Айя Сафина
Падальщики. Книга 3. Испытание выживанием
– Полковник, первые инфицированные пересекли границу РАБов! – закричала Эмма.
В Центре управления наступило тяжелое молчание. Настолько тяжелое, что его можно было лопатой грести.
Две яркие белые точки на экране радара медленно продвигались к базе, на деле же скорость бега инфицированных может достигать тридцати-сорока километров в час. Картины из прошлого живо предстали перед глазами, как будто прошлое и не уходило назад на сорок лет. Все как вчера. Все как пять минут назад! Инфицированные монстры скачут на четырех конечностях к источнику запаха человечины. Они скачут на меня!
– Турели не реагируют… ни одна, – голос Хаксли дрогнул.
Тут же в Центре управления поднялся гам, поджариваемый раскаленной паникой.
– Взрывай ходы! Взрывай все до одного! – закричал я.
После прорыва в шестьдесят третьем мы установили взрывчатки СИ-4 в скальной породе над двумя оставшимися входами в базу: главные ворота и ворота в ангар, как последний оплот защиты перед опасностями поверхности.
– Я не буду хоронить нас заживо! – уперлась Трухина.
– Дура, нас сейчас расчленят заживо!
– Мы не выберемся на поверхность еще много лет под завалами!
И тут я увидел истинную Трухину. Как бы она ни храбрилась передо мной, ни старалась войти ко мне в доверие, она так и осталась верной мировоззрению Генерала. Ее пугала участь быть погребенной заживо, она была не готова к вечной жизни под землей. Консервация базы – процесс обратимый. А вот заваленные ходы – нет. Годы потратим на то, чтобы разобрать их по камешку.
Я рванул к ее помощнику.
– Взрывай ходы!
– Триггер! – тут же среагировала Трухина на вторжение в ее часть королевства.
Парень зарыдал.
– Взрывчатка не сработала. Я попытался взорвать ходы еще минуту назад!
– У тебя хоть что-нибудь сегодня работает, имбецил?! – взревел я.
А в голове тикали часики: три километра гады преодолеют за пять минут.
– Какого хрена не работает?! – тут же подпрыгнула Трухина.
– Детонаторы ловят наш сигнал, но они, видимо, не подключены к взрывчатке. Кто-то разорвал контакт вручную! – рыдал парень.
Тут уже я схватился за голову, физически пытаясь нашарить там еще идей. Это диверсия! Это предатели из Падальщиков! Это Калеб! Он не зря появился на базе сегодня и освободил своих предателей-друзей! Я всегда знал, что они погубят нас! Их гордыня стала непомерной, они перестали видеть ценность в людях, возомнили, что смогут выжить безо всех нас! Это их месть!
– Первые инфицированные в поле видимости! – закричал кто-то.
Операторы завизжали, увидев кровопийц на экранах мониторов, куда поступал сигнал с видеокамер, размещенных недалеко от входа через главные ворота: вдалеке на фоне белого искрящегося снега замигали синие тела. Сначала размером с точку, но с каждой секундой точка разрасталась, отвоёвывая все больше пикселей экранного пространства, а в реальности забирая у нас шансы остаться в живых.
В Центре управления началась неконтролируемая паника. Кто-то уже совершил побег, покинув пост, который клялся блюсти до конца жизни, кто-то забился под стол, другие – самые стойкие – оставались на местах, ожидая приказа, потому что либо привыкли жить по указаниями, либо еще сохраняли достоинство.
– Объявляй эвакуацию! Срочная эвакуация, транслируй Валентину и Порто-Палермо! – изрыгнул я последний приказ.
И кинулся прочь из Центра управления, чтобы собрать все оставшиеся силы человечества на этом клочке проклятой земли для последнего отражения атаки монстров на территории Желявы.
27 января 2071 года. 10:30
Томас
Всеобщее ликование и надежда на светлое будущее снова заполонили пространство нашего небольшого, но столь значимого мирка посреди альпийских гор в Бадгастайне. Мы сидели за поздним завтраком и галдели, как первые весенние птицы, празднующие приход тепла в замерзшие земли. И хотя зима еще была в самом ее разгаре, в наших душах теплел огонек эйфории, которая приходит ко всякому человеку, выкарабкавшемуся из длительного горя и траура.
Наш траур по человечеству подошел к концу, потому что отныне мы вступаем в новую эру. Эру возрождения человека!
Тесса проспала четырнадцать часов, а очнувшись этим утром удивила нас всех своей энергией и оптимизмом. Тесса и оптимизм? Мир перевернулся!
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Перчинка.
Тесса была немного смущена, оттого что мы все столпились вокруг ее кушетки и ждали от нее подробностей обратного превращения. Куки и Хйдрун сидели по обе стороны кушетки, последняя даже не заметила, как пережала ей капельницу коленкой, остальные стояли вокруг, словно она вышла из пятидесятилетней комы.
Тесса оглядела комнату, спросила у нас, не видим ли мы тут где-нибудь Робокопа, чем вызвала у нас беспокойство, а потом улыбнулась и со вздохом облегчения произнесла:
– Хочется чего-нибудь сладкого.
Хайдрун завизжала и захлопала в ладоши. Остальные дернулись от ее резкого крика.
– Дурун, твою мать!
– Я убью тебя когда-нибудь!
– Ты перестанешь уже так делать?!
Но Хайдрун весело подпрыгивала на кушетке, продолжая периодически пережимать трубку капельницы Тесс.
– Она здорова! Точно говорю – здорова! Когда выздоравливаешь, всегда хочется чего-нибудь вкусненького!
– Откуда ты знаешь? Ты уже шесть лет не болеешь! – Божена, как всегда, была полна скепсиса.
– Меня мама в детстве учила! Когда температура спадает, то хочется вкусненького! – не унималась Хайдрун.
– Короче, я правильно понял, что вы все отчаянно молите меня забацать торт?! – воскликнул Свен.
И вот спустя два часа моя вечно угрюмая сестренка наконец сняла маску гнева и теперь сидела рядом со мной и хохотала над глупыми шутками Ульриха, вышедшего из ее немилости. С другой стороны от меня сидит довольный Фабио, который вдруг получил столько внимания от женской половины гостиницы «Умбертус» во время лечения, что теперь, выздоровев, подумывает над тем, какую бы еще часть себе отрезать, чтобы вернуть нимб соболезнования и заботы. Напротив сидит Малик, откровенно признавшийся в любви к Куки перед всеми нами, просто положив руку ей на плечо. Без слов и самое главное без страха, потому что отныне не стоит бояться привязанностей, ведь апокалипсис завершился нашей победой.
Вот и Кейн, как всегда восседающий во главе нашего длинного стола, бросает смелые взгляды на мою сестренку, которая отвечает ему не менее смелыми улыбками. Мне уже давно было все с ними ясно. Еще когда они сидели здесь в то самое первое утро и готовы были убить друг друга.
Даже Божена, кажется, решила сменить свой имидж стервы и подпустила к себе Хайдрун, которая уже заваливала ту тоннами бессмысленной информации о «Макияже в большом городе»29, отчего Божена тут же пожалела о снятии железного занавеса.
– Скажи, Свен, какого черта это дерьмо делает на столе? – Перчинке пришлось повысить голос, чтобы перекричать задорный гомон в ресторане.
– Как ты смеешь называть праздничный торт дерьмом?! – тут же обиделся Свен и надул свои пухлые губы, а окружающая их испанская бородка добавила им еще больше объема.
Перчинка смерила насмешливым взглядом сначала Свена, а потом и его шедевр.
Это было дерьмо.
Реальное человеческое дерьмо. Даже цветом похоже.
– Я хотел сделать шоколадный торт в виде спиралей ДНК. Но шоколаду не хватило твердости, уж извините, что у меня нет нормальных загустителей! – Свен сложил руки на груди.
В общем, спирали ДНК слегка растаяли и потеряли форму, а потом медленно опустились на тарелку, превратившись в витиеватую кучу коричневых лент.
Вот так наш повар отпраздновал конец апокалипсиса человеческим дерьмом посреди праздничного стола.
– Сама попробуй найди в этих кухонных подсобках хоть грамм нормальной еды. Я все крупы от крысиного помета очищаю каждый день! – ругался Свен.
– Благодарю мутацию, что до сих пор не подохла от лептоспироза30, – Перчинка подняла вверх бокал с ягодным морсом.
– Эй, Тесс, а что будем делать дальше? – громогласно спросил Зелибоба.
Голоса постепенно притихли, пока их обладатели осознавали глубину вопроса.
– Да, обычно в фильмах про зомби на этом моменте шла перемотка на несколько лет вперед, и мы все такие сидим на берегу океана, загораем с коктейлями, а мир спасен, – сказал Фабио.
Да, было бы здорово, если бы сейчас мы оказались в хеппи энде по щелчку пальца, но нам предстояла сложная работа по массовому производству сыворотки.
– Для начала дождемся, когда Лилит проснется, – ответила Тесс.
Лилит получила сыворотку в тот же момент, что и Тесс. Кейн говорит, что трансформация Лилит займет больше времени по понятным причинам: вернуть ее гомеостаз – задача сложная. Но Лилит – наше доказательство того, что сыворотка работает. Нам удалось остановить превращение моей сестры, но как сыворотка подействует на уже зараженный организм, нам еще предстояло узнать.
– А что потом? – Хайдрун была неугомонна. Ей нужно было визуализировать и щупать этот самый хэппи энд.
Тесса хмыкнула.
– А потом я бы хотела вернуться домой. На Желяву.
Она снова посмотрела на Кейна. Мы до сих пор мало думали над тем, что наши с Кейном дома сильно разнятся. Его домом всегда была поверхность, он никогда не прятался в подземельях. Ему никогда не понять, как у нас язык поворачивается назвать крысиные туннели домом. Мы с ним очень разные. Хотелось бы мне, чтобы Тесса это осознавала.
– Предлагаю тост! – Свен прервал затянувшееся гнетущее молчание.
– Наконец-то! – выдохнула Куки.
– За нашу победу!
– За наше будущее!
– За нашу веру!
Ребята по очереди поднимали бокалы и произносили тосты, словно объединенные мыслями. Когда очередь дошла до Тесс, она ожидаемо произнесла:
– За воинов!
Кейн улыбнулся и поднял заключительный тост:
– За ученых!
Но в этот раз вместо обвинений в адрес Кейна, Тесса широко улыбнулась и кивнула.
Мы осушили бокалы залпом.
– Ну и гадость это ваше Монпелье тринадцатого года! – кашляла Хайдрун.
Громкий смех залил каждый уголок ресторана.
Внезапно наш возбужденный галдеж прервал резкий прерывистый сигнал на высоких тонах, раздавшийся откуда-то со стороны столов раздачи: два тона – высокий и низкий «Та-да-та-да-та-да».
– Что за черт?!
– Откуда эта пискля орет?
– Выключите кто-нибудь!
– Он мне сейчас уши продырявит!
Воскликнули все в один голос.
– Это моя УКВшка! – первая сообразила Арси и тут же подскочила к радиоприемнику, стоящему возле столов раздачи.
– Что с ним стряслось? Он что, взбесился?
– Это восстание Скайнет. Я знал, что это когда-нибудь произойдет!
– Свен, хорош придуряться! – шикнула Божена.
Арси убавила звук на компактной коробке ярко-желтого цвета, но не выключила. Писклявый звон продолжал беспрестанно верещать, в то время как Арси пыталась понять, где произошел сбой в приемнике и как его отключить. К ней на помощь подоспел Йонас и уже вытащил набор отверток из кармана, как будто это было обычным делом – таскать с собой повсюду отвертки разной величины.
– Радио не вышло из строя, оно передает чей-то сигнал, – вынесла вердикт Арси.
– Я знаю этот сигнал! – вдруг произнесла Тесса.
А потом подошла к компьютерщикам и отодвинула их подальше, чтобы они в коем случае не прервали передачу.
– Тесса, это то, что я думаю? – Зелибоба встал из-за стола.
– А о чем ты думаешь? – спросила Хайдрун.
Лица Тесс, Зелибобы и Перчинки вдруг надели маску тревоги: брови соединились на переносице, губы поджались, а кулаки заскрипели в костяшках.
– Это сигнал бедствия, – произнесла Перчинка.
– Откуда? – Кейн тоже встал из-за стола.
И теперь, когда главный король сего царства прервал праздничную трапезу, мы все осознали, что произошло что-то плохое и тут же побросали ложки, готовые сорваться по первому приказу делать даже сами не знали что.
– За последние тридцать лет системой радиорелейной связи были соединены лишь три объекта: бункер Валентин в Германии, авиабаза Желява в Хорватии и подземная база флота в Порто-Палермо, – объяснил Зелибоба.
– Моя радиостанция ловит ультракороткие волны с транзитной антенны в шестидесяти километрах от Бадгастайна. Но я не могу опознать источник сигнала, – Арси обеспокоенно взглянула на остальных.
– Протокол подачи сигнала бедствия идет в два этапа, – произнесла Тесса. – Первый: оповещение о бедствии звуковым сигналом, который длится не более минуты. Второй: передача информации через радиосвязь. Они должны заговорить.
Наступило напряженное молчание, разрываемое двухтональным писком приемопередатчика «Та-да-та-да-та-да». Казалось, прошло больше минуты, даже больше часа, а сигнал все не прерывался. И я уже подумал, а может, это ошибка? Может, мы ловим сигнал от чего-то помимо баз? Я громко сглотнул тяжелый ком, когда осознал, что хоть в мыслях я уже победно лежу на берегу океана с коктейлем в руках, я все еще живу в эру конца человечества, и ничего другого в радиусе тысяч километров на поверхности быть не может. По крайней мере, ничего живого.
Вдруг писк рации прервался, а из колонки раздалось шуршание. Мы затаили дыхание.
И в следующую секунду весь мой мир с надеждой на светлое будущее рухнул.
– Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй! Это авиабаза Желява! Повторяю: авиабаза Желява! У нас прорыв базы противником! Повторяю: прорыв базы противником! Нам требуется эвакуация! Нам требуется помощь! Пожалуйста, все, кто слышит, отправьте транспорт! Нам нужен дополнительный транспорт для эвакуации! Помогите нам!
Голос молодого парня утонул в шипении динамиков. Я пытался представить, как выглядит этот парень. Ему не больше двадцати пяти лет, он служит в отряде внутренней безопасности, и каждый день его состоит из дежурств за пультами видеонаблюдения. Я помню, когда мне было шесть лет или около того, нам устраивали экскурсии с классом в посты видеонаблюдения. Главным номером программы был Центр управления связи, в котором восседала фурия по имени Полковник Трухина. И хоть она особо не испытывала удовольствия от присутствия в ее владениях пятидесяти слюнепускающих карапузов, она все же запомнилась как человек настойчивый и смелый, бескомпромиссный и не терпящий непослушания. Там же нам показали ту страшную кнопку. Не знаю, почему она так врезалась мне в память. Может, потому что эта кнопка постоянно фигурировала во фразах, содержащих жуткие слова, типа смерть, инфицированные, нападение, уничтожение дома. Страшная кнопка ярко-красного цвета являлась кнопкой подачи сигнала бедствия Валентину и Порто-Палермо на случай компрометации Желявы.
Тесса подбежала к северному окну. Шириной во всю стену, окно открывало потрясающий вид на заснеженные Альпы: изрезанные горные вершины, покрытые белоснежными шапками снега, плотные серые леса, качающиеся на волнах оврагов и холмов, необычайно светлое голубое небо без единого облачка или дымки, такое обманчивое своим спокойствием, в то время, как там в трехстах километрах отсюда люди погибали мучительной смертью. Я подчинился порыву Тесс, а вскоре и остальные присоединились к нам, словно хотели увидеть отсюда терпящую бедствие Желяву. Но, разумеется, все, что мы видели, был ложный умиротворяющий пейзаж зимних Альп.
– Валентин на связи. Повторяю: Валентин на связи. Мы слышим вас Желява. Отправляем конвой из бронетранспортеров. Расчетное время прибытия – девять часов. Продержитесь до этого времени?
Рация снова зашуршала. Мы начали тонуть в отчаянии, когда диспетчер Желявы не ответил.
– Порто-Палермо на связи. Повторяю: это Порто-Палермо. Высылаем Андреа Дориа и Шевалье Поль. Расчетное время прибытия в порт Риека – восемь часов. Как поняли меня?
Фрегаты типа «Горизонт», спроектированные совместным консорциум Франции и Италии, носили красивые имена итальянского адмирала и нидерландского богослова. Ну а кому еще суждено спасти людей из лап жуткой смерти?
Мы неподвижно смотрели друг на друга, оставаясь в стороне от разворачивающейся на наших глазах драмы. По лицам ребят я понял, что и они чувствуют себя преступниками в настоящий момент. Мы как будто наблюдали за правонарушением, но ничего не предпринимали для того, чтобы помочь жертвам несчастья.
– Желява, как слышно? Выйдите на связь. Нам необходимо подтверждение.
Голос мужчины лет пятидесяти с итальянским акцентом, звучащий из подземной морской базы приобрел нотки тревоги.
Но Желява продолжала молчать. Как и все мы.
Так прошла еще минута, длившаяся целую вечность.
– Тесс, почему задействован протокол эвакуации? – спросила Перчинка.
Ее голос дрогнул.
Тесса ответила не сразу.
– Это означает, что база больше необитаема, – ее голос не дрогнул, но охрип.
– Но как это могло произойти?!
Вопрос Перчинки был больше риторическим.
Желява могла похвастать надежными уровнями защиты на поверхности: крепкие двойные железобетонные ворота, зона с автоматическими турелями в три с половиной километра, минный пояс шириной в километр. Что могло вырубить все этапы защиты в одночасье?
– Пойдем да узнаем.
Тесса развернулась к нам и я испытал облегчение, когда увидел на ее лице привычную маску командира, сосредоточенного на грядущей миссии, план которой уже чётко вырисовался в ее голове.
– Что?! Мы пойдем туда? – удивилась Божена.
Я переглядывался с ребятами. Лица всех моих друзей выражали смирение с неизбежным фактом, которому никто из нас не хотел перечить.
Мы пойдем за Тесс.
– Боб, готовь Аякс. Томас, вооружи нас до зубов. Через десять минут хочу видеть целый арсенал. Если консервной банкой можно убить, клади ее в багаж! Арси, на тебе полное компьютерное обеспечение грядущего маршрута. Платформа должна отработать на все сто.
– Есть!
Ребята уже стали разбегаться, когда снова послышалась истерика Божены:
– Вы что оглохли все? Вы слышали переговоры. Желява молчит. Мы понятия не имеем, что там произошло!
– Что ты предлагаешь? – спросил Малик, хмурясь.
– Остаться здесь! Чем мы можем им помочь с одним танком? Сколько человек ты сможешь эвакуировать?!
Ребята стали переглядываться, на этот раз в их глазах росло разочарование от признания правоты Божены. Хотя, ой как не хотелось признавать, что она права! Но, черт возьми, ее холодный расчётливый рассудок полный стервозности, зрел в корень.
– Божена, права, – вдруг произнес Кейн, – давайте дождемся объяснения с Желявы. Они ведь не ответили.
И тем заработал гневный взор Тесс, которая смотрела на него как на предателя. Вот тебе любовь да ненависть в одном шаге друг от друга.
– А что если объяснять уже некому?! – процедила сестра сквозь зубы.
– Тем более нам там делать нечего! – кричала Божена.
– Протокол эвакуации задействован, а значит у людей еще есть шанс выбраться живыми! – Боб непоколебимо стоял на стороне командира. И на защите своего дома.
– Пусть нас немного, но у нас есть Аякс, мы можем вывести хотя бы тридцать-сорок человек! – поддержала Перчинка.
– Мы ближе всех к ним. Ближе Валентина и Порто-Палермо. Мы два рейда успеем сделать до их прибытия, а это уже почти сотня людей! – странным образом Малик тоже встал на сторону Тесс.
Внезапно я осознал, что наш маленький мирок дал трещину. Ровно пополам. Ровно между местом, где стоял Кейн, и местом, где стояла Тесс. Трещина прошлась как в физическом мире, так и в духовном, когда на фоне двух разных мнений в одной группе, до недавнего времени казавшейся единой, стали созревать разные ценности: расчетливый хладнокровный исследователь и отважный горячий сердцем боец.
Кейн и Тесса.
– Кейн, – обратилась сестренка к нашему лидеру, и голос ее приобрел доселе неслышимые в нем нотки мягкости, – там мой дом, моя семья. Я не могу их бросить!
Разные натуры, разные характеры, но любовь на то и загадочное явление – объединяет плюс и минус, льдом гасит пламя, и наоборот огнем растапливает лед.
– Хорошо, – произнес Кейн на выдохе.
Мы хором тяжело вздохнули, снова обретя единство нашего маленького мира. Надолго ли?
– Миша, Фабио, Ульрих, остаетесь здесь. Надо подготовить место для размещения людей, – Кейн вдруг отдал свой первый приказ.
– Плексигласовые пластины для герметизации? – Ульрих уже подхватил идею Кейна.
– Обошьем стены в подвальных помещениях, так оборвем запах человечинки, – Фабио тоже влился в волну.
– Йонас, остаешься здесь, чтобы поддерживать связь с Аяксом, – продолжал Кейн. – Куки, Хайдрун, Малик, для людей понадобятся предметы бытового комфорта и возможно аптечка. Организуем пункт первой помощи в подвале.
– Так, все слышали! Задания получили, на сборы десять минут. Бегом-бегом-бегом! – Боб подначил застывших ребят, и мы тут же бросились по разным углам гостиницы.
Я уже покидал ресторан, пронизанный ярким солнечным светом, посреди которого так хотелось остаться, когда услышал зов Кейна:
– Тесс!
Сестренка задержалась на выходе.
– Особо не геройствуй. Ты всех не спасешь. Не сегодня.
Я бежал прочь и постепенно утверждался в мысли, что, какими бы ни стали их взаимоотношения, Кейн до сих пор не познал мою сестру.
27 января 2071 года. 10:30
Калеб
– Какого черта происходит? – спросил Антенна, застыв с последними гранатами в руке, которыми уже забил все карманы экипировки.
Сирена визжала так громко и резко, что я пережил микроинфаркт. Первая мысль, которую мне подкинул мозг – Триггер начал план по выкуриванию и истреблению нас – предателей Желявы в его глазах.
Некоторое время мы все переглядывались: командиры, сержанты, рядовые, новобранцы. Мы уже изрядно подчистили арсенал, вооружившись по самые зубы, готовые испепелить Триггера с пособниками.
– Может, Триггер собирает свою дешевую армию против нас? Заметил, наконец, что мы тут хозяйничаем, – предположила Вьетнам.
Но через несколько секунд, которые растянулись на целую жизнь, я понял, что сигнализация не соответствовала ни одному из знакомых сигналов тревоги. Мозг подсказывал, что когда-то давно я уже слышал эти гудки: два коротких – один длинный. Они пронзали барабанные перепонки с садистским удовольствием. И именно по резонирующим барабанным перепонкам я вспомнил, что означали эти гудки.
Вдруг сирена прервалась и предзаписанный женский голос монотонно произнес:
– Внимание, внимание. Всем солдатам боевая готовность. Внимание, внимание. Всем солдатам боевая готовность.
Я растолкал молодёжь и выбежал из арсенала. Остальные последовали за мной. В коридоре на нас бежали четыре Голема, я было выставил винтовку перед собой, но они просто пробежали мимо, словно и не заметили меня и пятидесяти бойцов, которых тут быть не должно.
– Что происходит? – Бридж тоже сообразила, что сирена звонит не по наши души.
Из-за угла показались еще трое Големов, на этот раз я встал поперек их пути, может, так они наконец увидят меня? Но и эти трое толкнули меня плечами, несясь стремглав куда-то прочь.
На помощь подоспел Рафаэлка со своими гигантскими ручищами. Он схватил одного Голема за шиворот и резко потянул, как собаку за ошейник, тот повис над землей.
– Что происходит, рядовой? – тут же спросил я грозно.
Парень задергался, пытаясь вырваться из хватки, Рафаэлка уступил и опустил того на землю.
– Ворота открылись! Зараженные наступают! – заорал парень, сорвав голос.
И, воспользовавшись ослабевшей хваткой, парень вырвался из рук великана и побежал прочь.
– Что?
– Прорыв?!
– Ворота открылись?
– Это возможно?
Солдаты озадаченно переговаривались между собой.
– Это шутка Триггера? Он решил нас испугать? Одурачить? – предположил Муха.
А мимо нас пробежали еще семеро Големов, а потом еще целый отряд из десяти человек – все вооруженные автоматами, и ни один не обратил внимание на стоящую толпу солдат возле арсенала, как и на сбежавших из тюрьмы преступников.
– Фелин! – воскликнула Ляжка.
Мы тут же натянули шлемы и подключились к переносной платформе в рюкзаке Рафаэлки, соединяющей бойцов отрядов специального назначения в единую сеть.
Когда система загрузилась я тут же вывел на экран схему запорных устройств Желявы, и тут воздух покинул мои легкие. Схема демонстрировала отсутствие перемычек на обоих главных воротах.
– Твою мать! – рядом выругалась Вьетнам.
Я активировал датчик движения, поиграл настройками и выделил тепловой диапазон, соответствующий зараженным – он ниже, чем у среднестатистического человека. И когда на карте заиграли движущиеся точки, у меня остановилось и сердце.
– Не пойму, это люди или зараженные? – Легавый тоже пытался вычленить в движущихся метках ответ.
– Твою мать! Посмотрите на изображение с видеокамер у ворот!
Я уже не понял, кто это предложил, но в следующую секунду я понял, что это неважно. Меня забила дрожь.
Сквозь открытые нараспашку ворота каждую секунду на базу вбегали десятки зараженных, целые полчища синих тел распространялись по коридорам Желявы как вирус по системе кондиционирования. Прощёлкав несколько видеопотоков, я увидел первых жертв в коридорах базы и первые брызги крови, которые имели все шансы превратиться в багровые реки.
– Калеб, что будем делать? – спросила Бриджит. Ее голос осип.
Но я застрял. Я не знал, что мы должны делать. На помощь пришла все та же бездушная компьютерная программа.
– Внимание, внимание. Проследуйте в ангар для эвакуации. Внимание, внимание. Проследуйте в ангар для эвакуации.
Женский голос, посланный компьютером – она не понимала важности сообщения, что доносила до каждого из пятнадцати тысяч жителей. Она не понимала всего смысла катастрофы. Она даже не понимала, что объявляла очередной конец света для остатков человечества под землей.
– По-моему, нам надо проследовать в ангар для эвакуации! – повторил Фунчоза.
Мы переглядывались, пытаясь найти ответы во взорах друг друга.
– Нам надо валить в ангары!
– В транспортниках не хватит места для всех жителей Желявы!
– Надо успеть первыми!
Среди солдат началась паника, вполне ожидаемая, но не оправданная. Они все имели семьи на базе, но вместе с тем они еще имели долг на этой же базе. И я намеревался напомнить им о клятве, что они принесли добровольно.
– Мы защитим жителей, пока они эвакуируются, – произнес я.
Бридж бросила на меня озадаченный взгляд, но потом поджала губы и кивнула. Я посмотрел на солдат вокруг. Их ряды поредели. Вот так страх перед смертью служит ситом, просеивающем бойцов, как проверка на прочность.
Антенна первым снял винтовку с плеча и убрал предохранитель. Вольт и Электролюкс нахмурили брови и повторили за командиром. Ляжка проверила магазин винтовки, Легавый и Лосяш поделили гранаты поровну. Буддист с Мухой и Хумусом закрыли глаза, их губы задвигались в такт произносимой молитве, которую они шептали всякий раз перед выходом на поверхность.
– Э, я не буду рвать жопу ради слюнтяев, которые нас чуть в расход не пустили своим равнодушием! – возразил Фунчоза.
– Ты дал клятву защищать жителей Желявы! – процедил я сквозь зубы.
– Не помню такого! Я под кайфом был!
– Я всегда знала, что ты трус, – процедила Ляжка сквозь зубы.
– Не, он реально не помнит день клятвы, он тогда манаги31 перебрал, – сказала Вьетнам.
– Да все равно! Ты всегда из себя крепкого хрена изображал, а на деле ты просто трус! – выплюнула Бридж.
– Да?! А кто, по-твоему, сегодня метрового червя родил в ведро после четырех дней запора?
– Так это был ты?! – негодовали мы, вспомнив жуткую вонь, которая пробудила нас сегодня утром. От нее резало глаза и поначалу мы подумали, что Триггер обрушил на нас газовую атаку.
– Иисусий сапог, я думала это жирберг32 сорокалетней выдержки вывалился из канализации, – сказала Ляжка.
– Фунчоза, я не уйду отсюда без отца, – произнесла Вьетнам решительно.
– Найдем нового! У нас узкоглазых тут четверть базы!
– Фунчоза!
– А что? Признайся, ты все равно их между собой не различаешь!
Вьетнам готова была взорваться оттого, что мы теряли время. Но тут на Вьетнам снизошло озарение и она выдала роковую улыбку, означавшую, что Фунчозе не отвертеться.
– Акира, – произнесла она тихим, но уверенным шепотом.
Лицо Фунчоза побледнело.
– Ты отдал ее двенадцатилетней соплюшке, которую определенно порвут на части, потому что своими короткими ножками она не успеет добежать до ангара…
– Не смей… – процедил Фунчоза сквозь зубы.
– Она помрет сегодня в этих коридорах, и ты никогда больше не увидишь свою Тамагочи!
Глаза Фунчозы горели яростью, но Вьетнам знала, что победила. Фунчоза никогда не бросит свое желтое яйцо в беде.
Я ухмыльнулся.
– Калеб, план? – Буддист вернул нас в реальность.
– Я валю за отцом! – решительно заявила Вьетнам.
– Я за Горе-Федором! – подхватила Бридж.
– Моя мать в аграрном блоке, – выпалил Легавый.
Мои мысли носились как угорелые, выстраивая план прочесывания базы. Мы разделились на четыре отряда, в отчаянной попытке помочь жителям добраться до спасительных транспортников. Мы военные, мы живем по приказу, иной раз нам сложно принять решение, но легко последовать приказу пожертвовать собой. И я его отдал.
27 января 2071 года. 10:30
Каришка
Противный вой сигнализации, который проделал дыру в моем мозгу, внезапно оборвался. И вроде мне бы тут следовало вздохнуть с облегчением, но что-то вызывало подозрения. Сигнализация перестает пищать, если ее отключают вручную, когда опасность ликвидирована. Но по лицам наших стражников, а я должна отметить что на их страшных лицах, изрезанных шрамами, вообще сложно прочесть эмоции, я понимала, что беда не миновала.
– Внимание, внимание. Всем солдатам боевая готовность. Внимание, внимание. Всем солдатам боевая готовность, – говорила бездушная машина приятным женским голосом.
Големы были озадачены.
– Мамочка! – выдохнула я и тут же прильнула к Алании. В ее объятиях было тепло и безопасно.
– Что происходит? – спросила Алания.
Внезапно заговорил Кирилл:
– Это сигнализация прорыва базы.
Его голос осип, он продолжал тяжело дышать после удара в живот. Я переглянулась с Аланией.
– Прорыв базы? – спросила она у Кирилла.
Тот слабо кивнул. А потом посмотрел на меня глазами, полными растущего страха.
– Последний прорыв был в шестьдесят третьем, мне тогда шесть лет было. В тот день мы не были готовы к подобной ситуации и оттого погибло очень много людей, – объяснял Кирилл. – После этого был разработан специальный протокол на случай нарушения границ зараженными.
– И что нам делать? – спросила Алания.
– Бежать в ближайший отсек безопасности, – ответил Кирилл.
– А наш не подходит?
– Нет. Отсеки безопасности оборудованы бронированными дверями с запорным устройством, открывающимся лишь изнутри.
Мы все впятером, включая уродливых стражников, посмотрели на железный шпингалет, очень похожий на тот, который у нас в деревне на уличном туалете висел. И знаете что? Он даже от забияки Мэттью не спасал, который вечно заставал девчонок врасплох, едва те сядут над дыркой. Как выбьет дверь, та как распахнется, ты как закричишь, а Мэттью как заржет!
Придурок.
Короче. Мы фактически сидим в туалете и ждем, когда зараженные выбьют дверь со шпингалетом. Жаль тут дырки нет, куда кучку можно наложить, а то чую я, кончина моя будет вообще нелицеприятной и пахучей.
