Ксения Бугрим
Туманная радуга. Том 1
Была лишь одна небольшая проблема: Мальцева. Узнав, кто будет играть Красавицу, она впала в ярость. Сначала она орала, потом умоляла, чтобы Тимур отказался от участия, либо же добился замены Каспранской на нее, а затем пыталась повлиять на него без слов. Она уже успела неплохо овладеть этим искусством, но Тимур не хотел ничего менять. Поняв, что ее усилия тщетны, Мальцева заявила, что будет присутствовать на всех репетициях.
– Я прослежу, чтобы эта тварь не вешалась на тебя! – проорала она, сверкая глазами.
Сначала Тимур был не против этого, но теперь его планы изменились. Осталось только намекнуть художественной руководительнице, что посторонние в зале будут отвлекать его от творческого процесса.
***
На уроке биологии Вероника рассказала Зинаиде о дружбе с Витей. Ей важно было узнать ее мнение, прежде чем обо всем узнает Ирка.
– Да какой он тебе друг? Он просто на тебя запал. Это проблема. – Зинаида хмурилась, прикрывая лицо учебником. – Ирка расстроится. Может быть, ничего ей не говорить? Крепче спать будет.
– Не думаю, что он запал. Он не смотрит на меня по-особенному. Ну, знаешь, так, что все сразу становится понятно.
– Тогда чего он к тебе прицепился, как подорожник к жопе? У вас, что, какие-то общие интересы? – В голосе подруги звучал сарказм. – Может, программирование?
Общие интересы действительно были. В какой-то степени. Но не рассказывать же подруге о чокнутом Селоустьеве!
– Витя до одури любит Queen, – ляпнула Вероника и тут же об этом пожалела.
– Это еще нужно проверить. Может, он так сказал, чтобы тебе понравиться. Но даже если он не врет, то что с того? Ему ничего не мешает одновременно слушать Queen и пытаться охмурить тебя.
– Он ведет себя отстраненно, держит дистанцию. Не расспрашивает ничего обо мне. Мы просто болтаем на отвлеченные темы.
– Может, он специально делает вид, что ему все равно, чтобы ты потеряла бдительность. А потом бац, – Зинаида резко схватила подругу за предплечье, – сама не заметишь, как уже без ума от сонного корейца.
Прозвенел звонок, и, наскоро побросав тетради и учебники в рюкзаки, девушки помчались в столовую, чтобы успеть занять столик. По пути они встретили Иру, и вскоре все трое уже сидели в уютном уголке у окна в дальней части обеденной зоны.
– Ир, в общем, тут такое дело… – завела Вероника, игнорируя недовольное фырканье Зинаиды. – Мы с Витей теперь ходим по одной и то же дороге в школу, и так получилось, что мы вроде как подружились. Но это только дружба, и ничего больше! – Ира подняла глаза на подругу, но ничего не сказала. По выражению ее лица было не понятно, о чем она думает, но ее молчание настораживало. – Ты злишься на меня? Если хочешь, я больше не буду с ним общаться, честное слово!
Сделав глоток чаю, Ира, наконец, заговорила:
– А почему я должна злиться? Меня пугает твой виноватый голос, Верон. Я чего-то не знаю?
– Да нет же! – воскликнула Вероника, протестующе помотав головой. – Мы ходим вместе до остановки, разговариваем, и на этом все. Я просто боялась твоей реакции.
– У госпожи Приходько такой взгляд, что я теперь тоже боюсь, – с набитым ртом пробормотала Зинаида.
Ира вздохнула:
– Я скажу как есть. Мне немного завидно, что вы с ним общаетесь, потому что разговаривать со мной он не желает вовсе. А еще будет не удивительно, если ты ему понравишься, так что я даже немного ревную. Но я все равно не могу влиять на его выбор, поэтому все в порядке. Тебе не о чем переживать. Только у меня есть одна просьба.
– Все что угодно! – заверила Вероника.
– Если ваше общение вдруг перерастет во что-то большее, пожалуйста, не скрывай это от меня. Скажи, как есть, чтобы я была в курсе и больше ни на что не надеялась. Это очень выматывает.
– Ир, да ты чего, он мне даже не нравится! – Вероника практически выкрикнула эту фразу и даже привстала с места, обратив на себя любопытные взоры ребят с соседних столиков. Перейдя на шепот, она добавила: – Я по-прежнему люблю Ханина. И буду его любить, пока это само собой не пройдет. Знаю, это глупо, и пора бы о нем забыть, но я не могу. А Витя мне вообще не нравится. Тебе не о чем переживать.
– Я тебе верю, Верон. Ты не способна на подлость. – Ира протянула руку и сжала ладонь подруги. – Просто не бойся рассказать мне, если… Если он даст понять, что ты ему небезразлична.
Она улыбнулась, и напряжение, витавшее вокруг их столика, начало сходить на нет. Вероника пригнула голову и заговорщицки посмотрела на подругу:
– Кстати! Я не тратила время даром, и мне удалось кое-что о нем разузнать!
Она поведала, как Вите удалось получить благосклонность директрисы, а также о его ночных подработках, которые объясняли его постоянную сонливость и нехватку времени для их с Иркой совместной работы над докладом по алгебре. Поняв, что дело не в ней, подруга сразу воспрянула духом. Девушки пришли к выводу, что зарождающаяся дружба Вероники и Вити – это отличный шанс узнать о нем как можно больше и, главное, выяснить, если ли у него девушка. Остатки обеда троица провела в попытках угадать вероятные исходы этого расследования.
***
Выяснить что-либо Веронике не удалось ни сегодня, ни на следующий день с утра. Сначала, когда они с Витей шли домой после уроков, он очень спешил, был задумчив и не особо разговорчив. Затем, следующим утром, он все еще оставался задумчивым плюс был сильно невыспавшимся. Получается, оба эти раза их путь сопровождался молчанием. Каждый находился где-то в своих мыслях, но при этом им обоим было комфортно. Никто не пытался прервать неловкое молчание, потому что никакой неловкости не было и в помине. Им двоим было о чем помолчать, и Вероника сочла это прекрасным началом долгой дружбы.
Мурлыканье извращенца
Весь четверг Вероника мандражировала перед пятничной репетицией. Она не представляла, как будет взаимодействовать с Тимуром на сцене после того, что он сделал. А еще, по ее нервному поведению, он наверняка поймет, что она до сих пор от него без ума. Это только позабавит его, а потом они вместе с Мальцевой будут над ней смеяться. Но ее беспокоил не только Тимур. До сих пор не было известно, кто из учеников десятых классов будет играть Гастона. На эту роль наверняка утвердят какого-нибудь рослого парня из десятого «В», а в этом классе все ребята подобного типажа были откровенными придурками.
На перемене, перед уроком МХК, ее подозрения подтвердились. Оля Мартьянова, которая участвовала в концерте в качестве ведущей, выяснила, что Гастона сыграет Кирилл Шумейко. Тот самый парень, который снимал драку на прудах. Визуально он не особо подходил на эту роль, но, к несчастью, оказался единственным, кто умел неплохо петь. По мнению худрука Ирины Дмитриевны, хотя бы один вокальный номер с живым исполнением будет украшением спектакля и гарантированно взорвет зал.
Вечером Вероника легла на кровать со сценарием спектакля, чтобы к завтрашнему дню разучить реплики Белль. Дело шло плохо, потому что ее постоянно отвлекали посторонние мысли о Тимуре. Как все пройдет? Будет ли он ее игнорировать? Как себя с ним вести? Делать вид, что между ними ничего никогда не было? Множество вопросов дополнялись сотней предположений, еще больше мешая сконцентрироваться.
Ее отвлек телефонный звонок с неизвестного номера.
– Да? – ответила она.
– Ве-ро-ни-чка, – в привычной манере растягивая ее имя, заговорил Селоустьев. – Ты забыла разблокировать мой номер, поэтому я не мог позвонить с него. Но я не злюсь на тебя, ты же девушка, а значит, с концентрацией у тебя есть некоторые проблемы. Это природное.
– Что??
– Не злись. Вам, женщинам, природа щедро отсыпала много чего другого. А за концентрацию должен отвечать мужчина.
– А, хорошо. Спасибо, что разъяснил.
Она не видела смысла препираться с ним до тех пор, пока не найдет способ раз и навсегда избавиться от его назойливого общества. Каждый раз, когда он всплывал на горизонте, она корила себя за бездействие. За все время его преследования, наверняка можно было придумать способ, как все это прекратить. Но почему-то она постоянно откладывала это в долгий ящик в надежде, что он отвяжется сам по себе.
Или ей показалось, или Селоустьев действительно мурлыкнул.
– Пожалуйста. Ты решила все свои проблемы?
«Нет, я все еще надеюсь, что одна из моих проблем ляжет на лечение и решит себя сама».
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Учебу, разумеется. Какие еще у тебя могут быть проблемы? Никаких.
– Да, почти. Почти решила. Остались некоторые проблемы с химией и геометрией, но даже по этим предметам у меня удовлетворительные оценки.
Селоустьев молчал. Из трубки слышались тихие звуки зубочистки, которую он перемещал во рту.
– Проблемы с химией – это вполне естественно. Химия – наука, которая дана не всем. Но геометрия… Это вообще не наука. С ней не должно возникать трудностей. Я удивлен.
– Не наука? – удивилась Вероника. – А что это, по-твоему?
– Обыкновенный конструктор. Здесь нужно пространственное мышление и ничего больше.
– Ну-у, значит, у меня плохое пространственное мышление.
– Очевидно. А с химией я тебе помогу. Я хороший учитель.
– Э-э, ладно.
Вероника ответила неоднозначно, чтобы не нарваться на более конкретные предложения о помощи, но Селоустьев воспринял ее ответ, как призыв к действию.
– Как насчет вечера пятницы и выходных? Я живу возле четвертой городской больницы, знаешь этот район? Можешь приехать ко мне. Или будем заниматься у тебя?
«Вот и шел бы в больницу, тебе ж недалеко!»
– Я не могу, мы готовимся к новогоднему концерту. Это очень важно.
– Важнее химии? Не думаю.
– Глушко с тобой не согласна. На концерте будут меценаты и местная администрация.
– Ах, меценаты. Ну тогда все понятно. Значит, перенесем наши занятия на потом. Что на тебе сейчас надето?
– Чего?? Зачем тебе эта информация?
– Я хочу знать. Этого вполне достаточно для того, чтобы я получил ответ.
– Я в старых трениках и футболке, – соврала Вероника, на которой были короткие домашние шорты и майка.
– Недавно тренировалась? – Селоустьев прерывисто задышал в трубку. – Я так и подумал. В начале разговора ты была какая-то утомленная. Тебе, наверное, жарко после тренировки? Может быть, ты даже слегка вспотела? Пойдешь в душ?
Из трубки доносились какие-то странные звуки, от которых холодок пробегал по коже.
«Чем он там занимается? Господи, какой же мерзкий, грязный извращенец!»
– Нет. Не пойду. И я не тренировалась. – Вероника всеми силами старалась сохранять самообладание. – Треники – это моя обычная домашняя одежда.
Было слышно, как Селоустьев облизывает губы.
– Надеюсь, помимо концерта у тебя больше не будет никаких лишних дел. Скоро новогодние каникулы. Мы можем провести их вместе.
– Непременно! – ответила девушка с явной издевкой.
Любой другой собеседник уловил бы здесь сарказм, но Селоустьев не желал принимать очевидное.
– Хорошо, – сказал он. – А сейчас мне пора идти. Не скучай.
– Всего доброго! – окончательно развеселилась Вероника.
После звонка Селоустьева разучивать сценарий почему-то стало легче, и к вечеру девушка уже знала свою роль наизусть. Так она могла избежать дополнительных дублей и хоть немного сократить время своего пребывания рядом с Тимуром.
Неожиданный гость на репетиции
Следующим утром Витя ждал ее во дворе. Выглядел он гораздо лучше, чем вчера.
– А ты посвежел! – восхитилась Вероника.
– Да, сегодня я свеж, как утренняя роса. Вчера закончил проект и смог поспать целых шесть часов.
– Ты же говорил, тебе надо закончить его к пятнице?
– Да, но появились кое-какие дела, поэтому пришлось поднапрячься и сдать работу раньше срока.
– Ты, кстати, не голодный? Я не успела позавтракать и взяла с собой сок и бутерброды на двоих. Их удобно есть, они все в разных пакетах и завернуты в фольгу.
Девушка вытащила из рюкзака угощение и протянула Вите.
– Ты такая милая, – улыбнулся тот, разворачивая фольгу. – Я тоже не успел позавтракать. Точнее, никогда не успеваю.
Никак не ожидая услышать комплимент, в кои-то веки не связанный с ее внешностью, Вероника зарделась. Похоже, Витя говорил искренне. А самое главное – в его словах не было ни тени кокетства. Он не пытался с ней заигрывать или что-то в этом духе.
– И сколько тебе заплатили? За проект? – Поняв, что задавать подобные вопросы не совсем корректно, девушка поспешила уточнить: – Можешь не отвечать, просто что тут такого – мне и правда интересно.
Вопрос не показался Вите неудобным. Запивая бутерброд соком из картонного пакета, он прищурился, видимо, прикидывая сумму.
– Еще не заплатили, но я получу что-то в районе четырех тысяч евро, – наконец сказал он.
– Сколько?! – Девушка подавилась бутербродом и начала громко кашлять.
– Я работал над этим проектом больше двух месяцев. Мое лицо может это подтвердить.
Он повернулся к ней, сверкнув синяками и запавшими глазами.
– Да все равно! Ты же теперь настоящий Рокфеллер! Финансовый магнат!
Она снова закашлялась. Витя рассмеялся:
– That’s kinda an overreaction, как сказал бы один мой знакомый.
Девушка посмотрела на него удивленными глазами.
– Я имел в виду, что у тебя чрезмерная реакция, – пояснил он.
– Я поняла, что ты сказал. Просто удивилась. У тебя отличное произношение. Может, еще и мазурку танцуешь?
– Не знаю, откуда это тебе известно, но да, – серьезно ответил он. – Я чемпион России по мазурке. Это моя страсть с самого детства. Только не говори никому в школе. Люди настолько далеки от искусства, что просто начнут смеяться.
– Ты прикалываешься? – Вероника остановилась на месте, пытаясь угадать, шутит он или нет.
Витино лицо не выражало никаких эмоций. Он повернулся к ней и, не отрываясь, пару секунд смотрел ей в глаза, а потом начал оглушительно хохотать. Девушка впервые видела, чтобы он вел себя столь открыто и эмоционально. Но ей было приятно, что она смогла его рассмешить.
Остаток пути она сетовала на судьбу, в красках описывая вчерашний разговор с Селоустьевым и свои опасения перед сегодняшней репетицией, на которой ей придется взаимодействовать сразу с двумя неудобными напарниками: Тимуром и Кириллом Шумейко. Витя был отличным слушателем. И пускай он почти ничего не говорил, предпочитая задумчиво смотреть куда-то вдаль, одно его молчаливое сочувствие почему-то подбадривало лучше всяких слов.
***
Учебный день был бесконечно долгим – время тянулось, как смола. Веронике хотелось поскорее покончить со всем этим. Отрепетировать спектакль с ненавистными ей людьми и пойти наконец домой, где впереди ее будут ожидать два спокойных, а потому прекрасных выходных. Засыпая в обнимку с книгой, она тайком поплачет по Тимуру, а потом окунется в карамельный и легкий, словно зефир, мир грез, где нет места разочарованиям. А если там и случится какая-нибудь неприятность, то ее будет легко исправить – стоит всего лишь проснуться.
Последний урок закончился, и Вероника на ватных ногах двинулась в актовый зал. Ей бы очень хотелось иметь двойника, чтобы тот участвовал за нее в подобных мероприятиях, принимая весь удар на себя. Как назло, по пятницам у всей параллели было одинаковое количество уроков. Так что она ничуть не удивилась, увидев Мальцеву, сидящую на подоконнике напротив актового зала. С ней были ее подруги Маша и Лиза. Когда Вероника уже входила в зал, все трое засмеялись ей вслед. После того вечера на прудах они опасались говорить ей что-то в лицо, и это было приятное чувство. На мгновение девушка почувствовала себя Зинаидой. «Все мы немножечко Зинаиды, если вывести нас из себя».
В актовом зале было полно народу. Ирина Дмитриевна, окруженная кучкой галдящей малышни, стояла неподалеку от выхода и что-то им растолковывала. На сцене находились девятиклассники: много девушек и всего два парня. Они переговаривались между собой и над чем-то смеялись. За роялем сидела еще одна девушка из девятого класса, а рядом с ней, на боковом краешке сцены, примостился Кирилл Шумейко. Судя по всему, он активно с ней заигрывал, на что она отвечала одобрительным хихиканьем.
Напротив сцены стояли коробки, доверху набитые реквизитом: парики, элементы от костюмов ростовых кукол, какая-то одежда и множество других вещей, о назначении которых пока мало кто догадывался. Раньше участникам школьной труппы никогда не предоставляли ничего подобного. Весь реквизит либо был самодельным, либо же его не было вовсе. Очевидно, на этот раз все было предельно серьезно. Куда серьезнее, чем изначально предполагала Вероника. Если уж Надежда Тарасовна решила потратиться на реквизит, то эти деньги она либо отобьет, либо приумножит, либо же превратит жизнь всех актеров спектакля в ад.
Поздоровавшись с Ириной Дмитриевной, Вероника направилась ближе к сцене. Там она выбрала боковое место возле подсобки подальше ото всех. Девятиклассники начали расходиться кто куда, и девушка увидела, что на сцене, ближе к стене стоит каменный трон. Точнее, каким бы ни был материал, из которого его изготовили, камень он имитировал отменно. На троне, широко разведя ноги, восседал Тимур и смотрел на нее в упор. Заметив его, Вероника тут же отвернулась.
Для нее существовало два Тимура: первый был до драки на прудах и виделся ей любовью всей жизни, а второй появился после драки и теперь казался чужим и враждебным. Несмотря на кардинальные различия, эти амплуа принадлежали одному и тому же человеку, поэтому один лишь взгляд в его сторону приносил кучу боли и разочарования. Это было чувство глубокой потери, с которым девушка все еще не могла примириться. Еще неделю назад он казался добрым, смешным и влюбленным, а сейчас он был настоящим. Самовлюбленным и эгоцентричным. Сейчас его прекрасное лицо внушало ей страх. Для нее он уже не был принцем. Он был чудовищем, которое больно любить. И она до жути боялась тех чувств, которые захлестывали ее, стоило ему только оказаться где-то неподалеку.
Шум потихоньку начал стихать – малышня покидала зал. Когда Ирина Дмитриевна проводила последнего из них, она хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание актеров спектакля, и начала вводить всех в курс дела. Она прошлась по ролям и вкратце рассказала каждому, что от него требуется. Это не заняло много времени, поскольку в сценарии спектакля не было доброй половины персонажей, которые присутствовали в одноименном мультфильме.
Тимур был единственным, кто находился позади Ирины Дмитриевны, пока она растолковывала всем, что к чему. Он продолжал сидеть на своем троне, свысока взирая на все происходящее. Впрочем, сама руководительница не видела в этом ничего плохого.
– Вот, посмотрите, какой Тимур молодец, – восторгалась она. – Не теряет времени и вживается в роль. Все правильно, мне от вас нужно то же самое. Станьте своими героями! Почувствуйте их! Вам всем нужно вжиться в роль!
– Как мне вжиться в роль канделябра? – поинтересовался один из девятиклассников, вызвав всеобщий смех. – Ходить со свечами по подъезду и освещать соседям путь до квартиры?
– Даниил, канделябр – это лишь олицетворение, аллегорический образ, – пояснила Ирина Дмитриевна. – А вжиться тебе нужно в роль метрдотеля, образованного и тактичного господина средних лет, который… – Она прервалась, так как двери актового зала с шумом распахнулись. – Посторонним вход воспрещен, идет репетиция! – крикнула она, но, узнав вошедшего, тут же расплылась в улыбке. – Ах, Витенька! Заходи!
Обернувшись, Вероника увидела, что в зал вошел Витя. Он поздоровался, прошествовал к сцене и, как ни в чем ни бывало, сел на край неподалеку от того места, где стояла Ирина Дмитриевна.
Худрук всплеснула руками.
– Я же совсем забыла! Ребята, знакомьтесь, это Витя Егай. Он исполнит роль Гастона. – Она перевела взгляд на удивленного Кирилла. – Кирюша, тебе же не особенно хотелось играть эту роль, а тут Витенька как раз вызвался вместо тебя.
– Да я не против, – пожав плечами, сказал Кирилл. – Но… – Он многозначительно посмотрел на девочку, с которой флиртовал все это время. – Я бы поучаствовал в других номерах. С Любой.
– Разумеется, ты примешь участие в вокальных номерах! Наш маэстро Любочка как раз введет тебя в курс дела. А пока, если пожелаешь, можешь ее дождаться. Она у нас задействована и в спектакле тоже, поэтому ее я пока не отпускаю.
Все остались довольны, и Ирина Дмитриевна принялась знакомить труппу с костюмами и реквизитом. Не особо довольным казался только один человек. Недружелюбно прищурившись, Тимур сверлил Витин затылок. Вероника не думала, что это напрямую связано с ней. Скорее, Тимуру просто не нравилась сама идея о том, что он может упустить еще одну влюбленную дуру. Все дуры должны принадлежать ему одному и быть готовыми в любой момент исполнить любую прихоть своего господина. В том числе, и драться друг с другом за место рядом с ним. Визуализируя все это, девушка поморщилась.
Она перевела взгляд на Витю. Интересно, зачем он вызвался на роль Гастона? Неужели это такой добрый жест по отношению к ней? Утром она в красках описывала свое удрученное состояние от мысли, что единственными знакомыми ей людьми в спектакле будут Ханин и Шумейко. Может быть, Вите действительно стало ее жаль, и он решил помочь? Но ведь Гастон должен петь… Поймав ее задумчивый взгляд, Витя хитро подмигнул. Она помахала ему рукой и жестом пригласила пересесть к ней.
– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросила она, когда он оказался на соседнем кресле.
– То же, что и ты, – пожал он плечами.
– Ты понял, что я имею в виду!
– Просто решил тебя поддержать. Да мне и самому не помешает участие в этом шоу. У меня появится куча привилегий, если моя актерская игра поспособствуют щедрости спонсоров. Например, учителя перестанут утомлять меня тем, что на уроках я не проявляю активности, не стремлюсь попасть на факультативы, не желаю участвовать в олимпиадах и так далее. В случае успеха шоу, им будет вполне достаточно, что я справляюсь с программой.
– Интересно, а мне положены какие-нибудь привилегии? – задумалась Вероника. – От учеников отстающего класса никто и так ничего особенного не ждет. Нам достаточно просто ходить в школу.
– Думаю, если по какому-нибудь предмету твоя итоговая оценка в семестре будет находиться где-то между тройкой и четверкой, они поставят тебе три, ведь в душе ты актриса.
Витя усмехнулся, и они сосредоточили внимание на Ирине Дмитриевне. Она доставала из коробок реквизит и кратко рассказывала о назначении каждого предмета. Сперва шли костюмы героев. Наряд Канделябра Люмьера представлял собой кафтан, камзол, сорочку с кружевным воротником и колюты. На руки и голову надевались специальные приспособления с крепящимися на них пластиковыми свечами. Для Мадам Поттс и ее сына Чипа имелись костюмы в виде заварочного чайника и чашки. Наряды всех мужских персонажей представляли собой то же, что и одеяния Люмьера: кафтан, камзол, сорочка и колюты. Самые нарядные костюмы, разумеется, достались Гастону и Чудовищу. Они были щедро украшены золотыми и серебряными голунами и в целом сделаны из более дорогих материалов.
– А вот это костюм нашего Чудовища, – обернувшись на Тимура, сказала Ирина Дмитриевна и с гордостью продемонстрировала рукавицы в виде звериных лап и голову какого-то странного животного. У головы имелась зубастая пасть с сетчатым отверстием под ней, мелкие прорези для глаз и уши. Вся конструкция была отделана разноцветным мехом. Выглядело это скорее комично, чем устрашающе. Тимур тут же нацепил голову на себя и принялся изображать какой-то странный танец, от чего весь зал покатился со смеху.
Под конец все увидели наряды Белль. Ей полагалось два платья: первое было простое деревенское, небесно-голубого цвета с белым передником, второе – роскошное бальное золотистого цвета. Ирина Дмитриевна вызвала Веронику к себе и приложила к ней наряды, чтобы прикинуть, подойдет ли размер. Невооруженным взглядом было видно, что девушке сильно велики оба платья. Потом выяснилось, что у некоторых мужских костюмов тоже имелись расхождения по размерам, но они были не столь критичны.
– Душечка, без паники! Мы поменяем твои наряды. Надеюсь, нужный размер будет в наличии… – Судя по всему, руководительница больше пыталась успокоить саму себя, потому что Веронике было абсолютно все равно, какого размера ее платья. – В любом случае, все сохраняем спокойствие! Проблему с размерами решим в самое ближайшее время.
Началась репетиция. Не снимая голову Чудовища, Тимур надел свой кафтан. Многие последовали его примеру и тоже частично облачились в свои костюмы. Смех в зале почти не прекращался, потому что все выглядели очень забавно.
Спектакль был осовремененной версией диснеевского мультфильма «Красавица и Чудовище». По сюжету, молодой и прекрасный принц не желал учиться и получать знания. Он никогда не читал книг и грубил учителям, когда те пытались чему-то его научить. Однажды на замену учителю математики в замок пришла женщина преклонных лет: сгорбленная, некрасивая и в бедном платье. Увидев ее, принц сказал: «Посмотри на себя. Ты влачишь жалкое существование, пытаясь научить кого-то математике. А я и без нее богат, красив и успешен. Так к чему мне твои уроки? Лучше забирай свои книги и проваливай из моего замка, пока я не натравил на тебя охотничьих псов». Старушка оказалась колдуньей и в порыве ярости навела на молодого принца проклятье. «Говоришь, ты красив? Взгляни на отражение в зеркале. Богат? Посмотри вокруг. Твой замок заброшен, твои богатства превращены в щепки. Твои родители стали каменными изваяниями, а слуги – предметами мебели. Успешен ли ты теперь? Не думаю. Отныне это ты будешь жить в обличье жуткого зверя без единой крупицы знаний в голове. И все это продлится до тех пор, пока на свете не найдется образованная девушка, которая полюбит жуткого зверя в твоем лице за его ясный ум и горящие знанием глаза. Но помни: когда из этого учебника по математике выпадет последняя страница, заклятье останется с тобою до конца твоих дней!»
Став жутким зверем, принц наконец взялся за ум. Он не хотел быть некрасивым и необразованным одновременно и поэтому начал изучать книги в библиотеке замка. Каждая из них наполняла его пустующий разум ценными знаниями. Особое внимание принц уделял точным наукам, потому что теперь ему приходилось в одиночку вести всю бухгалтерию. Вскоре математика стала его любимым предметом. Дальнейшие события всем хорошо известны: в замке появилась Белль и со временем очаровалась умом и мудростью Чудовища. Когда Гастон, который, кстати, тоже не желал учиться, нанес ему смертельное ранение, а из учебника по математике выпал последний листок, Белль признала Чудовище умным и произнесла слова любви, в последние секунды успев разрушить проклятье. Принц тут же исцелился от ран, и они зажили долго и счастливо.
В репликах героев так или иначе превозносилась ценность новых знаний. Таким образом, по мнению худрука, спектакль нес зрителю важный посыл: ученье – свет, а неученье – тьма.
Первая репетиция была вводной. Ирина Дмитриевна объясняла актерам, что от них требуется, показывала правильную расстановку на сцене, с необходимой интонацией зачитывала реплики каждого героя. Значительная часть времени была посвящена музыкальной части спектакля.
– Ребята, специально для нашей постановки мой муж переписал текст песен из мультфильма, адаптировав их под общую тему праздника «В Новый год – за новыми знаниями!». Петь у нас будут трое: Гастон, Белль и Чудовище. Двое последних споют под фонограмму, а вот Витенька исполнит свои композиции вживую. Фонограммы для Белль и Чудовища еще не готовы, поэтому прошу всех присесть, а Витю с массовкой – выйти на сцену. – Когда все было готово, руководительница обратилась к Вите: – Сейчас я спою песню Гастона, а ты, голубчик, запоминай мотив. Любочка, прошу к роялю!
Девочка, которая понравилась Кириллу, села за инструмент, открыла нотную тетрадь и начала играть заводную мелодию. Ирина Дмитриевна запела песню, в которой Гастон всячески восхвалял свою силу, красоту и успех у женщин, не забывая упомянуть, что книги – это скучно, никакого проку от них нет, и уж лучше он пойдет на охоту, чем будет учиться. Мотив был запоминающийся, но Вероника слабо себе представляла, как можно спеть хотя бы вполовину так же здорово, как это делала их художественная руководительница.
Когда музыка стихла, Витя передвинул скамейку, которая вместе с троном стояла на сцене возле стены, и встал на нее. Видимо, хотел воссоздать сцену из мультика, в которой Гастон пел и танцевал на столах в кабаке. Он кивнул, дав понять, что готов петь, и Любочка заиграла вновь.
Первые звуки Витиного голоса заставили Веронику восхищенно распахнуть глаза. Его голос был просто фантастическим! Ирина Дмитриевна довольно захлопала в ладоши, начав покачиваться в такт музыке. Кто-то из зала охнул. Вероника половину своей сознательной жизни восторгалась Фредди Меркьюри, считая его вокальные данные лучшими во Вселенной. Так вот Витя в тот момент очень напомнил ей любимого артиста. Его голос был кристально чистым, звонким и хорошо поставленным, будто бы этот парень только и делал, что пел с самого своего рождения. Но их основная схожесть с Фредди проявлялась вовсе не в голосе, а в манере поведения и артистизме. Стоя на этой скамейке перед своей пусть и не многочисленной, но все же публикой, Витя выглядел, как настоящий король сцены. Театрально взмахивал свободной от микрофона рукой и грациозно пританцовывал в такт музыке словно суперзвезда. И при этом ему каким-то невероятным образом удавалось не выглядеть глупо. Он действительно вел себя так, как будто был создан, чтобы ему рукоплескал зал. Казалось, мир вокруг него замер. Все видели только этого худого парня на скамейке, и больше в тот момент ничего не существовало.
– Во дает! – раздался голос Кирилла Шумейко. – Я б так не спел…
Витя загипнотизировал весь зал. Любочка, которая играла на пианино, даже обернулась на сцену, из-за чего немного сбилась с мотива. Тимур выглядел хмуро, от его былого веселья не осталось и следа. Ребята из массовки вообще забыли, зачем залезли на сцену, и просто стояли столбом, изумленно глядя на поющего Витю.
Когда музыка перестала играть, в зале сначала стало непривычно тихо. Все боялись издать лишний звук. Но затем ребята, не сговариваясь, принялись аплодировать. Точнее, почти все. Тимур лишь пару раз еле слышно хлопнул в ладоши. Его лицо было чернее тучи.
Витя с достоинством поклонился и слез со сцены. Многие так зарядились его энергетикой, что дальнейшая репетиция пошла как по маслу.
Веронике нравилось все происходящее до того момента, пока дело не дошло до знакомства Белль с Чудовищем. Стоя на сцене рядом с Тимуром, она чувствовала себе скованно и неуверенно. Большую часть времени он был в маске, но она все равно не могла спокойно на него смотреть. Она чувствовала его запах, и он сводил ее с ума, как и раньше. Ничего особо не изменилось, разве что теперь он оставлял за собой шлейф печали. Она все еще помнила их с Тимуром поцелуи и объятья, тепло его рук, его дурацкие, но очень смешные шутки, сухарики и шаурму, тот день, когда он защитил ее от Селоустьева. Она помнила все.