полная версия

Дарья Манакова
Простые истории

Серебряная печатка-лев

Мы сидели ночью под мансардным окном, пока Нока мешала напиток длинной деревянной палочкой прямо в чашке. «Да-да, сюда, теперь вот так», – бубнила она что-то про себя, по-привычке разговаривая с каждым предметом и специей, с которыми взаимодействовала. Потом пододвинулась, взглянула вверх в окно, снова в чашку, снова в окно. Улыбнулась. Кивнула и перемешала. «Вот и Луну добавили, попробуй», – сказала она и протянула напиток. Я приучил себя безоговорочно ей доверять, но не устал удивляться. Луну? Этого просто не может быть. Я сделал глоток. Сладковатый сливочный вкус разошелся по нёбу и ласково припудрил нос. У трав, что она добавляла, нет таких послевкусий. Я знал, я видел ее за работой, за магией, я изучил все. Или почти все? Я нахмурил брови от непонимания. Нока улыбалась, как и всегда, когда шалость удается. Я сделал еще глоток. Сильный сладковатый вкус не перепутать ни с чем. Он как ванильный пудинг, как чизкейк, как взбитые сливки, как панакота, крем-брюле, только совсем иначе. Он более свежий, легкий, он на кончике языка, на кончике носа, на самых кончиках пальцев. Его чувствуешь остро, но едва уловимо. Он есть, и его нет. Он похож на все вкусное сразу и неповторим. Он – вкус Луны. Настоящей волшебной Луны, добавленной в чашку. И каким бы он ни был, он невероятно прекрасен. Вкус детства. Вкус, который я попробовал только что, но полюбил уже так давно.

«И этому учат у кейр?» – спросил я, скорее, поддерживая беседу, но осекся, увидев, как Нока отвела взгляд. «И да, и нет», – вопроса в этом было больше, чем ответа. Мне сложно понять ее темные тайны, может быть, именно поэтому ее называют Темной кейрой Нокой? За таинственность и туманность? Я не стал спрашивать, чувствуя, что она опять не ответит.

Тем временем, я выпил уже половину. Не веря своим глазам, разглядывал отражение Луны на поверхности напитка, хотя даже на небе в этот момент Луны было не видать. К моему счастью, облака разошлись, и звезда была на месте. Мне бы не хотелось выпить ту самую, одну и единственную. «Ты пьешь не Луну, ты пьешь ее отражение. Все в этом мире зеркально. И не всегда по ту сторону зеркала наши противоположности, иногда там мы сами, – Она улыбалась, понимая, как загадочно это звучит, – Ну так что, ты готов продолжать путешествие или хочешь еще поломать голову над тем, что тебе непосильно? Кажется, второй артефакт связан с девушкой, которая тебе не безразлична». Я на секунду опешил, не понимая, о ком она говорит. Потом вспомнил Литу, но достал артефакты из кармана и как впервые взглянул на печатку-лев. Конечно, серебряную. Потому что она Серебряной Хельги. Сейчас та встреча казалась мне сном. Смешным и наивным, будто таким сновидением, которое видишь, когда спишь слишком долго, и под утро успеваешь прожить целую жизнь. Хотя откуда мне знать. Я мотался по свету в поисках того, чего не знал, встречал ярких людей и сразу влюблялся. Смогу ли я влюбиться теперь, после встречи… Не знаю. Но вряд ли это будет Хельга. Я вообще ее знал?

Нока прервала мои мысли прикосновением. Я замер, держа толстостенную керамическую чашку песочного цвета и разглядывая блики на поверхности последнего глотка, омывающего дно. «Если ты допьешь, я смогу посмотреть на то, как легли травы», – она откинулась на деревянном стуле, тот слегка скрипнул. «А тебе нужно куда-то смотреть, чтобы знать будущее?» – я допил, но помедлил. «Конечно. Что мне точно не посильно, так это прорицание. Тем более, ты недооцениваешь травы. Какой им смысл говорить тебе то, что с тобой так или иначе произойдет? Они хотят общаться. Как и всё в этом мире», – мне показалось, я ее понял. Став Дневным Сыном, я выучил много нечеловеческих языков. Они не совсем языки, скорее, знания. Ты понимаешь ветер где-то на уровне подсознания, чувствуешь его слова, что совсем не слова, а музыка. И вы общаетесь так: каждый на своем, но понятном другому языке. Что совсем не язык. Это проще, чем кажется.

Я протянул ей чашку, но она махнула рукой в ответ: «Попробуй сначала сам. Посмотри, что там. Я ведь и забыла, что рядом со мной Дневной Сын, а не просто мальчишка, что защищал мою сестру. Посмотри, прочитай послание. Оно ведь там для тебя. Что говорят травы?». Я улыбался. Она вспомнила прошлое, а оно всегда заставляло меня чувствовать умиление и тепло внизу живота. Мне показалось, что ее тоже. Я опустил взгляд, а потом снова на нее посмотрел, она улыбалась, значит, умилялась, наверняка. Травы на дне чашки расположились полукругом, даже, скорее, полумесяцем. Я увидел цветок в середине серпа, от него расходились руки-ветви, а вдоль месяца с примерно одинаковым расстоянием из него выпирали зубцы или… «Косточки, – сказал я вслух, и Нока вскинула брови, – косточки апельсина, и как я мог забыть? Хельга мечтала о кофе с апельсиновой коркой. Есть одно место, где пьют его под Луной. Волшебное, тайное место в самом центре жаркой пустыни. Я не могу встретиться с Хельгой и не принести ей хотя бы чашку такого напитка или… Я бы взял ее с собой! Точно. Нам нужно взять Серебряную Хельгу с собой в пустыню. Она будет так счастлива, знаешь?»

Нока недоверчиво смотрела на меня, словно наблюдала за зверем в клетке: «С собой? Третьего человека на один артефакт? Не знаю, правильно ли это». Я показал ей дно чашки: «Апельсин. С косточками, видишь? – Она краем глаза взглянула на травы и слегка нахмурила брови – Я знаю, что так нужно». Схватил печатку-лев в одну руку, а веревку моего деда в другую. «Ты со мной?» – она кивнула и послушно взяла за руку. Мне нравилось, что она не перечит, хотя это сильно настораживало. Я чувствовал, как беру контроль в свои руки. Готов ли я был к этому? Пора было это узнать.

Я моргнул, и мы оказались на вершине огромной горы, где ветер так и норовил сдуть нас в пропасть. Мы машинально присели. Под ногами влажная земля в секунду сменялась сухим скользким камнем, вылетающим из-под ног. Казалось, одно и то же место меняло свои характеристики и то засасывало как болото, то выдавливалось в подошву острыми неустойчивыми углами. Я был напуган, но самое страшное, что Нока тоже. Она смотрела под ноги и шептала что-то, будто заговаривая землю. Ветер дул так сильно, что я не только не слышал, что она говорит, но и был глух даже к своим мыслям. Воздух выдувал из ушей все попытки подумать. И тут меня осенило, что именно это и происходило. Я взял Ноку за руку и усиленно прислушался. Когда ты годами живешь в море, ветер – твой единственный друг. Только он ходит по палубе и ночью, и днем, защищая тебя от всего, к чему ты бессилен. Мне показалось, я отыщу друга и среди этой бури, ведь не зря мы оказались именно здесь. Я закрыл глаза. Потоки били меня как плетками, но я не сдался. Расслабился и прислушался. Сделал вдох, а с выдохом отправил свое дыхание словно шпиона – стать ветром, но оставаться частью меня. Я снова вдохнул. Чужестранец внутри перевоплотился и вышел наружу уже моим собственным сквозняком. Я чувствовал, как увеличиваюсь, ведь каждый мой выдох оставался моим, но становился частью безграничного горизонта. Я был и на соседней горе, и у подножья. Я был рядом и далеко. Я был повсюду. Наконец, ветер стих. Я открыл глаза и аккуратно посмотрел вокруг. Нока стояла рядом и улыбалась. Она томно моргала, будто бы ничего особенного не произошло. Но улыбалась, будто сама научила меня чему-то. Может, это и правда было так?

Мы все еще слышали сильные ветра, но теперь они не трогали нас и не сбивали с пути. Значит, можно было продолжать путь. То влажная и склизкая, то сухая и острая земля выбивалась из-под ног, но мы аккуратно и медленно спускались – другого пути с вершины, увы, не найти. Все силы уходили на равновесие, и мы даже не могли спокойно поговорить, лишь изредка обменивались мелкими фразами. Но вскоре мы вышли на пологую поверхность и, наконец, отдышались. Вдоль дороги располагались небольшие горные домики с сине-зеленой листвой, оплетающей их с головы до ног. Пахло мхом, деревом и туманом. Последний был здесь повсюду: казалось, это его собственный маленький город. Он парными влажными руками обнимал растения, гладил дорогу, причесывал кровлю крыш. Мы прохаживались, разглядывая местность, вокруг было невероятно тихо. Вскоре мы услышали голоса из двухэтажного слегка скошенного дома. Переступив порог таверны, нам показалось, что это единственное место, где туман не правит. Теплое, сухое и яркое от оранжевого света свеч, оно звенело радостью, сладостью и ароматами духов. Я узнал Хельгу со спины. Она смеялась, запрокинув голову. Ее со всех сторон обступили мужчины. Когда мы зашли, внимание многих переключилось на мою спутницу – тонкую, длинную кейру. Властительницу ночи, что редко встретишь на людях, тем более, в таком месте. От одного ее взгляда мужчины подскакивали и смотрели так, словно готовы были подарить ей весь мир. Мне было неловко и даже немного противно. Мои мысли прервала Хельга, что кинулась мне на шею. Она кричала что-то о том, что верила в нашу встречу, гладила мои плечи руками и улыбалась так, что я начал вспоминать, почему мне казалось, что я влюбляюсь. Серебряная Хельга сияла также блистательно, но я уже совсем не тот, что был тогда. Она поманила нас с Нокой, и мы быстро пошли за ней по узкому темному коридору.

Мы продвигались вдоль шумного зала, что оказался за тоненькой стенкой, почти вплотную друг к другу, пока не дошли до двери. Хельга тихо отварила ее и первая зашла внутрь. Светлая, просторная спальня-зал больше походила на целую квартиру внутри кривоватого и с виду маленького дома с таверной. «У меня везде есть место, где уединиться», – игриво сказала она, посматривая на нас с Нокой. Мы с улыбкой переглянулись. Я достал из карманов собранные артефакты, и когда Хельга увидела свое кольцо, до нее медленно дошло воспоминание о нашей прошлой встречи. Было видно, как в ее глазах просыпается любопытство, потом удивление, а следом беззаботная радость. «Ты… Ты принес мне его? Да? Ты принес мне кофе с апельсиновой коркой?» – глаза ее сияли и переливались серебром, как тем пламенем, которым Хельга, как я слышал, пылала, попробовав заветный напиток. Мне было жалко ее разочаровывать: «Ммм, нет, прости… – Ее глаза потухли – Но я могу отвезти тебя туда, хочешь?» Девушка кинулась обнимать меня и чуть не раздавила в своих объятиях. Она кричала, периодически переходя на ультразвук, и мы с Нокой оба сжимали голову в плечи от слишком резкого биения в уши. Я почти ничего не понял из ее восторженной речи, но уловил главное – Хельга была согласна. Да, я чувствовал недовольство Ноки, но мне было некогда, да и неловко, спрашивать в такой момент, что конкретно ей не нравилось в этой затее. Может быть, Нока была просто против самой Хельги в нашей компании? Эти мысли необычно приятно грели меня где-то под ребрами.

Мы вышли из комнаты через другую дверь – напротив той, через которую зашли – и оказались на втором этаже кривоватого дома. Небольшая скрипучая лестница вернула нас в самую гущу таверны: туда, где пиво из кружек льется на пол, где потные мужчины гладят усы, а девушка, что носит им бокалы размером с голову, постоянно краснеет, принимая комплименты и легкие игривые похлопывания по попе. Перед уходом, мы согласились тоже что-нибудь выпить и съесть. На удивление, Нока согласилась первая, хотя я чувствовал, что это не то место, где ей хотелось бы задержаться. Уже через пару минут я понял подвох: она наклонилась ко мне вплотную и тихим приятным голосом начала шептать в ухо. Мне потребовалась пара минут, чтобы прийти в себя и начать понимать, о чем она говорит. Начало я пропустил. «Так что, это не самая лучшая идея – брать ее с собой. Что-то тут не так, и я боюсь, это может плохо кончиться», – девушка шептала и томно дышала, это было очаровательно. «Почему же?» – я старался звучать естественно. Она недовольно выдохнула, мне стало щекотно, но я даже не дернулся. «Ты… Мы что-то не так поняли. Я чувствую. Мы должны быть не здесь», – я воспользовался случаем и взял ее за руку. Мне было слишком трудно держать себя в руках, что я не стал смотреть на ее реакцию и продолжил: «Понимаю. Поэтому мы и уйдем сейчас. Следующий артефакт… – Я задумался – О, кажется, вишневый цветок». К моему удивлению, он был так же свеж, как в тот день, что Лита сорвала его с дерева. Цветок будто бы продолжал цвести, даже будучи так далеко от своих корней. Мне казалось, в этом был тонкий знак. Готова ли Нока ко встрече с сестрой? Судя по ее виду, да. Хотя Ноку сложно застать врасплох. «Травы никогда не врут и не умалчивают того, что нужно узнать, – Отчеканила Нока, будто вспомнив цитату из книги – В чем же был смысл апельсина, который ты якобы увидел на дне своей чашки? Травы хотели предупредить тебя, но о чем, если ты бы и так следующим шагом пошел к Серебряной Хельге? Не хотели ли они, чтобы ты изменил маршрут? Может, именно ее ты и должен был избегать?»

Я задумался. Сколько бы я ни плавал по морю, сколько бы людей ни встречал, сколько бы снов ни видел, а зелий не пил, Нока всегда будет умнее, мудрее меня. Мы оба знали это, а потому мне было так страшно перечить ее словам. Если бы кто узнал, что я перечил интуиции кейры, он бы просто выкинул меня за борт за небывалую глупость. Но я не простой человек, я Дневной Сын, и я выполняю волю своего деда, ищу таинственного мага, собирая артефакты, что он тайно оставил, на нить для бус, что он мне сам завещал. Это моя история. Простая и понятная только мне. А я чувствую, что мы на правильном пути. «Магия существует для того, для кого она создана», – я сказал это Ноке, и она замолчала. Она знала: это моя история. А она может просто быть в ней, потому что сейчас не пришло ее время. Мне было очень страшно, но я этого не чувствовал. Дух приключений заполонил всю голову до самых краев. Хельга вернулась к столу с тремя пинтами пива, и мы слушали ее рассказы, хотя и были оба полностью погружены в себя. Я думал о своей простой истории, а Нока – о своей. И оба мы понимали, что они совсем не едины.

Вишневый цветок

В свежем, чуть душноватом жареном воздухе витали ароматы самых спелых фруктов на свете. И это не выражение, не метафора, нет, это место, где живут смикты, и сегодня мы направлялись к одной из них. На острове было тихо, песок слегка шуршал под ногами и переливался перламутровым светом солнца. Я не знал, в какой момент нам встретится Лита, смикты умеют блестеть лучами и исчезать. Возможно, она уже была среди нас?

Как обычно, мы оказались поодаль от места назначения. Я, Нока и сильно взволнованная Хельга шагали вперед, не зная, куда именно. Хельга постоянно болтала в таверне, но стоило нам переместиться к следующему артефакту, как она замолчала и в небольшой панике начала озираться по сторонам. Ноке странные перемещения были далеко не в новинку. Мне захотелось прервать долгое молчание. Звук наших ног о землю начинал давить на меня как сломанный неровный тик часов. «Ты давно виделась с сестрой?» – спросил я и понял, что, возможно, и сам видел их прошлую встречу в своих снах. Жаль, я все помнил слишком туманно. Нока кивнула. «А правда, что если кейра и смикта подойдут друг к другу слишком близко, случится что-то ужасное?» – Хельга аккуратно посматривала на Темную Ноку, и я понял причину ее волнений. «Не волнуйся, все будет хорошо», – Нока говорила честно, открыто, будто и правда знала, что ничего не произойдет. Я не понимал, почему. Все знают историю про кейру и смикту, что взорвались и взлетели в небо ярким белым огнем. Были слышны крики. Настолько ужасные, что напоминали смех. Я вырос там, где чаще всего рождались смикты и кейры, а потому часто слышал эту историю от моего деда. Он пугал и предупреждал маленьких деток об опасности, которая будет целиком в их руках.

Нока шла уверенно. Я не мог понять, она доверяет моим действиям или считает себя настолько умной, что не боится невероятного взрыва и пламени. Хотелось верить во второе, однако умной не зря называют Умную Литу. А она при виде нас сильно напрягла лоб.

«Что… Что вы здесь делаете?» – Лита переводила взгляд от меня к Ноке и не знала, какую эмоцию ей испытывать. Наконец, радость встречи взяла верх. Она кинулась мне на шею, и я долго кружил ее, хрупкую и тонкую фею, в воздухе. Она ангельски смеялась и пахла черной смородиной. Тонкими нежными руками Лита трогала мое лицо, влажными губами целовала щеки и шептала мне на ухо, как же она соскучилась. Надо признать, я был невероятно рад ее видеть. Такую яркую, нежную, простую, честную и сильно в меня влюбленную. Теперь я многое видел, казалось, с последней встречи прошла не одна жизнь. Меня манил ее взгляд, ее доверие, желание сбежать со мной куда угодно в любую секунду. Она не говорила этого, но теперь я многое чувствовал. И также видел косой взгляд Ноки, которая, безусловно, я понял, знала об этом очень давно. Не то момент, не то сладкий запах ягод, не то окружение заставило меня на секунду забыться и страстно поцеловать Литу в губы. Я почувствовал ее прерывистый счастливый вдох, как у нее подкосились колени и она упала в мои объятия, точно как я упал в момент, подходящий для этого поцелуя. Мы целовались самозабвенно, рьяно, со страстными вздохами и желанием поглотить друг друга от удовольствия. Это было прекрасно. Но продлилось не долго, хотя, казалось, целую отдельную вечность. Мы отдышались друг другу в губы и улыбнулись. Я понял, что нужно было это сделать. Словно с самого детства над нами навис этот поцелуй, а сейчас он вырвался наружу и освободил нас обоих.

Ноки и Хельги не было поблизости. Я взял Литу за руку, и мы пошли их искать. Я еще не видел девушек, но уже слышал тихий медленный шепот. Такой, каким Нока обычно заговаривала напитки. Мы прошли сквозь очередной ряд деревьев и вышли на небольшую опушку. Кажется, я видел ее во сне. Хельга лежала на траве, глядя в небо. Нока сидела поодаль, гладила землю и разговаривала с ней. Я удивился, как далеко она сидела, ведь я слышал ее шепот так отчетливо еще несколько шагов назад. Девушка подняла на нас голову и хитро довольно улыбнулась. Мы оба знали: Лита больше не злится. Что-то заставило ее сменить настроение. Нока подошла ближе и обняла сестру, мне показалось, они заплакали. Сестрички что-то шептали друг другу на уши, и я решил оставить их наедине, присоединившись к Хельге. Трава была мягкая и бархатная, лежать оказалось удобнее, чем на диване. «Как думаешь, здесь можно остаться жить?» – спросила она мечтательно, и я хмыкнул. «Наверное… Правда, будет скучновато, если тебя не увлекает идея целыми днями следить за сочностью фруктов», – я сам ненароком подумывал, что если куда и сбегать, то только сюда. Но что меня раньше манило – само место или все же девушка, что меня здесь ждала? Я почувствовал, что после поцелуя моя тяга к этому месту ослабла. «Ха, да, вряд ли это для меня», – Серебряная Хельга вытянула руки перед собой и играла своими кольцами на свету. Они переливались и приятно сияли. «Но разве тебе не захочется остаться в том месте, куда я тебя приведу пить кофе с апельсиновыми корками? Они точно знают толк в украшениях. Поверь, тебе там точно придется по вкусу», – девушка повернула на меня голову, ее глаза сияли языками огня радости и предвкушения. «Расскажи мне о нем. Как это было? Ты ведь пил кофе, верно? Пробовал варить его на песке в серебряных турках? Разламывал плотный апельсин руками? Пил сок, который растекался до самых локтей? – Я кивнул, и она очаровательно вздохнула. – А в какой руке у тебя была долька? Это было на растущую Луну или убывающую?» Хельга трогательно смотрела мне в глаза, будто стараясь заглянуть в них до самого дна и увидеть все самостоятельно. Будто у меня в голове воспоминания могли крутиться как фильмы, и я вот-вот показал бы ей один из них. «Ммм, не помню, какой рукой, но мы добавляли дольку прямо в чашку», – девушка довольно улыбалась, но потом на миг широко раскрыла глаза и замерла. Она скочила, села на траве и резко начала моргать своими длинными пушистыми ресницами много-много раз. Я тоже приподнялся: «Что случилось?». «Ты хочешь сказать, вы кидали дольку апельсина в чашку и пили кофе именно так? – я испуганно повел головой в знак согласия – Не может быть! Значит, это было на новолуние или при полной Луне, другого варианта и быть не могло!» Я не знал, что это значит, и попросил обьяснить. Хельга встала на ноги и начала ходить рядом со мной взад-вперед. Прошла пара минут перед тем, как она, наконец, сказала: «Ты теперь один из них. Древние люди по ночам пьют особый кофе, но в полнолуние и затмение они спят и приглашают странников в свои сны. Если ты был там, если отпил их зачарованного напитка, значит, теперь ты тоже один из них и можешь приходить во снах к ним или к странникам и поить их тем самым кофе с апельсиновой коркой». Я с волнением вспоминал слова, что сказал мне Джинн, и только сейчас понял их настоящий смысл. У меня, у Дневного Сына, у Дневного Сна, особые отношения со сновидениями, и я не до конца тогда понимал всего, что предстояло узнать. Но главное, что я понял, так это то, что я мог угостить Хельгу заветным напитком в любой момент. И, я чувствовал, этот момент и должен был настать прямо сейчас. Незаметно к нам подошла Нока, которая, судя по лицу, слышала финальную часть разговора и была неслабо удивлена. Я встал и взял Хельгу за руки. Холодные колечки приятно звенели, когда я соединил ее пальцы друг с другом. «Хельга, я – Дневной Сон, – сказал я шепотом, но так, чтобы Ноке тоже было слышно – и я могу перемещаться во снах, называя реальностью то, что я захочу. Да, я не все понимаю, но что я знаю точно, так это то, что я могу осуществить твою мечту прямо здесь и сейчас» Я посмотрел на Ноку, и мне показалось, что она одобрительно кивнула. Мне не хватало смелости колдовать. Но я не мог подвести ожиданий и закрыл глаза. Руки, мысли, голова все делали сами. Я словно упал и взлетел одновременно, мне стало жарко, потом холодно и снова жарко. Свело живот, ноги стали ватными, потом в ушах зазвенело, руки затряслись. Мне перехватило дыхание. Я замер и сделал усиленный вдох. С выдохом все ощущения ушли, превратившись в легкое покалывание по всему телу. Это было оно: настоящее колдовство. Я разжал одну ладонь и почувствовал, как в ней материализуется маленькая чашечка. В другой сжатой ладони что-то давило на меня изнутри, я открыл ее и увидел дольку ароматного яркого апельсина. Глаза Хельги наполнились слезами, она слегка затряслась, протягивая руки к тому, что было создано секунду назад. Мы подняли головы к небу. Тонкий серп луны блеснул сквозь яркое солнечное небо специально для нас. Хельга улыбнулась, я увидел, как слезы градом скатились вниз, она ловко смахнула их с подбородка и взяла дольку в нужную руку. Я отвернулся, проверяя, где была Лита. Нока жестом показала мне, что та летает где-то неподалеку с деревьями, чьим плодам потребовалось ее внимание. Когда повернул голову обратно к Хельге, она закричала. Я дернулся и отступил. Жар резко хлынул на меня, опаляя волосы на руках. Пятясь, я дошел до Ноки и стал машинально прикрывать ее руками, в ужасе наблюдая за происходящим: Хельга вскинула руки, из которых вырывались языки яркого белого пламени. Она с громким хлопком взорвалась и взлетела в небо, крича и плача, смеясь и танцуя. Пламя горело ярко и ослепляюще, и я не понимал, что происходит. К моему удивлению (или нет?) Нока сразу все поняла. Она дергала меня за плечо и кричала в ухо: «Нам пора! Быстрее! Уходим!», а я завороженно смотрел на это странное огненное зрелище. Хельга пылала ровно так, как мне когда-то рассказывали. Но почему? «Быстрее, прямо сейчас нам пора уходить», – продолжала кричать Нока и оттаскивать меня, пыталась вытянуть из странного самогипноза. Я обернулся: «Но как же Лита? Где она? С ней все хорошо?». «Да, она рядом. Именно из-за нее мы и должны уйти, поверь мне, я тебе позже все объясню, но сейчас нам пора!» – Нока схватила меня за руку, что была почти обжигающе горячей, и с мольбой посмотрела в глаза. Я моргнул. Мы исчезли. Жуткое белое пламя продолжало гореть и смеяться прямо посреди ясного неба.