Дарья Михайловна Андриянова
Девятка
Я усмехнулся. Даже после слов Сеира о том, что это не демон, эта женщина продолжала утверждать обратное.
Черт едва заметно кивнул, а на щеках его появился легкий румянец. Женщина, которую назвали святой, пошла от бывшего одержимого, и толпа расступалась перед ней. Черт шел следом, и нам ничего не оставалось, кроме как идти за ними.
Она привела нас в маленький деревянный домик, расположившийся на краю этого желтого города. Внутри как будто прошел ураган. На полу были разбросаны тряпки, одежда, лежала ножка от стула… Я будто снова попал в дом ангела, только уже в Алкеоне.
Женщина провела нас в узкую гостиную, где на большом столе покоилась гора грязной посуды. Черт поморщился, впервые почувствовав запах плесени.
– Кто вы такие? Вы, трое, – спросила она, переводя взгляды с одного на другого.
Аод вздрогнул.
– Она что, видит нас? – спросил он.
Я собирался было ответить, но женщина меня перебила:
– Ну, естественно, я вас вижу, раз задаю такой вопрос!
– А кто ты? – спросил я в ответ. – Я впервые встречаю подобных людей.
Женщина как будто просияла. На лице ее отразилось счастье с примесью гордости и тщеславия.
– О! Я – святая, избранная небесами для спасения рода человеческого от сил зла! – сказала она, прикрывая глаза.
– А зовут-то тебя как, святая? – спросил Аод.
– Мое имя Садрин, – сказала она, слегка покраснев.
– Ну, а я Аод, он Ниортан, – сказал Аод, пожимая плечами. – Это все, что ты хотела от нас услышать, женщина?
– Нет же! – она сжала кулаки, а между бровей пролегла глубокая морщинка. – Кто вы такие? Почему демон назвал этого человека «темнейшим»? Он чародей?
– Чародей? – удивленно спросил черт.
– А что, похож? – подхватил я.
– Вы еще и шутить изволите?! – Садрин вспылила. – Я задала конкретный вопрос и желаю получить конкретный ответ!
– Почему-то с Сеиром ты разговаривала иначе, – заметил я. – Нет, женщина, он не чародей. Еще догадки?
– Издеваешься? – она разжала кулаки.
– Ага, – жизнерадостно ответил Аод.
Мне показалось (надеюсь, что действительно показалось), будто он начал подражать Сеиру в манере речи.
– Ты слышишь Аода? – спросил искуситель, и брови его вздернулись.
Мы с Аодом переглянулись, видимо, думая об одном и том же. Если Садрин видит Аода, а черт – нет, значит ли это, что она думает сильнее его?
– Естественно, я же избрана небесами! Я тот, кто связывает людей с архангелами и Богом!
– Смелое заявление, – задумчиво проговорил Аод.
– Я еще раз повторяю, кто он такой?! – Садрин встряхнула кудрями, убирая их с плеча. – Не заставляйте прибегать меня к помощи архангелов.
– Меня зовут Фетаад, – сказал искуситель. – Я обычный черт. А ты не похожа на человека. На ангела – тоже.
– Конечно, святые отличаются от других людей, – гордо вскинув голову, сказала Садрин. – Это ты подослал то темное существо? Это ты пытался омрачить светлую человеческую душу?
– Нет.
Искуситель оставался спокойным и хладнокровным. Его мимика все так же не работала, взгляд оставался мягким и как будто расфокусированным.
– Ты занял чужое тело? Ты убил человека?
Девушка бледнела на глазах, как будто сама мысль о том, что черт может творить злые вещи, ее пугала.
– Да, – спокойно ответил искуситель.
– Надо вернуть в него душу… – будто самой себе сказала Садрин. – Нужно очистить это тело от тьмы! О Величайшие! Вассил, Юарис и…
Искуситель резко рванул к Садрин и зажал ее рот ладонью.
– Только не Сеир. Не произноси это имя.
Святая взяла черта за запястье и резким движением убрала его руку.
– Это имя заставляет дрожать тебя, тот, кого назвали темнейшим?
У черта снова проявился легкий румянец на щеках. Видно, ему льстило слово «темнейший».
– Ты боишься Величайшего Сеира? – продолжала Садрин, искривляя губы в ухмылке. – Так почему же ты не упал ниц перед ним?
– Я не преклоняюсь перед архангелами, – прямо сказал искуситель.
– Да, Фетаад, ты не преклоняешься. Ты их боишься, потому что они могут выселить тебя из тела и предать огню Ньяда!
– Я долго жил в Ньяде, – сказал черт. – Там нет огня.
Святая, казалось, удивилась, но быстро взяла себя в руки и вернула уверенное лицо.
– Огонь не может существовать без воздуха, – добавил искуситель.
– Ты лжешь! Ты пытаешься омрачить мой светлый ум своей темной ложью! Ты пытаешься отвернуть меня от света!
Искуситель посмотрел на нее как на дурочку.
– Все не так, как тебе внушили архангелы, – тихо сказал черт.
Этот слишком тихий голос, казалось, успокоил святую. Черты ее лица разгладились, выглядело даже немного нежно.
– А как все, черт? Сядь да расскажи, а я сама решу, верить тебе или нет.
Черт посмотрел по сторонам, будто пытаясь разглядеть нас с Аодом, и, выдвинув стул с потертым деревом, сел за стол.
– Неприятный запах, – сказал он, морщась. – Не все злое, что тьма. Вот моя правда, святая, вот истина, в которую верят черти. Восхваляемый тобой Сеир – самое ужасное создание Бога, из всех, что я когда-либо встречал. Он – самое настоящее зло, которое грабит внутренние миры простых людей. Его Рьяд напоминает Ньяд, в котором я жил.
– Ложь! – воскликнула женщина, но искуситель не останавливался.
– Он забрал у душ грусть и радость и называет это вечным счастьем. Но это не счастье. Жители Рьяда ничем не занимаются. Они только разговаривают друг с другом, сплетничают, хотя у них редко находится для этого повод, и существуют. Представь, что ты живешь целую вечность, не имея интересов и увлечений. Не год, не десять лет. Вечность. Сначала ты отдыхаешь от Алкеонской суеты, а после тебе становится плевать. Никакого вечного счастья не существует.
Женщина задумчиво покрутила прядь волос, наматывая ее на указательный палец.
– Кому ты служишь, Фетаад? – спросила она.
– Я служу демону по имени Гортей. Хотя вернее сказать, я служил ему раньше.
– Гортей, – Святая усмехнулась. – Мне известно, что отношения между Гортеем и Сеиром достаточно напряженные. Так что, голубчик, ты просто жертва их войны и ничего более.
– Возможно, так и есть, – согласился черт. – Но я видел «правду». Всего одним глазом, но я ее видел.
– Легендарную «правду»? – женщина вскинула брови.
Мы с Аодом снова переглянулись. Эта женщина знает побольше, чем многие ангелы и черти, населяющие загробные миры.
– И что же ты там увидел?
Черт опустил веки. Он сгорбился, уголки губ опустились, и теперь он напоминал старика. Я увидел, как тьма начала исходить от черта. Она была не густой, не атакующей, а печальным мраком.
– Мне нельзя говорить. Мне нельзя было и читать. Я только открыл кое-что для себя… Оказывается, все эти годы у меня была мечта, о которой я даже не подозревал.
– Что за чушь ты несешь? Как можно не знать о собственной мечте?
На нас опустилось тепло. Мне вдруг стало очень жалко черта. Эта жалость все нарастала и нарастала странным, неестественным образом, помимо моей воли. И вдруг я понял, что эта жалость принадлежит не мне.
– Можно, – раздался печальный голос. – Можно, посвященная. Такой участи, какая выпала несчастному Фетааду, я бы не пожелал никому другому.
Святая тут же упала на колени.
– Великий Вассил! Вы пришли спасти бедную душу, изгнанную из этого тела!
Архангел прошел мимо Садрин и остановился перед чертом.
– Нет, посвященная, – грустно сказал он.
Я почувствовал, как моя жалость все растет, затмевая любые другие чувства.
– Я пришел спасти бедного черта.
Глава 15
Как можете вы понять океан, если не в состоянии понять друг друга?
Станислав Лем – «Солярис»
С приходом Вассила в комнате стало тихо. Женщина с благоговейным трепетом рассматривала архангела. Она как будто и не чувствовала ту печаль, что окутала нас. Архангел остановился в шаге от черта. Искуситель видел его – это можно понять по сфокусированному взгляду в глаза. Смелому взгляду – так обычно смотрят на равных.
– Фетаад, ты хотел жить, – Вассил сказал это пронизывающе тихо. – У тебя появился шанс.
Черт облизнул пересохшие губы и открыл было рот, чтобы что-то сказать, как вдруг вмешалась эта святая.
– Нужно спасти душу, которую он вытеснил из этого тела! – продолжала она настаивать на своем.
Архангел повернулся к ней всем телом. Лицо его оставалось спокойным, но в воздухе все еще висела печаль.
– Душа предстала перед судом. Это случилось раньше времени, но не более. Единственное, в чем крупно согрешил Фетаад – убийство другого черта.
Печаль вытеснила злость, но она была не сильной. Такой злостью может злиться родитель на непослушного ребенка. Злиться, любя.
– Он сам напал, – оправдывался искуситель.
– Знаю, видел. Здесь нет твоей вины.
Вассил подошел к столу и опустил на него озадаченный взгляд. Над заплесневелой грязной посудой жужжали мухи, скатерть, покрытая желто-коричневыми пятнами, казалось, намертво прилипла к столу.
– Посвященная, не трогай этого черта, – спокойно продолжал архангел. – Он вовсе не так плох, как тебе могло показаться. И не зови нас больше из-за него. Тем более, Сеира.
– Но… – начала было Садрин, но архангел так глянул на нее, что та замолчала.
– Делай вид, что ничего не знаешь. Этого разговора не было, ты не встречала черта и не видела меня. Этих двоих ты тоже не знаешь и не видишь.
Тон Вассила был строг и не подразумевал вопросов. Посвященная слушала, смиренно опустив голову.
– На улице делай вид, что не узнаешь его. И вы тоже. – Архангел посмотрел на меня. – Старайтесь не говорить с ним в людных местах. Потому как будет странно выглядеть, когда он начнет вам отвечать. Если только отвечать Фетаад будет не вслух.
Я кивнул.
– Прощайте, господа. Удачного освоения тела и Алкеона.
После этих слов, не дождавшись ответа, архангел скрылся за дверью, унося за собой окружающие нас эмоции. Садрин шумно выдохнула, как будто сдулась. Наверное, пока здесь был архангел, она затаила дыхание. Черт еще раз с презрением осмотрел грязный стол, немного сморщился и развернулся, не говоря ничего на прощание. Святая тоже молчала, слушаясь повеления архангела.
Мы вышли на улицу. Этот район города мне не нравился. Окраина такая, какая она обычно во всех городах. Грязная, бедная, но щедрая на распивочные. Дом человека, чье тело занял черт, находился не в этом районе. Дорогу мы, правда, подзабыли. Но решили заняться поисками потом, а сейчас нужно осмотреть этот город и найти нам с Аодом подходящие тела.
В центре города располагался огромный рынок, где торгаши заламывали цены на полутухлые овощи, заросшие бело-зеленой плесенью. Метлой поднимает облака пыли человек с двойным клеймом на лбу.
Черт смотрел на это ясными глазами, как будто бы видел впервые. Он наблюдал за развитием мира из наших внутренних миров, и ничего нового он сейчас не обнаружил. Но обонял он впервые, как и пользовался материальными глазами. Он вертел головой, а прохожие на него оглядывались. Было нечто безумное поведении черта, нечто, что выдает во взрослом человеке пробудившегося ребенка.
Аод вел себя похожим образом, но не так откровенно. Для него последние пятьсот лет прошли в неизменном Ньяде, когда Алкеон развивался и менял поколения. Одно оставалось неизменным – цифры на лбах, ужасная система рабства, ломающая многие судьбы.
– Знаешь, Ниортан, я чего тут подумал, – говорил Аод, не глядя на меня. – Может, нам удастся перестроить систему распределения по загробным мирам? Пока здесь мы, те, у кого есть знание, у бедных рабов есть шанс ворваться в вечное счастье, а не тухнуть в Ньяде, теряя остатки разума.
– И что ты предлагаешь? – спросил я.
Черт вздрогнул. Он ведь не слышит Аода, для него все выглядит так, как будто я разговариваю сам с собой.
– Займем тела каких-нибудь именитых проповедников и будем нести свою правду. В конце концов, разве нам есть, что терять?
Если так, то нам придется делать это втайне от черта. Он ведь запретил нам занимать тела знаменитых людей и становиться публичными личностями. Я поджал губы, подумав, что в данный момент он может читать мои мысли. Но искуситель продолжал вертеть головой, кривить нос от противных запахов, что наполняли желтые пыльные улицы. Иногда черт чихал, не прикрывая рот рукой, его ведь никто этому не научил.
– Да не читает он твои мысли, – сказал Аод, видно, догадываясь, о чем я подумал. – Может быть, он и может, но сейчас настолько поглощен жизнью, что ему просто не до нас.
Я кивнул.
– Фетаад, – позвал я.
Черт обернулся. Он смотрел невидящим взглядом как будто через меня, насквозь.
– Мы поищем нам тела?
– Хорошо, – ответил искуситель.
Прохожая женщина, выгнувшая спину под тяжестью корзины с фруктами, которую одной рукой держала перед собой, покрутила пальцем у виска.
– Встретимся в доме.
«Хорошо», – мысленно ответил черт и отвернулся от меня – все равно я не заметен его глазу.
Искуситель продолжил путь вдоль рыночных витрин, а мы с Аодом остановились, глядя ему вслед. Походка у черта была какая-то неумелая, детская. Он как будто бы привыкал к весу тела и при ходьбе слегка наклонялся вперед. Люди сторонились его, но с любопытством посматривали. Мы же с Аодом отправились на поиски церкви. Скорее всего, там мы и найдем какого-нибудь священника или проповедника.
– Как насчет тела той женщины? – спросил Аод.
– Ну, ты и рисковый, – удивился я. – Нам потом шайка архангелов головы оторвет. Да и неизвестно, кто она вообще такая. Она думает сильнее нашего Фетаада, и ты предполагаешь, что мы сможем забрать ее тело?
– Давай хотя бы разберемся, что она такое, – заключил Аод. – А там уж решим, что делать. Можно проследить за ее окружением и занять тело кого-то из ее приближенных.
– А если заметит?
– Трусишь? Перед женщиной?
В ответ я фыркнул. Я, конечно, не трусил, но и не хотел лишний раз подставлять себя под угрозу, когда только вырвался из Ньяда. И так на меня уже Сеир зуб точит, и не думаю, что такие, как я, пользуются почетом у Бога. Это не трусость, а осторожность.
– Раньше мне казалось, что ты никогда не думаешь о поражении, – говорил Аод. – Вернее, думаешь, но лишь тогда, когда приходит время нести ответственность за поступки.
Да уж, раскусил он мои принципы. Я действовал так всю жизнь, я действовал так и после смерти, когда пришел во дворец Гортея, когда стащил «правду» и проник в Рьяд, и когда не без помощи Вассила пришел сюда. Но сейчас мне кажется, что мы перегибаем палку и пора бы остановиться. Занять тела и жить спокойной жизнью, пока тело не распадется. А потом не идти в сортировочный центр, как поступают другие души, а занять новое тело и продолжать жить.
– Лично я не терплю неразгаданные загадки, – сбил меня с мысли Аод. – Раньше, когда я был царем Идомея, я знал все, что творится в моем царстве. Естественно, все из того, что может оказаться мне полезным. Я знал, кто из моих подчиненных берет взятки, я знал, кто готовит против меня заговор. И теперь, когда надо мной стоит чужая власть и когда она что-то от меня скрывает, я не могу это терпеть. Не знаю, как ты, а лично мне до смерти интересно, кто на самом деле такая эта женщина. И что это была за одержимость. Та черная штука вообще ничем на душу не смахивает.
– И то верно… – выдохнул я. – Будь здесь моя сестренка, она бы сразу все разгадала. Она была у меня особенная.
– Особенная?
– Ну, да. Благодаря ее рассказам я так быстро и привык к смерти. Она, будучи живым человеком, могла спокойно покидать тело. Я в это слабо верил при жизни, но теперь-то все изменилось.
– Покидала тело? То есть, умирала, а потом оживала? – Аод вздернул брови, видно, впервые услышал о подобном.
– Да, – спокойно подтвердил я. – Умирала, потом оживала.
За этими разговорами я и не уследил, как Аод привел меня обратно к жилищу Садрин. Каким, однако, он бывает упрямым. Но, если смотреть с другой стороны, он вообще-то тоже изначально не горел желанием посещать дворец Гортея – это я его втянул. Кто же знал, что все закончится возвращением на Алкеон и слежкой за святой.
Мы остановились неподалеку от дома. Внутрь входить не стали, кто знает, как она отреагирует на наше возвращение. Может, даже позовет Вассила да пожалуется, что мы не послушали его указаний. Силуэт женщины мелькал за маленькими окошками. Солнце уже клонилось к горизонту, и в окнах зажегся желтоватый свет керосинки. Ничего необычного не происходило – Садрин поужинала и положила тарелку поверх огромной кучи посуды. Эта куча дрогнула, норовя рухнуть на пол. Дрогнула и святая, готовясь ловить заплесневелые тарелки. Но все осталось лежать на месте, и плечи Садрин расслабленно опустились в облегченном выдохе. Силуэт святой пропал на какое-то время в соседней комнате, где не светила лампа, а затем вновь появился, но только для того, чтобы погасить свет и на кухне. Видимо, она пошла спать.
– Надо возвращаться к черту, – сказал Аод, глядя в небо, которое становилось все тусклее.
– Давай сначала посмотрим ее дом, – предложил я. – Начнем с кухни, потому что ее там точно нет. Если она не спит, думаю, мы это услышим и вернемся на улицу.
– Хорошо, только недолго. Я что-то начинаю переживать за нашего черта, – сказал Аод.
– Да нечего за него волноваться. Уж кто-кто, а он у нас сильный.
– Да я не в том смысле волнуюсь. Ну, ладно, идем.
Мы прошли сквозь стену на кухне. Тут мы уже бывали, и практически ничего не изменилось с тех пор. Только груда посуды немножко увеличилась. Мне вдруг захотелось прямо сейчас завладеть телом святой, перемыть всю посуду, а потом отдать тело владелице, чтобы хоть как-то жизнь ей облегчить. Хотя, если смотреть немного с другой стороны, не похоже, что ей времени не хватает на мытье посуды. Вероятней всего, это обычная лень. Как странно осознавать, что даже святые ей подвластны.
Мы прошли через небольшой коридор, который, в противовес кухне, был тщательно вычищен, и попали в спальню, которая служила женщине одновременно и библиотекой. По спальне можно многое сказать о человеке – чем он увлекается, как относится к вещам, и что для него самое ценное. Ведь именно в спальнях люди хранят вещи, напоминающие о самых откровенных воспоминаниях.
Глядя на спальню этой святой, мне казалось, что по ней прошелся ураган. Наверное, и в ее внутреннем мире постоянно бушуют дикие ветра, сметающие все на своем пути.
На кровати, свесив одну руку, тихо посапывала, лежа на животе, Садрин. На полу одной большой кучей лежала одежда. В этой куче замешалось все: и летнее, и зимнее, даже нижнее белье. Рядом стоял открытый пустой шкаф со сломанными полками.
Отдельно от одежды, другой кучей, лежали книги. Вот это уже интереснее – что может читать святая? Я подошел, стараясь не дышать, чтобы не разбудить Садрин, и наклонился к этой куче. Какое разочарование постигло меня, когда я увидел, что эта куча – сплошь детские сказки! Я-то ожидал увидеть умные книги на разных языках, философию и науку. А тут – просто сказки.
К слову, книжная полка у святой тоже присутствовала, но она была полупустой. Отдельные книги были высунуты из рядов. Видно, они и лежали в этой кучке. Из оставшихся на полке книг я тоже не увидел ничего любопытного – только какие-то стишки да куча сказок, знакомых всем людям с детства.
– Да уж, – мысленно заговорил я, – ничего интересного, пошли отсюда.
Аод со мной согласился и прошел сквозь стену. Оказавшись на улице, мы полетели искать наш дом. Вернее, не наш, а дом той души, которую выгнал из тела черт. Мы летели вдоль распивочных, из которых вываливались пьяные люди. Кто-то, едва держась на ногах, делал несколько шагов и падал вниз лицом. Кто-то сгибался пополам и блевал, издавая при этом противные звуки. Вот он, бич современного общества. Когда-то я и сам любил посидеть за кружечкой пива после долгой работы, но я редко перебирал, всегда сохраняя чувство меры. А эти люди казались мне слишком низкими.
– Будущие девятки, – горько ухмыльнувшись, сказал Аод.
Вот с этой мыслью я был согласен. Именно таких пьяниц и стоит посмертно делать рабами. Пьяниц, но не царей, как Аод. Обидно за него, особенно теперь, когда я понимаю, что большинство этих людей либо попадет в Рьяд, либо получит более-менее нормальные цифры, но не девятки.
Аод прав – нужно повлиять на сортировочную систему загробных миров. Если раскрыть людям правду, рассказать про Ньяд, про Рьяд, и про то, как попасть туда, может быть, и судьи начнут судить не по чистоте лба, а по деяниям.
– Ты прав, – вслух признал я. – Мы видели загробную жизнь, и никто в этом мире не знает, что ждет после смерти, лучше, чем мы. Мы можем повлиять на современную историю.
– Все же созрел, – усмехнулся Аод.
– Рабы, восьмерки и девятки, начнут сбегать от хозяев, – предположил я. – Они будут стремиться насладиться свободой, пока живы. Ведь они будут знать, что ждет их после смерти.
– А хозяева, всякие графы… не в обиду. Всякие графы начнут трястись за свое состояние.
– Я давно уже не сын графа, – улыбнулся я. – Так что замечаниями про графов ты меня никак не тронешь.
Аод улыбнулся. Мне стало казаться, что мы потерялись. Распивочные закончились, как и бедный район, в котором стоял дом святой. Мы летели по темной улице, где иногда встречались редкие прохожие. Чаще всего двойки или тройки, которые работают почти что сутками. Их одинаковые серые лица выражают усталость и сонливость. Взгляд опущен в землю, и, если не видеть клейма, можно подумать, что человек пьян. Но это не опьянение, это дикая усталость заставляет бедняг шататься и запутывает ноги. Помню, как лично засыпал посреди улицы – не оставалось сил дойти домой с работы.
После смерти все воспоминания, даже те, что были очень размытыми, обострились. Я буквально вспомнил каждый день своей жизни так, как будто он был вчера. Кроме младенчества, конечно же. О чем говорить, в те времена я и черту с ангелом был недоступен. Но сейчас, несмотря на то, что я мертв, я понимаю людей лучше, чем когда-либо прежде. Просто потому, что я помню разные стороны собственной жизни. И я не желаю никому зла – ни графам, ни рабам, ни кому-либо еще. Я просто хочу справедливости. Думаю, это нормальное желание для того, кто уже прожил целую жизнь, но справедливости в ней так и не нашел.
Дорогу домой мы все же нашли, правда, пришлось долго блуждать по ночным улицам. Эта дорога была самой широкой в городе, если не считать ту, что на рынке. Самая широкая, но самая безлюдная. По пути не встретилось ни одного человека, зато мы видели душу, которая пронеслась мимо нас, как будто даже нас не заметив. Ну, и хорошо. Меня больше устраивает, когда нас не видят.
Домой мы прошли напрямую сквозь стену. Все равно дверьми мы пользоваться не можем. Ну, по крайней мере, открыть дверь мы не в силах. В доме было тихо. Сначала я решил, что черт лег спать, но тут же вспомнил его слова насчет сна. Он раньше спал, а потом просто перестал. Так что, скорее всего, он бы и в теле не лег. Тем более, если учесть, что он и дышать-то не сразу начал. Поэтому первым делом мы пошли не в спальню, а на кухню. Никого там не обнаружив, мы облетели весь дом. Искусителя внутри не оказалось.
– Может, не смог дом найти? – предположил Аод.
– Брось, – ответил я. – Ты же знаешь нашего черта, он не мог заблудиться. Возможно, пошел искать нас или до сих пор город осматривает. Вероятнее всего, конечно, нас ищет. Он же за нас ответственность чувствует.
– Может, пойдем и сами его поищем? – спросил Аод.
– Не знаю, как ты, а я не очень за него переживаю. Придет, или он не наш черт. Давай спать, а то, если честно, меня уж слишком ко сну клонит.
– Может, все же поищем?
– Хочешь – ищи, а я спать буду.
С этими словами я улегся в воздухе на бок и закрыл глаза. Я услышал, что Аод тихо выругался.
– Ну, и черт с ним, – сказал он. – Я лягу в соседней комнате.
Несмотря на отсутствие подо мной кровати, мне было достаточно комфортно, наверное, поэтому сон наступил так быстро. Сон этот оказался вовсе и не сном, а путешествием в мой внутренний мир. Я вошел через грязно-зеленую дверь и камнем полетел вниз, видя под собой огромный океан. Я плюхнулся в воду и быстро заработал ногами, чтобы не утонуть.
– Ниортан, – раздался холодный голос моего хранителя. – Ты совсем внутренний мир затопил.
Ангел висел в воздухе позади меня, едва не касаясь кончиками пальцев ног океанской воды.
– Да я заметил! – сказал я, расслабляя ноги, но тут же почувствовал воду во рту и начал плеваться.
– Ниортан, – снова позвал меня ангел по имени, – у меня к тебе есть просьба.
Говорить, едва держась на плаву, не так легко, когда я почти не умею плавать. Поэтому я решил говорить с хранителем, не используя воздух и язык – мыслями.
– Что я могу для тебя сделать? – мысленно спросил я, чувствуя, что ноги начинают уставать.
– Поговори с чертом. Пусть он расскажет тебе то, что прочитал из «правды».
Ангел, как всегда, говорит холодно, впрочем, как и другие ангелы. Но он не похож на них. У него есть собственный характер. Может, так себя ведут и другие падшие, может, зачатки характера и личного мнения есть и у них. Но скорее всего, просто для меня мой хранитель выглядит особенным.
– Зачем тебе это? – спросил я, стискивая губы, чтобы в них не попадала вода.
– Ты не понимаешь, – хранитель сказал это утвердительно, а не спросил. Он видит мою воду насквозь и прекрасно знает, что я понимаю, а что нет. – Все, что слышишь ты, слышу и я. Если черт тебе расскажет «правду», то ее узнаю и я.
– Но в таком случае он вряд ли захочет мне что-то рассказывать.
Я двигал ногами уже из последних сил. Они становились ватными. Да и вообще, я никогда не любил воду, никогда не любил плавать. Как бы странно это ни выглядело, учитывая, что мой внутренний мир наполнен водой.
– Ты сможешь его убедить, – холодно произнес ангел. – И начни уже, наконец, управлять своими мыслями, ты же сейчас в них утонешь.
Меня как будто осенило. Ведь ангел прав! Чего это я гребу ногами, когда это мой внутренний мир, когда здесь я бог и хозяин? Тем более, мне не очень-то и нужен воздух. Я перестал грести ногами и почувствовал, как тело потянуло ко дну. Странно, но после слов ангела мне совершенно не страшно. У меня стало как будто яснее в голове. До этого я полностью и не осознавал, что я хозяин своих мыслей, что у меня есть нечто неповторимое. То, что должно управляться моей волей. После этого осознания наступила спокойная тишина в голове. Мелкие рыбки проплывали мимо, не обращая на меня никакого внимания. Вода как будто замерла. Я увидел, что ангел-хранитель нырнул ко мне. На его вечно холодном лице сейчас проглядывался интерес, с которым он наблюдал за мной. А может, вовсе и не за мной, а за моими мыслями, в которых я все-таки утонул.
Я поднял голову и увидел, как сквозь воду проникает яркое солнце. Странно, но раньше я и не замечал, что в моем мире есть солнце. Наверное, если здесь есть солнце, то тут бывают и ночи, и даже зимы.
– Все зависит от твоего состояния, – сказал ангел.
Я удивился, что слышу его слова через воду, хотя говорит он ртом, а не мыслями.
– Иногда ты мыслишь светло и ясно, иногда думаешь о чем-то с теплом, а иногда – холоден. Иногда ты ничего не понимаешь, и тогда на твой внутренний мир опускается ночь.
– А луна здесь ночами бывает? – спросил я, и стайка рыбок расплылась в разные стороны.
– Бывает, но не всегда. Все зависит от степени твоего непонимания. Ладно, тебе пора возвращаться. Только не забудь поговорить с чертом, хорошо?
– Ладно, хотя вряд ли он согласится что-то мне рассказать… Но я попробую.
Ангел обхватил меня со спины и вытащил из воды. Мы взлетели в небо. Сейчас вода под ногами казалась чище, чем раньше. Она больше не имела коричневато-зеленый оттенок, а была черной в глубине и серебристой на поверхности. Как только мой внутренний мир скрылся за дверью, я проснулся.
На улице уже был день. Первым делом я прошелся по дому, в соседней комнате в воздухе спал Аод. Черта так нигде и не было, и меня это начало беспокоить. Все же нужно пойти на поиски. Но для начала – разбужу Аода, а то он и меня потеряет.
Глава 16
Видели ли вы хоть раз в жизни, чтобы больной раком погибал в автомобильной катастрофе!
Альбер Камю – «Чума»
Аод паниковал сильнее, чем я ожидал. Едва успев проснуться, он облетел весь дом, проверяя, действительно ли черт не вернулся, а после начал летать из стороны в сторону, выбрасывая в воздух разные догадки, начиная с того, что его покарал Бог, заканчивая тем, что он действительно заблудился. Решение Аод принял незамедлительно – мы должны отправиться на поиски. Я колебался – черт может прийти, но нас не обнаружить. Я предложил Аоду отправиться поодиночке. Я бы остался дома, а он полетел бы в город. Но Аод со мной не согласился. Он сказал, что, если с чертом могло что-то случиться, то и нам не стоит разгуливать по Алкеону в одиночестве. В конце концов, черт сильнее нас вместе взятых.
Мы быстро пролетали по городу. Улица, на которой стоял наш дом, была почти так же пустынна, как и ночью. Зато в центре города народ шумел, пытаясь продать как можно больше пестрого тряпья. Мы залетали в жилые дома, в основном, пустующие в это время, мы облетели рынок, прочесали весь центр города. Мы встретили три души, но не вступали с ними в контакт. В центре города черта не было.
Мы отправились в бедный район, который переполняли пьяницы ночью. Сначала полетели по жилым домам. Не найдя черта, мы долго не решались залететь в дом Садрин, но все же сделали это.
Женщина лежала на кровати, перекинув ногу за ногу. Она оторвала глаза от книги сказок и окинула нас недовольным взглядом.
– Что хотели? – спросила угрюмо, и в голосе ее я как будто даже услышал угрозу.
– Наш черт тут не появлялся? – спросил Аод.
– Вашего черта я знать не желаю. Проваливайте из моего дома и больше не ходите сюда по ночам.
Я почувствовал, как похолодели кончики моих пальцев. Как она могла узнать, что мы были здесь? Она же спала! Мы ничего не трогали, да и не могли потрогать чисто физически.
– Пойдем отсюда, – глухо сказал Аод.
Мы вылетели на улицу, но остановились во дворе. Смотрели друг на друга, видно, думая об одном и том же. Откуда она узнала? Неужели эта святая подобно чертям и ангелам способна читать наши мысли? Или она сегодня связывалась с архангелами и это они ей рассказали? Если это так, то мне даже жаль их. Сколько же у них работы. Следить за Рьядом, прокармливать Рьяд, а еще и откликаться на зовы подобных Садрин. Ужас.
Мы быстро облетели все жилые дома в городе. Так мы и запомнили, где и что расположено. Черта в домах не нашлось. На всякий случай мы вернулись и к себе домой, проверить, вдруг приходил? Но нет – дом пустовал в наше отсутствие.
Без прежней спешки мы летели по желтым улицам, повесив носы. В городе черта явно не было. Либо мы искали не в тех местах. Может, стоит посмотреть там, где мы меньше всего ожидаем?
– Аод.
– М?
– Давай проверим распивочные.
Аод молча повернул в сторону бедного района. Я полетел рядом. Судя по лицу моего товарища, он уже разочаровался и не надеялся найти черта. Вот бы спросить у кого-нибудь совета! Но у кого? Снова лететь к Садрин – сомнительное удовольствие.