Гюльнур Аслан
Ангелос
Матери у него были разные. Но каждая из них оставила след в его душе. Кто-то печальный, кто-то теплый и добрый. Женщинам, вырастившим Саида с любовью, он старался оставить после себя все блага и удобства. Они запечатлелись в его душе как островок святости и мира. Их он всегда считал выше себя и вспоминал с благоговейным трепетом. Он знал, что их души всецело принадлежат райскому обиталищу. Так и в этой жизни ему досталась прекрасная мать. Образец чистоты, чести и благодетели. Саид любил Сару так же сильно, как она любила его.
Да, мать Саида была обречена потерять его. В этом Саид видел достойное наказание для себя. Ведь он стал причиной того, что мать Милы была лишена полного материнского счастья.
Глава 30
Чистый каменный пол и стены больницы отдавали холодом. Замысловатые картины и плакаты не в силах были перебить тревожные ощущения любого посетителя этого, в общем-то, незаменимого для людей здания. Саид шел по коридору, погруженный в свои мысли, пока, наконец, не дошел до палаты № 212.
– Вы к кому? – испуганно спросила худощавая женщина, которой на вид было под шестьдесят. Она вышла из палаты, столкнувшись лицом к лицу с Саидом.
– Разве здесь лежит несколько больных? – удивился Саид. Это была палата-люкс лучшей офтальмологической клиники в городе. Саид хотел, чтобы Мила чувствовала себя максимально комфортно, насколько это возможно в ее состоянии.
– Нет, – почему-то засмущалась женщина, – но к ней сейчас все равно нельзя, медсестра ставит капельницу.
– Хорошо. Если можно, я подожду здесь. – сказал Саид, усаживаясь в кресло, обитое кожезаменителем и стоявшее в коридоре рядом с диваном и стеклянным журнальным столиком. На столике стояли пестрые искусственные цветы в вазе, окруженной стопкой глянцевых журналов и брощюр.
– Да, конечно, можно. Не хотите ли чаю? – женщина нервно теребила в руках свою белую санитарскую шапочку. Ее наполовину седые жесткие и безжизненные волосы были собраны в высокий пучок.
– Нет, благодарю. Вы давно здесь работаете? – решил завязать непринужденную беседу Саид. Он видел, что женщина сильно напряжена, скорее всего, у нее проблемы в семье. Пообщавшись, он мог бы способствовать улучшению ее настороения, к тому же беседа помогла бы и ему снять напряжение перед встречей с Милой.
– Нет, всего два года, раньше я работала в седьмой городской. Но приходится перебиваться, знаете ли, – начала изливать душу она, неуверенно присаживаясь на краюшек дивана.
Сухощавая фигура ее напряглась, когда женщина опасливо оглянулась в конец коридора. Видно, она не желала, чтоб ее видели сидящей без дела. Это здесь не приветствовалось. Но расположившийся напротив мужчина казался таким спокойным, что санитарка не могла от него отойти.
– У вас проблемы в семье? Кто-то болеет?
Женщина удивленно вскинула на него глаза. На ее лице застыло странное выражение, будто бы она поражается тому, что этот человек не знает о проблемах, которые у нее в семье. Было заметно, что весь мир ее состоял из этих проблем, и ей было странно, что кому-то об этом ничего неизвестно. А может, она просто поразилась, что ее спросили о том, что происходит внутри ее мирка. Странное испуганное выражение сопровождало каждый ее жест. Казалось, она даже не знает, что и как рассказать о своих бесчисленных злоключениях, ведь мало кто этим интересовался. В особенности здесь, в клинике, в которой она работает уже не первый год, но которая ей кажется все такой же чужой.
– Муж уже который год прикован к кровати. – решила начать она с самого основного вопроса, мучавшего ее, по-видимому, больше всего. – А у нас ведь двое детей. Все на мне, и за детьми следить надо, и за мужем ухаживать надо, и деньги на хлеб зарабатывать надо.
– Так почему же ваши дети не помогают вам в этом?
Выражение лица женщины стало еще более удивленным.
– Так ведь они совсем маленькие! Старшая во втором классе, а младшему четыре года.
Теперь Саиду стало ясно: женщина поразилась тому, как он мог предположить, что столь малые дети будут ей помогать. Видимо он ошибся, приняв ее за пожилого человека. Вглядевшись в смуглое лицо, он понял, что женщине нет и сорока. Просто следы тяжелой жизни и усталости изменили некогда молодые черты. Да, эта женщина, однозначно, была не так стара, как казалась на первый взгляд.
– Ну, может, ваша мама помогает вам? – решил поправиться Саид.
– Мама живет с нами. Но ведь она тоже больна. Без клюки и шагу сделать не может. Хоть детям еду готовит, пока я на работе. Но лечить ее мне тоже приходится: каждый год ездим почки проверять.
Через открытое окно до Саида донеслось жизнерадостное пение птиц. В этот еще солнечный осенний день в больничном коридоре слышались высокие птичьи голоса. Если приглядеться, можно было бы увидеть, как птички порхают с ветки на ветку. Среди различных трелей, Саид различил и столь знакомое ему соловьиное пение. Ироничным было услышать его здесь и сейчас, когда Миле уже ничем нельзя было помочь.
– Забавно тут у вас птицы поют. – отметил он.
– Какие птицы? – удивилась женщина.
– Вон там, – махнул Саид на окно, – слышите?
– А-а, так это не оттуда. Это кто-то канал про природу по телевизору смотрит. – указала женщина на кое-где открытые двери палат, после того как немного прислушалась к птичьим голосам.
– Да нет же, звуки доносятся с улицы. Там, с деревьев.
– Что вы такое говорите? – недовольно нахмурилась женщина, нервной пружиной поднявшись со своего места. – Откуда здесь птицам взяться? В больничном-то крыле? Говорю же вам, это вон там больной передачу смотрит.
Саиду было жаль замкнувшуюся на своих проблемах женщину. Женщину, которая проработала здесь достаточное время, чтобы заметить, как много птиц щебетали у самого окна.
– Пожалуйста, спросите у медсестры, когда закончится система?
Женщина торопливо заглянула в палату.
– Они уже закончили.
– Спасибо.
Саид вошел в комнату. В палате медсестра собирала капельницу, а перед Милой уже стоял поднос с завтраком из булки, йогурта и яблока.
– А вот и ваш посетитель! – весело объявила пухлая медсестра, выходя за дверь и выкатывая за собой «стойку» для системы.
– Кто это? – Мила на ощупь открывала йогурт здоровой рукой, придерживая ее той, что находилась в гипсе. На мгновение истончившиеся пальцы ее замерли. Маникюр на них облупился. Всегда ухоженные волосы девушки сейчас простой волной ниспадали с ее плеч. Глаза ее были перебинтованы через всю голову.
– Это я. – наконец решился ответить Саид.
– Я так и знала. – Мила отодвинула поднос с едой.
Наступило неловкое молчание.
– Прости меня, Мила, если сможешь.
– Простить? За что?
– Я не смог уберечь тебя.
– Вы бы и не смогли. – грустно выдохнула она.
«Еще как бы мог» – в который раз подумал Саид.
– Я невольно спровоцировал все это.
– Что вы говорите? Вообще-то это я пьяная угрожала вам, что брошусь с этих… скал. – голос девушки задрожал.
– Мила…
– Знаете, – прервала она Саида, останавливая его тем самым до боли знакомым ему жестом руки. – я много думала, насколько это позволяет наркоз и операции. – печально усмехнулась она.
– О чем? – Саид с новой силой ощутил безнадежность и опустошающую тоску за девушку.
– Я гадала, что же я почувствую, когда встречу вас?
– И что же ты почувствовала?
– Ничего. – неожиданно ответила она после недолгого молчания. – Я ничего не почувствовала. Я вас не вижу и ничего к вам не чувствую. А знаете, почему?
– Почему же? – ему больно было видеть некогда ухоженную, красивую молодую девушку в таком состоянии по его вине.
– Потому что я была помешана на вашей внешности. – хрипло прошептала девушка.
Саид горько хмыкнул и прикрыл глаза.
– Я точно знаю, вы сейчас недовольно прикрыли глаза. – улыбнулась Мила потрескавшимися губами. – Вы никогда не обращали внимания, насколько вы красивы. А я, да я была буквально помешана на вас! На ваших волосах и начинающейся седине, на вашем носе и губах, на этих незабываемых «морских» и «небесных» глазах, на ваших руках, пальцах, ногтях, даже на каждой вене, проступающей сквозь кожу на ваших руках…
Саид сокрушенно замотал головой, и девушка словно увидела это, предупреждающе подняв указательный палец, показывая, что она не закончила.
– …на том, как вы ходите, на том, как вы говорите, смотрите и даже едите. А сейчас я не чувствую ничего. Значит, вы для меня ничего не значили, кроме прекрасной картинки, не так ли? Ваши душевные качества не представляли никакой ценности для меня. Значит, это была не любовь, правда?
– Правда. – выдохнул Саид, и ему отчего-то стало чуть-чуть легче.
– А заете, кто ко мне пришел, после того как я … потеряла зрение?
– Кто же?
– Али.
– Мой помощник? – удивился Саид.
– Именно. Вы знали, что он влюблен в меня? – еще более открыто улыбнулась Мила.
– Нет, этого я не знал. – Саиду стало еще немного легче.
– И я не знала. Если бы не то, что произошло со мной, он бы, возможно, никогда не решился признаться. Он ухаживает за мной, поддерживает перед операциями, вывозит на коляске во двор, даже волосы мне расчесывает. Я его не вижу, также как и вас. Но… он стал мне ужасно дорог. Я ни минуты без него не мыслю. Не знаю, смогла бы я все это вынести, если бы не он.
– Я действительно рад за вас, если так можно сказать. – сказал Саид. Он был поражен и счастлив тем, что у Милы появился шанс обрести свою любовь, несмотря на ошибку, которую совершил он.
– Я знаю. Вот и сегодня, через пару минут он должен будет прийти сюда и, мне кажется, ему будет неприятно видеть вас. Извините.
– Ты совершенно права. – встал со стула Саид и шагнул к двери. – Выздоравливайте.
– Подождите секунду. – протянула к нему руку девушка.
– Слушаю. – Саид остановился в дверях.
–Спасибо вам.
– За что? – растерянно спросил он.
– За то, что оплачиваете все это. Вы вовсе не обязаны. Но главное, за этот жизненный урок. Я была помешана на внешности, как своей, так и вашей, на внешних проявлениях этого мира. А сейчас я поняла, что это в жизни не главное… совсем не главное.
По субботам и воскресеньям Джаннет и Саид проводили вместе почти целый день. Они вдвоем готовили обед, весело болтали и подшучивали друг над другом. В один из таких субботних дней они оживленно беседовали, уже завершая приготовление очередного совместно придуманного рагу. Так как сегодня был не рабочий день, Джаннет была одета в нежное цветастое платьице, что придавало ей сходство с маленькой девочкой. Раскладывая салфетки на их миниатюрном круглом кухонном столе, Джаннет подумала о том, что неплохо было бы зажечь свечи. Хоть этот дом не должен был стать ее семейным гнездом, она почувствовала тягу создать здесь уют, как это всегда любила делать для своей семьи Алина. Она поспешно направилсь в гостиную, где, как ей показалось, на полках она видела пару старых свеч в закопченных подсвечниках, но неожиданно потеряла сознание у самых дверей в комнату.
Джаннет очнулась от холода на чем-то твердом. Все тело ее дрожало, на лбу выступил холодный пот. Громкий кашель сотряс все ее тело, совсем как когда она была простужена. Девушка ощущала себя хрупкой и ничтожно маленькой, каждая клеточка ее кожи болезненно вибрировала. Вдруг неподалеку ей послышались медленные шаги. Джаннет попыталась встать с каменного пола, все еще стараясь разобраться, где она находится. Словно затуманенное и помутненное сознание не желало подчиняться ей. Девушка с силой схватилась за пульсирующие виски.
– А тебе повезло, девчушка! – послышался хриплый, но зычный голос и Джаннет смогла разглядеть часть лица человека, которому он принадлежал, так как тот встал недалеко от длинного узкого оконного проема, через который проходил столп лунного света.
– Кто вы? – в ужасе спросила Джаннет и попыталась отползти назад. Она не могла поверить, что что-то подобное происходит с ней в реальности, ведь за спиной стоящего перед ней человека росли огромные черные крылья.
– Не догадываешься? – ухмыльнулся мужчина, проследив за ее взглядом, и Джаннет эта ухмылка показалась до боли знакомой.
– Я знать тебя не знаю! И знать не хочу! – все же выкрикнула она.
– Ну-ну-ну, как это не знаешь? – черные угловатые брови ее собеседника наигранно поднялись. – Нет такого человека, с кем мы не знакомы.
Джаннет не хотела верить его словам и даже осознавать все, что происходит. Но ужасный страх сковывал ее сердце, отчего хотелось кричать. «Как нужно вести себя в такой ситуации? Ущипнуть себя за руку?» Джаннет ущипнула себя как можно сильнее, но ничего не изменилось. Лишь и без того больная кожа зазудела сильнее, а сущность, стоящая напротив нее, широко расставив длинные ноги, залилась издевательским смехом. «Как выбраться отсюда?» – все еще бешено искал ответа мозг девушки, но воспаленное сознание все еще отказывалось отзываться на тревожные призывы обуявшего Джаннет необъяснимого страха.
– Что тебе нужно? – выкрикнула она. Джаннет попыталась встать на ноги, но какая-то сила, надавившая на нее всей массой воздуха, не позволила сдвинуться с места.
– Какая умница! – улыбнулось необычное создание, но улыбка оказалась слишком злой, и почему-то даже немного обиженной. – Перейдем к делу сразу: ты же полюбила его, правда? Полюбила всем своим человечьим сердцем! – с презрением произнес он и поджал свои красивые губы. Его лицо не вызывало отвращения, что нельзя было сказать о его манерах.
– Что тебе нужно? – повторила Джаннет еще громче, отважно пытаясь бороться с леденящим душу страхом. Ей казалось, что страх этот исходит не от нее и, подобно чарам, не позволяющим ей сдвинуться с места, насылается со стороны противника; в глубине души она знала, что бояться его ей не стоит.
– Ты читала роман «Мастер и Маргарита»? Ведь ты такая умная девочка. – продолжал издеваться он.
– Читала. Ты что, экзамен у меня принимать собираешься? – попыталась дерзить Джаннет. Она догадалась, к чему ведет этот молодо выглядящий прообраз героя романа Булгакова.
По всему зданию пронесся оглушительный гортанный смех. Он отражался от высоких стен и вибрировал в воздухе. Лишь сейчас Джаннет посмотрела наверх. Судя по всему, они находились в каком-то средневековом замке под потолком, который выдвинулся в небо высокими готическими шпилями. Но было очень темно, и разглядеть Джаннет больше ничего не смогла. Лишь резной потолок острыми впадинами и выступами разделял мрак помещения и еле доходящий туда лунный свет.
– Всегда поражался, – задумчиво произнесло высокое создание, – этот писатель удивительно точно уловил суть многих вещей… я веду к тому, милое глупое дитя, что я могу дать вам то, чего вы оба так жаждете. Я смогу дать вам спокойную жизнь вдвоем. – гордо объявил он.
Существо повернулось, и краюшек его крыла осветился лунным лучом. Джаннет бросилось в глаза то, что крылья, которые в темноте казались черными, на самом деле были белого цвета. Он перехватил ее взгляд и резко отодвинулся в темный проем.
– Так вот как ты творишь зло? – монотонно произнесла девушка. – Руками людей. Твои же остаются чистыми. Ты лишь соблазняешь их, также как пытаешься соблазнить меня. Лишь потому, что хочешь почувствовать свое величие? Но если тебя не будет во мне, ты ничего не сможешь, ведь так?
Девушка не ожидала, что из нее вырвутся эти потоком нахлынувшие мысли. Ей показалось, что мягкая волна пытается унести ее отсюда. Единственное, что сейчас она видела: глаза полные ненависти.
– Будь проклят именем Бога! – крикнула Джаннет, но услышала не свой голос, а голос Саида.
Она очнулась на полу в дверном проеме квартирки, успевшей стать «их». Саид сотрясал девушку в своих руках и кричал ей в ухо: «Будь проклят именем Бога!». Теперь Джаннет горела в ужасном жару.
– Я больше не хочу! – шептала она. – Я боюсь сойти с ума от всего этого.
– Все хорошо, милая! – раскачивал ее в своих объятиях Саид. – Он больше не потревожит тебя.
– Почему ты так уверен?
– Потому что я никогда не восстану против того, кто создал меня. Он подарил мне душу, в этой душе родилась любовь к тебе, и это самое прекрасное чувство, которое я познал за всю свою жизнь. Если же я заключу это соглашение, я продам свою душу. Но зачем мне жизнь, в которой нет души, где живет лучший дар Господа – моя любовь? Несмотря на то, что нам рано или поздно придется расстаться, я безмерно благодарен Богу – он подарил мне тебя. Душа моя была вечной, но одинокой, пока не наполнилась этим… бесконечным чувством!
Глава 31
– Я так понимаю, разговоры о том, что замужество разлучает подруг – полнейшая чушь. – говорила Лала, ранним утром заходя в комнату к Джаннет. Та проснулась как раз от шума, намеренно создаваемого подругой.
– В каком смысле? – сонно пробормотала она, утирая глаза.
– Говорят, если девушка выходит замуж, она забывает о своей прошлой жизни, отдаляется от подруг и концентрирует все свое внимание на муже и семье.
– И? – все еще не понимала Джаннет, усаживаясь в своей постели.
– В таком случае, я себя замужней не чувствую. Я целую неделю не могу добиться у тебя «аудиенции», дорогая. И, знаешь, мне уже невтерпеж.
– Мы же только вчера говорили по телефону. – Джаннет продолжала сидеть на постели, тщетно надеясь на возвращение сладкого сна.
– Те бессвязные угуканья я за разговор не принимаю. – решительно махнула рукой подруга.
– Ну, извини.
– У тебя есть что-нибудь поесть? Тетя Алина впустила меня и ушла в магазин.
– Да, сейчас. – ответила Джаннет, но все еще продолжала неподвижно сидеть.
– Не сейчас, а немедленно! – скомандовала Лала, срывая тонкое одеяло с подруги.
– Да что с тобой стряслось? – зашипела Джаннет, одной рукой хватаясь за край ускользающего одеяла, а другой приглаживая сбившиеся за ночь волосы. – Могла бы позавтракать у себя дома, прежде чем врываться ко мне и будить.
– Я позавтракала. Но я снова голодна. – многозначительно посмотрела подруга на Джаннет, но та продолжала хмуро тянуть на себя одеяло и, кажется, вовсе решила улечься обратно спать. – Джаннет, если ты сейчас же не встанешь, я оболью тебя водой, предупреждаю!
– Встаю, встаю уже. – буркнула девушка, спустившись на пол. Длинные шелковые брючины ее ночного белья скользили по полу, когда она направлялась в сторону ванной комнаты.
– И побыстрее! – прокричала ей за дверь Лала, но в ответ ей послышались лишь звуки смываемой воды.
– Хочешь, заварю кофе? – через несколько минут спрашивала уже посвежевшая Джаннет, выкладывая из холодильника на стол завтрак.
– У вас тут есть апельсиновый сок, можно? Я весь день дома соки пью. – спросила Лала, откусывая приличный кусок булки.
– Конечно.
Когда на стол было накрыто, Джаннет уселась, глядя на то, как Лала поглощает все одно за другим без разбору, за колбасой следует тост с джемом, а за большим куском сыра, такой же большой кусок чистого сливочного масла.
– Лала, – начала Джаннет, округлившимися глазами глядя на все это. – Если ты так будешь… есть, скоро ты не влезешь ни в одну свою одежду.
– Я и так не влезу.
– Не понимаю. – помотала головой Джаннет, стараясь отбросить последние кусочки сна, застрявшие в ее сознании. Она сделала очередной глоток горького кофе, надеясь, что он справится с этим быстрее.
– Неужели ты до сих пор не поняла? – с ошарашенной улыбкой спрашивала Лала.
– Того, что ты ешь как Шрек? – все еще пребывая в шоке от нового стиля трапезы подруги, говорила девушка.
– Ну спасибо. – надула губы Лала. И наконец решила выдать шокирующую новость прямо в лицо своей полусонной подруги. – У нас будет малыш!
– О! – Джаннет восторженно подскочила со стола, – О! – Только и говорила она, радостно обнимая подругу, заменившую ей сестру.
Теперь сонливость как рукой сняло, и Джаннет даже будто почувствовала себя совсем другим человеком, со внезапно проснувшимся диким аппетитом. Она принялась хлопать в ладоши и танцевать прямо на кухне, потом снова крепко обняла счастливую подругу, уселась на стул, подогнув, по привычке под себя колено, схватила самую большую булку и, взбудораженно прожевывая ее, произнесла:
– Рассказывай!
Вечер обещал быть как всегда интересным и приятным. Джаннет не тревожило то, что она остается наедине с Саидом в столь доверительной обстановке. Саид снова развел костер. Стало заметно прохладнее, поэтому Джаннет удобно устроилась на диване, кутаясь в теплый клетчатый плед. Глядя на отблески пламени и причудливые тени, падающие на стены двора, Джаннет вспоминала, как в детстве любила танцевать в темной комнате, где горела лишь старая бабушкина керосиновая лампа. Картофель в мундире на шомпурах уже почти запекся. Саид и Джаннет тихо обменивались мыслями и смеялись, словно знают друг друга уже много лет.
– …Но когда ты высказала голубю то, что обо мне думаешь, я готов был придушить тебя. – и их веселый смех прозвенел по маленькому двору.
– Ах, как не стыдно! Ты ведь ангел, ты должен быть чист и непорочен! – подшутила Джаннет.
Но лицо Саида вдруг стало совершенно серьезным, и знакомая горькая ухмылка появилась на его губах. Теперь Джаннет подумала, что эта ухмылка вовсе не похожа на ту, которую она видела у его так называемого «собрата». Та ухмылка была злой и холодяще страшной, в ухмылке же Саида была некая грусть.
– Я вовсе не могу себя более ангелом назвать. Я грешен, Джаннет… Это чувство стыда мучает меня.
Лицо Джаннет также стало серьезным. С неведомой ей до сих пор нежностью она всматривалась в лицо Саида, пытаясь поймать его взгляд. Он же не отрываясь смотрел на языки пламени, будто там, перед ним, проплывали неприятные воспоминания из его истории жизни.
– Ты мог поступить по-другому?
Повисла долгая тишина, после чего он тихо ответил:
– Нет.
И снова тишина.
– Ну, работа есть работа. – улыбнулась Джаннет, глядя на задумчивого Саида. Артистично поднося ладони к огню, она воскликнула, – Смотри, как весело потрескивает костер!
– Хм, может, еще сказку мне расскажешь? – тут же хитро заблестел глазами ангел.
– Какую сказку? – растерянно спросила девушка.
– Про грибочки. Как ты говорила… – Саид сделал паузу, припоминая, – …жареные, пареные и вареные.
Его слова вызвали у Джаннет свойственный ей звонкий смех, который тут же рассмешил и самого Саида.
– К чему это ты?
– К тому, что ты, добрая душа, стараешься отвлечь меня от грустных мыслей, как проделывала это тогда в Шеки с маленькой девочкой, чтобы ее мать смогла спокойно ее переодеть.
– Ну, видишь, все же получилось, ведь ты смеешься. – Джаннет с любовью разглядывала лицо Саида.
– Да, твой заливистый смех всегда заставляет меня улыбаться, даже когда я сержусь.
– Это не из-за меня. Это сказка такая. Она всем дарит радость. – но вопреки словам о радости глаза Джаннет сделались грустными. – Ее мне часто рассказывала бабушка.
– Храни в душе эти воспоминания. Они всегда согреют тебя. И не позволяй грусти затуманить их. Ведь каждое мгновение твоей жизни записано в твоем сердце. Поэтому, оно нетленно. – Саид относил сейчас эти слова не только на счет воспоминаний Джаннет о бабушке. Он надеялся, что девушка всегда будет помнить его и чувствовать, что Саид будет стараться оберегать свою возлюбленную, пусть даже скоро она навсегда потеряет его из виду, как теряют миллиарды людей своих любимых и близких.
– Как и души? Души тоже нетленны? – с надеждой в глазах спросила Джаннет, вспоминая тот яркий день из своего детства, когда она узнала, что такое смерть. Тогда Алина сказала ей, что, умерев, человек исчезает навсегда.
– Как и души. – успокоил ее Саид, притянув в свои широкие объятья и вспоминая маленькую кудрявую старушку, придирчиво присматривавшуюся к нему оценивающим взглядом. Теперь, чтобы отвлечь Джаннет от грустных мыслей, он решил вновь перетянуть одеяло на себя. К тому же ему так и хотелось делиться с этим любимым человечком всеми своими чувствами. – Некоторые люди считают, что каждый встретившийся им на пути человек – ангел. Он либо оберегает их, либо испытывает. Конечно, никому не придет в голову подумать, а что же чувствует сам ангел в минуту, когда он борется за твое благополучие, а тем более, когда ему выпала доля испытывать тебя?
– Но ты был и другим? – вновь погрузилась девушка в переживания Саида, но она видела, что он уже не настолько тревожен, каким был вначале.
– Да. У каждого перерождения своя миссия, даже сам факт перерождения является глубоко символичным. Помнишь меня в своем сне?
– Конечно, – взгляд Джаннет стал еще более теплым.
– Я был похож на себя сейчас, но все же отличался, ведь так?
– Да, ты был моложе.
Джаннет этот образ запомнился на всю жизнь, и она была уверена, что как бы ни пыталась когда-либо стереть его из памяти, этого у нее не получится. Саид тогда предстал перед ней неким явлением, и она запомнила эти мгновения со всей четкостью, несмотря на то, что они должны были всего лишь принадлежать минутам ее сна.
– Это из-за природных законов Земли. Та энергия, из которой я состою там, не требует больших усилий, чтобы создать подобный образ и быть сутью этого облика. Но чтобы достичь похожего здесь, нужно каждый раз тренировать свое тело. Что касается знаний, я все еще развиваюсь в «человеческой» сфере. К примеру, нужно совершенствовать познания языков, ведь они тоже меняются, также как и жизнь на Земле. Мало ли когда что понадобится. Уж знания всегда с тобой. Это относится к каждому человеку.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы должны постараться выразить то, что Бог пытается дать миру через нас.
– Приблизиться к своему душевному образу? – внимательно заметила Джаннет.
– Именно. – глаза Саида одобрительно засверкали. – Нужно максимально реализоваться, чтобы Бог в нас мог жить на пределе возможностей. Через людей он тоже сможет совершать великие дела. Для этого следует тренировать свои руки, ноги, мозг и тело.
– Воодушевляющая мысль! – выдохнула Джаннет. – Я читала книгу, где говорилось: «Если ты не умеешь играть на рояле, прекрасная музыка в твоей голове может не найти воплощения».
– Совершенно верно. Долг человека – стать великим в своей жизни, в своей деятельности, таким, каким он был задуман.
– Здравствуй, Саид. – звонила Сара. Как всегда, от ее мелодичного голоса веяло теплом и уютом.
– Привет, мам. Как ты себя чувствуешь? – с раннего утра думы Саида крутились вокруг матери, и он боялся этого звонка. Не знал, как сделать так, чтобы она забыла о нем, жалел, что из памяти людей не сотрется его образ даже после того, как его не будет рядом с ними. А тем более из памяти матери.
– Я хорошо. Но все ли в порядке у тебя? Я тревожусь. – вкрадчиво говорила женщина.
– Да, мам, все хорошо. Незачем тревожиться. – коротко отвечал Саид.
– Может, зайдешь сегодня ко мне? Мы давно не виделись. – с надеждой в голосе спросила она.
– Нет, сегодня не получится. – Саид старался говорить немного сухо.
По молчанию на другом конце провода он понял, что мать огорчилась. Но неожиданно мягко произнесла:
– Хорошо. Я тоже не смогу зайти, вспомнила, что сегодня бывшая коллега обещала заглянуть на чай.
Саид понял: Сара предположила, что у него сегодня свидание с девушкой. Возможно, она надеется, что эта девушка – Джаннет. Именно поэтому она так скоро отступила. «Вот и хорошо. Было бы неплохо, если бы она еще и обиделась на меня за то, что я позабыл о ней из-за кого-то. Хотя нет, из-за этой обиды она потом сама же себя и будет винить.»
Попрощавшись с матерью, Саид ощутил гулкий удар в грудь от душевной боли.
Глава 32
Саид находился в ювелирном магазине. Он хотел оставить Джаннет на память что-то особенное, хотя сам пока не знал, что же именно. Он разглядывал полки с многочисленными украшениями, но ни одно из них не было ему по сердцу. На самом деле он до сих пор сомневался, хороша ли эта идея сама по себе. Ведь если он оставит после себя Джаннет что-то на память это будет постоянно напоминать ей о нем и не даст строить нормальное будущее. С другой же стороны у Саида не было никаких сомнений на счет того, что Джаннет никогда не забудет их близости. Но вот наступит время, когда она, несомненно, должна будет создать семью. И вот ей придется строить новые отношения, а кулон (ему показалось, что это должен быть кулон), который она, как предполагал Саид, будет носить долгое время, будет мешать ей в этом. Почему-то эта мысль не слишком огорчила Саида. Но так как он любил ее и страстно желал ей счастливой жизни, Саид хотел, чтобы она обязательно познала радость материнства, обязательно часто улыбалась в жизни и, чтобы ей повезло со спутником жизни. Саид желал, чтобы ее муж всегда и во всем поддерживал жену и был опорой для этой хрупкой девушки в самые ответственные моменты ее жизни. Да, ей обязательно нужен муж. Но Саиду все же хотелось как-то проявить свои чувства, как-то уподобиться людям в создании этих мысленных якорей в памяти; да, ему хотелось запечатлеть себя, ему хотелось, чтобы частичка его осталась в ней, осталась с ней. Идеально было бы, конечно, самому стать ее мужем и защитником, и стать отцом ее ребенка, но этому не бывать, поэтому придется ограничиться сувениром.
Стройная, слишком высокая девушка вышла навстречу посетителю, хмуро рассматривавшему дорогие украшения. Ее кошачий взгляд сразу зацепился за невероятно привлекательного мужчину:
– Могу я быть вам чем-то полезна? – промурлыкала она, пытаясь обратить на себя его внимание.
– Думаю, да, – не замечая, какое впечатление он произвел на девушку, ответил Саид. – Мне нужен кулон.
– Могу показать вам кулоны из новой коллекции. Они совсем недавно поступили к нам. – девушка отвернулась и пошла в сторону стены, потянувшись за стеклянным шкафчиком, в котором висели сверкающие цепочки. Вернувшись к Саиду, она поставила перед ним шкафчик и стала по одному вынимать из него цепочки.
В это время послышался стеклянный перезвон, издаваемый висящим украшением каждый раз, когда открывалась дверь ювелирного магазина. Вошла молодая посетительница и начала увлеченно разглядывать кольца недалеко от Саида. Саид не узнал в ней Лалу, подругу Джаннет, но вот Лала сразу же узнала Саида.
– Есть еще что-то? – спросил он у продавщицы.
Только Лала хотела поздороваться с Саидом, как заметила, что продавщица, наклонилась перед прилавком так низко, как это только возможно, выставив на общее обозрение свою пышную грудь. Лала чуть не задохнулась от злости, и тут же глянула на Саида. К счастью, он даже не обратил внимания на действия девушки и продолжал разглядывать кулоны. «Точно, для Джаннет что-то выбирает» – удовлетворенно подумала она. «Наглая», как успела в мыслях окрестить девушку Лала, продавщица уже разогнулась, достав из-под полы, покрытую бархатом дощечку, на которой были разложены цепочки.
– Это совсем старые кулоны, давно вышли из моды. – отстраненно произнесла она. – К тому же это серебро, и камни не бриллиатты, а горный хрусталь.
Саид не стал игнорировать эти кулоны, так как ничего из предложенной девушкой, так называемой, новой коллекции его не заинтересовало.