Автор, пиши еще!
Декабрец! Второй сезон
Гололёд
Автор: Лариса Бузыкаева
Редактор: Галина Ершова
Вы хотели бы встретить Новый год без шампанского? Особенно, если позволяете себе этот игристое чудо не чаще двух раз в год: на собственный день рождения и долгожданный зимний праздник?..
Вот и Лера не хотела. Шампанское влекло. Дразнило. Совращало. А визуализация запотевшего фужера с пузырьками просто сводила с ума.
Но вожделенной бутылки на воображаемом столе не было. А заинтересованный глаз не радовала ни курочка, ни салатики, ни роллы. Вывод напрашивался один – за игристым надо идти в магазин.
Казалось бы, чего проще – встала и пошла. Тем более, что супермаркет в шаговой доступности, а спиртного там на полочках – на любой вкус и кошелек. Но есть в Лериной ситуации некое обстоятельство, которое обычное шампанское превращает в мечту.
Все дело в декабре. Злосчастном дождливом декабре, портящем жизнь всем. А особенно Лере. Эта природная аномалия из года в год будит в ней давний страх. Даже фобию. Она очень боится льда. Особенно льда, смоченного дождем.
Этот страх преследует Леру на протяжении всей ее осознанной жизни, то есть уже без малого тридцать пять лет. Увы, но до сих пор научного объяснения данной психологической особенности ей никто так и не дал. И что с этим делать – непонятно.
Криофобкой в чистом виде ее нельзя назвать, ведь она прекрасно переносит холод и бодрячком бегает по морозцу. Но стоит лишь дорожкам покрыться зеркальной ледяной коркой, как зимние забавы перестают радовать. Более того, вводят в ступор и лишают уверенности. Она напрочь забывает, как ходить. Совсем. От страха. Просто забывает, как это делается.
Вам смешно? А ей, поверьте, не до смеха.
Лера хочет встретить Новый год счастливой и беззаботной. С шампанским. Чтоб, аристократично отставив мизинец, держать фужер за тонкую ножку, вдыхать тонкий аромат благородного напитка и чувствовать, как лопаются игристые пузырьки, щекоча нос. Смаковать, медленно потягивать, наслаждаться…
Хочет хохотать над пошлыми шуточками Баскова и Киркорова, лакомиться поставленными на журнальный столик угощениями и упорно не замечать отчаянного крика, рвущегося из глубины души.
Потому что самый волшебный праздник в году нельзя встречать в одиночку. Категорически нельзя!
Но Лере, выходит, можно. Ведь она хоть и приятная во всех отношениях дама, но, увы, одна. Сами понимаете – без шампанского ей никак…
Она подошла к окну, отдернула штору. Проследила взглядом дождевые струи… Словно слезы, бегущие по стеклу. «На Новый год должен идти снег. Небо, ты слышишь меня? Пожалуйста, снег, а не дождь!» – мысленно взмолилась она, гипнотизируя грязное серое месиво, нависшее над городом.
Взгляд скользнул вниз. Лера ужаснулась черным зияющим дырам декабрьских луж. А вокруг, куда ни кинь взор, всюду он. Лед. Безжалостный и мертвый. Готовый лишить уверенности, выбить опору, повалить навзничь. Ледяная смертельная ухмылка нагло взирала на нее бледным равнодушно-холодным фонарным взглядом…
«Ой, прекрати, а? – пытаясь отвлечься, заворчала она на себя. – Подумаешь, лед! Невелика экзотика. Уже давно пора бы привыкнуть к таким чудесам, ведь не первый год происходят. Смотри вон лучше – Суропины опять елку во дворе нарядили. Для всех. Сами гирлянд накупили, фонариков из коробок наделали, и вперед – соседей радовать!»
Лера вспомнила, как в прошлую новогоднюю ночь они для всего двора запускали фейерверки. Специально отходили подальше, чтобы изо всех окон видно было. Запустят красоту в небо и «Ура-а-а!» кричат.
Потом и другие к ним несмело стали присоединяться. Кто просто покричать за компанию, а кто – и своими фейерверками побаловать. Так суропинский Новый год стал общедворовым. Красиво! И всем, стоящим у окна в обнимку с шампанским, радостно.
Лера тяжело вздохнула, задернула штору и обреченно пошла в прихожую. Одеваться. «Если гора не идет к Магомеду…»
Улица встретила пугающими звуками. Скрежетали поскальзывающиеся каблуки прохожих. От обуви на блестящей дорожной глади оставались замысловатые следы. Их вид не добавлял смелости.
– Господи! Ну как же здесь люди-то ходят? – обреченно запричитала она, намереваясь шагнуть с крыльца и сканируя взглядом насмехающийся лед. – Хочешь шампанского – сумей не свалиться. Ну, погнали!..
– Да епрст же! – довольно громко и с выражением высказался сосед Гоша, изо всех сил стараясь сохранить вертикаль. Спортсмен и обаяшка, он пролетел мимо Леры в нелепой позе. Но – на своих двоих. Пусть и с ускорением.
«Да-а… Как же я с тобой согласна…» – больше подумала, нежели произнесла Лера, миллиметровыми шагами двигаясь к заветной цели.
Обычно она молилась. Когда плохо и страшно, когда не на кого опереться, она всегда молилась. И помогало. Вот и сейчас внутренний голос шептал «Отче наш», а Лера шла вперед, сжимая кулаки и не отрывая подошвы от ледяной поверхности. Скользя по ней, как неумелый лыжник.
Преодолев половину пути, она отдышалась, вытерла катившийся пот. От головы из-под шапки шел пар. «Ничего-ничего, молодчинка! – подбодрила себя Лера. – Давай, немного осталось, тренируйся. Обратно пойдешь с шампанским, падать никак нельзя…»
Магазин встречал доброжелательными улыбками продавцов, искусственной елочкой и совершенно нескользким полом.
«Фу-у-ух!.. – она облегченно выдохнула и расстегнула куртку. – Доползла. Можно расслабиться. Ну что, теперь за призом, он заждался своего победителя!»
Лера давно знала, чего хотела. Она хотела шампанское брют. Сухое, новогоднее, бюджетное. Именно так. Сладенького ей и без того хватает.
Поворачивая к кассе с бутылкой наперевес, она въехала в чью-то приятно пахнущую куртку. Мужскую. Серую. Тихо охнула и приготовилась извиниться.
– Пардон Пардонович Пардонов! Виноват, женщина, – приятный голос донесся сверху и Лере ничего не оставалось, как перестать принюхиваться к парфюму и поднять глаза.
Самоуверенно и немного насмешливо на нее смотрел он. Одноклассник. Ее первая любовь. Такой же умопомрачительный, как и раньше. Правда, в уголках глаз появились морщинки… И виски сединой посыпаны.
– Ты?.. Лера, вот это встреча… у винного отдела?.. – подозрительно прищурившись, спросил он, показывая глазами на бутылку.
– Вася, ты вообще что ли?.. Что за намеки? Это на Новый год! – Лера возмущенно запыхтела и уставилась в знакомые глаза.
– А время над вами не властно, мадам! Ты все такая же… – Вася, он же Василий Петрович, с нескрываемым теплом рассматривал нахохлившуюся Леру. – Ну как ты, подруга моя школьная? Пятеро детей и должность в нашей средней общеобразовательной?
– Да не, Вась… С детишками не сложилось, с мужем тоже. Из школы ушла полгода назад. Фриланствую и блогерствую. Лекции по музыке в прямом эфире и уроки вокала по скайпу. Видишь, даже могу себя побаловать! – бутылка шампанского была горделиво поднята на уровень глаз.
– Да ты, мать, в темном шоколаде, даже завидую! – Василий Петрович взглянул на бутылку повнимательнее и улыбнулся. – А что – мартини, значит, изменила?
– На мартини я, дружочек, не зарабатываю…
– Понял. Жди меня тут.
– Вась, нет! Не надо, дорого. Зачем?.. Я одну бутылку не знаю как в сохранности донести. И не смотри на меня так!.. Видел, какой гололед на улице?
– Да ладно, с двух бутылок поди не сопьешься? А, Лер?.. – Василий Петрович хитро подмигнул.
– Васька, а ты по-прежнему дурак. Хоть и любимый!.. – Лера стушевалась и испуганно, как мышонок, посмотрела на своего одноклассника. К нему она неровно дышала с пятого класса. А вот признаться осмелилась только сейчас, еще и около витрины с вином. – Я не пью. Правда.
– Не боись, я на машине, довезу. А мартини я все-таки куплю. И не спорь! – приобняв притихшую одноклассницу, потеплевшим голосом произнес Василий. Смешинки в его глазах куда-то разом исчезли, взгляд посерьезнел.
Автомобиль оказался большим и удобным. Новенький кроссовер темно-бордового цвета быстро и с комфортом домчал Леру до подъезда. Любительницу брюта Василий Петрович бережно высадил и, поддерживая под локоть, проводил до самого крыльца. Там же вручил пакет с драгоценными напитками к новогоднему столу.
Пообщаться толком не удалось, выяснилось только, что оба по странно-счастливому стечению обстоятельств отмечают праздник в одиночестве. Василий предложил «одуэтиться», совместить приятное с полезным: и Новый год встретить, и поболтать, наконец-то, обо всем, и, конечно, вспомнить школу.
Глупо было бы не согласиться. И Лера согласилась.
– Лерон, а ведь у тебя ко мне должок! – Вася вспомнил ее школьное прозвище и, открывая дверцу автомобиля, оглянулся.
– В смысле?.. – Лера непонимающе уставилась на одноклассника.
– Вспоминай: восьмой класс, выступление юмористических команд. Наш класс тогда занял первое место по району. Нарасхват была запись выступления. Все брали смотреть мою видеокассету. Я и тебе ее дал. А ты так и не вернула…
– Упс!.. Вась, точно, ведь у меня твоя кассета лежит! Засмотрела до дыр, а отдать так и не собралась, – Лера лихорадочно вспоминала, где же сейчас эта бесценная видеокассета. Вспомнила!
– Вот и ладненько. До встречи в новогоднюю ночь, подруга дней моих суровых! Я даже знаю, что тебе подарю. Ледоходы! – Василий Петрович завел машину. – Как же вовремя ты пришла за своим шампанским, Лер!
– Ой, Вась, и не говори, все так удачно получилось…
– И получится. Пока, Лерон! Теперь я тебя не потеряю! – Машина плавно отъехала от крыльца и, набирая скорость, уверенно покатилась по льду.
Лера поднялась в свою квартиру и, мечтательно улыбаясь, посмотрела в окно. Удивительное дело – мерзкий скользкий лед уже не казался ей чем-то вражеским и мрачным. Напротив, он отождествлял своим блеском и гладкостью что-то новое. Что обязательно произойдет в Лериной жизни.
Ведь Новый год на носу!..
Новогоднее расследование
Автор: Сонич Матик
Редактор: Дарья Дивеева
Катя взрослая девочка. Она учится в десятом и любит детективы. В Деда Мороза, конечно же, давно не верит…
Но сегодня тридцать первое декабря, и она стоит в коридоре в одном сапоге. Второй она держит в руках. Только что она выудила из него чупа-чупс со сливочной жвачкой – она обожала эти конфеты в начальной школе.
– Мам, че за бред?! – взвыла она, но вспомнила, что мама спит. Минуты три назад Катя крадучись заходила к ней в спальню взять с туалетного столика духи, которые они делили на двоих.
«Так, допустим, сейчас мама спит. Но она ведь могла подложить конфету с вечера? Или ночью? – подумала Катя и сама себе ответила: – Исключено! Я допоздна болтала с Ленкой по телефону в коридоре, а потом уснула на диване над Достоевским. Маме бы пришлось проскользнуть мимо как сквозняк. Кстати, чего так дует?» С этой мыслью Катя проскакала на одной ноге к окну на кухню. Сквозь носок просочилась ледяная вода. Еще и воду кто-то разлил. Или из окна снега насыпало?
Она закрыла форточку и посмотрела на улицу, рассчитывая увидеть снежные вихри. Но нет. Хлопья слипшихся снежинок плавно летели мимо фасада дома в темноту двора. Снег казался таким тихим, таким белым! Кате захотелось поскорее выйти наружу и ловить снежинки ртом.
С улыбкой, так же на одной ноге, девушка вернулась в коридор и к мыслям, как в ее сапог попала конфета.
Но надо было спешить на автобус: она обещала тете Вере приехать накануне Нового года, чтобы разыграть маленьких кузенов. Катя хоть и не одобряла обман с Дедом Морозом, но уже четвертый год активно принимала участие в таинственном появлении подарков для малышей.
«Ну, конечно! Как я сразу не догадалась? Это меня дядя Максим разыгрывает! Я помогаю тете Вере, а она попросила своего мужа разыграть меня!» – подумала девушка.
Воодушевленная разгадкой, она схватила пакет с подарками и выскочила из подъезда. Под ногами захрустел снег, и с непривычки защипало нос. С неба сыпалось блестящее морозное конфетти. Из магазина напротив колокольчиками звенела новогодняя музыка. День только начинался, а на улице уже суетливо бегали люди с авоськами и свертками.
Автобус ехал полупустой. Поздравив кондуктора с наступающим, Катя вышла на остановке возле дома родственников.
Управилась за пять минут: открыла окно на лестнице, рассыпала припасенную муку и оставила на ней широкие следы к входной двери, шагая спиной. Положила на коврик пакет и два конверта: «Стасику от Деда Мороза» и «Владику от Деда Мороза». После этого позвонила в дверь и спряталась этажом ниже, стараясь больше не оставлять следов.
Сердце выпрыгивало из груди от восторга, когда она слышала, как ребята выскочили на лестничную площадку и как мило тетя Вера подыгрывала:
– Смотрите, ребята! Тут следы! А куда же они ведут?
– В окно! Он в окно улетел! – наперебой отвечали мальчишки.
– Кто улетел?! – искренне удивилась тетя Вера.
– Дед Мороз, конечно! – ответил более бойкий из близнецов, Владик.
Дверь захлопнулась, и дальнейший разговор Катя не слышала. Но девушка точно знала, что через полчаса, когда она уже официально придет пить чай, Владик обязательно расскажет все подробности и даже придумает еще. А Стасик будет слушать и верить каждому его слову. В шесть лет они такие фантазеры!
Пирог в этом году у тети Веры был с клюквой, и точно такой же она передала Кате для ее десятилетнего брата Дениски и мамы.
– А где дядя Максим? Он еще от нас не вернулся? – лукавым взглядом девушка посмотрела на тетю Веру.
– Ой, Катюша, не дави на больное. Его вчера срочно отправили в командировку. В Новый год! Кто ж так делает?! Без предупреждения, без сборов. Езжай, говорят, без тебя скважину затопит! Авария у них там какая-то. Пришлось лететь. Но обещали, что дня на три всего.
Катя сразу скисла. Во-первых, стало жалко, что близнецы будут встречать Новый год, как и она, без папы. А во-вторых, разлетелась ее стройная теория про любимые конфеты в сапоге.
– Ладно, Теть Вер, я пойду. Мне еще надо маме помочь с оливье. Завтра, как обычно, ждем Вас к трем.
– До свидания, деточка. И спасибо, – сказала тетя Вера, а шепотом добавила, – здорово со следами придумала. Стопроцентная улика! С наступающим, Катюш.
На обратной дороге девушка погрузилась в размышления: «Сама могла бы догадаться, что дядя Максим ни при чем. Одно дело, на лестничной клетке втихаря шалить, а другое – в квартире под замком, – думала Катя, нащупав в кармане шелестящий край фантика и тоненькую пластиковую палочку. – Э-э-эх! Ни мама, ни дядя Максим… А кто? Может это Дениска меня разыгрывает? Да он сам в Деда Мороза верит еще. Чего это ему вдруг придет в голову мне конфеты подкидывать? Да и откуда ему знать про чупа-чупсы со сливочной жвачкой? В магазинах у нас их тысячу лет уже нет.»
– Мам, я дома! – Катя разделась и прошла на кухню.
– Здравствуй, моя хорошая, быстро ты обернулась. Как там Верочка? Как малыши?
Девушка поставила пирог на стол.
– Хорошо. Видела бы ты, как мальчишки радовались! Вот Дениска сейчас уже так не светится, когда подарок находит.
– Что ж ты хочешь, ему уже десять. В этом году уже, наверное, разоблачит нас, – Мама оперлась одной рукой на колесо каталки и понюхала пирог. – М-м-м, как пахнет! С клюквой, что ли? Я так люблю!
– Ооо! Вкусняшка! – из дверного проема раздался звонкий голос Дениса.
– Это на ужин! – игриво хлопнула Катя по тянущимся рукам брата, и ловким движением перенесла праздничный пирог на холодильник.
– Ну, вот! Я уж думал, праздник целый день!
Только сейчас девушка заметила, как светятся его глаза. Точно! В них она увидела детский восторг, как будто ему снова три года, и он осознал новогоднее волшебство.
– А ты чего весь светишься?! Игру что ли прошел? – с подозрением спросила мама, она тоже заметила, что сын непривычно воодушевлен.
– Вы будто не знаете?! – посмотрел он на своих родных озорными глазами.
– Ну, давай, колись, чего там у тебя? – Катя была уверена, что сейчас Денис поведает, как он решил разыграть их с мамой и накупил на карманные деньги подарков.
– Ща! – Денис умчался в комнату, чуть не теряя тапки, и через минуту протянул над столом раскрытую ладонь, на которой лежала шоколадная медалька, – Вот! Утром нашел в ботинке. Где ты, Катька, такую большущую нашла? Я таких и не видел.
У девушки в груди что-то екнуло, в памяти всплыл приезд папы. Может быть, последний его приезд. Дениске было чуть больше двух, а маму тогда уже парализовало.
Папа выглядел счастливым. Его глаза спрятались за запотевшими стеклами очков, а от пальто пахло снегом и мандаринами. Их он и принес маме. А Кате с Дениской он принес огромные, как тогда казалось, шоколадные медальки и чупа-чупсы со сливочной начинкой. Он посадил девочку на колени, попросил следить за братом и выдавать ему шоколад понемногу. Сказал, что она уже взрослая девочка и поймет – папе надо уехать далеко-далеко, и приходить он не сможет.
Он поцеловал ее в нос и больше никогда не появлялся. И не звонил. Позже мама рассказала, что он тяжело переживал ее болезнь. Ему было сложно с маленькими детьми, и он уехал на север…
– Мам, а у папы есть ключи от квартиры? – Катю осенила догадка.
– Доченька, там, где папа сейчас, ключи не нужны, – мама взяла за руки детей и приложила их к губам, – я не хотела вам портить праздник… Неделю назад его не стало…
За окнами все так же шел снег, люди все так же суетливо бегали с авоськами и свертками. До Нового года оставалось несколько часов. Лишь один из прохожих, незримый остальным, одиноко стоял под окнами когда-то своей квартиры и слушал разговоры когда-то своей семьи. Он был рад, что смог напомнить о себе, хотя бы после смерти.
Зелёные глаза
Автор: Людмила Данилкова
Редактор: Ирина Фомченкова
Из маленького окна курилки можно было разглядеть кусок дороги, ведущей к проходной завода, и крайний подъезд ближайшего дома. Хотя, кто туда смотрел-то, в окно это? Сигаретный дым создавал плотную завесу, да и чего лицезреть сырую грязную серость, будто там что любопытное показать могут? Одно и то же, как законсервировали: уж лет двадцать без перемен, разве что дыры в асфальте латали изредка, но в этом не находилось ничего интересного.
Мужики забивали в «козла», изредка матерились. Кто-то негромко обсуждал тринадцатую зарплату, обещанную начальством под праздники, мол, самое то. Бригадир Михалыч вслух мечтал о том, как купит внучке кукольный домик и поставит под елку, чтоб сюрприз для малой получился.
Серый тягучий день, неспешные разговоры, сизый дым и монотонный дождь за окном. Даром что декабрь ― обычные будни, и о наступающем празднике ничего и не напоминало. Только пробки с каждым днем становились все больше, увеличивая время в пути с завода домой, да нелепые срубленные елки щетинились, нахохлившись под моросью.
Геннадий в разговоры обычно не вступал, курил редко, так, ходил со всеми, за компанию. Читал в углу, бросая время от времени взгляд в помутневшее окно. Мужики к этому привыкли, знали, что он всегда наособицу, вот никто его и не трогал, чего в чужую жизнь лезть-то?
В карты Геннадий не играл, выпивать не любил, а если и мог позволить пропустить рюмку-другую, то один, без компании и особого удовольствия, так, больше от тоски да скуки. Накатывало иногда: дом-работа, работа-дом, нет-нет да и запивал. Дома в одиночку это быстро надоедало, на душе только еще муторней становилось и работе мешало. А за свою скучную заводскую бытность мужчина держался изо всех сил.
На завод Генка попал после армии, тетка устроила. Сказала: «Нечего шлындрить, кормить тебя некому». Родственница была взрывная и резкая на слово, но не злобная. Геннадий ее любил. Когда родители померли, она мальчонку не бросила, хоть и не самая близкая родня, а забрала к себе в город, опеку оформила, да пять лет до окончания школы гоняла с уроками.
Институтов у них в роду никто не заканчивал, но и дураком ходить негоже. Тетка его и к чтению пристрастила: по вечерам вместо бубнящего телевизора каждый со своей книгой сидел. Поначалу она Генке сама читала, хоть он уже и не маленький вымахал. Когда история попадалась смешная, тетка заразительно хохотала, и тогда в ее зеленых глазах будто светились рыжие крапинки. Она вообще была громкая, быстрая, внезапная, как весенняя гроза.
Генка же, напротив ― тихий и некомпанейский, но не конфликтный. Ни в школе, ни в армии, ни потом уже, на заводе, не случилось у него ни друзей, ни врагов. Книги в его жизни были, а людей он всегда сторонился.
На завод тетка его устроила, а сама ― вот уж чего от нее никто не ожидал ― нежданно-негаданно на старости лет выскочила замуж, да и переехала в далекую южную станицу, оставив тихоню-племянника в своей квартире. С тех пор уж двадцать лет почти прошло, а тетка никак не угомонится, все звонит да ругается, что Генка не едет в гости, не женится и внуками ее не радует. Бирюк бирюком, и в кого только уродился такой?
Вот и вчера опять звонила. В этот раз устало так сказала, что, видать, не дождется уж, когда он за ум возьмется. Даже всхлипнула там, на другом конце провода. Генка так от этого опешил, что даже приехать на праздниках пообещал.
А сегодня смотрел в окно, все время отвлекаясь от книги, и не шла из головы тетка. Может, потому и зацепился взглядом за рыжее пятно на обочине. Да толком разве разглядишь в клубах дыма, чего там такое валяется?
После смены, пикнув на КПП пропуском и привычно показав вахтерше пакет, в котором болтался пустой контейнер от обеда, Геннадий устало отправился на остановку. И тут вспомнил про увиденное днем непонятное пятно у дороги. В темноте пошел светить фонариком вдоль проезжей части. И разглядел-таки мокрую шкурку в луже, Мужчина протянул руку к комку и когда уже хотел отдернуть руку, так и не дотронувшись, существо пошевелилось и еле слышно мяукнуло.
Недолго думая, Генка выкинул из пакета контейнер и сунул туда это тщедушное тельце. Обернул так, чтобы голова осталась снаружи, сунул себе за пазуху, вздохнул судорожно и отправился домой пешком, решив, что в автобус сейчас, после смены, забьется слишком много работяг.
Дома Геннадий первым делом включил горячую воду и вымыл найденыша, аккуратно и методично намыливая того хозяйственным мылом. Рыжий даже и не думал сопротивляться. При этом мужчина внимательно следил, чтобы вода не попала в уши – читал когда-то, что уши котов надо беречь.
Потом хозяин завернул животинку в полотенце и понес на кухню. Там достал из холодильника яйцо, разбил его в блюдце, немного подумал и отрезал шмат докторской, справедливо решив, что колбасу все любят. Оживающий комок расправился с угощением довольно быстро, урча и рыча. Потом вылизал, чмокая, блюдце и запрыгнул Геннадию на колени.
Тут-то, при свете яркой кухонной лампочки, Геннадий и разглядел на маленькой кошачьей мордахе зеленые глаза с яркими рыжими крапинками. Что-то сжалось в груди, и мужчина решил, что котенок, как пришедший свыше знак, а значит, на праздник к тетке действительно стоит поехать. Стыдно стало: за столько лет ни разу не навестил, все она сама приезжала, налетая ураганом. Надо уважить родную кровь.
За две недели Геннадий уже так привык к рыжей бестии, гоняющей будто молния по всему дому, что решил и в гости взять животинку с собой. Чай, не прогонит тетка их. Ехать было недолго, чуть меньше суток, потому Генка решил, что котейка вполне себе разместится в боковом кармане спортивной сумки, в которую он сложил свои нехитрые пожитки, да заботливо купленные подарки с гостинцами. Племяш помнил, что тетка очень любит мелкую вяленую рыбку, которой бойко торговали местные бабки на рынке.
Дорога сморила Геннадия, и он большую часть пути проспал. И только по приезде обнаружил маленького сорванца еле дышащим в пакете с погрызенной рыбехой. Как шустрый зверь пробрался внутрь большого отделения сумки, хозяин так и не понял. Разве что, когда сланцы свои убирал, собираясь выходить на нужной станции.
Тетка причитала, ругала великовозрастного Геннадия, обзывая по-всякому. Она гнала машину, поправляя съезжающие очки и время от времени косилась на племянника. Генка же прижимал к себе хрипящий хрупкий комок, молчал и судорожно вдыхал воздух.
Наконец, затормозив где-то на окраине, тетка принялась стучать в темное окно. Спустя несколько минут, загорелся свет, и послышались неторопливые шаги за дверью. На пороге появилась растрепанная заспанная молодая женщина, усталые тени залегли под глазами.
– Что у вас за пожар? ― спросила она.
Геннадий молча протянул котенка, а тетка, всхлипывая, начала жарко объяснять, что то ли костью рыжий подавился, то ли заворот кишок, но вот же, не уберег, балбес, кроху. Мужчина виновато переминался с ноги на ногу и громко шмыгал носом.
– Идите в машину, ― незнакомка забрала малыша и захлопнула перед ними дверь.
Сидя в старой шестерке, тетка рассказала Генке, что Елена Сергеевна, вообще-то, детский врач, что в местной больнице врачей не хватает, вот она и работает сутками. А потом добавила: «Семьи у нее нет, практически живет работой. Повезло нам, что дома ее застали».
Мужчина смотрел на прилепленные к панели иконки и размышлял, что может эти вот, которых он никогда ни о чем не просил, помогут ему сейчас? Думал, что никогда не чувствовал себя таким ничтожным и беспомощным с тех самых пор, когда родители угорели. А ведь за последние две недели он будто бы начал жить какой-то новой жизнью. Вон, даже на поезде поехал куда-то.
И Генка отчаянно начал умолять, сам не зная кого, чтобы его не разлучали с этими рыжими крапинками в зеленых глазах. От нахлынувших чувств мужчина задышал чаще, воздуха не хватало, и он не выдержал, вышел из машины, хлопнув дверцей. В этот же момент открылась дверь дома и на крыльцо вышла женщина. Она устало оперлась на перила и закурила.
В свете пламени Генка разглядел ее глаза. Зеленые. С рыжими крапинками.
