Айя Сафина
Нина. Книга 2. Зов пустельги

1. Новая жизнь

Солнечный луч лениво полз по стене, отражаясь бликами от стальной картинной рамы. Узкая полоска света смело разрезала мрак комнаты сквозь щель между толстыми портьерами. Луч упрямо стремился нарушить сон, и вскоре достиг бледного лица, точно коснувшись закрытых век.

Нина зажмурилась. Яркий свет был непривычным и отвратительным. Он напоминал раздражающий неугасаемый свет изолятора, не позволяющий впасть в глубокий сон. Но этот свет был другим. Необычным теплым. Неестественным для ее жизни. Нина неохотно открыла глаза и тут же ощутила необычность утра во всем вокруг.

За окном птицы чирикали наперебой. В лечебнице обитали разные птицы: зяблики, кукушки, скворцы – летом; синицы, чижи и клесты – зимой. Пение здешних птиц было незнакомо.

В воздухе витал соблазнительный аромат ванильной выпечки. В лечебнице тоже пекли разные крендели с сахаром, творожные кексы, но их аромат был далек от нынешнего. Нина даже привстала от удивления: пахло корицей. Совершенно точно! И этот запах она знала с детства!

Нина оглядела широкую кровать, которая услаждала измученное тело воздушной мягкостью белья. Как же приятно! Нина лениво перевернулась, подставив спину дружелюбному солнечному будильнику, он тут же принялся усиленно ее согревать.

Нина не могла вспомнить, как она здесь оказалась. Кажется, она заснула на заднем сидении огромного джипа еще до того, как тот въехал в пригород. Но она никогда не забудет спасительное бегство посреди ночи.

Эрик попытался взять ее за руку, но она терпеть не могла чужие прикосновения – они приносили слишком много видений. Поэтому она вручила ему собранный в кулак растянутый рукав свитера, и Эрик потащил ее сквозь лесопосадку. Они не видели тропу и передвигались вдоль высокой бетонной ограды, с опаской оглядываясь по сторонам в поисках ненужных глаз. Но кто возжелает прогуливаться глубокой ночью, когда ливень льет непроглядной стеной, а молнии сверкают таким высоким разрядом, что ночь становится светлее дня?

Последнее препятствие – перелезть через ограду. Эрик свистнул, и через секунду наверху показался лысый громила. Кажется, Эрик назвал его Фидо. Эрик без труда поднял Нину, могучие руки Фидо схватили ее под локти, и вот она уже сидит на трехметровой ограде, пытаясь разглядеть сквозь деревья свой бывший дом. Но лесопосадка была слишком широка и плотно засажена, поэтому Нина мысленно попрощалась с невидимым зданием, где оставила свое прошлое, и свесила ноги с внешней стороны ограды – туда, где ее ждал неизведанный мир. Эрик оказался на стене возле нее и помог спуститься, великан Фидо поймал ее внизу. Вот и все, покинуть пределы лечебницы оказалось гораздо проще, чем проститься с ней.

Утро облачилось в привычные нотки, когда тело по обыкновению заныло при попытке встать.

Нина проковыляла к окну. Вот она какая – жизнь вне стен коробки!

Нина прижалась щекой к холодному стеклу. Небольшие двухэтажные коттеджи выстроились вдоль дороги, подобно солдатам в шеренге – один копия второго. Бесконечная улица симметричных лужаек перед крыльцами и белых колышков вокруг. Нина представила, как она выглядит со стороны: серая тень в окне одного из этих кирпичных клонов. А еще она подумала о том, как тяжело найти кого-либо в этой однородной массе, это особенно полезно для того, кого ищут очень многие.

Нина осмотрела комнату: просторная светлая и лишенная всяческого изыска. Да что там изыск! Тут отсутствовало элементарное понятие уюта. Комната ярко контрастировала с сибаритствующими привычками Эрика. Хоть и широкая, но абсолютно простецкая белоснежная кровать, на которой никогда не спали. Дешевая картина блеклого натюрморта в стальной раме. Пустой комод молочного цвета, слой пыли в ящиках наглядно демонстрировал его долгое одиночество. Кожаное кресло у окна, с виду удачно размещенное в целях создания комфорта, на самом же деле выступало в качестве наблюдательного пункта и не больше. На этом лаконичный интерьер комнаты завершался, если не считать пару светильников и прикроватную тумбу. Нина испытала облегчение. Хоть Эрик и не старался, но все же угадал с местом пребывания. Его неуютные пустоши – как раз то, что нужно для психопата, обладающего сверхъестественной проницательностью. Здесь никто не жил прежде, а, значит, здесь нет картин прошлого. В голове Нины было также пусто, как и вокруг.

Внизу загремели тарелки. В нос Нине снова ударил запах выпечки. Она уже встречала этот запах когда-то, правда память не раскрыла подробностей. Живот ворчливо буркнул, напоминая о своем существовании. Нина не стала ему перечить и направилась к лестнице. Запах усиливался, а когда Нина оказалась в холле, кваркающие звуки со сковороды вызвали слюнки. Нина осторожно завернула за угол и увидела его.

Широкая спина в клетчатой рубашке суетилась возле плиты. Волосы зачесаны назад, от влажности они вились еще больше. Он что-то напевал и ловко подкидывал оладьи в воздухе. После очередного танцевального выпада он, наконец, выложил блин на тарелку и обернулся к столу.

Их взгляды встретились. И хотя этот момент нельзя назвать неожиданным, все же он был довольно неловким. Это было странно, ведь они уже знакомы, более того, всего несколько часов назад они пересекали больничный сквер, сцепившись друг с другом так крепко, словно боялись потеряться.

Так они и стояли с минуту, разглядывая друг друга, пока молчание не нарушил тостер. Громкий щелчок высвободил очередную порцию хрустящего теста. Тарелка в руках Эрика стукнула о стеклянный стол, и мир, наконец, ожил. Эрик улыбнулся гостье.

– Не знал, что ты любишь, – объяснил он, указывая на изобилие еды.

Нина не ответила. Эрик уже начал привыкать к ее молчанию.

– Здесь есть овсянка, хлопья, омлет, глазунья, гренки и мои фирменные ванильные панкейки, которые я не готовил уже очень давно. Поэтому, будь добра, оцени мои старания.

Нина продолжала стоять, выглядывая из-за угла. Эрик сел и демонстративно поднял нож с вилкой вверх.

– Как хочешь. Ну, а я больше не могу терпеть.

Он с довольным видом принялся за блины.

– М-м-м, – протянул Эрик и демонстративно прикрыл глаза от удовольствия.

Внезапно раздался длинный урчащий звук. Эрик улыбнулся.

– Этот дружище со мной согласен, – сказал он, указав вилкой на живот Нины.

Она еще немного потупилась в проходе и, наконец, крадучись подошла к столу. Нина с удивлением разглядывала блюда, медленно взбираясь с ногами на стул. Такого количества еды она не видела никогда. Выбор с чего начать не предстал. Она определенно побывает в каждой тарелке!

В больнице пациентам не выдавали вилок, и Нина едва умела ими пользоваться. Она неуверенно ткнула в блины. На зубчики налезли сразу около пяти штук, голодные глаза посчитали это количество достаточным, и неважно, что живот столько не осилит. Перед глазами возникла мужская рука с коричневой бутылкой. Нина прочитала надпись «шоколад» и кивнула. Блины тотчас же покрылись толстым слоем жидкого шоколада. Нина жадно впилась в стопку и откусила приличный кусок, который едва поместился за щеку.

Эрик не мог сдержать улыбки. Нина была так мила с пухлыми щеками, измазанными шоколадом, смачным причмокиванием и беспрестанно ищущими по столу глазами, казалось, она уже и забыла о его присутствии. Эрик превратился в призрака, подливающего сок.

Блины исчезли быстро. После тщательных раздумий выбор пал на гренки. В этот раз руки предложили баночку, на которой красовалась аппетитная малина. Нина снова кивнула. Джем моментально оказался на гренках. О, какая вкуснотища! Этот джем был не просто далек от больничного, они были из разных миров! Нина не удержалась и вторила Эрику, закрыв глаза от удовольствия.

Покончив с гренками, Нина откинулась на спинку стула, прикидывая, что еще в нее может влезть.

В перерыве она, наконец, обратила внимание на ухмыляющегося Эрика.

– Спасибо за столь красноречивый комплимент! – сказал он, оценив ее аппетит.

Голод, наконец, выпустил Нину из цепких клешней, и она стала разглядывать детали вокруг.

– Тебе здесь нравится? – спросил Эрик, заметив ее интерес.

– Чей это дом?

Эрик был чрезвычайно рад тому, что она оставила привычное молчание. Он и не понимал, какая это привилегия.

– Мой, разумеется.

Нина медленно переводила взгляд с одного предмета на другой.

– Но ведь ты здесь не живешь.

Эрик улыбнулся. Нина определенно видит гораздо больше, чем обычный человек.

– Ты права. Я предпочитаю жить в городе, а здесь…

– Прячешься, – закончила Нина, чем вызвала еще больший восторг Эрика.

– Или прячу, – дополнил Эрик, подмигнув гостье.

Нина съела еще немного омлета и отодвинула тарелку.

– Что ж, теперь я бы хотел с тобой обсудить деловой вопрос, – начал Эрик.

Нина не подала вида заинтересованности, но Эрик продолжил.

– Ты ведь понимаешь, почему ты здесь?

Нина ответила прямым взглядом.

– Я бы хотел сразу дать определение нашим отношениям. Я их расцениваю, как чистой воды торговлю. Ты оказываешь некоторые услуги, я их покупаю. Вопрос стоит лишь в том, что именно я покупаю и за какую цену, – Эрик деловито постукивал пальцами по столу. – Проще говоря, что ты умеешь, Нина, и что ты хочешь получить взамен?

Нина неотрывно следила за его стучащими пальцами, словно они говорили больше, чем сам Эрик. Он задал вопросы, которые она ожидала, но которые по-прежнему оставались безответными для нее самой. Это не вопрос вроде «ты – аллергик?», где ответом может быть лишь «да» или «нет». Это вопрос из серии «а любишь ли ты яблоки?». Нет, я не люблю сырые яблоки, но я люблю яблочный пирог. Что ты хочешь? Денег? Нет, мне не нужно платить, но я хочу быть свободной. Хочешь власти? Нет, мне не нужны подчиненные, но мне необходимо чувствовать себя в безопасности. Что я умею? Я могу предсказать события и прочитать твои мысли. Вот только способности не работают как часы. Иногда им нужно время, из-за которого тебе может показаться, что я не умею ничего.

Нина встала из-за стола и медленно обошла его. Пальцы Эрика перестали выражать его уверенность и замерли, когда Нина приблизилась к нему настолько, что он мог разглядеть каждую родинку на ее лице. Он впервые заметил тонкую полоску, тянущуюся от губы к носу – след от давнишней заячьей губы.

– Когда ты задашь вопрос, я отвечу на него – вот, что ты покупаешь. Взамен я хочу получить твою ответственность, – произнесла она с самым деловым видом, который только могла изобразить.

– Ответственность за что?

– За меня.

Эрик ухмыльнулся.

– Ты хочешь моего покровительства? – уточнил он.

«Временно, пока не пойму, куда бежать дальше».

Улыбка сползла с его довольного лица. Он правильно понял, что сейчас произошло? Она ответила, не произнеся ни слова? Или ему послышалось? Нет, не может быть! Это снова повторилось, как тогда в аллее! Он определенно слышал ее голос! Вот только ее губы не шевелились!

Губы Нины медленно растянулись в ухмылке.

И Эрик понял, что она, действительно, умеет обмениваться с ним мыслями.

– Что ж, покровительство за ответы… Довольно честно, – сказал Эрик.

Эта девчонка казалась далеко не глупой.

– Согласен, – тихо произнес Эрик, удовлетворенный сделкой.

***

Зеркало – удобная штука, оказывается. Нина впервые видела свое четкое изображение. Отражение в стеклах зарешеченных окон не шло ни в какие сравнения с тем, что она наблюдала сейчас. Какую удивительную возможность дает эта тонкая пластина стекла – заглянуть в свои глаза! Она уже не помнит, кто ей сказал, что в глазах спрятана душа. Если это – правда, то она определенно делает что-то не так, потому что все, что она видит – это мутную серость с черным зрачком посредине. Может нужно смотреть под определенным углом или вглядываться не менее часа, чтобы, наконец, увидеть душу? В любом случае, даже если бы она увидела ее, то не испытала бы ничего кроме жалости. Этой душе досталась довольно чудовищная оболочка.

Нина стояла абсолютно нагая и разглядывала то, чем пугала окружающих: бледность кожных покровов нарочито подчеркивала выпирающие кости ключиц, ребер и тазовых костей; коленные и локтевые сгибы пугали заостренными углами; болезненная худоба лишила ее всех выпирающих особенностей женского тела. И если кости можно спрятать под одеждой, то осунувшееся лицо предательски выдаст впалыми щеками, яркой синевой под глазами и мертвецкой бледностью. Она могла бы висеть в качестве макета скелета в классе анатомии, никто бы не принял ее за живого человека. Мурашки пробежали по спине, когда в голове возникла мысль о том, что она так похожа на своих извечных компаньонов. В этом Их цель – сделать ее одной из Них, и Они почти преуспели.

Шрамы. Тут можно составить целый справочник по способам запечатления на теле Нины особо ярких моментов ее жизни. На запястьях и щиколотках они красовались толстенными полосами. Ее часто приковывали ремнями к койке, хотя она и не помнила этот процесс, потому что в это время пребывала за гранью реального мира. Но нестерпимая боль от натертых до крови кожных покровов была первым, что поздравляло с возвращением. Четыре ровные бледные полосы на лбу – по две с каждой стороны. Надо отдать должное врачам, так умело зашивавшим одни и те же рассечения по несколько раз. Некоторые видения были столь жестокими и болезненными, что приходилось насильно их прекращать. А другого способа, кроме сотрясения мозга, Нина не знала. Хотя у нее были предположения относительно электрического тока, но где в больнице она найдет шокер в свободном доступе? Зато стен и острых углов было хоть отбавляй. Кстати, благодаря последним, появился целый набор из травм: пятнадцатисантиметровый шрам на голени, рубец от колотой раны в правой подвздошной области, рваная рана на левой лопатке, а также залысина на затылке из-за трех, налегающих друг на друга шва.

Помимо травм, которые она получала во время припадков, были еще те, что она наносила себе сама. Ее бедра были расцарапаны в кровь. Боль, получаемая в процессе, помогала заглушать Их голоса, притупляла желание причинять боль другим, но самое важное – боль от самоповреждений помогала чувствовать реальность и вырываться из кошмарных видений.

Счет синякам и гематом прекратился уже очень давно. Одни приходили на смену другим, в основном благодаря периодическим стычкам с санитарами. Нина внезапно подумала о Яне. Как много он ей прощал!

Горячие струи душа заставили задержать дыхание. Какое блаженство! Только сейчас Нина ощутила, насколько ее тело промерзло за сегодня. Или за последние двенадцать лет? Уже неважно! Как приятно! На полке стояло несколько бутылочек, она открыла и понюхала каждую, а потом недолго думая налила в ладонь из каждой. И ей было все равно, что на голове она растирала масло для бритья вперемешку с гелем для душа. Сейчас ей было важно стереть весь этот мерзкий больничный запах. Она намыливалась до красноты, пытаясь унять маниакальную мысль о том, что смывает не только грязь, но и всю уродливую часть ее мерзкой жизни, наполненную лекарствами, страданиями и обреченностью.

Возможно ли оставить прошлое в прошлом? Нина знала наверняка, что нет. Воспоминания всегда проложат дорогу в настоящее.

Вернувшись в спальню, она увидела оставленные для нее вещи, аккуратно сложенные на заправленной кровати. Футболка, джинсы, кеды. Едва прикоснувшись к ним, Нина поняла, что они новые. Эрик купил их для нее. Это невероятно приятное чувство – знать, что кто-то приобрел вещь специально для тебя! И, несмотря на то, что одежда была велика, теплота в груди продолжала отогревать одинокое сердце.

– Хм… Немного просчитался, – задумчиво произнес Эрик, увидев вошедшую в гостиную Нину.

Если свободную футболку можно списать на тенденцию подросткового стиля, то складки джинс под ремнем служили неумолимым доказательством его просчетов. Ну, а кеды, так это полный провал. С таким же успехом он мог одеть ее в свои сланцы.

– Это обязательно? – спросила Нина.

Эрик еще раз оглядел ее с ног до головы.

– По-моему, это – острая необходимость. Не волнуйся, мы заедем лишь в одно место. Там не задают вопросов.

Нина подтянула джинсы. Поход в магазин неизбежен ровно настолько, насколько полезен. Она слишком долго была оторвана от жизни.

– Ты же не собираешься ходить рядом со мной в больничном халате. Ты в курсе, что на нем запекшаяся кровь? – Эрик открыл дверь, ведущую в гараж.

– Он не мой, – тихий голос звучал, как извинения.

– В таком случае они могли хотя бы постирать его, прежде чем отдавать тебе. А то эти желтые пятна сзади пахнут определенно не соком.

– А вот пятна – мои, – еще тише произнесла Нина.

Эрик остановился и удивленно взглянул на Нину.

– Тебе что, нужны пеленки?

Нина сглотнула. Вопрос почему-то вогнал в краску, если это выражение применимо к бледному призраку. Подобным разговорам в больнице не было нужды, ведь там добрая половина пациентов – припадочные, и казусы вроде непроизвольного мочеиспускания или дефекации были нормой. Разумеется, неприятной нормой, но все же достаточной, чтобы не вызывать обсуждений или, что еще хуже, осуждений. Эрик же был из иного мира. Чистого, ароматного, нарядного. Даже его повседневный вид казался настолько вычурным, будто он собирался не в магазин, а на пышное празднование. Страшно было подумать, как он выглядит на торжествах. Надевает корону и седлает слона?

– Только на время приступов, – ответила Нина, опустив глаза.

Эрик задумался и через секунду заключил:

– Зацеллофаним матрас.

Нина мысленно отблагодарила его за простоту, с которой он принял ее проблемные особенности.

Эрик открыл ей дверь. Она не воспользовалась его протянутой рукой, хотя джип был достаточно высок для нее. Физический контакт с человеком типа Эрика был бы крайне опасен сейчас, поскольку спровоцировал бы спонтанный поток видений, к которым Нина еще не готова. Она обязательно увидит Эрика, но в свое время.

Джип выехал из гаража. С этого момента Нина навсегда приклеилась к окну.

Вот она какая – жизнь по ту сторону коробки!

Коттеджи исчезли довольно быстро. На смену пришла многополосная автострада. Эрик прятал ее в пригороде, примерно в тридцати километрах от города. Наверное, оно и к лучшему. В городе слишком много моментов, рискующих стать опасными для девушки, проведшей большую часть жизни в изоляции.

Многоэтажные здания обозначили границы города. Нина не могла поверить, что она жила здесь когда-то. В детстве она редко выбиралась в город и даже не представляла его истинных размеров. Машин было очень много, людей еще больше. Многообразие вывесок и надписей повсюду: сверху вниз, слева и справа, спереди и сзади. Глаза не успевали прочитать и пару слов, как дома сменялись и пестрили новыми еще более красочными фасадами. Задержать внимание на одном лице – невозможно, оно слишком быстро исчезало в толпе. Что же такое город? Машины, люди, слова.

Нину бросило в жар. Слишком много информации! А работают только глаза! Она, наверное, еще не скоро осмелится опустить стекло и впустить еще больше картинок вместе со звуками и запахами улиц. Как все это далеко от больничного мира, где царила совсем иная жизнь! Там в тишине слышны лишь пение птиц, шелест листвы, завывание ветра, стрекот насекомых. Каждого человека можно разглядеть, досконально изучить и познать парочку секретов. Здесь же постоянный гул движения и суеты. Этим людям и в голову не приходило заняться привычным делом Нины – разглядывать причудливые созвездия или искать знакомые образы в облаках. У этих людей слишком много гораздо более важных забот.

Машина замедлила ход. Нина сразу определила пункт назначения. Вывеска с небольшими золотыми буквами ей ни о чем не говорила. Это фамилия? Или имя? Так сразу и не поймешь, чем торгует магазин, пока не посмотришь на витрины. Манекены в строгих костюмах и платьях, все кажется скромным и неброским, но Нина нутром чуяла присутствие огромных денег вокруг этого места. Она уже начинала познавать новый мир. Свое богатство здесь стараются скрывать.

– Эрик! Дорогой! – раздался женский грудной голос, как только они зашли внутрь.

Смуглая женщина в черном облегающем платье торопилась к посетителям. Эрик обменялся с ней деловитым тройным поцелуем в щеки.

– Изабелла! Ты как всегда просто «белла!»

– Дорогой мой! Ты сегодня очень кстати! Мы только-только получили новую линию от Бриони! Твоя попка обязана оставить там след!

Женщина уже взяла Эрика под руку, готовая увести в черно-белые глубины мужских костюмов.

– Нет-нет-нет, – остановил ее Эрик, – сегодня главный герой не я, а вот эта молодая особа.

Наконец, внимание Изабеллы переключилось на стоящую у дверей Нину. Реакция женщины была моментальной. Улыбка исчезла, уступив место полному сражению. Видимо, Изабелла была не из тех, кто умеет врать, а потому оценивающе осмотрела Нину с ног до головы и спросила:

– Боже мой, Эрик, что это?

– Ну, да, она выглядит немного…

– Это она?! – Изабелла вытаращила глаза в попытке увидеть женские признаки в неопознанной особи.

Эрик засмеялся.

– Не будь стервой! Я приготовил для тебя задачку.

– Это не задачка, это катастрофа! Что у нее с волосами? Это новый тренд? – женщина подошла вплотную к Нине и брезгливо разглядывала неровные срезы и секущиеся концы собранных в хвост волос, боясь притронуться.

Нина чуть отстранилась, не понимая, чего от нее хотят. Эрик же с наслаждением наблюдал за тем, как Изабелла подвергала Нину исследованию.

– У нее есть имя?

– Зови ее Задачка, – улыбался Эрик.

– Ох, дорогой. Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты издеваешься. Но я – профессионал, и восприму это недоразумение как комплимент! Ведь именно меня ты выбрал для… решения «задачки».

Изабелла ловко юлила между вешалками с платьями, блузками, брюками. Нина шла следом, Эрик завершал процессию. Наконец, Изабелла вывела их к примерочной.

Эрик устроился в кожаном кресле, Изабелла завела Нину в кабину, задернула штору и исчезла. Недоуменная Нина продолжала недоумевать, чего от нее хотят? Этот вопрос она будет задавать часто. Она выглянула из-за шторки с вопрошающим взглядом.

– Раздевайся, – шепнул Эрик, поняв безмолвный вопрос.

Через несколько минут явилась Изабелла с первой партией нарядов.

– Одевай! – скомандовала женщина, протянув вешалки за штору.

Когда в кабинке послышался шорох, Изабелла обратилась к Эрику.

– Ну, и кто она?

Эрик лишь улыбнулся.

– Знаю, мы не задаем здесь вопросов, но мы любим сплетничать, – женщина присела к Эрику на подлокотник, изящно закинув ногу на ногу. – Так что лучше дай наводку, иначе мы – женщины напридумываем всякого нелестного. Это твой новый фетиш или вид благотворительности? Или вновь обретенный родственник?

– Скорее последнее, – ответил Эрик, зная, что женщина не успокоится, если он не даст хоть немного информации.

– Я так и думала! Иного объяснения и быть не может! Помню, когда к нам на порог явился молодой хиппи – сын от первого или второго брака отчима – мама себе волосы рвала, не знала, как избавиться от этого слюнтяя! Он только и делал, что растил траву и дымил на балконе! Сколько было разбирательств с полицией, ты не представляешь! Отчим все надеялся, что этот тупица возьмется за ум и … Э-э-эй! – Изабелла резко вскочила и подошла к вышедшей из примерочной Нине.

– Ну, уже совсем другое дело! – восклицала женщина, застегивая молнию на черном платье. – Боже, Эрик! Это самый маленький женский размер! Откорми ее! – фыркала консультант, расправляя складки на платье.

Нина растерянно смотрела то на Изабеллу, то на Эрика.

– Ну, же, – женщина указала на большое зеркало. – Да не бойся же ты, иди!

Нина робко подошла к зеркалу и взглянула на отражение. Вроде она, но в то же время и не она. Черное платье до колен с овальным декольте, и вроде донельзя простецкое, и, тем не менее, раскрывшее в исхудалом бледном теле привлекательные женские черты. Красивые женские руки обвили шею белым жемчугом и приподняли волосы в хвост.

– Это нужно исправить немедленно! – жестко бросила консультант, указывая на огрызки волос. – Смотри-ка, кажется, ей нравится!

Нина ничего не слышала, погрузившись в отражение новой себя.

– Ну, все-все, давай. Нас ждет еще очень много вариантов! – Изабелла подтолкнула Нину за штору кабинки.

И началась бесконечная череда однообразных действий: раздеться, одеться, зеркало, раздеться, одеться зеркало. Незамолкающая Изабелла с очередными едкими комментариями, к которым Нине пришлось привыкнуть.

– Что ты сутулишься как старуха?! Вытянись!

– Эти волосы проще оторвать и выкинуть!

– Есть такое чудесное дамское оружие – косметика! Или этот прыщ – твой любимый питомец? В таком случае я бы его пристрелила!

– Эти ребра будут долго преследовать меня в кошмарах!

– Это каблуки, а не ходули! Выпрями колени!

И все это время, пока Изабелла заново отстраивала скелет Нины, последняя изо всех сил старалась блокировать многочисленные видения, которыми женщина охотно делилась в подсознании. Эрик же деловито постукивал пальцами по планшету, ненадолго удостаивая улыбкой и похвалой очередное перевоплощение подопечной.

Спустя несколько часов золотая кредитка пикнула на кассе, вызывая тщательно скрываемый восторг продавцов.

– Пообещай зайти на неделе, подберем тебе новые брюки, – Изабелла нежно завела прядь волос за ухо Эрика.

– У меня их уже полсотни из-за тебя, – улыбнулся Эрик.

– Ну, полсотни это не полтысячи, – подмигнула Изабелла и удалилась в зал на охоту за очередной жертвой моды.

На улице заметно стемнело, и освещение в бутике уже стало ярче уличного. Нина безумно устала, но нутром чуяла, что это далеко не конец дня. В больнице у нее было мало занятий. В перерывах между приемами пищи она либо гуляла, либо спала, либо читала какую-нибудь глупую книгу, что приносил Остап. За двенадцать лет она настолько привыкла к столь размеренному образу жизни, что этот поход в магазин можно было растянуть на неделю.

– Я договорился со стилистом. Он приедет к шести, – говорил Эрик, выворачивая машину на центральную улицу.

– Как считаешь? – Эрик пытался разговорить подопечную. – Нина, ты в порядке?

Нина едва заметно кивнула.

– Ты не обижайся на Изи. Она может быть резкой, говорить первое, что на ум придет. Но оскорбить умышленно – это не про нее. В ней нет гнили. Поэтому если тебе вдруг показалось, что она…

– Она спала с отчимом, – вдруг произнесла Нина.

Эрик оторопел. Мозг не был готов к столь серьезному заявлению невпопад. Несколько секунд он растерянно молчал, пока разум пытался осознать сразивший его факт.

– О господи, Нина! – наконец, воскликнул он. – Что за…? Как ты такое можешь…? Ты же…

Эрик нервно стукнул по рулю, слова никак не давались языку.

– И со своим сводным братом-хиппи тоже, – добавила Нина, продолжая невозмутимо смотреть в окно.

– Так все! – Эрик резко затормозил и крутанул руль.

Машина остановилась на обочине, и Эрик развернулся к Нине.

– Ты не можешь так говорить! Я имею в виду… Ты не должна так внезапно огорашивать! Мне не нужно сообщать обо всем!

Нина взглянула на Эрика глазами, полными удивления.

– Но ты задаешься вопросом каждый раз, когда вы занимаетесь сексом в подсобке.

Эрик пораженно откинулся на спинку, пытаясь понять, какой из фактов удивил его больше: то, что она говорит о сексе, или то, что она говорит о его сексе с Изабеллой? А что еще она знает? Как много она знает о нем? Вдруг в голове мелькнула мысль, что все это – не такая уж и хорошая затея. Связаться с человеком, способным копаться в чужих головах. На что он рассчитывал? Что она раскопает чужое дерьмо, а его личное не увидит?

– Хорошо. Давай договоримся, – начал Эрик, когда ступор отошел. – Ты будешь отвечать только на вопросы, которые я адресую тебе лично, окей? Вербально ли, в уме ли, я спрошу тебя «Нина, а с кем трахается Изабелла?», и только после этого ты ответишь: «Она трахается с отчимом и братом», ладно?

Нина продолжала молча сверлить Эрика ледяным взглядом. Эрик тяжело вздохнул и снял ручник.

– Черт, с собственным отчимом? И с братом? – воскликнул он скорее себе, чем Нине. – Черт возьми, Изи!

Джип вернулся в автомобильный строй.

***

– Oh, mon Dieu! Oh, mon Dieu!¹ – причитал мужчина, бродя вокруг Нины.

Длинные волосы, собранные в хвост, безупречный маникюр, приталенная рубашка, зауженные брюки. Нет, это не о Нине. Это о стилисте, который всем своим видом больше напоминал плохую копию женщины, чем мужчину. Он внимательно разглядывал волосы Нины, изредка выбирал какую-либо несчастную прядь и изрекал долгую речь по-французски. По тону было легко определить, что он возмущался. Нина же безропотно сидела на табурете, покрытая черной плащевкой с непонятным названием и силуэтом женской головы посреди букв. Ее больше не задевали презрительные взгляды и осуждающие фразы. Хорошо, что Эрик решил привести в порядок ее внешность за один день, второго она бы просто не выдержала.

– Mais qu’est-ce que c’est la?!² – снова негодовал француз, отщипнув очередную прядь.

Эрик ходил возле них, но был слишком занят телефонным разговором.

– Bon, alors!³ Этот катаклизм я бы хотел поскорее забыть! Придется постараться, ma cherie⁴, – картавил француз.

Он опрыскал пульверизатором волосы и начал активно работать ножницами и расческой с металлическим наконечником. Ох, если бы он только знал, какие ассоциации возникают в голове Нины при виде подобных инструментов! Монстры сразу начинают скрестись внутри, рисуя в воображении варианты использования острия.

Можно вогнать рукоятку расчески в глаз по самое основание и вызвать смертельный отек мозга. Или же проткнуть брюшину, повредив аорту, смерть от кровотечения в таком случае наступит всего через пару минут.

– Рыжий пигмент подчеркнем колорированием, а здесь слегка осветлим, – француз общался сам с собой.

Тонкий ствол расчески, к сожалению, не подходит для ранения крупных артерий вроде бедренной или сонной. Зато, если хорошо прицелиться и проколоть легкое хотя бы в двух местах, французишка захлебнется кровью.

– Или же обрамим челку? Нет-нет-нет! Пробор набок и естественная длина!

С парикмахерскими ножницами дело обстоит чуть сложнее, ведь они специально тупо заточены на острие, чтобы не нанести раны клиентам. Но при должном усилии они также могут нанести колотые раны в мягкие ткани живота, например…

В гостиную вошел Эрик, прервав вздохи стилиста и садистские размышления Нины.

– Ну, как ты? – спросил он у нее.

– Oh, mon Dieu! Не спрашивай! – отмахнулся француз. – Поверить не могу, что волосы можно довести до такого состояния!

Эрик переглянулся с Ниной, и улыбнулся.

– Но через пару часов, она станет прекрасной, как богиня утренней зари! Коричневатый оттенок волос граничит с мягкой рыжеватостью! Мы подчеркнем эти красноватые оттенки, и она предстанет нам в образе огненного вихря, уносящегося в загадочный мир опасной и тем более притягательной огненной стихии! А здесь мы выделим более светлые пряди, будто проблески рассвета…