Дмитрий Чадов
Киберклан 90.200.10. Книга 1: Сабаи
– Ах, это, – он нежно погладил капсулу. – Увы, это необходимость. Ментальные путешествия – или шифтинг – порою длятся не один год. Организм нуждается в подпитке, мышцы атрофируются, тело может начать отторгать импланты или, что хуже, прекратить жизнедеятельность. Если бы вы только знали, сколько кадров мы потеряли при первых испытаниях. Они перенеслись в один конец и не смогли вернуться назад. Один счастливчик очнулся в морге – незадолго до кремации. Увы, он успел основательно разложиться, а на новый сдвиг сил уже не хватило…
– Жесть… – меня передёрнуло, когда я представил себе эдакую перспективку.
– Или вот, полюбуйтесь – мистер Шелл, бывший заместитель директора.
Ларсон подвёл меня к банке с плавающей в ней мозгом и пучком нервов.
– Это всё, что нам удалось спасти.
– И оно живое?
– Вполне. Он теперь постоянно живёт в другом времени. Мозг хранится на случай непредвиденных последствий. А чтобы подобного не повторилось, мы стали использовать анабиотические капсулы вроде этих. Вся вспомогательная аппаратура предназначена исключительно для сбора и обработки данных, а так же для непосредственной связи с путешественниками. Вообразите, сколько у нас было бумажной работы в первые годы!
– Невероятно, – тактично восхитился я, – но всё это никак не приближает меня к ответу на первоначальный вопрос.
– Терпение – благодетель, друг мой! – оптимистичный Ларсон устремился дальше, в соседнее помещение. – Без этих вводных вы не поймёте самой сути.
– А вы как будто и не торопитесь к ней!
– Выражаясь языком Основателя, суть сама нас найдёт.
– Тогда пусть пошевеливается!
– Терпение, друг мой, терпение!
В соседнем помещении стоял один-единственный терминал с лазерным проектором огромных размеров. Доступ в комнату потребовал от Ларсона сканирования обоих глаз и рук, а заодно произнесения кодовой фразы, которую старик прошептал, прильнув к микрофону губами вплотную.
Интересно, как часто среди контингента института вспыхивают эпидемии космического герпеса?
– А это и есть наша Летопись! Многовековой слепок истории, записанный основателями во время путешествия и дополняемый сотрудниками Шамбалы. Надеюсь, я не утомил вас слишком частыми извинениями, потому что сейчас будет ещё одно. При встрече я сказал, что мы знаем всё. Увы, пока это не совсем так. Первопроходцы были сосредоточены в первую очередь на тех событийных цепочках, которые касались непосредственно их самих и Шамбалы в частности. Так, например, ваш визит, мистер Сабаи, был предсказан в числе прочих, ещё до основания института, пока первопроходцы дрейфовали в глубоком космосе на неуправляемом корабле. Но какие-то иные факты вашей биографии нам неизвестны. А впрочем – кто знает?
Он снова хитро улыбнулся, а я утвердился в мысли, что Ларсон довольно стрёмный тип, но не понимал – почему.
– Можете спросить Летопись о себе.
– Пожалуй, воздержусь. Меня больше интересует мистер Закиро.
– И вот мы подбираемся к самому главному! Видите, это было близко.
Ларсон активировал интерфейс терминала. Тонкие желтоватые пальцы замелькали над призрачными клавишами, вбивая в виртуальную консоль некий замысловатый код. Сифри эта штука точно бы заинтересовала, хотя на вид была подозрительно мала. Не тянет на базу данных многих или хотя бы нескольких веков. Впрочем, это могла быть лишь точка доступа.
– Вуаля!
Над нами вспыхнула длиннющая колонка текста и несколько объёмных изображений с мордой интенданта.
– Это что, ещё читать?
Не ожидал такой подставы. Каким-то образом Закиро изрядно наследил в истории Шамбалы, на километр текста.
– В этом нет необходимости, – успокоил меня Ларсон, – история мистера Закиро мне известна. Равно как и его значение для Шамбалы.
– И чем же он так значим?
– Дело в том, что он оказался идеальным кандидатом для двустороннего сдвига. И едва ли не первым за всю историю Шамбалы.
– Не понял.
– Смотрите, – он показал на снимок интенданта и миловидной девчонки со старомодной стрижкой, в которой я отдалённо узнал Люси, – когда шифтер перемещается, его тело остаётся без сознания. Личность целевого объекта подавляется, но остаётся в том же теле. В случае с Закиро имел место двусторонний сдвиг. Сознание носителя переместилось в тело Закиро. Беспрецедентное событие!
– Шаман, с которым я обсуждал этот вопрос, заявил, что подобное вполне возможно при должных навыках и с использованием катализаторов…
– Ох уж эти шаманы, – усмехнулся Ларсон, – они вечно выступают с подобными заявлениями, едва какая-то технология совершает скачок. «Мы всё это уже давно умеем». Но назовите хотя бы одного шамана, который реально способен на подобное!
– Шира Довафу говорит, что способен. Более того, порывался.
Эрик поперхнулся и посерел.
– Как-как?
– Шира Довафу, из кластера Пятидесяти, галактика Мессье 81, система Нихон 5. Знаете такого? У него ещё школа своя была.
– Эм… Одну минуточку. Я кое-что вспомнил.
Ларсон быстро-быстро застрочил по клавиатуре. Бормоча что-то себе под нос. Он быстро закончил и снова просветлел:
– Итак, о чём это мы?
– Всё о том же. Полковник Закиро и Люси Уайт.
– Да-да-да. Налицо дуальный сдвиг. Беспрецедентный! Вы, насколько я понял, имели возможность пообщаться с девушкой. Не правда ли это удивительно? – Ларсон радовался как ребёнок, созерцая изображения. С зеркальными фильтрами она выглядела эффектнее, но что-то в ней было, тут не спорю.
– Не самое приятное знакомство, – заметил я, – но допустим. Что всё это нам, то есть вам, даёт?
– Ооо, это многое меняет! – многозначительно протянул Ларсон. – Признаться, мы до сих пор не до конца отточили технологию возвращения, поэтому и приходится прибегать к хитростям вроде удалённой связи. Многие научные сотрудники всё равно теряют контакт с исходным телом и кочуют из одного в другое, в тщетных попытках вернуться обратно. Один наш лаборант сменил уже пять аватаров, и все ещё надеется вернуться в прежнее тело. И вдруг – неслыханное событие! Да, оно было предсказано, но ведь до того ещё и дожить нужно! Дуальный сдвиг! И, судя по результатам тестов мисс Уайт, можно сделать вывод, что Закиро тоже чувствует себя в полном порядке.
– Так, – я вынырнул из потока старческого сознания и уцепился за знакомое имя. – А где теперь эта мисс Уайт?
– Она здесь, в этом здании, – Ларсон смотрел на меня чистым, не затуманенным взглядом и улыбался как дурачок. Хотя за дурака тут явно держали кое-кого другого.
– Так почему вы сказали, что Закиро тут нет!
– Голубчик, но мы же только что выяснили, что Закиро вовсе не здесь. Его сознание пребывает совсем в другом месте и времени! Вот прошу – это есть в Летописи: кратковременный сдвиг в прошлое, ровно на триста лет. Представляю, как он удивился!
Я никогда не бил стариков и женщин, но для первых готов был сделать исключение в эту самую секунду. А он – знай себе – лыбится.
– Ладно, допустим. Могу я его – её – увидеть? В смысле, тело Закиро и того, кто в нём обитает, – спросил я, теряя терпение.
– В данный момент мисс Уайт проходит ряд стандартных тестов. Собираются данные, создаётся слепок сознания.
– Для чего?
– Чтобы понять, чем организм и мозг мистера Закиро принципиально отличается от остальных. Это имеет первейшее значение для науки.
– Я безумно рад за науку, но дело, видите ли, вот в чём. Мне нужно, во что бы то ни стало, возвратить полковника назад.
– Разумеется, мы постараемся помочь и в этом, – заверил меня Ларсон, – но на данном этапе исследований это возврат может быть сопряжён с некоторыми трудностями. Сдвиг инициирован мистером Закиро. Мисс Уайт совершенно не сведуща в наших практиках. Следовательно, нам нужно наладить контакт с сознанием господина Каташи и, так сказать, позвать его обратно. В противном случае мы просто запустим мисс Уайт в прошлое и она подавит сознание мистера Закиро в собственном теле, а здесь останется его пустая оболочка. Он будет ничем не лучше моих коллег из учёного совета, понимаете?
– Нет, это вы не поняли! Мне нужно доставить полковника обратно. Закиро – интендант станции Кибер!
– Это известный факт.
– Замолчите! – Я выходил из себя и сдерживался неимоверными усилиями воли. – От его присутствия в секторе зависит очень и очень многое. Может начаться натуральная резня, если он немедленно не вернётся.
– Да, но мисс Уайт…
– Мне очень жаль мисс Уайт, и господина Закиро, но не могли бы вы провести свои тесты и эксперименты немного попозже? Или прямо на Кибере?
– Увы, но здесь я бессилен. Мисс Уайт сама настояла на том, чтобы мы как можно скорее вернули её домой. Шамбала защищает интересы своих гостей и уж тем паче пациентов. Вы можете попытаться переубедить её лично… когда завершатся стандартные тесты.
Ларсон поклонился и щёлкнул каблуками, давая понять, что разговор окончен. Я со вздохом взглянул в беспристрастный лик голографического интенданта, все ещё парящий над терминалом.
Выбор мой был невелик: остаться здесь неизвестно на сколько, и доказывать этой сучке-злючке, что она должна лететь на Кибер. Или уйти ни с чем, и погрязнуть в судебной системе, которая меня, в конечном счёте, прожуёт и выплюнет в какой-нибудь аналог «Плена Вечности», а скорее всего, просто в Паноптикум за пособничество в побеге или соучастии в убийстве. А может и в том и в другом. Задним числом «большие» из клана повесят ещё что-нибудь. И моя грустная физиономия с одной бровью, запечатлённая в карбоне, пополнит выставочные залы тюрьмы предпоследней инстанции. Говорят, там можно отбыть несколько пожизненных сроков, а потом с тебя счистят шелуху и будешь как новенький. Несколько тысячелетий спустя, с полностью атрофированными мышцами и истончившимися костями.
Короче, ни фига не выбор.
– И долго мне придётся ждать? – спросил я.
– Не меньше трёх часов. Мы недавно запустили финальную сессию.
– А где я могу скоротать эти часы? Всё везде закрыто.
– К вашим услугам наш зал ожидания с видом на город, – Ларсон отпер дверь кабинетика. – Или можете расположиться в гостевой зоне станции.
– Это которая вымерла до следующего года?
– Вы про старый туристический сектор? Да, он переживает не лучшие времена. Но я имел в виду соседний, действующий. Все филиалы института расположены на стыках четверть-колец. Позвольте, я провожу вас к противоположному выходу, а там уж сориентируетесь. Может, даже отыщете других ваших друзей.
– Кого?
– Тех, кто сопровождал мисс Уайт. С ней был некто Мутеки, славный паренёк со специфической оптикой. Остальные, очевидно, остановились в гостинице.
Точно же, блин! Я совсем забыл про остальных!
– Ладно, ведите. Чего уж там.
Я заранее готовился к непростому разговору с Люси и надеялся, что она в это время будет подключена к какому-нибудь аппарату или на худой конец привязана к постели.
Мы проследовали назад мимо колб с консервированными шифтерами, затем направились вглубь здания.
Я спросил между делом:
– А откуда такая уверенность, что этот ваш шифт-свифт произошел в обе стороны? Вдруг эта пигалица вторглась в тело полковника единолично?
– Признаков подавленного сознания носителя не обнаружено, – ответил Ларсон, основательно протирая пол подошвами туфлей. – Опять же, мисс Уайт не похожа на гуру шифтинга, между нами говоря. Её адаптивные способности вызывают уважение, но не более того. Проникнуть в чужое тело, не оставить следов прежней личности и освоиться в нём под силу лишь выдающимся практикам. Вы видели их только что – в стазисе. Наш незабвенный основатель умел это как никто другой. Существует легенда, что он кружится в бесконечном цикле сдвигов, от конца к началу, с помощью чёрной дыры. Каждый раз вселяется в своё молодое тело и проходит полный круг, совершенствуясь всё больше и больше…
– То есть, прямых доказательств у вас нет? Понятно.
– В этом вопросе мы вынуждены полагаться только на Летопись и непогрешимость её составителей. Там всё изложено без туманных намёков. Двухсторонний переход, стабильное состояние объектов. А как они всё установили – увы, это не в моей компетенции. Опять же, это подтвердил консилиум учёного совета. Я всего лишь скромный смотритель. Сдуваю пыль с экспонатов и слежу за работоспособностью автономных систем, пока остальные работают «в поле». За более точными ответами стоит заглянуть в «Плен Вечности».
– Надеюсь, вы не сказали этого Люси. А то с неё станется.
С обратной стороны здания была точно такая же приёмная с пустующей стойкой и электронным учётом посетителей.
– Выходите прямо на площадь и идите прямо, не заблудитесь, – подсказал старичок. – Гостиницу должно быть хорошо видно с площади. Буду ждать вас после пяти часов на этом самом месте.
– Спасибо. До скорого.
Предстоящая беседа с Люси отступила на задний план. Меня ещё ждал непростой разговор с Циклопом. Определённо нужно выпить. Интересно, как парни переварили всю эту историю, и что Люси наплела им обо мне?
Я вышел наружу, двери автоматически захлопнулись и отчётливый щелчок возвестил о том, что назад я в ближайшее время не попаду. Но было поздно. Прямо передо мной была никакая не площадь, а что-то вроде заднего двора – бетонный квадрат, обнесённый высокой глухой стеной. Ни зазоров, ни выхода. У стены стояли какие-то ящики и слегка помятые бочки.
Я кинулся к дверям. Плотно сомкнутые створки, даже ручек нет. Глухая стена без окон. Примерно на уровне третьего этажа торчали выводы вентиляционных шахт, забранные мелкой решёткой.
Тупик. Я постучал. Дверь отозвалась глухим звуком. Тишина.
– Эй! Алё! – крикнул я и постучал снова, теперь уже ногами. Никакого эффекта. Ловушка?
– Бесполезно, – подтвердил мои страшные догадки знакомый голос за спиной.
От неожиданности душа ушла в пятки. Я обернулся на ватных ногах, стараясь не растечься по стене.
Из-за ближайшей бочки показалось бледное, осунувшееся и отвратительно безглазое лицо Зоркого глаза.
Его окуляры вырвали с корнем.
Глава 13. Весёлая прогулка
5 ноября 2312 г. Цикл 157, день 8
– Вот чёрт! Зоркий, кто это тебя так? – я бросился к товарищу, позабыв о запертых дверях. Зоркий глаз распрямился. На нём была его гвардейская потрёпанная форма, слегка запылившаяся. Маслянистые подтёки вокруг пустых коннекторов линз были похожи на бурые слёзы. Или кровь. В любом случае, выглядело довольно жутко и мерзко.
– Микайо? – спросил он.
– Да я это, я! Что здесь происходит? Почему нас заперли?
Я не сразу просёк, что он обратился ко мне по имени, данному мне при рождении креативным отцом. Вдвойне удивился, когда мой прежде такой немногословный соратник разразился тирадой, скрестив руки на груди и вперив отсутствующий взгляд мимо меня:
– Об этом я тебя хотел спросить! Куда это вас занесло? Опять твои штучки, сын собаки?! Тебе были даны кристально чёткие, прозрачные как утренняя роса инструкции! Что должно было произойти, чтобы твоя непутёвая башка привела всех в эту гнусную дыру? Шамбала! Подумать только! Почему сразу не на тот свет? Хотя, конечно, на том свету тебя встретят с распростёртыми тумаками. Твои славные предки, которых ты не достоин, Микайо, вертятся в гробах с такой силой, что искривляют ткань реальности и сияют ярче сверхновой! Потрудись теперь объяснить, где ты напортачил, и как собираешься всё исправлять?!
Он отчитывал меня, не меняя позы и даже не двигая головы, словно зачитывал монолог из пьесы, в которой я был явным козлом отпущения. От потока вылитой на меня информации стало душно. Впрочем, спёртый воздух каменного мешка тоже не способствовал дыханию.
Я промямлил в полнейшей растерянности:
– Ох… Эта… блин…
Или вроде того. Собственных слов я почти и не слышал, а Зоркий глаз, показывая чудеса полнейшей осведомлённости, заговорил снова:
– Нет! Я передумал. Даже слушать не хочу эти бредни. Молчи, и даже забудь, как говорить. Даже не думай в мою сторону, жалкое отродье. Мне уже и так всё ясно! Я разговаривал с Кеном…
– С отцом?! – изумился я.
– Молчать, сказал! Да, с отцом! На твоё счастье, он от тебя пока не отрёкся. Так вот, он получил уведомление от совета директоров! Они собираются назначить нового интенданта. И клан Этанару среди претендентов не заявлен. Как ты это прокомментируешь, непутный ты чёрт?!
Я опасался говорить что-либо. И тихонько отступил от Зоркого глаза на несколько шагов. Он явно был не в себе. Или вне себя. В него словно вселился демон.
– Идай? Сайшо? Тоже мимо! – продолжал распаляться капрал Мутеки, похожий на безглазую статую. – Всех, хоть сколь-нибудь причастных к Этанару, сняли с конкурса. Подозреваю, что на этом дело не ограничится. Доля клана стремится к нулю! Стоимость акций упала вдвое! Ооооо, твоё счастье, что ты сейчас так далеко! А впрочем, ты сделаешь всем большое одолжение, если дашь Кайоши себя придушить.
– Я… что-то не догоняю…
– Это твоя главная черта, Микайо! Шевели мозгами. Ты загремел в капкан Сансары. Вместе с твоим слепым сослуживцем. Я вещаю через него! Дурья твоя башка!
– Кхм… Здравствуйте, учитель… – вымолвил я.
Здравствуй, тьма, мой старый друг! Мастер Вафу умудрился достать меня и здесь. Наставнику было такое вполне по силам. Спасибо, что не залез в меня. Наверное, этому препятствовало действие нанитов. Но как он отыскал меня – здесь?!
– Слава Патриарху! Обнаружены зачатки серого вещества. Примени их по назначению и немедленно уматывай со станции!
– Но куда, мастер?
– Ближайший обитаемый кластер – Мара-Донна. Сектор 402.69.28.
– Мара-Донна? Это же территория Имперлеоне.
– Верно. Что тебя смущает, Микайо?
– Ничего, учитель.
– Жаль. А то бы я рассказал, как мне плевать. Планета Сицилиа-3. Отправь сообщение по прибытию.
– Но мастер… Как вы и сами заметили, мы в ловушке.
– Так выбирайся, олух! Если на голову надежды нет, пользуйся хотя бы чипом.
– Он отключён!
– Ясное дело, отключён! Стал бы я тревожить старину Кайоши?
Зоркий глаз опустил голову и плечи. Сила, сдерживающая его тело, начала ослабевать.
– И почему я не удивлён? – пробормотал он едва различимо.
Затем из его уст стали доноситься нечленораздельные, иррациональные и просто жуткие звуки.
У меня скрутило живот. Лёгкие сдавило с такой страшной силой, будто мне на грудь обрушился молот боевого меха. Ноги подкосились сами собой, я сложился, скрючился, скукожился до размеров атома и ничего больше не видел. И слышал только, как барабанные перепонки пульсируют в такт бешено колотящемуся сердцу.
Это продолжалось несколько вечностей. Я успел состариться и умереть, а затем белый карлик поглотил Шамбалу и схлопнулся внутрь, и взорвался сверхновой, воссоздав всё с нуля, в прежнем виде. И даже меня, харкающего кровью и заходящегося удушливым кашлем на грязном полу.
С каждым багровым сгустком, выплёскивающимся наружу, боль отступала. Вскоре смог открыть глаза, чтобы увидеть, как лихо я уделал всё вокруг.
Как будто жахнул залпом галлон Эбола-колы.
Голова сделалась непривычно лёгкой. На миг я подумал, что выблевал все мозги, но тут же отринул эту мысль, потому как думать было необычайно больно. Белый шум застилал сознание. Я сел и огляделся, как в бреду. Зоркий глаз стоял на коленях, держался за бочку и тяжело дышал. Мастер Вафу вернул ему контроль.
Некоторое время я ещё выкашливал остатки спёкшихся нанитов. Сдаётся мне, они всю неделю успешно занимались самовоспроизведением и заполонили весь организм. Вскоре, закрыв глаза, я увидел строчки отладочной консоли. Нейролинк перезапускается, значит, будет связь.
Но так же это означало, что теперь меня могли отследить. И не только друзья.
Значит нужно бежать. Но с другой стороны, мы же заперты, верно? Значит и враги меня тут не достанут. Какая ирония.
Я уныло оглядел глухие стены закрытого двора и непробиваемые двери. Ковыляя, подошёл к Зоркому глазу.
– Ты как? Очухался? – спросил я.
Он поднял на меня невидящие глазницы и сипло произнёс:
– Сенпай…
– Да, брат, это он умеет… – я похлопал его по плечу. – Держись. Надо как-то выбираться. Что с твоей оптикой?
– Ларсон…
– Ясно. Вот же мерзкий гад… Ну ничего. Мы его ещё достанем. А где остальные? Они на станции?
Кайоши не ответил. Неуверенными движениями ощупал бочку, мелкими шажками дошёл до ящиков и похлопал по одному из них. Я заглянул внутрь. Обрезки ржавых труб, пучки проводов, старая бионическая рука без среднего пальца. Хлам, одним словом.
– Тут ничего нет, Зоркий. Только мусор.
Зоркий глаз покачал головой. Он снова похлопал по железной стенке и сказал:
– Воздуховод!
Я покосился на вентиляционные трубы, выглядывающие из корпуса здания. Теоретически, можно было соорудить из хлама башенку и взобраться по ней. Допустим, но что дальше?
Словно предчувствуя мой вопрос, Зоркий приложил палец к губам. Мол, помалкивай.
Мы вдвоём дотолкали три ящика к стене, затем самый лёгкий из них – с горелыми микросхемами и обгрызенными проводами, поставили на два других, на манер пирамиды. Затем я водрузил сверху три бочки, таким же манером. Получилось так, что если встать на самую верхушку этого сооружения, то можно допрыгнуть до решётки. Если очень постараться. Но ведь её ещё надо как-то открутить или вырвать. Перспектива повиснуть на решётке на высоте трёх этажей, а потом с нею же сорваться вниз – в кучу жёсткого хлама, почему-то меня не прельщала и я поделился этими соображениями с Зорким глазом.
Тот сказал:
– Помоги, – и полез на верхотуру первый, как слепая ящерица.
Пришлось страховать. Затем подсаживать его на бочки. Затем, дрожа как осенний лист на ветру, залезать следом. Постройка шаталась, крышка верхней бочки проминалась под нашими ногами и недобро скрипела. А кроме того, вдвоём на ней было тесно. Благо можно было опереться на гладкую стену.
Но Зоркому глазу, который рисковал навеки распрощаться с козырной кличкой, этого было недостаточно.
– Подсади, – скомандовал он и поднял ногу.
– В смысле… куда? – не понял я.
– На плечи.
– Твою мать! Что ты выдумал? Мы ж навернёмся нахрен!
– Решётка.
– Сам вижу, что решётка. Ты-то откуда про неё знаешь? Но если ты не заметил, она прикручена!
– Сделаем, – спокойно сказал Зоркий глаз и стал вскарабкиваться на меня. Только из чувства солидарности к его состоянию я помог Кайоши взгромоздиться мне на плечи. Даром что мужичок оказался лёгким. По всей видимости, годков Зоркому глазу было уже немало, но двигался этот чертяка проворнее многих юнцов. Я держал его за ноги, а сам упёрся задом в стену, стараясь при этом не пошатнуть конструкцию.
Кайоши схватился одной рукой за рамку решётки, а другую запустил в правый глаз. Поковырялся там основательно, что-то провернул и вытянул наружу тонкий провод со штекером. Из глазницы снова потекла смазка и начала капать на меня, я поспешно опустил голову.
Некоторое время Зоркий глаз шарился по решётке, чем-то шелестел и позвякивал. Видеть происходящее мне не хотелось, да и чуда я, признаться, не ждал. Если раньше не случилось, то где уж теперь-то?
Однако в итоге мне на макушку шлёпнулось что-то маленькое, прокатилось и упало вниз, на бочку, со звонким металлическим звуком. Я скосил глаза вниз. Вроде винтик. Ещё через несколько минут к нему присоединился второй, а Зоркий глаз вдруг резко дёрнулся. Я еле удержался на ногах.
– Ты это! Предупреждай хотя бы! – прикрикнул я.
– Порядок, – ответил Зоркий глаз, – Повернись.
Легко, блин, сказать!
Держась за стену, которая никак бы меня не подстраховала в случае падения, я описал плавный полукруг на трещащей от натуги бочке. Уткнулся взглядом в стену.
Неожиданно почувствовал, как Зоркий глаз становится легче. Давящая на плечи тяжесть улетучилась, ноги товарища взмыли вверх, и я остался внизу один. Только и успел увидеть, как сапоги Зоркого глаза исчезают в открытой шахте воздуховода. Решётка свисала возле стены на одном винте.
Вот тебе и побег. А я ещё думал, что слепой станет обузой.
Он развернулся в вентиляции и подал мне руки. Я не без труда вскарабкался в трубу. Ноги скользили по стене, но я цеплялся изо всех сил, да и Зоркий глаз – даром что тощий – не подвёл.
Мы снова оказались в здании института, пусть и несколько экстравагантным способом. Едва я залез, как Зоркий глаз уже куда-то пополз, ловко перебирая ногами. В трубе было довольно тесновато, голову почти невозможно поднять, но зато есть пространство для манёвров в длину и ширину.
– Осторожно! – предупредил товарищ и полез дальше. Я полз следом на небольшом расстоянии.
В вентиляции было пыльно и душно. Продвигаться приходилось чрезвычайно медленно, поскольку малейший звук отдавался громким гулом. К тому же ещё и не видно ни зги. Пару раз я не заметил поворот и долбанулся лбом в стенку. Зато сквозь редкие решётки можно было глядеть, что происходит во внутренних помещениях здания.
Честно говоря, ничего интересного я не заметил. Чаще всего снаружи было темно. Кабинеты пустовали, свет везде был выключен. Мы ползли по некой хитрой траектории, время от времени сворачивая в боковой лаз. Нередко Зоркий глаз останавливался и лежал, не то прислушиваясь, не то принюхиваясь. И бормотал что-то себе под нос. Затем мы продолжали путь.
Длилось это недолго. Через несколько минут мы перебрались через дыру над чёрной пропастью – кто-то заведомо снял решётку посреди лаза. Но уже через несколько метров Зоркий глаз уверенно вынырнул наружу, через точно такой же люк, с той лишь разницей, что в нём виднелся свет.
Спрыгнув на пол, я поначалу оторопел. Комнату заполнял монотонный гул. Повсюду были люди. И не в колбах, а в креслах с откидными спинками. Того гляди встанут и схватят нас. Но потом я пригляделся и понял – не встанут. Во первых, ноги у них отсутствовали, а с ними всё остальное, что должно быть ниже пояса. Недостающие части тела заменяли странные незнакомые устройства в однообразных пластиковых корпусах. Снизу из прибора, выходили пучки кабелей, перетянутые жгутами. Магистрали бесконечных проводов стекали с кресла на пол, перемешивались друг с другом и устремлялись к стене, где стояли серверные стойки, издающие равномерное гудение.
Я подошёл ближе. Существо, которое в целом ещё можно было назвать человеком, на деле сохранило в себе минимум человеческого. Неестественная худоба, атрофированные мышцы, искусственная кожа плотно облегала тело. Но, судя по глубокой впадине в районе живота, все внутренние органы давно изъяты. Костлявые руки гуманоида покоились на низких подлокотниках, плотно зафиксированные ремнями. Через тонкий катетер в вену поступала тёмная жидкость из резервуара в изголовье кресла. Голова – череп, обтянутый кожей без прорезей для рта и глаз. Нос ввалился, но кислород продолжал поступать через трубочку. Костлявая грудь слабо вздымалась. На лысой макушке помаргивали многочисленные датчики.
Существо – как и его соседи по кабинету – весьма походило на органический источник питания, часть некой системы или механизма.
– Что это за место? – спросил я.
Зоркий ощупал прикованное к креслу тело, всплеснул руками и покачал головой. Одно было ясно – задерживаться здесь не стоит.
– Ладно, куда дальше?
Я отыскал дверь. Заперто, допуск по биометрическим данным. Иначе и быть не могло!
– Зоркий, тут тупик!
Но Зоркий ни капли не расстроился. И не торопился уходить. Он уселся прямо на пол, в своей привычной манере, словно собрался медитировать. И что у этого чудака на уме? Может он не до конца оправился после контакта с Вафу?
Я обошёл весь кабинет, в поисках чего-нибудь полезного. Увы. Только пять рядов кресел с людьми-батарейками, сервера и компактные системы жизнеобеспечения, гоняющие воздух по лёгким и кровь по венам. Сколько лет они так существуют? И как часто сюда забредает какой-нибудь Ларсон, чтобы смахнуть пыль с подопечных? Не похоже, что это помещение пользуется популярностью, и всё же риск оправдан только тогда, когда у тебя есть хотя бы основной план. О запасном уже и не мечтаю.
– Ты как хочешь, Зоркий, а я лучше вернусь в воздуховод. Там всяко безопаснее.
Зоркий покачал головой и ответил:
– Ждём.
– Кого ждём-то? Охрану? Или восстания машин?
Он лишь жутковато улыбнулся. Из глазницы свисал контакт с раскуроченным штекером, и снова сочилась буроватая жидкость. Ночные кошмары на ближайший месяц мне были обеспечены.
Но вдруг из вентиляции донёсся шелест.
– Говорят, тут водятся паразиты. Какие-то грызуны. Питаются проводами. Знаешь таких?
Никакой реакции от Кайоши. Шелест усиливался. Я отошёл от дыры подальше. Тут из лаза показались две тонкие бледные руки с длинными пальцами. Затем – зубастая физиономия. Этот хищный оскал – мечту частного дантиста – сложно было с чем-то спутать.
– О! – воскликнул я, – Грах! То есть, Гхар! То есть, блин…
– Можешь звать меня Хулуд, – дружелюбно отозвался ниддлеанец, вылезая из трубы. Он был весь выпачкан в пыли, одежда основательно изорвалась. Сапоги исчезли.
– Наконец-то я вас отыскал, – сказал Хулуд.
– Ты нас искал?
– Ну да. Я видел, как ты встретился со смотрителем, а потом Зоркий сказал, что тебя бросили к нему.
– Так это ты шуршал в воздуховоде там, в приёмной?
Хулуд кивнул.
– Куда мы теперь? И где остальные?
– Всех заперли внизу, кроме мужедевки.
– Заперли как нас?
– Ага.
– Так… Надо их вытаскивать.
– Да, придётся, – Хулуд потрепал Зоркого глаза по плечу, тот встал. – Идите сюда.
Он огляделся и указал на одно из распластанных в кресле тел:
– Используем его.
– В смысле? Как?
– Как открывашку. Нанобот сказал – должно сработать.
– А почему именно его?
– Этот с глазами.
Я присмотрелся. Действительно, у данной особи, кем бы она ни была, присутствовали органы зрения, прикрытые веками. И даже рот наличествовал.
– Надо его отсоединить и открыть дверь, – сказал Хулуд.
До меня начало доходить.
– Хитро придумано. Но как мы это провернём?
– С помощью него.
Хулуд достал из-за пазухи небольшого шестилапого зверька с короткой серой шерстью и огромным количеством маленьких красных глазок. Зверёк стрекотал, извивался и дрыгал лапками.
– Так это и есть тот вредитель?
– Да. Нижние уровни ими кишат.
– Ох!
Хулуд поднёс зверька к основанию распределительной коробки и дал ему зацепиться за кабель. В ту же секунду зверёк с хрустом вгрызся в пучок проводов.
– Отстегни ремень! – сказал Хулуд.
Я принялся высвобождать руку «батарейки» от пут. Осторожно вывел катетеры из вен. Затем повторил процедуру на второй руке, пока Хулуд перетаскивал прожорливую зверюгу за шкирку от одного узла проводов к другому. Вскоре из коробки торчали только огрызки медных жил. Пациент на все эти манипуляции никак не отреагировал, даже когда я вынул из носа дыхательную трубку.
– А теперь под руки, и понесли. Только аккуратно, – предупредил Хулуд, – Они хрупкие.
– Кто все эти люди?
– Как я понял – внештатные работники. Решают тут какой-то Парадокс Гитлера.
Больные ублюдки.
Мы подтащили бесчувственное тело к выходу. Оно, однако, оставалось живым. Я слышал над ухом сиплое дыхание. Тело оставалось тёплым. Где витал его разум и сохранился ли таковой – загадка.