Ираида Владимировна Дудко
Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1960 год
Часть 2
Первые шаги
СОБЫТИЯ 1960 ГОДА
Вернёмся к нашим проблемам.
Мы с Сашей Смирновым всё время рвались к получению новых, нехватающих нам в работе – знаний.
В этом 1960 году мы с ним поступили слушателями факультета усовершенствования инженеров Всезоюзного заочного энергетического института.
А знаний действительно не хватало…
Если саму машину ЭВМ УРАЛ-1 мы изучили «до винтика», то «умственные» способности этой машины были для нас во многом – загадкой. Хотелось отметить, что как использовать ЭВМ не знал никто, да, и особенного опыта и в стране не было. Поэтому первую программу пришлось составлять мне, Саше Смирнову и Б.Г. Климову.
Нигде никогда никакие события не обходятся без мистики. Особенно, если в событиях участвуют любые механизмы, в том числе и – ЭВМ.
Я сам не мог объяснить – что происходит на самом деле.
При эксплуатации машины Урал, когда я входил в машинный зал, часто происходил сбой машины при выполнении операции деления.
Мурашки бежали по коже. Я вхожу в машинный зал. Останавливаюсь, поворачиваюсь в сторону машины. И она в этот момент сбоит. Как будто узнаёт меня и – приветствует.
Естественно, я участвовал активно в сборе этой ЭВМ, затем в наладке и запуске. Знаю каждый её «винтик». Более того – я постоянно общаюсь с машиной на программном уровне, можно сказать – языке…
Но, предположить, что машина узнаёт меня и общается со мной? Иногда начинало в такие моменты казаться, что у меня «едут набекрень мозги».
Стал исследовать этот «феномен» Поскольку я отвечал за за работу АУ (арифметическое устройство), мне удалось, наконец, установить причину этого явления и найти схемную неисправность. На ежегодной конференции пользователей ЭВМ Урал, мы с А.В. Смирновым доложили об этой ошибке в схеме (мы надеялись, что в следующих экземплярах ЭВМ она будет устранена, а в действующих – каждая организация это должна была сделать сама).
Электронно-вычислительная машина «Урал-1» была маломощной машиной первого поколения. Она была ламповая. Полупроводниковых элементов было немало, но основу элементной базы составляли лампы, ненадёжные элементы, часто выходящие из строя. Машина строилась на двоичной системе. С машиной было дано большое количество техдокументации по всем устройствам машины и всему комплексу в целом. Находилась она постоянно в комнатушке у Климова и он очень неохотно с ней расставался, из-за чего часто возникали споры.
Перед поступлением машины, предприятие должно было подготовить помещение (извечная проблема – наличие помещения, которая вставала перед всеми, кому были занаряжены ЭВМ и другие технические устройства). Нам выделили помещение, расположенное на первом этаже основного здания в конце коридора под кабинетом директора и его секретаря. Окна выходили на улицу. В то время здание было частью периметра предприятия и вход одно время был даже с улицы посередине здания. Из окна нашего дома, с третьего этажа из нашей комнаты была видна тыльная сторона нашей машины. Было видно, есть ли свет в помещении, или нет. Если темно, значит, никто не работает. В другом конце коридора первого этажа находилась столовая. Со временем вход со стороны улицы закрыли, а затем и поставили в двух метрах от здания забор.
На машине «Урал-1» можно было программировать задачу либо с фиксированной запятой, масштабируя всё, в том числе и промежуточные данные от 0 до 1, либо с плавающей запятой без масштабирования, но, не превышая заданных порядков, при этом скорость выполнения арифметических операций снижалась на порядок.
Самое интересное заключалось в том, что решать на машине задач мы не умели, да и самих задач не было, и программистов тоже не было. С первых же шагов освоения нашей машины УРАЛ-1 выяснилось, что нужны программисты – специалисты по переводу математической задачи (алгоритма) на язык машины и последующей расшифровке результатов расчёта.
Итак, возникло несколько проблем сразу:
Первая. На предприятии было много задач, которые нужно было решать, но постановщики задач не умели их математически грамотно формулировать. На словах задача есть, а математически правильно и связанно изложить её никто не умел. Этому надо было учиться.
Вторая. Если задача математически сформулирована, надо было составить последовательность её выполнения – т. е. иметь алгоритм её выполнения, кроме того, надо было подобрать численный метод её решения.
Третья. Любую задачу и любой алгоритм надо было записать в кодах команд машины, т. е. запрограммировать.
Четвёртая. Полученные результаты надо было расшифровать, превратить в удобную для работы форму.
Для решения 3-ей проблемы мы стали набирать преподавателей математики и физики, предполагая, что им легче будет осваивать систему команд машины, и записывать алгоритм в этой системе.
В конце 1958 года мы приняли на работу учителей математики: Андрееву В. П., Бойко Р. Д. и Иванькову В. Т., которые в следующем году проучились на курсах по программированию при МЭСИ, получив специальность математик-программист.
А в 1959 году к нам пришли – Качуровский Р. И. и Даниленко Р.В. Из них первый уволился почти сразу для продолжения учёбы в аспирантуре, а вторая после окончания курсов по программированию, перешла в соседнюю лабораторию к Гамию.
Надо отметить, что курсы и госуниверситеты в тот момент, да и некоторое время спустя, ещё не имели собственных ЭВМ и поэтому, практики работы на машинах не было, а всё обучение сводилось к работе на бумаге, проверить которую на ЭВМ не было никакой возможности. Правда, и нашим учителям курсы давали только общие знания по основам программирования.
Меня назначили ответственным за них, хотя я ещё продолжал технически обслуживать машину.
В результате всё это вылилось в организацию группы программирования. Мне пришлось на практике за пультом управления машины помогать всем им – программистам осваивать систему команд «Урал-1».
Но этого тоже было не достаточно, необходимо было начать осваивать численные методы решения конкретной задачи, и этому мы начали учиться по скудным описаниям или по толстым монографиям, в то время далёким от практики.
Нам нужна была конкретная задача, и нас обязали найти на предприятии постановщиков практических задач.
Хочется особо отметить, как одного из первых ухватившегося за идею использования ЭВМ в научных разработках – Томаса Фёдоровича Беляева.
ТОМАС ФЁДОРОВИЧ БЕЛЯЕВ
Томас Фёдорович Беляев родился 20 июля 1920 г.
В 1937 году окончил Архангельскую единую трудовую школу.
В 1942 г. – окончил Военную Академию химической защиты. Участвовал в Великой Отечественной войне.
Томас Фёдорович Беляев по 1965 годы был заместителем директора по опытно-конструкторским работам НИХТИ.
Работал с 1965 по 67 г. г. в 3-ьем Главном Управлении Министерства машиностроения СССР.
Т.Ф. Беляев – доктор технических наук, Лауреат Государственной премии СССР 1976 г., заслуженный деятель науки и техники Российской Федерации, награждён орденом Ленина и медалями.
Его основными работами являются: обоснование температурных диапазонов эксплуатационных систем, твёрдотопливные заряды к стартовым двигателям зенитной системы.
В годы войны Томас Фёдорович занимался проблемами производства ракетных зарядов и порохов к реактивным снарядам советской армии.
При его участии было создано более 35 ракетных систем, в том числе твёрдотопливные заряды к стартовым двигателям зенитно-ракетного комплекса дальнего действия С-200, зарядов к системе залпового огня, зарядов к активно-реактивным артиллерийским системам.
Он автор 40 печатных трудов, 30 изобретений, более 200 отчётов по НИР. При всех этих – довольно жёстких, по сути, работ и тем, он увлекался поэзией.
Т.Ф. Беляев был один из первых, кто сформулировал задачу для решения её на ЭВМ. Задача касалась температурных полей, и нужно было просчитать большое число вариантов для построения номограмм. После Беляева Т. Ф. – Валентин Николаевич Фоменко сформулировал задачу – по процессам нестабильного горения.
Первые внутрибаллистические задачи сформулировали – Юрьев Б.С, – по подбору воспламенителя и расчёту начала воспламенения, и Кунцев М. Г. (задачу не помню). Предложил нам в качестве численных методов решения обыкновенных дифференциальных уравнений на машине – метод Рунге-Кутта и метод Адамса профессор Оппоков Г. В., в это время работавший на предприятии консультантом. Сами численные методы им были описаны ещё в 30-х годах. (В последующем для каждого типа машин были созданы типовые стандартные программы этих численных методов решения на ЭВМ обыкновенных дифференциальных уравнений, и они придавались как составная часть программного обеспечения, тогда называемого математическим). Он первым решал внешнебаллистическую задачу одним из перечисленных методов для составления множества таблиц.
Группа Воробьёва, решая термодинамическую задачу, попыталась её еревести на машину Урал-1. Программу составляла Иванькова В.Т. Для 4-х элементов задача была составлена и работала.
Пятиэлементная задача уже с трудом реализовывалась на этой машине. А для практики в то время необходимо было считать шестиэлементную, чтобы не проводить работы на ЭВМ БЭСМ-1. А БПЖ требовал и большего. БПЖ – Борис Петрович Жуков. Но сокращённо все его называли – БПЖ.
И у Беляева Т. Ф., и у Кунцева М. Г. постановки задач были не вполне удачными для реализации их на ЭВМ.
Наконец, была поставлена задача, сформулированная Юрьевым, но не сумевшим её правильно записать – это была задача о подборе навески воспламенителя (что было темой его последующей диссертации). Но математически правильно он её не сформулировал, и, вероятно, не учёл каких-то физико-химических процессов, что не всегда позволяло правильно подобрать навеску. Это удалось, сделать Р.Е. Соркину, пришедшему в институт в 1959 году. С приходом в лабораторию Соркина Р. Е., в 1959 году резко увеличилось число задач. Наша тихоходная машина начала работать в две, а потом и в три смены.
Соркин Р. Е. составил систему уравнений, решение которой позволило с приемлемой точностью подбирать навеску воспламенителя (марку пороха и вес) для любого заряда РДТТ. Именно, с решения этой задачи и началось освоение электронно-вычислительной машины у нас в НИИ. А институт получил постоянного постановщика всё усложняющихся задач.
Приход Соркина означал огромный сдвиг в поставленных проблемах. Хотя Р.Е. Соркин в то время говорил, что он быстрее и точнее просчитает один – два варианта, чем мы это сделаем на ЭВМ, но для расчёта многочисленных вариантов – без ЭВМ не обойтись (это утверждение он часто демонстрировал, когда возникали какие-то спорные моменты при отработке конкретных изделий).
Саша Смирнов вспоминает: – «В 1959 году в нашу лабораторию № 18 был принят на работу старшим научным сотрудником Р.Е. Соркин.
Вхожу в машинный зал, а за столом в углу сидит уже немолодой мужчина и что-то пишет на листках бумаги, не обращая внимания на стоящий в зале довольно-таки большой шум от работающей вентиляции. Тогда мы не знали, что это тот человек, который вскоре будет направлять, и определять нашу жизнь и не только нашу, но и постепенно повернёт институт лицом к математическому моделированию процессов и явлений, к всемерному использованию вычислительной техники в практике своей работы».
Часть 3
Рувим Евелевич Соркин
Упомянув имя Соркина Р. Е., и вспоминая всё, что связано с ним, хочется в моём повествовании уделить ему особое место.
Водной из наших книг под названием «СОЗИДАНИЕ – 1963 год» я посвятил Рувиму Евеличу большой раздел, а здесь просто приведу свою статью, которую я, по просьбе редакторов, подготовил для включения в книгу о Р.Е. Соркине.
К сожалению, по непонятной для меня причине, представленный мной материал был включён в книгу – «О ЖИЗНИ И НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Р. Е. СОРКИНА» в сокращённом виде. Здесь же я привожу свою статью полностью. Кроме статьи в книге о Соркине есть две фотографии, на которых рядом с Рувимом Евеличем находимся – Я, Лёша Липанов и Фоменко Валентин Николаевич.
На фотографии слева направо: Соркин Р. Е, я (Дудко В. А.), Липанов А. М. и Фоменко В. Н.
На фотографии слева на право: Р.Е. Соркин, я (Дудко В. А.), К.А. Быкова и Фоменко В. Н.
МОЯ СТАТЬЯ, КОТОРУЮ Я НАПИСАЛ ДЛЯ ВКЛЮЧЕНИЯ В КНИГУ О СОРКИНЕ…
«Время распорядилось так, что сегодня, вспоминая нашего Учителя, мы – его ученики, уже сами убелённые сединой, приносим ему слова восхищения и благодарности.
Лично я Р.Е. Соркину обязан очень многим. Так уж получилось, что мы жили в одном доме, и на работе наши кабинеты были рядом. Поэтому чувство дружеской опеки, необходимой поддержки и помощи в любую минуту я ощущал постоянно.
Дом, в котором мы жили, стоял параллельно основному зданию предприятия. Дом славился тем, что в нём жили многие руководители и ведущие специалисты нашего института. Соркин Р. Е. тоже жил в этом доме. Из окон нашей комнаты, поздно ночью в одном из редко освещённых окон второго этажа предприятия, можно было увидеть силуэт Р.Е. Соркина, работающего за своим столом. И я также, в период написания кандидатской работы, а позднее и докторской, тоже просиживал в своём кабинете почти до рассвета.
Р.Е. Соркин был руководителем моих научных работ, и поэтому, я мог в любое время обратиться к нему за советом и помощью. Не было случая, чтобы он отказал мне в этом, сославшись на занятость.
Непосредственное влияние Рувима Евелевича лично сказалось на моей судьбе. Во многом я брал пример с него. Он был необычайной трудоспособности. Когда бы не заглянул в его кабинет, можно было увидеть его или склонившегося над записями, либо что-то объясняющего специалистам, сидящим вокруг его стола. Кроме того, Рувим Евелевич не отдыхал и дома, так как каждое утро приносил с собой исписанные листы с набросками мыслей или готовые выкладки своих идей, которых у него было так много, что он их еле успевал записывать. Почерк у него был, мало сказать – плохой, он был трудночитаемым. Поэтому каждое утро в его кабинет приходила Калерия Андреевна Быкова, и, сидя рядом с шефом, переписывала с его текстов всё начисто. Он, обсуждая с ней написанное, попутно корректировал и уточнял записи. Я тоже заходил почти каждый день к нему в кабинет, чтобы получить задание на программирование, или на проведение расчётов на ЭВМ. Поскольку задания рождались по ходу обработки его черновых записей, я невольно присутствовал при процессе логического мышления великого ума учёного с большой буквы. Причём, всё это происходило без какого-либо пафоса, просто лилась мысль. Попутно были рассуждения, казалось бы, не совсем по теме, а потом – вывод. И этот вывод каждый день был маленьким открытием, продвигающим вперёд науку по теории внутренней баллистики РДТТ.
В то же время Соркин так просто вёл себя с нами, молодыми специалистами и руководителями, что порой мы не чувствовали, да в то время и не осознавали, что рядом с нами Учёный, Учитель, Человек ХХ – го века с большой буквы.
Я проработал на предприятии почти 18 лет. Из них 10 лет непосредственно под руководством Р.Е. Соркина, и пять лет – рядом с ним, когда он ушёл с должности начальника отдела, освободившись от административной работы, посвятив всё своё время научной деятельности. Опыт, который я получил, работая под руководством Р.Е. Соркина, позволил мне, молодому специалисту, вскоре стать начальником лаборатории, защитить кандидатскую диссертацию, подготовить докторскую, и, в дальнейшем, после ухода из института, стать директором Всероссийского проектно-технологического объединения по внедрению АСУ, а последние 10 лет моей рабочей деятельности – заведующим кафедрой, а затем проректором по учебной работе.
Почти с первых дней моя работа на предприятии была связана с вычислительной техникой. В 1959 году была сдана в эксплуатацию ЭВМ Урал-1.Поскольку эта машина была первой, специалисты предприятия не были готовы к её использованию. Машина простаивала. Только с приходом Соркина Р. Е. на предприятии стали ставиться и решаться на базе ЭВМ задачи, соответствующие профилю института.
Вскоре машинного времени «Урал-1» не стало хватать, и мы вынуждены были арендовать машинное время на ЭВМ «М-20» в ЦАГИ г. Жуковского.
Жизнь ставила предприятие перед необходимостью применять математическое моделирование процессов и явлений. И надо отдать должное, что Р.Е. Соркин был не только генератором этих идей, но и горячим сторонником внедрения их во многих подразделениях института и завода. Это поставило лабораторию программирования перед необходимостью проведения работ по отработке вариантов типовых задач по десяти направлениям.
С этой целью мы выпустили каталог задач, решаемых на ЭВМ. Это позволило заинтересовать многие подразделения института в возможности использования ЭВМ в своей повседневной работе. При поддержке Р.Е. Соркина удалось организовать работу операторов по подготовке и решению вариантов задач за пультом ЭВМ в три смены. Для этого мне пришлось разработать и ввести в действие нормативы на все виды работ операторов, которых к середине 70-х годов было уже более 25 человек. В результате это вылилось в то, что мы в течение ряда лет решали более 10 000 вариантов типовых задач в год.
По предложению Р.Е. Соркина 6 января 1962 года в институте был создан расчётно-теоретический отдел в составе трёх лабораторий.
После ЭВМ «УРАЛ-1» в институте были последовательно введены в эксплуатацию ЭВМ всех поколений (М-20, М-220, М-222, БЭСМ-6, ЕС-1020, АССВТ).
В дальнейшем, на базе ЭВМ разрабатывались, и внедрялись: САПР (система автоматизированного проектирования) РДТТ, АСУП (система автоматизированного управления предприятием), система подготовки управляющих программ для станков с ЧПУ (числовым программным управлением), система СПУ (сетевого планирования и управления) изготовления изделий, а также для строительства и некоторые другие.
Одними из первых в отрасли, на ещё не совершенной технике, мы осуществляли передачу информации по каналам связи, разработали, и внедрили систему «жесткого» диалога человек – машина.
В коротких перерывах во время работы, Рувим Евелевич много курил и, для разрядки, рассказывал нам анекдоты. Рассказывал он анекдоты обычно про евреев, смачно, и с таким юмором, что не смеяться было просто нельзя. Рассказывал также о начале войны, когда он работал в Москве в ГРАУ, и о нехватке порохов для патронов и снарядов, о встречах тогда с Н.С. Хрущёвым бывшим тогда первым секретарём МГК. Он часто рассказывал нам что-нибудь трогательное о своих детях. Рувим Евелевич беззаветно любил своих детей и жену.
Мария Андреевна была очень красивой женщиной. Всегда спокойная, рано поседевшая, она всегда светилась какой-то необыкновенной добротой и вниманием. Можно с уверенностью утверждать, что на протяжении всей жизни, она была не только хранительницей семейного очага, но и верным, всё понимающим другом Рувима Евеливича.
Конечно, все эти продолжительные беседы и обсуждения разных проблем в кабинете Р.Е. Соркина не прошли для меня бесследно. Освоение вычислительной техники и программирование не стали для меня единственной целью в работе. Они, как бы заняли второстепенную, обеспечивающую часть проблемы.
А основным двигателем моих мыслей и идей стала цель – реализовать на базе ЭВМ решение задач, чаще всего не стандартных и не традиционных, в разных областях науки и техники, которые развивались, и реализовывались в институте с помощью Р.Е. Соркина и других учёных института.
Рувим Евелевич посоветовал мне заняться одной из практических проблем, которой я буквально заболел. Была проблема определения газоприхода проектируемого заряда, сводящаяся к задаче определения поверхности горения заряда твёрдого топлива в зависимости от свода. При постоянной по объёму скорости горения эта задача превращалась в задачу перемещения отрезков прямых и дуг окружностей, т. е. в обычную задачу геометрии. Я увлёкся этой проблемой, и стал разрабатывать методику расчёта для ЭВМ, для частного случая осесимметричного заряда.
В постановке этой задачи участвовала Н.А. Иванова, а также программист – В.Н. Таламанова (Ларионова), которая составила программу, и совершенствовала её более 10 лет. Практически ей удалось сделать такую программу, один вариант которой решался на ЭВМ БЭСМ-6 менее одной секунды, что впоследствии дало возможность использовать её в системе автоматизированного проектирования. Программа стала типовой, и многие отработчики широко использовали её при проектировании зарядов. Однако, для общего случая произвольной формы заряда (щелевого, звёздообразного и других) единого решения найти нам не удалось, и мы в этих случаях использовали наработки АНИИХТ – метод случайного поиска. К сожалению, он требовал много машинного времени (от нескольких минут до нескольких часов), да и точность была не высокой. Надо отметить, что любое изменение скорости горения по объёму заряда, ставило нас перед необходимостью переходить к зарядам общего вида.
Нам удалось разработать методику расчёта зарядов общего вида с переменной скоростью горения – метод разгорающихся сфер (или эллипсов), который требовал затрат огромного количества машинного времени. Все эти проблемы нашли своё отражение в выпущенной мной монографии. Она же легла в основу докторской диссертации, научным руководителем которой был Р.Е. Соркин.
Диссертацию я написал, но не защитил в связи с переходом на другую работу.
Р.Е. Соркин всячески поддерживал молодых специалистов, помогал им не только советами, но реально учил их работать, и жить по справедливости. Со многими из нас он находил время и проводил «душеспасительные» беседы. Я думаю, многим это пошло на пользу. Человек не может жить вне общества, вне коллектива. Р.Е. Соркин был не только руководителем огромного коллектива, но и основным стержнем, мозгом его, вечным двигателем. Хотелось бы назвать основных его сподвижников и помощников. Рядом с Р.Е. Соркиным работало много руководителей среднего звена: В. А. АКСЕЛЬРОД, А. М. ЛИПАНОВ, В. А. ГАМИЙ, В. Н. ФОМЕНКО, В. Н. КОВАЛЁВ, и другие. Р.Е. Соркин вырастил большую плеяду учеников. Он также заботился и о подрастающем поколении. Он поддержал нас в намерении открыть в школе № 32 класс по подготовке вычислителей-программистов, в котором преподавали наши сотрудники: В.Н. Бойко, Б.Н. Норель, В.В. Урядова. Выпускники затем легко поступали в ВУЗы, а некоторые вернулись после окончания к нам, как, например, Н.И. Малашина, ставшая отличным программистом.
В той большой работе, которую под руководством Р. Е. СОРКИНА выполняла моя лаборатория, мне помогали руководители групп: В. Т. ИВАНЬКОВА, которая была моим заместителем, Н. А. ИВАНОВА, Г. М. УСОВА, Э. Д. СОЛОВЬЁВ, В. А. ШАВРИН, бригадир операторов В. А. ДМИТРОВА, старшие инженеры и инженеры: В. П. АНДРЕЕВА, Н. П. ИВАНОВА, М. В. ТЕРЕНТЬЕВА, В. И. ЛАРИОНОВА, Л. П. КАРМАНОВА, Е. Н. НИКИТИНА, В. А. ЧЕКАЛИНА, Л. А. КОЗЛОВСКАЯ, Н. С. ЧАПЦОВА, Л. И. ФИРСОВА, Г. В. ВОРОНКОВА и многие другие (всего около 100 человек).
В нашей работе нам всегда помогали сотрудники соседней лаборатории:
А. В. СМИРНОВ, Р. Н. ГАЙНАНОВ, Н. С. НИКИТНИКОВ и другие.
Оглядываясь назад, оценивая выполненную нами всеми огромную работу, мы все вспоминаем Рувима Евеливича Соркина с огромной любовью и благодарностью.
Ну, вот, так неожиданно получилось, что, вспомнив Р.Е. Соркина, пришлось перечислить основные моменты моей работы и нашей общей деятельности. Но иначе и нельзя, потому что в каждой толике нашего труда, и маленьких или больших достижений – Рувим Евеливич присутствовал своей наукой, дружбой, помощью, участием и заботой. Я думаю, что вправе сказать от имени всего нашего коллектива – МЫ ЧТИМ ПАМЯТЬ НАШЕГО УЧИТЕЛЯ, УЧИТЕЛЯ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ!»…
Книга о Соркине Р. Е. вышла в 2007 году. Поэтому в моей статье, которую я готовил для включения в эту книгу – упоминаются события, касающиеся моей работы в НИХТИ – в разные года. Получилось, что мы убежали «вперёд паровоза», упоминая о событиях, которые произошли позже 1960-года. Но в статье о них упомянуто кратко, а в последующих книгах «СОЗИДАНИЕ» будут подробные поэтапные шаги нашего освоения советских электронных вычислительных машин и решения на них сложнейших задач – от СПУ до САПРА…
А в этом году для меня лично произошло важное событие – по совету Рувима Евеливича Соркина я поступил в аспирантуру.
У меня сохранилась характеристика, на которой стоят подписи треугольника отдела. Почему-то был подписан рукописный текст характеристики, который потом остался у меня. Официальные документы, поданные в аспирантуру вместе с моим заявлением, конечно были представлены в напечатанном виде.
