Александр Леонидович Аввакумов
Кровь на колёсах
Ныров задумался, пытаясь вспомнить подобный документ, но, судя по кислому выражению, ему это не удалось.
– Вы уж извините меня, Александр Александрович, но штаб нашей группы до отъезда Лазарева в Москву находился у нас в гостинице.
Полковник, ожидавший от меня большей откровенности, был удручён. Он втайне мечтал набрать с моей помощью хороший компромат на брата заместителя министра внутренних дел СССР, но переоценил свои возможности.
– Виктор Николаевич! Неужели вам не надоел этот человек, который не скрывал своего корыстного приезда? Вот вы всё своё время отдаёте работе, а он в это время пьёт в гостинице.
– Извините, но я лично с ним не пил. Мне вообще, товарищи, непонятна ваша роль в этом городе и цель вашего приезда. Сначала вы спрашиваете о моей роли в смерти моего сотрудника, а затем начинаете набирать компромат на руководителя оперативно-следственной бригады. Как это всё понимать?
«Лишь бы не переиграть, – подумал я, – иначе мне конец!» Я сделал обиженное лицо и, не повышая голоса, продолжил:
– Александр Александрович! А заместитель министра внутренних дел СССР знает, чем вы здесь занимаетесь? Он в курсе того, что вы копаете под его брата? Для чего вам мои показания и как вы хотите их использовать? Вы сначала решили загнать меня в угол своей проверкой, а затем добиться показаний на Лазарева? Я правильно вас понял? – Я увидел, как после моих слов лицо полковника Нырова вытянулось и побледнело. – Я сейчас же свяжусь с Лазаревым и расскажу ему обо всех вопросах, которые вы мне здесь задавали! Думаю, он найдёт возможность поговорить об этом со своим братом.
Ныров потянулся к стакану. Он пытался налить воды из графина, но рука его плохо слушалась и вода разлилась по столешнице. Пашуков, сидевший в стороне от коллеги, достал носовой платок и начал вытирать лужицу.
– Как вы могли такое подумать? У меня и в голове не было подобных мыслей, – произнёс он. – Вы всё передёргиваете!
– Извините, товарищ полковник! Я русский человек, и мы с вами не на дипломатическом приёме. Как вы меня спрашивали, так я и понимал! Правда, мне до сих пор неясно, для чего вы собираете компромат на брата замминистра? Это ваша личная инициатива или чей-то приказ?
Он удивленно открыл рот и попытался что-то ответить, но передумал.
«Не переиграй, – снова одёрнул я себя. – Сбрось обороты, иначе от испуга они натворят чёрт знает что!» В кабинете повисла тишина, прерываемая глубоким дыханием полковника Нырова.
– Александр Александрович, вы извините меня за прямоту. Я человек простой и не привык крутить в этой жизни. Не думаю, что вы все эти вопросы задавали мне с каким-то умыслом. Вы, наверное, уже догадались, что я не стану звонить в Москву, это не в моих правилах. И ещё. Я бы не хотел с вами ссориться. Мне враги, а тем более в Москве, не нужны, – примирительно улыбнулся я.
Мои слова, словно зёрна, падали на подготовленную почву. Лицо Нырова снова стало приобретать вполне нормальное человеческое выражение. Бледность исчезла, и даже появилась заискивающая улыбка.
– Виктор Николаевич! вы всё правильно поняли. Это были не совсем тактичные вопросы. Вы же знаете, я немного работал в уголовном розыске, ну и решил слегка прощупать вашу лояльность к шефу. Завтра мы с напарником вылетаем в Москву, а сегодня приглашаем вас в ресторан, чтобы, как бы это лучше выразиться, обмыть нашу отвальную.
– Хорошо, – почти дружески согласился я. – Когда встречаемся?
– В восемь вечера – обрадовался он. – Так что до встречи!
Они поспешно вышли из кабинета, а я откинулся на спинку кресла и облегчённо вздохнул: «Ну и молодец ты, Абрамов, здорово их развёл. Как они испугались, когда услышали, что ты собираешься звонить Лазареву. Особенно Пашуков, на нём просто лица не было. По всей вероятности, вся эта затея исходила от полковника, а тот просто оказался случайно свидетелем»
Ныров и Пашуков тем временем шли по коридору городского отдела милиции.
– Слушай, Юрий Иванович, – обратился к коллеге Ныров. – Как думаешь, Абрамов нас писал на магнитофон или нет? Я думаю, что он весь наш разговор записал, поэтому несколько раз и переспрашивал, кто за нами стоит. Ну и сука же!
– Да, влетели мы в историю, товарищ полковник, – подтвердил Пашуков. – Ну и рыбина этот Абрамов. Недаром его здесь все боятся, начиная с начальника местной милиции. Умный, а самое главное, хитрый. Он, сука, знает, как перевести разговор в нужное ему русло. Я смотрел на вас и думал, что вы как-то схитрите или догадаетесь, что и как спросить, а вы напрямую: расскажи о Лазареве! А кстати, Александр Александрович, что вас так заинтересовал этот Лазарев? Вы думали, что Абрамов испугается и начнёт оправдываться? Абрамов, похоже, не из тех.
Они вышли из отдела и продолжили свой напряжённый разговор на улице.
* * *
В восемь часов вечера я сидел в гостиничном ресторане и внимательно слушал болтовню московских гостей.
– Сан Саныч, – обратился я к полковнику, – надеюсь, справка о работе бригады будет вполне лояльной, без негатива?
– Не переживайте, Виктор Николаевич, всё будет нормально, – заверил меня он. – Ведь бригада сама по себе работает хорошо, и претензий к ней у нас нет.
Я медленно обводил взглядом публику, присутствующую в ресторане и старался отыскать знакомые лица. Мой взгляд остановился на крайнем столике от входа. Там сидел начальник городского отдела милиции Кунаев. Увидев меня, он кивком поздоровался со мной, а затем с проверяющими.
Ныров, глядя на начальника милиции, как бы между прочим, промолвил:
– Хороший мужик этот Кунаев, настоящий начальник. Каким бишбармаком он нас угощал, Виктор Николаевич, пальчики оближешь! Да, люди Востока, в отличие от нас, уважают своих гостей, – не без намёка произнёс Ныров. – Для них гостеприимство – главная черта их жизни.
– Наверное, вы правы, – продолжил тему Пашуков. – Восточные люди, это особая категория. Они улыбаются всегда, когда встречают гостей, и когда режут горло этому гостю. Такой уж у них менталитет.
– Да не сгущайте вы краски! – воскликнул полковник. – Мы с вами живём в государстве, которое успешно вывело народ Казахстана из средневековья в социализм. Все эти дикие пережитки в прошлом.
– А вы знаете, что лидер преступной группировки, которая действовала в Аркалыке почти два года, является зятем этого начальника милиции? Сейчас он объявлен во всесоюзный розыск, – отметил я.
– Неужели? – неподдельно удивился Ныров. – Никогда бы не подумал! А почему он тогда до сих пор на должности?
– В этом и заключается их местный менталитет, как высказался ваш товарищ. Здесь помимо законов большое значение имеют связи. Они всё и решают, быть ему начальником милиции или нет. Пока он, видно, устраивает этих людей, решает их проблемы.
– Надо же, а казался рубахой-парнем, своим в доску! – продолжал восклицать Пашуков. – Если бы я знал об этом, то не ездил бы с ним ни в какую баню. Теперь вот переживай, что за бабы там были, снимали тебя на камеру или нет! Приедешь на работу, а тебе руководство хлоп фотографии на стол, а ты там на бабе. Не дай бог!
– Ну, ты и мастер портить настроение, – то ли пошутил, то ли пригрозил коллеге Ныров. – Тебе бы, Юрий Иванович, в КГБ работать, цены бы тебе не было!
Мы рассмеялись, а Пашуков стал разливать водку.
В зал вошли две симпатичные русские девушки. Они остановились на входе и, окинув взглядом зал, направились в сторону столика, за которым сидел Кунаев. Их появление не осталось не замеченным публикой. Десятки мужских глаз проводили их и с нескрываемой завистью смотрели на начальника милиции. Женщины поздоровались с начальником милиции как со старым приятелем и присели. Он жестом пригласил официанта, произнёс несколько слов, которые я не смог расслышать. Кунаев стоя разлил шампанское по бокалам, его компания дружно выпила. Женщины принялись рассматривать присутствующих и остановили взгляды на нас.
В ресторане заиграл оркестр, конферансье с пафосом объявил белый танец. Женщин в зале было немного, и все мужчины стали внимательно наблюдать за дамами, выбиравшими партнёров. Дамы Кунаева направились в нашу сторону. Одна из них пригласила покрасневшего до ушей Пашукова, а другая подошла ко мне и, протянув руку, томно произнесла:
– Можно вас на танец? Вы ведь не откажете даме?
Надо признаться, я не без удовольствия встал и, поддерживая партнёршу под руку, направился к центру зала. Мы медленно кружились, и я вдруг почувствовал, как моя партнёрша стала прижиматься ко мне всем разгорячившимся в танце телом. «Для чего всё это?» – подумал я и внимательно посмотрел на соблазнительницу. Почувствовав мой взгляд, она подняла свои голубые глаза и посмотрела с нескрываемым вызовом.
Тонкий запах дорогих духов начал кружить мне голову. Руки невольно сжали её в талии и повели в танце. Нужно отдать барышне должное, танцевала она великолепно, что не скажешь про меня. Я уступил ей лидерство в вальсировании. Партнёрша снова посмотрела на меня. Локон светлых волос коснулся моей щеки.
– Как вас зовут? – спросил я.
Она улыбнулась и взглянула на подругу, кружившуюся рядом.
– Вероника, – выдержав паузу, ответила девушка и ещё плотнее прижалась ко мне.
– Откуда вы, Вероника? Где живёте?
– Живу и служу на Байконуре. Здесь в гостях у своей подруги. У неё сегодня день рождения, и мы решили отметить его в ресторане.
Мы медленно плыли с Вероникой в танце, не замечая другие пары. Мне казалось, что, кроме нас, в зале никого больше нет. Музыка внезапно оборвалась. Я поблагодарил девушку за танец и проводил её к столику.
– Красивые женщины, – прокомментировал оставшийся не у дел Ныров. – Если мне скинуть с десяток лет, я бы показал вам, молодым, как нужно ухаживать за такими эффектными дамами!
Мы едва успели выпить по рюмке, как вновь зазвучала музыка. Я, не раздумывая, направился к Веронике. Мы уже весело и непринужденно болтали, и мне казалось, что время остановилось на счастливой минуте. Пока мы танцевали, Кунаев подсел к Нырову и стал что-то горячо ему говорить.
Однако стоило танцу закончиться, а мне вернуться на место, как тот поднялся из-за стола и, поравнявшись со мной, улыбнулся от уха до уха:
– А вы, Виктор Николаевич, пользуетесь успехом у красивых женщин! Дамы готовы разругаться между собой, чтобы потанцевать с вами.
– Вы умеете делать комплименты, видно, не только женщинам, – в пику ему ответил я, не останавливаясь.
Мы выпили ещё по рюмке, и я стал прощаться с гостями. Пашуков увидел под салфеткой оставленные мной деньги.
– Виктор Николаевич, – возмутился он, – зачем же так! Это мы сегодня угощаем вас! Мы же пригласили вас в ресторан!
– Вы что, миллионеры? Завтра вам в дороге деньги пригодятся. И в Москве тоже. Купите лучше на эти деньги подарки своим семьям.
В холле я столкнулся с Вероникой. Получив в гардеробе пальто, девушки одевались.
– Надеюсь, мы ещё встретимся? Да и подруга моя не против этого.
– Да, – подхватила подруга, – после дежурства Вероника приедет ко мне, и мы с вами обязательно встретимся.
Я улыбнулся в ответ.
* * *
Утром конвой с одиннадцатью изъятыми у преступников машинами и восемью арестованными направился из Аркалыка в Набережные Челны. У ворот милиции рыдали родственники.
На моём столе уже час как лежал рапорт сержанта милиции Курицына. Когда последняя машина скрылась за воротами, я взялся за обдумывание его сведений: «Кому здесь можно доверять? Живешь и работаешь, как в тылу врага. На войне хоть всё ясно: здесь наши, там враги. А здесь? Кто друг, кто враг, попробуй, разберись!»
Из рапорта Курицына следовало, что всё это время, с момента нашего первого задержания, в ИВС происходили непонятные вещи. Каждый вечер после нашего ухода местные работники милиции организовывали встречи задержанных с родственниками и близкими. Двери камер порой не закрывались до самого утра. Задержанные свободно встречались друг с другом, разрабатывали схемы поведения на допросах. Все действия местной милиции были направлены на одно – как можно больше заработать на этом денег. Руководил всем заместитель начальника ИВС Илюмжинов.
«Что мне делать? – подумал я. – Все они работники местного отдела, и мне не подчиняются. Возбудить по ним уголовное дело здесь у меня не получится, мне никто не позволит. Но и работать дальше так просто невозможно». Мне ещё не приходилось сталкиваться с подобным безобразием, и я не видел реального выхода из этой ситуации.
Не в меру услужливая память подсунула мне события апреля прошлого года. Странные вещи творились тогда, опять-таки в Челнах. Ухари в милицейской форме совершали налёты на наркопритоны и автостоянки. Оперативная группа под моим руководством работала сутки напролёт, но на участников преступной группы выйти не удавалось. Костин уже в далёкой от вежливости форме высказывал из Казани по телефону подозрения: не играем ли мы с Ботовым в шахматы вместо выполнения прямых обязанностей.
Наконец, после очередного эпизода, сторож ограбленной автостоянки рассказал, что среди налётчиков был молодой парнишка: то ли пьяный, то ли обкурился, но был точно под действиями наркотика. Глазами сверкал шальными и страшными. Такой убьёт запросто. Один из нападавших в форме лейтенанта милиции назвал его Артёмом. Подняли информацию по употребляющим вещества, вызвали повесткой и заполучили… «Павлика Морозова».
В отделение явился младший брат Артёма, горя желанием показать нам тайник, где лежат наркотики и милицейская форма. Сначала я подумал, что отчаяние довело мальчишку до решимости посадить родного брата. Отнюдь, он не лечить его собрался и не спасать от смерти – сдавал за барахло!
Выяснилось, родители братьев служили в ГДР. Отец привёз оттуда шикарный мотоцикл и почему-то подарил его Артёму. Вот «Павлик Морозов» и хотел, чтобы мотоцикл достался ему. Всё просто: если старшего брата посадят, мотоцикл в распоряжении младшенького. Брезгливость и отвращение переполняли меня тогда. Я всю жизнь посвятил борьбе с преступностью, но такого чудовищного цинизма ещё не видел.
Тем не менее, услугами циничного подростка мы воспользовались и заключили Артёма под стражу. Он нам рассказал, что месяцев пять назад при выходе с дискотеки его задержал наряд милиции. Это были солдаты срочной службы милицейского батальона, расквартированного в Челнах. Артёма и ещё нескольких ребят посадили в милицейскую машину и привезли в опорный пункт милиции. Там во время обыска у него нашли таблетки кодеина и угрозами склонили «добровольно помогать в борьбе с такими же уродами, как он сам». В противном случае обещали, что «нарком» живым из опорного пункта не выйдет, просто пропадёт без вести, или будет обнаружен где-нибудь в подъезде погибшим от передозировки.
Артём согласно закивал головой и выложил адреса тех, кто занимается оптовыми поставками и продажами. «Мы не будем убивать их, – заверили солдатики. –Нам нужны их деньги, заработанные на этом дерьме». Налёты на притоны длились несколько недель, и вскоре Артём стал полноправным членом новой преступной группы.
А потом его внимание привлекла автостоянка. Что делать с машинами и где их хранить? Над этой проблемой размышляли недолго. Было решено загонять грузовики на территорию части, где никому не придёт в голову их искать. Затем, выждав время, навесить на них армейские номера и перегнать в Астраханскую область.
Командир роты, старший лейтенант милиции Угаров, выслушал просьбу инициативной группы и отправился к командиру батальона просить разрешения на временную стоянку машин на территории части. И тот удивительно легко дал добро, условившись о собственной выгоде в десять тысяч рублей в месяц с каждой машины.
И вот когда мы, наконец, распутав клубок причин и следствий, буквально утром следующего дня со мной связался сотрудник особого отдела бригады, в состав которой входил батальон милиции Набережных Челнов, Георгий Лобода. Он сообщил, что дело передаётся в военную прокуратуру. Лишь в отношении наркомана оно каким-то образом будет выделено в отдельное производство и передано в следственное управление МВД РТ.
Я был ошарашен! Я рассчитывал на совместную работу, а вышло наоборот. Почти месяц мы с ребятами работали, а когда добились успеха, то, по чьей-то прихоти, разработку отобрали, лишая нас победы. Не верилось, что армейский генералитет заинтересован в нормальном исходе расследования. Ясное дело, постараются все концы спрятать в воду.
Я боялся пережить подобное разочарование здесь, в Аркалыке, поэтому без энтузиазма вернулся к изучению рапорта Курицына. «Что с ним делать, с этим рапортом? – думал я. – Наверное, надо передать по службе Кунаеву, но будет ли он заниматься этими вопросами?»
Раздался звонок. Нежный голос моей недавней знакомой Вероники заставил течь мысли в несколько ином русле:
– Виктор, здравствуйте! Это я, Вероника! Вы ещё не забыли меня? Завтра у меня выходной и я встречаюсь со своей подругой в Аркалыке. Как вы смотрите на то, что мы пригласим вас в гости? Посидим немного, поговорим. Вы, наверное, и так никуда не ходите? Работа, гостиница и больше никаких развлечений?
Я был в лёгком замешательстве.
– Вероника! Извините, но совсем не ожидал услышать ваш чудесный голос. На ваше приглашение могу сказать, что приду, только сообщите время и адрес вашей подруги.
Вероника сообщила, куда приехать, мы поболтала ещё с минуту, и наш разговор сошёл на нет сам собой. Мне вспомнился вечер в ресторане, белый танец, на который Вероника пригласила меня. И ещё я прекрасно помнил улыбку начальника милиции, когда он наклонившись к Веронике, что-то шептал ей на ухо, показывая на меня. «Кто она? – думал я. – Случайная знакомая Кунаева или его человек, которого он вводит в игру?» Я решил не ломать голову и дождаться завтрашнего дня.
Вновь зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал сдавленный, как мне показалось, голос Уразбаева:
– Приветствую, Виктор Николаевич. Жду на старом месте через полчаса! Успеете?
Я взглянул на часы и бросился одеваться.
К условленному месту добрался вовремя на служебной машине. Вышел из неё, кутаясь в демисезонное пальто, насколько можно в него закутаться. Ветер дул со степи и гнал позёмку. Уже через минуту я почувствовал его обжигающие объятия. «Ну, где же ты, Расих? – пританцовывал я. – Ещё минута, и я превращусь в ледышку».
Уразбаев появился по обыкновению неожиданно – из-за стоящего недалеко трактора – и быстрым шагом направился ко мне.
– Давайте переговорим в машине, – предложил он. – Я ужасно замёрз.
Я попросил водителя, чтобы покул на улице, а мы с Уразбаевым забрались в салон.
– Виктор Николаевич! я уговорил трёх человек, они готовы вам сдаться хоть сегодня. Но вы должны гарантировать им, что их не отправят в Челны. В конечном итоге они не воровали эти машины, а просто купили. В чём их вина? В том, что поверили Ланге и позарились на дешевизну? Они уже осознали всё и готовы вернуть машины.
– Ты, Расих, заговорил, как юрист, – улыбнулся я. – Нужно было думать раньше. Все сильны задним умом!
– Да дело не в том, как я говорю. Если вы их не закроете, то люди сами придут к вам и отдадут свои машины. Главное, чтобы они поверили вам. Я встретился со многими ребятами. Однако, есть люди, которые не хотят возвращать машины и готовы драться за них до конца. Вот их фамилии, они, наверное, вам уже известны. Их сейчас здесь нет. Они в Узбекистане, грузятся ранними овощами. Задержать их вам будет довольно сложно, многие из них ездят с оружием.
Насчёт Ланге узнал вот что. Всё это время он скрывался у своего товарища по фамилии Акаев. Зовут Мирза. Неделю назад уехал, куда, пока сказать не могу. Акаев, насколько знаю, вывез его в Байконур. Пока они туда ехали, к Акаеву нагрянули какие-то люди, зарезали его жену и спалили дом. Причину этого никто не знает. Как мне рассказали, сам Акаев считает, что это сделали люди мафии, которые охотятся за Ланге. Ходят слухи, что он якобы зажал у них большую сумму денег за наркотики. У них там свои какие-то дела. Ещё. Вчера узнал, что его тесть поддерживает с ним связь. Последний раз они созванивались около двух недель назад.
– Расих, кто из милиции звонил в тот день, когда произошло ДТП, нашим ребятами? Случайно, не знаешь?
– По всей вероятности, Аскаров, но точно сказать не могу. Есть ещё один человек, зовут Хилый. Вот сволочь, так сволочь. Он иногда приходит к Кунаеву на работу. Не скажу, что они друзья. Начальник его сильно ненавидит и, похоже, даже боится. Кто такой этот Хилый, никто не знает, но все трепещут перед ним.
– Расих, а тебе не знакома Вероника? Женщина с такими красивыми светлыми волосами. Говорят, что она то ли служит, то ли работает где-то на Байконуре и часто приезжает в город к подруге?
Он задумался, а затем радостно улыбнулся.
– Я знаю её. По-моему, она работает в системе КГБ. У неё ещё родинка около уха. Это та? Что, есть проблема?
– Как тебе сказать. Завтра приглашён на вечер, где будет и эта женщина. Вот и решил поинтересоваться, как мне себя вести.
– Связей у меня в местном КГБ нет и поэтому ничего сказать не могу. Думайте сами, для чего контора подкладывает под вас бабу. Смотрите, чтобы не приписали попытку изнасилования. Сейчас и у них и у КГБ тоже все мысли только об одном – отправить вас в Россию.
Я поблагодарил его за информацию и, прощаясь, попросил:
– Расих, пусть те, кто хочет сдаться, сначала позвонят мне, скажут, что от тебя и сообщат свой адрес. Арестов не будет, я тебе это обещаю.
На этом мы расстались. Уразбаев порхнул из машины в сугробы, а водитель, матерясь, залез в салон. Его пальцы задеревенели и никак не могли справиться с ключом зажигания.
* * *
Я вызвал к себе начальника ИВС Аскарова. Это был грузный мужчина неопределённого возраста. Его густые чёрные волосы больше напоминали щетину какого-то неизвестного зверя. Из-за круглых щёк его узкие и по-восточному раскосые глаза чем-то напоминали амбразуры дотов. Когда он улыбался, глаза исчезали, а лицо превращалось в большой блин. Своё тело он «внёс» в мой кабинет очень осторожно, словно предчувствуя возможную опасность.
– Смелее, Аскаров, смелее. Деньги у родственников арестованных вы брать не боялись, а сейчас крадётесь, словно что-то украли.
Остановившись посреди кабинета, он застыл и стал крутить несоразмерно маленькой головой, подыскивал место для «посадки».
– Садитесь вот на этот стул, здесь вам будет удобнее, – сориентировал я.
Потрогав стул и убедившись в его надёжности, он медленно опустил на сиденье своё грузное тело.
– Аскаров, у меня целая куча заявлений от родственников и арестованных нами преступников о том, что вы брали с них очень большие деньги за то, что организовывали им встречи, нарушая закон. А именно, закон, предусматривающий полную изоляцию арестованных и задержанных от внешнего мира. Вы знали об этом? – Получив утвердительный ответ, я продолжил: – Вы не только нарушали этот закон, но ещё и вымогали деньги за организацию свиданий. Вы знаете, что бывает за подобное?
Он сидел, вжав в плечи и без того малозаметную круглую голову.
– Всё верно, Аскаров. Вы правильно всё поняли и можете оказаться среди этих людей незамедлительно. Сейчас я достану постановление прокуратуры и арестую вас. В самое ближайшее время вы уедете в Набережные Челны, где суд определит, насколько опасно ваше преступление. Вы мне верите?
Я встал из-за стола, открыл сейф и достал оттуда бумажную папку. Демонстративно вынул из папки чистый бланк постановления и положил на стол. Лицо Аскарова стало походить на подгоревший блин. Цвет медленно менялся с красного на коричневый. Он внимательно следил за моей рукой с шариковой ручкой.
– Сколько стоит моя свобода и что мне нужно делать? – произнёс он, посмотрев на меня в упор.
– У меня в отличие от вас нет установленной таксы. Всё зависит от того, как мы договоримся, да и денег я не беру, тем более грязных.
– Тогда скажите, что вы от меня хотите? Может, мой дом, машину?
– Нет. Этого мне тоже от вас не нужно. Мне нужен Ланге, его связи и так далее.
– А кто это такой? Я не знаю его, – искренне удивился визави.
– Не валяйте дурака, Аскаров. Вы же умный человек. Неужели мы не договоримся? Кто для вас Ланге? Никто! Неужели ваша свобода не стоит его?
Глядя на поведение допрашиваемого, я сразу понял, что тема свободы для Аскарова весьма актуальна. Совсем недавно он повторно женился на молодой казашке и усиленными темпами возводил новый дом, оставив старый прежней семье.
– Для кого вы строите дом? Или ещё надеетесь, что молодая жена будет вас ждать, плакать ночами и бегать к вам с передачами? Я бы на вашем месте на это не сильно рассчитывал! Если вас посадят, в чём я не сомневаюсь, она вас сразу выпишет. Попробуйте потом прописаться в новый дом! Не получится. Анкета у вас будет не та. Есть судимость!
Глаза Аскарова заблестели сквозь еле видные щёлочки. Я попытался угадать, о чём он думает, но было совершенно невозможно понять ни его взгляда, ни выражения лица.
– Я не знаю, где сейчас он, – пробурчал он. – Слышал, что уехал, но куда конкретно не знаю.
– А вы поинтересуйтесь, может, и узнаете, – настаивал я, невольно подражая бурчанию собеседника. – Стучите, и вам откроется. По-моему, так говорил Иисус? А сейчас, Аскаров, вы напишете мне всё, что знаете о делах Кунаева. Не смотрите на меня так. Помните, своя рубашка ближе к телу. – Я достал несколько чистых листов и протянул ему.
– Я боюсь их, – безвольно сказал он. – Они меня убьют за это.
– Аскаров, если я тебя закрою, то они тебя и так убьют, скажешь мне что-то или нет. Может, тебе напомнить смерть Измайлова? Это ведь ты его убил, я знаю. Так что пишите, может быть, и выживете, вот вам мой совет.
Его лицо вновь стало коричневым.
– Я не убивал Измайлова! Я с ним только разговаривал, но не убивал!
– Пишите, пишите. Мы разберёмся, кто его убил.
Он писал долго, больше трёх часов. Китель на его спине промок насквозь. Когда он закончил и встал со стула, мне показалось, что он сбросил несколько килограммов веса.
– Ну что, теперь легче? – спросил я его. – Так это было всегда, вот почему люди и исповедовались перед священниками. Я стал батюшкой для вас.
Он опять присел, ноги его не слушались. Ему явно нужна была передышка.
Положив его рукопись в сейф, я налил ему чай. Он молча выпил, посидел ещё минут пять, после чего тяжело поднялся и, шатаясь, словно пьяный, направился к двери.
– Аскаров, не забудьте, мне нужен Ланге! – напомнил я вдогонку.
Дверь за ним закрылась, и в кабинете снова стало тихо. Но передышки не получилось. У меня снова зазвонил телефон.
– Я от Расиха. Мой адрес: улица Мира, дом одиннадцать, квартира три. Машина стоит на улице Целинников, недалеко от больницы. – Не дожидаясь ответа, трубку повесили.
Я направился в актовый зал, где работали оперативники.
– Старостин, бери людей, и срочно выезжайте на улицу Мира, дом одиннадцать, квартира три. Вторая группа – на улицу Целинников. Недалеко от больницы наш КамАЗ. Возьмите с собой следователей для обысков.
Через несколько минут группы выехали по указанным адресам.
* * *
Михаил стоял на перроне автостанции и ожидал отправления междугородного автобуса. Настроение было паршивое. Утром при оплате номера в гостинице он обратил внимание, что администратор как-то странно присматривалась к нему, будто стараясь запомнить. Пока он оплачивал счёт, она несколько раз выходила на улицу. Ланге, не дожидаясь сдачи, бросился прочь. Забежав за угол, он вошёл в магазин и стал наблюдать. «Нервы, что ли, сдают? – думал он. – Так недалеко до психбольницы. Может, померещилось? У страха глаза велики».
Он немного успокоился и уже собирался выйти из магазина, как заметил, что к гостинице подъехали две милицейские машины. Из них горохом высыпали сотрудники, вооруженные автоматами. По команде начальника они разбежались, блокируя все выходы. Трое вошли в само здание. Пробыли они недолго, минут пять. Вернулись с разочарованным лицами. По сигналу оперативники сели в машины и разъехались в разные стороны. «Сейчас начнут шерстить улицы, – решил он. – Будут искать по приметам и одежде».
Он спокойно прошёл в секцию «Одежда», где купил себе чёрное пальто с серым каракулевым воротником, костюм и зимние отечественные ботинки. С шапкой оказалось сложнее, пришлось ждать минут двадцать, пока продавщица со склада не принесла ему головной убор нужного размера. Переодевшись в новьё, он вышел из магазина, поймал такси и поехал на автовокзал. «Где же я прокололся? – думал Михаил. – Не может быть, чтобы мой портрет раздали всем работникам во всех гостиницах».
Он плохо знал систему работы милиции. По совместному распоряжению МВД СССР и министерства бытового обслуживания все администраторы гостиниц до двух часов ночи направляли в милицию по факсу паспортные данные на всех вселившихся в течение суток постояльцев. В милиции эти данные обрабатывались. Таким образом выявлялись лица, находящиеся во всесоюзном розыске.
Он мельком взглянул на часы. До отправления автобуса оставалось минут десять. Его внимание привлекли два милиционера, периодически входившие в автобусы, отправляющиеся с вокзала.
– Слушай, друг, – обратился Ланге к водителю, – представляешь, забыл купить жене подарок. У неё в этот выходной день рождения. Ты не против того, если я сбегаю в соседний магазин и посмотрю там, что можно купить?
– Давай, только не опаздывай! Долго ждать не буду, – ответил водитель, щёлкая семечками.
– Да я мигом, одна нога здесь, другая там, – обрадовался он и, стараясь не попадать на глаза милиционерам, стал пробираться на выход.
Минут через семь он остановил выехавший с автовокзала автобус и заскочил в него.
– Ну что, купил? – спросил водитель.
– Да нет! Отдел закрыли на учёт, – на ходу придумал Михаил. – Но всё равно, спасибо тебе!
Автобус выехал на трассу и помчался в направлении Челябинска.
* * *
Всю ночь работали сотрудники группы. Только под утро уставшие, но довольные, они направились отдыхать в гостиницу. Я, оставшись в кабинете один, достал бумаги, написанные Аскаровым, и стал внимательно читать.
Изложенное им заставило меня по-новому взглянуть на моих местных коллег. Из рапорта следовало, что начальник городского отдела милиции уже длительное время прочно связан с неким человеком из местного республиканского правительства, который, с его слов, курирует транзитные поставки наркотиков в различные регионы страны. Его зять Михаил Ланге более года назад связался с братьями Дубограевыми из Челнов, которые занимались кражами машин. Когда тесть узнал об этом, пришёл в бешенство, а затем, немного успокоившись, решил перестроить трудовую деятельность зятя с реализации краденых машин на транзитные поставки наркотиков.
Во-первых, считал Кунаев, это приносило намного больше денег, чем машины, а во-вторых, позволяло всегда соскочить с этого бизнеса. Немаловажным фактором являлось и то, что он мог держать зятя в ежовых рукавицах и через него контролировать все поставки.
