартфон и вчера, забытую открывалку на краю стола.
Клим, пробормотал что-то невнятное на это и не обратил внимание, но смартфон забрал в карман. Сейчас, Клима, куда-больше интересовала его мать. Ведь она довольно секретно стиснула что-то в ладони. Что было ей не свойственно. Его родители всегда отличались, не одобрительными взглядами и реакцией на людей, которые любили что-то потрогать, повертеть в руках. Поэтому Клим забеспокоился, но не реагировал словесно, а ждал.
– Как ты вчера, всё спокойно прошло? – непринуждённо продолжал отец.
– Та нормально, посидели, простились с несколькими друзьями и разошлись, – слукавил, но здесь правда была бы вообще ни к чему.
– Попрощались? А они, что куда-то уезжают?
– Некоторые.
– А ну и ладно. Найдёшь себе других. А мы вчера с мамой посидели, посмотрели новости. Поработали над сметами. Решили, что делать с планировкой северного ресторана. В общем отдохнули, – и по-детски улыбнулся.
– Да, отец прав, – Клим понятливо кивнул, – И ещё… я думаю уже через месяц ты сможешь браться за работу помощника отца.
– Да? Так быстро? Хорошо, – спокойно продолжал вести диалог.
– В университете пойдёшь на заочную систему. И всё будешь успевать.
– Ну да придётся, – теперь говорил отец, – И завтра, встань по раньше, часиков так в четыре утра и зайди ко мне в кабинет. Я передам тебе первые методички и вводные.
– Да, хорошо и… Подождите, теперь раз уж у вас получилось сдвинуть эту дату. И я смогу уже в ближайшее время начать постегать мир экономики в воочию. Да и друзей у меня стало меньше, я, конечно, этому не рад, но в данном случае, это только на пользу. А как только я уже буду что-то из себя представлять, имеется ввиду понимания схем и цыпочек бизнеса, я уже буду иметь свой собственный выбор, где жить и как жить. Правильно?
– Ну… да, наверное… – родители слегка заменжевались, но согласились, кивками, – А ты о чём?
– Ну как? Я о Лизе. Просто выходит, что тот год, который вы предположили, можно сократить даже до полугода, если не меньше. Теперь всё зависит от меня, на сколько мне легко это придётся, насколько быстро я смогу уехать к ней, хоть и не навсегда.
– Подожди… Ты о Елизавете Понник?
– Ну да! Что с вами случилось? У вас, что тоже вчера был «весёлый» день? – недоуменно, но спокойно переспросил.
– Так! Во-первый, я не разрешаю использовать такие слова в нашу сторону, – мать кивнула, – А во-вторых, я серьёзно спрашиваю, мы сейчас говорим о ней?
– А я ещё раз говорю, что да, – медленно ответил.
– А ты не в курсе? Я думал, ты уже знаешь и именно поэтому вчера пришёл поздно. Мы тебя из-за этого вообще не хотели трогать, решили, что тебе нужно дать один день на реабилитацию. Ну раз так, хорошо дадим тебе ещё один день, а за вчера, нам всё-таки нужно будет серьёзно пого… – совершенно умиротворительно объясняли они.
– Какую реабилитацию? Вы о чём? – прищурился Клим.
– Ну как о чём? – продолжила мать с материнским взглядом, – Вчера, на выезде из республики, где-то на границе, случилась автокатастрофа. Фурой сбыли машину, чёрный внедорожник, с редкими номерами Дъевресса. Мы проверили по документам – совпадает с номерами семьи Понник, – Клим сидел, смотря ровно перед собой и перестал моргать, – В сводках значилось, что ни водитель фуры, ни трое пассажиров машины, не смогли выжить, тела почти все всмятку.
– Есть фото, ели не веришь, – добавил Лэопольд, всёрьез думая, что Клим потребует показать их ему, – Я уже видел, очень похоже на них.
После этих слов, Клим медленно перевёл взгляд на отца и внимательно посмотрел в его глаза. Это был пустой взгляд, Клим не пытался ничего показать им, наоборот, он только сейчас ощутил, что не может понять своих родителей. То, что он только, что услышал, Клим не мог для себя определить.
– Ну что ты так на меня с мамой смотришь? Ты же знаешь, что у нас часто такое происходит, – искренни не понимая, изрёк отец.
Клим не ответил, просто увёл свой взгляд немного вниз, чтобы родители меньше задавали вопросов и продолжил думать. В его голове витали буквально несколько мыслей. Но вскоре из них останется лишь одна.
После этого отец тоже задумался, он никак не мог понять, что случилось с Климом. Молчание продлилось где-то с минуту, Александре надоело молчать и она с радостной физиономией раскрыла ладонь. И в ней показался какой-то красный элемент, похож на камень, только с фигуристыми боками и блестящий.
Она помахала им в лицо своему мужу и тот вскрикнул: – Аааа, я совсем забыл, -улыбнулся, – Сынок, посмотри на маму. У неё для тебя кое-что есть.
Клим сделал это, но не сразу. Он постарался запомнить всё то, что уже успел обмозговать и только тогда, не спеша, урывисто, повернул голову. Он не ждал ничего и не хотел отвлекаться, но игнорировать просьбу отца, он не мог. Это у него было записано на подкорке.
Она развернула предмет горизонтально и провела по нему пальцем. За окном дома, тут же что-то зарычало.
– Это тебе подарок, – сказала мать, пытаясь слегка перекричать этот странный рык.
После этого, оба родителя встали и пошли к окну. Приоткрыли занавеску и интригующее подозвали его к себе.
Клим поднялся. Да, ему, опять же, не было интересно что там, но он знал своих родителей. Что их, для его внимания, хватает не на много. И если не мешать, то они сами устанут от общения и вскоре разойдутся по своим кабинетам.
Подойдя к окну, Клим осмотрелся и на заднем дворе, увидел красную машину. Четырёхместная, титановые диски, зимняя резина, тонированные стекла, отблескивающая краска. Этого хватило увидеть Климу, чтобы отпрянуть от окна и вновь взглянуть в глаза родителям.
– Что? Круто?! – у отца загорелись глаза.
Лэопольд был конкретным автолюбителем, точнее любителем наслаждаться их красотой. Ведь у него самого не было прав, его всегда возили водителя.
– Мы же как раз купили машину, чтобы ты повеселел.
Клим покивал головой, понял, что уходить не хотят, сделал глубокий вдох и с хрипотцой впервые молвил: – Я… – нахмурился, – Кхм… можно пару часов побыть, одному у себя в комнате?
– А ты что? Подарок смотреть не будешь?
– Буду. Спасибо. Но, чуть позже, чувствую себя не ладно.
– Ты же говорил всё в порядке, – всёрьез забеспокоился отец.
– Я ошибся. Наверное просто не до конца оценил ситуацию, сонный был.
– Аа, ну хорошо, – ответила мать, – Может это и к лучшему. Посиди лучше сегодня дома. Отдохни. А нам с папой всё равно, как раз нужно в офис заехать.
Клим закивал и как только за ними закрылась дверь, он, не отходя от окна, дрожащими руками, достал смартфон. И начал искать вчерашние, местные новости. Нашёл. Родители были правы. Такие сводки действительно имелись.
«Вчера ночью, на перекрётске, в промежутке от 23:00 до 24:00, произошло столкновение внедорожника пикап (указано дальнейшее обозначение транспорта) и погрузочного автотранспорта типа фура перевозившая электро-двигатели (указано дальнейшее обозначение транспорта). На месте аварии, удалось выжить лишь одному пассажиру, но доехать до больницы не смог. Скончался в дороге. Предварительная причина: не качественное асфальтное покрытие. Предварительные имена погибших: Понник Еал…».
Дальше он не стал читать. Клим понимал, что сайт, опубликовавший это, являлся не надёжным, но поверил написанному. Не было причин не верить, а вместо этого заметил с окна, выходящих родителей с дому и садившихся в машину с водителем. Ни один из них не поднял взгляд, на предположительно стоящего у окна Клима.
Он был похож на маньяка, наблюдающий цель своего убийства. Но так лишь казалось. Я наверное не возьму на себя очень много, если скажу, что родители Клима, жили в своём мире. Если уже и их сын это понял.
Естественно, по приезду домой, они никакого того самого Клима уже не застали. Зайдя на его этаж, захотев пригласить осмотреть машину, заметили включённый свет в ванной и услышали льющуюся воду из крана.
К слову хотел бы добавить, что они не сразу вошли в дом, до этого они ещё пол часа сидели у двора, беседуя. И сами того не зная, давали время на уничтожения множества вещей в своём доме.
Войдя в ванную, были обескуражены трёх сантиметровой толщиной воды на полу, а в дальнем углу, в самой ванне лежит Клим. Полностью заполненной водой, которая уже окрасилась в красный цвет. Клим всё же не смог пережить такого «удара». Он разлёгся в умиротворённой позе, закинув кисть правой руки на стенку ванны. На ней был глубокий порез ввиде креста.
Когда Клим подносил нож к кисти, перед его глазами мелькала та самая светловолосая девушка, которую он, запомнил на всю жизнь, прежде всего тем случаем с осени своего одиннадцатилетия. Когда они играли на улице в футбол. На заднем дворе у неё дома. С её родителями. И в один момент мяч слетел по склону вниз на тропы, находившейся между участков. Лиза сразу побежала за ним. Проходит минута, две, три. Плавать она умела, оценивать опасность тоже, местность знает, так что Эззн не боялся за неё. Но тогда встревожился и начал выкрикивать её имя. Как тут внезапно она поднимается с немного другой стороны. Без мяча, но с улыбкой и говорит: «Мяча не нашла. Наверное, где-то в кустах. Я ящерицу поймала. Ведь ящерица – это лучше, чем ничего».
Климу редко приходилось принимать хоть какие-то решения в семье. Поэтому, когда в его голову залезла такая мысль, он практически не поддал её критике.
Лицо Клима застыло в спокойной гримасе, с закрытыми глазами. Родителей не было дома, почти два с половиной часа. Но Клим, на момент его нахождения, был мёртв лишь как час. Всё остальное время, он потратил на сбор некоторых вещей и написания прощальных записок.
Дэриэл хорошо запомнил тот день, когда они с Димой, пошли к дому Клима. Это было между обедом и вечером. Они хотели воплотить в жизнь обещание Ми́лану. Слева на дороге стоял чёрный катафалк. Причём не понятно, зачем он приехал и кто его вызвал. Ведь Клима так и не похоронили.
– Та это я с будуна… – и засмелся.
– Димон, ты реально странный тип. Так, на его пары не ходишь, а вот после пьянки, самое оно, да? – саркастично засмеялся Дэриэл.
– Так, а ты послушай, что сегодня было. С утра сижу, пью чай на задних рядах, отхожу от вчерашнего. В аудиторию заходит Александр Михайлович, опыздывая на двадцать пять минут. И без приветствия начинает отмечать присутствующих. Там одного нету, второго, третьего. Доходит до Ми́лана. Я отвечаю, мол его больше и не будет, можете вычёркивать и Фарола Евгения заодно. Они исключились, – возмущённо продолжает Дима, – Он резко подрываеться и кричит: «Кто сказал?!». Говорю – Я, – Дэриэл пыпучил глаза, – Кричит: «Почему мне не доложили?!». Говорю, не ко мне вопросы, я просто довожу до ведома. Мне всё равно.
– Та ладно? Внатуре?
– Да! И ты представляешь, он повёл меня к ректору! – Дэриэл ещё больше выпучил глаза, – И начал меня там отчитывать, что я мол нарушаю дисциплину. Ну Анатолий Иванович вроде ему объеснил, что с головой у него не всё в порядке. Меня отпустили, а он потом звонил и говорил, что Александр Михайлович, типо извиниться передомной на следующий паре… Та хрен с ним. Дебил он и есть дебил.
– Мда… Сюр какой-то. А с хрена ли нам вообще эти труды на последний курсах поставили? – риторичесский вопрос Дэриэла.
– Та просто, чтобы количество пар прибавить. Много людей по увольнялось и дисциплин не хватает. Александр Михайлович понимает, что никому его пара нахер не нужна, поэтому ничего и не делает.
– Точно… – добавил Дэриэл и они ускорились.
– Вон уже его дом, пошли, – Дима ткнул пальцем.
– Стоп, ты предупредил Клима, что мы идём?
– А он, что не знает? – риторически ответил.
Дэриэл сразу заметил ряром стоящую красную машину, которою внимательно рассмотрел и запомнил, но Дима пожал плечами и пошёл к дверям особняка. Став на пороге, заметил, закрытую, бумажную коробку, которая была чем-то наполнена, но не заклеенная.
Он постучал в дверь. Дэриэл не стал подходить, остался у дороги. Пока ждал, Дима заметил на коробке какую-то надпись и как только начал приглядываться, услышал звуки ходьбы. Кто-то подошёл к глазку и посмотрел. Потом необычно громко скрежетнул замком, прокрутив его против часовой стрелки и открыл дверь. Это был отец Клима. Он злобно посмотрел на Диму, что совсем не удивило второго. И резко указал пальцем на коробку и тут же захлопнул дверь.
Дима даже не успел среагировать, а хотел сказать что-то приятное и по приветствовать. Как только двери были закрыты, Дима выпучил глаза и обернулся к Дэриэлу. Второй слабо понял ситуацию. Потом первый, от не понимания, крикнул, не громко: Клим!
Тишина… Дэриэл произнёс: – Он показал на коробку?
– Да, на неё и всё, – недоумённо.
– Ну неси её сюда, – тот так и сделал.
Подойдя к Дэриэлу, они начали рассматривать её. Теперь уже прочитали надпись на тыльной стороне коробки. «Друзьям». Почерк Клима. И несколько дырок, ручной роботы по середине.
Эту коробку, Клим оставил у себя на кровати, перед своим «уходом». А на столе, лист с посланием родителям. О нём речи идти здесь не будет, он не несёт в себе никакой важной информации. Просто прощание и пояснение, чтобы никого в его смерти не винили. А коробку родители даже не стали осматривать, тупо оставили на входе.
Коробка распахнулась и первое, что они увидели, это спящий совёнок на куче шнурков. Большой куче. Все сразу поняли откуда они. Они удивились и Дэриэл тут же подобрал Веру. Дима ухмыльнулся и начал рыскать руками через них вглубь и достал лист бумаги. Параллельно с этим, Дэриэл увидел на дне, несколько компьютерных флешек и его это заинтересовало. Что не дало ему возможности увидеть, что именно Дима вытащил. Дэриэл продолжал смотреть что внутри, пока Дима, тихо развернул листок и начал удивлённо читать.
У Клима был изумительный почерк. Так, что читалось легко. Главный смысл записки, был в том, что он хотел написать «Спасибо» своим друзьям, за то, что они у него были. Честное «спасибо», где он мог бы написать, например, что это Дима научил его правильно резать вены, чтобы не мучатся. Это было ещё на первом курсе, когда об этом целенаправленно поинтересовалась девушка из параллели. Дима ответил, чем очень сильно удивил Клима. Но настолько детально, не решился объясняться, чтобы тот не подумал о своей вине.
Дима многому научил его. Например, врать. Или даже точнее, не договаривать родителям. Так как врать, Клим не хотел. Рассказал о матерных словах, которые тот почти не использовал. Но всегда это капризное слово «почти». Показал алкоголь и так далее. Но всё же, не взирая на всё, выше перечисленное, Дима очеловечивал его. Клим боялся, что позвонив в этот момент к Диме, тот отговорит его. И ему придётся жить дальше со своими родителями. После всего этого. А убежать от них, у него не хватит духу.
К своему возрасту, не имея такого друга, Клим вполне мог бы походить на своего отца и мать. Быть их полной копией. И я не говорю, что это плохо.
Тем временем, Дима уже прочитал записку. Аккуратно положил её в коробку, раскрыл глаза на максимум и слегка рот. Дэриэл заметил лицо Димы и понял, что причина именно в бумаге и что спрашивать нет смысла. Взял лист, положил флешки и стал читать: «Я бы никогда не подумал, что буду сидеть и писать нечто подобное. Но я ошибся. Я о многом ошибался.
Извините за немногословность, но мне кажется, у меня нет много времени.
В первую очередь, я прошу не злиться на меня, за то, что сделаю сделал. Извини Дима, извини Дэриэл. Я не мог поступить иначе.
Я покончил жизнь самоубийством.
Я разочаровался в своей жизни. И как бы я вас не уважал, вы бы не смогли улучшить её. К моему сожалению, на мою судьбу выпала странная участь. Кто-то бы мечтал о такой жизни, а кто-то я…
Я понял, что я не могу понять своих близких. Вообще. Я хотел оставаться человеком и жить среди людей. Но у меня не выходит.
И сейчас, глядя на ту расстановку жизни, я понимаю, что не хотел быть как мои родители. Мыслить, как они, поступать, отдыхать, любить. В общем, жить как они.
Если вы зададитесь вопросом: «Почему именно сейчас, а не раньше?». Просто именно сейчас, я увидел пропасть разницы, между моей семьей и множеств других. Которою я анализировал всю сознательную жизнь.
А чтобы у вас не осталось сомнений на счёт того, что это точно я написал. Дима, это не найоб. Я, думаю ты понял.
И в конце хотел бы вам обоим сказать спасибо. За всё, за поддержку, за общение, за спокойствие и агрессию, за шутки и грустное настроение и в конце концов за человечность.
П.С. Боюсь, что родители выбросят совёнка. Я люблю этого пернатого. Поэтому прошу, Дима, я оставляю его тебе. Я понимаю, что не имею права просить такого. Но хотя бы того, чтобы ты нашёл ему хорошие руки, я рискну попросить.
И ещё раз спасибо. С наступающим. И если верить твоим, Дима, словам, твой лучший друг».
Пока Дэриэл читал это, вокруг него, как будто создался перманентный белый шум. Он ничего не видел и не слышал. Поэтому подняв голову, для него было новостью, что Дима с криками, начал ломиться в двери семьи Филомэнко.
Когда Клим писал эти слова, в его голове оставалось одно воспоминание о Диме. То, по которому он навсегда запомнил своего лучше друга. На своё восемнадцатилетие, Клим вообще не праздновал. Но Дима не хотел мириться с этим и всё же пришёл к нему домой и подарил книгу. Родителей небыло дома и они просто посидели, поиграв на консоли. Но гость настоял на том, чтобы его подарок был прочитан. Книга была о экономике. Во время чтения, Клим заметил разные буквы подчёркнутые чёрной ручкой. Дочитал. И сложил из всех букв предложение: «Мой подарок под монитором». Он подорвался с кресла и нашёл под экраном записку: «Наебал».
Дима не на секунду ни усомнился в прочитанном и решил выплеснуть свою злость и ненависть на единственных, по его мнению, виноватых в смерти его друга. [БАМ-БАМ, БАМ-БАМ]. Это Дэриэл смог услышать нормально. Скорей всего из-за громкости, ведь дальше открылись двери и Лэопольд начал кричать на Диму, а тот на первого. Потом отец Клима толкнул его, не сильно и показал пальцем, скорей всего, в сторону ближайшего охранного пункта домов.
Дэриэл не вмешивался, он медленно бросил письмо в коробку. За это время Дима всё больше начал размахивать руками, крик ставал всё яснее и громче за белый шум.
Отец Клима достал смартфон и что-то набирал. Через минуту, в левом краю дороги виднелась патрульная машина частной охраны. И уже вот это Диму под успокоило. Кричать он не перестал, но начал уходить с чужого двора. Как только Дэриэл увидел его лицо, заметил на нём небольшие подтёки слёз.
Охранная машина припарковалась и в режиме сидя постаралась узнать причину сыр-бора. Лэопольд начал инкриминировать нападение на себя. На что Дима просто ответил, показав ему фигуру из трёх пальцев. Охранник не стал никак реагировать. Следов нападение нет, драки тоже. А за оскорбления он не отвечает. Поэтому просто кивнул и уехал обратно. За что потом поплатился работой. А Лэопольд зашёл в дом и вместе с супругой, продолжили жить своей жизнью.
Дэриэл и Дима, один с совой в руке, другой с коробкой и с туманными мыслями, ушли с этого посёлка и больше не возвращались туда никогда.
Считается, что именно тогда случилась первая метаморфоза. После которой у Дэриэла появились проблемы. Доля правды в этом есть. Ведь после того, как они пришли к своей улице. Дэриэл не мог ничего вспомнить, вплоть аж до самого утра. Где и продолжим.
[ТУК-ТУК-ТУК]. Дэриэл с перепугу, чуть не сбросил ноутбук с колен сидя на кровати. Посмотрел в окно и увидел Диму. Он помахал, чтобы тот открыл окно.
Открыл. Через него пожали руки.
– Идёшь? – Дима спокойно спросил, держа в руках не прозрачную бутылку.
– Хм… Десять часов… Я думал сегодня уже не идти. Какой смысл?
– Понятно. Та я тоже. Просто к отцу на работу нужно. А это по дороге. Думал тебе нужно в университет, прошлись бы вместе, – Дэриэл задумался, – Может к Грамму нужно зайти? Или заказ какой-то?
– Та да… Есть такое. Просто это не горит и…
– И что? Не хочешь пока там появляться? – угрюмо.
– Да…
Дима посмотрел ему в глаза: – Та пошли. Чего сидеть. Всё равно же придётся.
– Кхм… Ну ладно, сейчас выйду, – и начал слазить с кровати Дэриэл.
– Стоп, ты куда? – с недоумением посмотрел на Диму, – Ну куртка же вон, висит у тебя на стуле и боты стоят в углу.
– Не понял, ты о чём? Они осенние.
– На улице не холодно. Надень и вылась через окно. Будет быстрее. У тебя же оно захлопывается, – Дэриэл постоял, подумал и решил, что неплохая мысль.
Пролез и в миг уже оказался стоящим на холодной и твёрдой земле. Забрав с подоконника смартфон и часы, вплотную захлопнул его и пошёл.
Впервые за всё их знакомство, Дима молчал всю дорогу. Дэриэла это не удивило. Ведь причина была ясна. Но со стороны выглядело это весьма глупо. Дошли они так, почти аж до самого входа в университет. Дэриэл остановился и спросил: – Слышал? Дом Ми́лана со вчерашнего дня отцепили менты? – Дима кивнул и открыл бутылку, слегка опрокинув в себя, грам триста, – Видел Алису, она очень расстроенная ходит после уезда Ми́лана, – Дима угукнул, смотря в пол.
– Что пьёшь? – сказал Дэриэл с интонацией претензии.
– Сок. Пробывал зимой пить? Попробуй. Освежает, – впервые Дэриэл услышал от Димы ложь, которая не являлась шуткой, – Клим его любил, – вздохнул.
Немая пауза и Дима отвёл взгляд к небу, а Дэриэл, не долго думая, сплюнул на землю и процидил: – Дима… Ты не виноват в этом.
– А? Что? Нет, не виноват, – ещё раз вздохнул, – Но, это не значит, что я был хорошим другом ему.
– Что? Почему ты так решил? – возмущённо и шокировано.
– А почему он мне не позвонил? Тебе почему не позвонил? Забыл? Или не посчитал нужным? – спокойно добавил.
– Ты же знаешь, что я не могу знать ответ. Зачем мы обсуждаем мысли Клима? Это безсмысленно.
– Дэриэл! – Дмитрий посмотрел прямо в глаза и не моргал, – Ответь мне, зачем мы общаемся? Все мы. Что разве просто посмеяться? Я – нет. Мне нужны люди, в этой жизни, которым я мог бы довериться. И мы, после всего этого, имеем полное право, спокойно и трезво обговаривать его кончину. Мы же не были ему чужими.
– Трезво? Сколько ты уже выпил?
Цокнул гумами: – Это выражение такое, – холодно, – Успокойся, выпил я не много… – Дэриэл попытался его перебить, – Стой. Дэр, – второй умолк, – Ты, наверное, уже что-то себе придумал и пытаешься узнать прав ли, – сильный вдох, – Смотри… Да, Клима больше нет. С этим я ничего поделать не могу. Но есть я. Есть ты. Есть люди вокруг. Люди, которые нас рождают и нас убивают. И дальше нужно либо жить, либо не жить, – Дэриэл снова начал открывать рот, – И я собираюсь жить! – Дэриэл закрыл рот, но всё же с опаской бросал на него взгляды, – Перестань на меня так смотреть – запомни, не Клим покончил свою жизнь, а эти улицы съели их всех. Ми́лана, Женю, Клима. Они больше не вернуться сюда. Никогда, – Дэриэл нахмурил брови и закрыл глаза, – Да, улицы! Они опять выиграли, а мы опять проиграли, – второй отрицательно закивал, – Думаешь я сошёл с ума? А как сдесь не сойти? Или лучше ответь мне на один лишь вопрос. Кого съедят следующим, тебя или меня? Как думаешь?! – риторически, – Пора нам становиться серьёзней, – поправил волосы на голове, – И ещё я хотел сказать… Дэр, – понизил тон, – Я собираюсь уехать через несколько дней, – Дэриэл просто «охренел», он медленно поднял на него голову с «мёртвым» взглядом, – Пойми, я просто… – они всё время стояли на одном месте, но никто вокруг, не обращал внимания, – Дэр, я знал Клима очень давно… иии… – Дэриэл опустил взгляд, – Просто не хочу здесь находиться… Но я приеду. Через месяца четыре. Родители уезжают к родным, за границу. Предлагали мне ещё месяц назад – я отказывался… Сейчас мне дома тяжело… Поэтому прошу тебя, меня понять. И не обижаться на мой эгоизм. Надеюсь у тебя будет всё отлично, пока меня не будет, – второй молчал, но молчал понимая.
Дима подошёл, они пожали руки и без слов и разошлись. Уже в растоянии пяти метров, Дэриэл задумался, внезапно прохрипел горлом и крикнул: – Дим! – тот обернулся, – Раз уж так сложилось, то говорю наперёд… – улыбнулся, – С днём рождения, – Дима остановился, посмотрел молча, закивал в благодарность и поднял правую руку на прощание.
В тот день, Дэриэл не пошёл на пары. Только уже через сутки, появившись на кафедре, он узнал о произошедшем. Дмитрий, по просьбе ректора, всё же сходил вновь к Александру Михайловичу, но второй либо забыл, либо не собирался извиняться и просто вёл пару. Диме было всё равно, ибо он в этом не нуждался. А преподаватель вновь проводил перекличку и на фамилии Филомэнко, Дима опять прокомментировал отсутствие студента. Александр Миайлович подумал, что второй уже натурально издеваеться и не стал терпеть. Началась словестная перепалка и после требования преподавателся набрать Клима, чтобы тот объяснил своё нежелание ходить на пары, либо продемонстрировать свидетельство о смерти, Дима без слов, подбежал и с одного удара, разбил ему нос.