полная версия

Дарья Манакова
Простые истории

Дом кейры 2

Рассвет наползал через щели в окнах на мои руки. Приносил запах сена и не раскрывшихся бутонов своим холодным дыханием пробуждающегося дня. Я сидел под самой крышей ее дома и с любопытством наблюдал, как меняется всё с наступлением утра. Вместе с Нокой из комнаты вышла Луна и дурманящая энергия ночи. Комната поменяла своё лицо и будто преобразилась, мне под стать. Я видел, как рассветные лучи скользят по бесконечным полкам на стенах как прожектора в уличном театре, водя мой взгляд на место событий. Мне открылись картины с узорами, напоминавшими фигуры в тени, опустевшие чашки с остатками напитка внутри, сосуды, что только ждали, когда их наполнят, льняные мешки с бобами и специями, деревянные ложки и палки с круглыми наконечниками, маленькие мешочки с травами, керамические тарелочки разных форм с камнями и минералами, с щепками паленого дерева и украшениями. Я аккуратно смотрел, боясь прикоснуться не то от ощущения магии, пропитывающего каждый предмет, не то от страха испортить, прогнать след хозяйки, передвинув что-то не так, как оно лежало до этого.

Мне нравилось, как светилась пыль. Тяжелые деревянные оконные рамы пахли влажностью, когда, пропитанные росой, нагревались солнцем. Я слышал, как просыпаются птицы. В глухой тишине отдавался шорох их крыльев и легкий писк, которым они обозначали, искали друг друга. Мои ноги скрипели по старому полу, я видел на нем царапины, символы мелом, видел латунные круглые ручки в нескольких местах комнаты, но не решался потянуть ни за одну из них. Когда в воздухе повис шум очнувшейся природы, я решил спуститься вниз. Я не знал, сколько спят кейры, и старался не думать, хочу ли я, чтобы она подольше не просыпалась.

Темная деревянная лестница показалась мне бесконечной. Узкая, она шла между двумя стенами, и не было пути, кроме как вперёд или назад. Мы петляли то влево, то вправо, иногда ходили кругами, я не мог вспомнить, чтобы я проделал такой путь по пути туда. Наконец, я увидел свет. Спустился и аккуратно повернул. Передо мной открылась длинная просторная гостиная с книжными шкафами, террасой с панорамными окнами чуть поодаль и небольшой кухней в самом дальнем углу. Под потолком и во всех углах комнаты неправильной формы восседали растения в песочных горшках. Где-то они вились вдоль стен, а где-то свисали почти до самого пола. Уголок с кухней был обвит больше всего.

Как и во всем доме, пахло деревом и сушеной травой. Тягучие пряности, специи и запах горячего шоколада вытянуло из окон с рассветом. Я шёл аккуратно, стараясь не шуметь, ведь я не знал, где находится комната, где спит Нока. Хотя что-то мне подсказывало, что у меня не получилось бы её разбудить. Я ходил по гостиной и гладил мебель руками, проводил пальцами по книгам, трогал столы и диваны, все в этом месте казалось необыкновенным и будто скрывающим тайный смысл. Из полукруглой зоны с панорамными окнами вид выходил на ярко-зеленые деревья, они слегка качались на ветру и создавали тенью приятный полумрак. Кухня освещалась отдельным окном и выглядела яркой персиковой точкой на карте, будто вся жизнь проходила именно там. Мне казалось, ящики слегка жужжали и гудели, а внутри шкафов что-то двигалось, но совсем слегка. Я подошёл ближе, солнце стало светить мне в затылок. Я уронил тень на верхний узенький ящик, и он замер. Круглая ручка из необработанного светлого дерева была на удивление прохладной. Я потянул. И расплылся в улыбке, хотя сам не до конца понял, почему. В ящике было несколько секций с заботливо распределенными вещами. Сбоку у каждой секции на перегородке виднелись наклейки и небольшие красивые рисунки-символы от руки. В одной – со схематично, но так красиво и тонко, изображенным кристаллом – лежали цветные камни. Гладкие, круглые и с дырками посередине, острые и с множеством маленьких кристаллов. Был даже длинный, прозрачный, с сияющим дымом внутри, напоминавший запертый в камне свет самой ночи. Камень слегка трясся в моих руках. По кругу его змеей обвивала серебряная нить, заканчивающаяся небольшим кольцом, будто это был крепёж для цепочки.

В другой вытянутой секции в ряд лежали сушеные травы. Стебли не путались между собой. А в секции меньше – бутоны. Я узнал садовые розы, ромашку, колокольчики ландыша и лепестки оранжевого лилейника, свернувшиеся в трубочки.

В соседней длинной секции лежала мраморная серая ступка, а в отделении вытянутого ящика ближе к ручке, за которую я держался, находились самые трогательные элементы всей коллекции: маленькие витиеватые чайные ложечки, одна краше другой. Золотые, серебряные, металлические. С узорами на ручке, с витой ручкой в виде узора, с камнями, с малюсенькими картинами великих художников, с колдовскими символами, с магическими рунами, в виде магических рун. Они были чистыми, отполированными, но, было видно, что горячо любимыми и часто используемыми. Кажется, взятых во всех возможных местах планеты и из всех возможных миров. Коллекция заворожила меня, и я не заметил, как на кухню плавно вошла Нока.

«Мне сегодня снилась гроза. Она сверкала вдали во время белого неба. Ее было слышно во всех снах, даже в соседних», – кейра потягивалась, улыбаясь спросонья, и потирала глаза. Она заметила, как я разглядываю содержимое ящика и улыбнулась. Поманила рукой меня сесть за стол. Я оглянулся и как впервые обнаружил позади себя круглый деревянный стол с несколькими стульями. На каждом из них лежала тонкая льняная подушечка с сушеными травами. Под лучами солнца они нагревались и наполняли воздух ароматами лета. Я сел на тот стул, что позволял мне смотреть за Нокой. Она начинала свой утренний ритуал. Из одного из жужжащих шкафов ловко достала вытянутый железный чайник из двух частей. В нижнюю налила воду, сверху положила сито и насыпала несколько трав из разных мешочков. Каждый был в своем шкафу, и с каждым она тихонечко разговаривала, после чего они переставали шуметь. В воздух периодически пылью поднимались травы, что она брала щепоткой и смешивала кончиком пальца в сите. Она шептала что-то на них, периодически поднимая на меня глаза и улыбаясь. Я доверял. Мне было интересно, что за зелье прекрасная Темная Нока пьёт по утрам. Кейра прикрутила к чайничку верхнюю часть – многогранную и с крышечкой – и поставила её на огонь. Вместо плиты в доме у Ноки были большие широкие свечи с медным каркасом вокруг. Пламя зажглось от ее дыхания, в чайничке легко начинала шипеть вода.

Я сидел на ее маленькой кухне, залитой светом как прозрачным цветочным мёдом. Нока присела рядом и подогнула одну ногу под себя. Длинными руками ловко достала из соседних ящиков тёмные сине-серые чашки с потрескавшейся глазурью. Круглые они походили на маленькие ведьминские котлы. Кейра отставила их в сторону и растянула руки вперёд по столу.

«Эта гроза не давала мне покоя, – как ни в чем не бывало, продолжила девушка, – Я гналась за ней сквозь сновидения, но так и не успела поймать. Такое со мной впервые». Мне нравились ее длинные пальцы с золотыми кольцами, на одном из них виднелась Луна, а на другом чей-то профиль. «Ну, знаешь, мне вообще никогда не снятся сны. Я видел лишь один, когда умер мой дед, и передал мне свой дар», – девушка хитро улыбалась, будто зная что-то, чего не знаю я, или просто делала вид. «И что же в нем было?» Я напряг память: «Кажется, я был выше облаков, на оборотной стороне земли. Но все выглядело так, будто ничего и не переворачивалось. Камни падали в небо, потому что оно было внизу, также охотно, как и на нашу землю. Вокруг был туман, и скрипели двери. Я мало что помню. Во снах так всегда?» Она сделала паузу и кивнула: «Да, сны идут в другом ритме, чем жизнь. В них смешано время, в них другие границы возможного. В них ты мало что контролируешь, особенно, если пытаешься делать это привычным способом». Кейра оглянулась на звук бурлящей воды и мыслью потушила свечу. «Тогда я рад, что они мне не сняться, я бы не смог так жить. Не понимая, что происходит и почему». Улыбаясь, она встала, взяла чайничек и стала наливать из него нам в кружки своё утреннее зелье. Благодаря магии, оно уже оказалось не в нижней половине чайника, а в верхней, там, где есть крышечка и специальный носик. Меня зачаровывало её колдовство. Кейра Нока открыла ящик, который я успел изучить, и достала оттуда одну из маленьких ложечек. Размешала каждую кружку по очереди, из-за чего напиток в чашке становился светлее и светлее, пока из чёрного не переходил в песочный, под цвет светлого дерева и цветочных горшков. «Молоко уплотняет потенциал трав», – сказала она и блеснула ложечкой в воздухе, та испарилась, а на мизинце у девушки появилось новое тоненькое кольцо.

«Выпей, тебе должно это помочь», – девушка подтолкнула ко мне одну из чашек. «Помочь с чем?», – я недоуменно нахмурил брови и понюхал напиток. Он пах сладким молоком, цветами и чёрным перцем. «Ты был оторван от мира на целую ночь, остался один на один с собой. Ничего не ощущаешь внутри?», – я прислушался и почувствовал дыру в груди, что разрасталась огромной тоской. Чувство наполняло меня как волна или как головная боль, что медленно просачивается сначала плохим настроением, потом раздражительностью, и вот ты уже не заметил, как трёшь глаза, не в силах напрячь их от жуткой пульсирующей боли. Я находился где-то на второй стадии. Меня напугало это состояние, но в то же время оно напоминало занозу, что только что вынули из пальца. Хорошо, что нашлась. «Выпей, выпей, это тебя успокоит и немного взбодрит, – Нока заботливо сложила мои пальцы на ручке чашки, – Так будет проще расправиться с этим чувством. Оно давно сидело у тебя в груди. И выползало наружу во снах». «Но я не вижу сны», – я тёр себя костяшками пальцев по грудной клетке, будто пытаясь нащупать эту зияющую пустоту. «Видишь, просто не помнишь. Гораздо чаще видишь, чем думаешь. Выпей. А то остынет». Я сделал глоток тёплого зелья. Горьковатого, молочного, пряного и сладковатого от трав. Оно легко разошлось по горлу и телу, а потом приятно расслабило голову. Она опустела. Я будто смотрел на себя со стороны. Такого пустого и глупого на контрасте с такой умной кейрой. Казалось, она знала все. Была спокойна, непоколебима, расслаблена. Я увидел волны, идущие от неё. Время замедлилось, я успевал смотреть в несколько мест одновременно. Я потрогал эти волны – такие упругие и уверенные. От меня исходили совсем другие, я будто рассеивал тусклый свет. Я напрягся, старался сделать этот свет ярче, но он гас, как только набирал силу – пропадал в щель, что красовалась у меня прямо посередине груди. Я ощупал её, она была такой родной. Кажется, я привык к ней за долгие годы.

«А что это?», – я разглядывал брешь, в которую утекал свет. Темная Нока посмотрела на неё, будто тоже видела её и все то, что мне открылось. «Дверь, через которую ты утекаешь», – она подтолкнула чашку, чтобы я продолжал пить. «Куда?», – мне казалось, я в трансе или под странным гипнозом. «В сновидения. Одно за другим, все глубже и глубже», – пришлось с силой напрячь голову, вслушиваясь в её слова, но это не помогло, я не понимал, что она имеет в виду. «То есть, я сплю? А где же реальность?», – я пытался проверить, прочувствовать, могло ли быть такое, что все вокруг сон. «Только ты знаешь. Ты устанавливаешь правила. Ведь ты – Дневной Сон. От тебя зависит, что будет называться реальностью. Ну что, ты решил?»

Я стал часто глубоко дышать, ожидая страх или замешательство, но почувствовал легкую щекотку внутри живота, какая бывала в самом начале удовольствия или счастья. Ветер трепал мои волосы, залетал в нос так быстро, что даже не требовалось делать вдох. Поток свежести пролетел в комнату из неоткуда. Это были мои ветра, я создал сквозняки сам. По рукам пробежал разряд, щемящее чувство внутри куда-то исчезло. Я медленно посмотрел на свою грудь, и не увидел в ней бреши. Кейра Нока взяла меня за руку и вопросительно заглянула в глаза. Я видел всё. Я чувствовал всё. Я не знал, что сказать. Она ждала от меня ответа, а я медленно исчезал. Просыпался или засыпал. Только я мог разгадать. А мог ли?

Часть 2. Сёстры

Солнечная энергия распыляется вверх, а ночная – в стороны.

От чего летом в лесу тепло печёт в самые макушки, а к вечеру расползается по земле жарким туманом.

Детям не сразу понятно, кто им ближе. Бывает, хочется гулять дни напролёт, стаптывая ботиночки, а бывает, засидишься на улице под звёздами и будто откроешь в себе новую вселенную – тихую, звенящую и единственно верную. Но на утро просыпаешься, и снова готов пятками сворачивать горы. Детям не сразу понятно, что ближе. Дети пробуют, дети смотрят, дети учатся.

Две сестрички-подружки бежали за руку по лужайке, хохоча и показывая пальцем в птиц. Они старались выше поднимать маленькие ножки, чтобы не споткнуться, но все же одна из них – пониже – зацепилась носом туфельки о камень и шлепнулась на колени. Вторая мигом перестала хихикать и озадаченно нагнулась в сторону потянувшей ее вниз руки.

«Лита, с тобой все хорошо?» – спросила она. «Д-да, да, – немного заикалась ее сестра и медленно поднималась с земли, не выпуская из руки руку, – коленку рассекла… Заживет». Девочка уверенно хлопала большими русыми ресницами. Сестрички дошли до дерева, к которому направлялись, и сели в его тени. Более высокая девочка с прямыми темно-русыми волосами сняла со спины портфельчик, проверила, что никого рядом нет, и достала оттуда большой темный полу-прозрачный камень, размером чуть меньше ее ладони. «Бабушка говорит, минерал слушается только тех, кому предначертана ночь», – она нагнулась к сестре, показывая ей свой тайный артефакт. «Где ты его взяла? Бабуля запретила пытаться узнать нашу судьбу», – громко шептала Лита. У неё были длинные волнистые русые волосы, большие глаза и разодранная коленка, которую она, скривившись, намазывала ярко-желтым соком чистотела, сорванным по пути на полянке вдоль забора. «Я знаю, – так же прошептала вторая, – ну, а вдруг, мы случайно догадаемся? Вдруг поймём все уже сейчас? Представляешь, как станет здорово? Мы перестанем гадать… Перестанем бояться, что…» Девочка ниже ростом задумалась и закусила губу. Она всмотрелась в камень, потянула к нему руку, но в последний момент резко её отодвинула. «Нет, я так не могу. Я не хочу. Бабуля сказала…» – она запнулась. «Ладно-ладно, – вторая сестра грустно спрятала камень обратно в портфельчик, – Я просто не хочу, чтобы эти мальчишки тебя дразнили. Они ничего про нас не знают, и про ночь и день тоже. Когда мы с тобой станем смиктами, мы будем специально подбрасывать им самые кислые яблоки». Девочки расхохотались. «Ну, не всем, – поправила её Лита, – Один из внуков дядюшки, что развлекает нас сказками на берегу… Он меня защищает. Кричит на своих же друзей и братьев, я называю его Маленький Рык! Он самый младший, но уже такой милый и смелый». «Да? – сестра вопросительно посмотрела на неё, – Ну хорошо. Надеюсь, я с ним тоже познакомлюсь однажды». «Обязательно!» – сестричка пониже ростом взяла ее за руки.

Девочки просидели под деревом еще около часа, кушая яблоки, что падали с неба. Они были сочными, сладкими и самыми спелыми во всем саду. Наевшись вдоволь, они положили еще пару яблок в портфельчик к сестре повыше и, взявшись за руки, отправились на прогулку.

«Эй, это ты, колдунья?, – крикнул из-за спины девочек рослый широкоплечий малец, – А это что, сестра твоя, тоже из этих, ночных ведьм?». «Мы будем смиктами, я тебе говорила! Мы светлые, мы будем есть самые спелые яблоки, не то, что ты!», – закричала маленькая сестра писклявым голосом, хулиган её особо и не слушал. «Ведьмы, ведьмы, колдуньи! Будете жить только ночью, а все солнце достанется нам, внукам Сказочника Волка, он так и говорил, ха!», – мальчик дразнил Литу, пока та хмурила брови и стучала от негодования ботиночками по земле. Сестра повыше крепко держала её за руку, портфельчик слетел с плеча и повис на канате из двух девичьих рук. «Кейры вообще-то тоже любят солнце, – сказала она спокойно, но с раздражением и задрала нос, – Так что, никакое солнце вы не заберёте». «Заберём-заберём!, – не унимался он, – Наш дед заберёт его утром от самих русалок и никому не отдаст. Пока вы, глупые ночные кейры, будете спать». «Мы будем смиктами!», – закричала Лита, достала яблоко из портфельчика и со всей силы кинула его в мальчишку. Яблоко больно ударило его по голове, он уродливо скривил лицо и медленно, с наслаждением поднял с земли огромный острый булыжник. «Нет!», – крикнула сестра повыше и спрятала за собой Литу. Мальчик подкидывал своей большой рукой камень в воздухе и медленно приближался к девочкам. «Нет, – со всей уверенностью в голосе повторила она. – Я сказала, нет». В воздухе повисло напряжение. Мальчик хмыкнул и продолжил шаг. В секунду звуки природы стихли, стало темно, воздух уплотнился, не давая мальчугану двигаться. Он с силой перемещал ноги, его друзья и братья остались позади и начали переглядываться. Они тоже почувствовали неладное и стали медленно делать шаг подальше от девочек. «Я могу и отсюда докинуть», – после секунды размышлений сказал он и замахнулся, крепко сжимая булыжник огромной рукой. Лита шептала сестре: «Бежим, он докинет, мы можем успеть. Бежим, бежим…» Но сестра крепко держала ее за руку позади себя. Она стиснула зубы и еще суровее направила свой взгляд на мальчика. «Не можешь», – девочка шептала, смотря в упор. Мальчик побагровел от удовольствия и злости: «Что, Лита, некому тебя защитить? Младшие братья сегодня дома. Твой дружок не узнает, что с тобой стало, если больше не увидит твоего глупого лица. Глупого лица колдуньи ночи». «Мы будем смиктами! Духами дня!», – изо всех сил кричала девочка из-за спины, пока мальчик с рыком кидал булыжник в их сторону. В следующую секунду камень лопнул прямо в воздухе и с громким треском рассыпался в стороны. Девочки машинально пригнулись, мальчуган упал под ударной волной. Минуту в округе висела тишина и темнота, постепенно все начало проясняться, тугой воздух и мрак отступили, стало слышно звуки насекомых и птиц. Мальчик лежал неподвижно, девочки задержали дыхание. Он прокашлялся и поднял голову. Посмотрел на сестёр, вцепившихся друг в дружку и рассмеялся. «По крайней мере, одна из вас точно не будет не будет смиктой. Разве они умеют действовать на предметы?», – он самодовольно хмыкал, медленно поднимаясь и почти не обращая внимания на ссадины из-за наслаждения ситуацией. Сестра повыше повернулась к Лите с виноватым и растерянным видом: «Что? Я… Лита…» – девочке блеснул свет в глаза, и она начала тереть их кулачками, отворачиваясь назад к мальчугану. Тот зашёлся в смехе еще больше. «Ооо, кажется, сёстрам не долго еще быть вместе!», – он указал пальцем на дальнюю сестру. Девочка повернулась и обнаружила, что Лита пропала. По её руке пробежал луч солнца. Она медленно моргала, пытаясь понять, что произошло. «Дед говорил, смикты, духи дня, могут становиться невидимыми и испаряться воздухе. А кейры – менять материю и вызывать ночь, – мальчика забавляла картина перед ним, он сделал паузу, наслаждаясь собственными словами. – Еще он говорил, что смикты и кейры не живут вместе. Никогда не живут, знаешь».

Девочка накинула на плечи портфельчик, упавший на пол и медленно двинулась в сторону дома, пока мальчуган продолжал кричать ей что-то вслед. Её злость и обида волочились следом, расползаясь туманом по земле. Где-то вдали мерцал одинокий луч солнца, приглаживая макушки деревьев во фруктовых садах.

Лита

«Бабушка, я не буду кейрой, – девочка опустила глаза и сцепила зубы, – не буду». Бабушка с серебристыми волосами, завязанными в пучок, стояла спиной к небольшой квадратному столику, покрытому льняной скатертью. Солнце падало на лен и руки девочки, а бабушка и плита, на которой она что-то помешивала, оставались в тени. Пахло перцем и корицей.

«А куда же ты денешься, милая? После такой выходки смиктой тебе уже не быть», – она спокойно говорила, пока девочка пыхтела, сидя на стуле. «Я никем не буду», – обиженно бубнила девочка. «Это еще как понимать? Раньше тебе нравились разговоры про магию, а теперь ты от неё отказываешься?» – бабушка озадаченно повернулась. «Нет, – девочка сделала паузу, – но я не буду ни смиктой, ни кейрой». «А кем же тогда?» – рассмеялась бабушка. «Я буду собой, – отчеканил маленький ребёнок и поднял на взрослую мудрую женщину глаза, полные силы и уверенности в себе. – Я не стану выбирать. Никто не заставит. И никто не разделит нас с сестрой».

Бабушка заботливо положила руку на запястье внучки и присела рядом: «Милая, против природы выступать опасно. Тебе предначертано выбирать. Вы с Литой разные. К сожалению, мы всегда знали, что вы пойдёте разным путём. Но, прошу тебя, Нока, не сопротивляйся. Ты можешь добиться всего, если примешь свою природу». Девочка отдернула руку и встала: «Нет. Ты ничего не знаешь. Это природа говорит мне, что я не должна выбирать. Природа! Я буду собой. Ты меня не заставишь». Маленькая Нока гордо вскинула нос и вышла с кухни, громко топая ботиночками в знак протеста.

В окне блеснул оранжевый луч солнца.

«Лита, заходи, она ушла», – бабушка ещё пару секунд смотрела в ту сторону, куда гордо вышла Нока, потом медленно встала и снова отвернулась к плите. Луч прошёлся по её лицу, бабушка просила прекратить хулиганство, довольно хихикая и изображая строгость. Лита появилась на кухне и села на стул, на котором несколько минут назад сидела ее сестра. Улыбка медленно сходила с ее лица. «Так, это правда?» – протянула она, глядя на спину бабушки. Та замерла, но не повернулась. «Правда, что мы с Нокой разные?» – Лита ковыряла ссадину на коленке от волнения. «Это еще не точно», – слукавила бабушка и особо активно возобновила готовку. «А что, если?… То тогда… Сколько мы еще сможем быть вместе?» – девочка запиналась, боясь услышать горькую правду. «Не знаю, милая. Как повезёт. Но вряд ли больше пары недель», – бабушка постаралась произнести это как можно более отрешенным тоном. «Пары недель?!» – девочка вскочила и стала похожа на свою сестру. Ее глаза пылали силой и яркими вспышками молний. Бабушка тоже это отметила, по энергии, которая поднялась вместе с тем, как девочка встала. Она повернулась. Лицо внучки было как две капли воды похоже на лицо недовольной сестры за секунду до того, как та обиженно вышла из комнаты. Лита испарилась в воздухе и блеснула ярким ослепляющим лучом. «А может, и меньше», – тихо про себя прошептала бабушка, наблюдая за тем, как сестринская связь и эмоциональность усилили скорость обретения дара.

Девочка с волнистыми волосами громко топала, спускаясь по лестнице в подвал: «Нока, ты здесь?» Из маленьких узких окошек проникало немного света, и она увидела очертания сестры в дальнем углу подвала. «Ты специально выбрала место, куда не попадает солнце? – Лита хмурилась, подходя ближе, – Что ты делаешь?». «Не видишь, читаю?» – Нока листала коричневые старые книги, в воздух поднималась пыль. «Но мы же не умеем читать», – сестра еще сильнее нахмурила брови. «Я смотрю картинки. В волшебных книгах всегда все понятно из картинок. Вот здесь, видишь, камень. Он меняет погоду. Можно вызывать дождь», – Нока ткнула пальцем в иллюстрацию, сестра подозрительно посмотрела в книжку. «Но… Нок, ведь смикты и без этого умеют вызывать дождь. Так они заставляют деревья расти, и делают самый вкусный урожай. А ты… Ты будешь кейрой, тебе это не нужно», – Лита впервые сказала страшную правду вслух. «Я не буду кейрой, – отчеканила сестра. – Я тоже научусь менять погоду. И тоже буду выращивать фрукты. Самые спелые. Я где-то видела картинку с зельем и деревьями. Вот научусь читать, выучу заклинание и…» «Не будь глупой, – резко ответила Лита и стала похожа лицом на бабушку, – Не быть собой опасно. Надо быть тем, кем нужно. Так заведено. У многих нет того, что есть у нас. А у нас есть он – редкий дар – и нам надо его уважать».

«Когда ты вырастешь, уверена, все будут звать тебя Мудрой Литой. Ну, или, как минимум, Умной», – бабушка улыбалась, незаметно спустившись за девочками в подвал. Сестрички вздрогнули, погасла единственная горевшая свеча. «Пойдёмте ужинать», – она поманила рукой, и вслед за жестом в комнату влетел вкусный запах печёных овощей и картофеля. Бабушка поднялась обратно в дом. В воздухе витали ароматы розмарина и зеленого базилика.

«Как считаешь, из-за чего нас разлучат?» – Лита решила не рассказывать о сроках, данных бабушкой. «Нас не разлучат. Я ведь не кейра», – Нока посмотрела на сестру. Та грустно улыбнулась и кивнула, оставляя надежду.

Ужин прошёл в тишине. До конца дня все делали вид, что живут по-старому.

Утром огромный грузовик с шумом подъехал к дому. Девочки высунулись из окна и переглянулись. Они спустили ноги с кроваток, надели тапочки и вышли в холл, где вовсю из стороны в сторону бегали люди. «Это же моё зеркало», – медленно спросонья произнесла Лита, показывая пальцем на двух мужчин, что грузили большое зеркало в машину. «Бабушка!» – девочки закричали в унисон и стали вертеть головой. Бабушки имеют волшебное свойство появляться в воздухе, стоит только их позвать. Причём жалостливость голоса напрямую влияет на скорость появления. Бабушка появилась уже через секунду, выйдя из-за угла с кипой вещей в руках. «А, милые, вот вы где. Лита, это тебе, одевайся», – она протянула вещи девочке. «Мы куда-то уезжаем?» – спросила вторая. «Мы – нет. Лита – да», – обе сестры тотчас замерли и уставились на бабушку огромными, размером с дом, глазами, – «Лита уже овладела навыком невидимости. Ей пора обучаться на смикту. И изолироваться от кейр». «Но я не кейра!» – закричала Нока и схватила сестричку за руку. Та дернулась, но сопротивляться не стала. «Пойми же, – бабушка взяла Ноку за плечи и нагнулась к ней, поставив свое лицо близко к лицу девочки, – это очень опасно. Смикты и кейры не могут находиться рядом, это влечёт за собой очень страшные, опасные последствия. Вы можете умереть, понимаете? Вы. Обе. И я вместе с вами. Так что, оставь свои глупые шутки, Нока, и смирись». Глаза девочки наполнились слезами, но она свела челюсть и закусила щеки, чтобы их сдержать. Гнев бабушки быстро сменился чувством вины: «Но твой дар еще не определился. Если ты тоже станешь смиктой, обязательно присоединишься к сестре… Просто чуть позже». «А если кейрой?» – озабоченно выпалила юная смикта Лита. Бабушка помедлила с ответом. «Но мы же в любом случае еще увидимся, верно? Мы же потом сможем приезжать домой, к тебе. Да, ба?» – брови Ноки выстроились в форму «домика». «Здесь есть сады для смикт. Они могут сюда приезжать. Кейры живут совсем в других домах… Для их магии здесь нет места», – бабушка отпустила внучку из рук и выпрямила спину. Девочки посмотрели друг другу в глаза, понимая, что пришла пора прощаться. «Ба, давайте вы просто подождёте? Я обещаю, я не стану кейрой. Я не причиню сестре вреда. Наша связь не будет опасной. Просто подождите, я обещаю…», – бабушка раздраженно фыркнула и ушла в сторону грузовика. В его кузов сложили все вещи, принадлежавшие Лите. От коллекции открыток до платяных шкафов. Дом опустел. Он выглядел так, будто у Ноки никогда и не было сестры.