Алексей Андреевич Лагутин
Последний из Первых Миров – На Границе Эпох
– Говорят, они неразрывно связаны. Бог Людей и Росее, Бог Судьбы.
Кажется, Кайла настолько увлеклась, что вообще забыла, о чем мы, совсем недавно, с ней говорили. Бог Судьбы Россе…Мог ли это быть он? Но внутренний голос, пусть даже, может, и не принадлежавший ему, достаточно точно это отрицал. Будто я заранее об этом знал. Кто же он тогда?
– Ого. Да ты, вижу, много знаешь о Богах! – удивилась Кайле Филони.
– Ну я простая девчонка, люблю прикоснуться к великому. – улыбнулась Кайла.
«Кайла сегодня тоже подозрительно мила. Или это появление Филони так на нее повлияло? Думаю, она ей просто понравилась как человек. Она, кажется, довольно добрая. Хотя бы сегодня.» – про себя думал я.
– Хочешь шутку? – протянул все слоги Френтос.
– Я ее уже поняла. – наверняка и вправду поняла «шутку» Кайла. По крайней мере, насчет «прикосновения к великому».
– В общем, сегодня весь Ренбир гуляет. Даже кто сегодня работает в лавках, или еще где, сегодня точно радостнее, чем обычно. Это самый большой праздник в Ренбире. Чтобы его отпраздновать, сюда каждый год приезжают целые полчища путешественников, собирающихся гостить у нас еще как минимум пару дней.
– Праздник длится не один день? – спросил я.
– Он длится два дня. Когда‑то один день был посвящен Богу Людей, а другой Богу Судьбы. Но потом их объединили, дав на единый праздник два дня. Сегодня и завтра. Но праздник остался называться Днем Бога Людей.
– Потому, что он Верховный Бог? – догадался я.
– Именно.
– Вчера они как‑то хреново к этому готовились. – впереди всех выйдя уже к площади, любуясь немалым количеством гостей в праздничных одеждах, ухмыльнулся Френтос.
– Вчера все были в печали от новостей о Кацере, которые нам принес Кенн Гедыр. – грустно вздохнула Филони.
– Но сейчас, кажется, все уже счастливы до предела. Даже если, для крупного праздника, народу сейчас здесь и не сильно много. – оценил обстановку уже я.
– Под вечер тут народу будет раз в 5 больше. Обычно тут на День Бога Людей не протолкнешься. По крайней мере, на центральной площади.
– А Совет Октолимов как относится к празднику?
– Сегодня и завтра в Академии для учеников выходной. Обычно в эти дни сам Совет и организовывает праздник. Они и нанимают людей украшать улицы, и накидывают немного денег местным торговцам, чтобы они, в честь праздника, чуть сбросили цены.
– Ого. Кто бы мог подумать. Опять, наверное, занимают на это денег у хрен знает кого, и нанимают Алые Пески, чтобы эти долги закрыть. – уже будто о повседневном заговорил Френтос.
– Никогда раньше такого не слышала. – удивилась Филони.
– Они уже, как минимум, согласились платить за нас здесь. Так что не стоит с ходу поливать их грязью. – фыркнула Кайла.
– А, ну да. Это только потому, что им какой‑то там Унзар приказал. Так бы они и пальцем не повели ради жителей. – ухмыльнулся Френтос.
– С чего это вы их так не любите? – еще больше удивилась Филони.
– Потому, что Френтоса туда бы никогда не взяли из‑за его тупости. – продолжал держать то же суровое лицо Таргот, лишь теперь решив вмешаться в разговор.
– Серьезно? Разве вчера к ночи вы не думали так же? – развел руками Френтос.
– Филони? Что думаешь о них ты? – повернулся к Филони Таргот.
– О ком? О Совете? – не поняла Филони.
Таргот кивнул.
– Ну, куда мы без них? Там много наших друзей, и мы занимаемся многими делами вместе. Серпион и Унзар, которые нами командуют, тоже, ведь, там состоят. – улыбнулась Филони.
– Тоже мне, командиры…– пробормотал Френтос.
Город, пока мы добирались до Пирамиды, уже как раз успел наполниться самыми разными яркими, и не очень, красками. С каждой секундой он казался все красивее и интереснее, и по большей части, улицы украшались в наиболее подходящие для Города Знаний безделушки. Островерхие высокие шляпы, символы четырех стихий, снежинки, и все прочее, что хоть как‑нибудь могло быть связано с окто. Дети бегали по улицам с мишурой, изредка забрасывая ей друг друга. Взрослые украшали свои собственные дома, деревья, и все остальное, что попадалось им на пути – это мы видели еще с площади. В некоторых аллеях, даже несмотря на климат, росло по бокам дорог немало самых разных, но, по большей части, даже редких деревьев, сегодня так и облазанных жителями в целях их украшения. Гости говорили вокруг на самые разные темы, кто‑то даже с совсем иным произношением языка, что только показывало масштаб праздника. Радостный гомон, как и солнечный свет с чистейшего небосвода, лились теперь повсюду живым и веселым ручьем.
– И подумать не мог раньше, что гостей на праздник в Городе Знаний окажется столь много. – радовался старик, сопровождающий по городу, по‑видимому, свою немногочисленную семью.
– И приезжих сколько! А сколь красив сегодня сам город! – радовалась, видимо, его курносая высокая дочка лет тридцати.
– Как сегодня всем весело. Вот‑вот нажрутся, и полезут в фонтаны приходить в себя. – посмеялся Френтос.
– Нет, это же не Кацера…– усмехнулся я.
– Ну, тут они это будут делать только немного интеллигентнее. – изобразила двумя пальцами "кружок" Филони.
– Ну мы, между прочим, знатных кровей. – гордо поднял голову Френтос.
– Знать от тебя в кустах обычно прячется. – сказал я.
– Правильно. Потому, что я умею вешать знатные ***юля.
– Тише ты, матершина. Не в праздник…
– Да по***ать. – ухмыльнулся Френтос, перебив Филони.
– Френтос, пожалуйста. – старался выглядеть хоть для праздника добрым и спокойным Таргот.
– Ну, не ради тебя, так хотя бы ради этой прелестной мордашки. – как настоящий самец улыбнулся Филони Френтос.
Филони только безразлично покрутила головой.
– Что, у меня не получилось? – продолжил так же глупо строить рожи Френтос.
– Смотря, что ты пытался сделать. – развела руками она.
– Эххх…Неудачник я, что сказать. – все равно весело вздохнул он.
Ни лестница Пирамиды, ни сама она, так сегодня и не менялась, по крайней мере, снаружи. Пирамида оставалась все такой же огромной и прекрасной. Ничего лишнего. Возможно, просто, Совет Октолимов еще не добрался до ее украшения. Причем, во всех смыслах. Не стали бы они, я думаю, лезть по прямым вертикальным стенам лишь для этого. Тем более, что на фоне ее громадных золотистых этажей и украшений то никаких видно бы и не было. Зато на перилах я уже заприметил некие замки, хотя и вряд ли их вешали сегодня. Да и зачем их вешали на перила Пирамиды, а не на мосты? Разве это не так делается?
– Какая красота. – посмотрел на столпотворения перед входом Таргот.
– Спасибо, я старался. – снова лыбился Френтос.
– Пудру навести? – подвел к лицу Френтоса кулак он.
– А с вами весело. – усмехнулась Филони.
– Это ты еще мало нас знаешь! – развел руками Френтос.
– У нас еще будет время сегодня познакомиться. Пока я знаю только Таргота.
– Уже достижение. А как же Кози? Надеюсь, его с нами не будет? – с некой надеждой в голосе спросил Френтос.
– Наверное, нет. Он нам на глаза то показываться боится. В последнее время, по крайней мере. А жаль. Раньше неплохой парень был.
– Твой парень? – все‑таки получил по голове от Таргота Френтос.
– Моей сестры. – пошла она дальше в сторону входа.
– А…Я-то думаю, где собака зарыта. – снова стал каким‑то серьезным и злым в лице он. Снова вспомнил про ту девочку? Чем она ему так насолила?
Двери сегодня были открыты для всех. В парадной форме стражи вообще сегодня занимались не совсем своей работой. Пара из них стояли у входа, с аристократами в фамильных одеяниях обсуждая, как кто‑то из них продал в Академию Окто свой скелет. Пусть даже и получить его Академия сможет лишь после его смерти. Известная практика, кажется.
– Ох, Академия всегда знает методы, как раздобыть то, за что они платят. – качал головой, изумленный словами аристократов, страж.
– О чем вы? – не понял стоявший рядом, вообще редко присоединявшийся к разговорам, учитель из той самой Академии.
– О Алых Песках, я думаю. – вообще не смотря в их сторону, крикнул им Френтос.
В коридоре, ведущем в Библиотеку, народу было уже побольше, чем вчера. Народ этот был самым разным, и явно относился к самым разным слоям общества. Некоторые, явно также работники самой Библиотеки, украшали некоторыми игрушками держатели Зоота на стенах. Делали они это тоже с улыбкой. Будто сам Бог Людей велел всем жителям Ренбира сегодня улыбаться и радоваться жизни. Видимо, сегодня это коснулось и нас. Всем нам, теперь пятерым, было весело и радостно, будто не только от ощущения местной атмосферы.
В читальном зале сегодня было уже меньше свободного места. Конечно, и здесь украшено было уже многое – беседки и книжные шкафы в том числе. Украшение окружения велось тогда уже в режиме реального времени.
Обстановка вокруг была настолько праздничной, что даже вдруг прошедшая мимо нас девушка в доспехах оказалась сплошь увешанной мишурой. Вряд ли это было частью ее «костюма», но только из‑за этого Филони и не сразу приметила ее, как свою знакомую.
– Рея? Это вы? – вдруг окликнула она девушку.
Девушка повернулась в нашу сторону. Довольно привлекательная, хорошо сложенная, в легких доспехах, явно совершенно не подходивших для праздников – только если рыцарских турниров. И вся, с ног до головы, в мишуре.
– Филони! Неужели? – радостно улыбнулась, и бросилась к Филони Рея.
Они крепко и радостно обнялись, чуть отступили, и принялись вдруг разглядывать друг друга.
– Детвора не давала вам проходу? – усмехнулась Филони, глядя на мишуру на доспехах Реи.
– Как всегда в День Бога Людей. – только теперь принялась сбрасывать с головы мишуру Рея, мило и весело улыбаясь.
Теперь я мог уже спокойно разобрать истинный цвет ее волос. Темно‑розовый.
«Рея…» – думал я. – «Элитный воин Ордена, значит? Сама дочь Мерсера? А мы, ведь, даже никогда раньше ее не видели.»
– Вы пришли на праздник? – продолжала спрашивать Филони.
– Нет, у меня здесь важное поручение. Извини, я найду тебя попозже. Нужно срочно бежать! – вдруг резко развернулась и побежала в сторону девушка, хотя ранее и не казалось, что она куда‑то так спешила.
– Рея…Дочь Мерсера? – сложил руки на груди Таргот.
– Тише. – приложила указательный палец к губам Филони. – Тут мало кто об этом знает. Не разбалтывай.
– Это почему? Даже я об этом знаю! – ухмыльнулся Френтос.
– Просто, не надо.
– Так, и где нам искать этих двоих? – окинул Таргот вполне добрым и празднично веселым взглядом весь зал.
– Дай подумать… – взялась за подбородок Филони, так же осматривая зал.
С верхних этажей вниз, на довольно немалое расстояние, свисала разноцветная мишура. Кто‑то, вполне возможно уже захмелевший, тянулся к ней с книжных шкафов, по рядом стоявшим лестницам на них, вообще странным образом, забравшись. Мимо нас вдруг снова пробежала веселая на вид, в белом платье, шустрая девчушка. Ее Филони снова решила остановить, будто каждый мимо проходящий человек был тогда ей как‑то знаком.
–Сестричка, подожди! – скакнула в сторону девочки Филони.
Она резко остановилась и повернулась в нашу сторону. Сначала, увидев Филони, она улыбнулась. Затем она увидела нас, и снова изменила выражение лица на явно преследовавшее ее еще вчера. Френтос скрестил руки на груди, и недовольно фыркнул. Чтобы его вид не вызывал теперь у Милоры такой реакции, я тихо толкнул его локтем, но он только недовольно рыкнул "Отстань…".
– Вижу, ты уже нарядилась к празднику! – крепко обняла Милору Филони, от чего, казалось, у нее вот‑вот лопнут глазки.
– А? К празднику? – кое‑как переключилась на Филони Милора.
– К Дню Бога Людей! – подошла к уже расцепившимся Филони и Милоре Кайла.
– Ах, да. Мне подобрал наряд Корим. Красиво, же? – уже более счастливо улыбнулась сестре Милора, весело покрутившись на месте, показывая платьице.
Как и ожидалось, слуга Богини Света выбрал Милоре именно ослепительно белый наряд. Дорогой, благородный, красивый, и наверняка подходящий для праздника. Хотя я и знаю лишь пару крупных праздников, где ношение тех или иных примечательных нарядов необходимо. И их, обычно, не празднуют целыми городами.
– Выглядишь прекрасно. Очень мило. – протянула руку Милоре Кайла.
– Спасибо. Может быть, и вам стоит подобрать платье? Вам наверняка понравится! – пожала руку Кайле Милора. – Да, совсем забыла. Я Милора. Приятно познакомиться.
– Взаимно. Я Кайла. – продолжала жать маленькую ручку Милоры Кайла.
Меня вдруг начали посещать некоторые сомнения насчет этой девочки. Не знаю, почему, но ее голос мне казался знакомым. Очень сильно знакомым. Даже черты ее лица я будто где‑то уже видел. Надеюсь только, в прошлом нам не пришлось…причинять ей зло. Мне бы очень не хотелось, чтобы это было правдой. Пусть это бы и объясняло ее реакцию на Френтоса, обычно я запоминал всех, кто умудрился ему чем‑то навредить. Учитывая его натуру, эти люди сразу становились мне друзьями.
– Так…Я…Шла к Пофиссу и Элизе. – кажется, все еще терялась Милора.
– Мы все шли к ним. – кивнул Таргот.
– Ага. Надо им навалять, чтобы они больше даже не думали меня будить. – размял кулаки Френтос.
– Сидеть, Френтос. – с умопомрачительно серьезным лицом повернулся к Френтосу Таргот.
Френтос мгновенно остановился, и статуей встал на месте, удивленно глядя на Таргота.
– Сегодня без драк. Мы уже не бандиты, не забывай. И сегодня День Бога Людей. – вернул более обыкновенное лицо Таргот.
– Нет, так нельзя. В прошлый раз они ушли безнаказанными, теперь я этого не допущу.
– Это здесь запрещено Советом Октолимов…– будто на одном тяжелом дыхании выговорила Френтосу Милора.
– Мне веселее нарушать законы там, где их создают. А те, кто их создают, как раз ошиваются здесь, в этой Пирамиде. – чуть ускорился Френтос.
– С такой логикой люди обычно просят похлебки за решеткой. – снова фыркнула Кайла.
Френтос промолчал. Он изредка поглядывал на Милору, которая явно любыми методами избегала его взгляда. Мне эта картина тоже казалась знакомой. Но, опять же, я все еще не мог представить, где я мог ее видеть. Тем более, что Френтос, за всю свою почти никчемную жизнь, вообще очень многим успел насолить. Я бы не удивился, что и эта девочка была когда‑то «жертвой» его слишком жестоких шуток. Хоть убей, я никак не мог ее вспомнить.
Как раз, когда мы, потратив на это еще немало времени и сил, поднялись по лестнице наверх, в самую высокую беседку, нас там уже ждали Пофисс и Элиза. Как и всегда раньше, они уже смотрели в нашу сторону, совсем не удивляясь нашему появлению. Очевидно, они всегда знали ближайшее будущее. Глаза Пофисса и представляли из себя вечно салатовый и яркий циферблат. Этот узор его глаз точно был их частью, не иллюзией, и не какими‑либо безделушками для глаз. Иногда этот циферблат на мгновение будто сверкал, показывая тем самым, что Пофисс уже использовал свое окто. Если это окто было связано с ходом времени, оно наверняка показывало ему будущее. Мы все были почти уверены в этом. Он был одет в кожаную куртку, закрывающую некие небольшие крючки на одежде под ней. Ими он мог парировать любые атаки. В бою он никогда не страдал от ранений, и всегда отовсюду выходил победителем, почему его и прозвали Неуязвимым. Он будто знал ход противника наперед.
Элиза же, что следовала за ним хоть на край света, была одета в более или менее простую форму священнослужителя. Такую форму носили монахини, служившие кому‑то из Богов. Не помню, кому именно, но вряд ли Богу Времени Руэнре, которому явно и служили сами Пофисс и Элиза.
– Мы думали увидеть вас здесь только к вечеру, Кацеры. – встал из‑за скамейки Пофисс, поднимая тем за собой и Элизу.
– Вы уже минуту назад знали, что мы придем сейчас. – сразу сделал упор на способности Пофисса я. Он никогда не скрывал их, и все знали, что он видел жизнь на минуту вперед. Даже если многие и считали, что частью его окто это и не было, мы в этом были почти уверены.
– Конечно. Я говорю о том, что мы думали минутой ранее. – как всегда таинственно улыбаясь, подошел к нам Пофисс. И каждому по очереди пожал руку.
Но в один момент он наткнулся на Френтоса.
– Меньше пить надо, Френтос. – с ходу успокоил Френтоса Пофисс, пускай Френтос еще ничего и не сказал…Ну, или сказал, но об этом уже знал только сам Пофисс.
– Вы хотели с нами о чем‑то говорить? – продолжал будто держать в себе любые чувства Таргот.
– Вы уже решили, что присоединяетесь к Информаторам, так? – вернулся на прежнее место Пофисс.
– Да, пожалуй. – без команды Таргота ответил я. Я даже надеялся, что, может быть, хоть теперь размышления Таргота на эту тему закончатся. Я уже и вправду хотел к ним присоединиться. Пусть даже раньше мы все и были о них не лучшего мнения – они оказались вполне неплохими людьми. Пусть мы еще и не встретили их лидера Серпиона.
– Ну так вот, о чем я. Серпион вернется только завтра. Они с Коллорином и Ультрой собрались куда‑то там на юг.
– А до завтра они точно успеют? – уже начался нервный тик у Таргота.
– Наверняка. – уверила его Элиза. Девушка, которая, как и Пофисс, выглядела уж слишком молодо для восьмидесятилетней старушки, которой она и должна была быть. Но говорила она все равно как восьмидесятилетняя. Пусть и говорила редко.
– Значит, у нас есть время отпраздновать День Бога Людей всем вместе! – радостно повернулась к нам Филони. Мне стало только радостнее от ее же радости.
– Конечно. У нас ведь еще целый день впереди! Будет весело! – уже без каких‑либо потайных страхов улыбалась Милора. Или, теперь я этих страхов просто‑напросто не замечал.
– Погулять с вами в этот прекрасный День для нас точно будет большой радостью. – вспомнил я свое обаяние, ранее принадлежавшее благородных кровей господину Соккону Кацере.
– Достаточно было сказать, что пора бухать. – ухмыльнулся Френтос.
– Если собираешься пить, мы приведем тебе собутыльника. Сейчас он в архивах. – засмеялась Филони.
– Только не говорите, что он потому там и спит, что вечно пьет. – сразу понял, что речь идет о Тиадраме, Таргот.
– Нет, он просто всегда готов выпить за компанию. Тиадрам. – пояснила Филони.
– Пить будет только Френтос? – будто вовсе не нам, сказал Пофисс.
– Если будут пить все, я тоже выпью, конечно. Иначе я вас совсем перестану понимать. – захохотала Кайла, уже второй раз повторив, как и любила, фразу еще с Леса Ренбира.
Все мы дружно и радостно покинули странно вообще теперь не шевелившихся Пофисса и Элизу. Не было теперь никаких страхов или неприязни. Была лишь дружба, теплая и добрая, будто между совсем уже родными людьми. Возможно, праздничное настроение и вправду тогда было аномально, и навязывалось людям города каким‑нибудь Богом. Но мы не думали об этом. Не думали о Серпионе и каких‑то странных Планах, не думали и о Думе, страшном прошлом, и имтердах. Мы думали лишь о будущем, что ждало нас за светлыми дверьми Пирамиды. Праздник уже начался – мы все это понимали.
Я уже даже и не помню, как мы попали на улицу, и когда к нам присоединился Тиадрам, но там, снаружи, мы все уже как раз были в сборе. Конечно, Пофисс и Элиза с нами не пошли. Герои Шеагральминни, кажется, вообще все до единого были заняты чем‑то своим. Чем‑то, о чем они никому говорить не хотели. Но это было их дело, а нашим делом было дождаться Серпиона. То есть, теперь отпраздновать День Бога Людей, да все вместе. Я, Френтос, Таргот, Кайла, Тиадрам, Филони и Милора. Кажется, я только тогда стал понимать, как раньше я скучал по настоящему веселью, как мне надоели тусклые краски нашей Кацерской халупы, и как одиноко нам с братьями было лишь втроем. Все поменялось почти в мгновение, ибо что было, пока мы не встретили наших новых друзей, мы уже почти и не помнили. Да и не стоило тогда об этом вспоминать.
Уже через час мы побывали почти везде, где только могли, и тогда я думал именно так. Но Филони все равно тянула нас то туда, то сюда, и каждый раз мы лишь убеждались, что город этот, Ренбир, был многократно больше, чем казался с улиц. Он был огромен, и в нем было очень, и очень много всего интересного. Множество разных развлечений и конкурсов, в которых мы все вместе принимали участие. Кое‑где проводились забавы, вроде тех, где нужно было узнать спутницу по поцелую. Надевали на мужчину и его спутницу повязки, собирали так по 5 пар, и пускали их друг за другом. Вот вам и способ поймать свою вторую половинку на измене. Пусть и в День Бога Людей такая поимка была явно еще не так опасна. Френтос предложил нам всем сыграть в это, но Тиадрам решил, что тогда кто‑то останется без внимания. Желание поскорее, как говорила Кайла, «прикоснуться к великому», во Френтосе перебарывало любые страхи. Но мы все равно этим не занялись. Филони была против, чтобы Милора в этом участвовала, хотя та и не показывала, что сама была против.
По большей части мы ходили парами, дабы никто не оставался в одиночестве позади всех, и чтобы мы не сбивались в кучу, потому как народу на улицах Ренбира было уже и без того «опасно» много. Каждая наша пара тогда говорила о чем‑то своем. Впереди всех шли Таргот и Филони, и их речь мне была не ясна совсем. Слишком уж их перебивало городское веселье и взаимные шуточки идущих позади них Кайлы и Тиадрама. Френтос шел с ними же. Я шел с Милорой. Она почти все время молчала, а конкретно со мной и братьями она вовсе говорила лишь с серьезной осторожностью. Не сказать, чтобы она выглядела все еще как‑то напугано. Больше было похоже на то, что она просто стеснялась нашего общества, и мне даже трудно было тогда представить, почему именно. Хотя и кое‑что о ней я уже, кажется, начинал вспоминать. Как и начал вспоминать, где именно я ее раньше мог видеть. Конечно, Френтос во всем этом тоже играл немалую роль, но совсем уже не такую, как я думал изначально.
Сотней красок залился в тот день великий Город Знаний. Тут и там уже пьяные, но все же добрые и веселые гости бегали по магазинам то за бутылкой, то за закуской. Смех разносился со всех углов, отражался от каждой стены, и выливался, с шумным гомоном, из дивных ресторанов. Музыка гремела до самых городских стен, и даже мы сами то и дело пускались в пляс. У многих вокруг заплетались ноги, у кого‑то, от алкоголя, заплетались и языки. Но мы пока не думали пить – впереди еще целый день!
Френтос вечно бегал где‑то в стороне, но все равно от нас не отставал. Таргот и Филони, кажется, уже даже флиртовали, а вот Тиадрам и Кайла говорили друг с другом так, будто и вправду были всю жизнь знакомы. Кайла, кажется, говорила, что она чувствует в нем что‑то вроде того, что она чувствовала и во мне. Будто ее к нему тянуло. Конечно, это снова н казалось ни чуточку плохим, и мысли на эту тему мне в голову просто не шли – я думал совсем о другом.
Наши празднования, также, приносили нас и в некоторые заведения, занимающиеся готовкой непростых, октовых блюд. Кажется, в Ренбире такие места встречались достаточно часто, но Филони потянула нас именно в самое дорогое. Она хотела платить за нас сама, но мешок Таргота, который, что совсем не удивительно, он все еще носил с собой, быстро привел ее в чувства. С помощью этого мешка такое заведение и купить можно было.
Внутри места было немного, но хозяин самого заведения быстро нам его нашел. Также, он быстро дал нам понять, что прекрасно знает, кто мы. Информаторы и Братья Кацеры. И Кайла. Теперь, просто Информаторы.
Как октолимам, нам эти блюда показались не только приятно необычными, но и приятно очень вкусными. Наедаться мы могли до предела. Гулять мы могли еще очень долго, и все уже успели хорошенько проголодаться, особенно учитывая, что даже октолимам не есть целые два дня – вообще противопоказано. Кто‑то ел, еще стараясь показывать хоть какую‑нибудь воспитанность, а кто‑то был Френтосом, и заваливал рот так, что он уже чуть ли не заполнял собой весь стол. Ох уж это окто Френтоса, которое он использовал при любом удобном случае. Хоть и, чаще всего, окружающим назло.
Снаружи, еще почти час жалуясь на боль в животе, Френтос нас вдруг покинул. Что мы заметили лишь сейчас, и что было уже поздно, Френтос забыл в гостинице Лемоть, хотя и, даже на ночь, ее снимать не рекомендовалось. Теперь его организм с переработкой еды во внутреннюю силу и энергию тела справлялся слабо, и он убежал. Как ни странно, Милора вдруг, будто долго на что‑то решавшаяся, также попросила нас идти пока дальше без нее, и побежала вслед за Френтосом. Ее не было довольно долго, и я уже начал, с подозрением, волноваться за них обоих. Только мы двинулись дальше, не прошло и пяти минут, как она вновь очутилась рядом со мной, как‑то странно весело, молча глядя на меня, и идя рядом.
– У тебя все в порядке? – ухмыльнулся я.
– Ага. Все замечательно. – весело хихикнула она.
Чуть подустав от безостановочных прогулок, мы решили, наконец, остановиться у входа в весьма немалый Ренбирский Парк. У входа стояли скамейки, которые, пока, никем заняты еще не были. Но был уже почти вечер, и наверняка скоро сюда, в Парк, потянулись бы люди. Где еще им приходить в себя после попойки, не попадаясь старым знакомым, не нашедшим себе с ними компании, на глаза?
– Вижу, ты не очень разговорчива. Надеюсь, Френтос не причинял тебе зла? – решил начать уже хоть какой‑то разговор с и вправду слишком молчаливой только со мной Милорой я.
– Да нет, что ты…Просто вы для меня новые люди, и все такое. – явно чуть растерялась она.
– Точно новые? – старался выглядеть как можно более дружелюбно я.
– Конечно… – продолжала как‑то сильно блестя сапфировыми глазами смотреть на меня она.
Да, у нас с Милорой почти весь путь тянулась немая пауза. У меня были предположения насчет нее, которые я пока и не думал подтверждать. Не знал, как, а просто спросить ее, так это, или нет, я просто не мог, и сам боялся. Да и возможно ли такое? Даже в нашем сумасшедшем мире…
Не представляю, почему мы не общались с Информаторами раньше, но, скорее всего, их всех мы приравнивали, примерно, к Серпиону. Он был все время угрюмым, и почти что обиженным. На людях показываться не особо любил, и был всегда, не только по моему мнению, странным. Сейчас же, когда он куда‑то там пропал, для нас он был еще страннее. Он был наставником Информаторов, а точнее Филони, Милоры, и Тиадрама, но даже они, кажется, не знали о нем много. И, поскольку я уже немного ушел от темы, Тиадрам в один момент упомянул, что характер Серпиона очень изменчив, и почти всегда как‑то связан с изменениями погоды вокруг. Среди всех разновидностей окто, даже такое изменение характера под стать природе окто его владельца было более чем обычным делом. Но Серпион учил Информаторов конкретно бороться с имтердами, рассказывая им о каждом из них. И Филони, к примеру, уже показала, что о каждом из Генералов и Военачальников имтердов она многое знала. Все‑таки, хорошо еще было, что Филони, Милора и Тиадрам не стали такими же замкнутыми, как Серпион, проведя с ним какое‑то время обучения. Долгая подготовка пока не вызывала в них каких‑либо воинственно‑радикальных наклонностей.
Пока мы еще не дошли до скамеек перед парком, Таргот вдруг решил отправиться в магазин. За чем именно, никто тогда еще и не подозревал. Но когда же он вернулся, никто уже не знал, куда убежали мои глаза, когда вывалились из орбит. Таргот пришел с букетом цветов – красивых и ароматных. Эти цветы он преподнес Филони, а даже проходившие мимо люди смотрели на него с завистью. Мало того, что цветы были дорогие, и их было много, так еще вдобавок нес он их девушке, от которой легко можно было потерять голову. Некоторые смотрели на него, даже, тихо посмеиваясь в кулак. Наверняка, Таргот был далеко не первым, кто дарил Филони подарки, но, возможно, и первым, кого она не отшила. Мы с Тиадрамом также решили заскочить в магазин – посмеяться над Тарготом, да, может быть, заодно купить и цветов своим спутницам. Когда мы уходили, Милора и Кайла покрылись таким румянцем, что, казалось, лопнут. Я уже мог назвать Тиадрама своим другом. Пусть это и было странно, но он казался мне уж очень похожим на Френтоса. Такие люди, от всего мира отстраненные, мне нравились. Наверное потому, что я к ним привык. Да и он, должно быть, привык к своему наставнику Серпиону, потому как теперь и смеялся над действиями Таргота. Потому, что наверняка представлял именно Серпиона на месте Таргота – были они и вправду многим друг на друга похожи.
Тиадрам еще не знал, какие цветы нравятся Кайле, и спросил совета у меня, но и я этого не знал, или просто не помнил. Я спросил, какие цветы нравятся Милоре, но и он ничего об этом, как оказалось, не знал. Но ничего страшного, думал я. У меня все еще было то предположение, которое могло подсказать мне и это. Я купил те цветы, которые больше всего подходили и к волосам, и к глазам девочки, но не по внешнему сходству. Это все то же предположение. Цветы, которые могли нравиться ей раньше, если ее я раньше уже и видел – восхитительные синие астры.
Я старался не теряться, и всегда легко добивался сердец девушек, как и легко их разбивал. Я знаю, я был плохим человеком, вечно остающимся в не менее плохой компании. Но я еще хотел во всем разобраться, и должен был сблизиться с этой девочкой, Милорой, дабы раз и навсегда узнать – та ли она, о ком я думал, или нет. Скрыв цветы своим окто, я не спеша, будто совсем по своим делам, отворил дверь цветочной лавки, вышел наружу, подошел к лавочке с девочкой, и, неожиданно, проведя рукой по воздуху, грациозно вручил ей цветы на коленях, низко опустив голову. Так, как учила меня мама. Кайла, сидящая рядом с Милорой, возможно и некой тихой ревностью, ткнула ее в бок и рассмеялась. Своего принца она еще не дождалась, хотя и явно также волновалась. Лишь теперь мы с Тиадрамом и Тарготом проявили к девушкам интерес уже не как к коллегам, а как…к девушкам. Конечно, все они три мне очень нравились. Но стоял я на одном колене, с букетом в руке, именно перед Милорой. Вывел ее из окоченения лишь тычок в бок от Кайлы. Цветы она приняла охотно, и я сел рядом с ней, стараясь сразу не пугать ее взглядом. Лицо ее от румянца и вправду превращалось в сдобную булочку.
Говорил я на сторонние темы, потому как знал, что сейчас стоит последить за словами. Я многое хотел ей сказать, но не при всех. Особенно, не при Тарготе. И не при Френтосе, которого с нами сейчас все еще не было. Та самая теория все больше и больше не давала мне покоя.
Из лавки, уже не цветочной, а кондитерской, как и ожидалось, вдруг что‑то бодро вышло. Что‑то черноволосое, коротко стриженное, да при этом еще и с коробкой дорогих конфет. Причём, даже не одной. Село это что‑то прямо между Милорой и Кайлой. Не знаю, кто тогда съел больше, но делали это Тиадрам и Кайла с одинаковой частотой. Где‑то перед этим, подходя к лавочке, он сказал что‑то вроде "Зачем цветы, если нам итак уже все ясно. И их нельзя есть". Потом и они начали говорить. Таргот и Филони говорили все время. Что именно, я не слушал, но те слова, в конкретно его исполнении, звучали для меня настолько смешно, что я их слушать не хотел. Чтобы меня не приняли за ненормального, смеющегося на пустом месте. Они, Таргот и романтика, кажется, всегда жили в отдельных мирах.
