Александр Леонидович Аввакумов
Кровь на колёсах
Я чувствовал, что выхожу из себя, и поэтому, воспользовавшись паузой в разговоре, сделал несколько глотков воды.
– Абрамов! мы вчера вечером получили копию оперативного сообщения из местного отдела КГБ, в котором содержится информация о готовящемся на вас покушении. Насколько мне известно, они информировали вас об этом лично? Как вы отреагировали, какие меры предосторожности вами приняты?
– Анатолий Иванович, вы абсолютно правы. Я был проинформирован, но в этой бумаге, если вы ее внимательно прочли, говорилось о покушении на меня лично, а не на моих сотрудников. Что я мог предпринять по этой информации? Да ничего! Просто стал более внимательно относиться к своей безопасности. У меня, вы знаете, шесть машин и все они в разъездах. В каждой машине по четыре сотрудника. Прикажете всем сидеть безвылазно в городе? Тогда, прошу вас, скажите мне, как нам работать дальше, когда все фигуранты и техника разбросаны по всему Казахстану?
– Виктор Николаевич, успокойтесь, не надо горячиться. Вы правы, надо работать и возвращать машины. Но нужно соблюдать осторожность, беречь людей! Если бы вы предупредили водителя, я думаю, что ДТП можно было бы избежать.
– Извините меня, но я с вами не согласен. Я вчера лично разговаривал с ним. Водителя я знаю много лет, он очень опытный и не раз был в различных передрягах. Так вот, он вчера мне сказал, что уйти от удара было невозможно. Идущие сзади машины закрыли ему все возможности манёвра. За рулём тех машин были опытные «каскадёры», умеющие делать такие трюки. А если бы Лапин попытался уйти в кювет, то на такой скорости шансов выжить не было бы ни у кого. Он хотели остановиться, но КамАЗ сзади раздавил бы их.
У меня к вам вопрос, Анатолий Иванович! Я, согласно приказу МВД СССР, являюсь заместителем оперативно-следственной бригады. В мою непосредственную задачу, согласно этому же приказу, входит оперативное обеспечение всех следственных действий группы, а также оперативное сопровождение этого уголовного дела. Есть руководитель группы Лазарев, скажите, почему за это ДТП отчитываюсь я, его заместитель, а не он?
– Не задавайте мне провокационных вопросов! Вы и так хорошо знаете ответ. Советую быть внимательней в работе с подчинёнными и не забывать об осторожности не только в действиях, но и в выражениях. Думаю, что вы не настолько глупы, чтобы не понять моего совета.
– Спасибо. Если у вас ко мне больше нет вопросов, то позвольте мне заняться своими делами.
Попрощавшись, я положил трубку и с облегчением рухнул в кресло. «Да, советчиков и учителей, как всегда, много, – подумал я. – Вот только настоящих помощников нет». Вспомнилось выражение моего начальника: «Тот, кто не может работать сам, обязательно учит других, как нужно работать». Меня мучило любопытство, что решит Москва: направит кого-то разбираться сюда или всё спустит на тормозах? «Последнее вполне возможно», – подумал я.
Поднимать по этому случаю большой шум было не в интересах Москвы. Вот если бы руководителем группы был я, то с меня спросили бы по полной программе. А тронуть Лазарева, родного брата первого заместителя министра внутренних дел СССР, они явно не решатся. Старший Лазарев не позволит им копаться в этом деле. В самое ближайшее время они должны как-то прикрыть Лазарева. Подставлять они его явно не будут. Пришлют нового руководителя, вот тогда могут что-то и предъявить, в том числе и мне.
Такие тяжёлые мысли, сменяя одна другую, проносились в моей голове. Вывел меня из этого состояния телефонный звонок. Он показался мне таким резким, что я невольно сморщился. Это вышел на связь Расих Уразбаев.
– Виктор Николаевич, необходимо срочно встретиться! Предлагаю старое место.
– Хорошо, Расих. На старом месте через час.
«Что произошло? Что его заставило встречаться днём?» – встревожился я. Чтобы слегка отвлечься от недобрых предчувствий, я отправился в столовую на первом этаже. Взяв суп и второе, устроился за дальним столиком.
Только после этого, пообедав и сняв напряжение, я, выехал на встречу.
* * *
Через час был на месте. Водитель заглушил двигатель машины. Я вышел из автомобиля и стал прохаживаться поблизости.
Расих появился, как всегда, неожиданно совершенно с другой стороны стройки, откуда я не ожидал его увидеть. Он подошёл сзади настолько тихо, что я не услышал даже скрипа снега. Почувствовав чьё-то дыхание за спиной, резко обернулся. Передо мной стоял Расих и улыбался во всё круглое, как луна, лицо.
– Я ненадолго, – сходу начал Расих. – Машина, которая вчера совершила ДТП, сейчас находится в автохозяйстве у Марка. Кто такой Марк и где находится его хозяйство, рассказывать не буду, здесь каждая собака его знает. Найдёте сами. За рулём машины сидел Измайлов. Сейчас он скрывается у двоюродной сестры, которая работает в воинской части под Байконуром. Часть вертолётная – тоже найдёте. Машина, на которой он был, принадлежит военным, её вчера утром угнал из части Измайлов. Главный бухгалтер Иванькова вернулась в город и сейчас скрывается у своей приёмной дочери. Улица Мира, 18. Все люди, принимавшие участие в аварии, очень расстроены, так как вас в машине не оказалось. Сейчас все ждут очередных арестов. Кто-то пустил слух, что вы якобы обещали, что лично расстреляете всех тех, кто был причастен к этой аварии. Расстреляете в степи при попытке к бегству. Сам Измайлов тоже в шоке, сейчас говорит, что никого не хотел убивать. Они в тот день с самого утра ждали звонка из города, им кто-то позвонил и сообщил, что вы в машине.
Уразбаев взглянул на свои часы, а затем на меня.
– Извините. Больше говорить не могу. Меня ждут. Если что, позвоню. Пока!
Он быстро скрылся в ближайших постройках, а я ещё минуту потоптался на снегу и вернулся к ожидавшей меня машине. «Это хорошо, теперь нам известны практически все фигуранты этого дела. Надо брать их, и Иванькову, и Измайлова, пока они не скрылись», – размышлял я по дороге.
Приехав в отдел милиции, я срочно собрал всех подчинённых, свободных от мероприятий, в актовом зале. Через полчаса две сформированные мной группы выехали по указанным адресам, где скрывались разыскиваемые преступники.
Проходя мимо кабинета, в котором работал Старостин, я приоткрыл дверь и попросил его зайти и доложить о результатах его работы. Он явился минут через пятнадцать и молча положил мне на стол протокол допроса Ким.
– Ну, как она? Истерик не закатывала? – поинтересовался я. – Она тёртая женщина, и от неё можно ожидать всякого. – Мои слова вызвали у Старостина улыбку. – Что улыбаешься? Ну, оговорился, не тёртая, а опытная. А ты о чём подумал?
Я взял в руки протокол допроса и стал внимательно читать, делая пометки в блокноте.
Анна Семёновна достаточно подробно рассказала следователю о том, как накануне дорожного происшествия к ней поздно вечером заявились муж и его старый товарищ Измайлов. Они попросили её встретиться с оперативником, который приходил к ней с обыском и передать ему, что машины принадлежащие супругу и Измайлову, стоят в посёлке Целинный, а сами они готовы прийти в милицию и добровольно сдаться. На следующий день Ким долго караулила оперативника, а когда увидела его, передала ложную информацию. О том, что они замышляют убийство, она не знала, так как речи об этом не было.
«Да, быстро она оправилась после нашего разговора, – подумал я. – Нужно было до конца самому с ней работать. А теперь мы имеем то, что имеем». То, что рассказала следователю Анна Семёновна, было мне уже известно и не представляло никакой оперативной ценности.
Я вновь связался со Старостиным:
– Где Ким? Приведи её ко мне, пожалуйста.
Через минуту в мой кабинет ввели задержанную. Кабинет наполнился ароматом дорогих духов, сама Анна без приглашения села на стул и, закинув ногу на ногу, попросила у меня разрешения закурить. «И когда только успела привести себя в порядок?» – удивился я. Словно угадав мои мысли, Ким демонстративно перебросила нейлоновые прелести.
– А вы молодец, Анна Семёновна, – ухмыльнулся я. – Три часа назад мне казалось, что вы были готовы абсолютно на всё, чтобы выйти из милиции. А теперь я в этом начал сомневаться. Вы считаете, то, что вы наговорили следователю, может устроить меня? Нет, Анна Семёновна, вы ошибаетесь. То, что вы сообщили, я знал ещё вчера, до вашего задержания. И не нашёл в этом допросе ни адреса, где скрывается ваш муж и его друзья, ни адреса, где стоит машина вашего мужа! А хотите, я вас обрадую? Одним из участников этого ДТП является известный вам приятель вашего мужа, некто Измайлов. Я не исключаю, что там мог быть и ваш муж. Сейчас мои коллеги уже уехали за Измайловым. Когда мы его сюда привезём, всё станет на свои места. Он нам расскажет, знали вы о покушении или нет. Ему, в отличие от вас, скрывать нечего. Ему светит реальный срок, и это он понимает лучше вас.
Лицо Ким темнело на глазах. Опять выступили слёзы, а холёные руки снова стали выбивать дробь на крокодиловой коже сумочки.
– То, что я знала, я всё рассказала вашему следователю, – нервно заговорила она. – Больше мне добавить нечего. Не врать же мне в угоду вам всем!
– Вот и ладненько, – потёр я руки. – Думаю, вам необходимо время, чтобы полностью осознать ситуацию, в которую вы попали. Поэтому, принимаю решение о вашем задержании по статье 122 УК сроком на трое суток.
– Нет, только не в изолятор! – закричала она. – Я больше не хочу сидеть.
По её красивому лицу градом катились слёзы. Ким промокала их белым шёлковым платочком.
Чтобы как-то сдержать нахлынувшую злость, я стал равнодушно смотреть в окно.
В кабинет вошёл Старостин.
– Отведите ее в камеру и оформите всё необходимые документы, – распорядился я. – После всё подпишу.
* * *
День заканчивался довольно удачно. Опергруппа без всякого шума задержала Измайлова. В момент задержания он находился в квартире и, увидев входящих оперативников, молча протянул им руки, на которые тут же надели наручники. Он не спал последнюю ночь, переживая из-за учинённого ДТП. Ведь он и его товарищи долго продумывали акцию по моему устранению. Измайлову всегда казалось, что в самый последний момент они всё же откажутся от затеи, однако этого не случилось. А самым страшным оказалось то, что в результате ДТП пострадали совершенно другие, ни в чём не повинные люди. Абрамов остался цел, и теперь его сотрудники приехали за ним. Измайлов догадывался, что в случае малейшего сопротивления его убьют на месте, и поэтому решил, что испытывать судьбу не будет. Жизнь одна, и жить ему ещё хотелось.
Через час разбитая машина, на которой Измайлов совершил ДТП, также стояла на плацу городского отдела милиции.
Измайлова завели в мой кабинет. Он сидел на стуле, опустив бритую наголо голову. Я внимательно рассматривал человека, который убил одного и покалечил троих моих сотрудников.
Измайлов внешне представлял типичного пролетария, с большими рабочими руками, чёрными от въевшегося за десятки лет машинного масла. От его грязной водительской куртки пахло маслом и соляркой.
– Ну, что, – спросил я его, – молчишь? А ты знаешь, что вчера ты убил человека? Да не просто гражданина СССР, а сотрудника милиции! Знаешь, что за это бывает?
– Догадываюсь, – тихо ответил он. – Я не хотел убивать, просто так получилось.
– Врёшь ты всё, Измайлов, – повысил голос я. – Гражданка Ким, в отличие от тебя, рассказала нам, что вы накануне вместе с её мужем приходили к ней домой и обсуждали подробности акции против работника милиции. Вы также сообщили ей о своих планах организовать ДТП и что собираетесь убить сотрудников милиции, которые будут находиться в машине. Представьте себе, в этом я ей верю больше, чем вам. По крайней мере, она никого не убивала. Её роль сводится к недонесению о планируемом преступлении и пособничеству в совершении преступления. Теперь всё зависит только от вас лично, спасёте вы себе жизнь или нет.
Я внимательно посмотрел на него. Мне было очень интересно, о чём сейчас может думать человек, обвиняемый в умышленном убийстве работника милиции:
– Глядя на вас, я стараюсь понять ваш поступок. Вы приобрели ворованный КамАЗ, хотя хорошо знали, что покупали у Ланге не «чистый» автомобиль. То есть уже тогда вы совершили преступление. Так вот, скажите мне, неужели эта машина стоила жизни молодого парня и здоровья ещё трех ребят? Ведь сейчас не тридцатые годы, а они не бойцы продовольственного отряда, которые отбирали у вас честно заработанный кусок хлеба, за который вы могли бы перегрызть им глотки? Машина-то чужая, краденая, а не ваша! Что вас толкнуло на это?
Он сидел на стуле, всё так же низко опустив голову, и молчал. Каждое моё слово, словно пуля, впивалось в него, отражаясь на лице болезненными гримасами.
– Вот вам же лично, Измайлов, практически ничего не угрожало, ну от силы года два условно за скупку краденого. Ну, может, ещё добавили бы за подстрекательство к краже. Пусть ещё год, но не больше! Три года, возможно условных, вы почему-то поменяли на убийство! Да, это будет убийство, и дело будет возбуждено по статье 102 УК СССР. Заметьте, не по статье за ДТП, повлекшее смерть по неосторожности, а по статье «умышленное убийство»!
Я вновь поднял голову и посмотрел на него. Измайлов по-прежнему сидел отрешённо, и мне казалось, что он до сих пор не понимает происходящего.
– Сколько тебе дадут, я не знаю, я не судья. Но могу сказать точно, что дадут много, очень много. Считай сам, преднамеренное убийство в составе группы лиц, данная группа действовала по плану, разработанному вами, тем более, вы являетесь лидером этой группы. Думаю, этого вполне достаточно, чтобы вас расстреляли.
Измайлов внимательно слушал. Если раньше мои слова вызывали на его лице какие-то эмоции, теперь оно окаменело и вытянулось. Я на какой-то миг отвернулся в сторону, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы он вдруг вскочил с места, схватил стоящий у стола стул и со всего размаха запустил им в окно. Раздался звон, на меня дождём посыпались осколки. Я невольно вжал голову в плечи и закрыл её руками. Порыв ветра откинул штору. Измайлов рванулся к окну. Он ловко вскочил на подоконник и одним ударом руки по раме распахнул створки во всю ширь. Ещё секунду ему потребовалось для прыжка, но оперативник, дежуривший при допросе в моём кабинете, успел схватить его за ноги. Мы вдвоём повалили его на пол и стали крутить руки, стараясь заломить их за спину. Измайлов, несмотря на небольшой рост, оказался очень сильным, и нам стоило больших усилий обездвижить его.
Наконец, усадили его на стул. У меня осколками были сильно порезаны руки, лицо и шея. Нагнувшись, я стал шарить рукой в тумбе стола, надеясь найти бинт, который видел там накануне. Нашарив, я отмотал половину и передал оперативнику, у которого тоже была рассечена бровь и порезаны руки. Мы пытались остановить обильно текущую кровь, но нам этого не удавалось.
– Вызови скорую, – попросил я.
Не успел он сделать заявку, как на звон разбитого стекла и шум борьбы в кабинет ворвались сотрудники милиции. Они в нерешительности остановились на пороге.
Машина скорой помощи подъехала очень быстро. Осмотрев наши раны, врач посоветовала мне поехать в больницу. Пока она оказывала помощь оперативнику и Измайлову, которому также досталось, я отправился в городскую больницу на их машине. Там мне наложили несколько швов на кисть руки и на разбитую в драке с Измайловым бровь.
Когда я вернулся в карете скорой помощи, в кабинете мало что говорило о событиях, произошедших здесь буквально час назад.
Измайлов находился в камере, местный завхоз в форме старшины милиции ремонтировал окно моего кабинета.
– Минутку, Виктор Николаевич, – попросил меня завхоз. – Сейчас уборщица уберётся в кабинете, тогда вы сможете снова работать здесь.
Я вышел в коридор, чтобы не мешать.
– Виктор Николаевич! привезли главного бухгалтера предприятия. Вы будете с ней разговаривать?
– С ней кто-то из следователей работал уже? – спросил я у оперативника.
– Да, сейчас работает Смирнов. Она в полном раскладе и даже рассказала ему, где спрятала дубликаты документов. Оказывается, она делала копии со всех документов и хранила их втайне от Ланге. С её слов, она предвидела, что рано или поздно работой этой фирмы заинтересуются органы милиции, и решила себя подстраховать.
– Пусть работает Смирнов, если она в полном раскладе. После допроса протокол занесите мне, – попросил я.
Наконец, уборщица навела порядок, и я вернулся на свое место. «Быстро они справились», – удивился я, рассматривая пол и окно.
Лишь едва заметные блёстки на полу говорили о разбитом вдребезги стекле.
* * *
Раздался звонок. Он был сильным и настойчивым. «У этого телефона такой противный тембр! – поморщился я. – Раньше я почему-то не замечал этого». Сняв трубку, услышал знакомый голос.
Звонил Каримов:
– Приветствую вас, Виктор Николаевич! Как ваше здоровье, как семья, как дети? Надеюсь, полученные вами раны не опасны для жизни?
«Вот дают, вот работают, – я искренне восхитился его осведомленности. – Уже всё знают».
– Извините, что потревожил, – продолжал он. – Я в отношении вашей просьбы. Вы были абсолютно правы. Звонок в указанный вами промежуток времени был. Звонили из кабинета. Ну, вы сами догадываетесь, из какого. Запись этого разговора мы не вели. Знаем только, что абонент разговаривал чуть более двух минут.
– Скажите, на какой номер был звонок? – спросил я.
– На номер гражданки Ким Анны Семёновны, – ответил Каримов и повесил трубку.
«Вот оно что! Значит, звонили Ким! Выходит, она всё врёт и в её доме, по всей вероятности, были не только Измайлов, но и другие члены этой группы. Выходит, они там и ждали этого сигнала. Но что их так встревожило, почему они пошли на такое радикальное решение? Что же их толкнуло на столь рискованный шаг? Нет, только не машины! Это точно. Здесь что-то другое, более важное. Что же это может быть?!»
Я закрыл глаза. И меня осенило: «Боже мой! Да это, скорей всего, наркотики. Как я раньше до этого не додумался! Ведь о них мне рассказывал Каримов, про Ланге и наркотики! Только они могли так сплотить эту группу, что те были готовы даже на убийство. Теперь все ясно. КамАЗы Ланге, по словам Каримова, использовались для транспортировки наркотиков в города России. Вот это, наверное, самое главное, что толкнуло их на организацию этой аварии. Нужно срочно разыскать все путевые листы или какие-то другие документы о движении этих машин, может, там найдём что-то интересное. Это нужно сделать как можно быстрее, пока эти документы у нас и их не изъял КГБ».
Я устремился в кабинет Смирнова.
– Привет, Игорь! О чём говорит мадам? – Он протянул мне лист допроса, а я попросил формального разрешения: – Можно мне задать ей пару вопросов?.. Вы мне можете сказать, – обратился я к главному бухгалтеру, – Измайлов и Ким работали на вашем предприятии? И вообще, сколько у вас было работников и сколько машин?
Смирнов удивлённо посмотрел на меня. Немного подумав, бухгалтер ответила:
– Да, Измайлов и Ким и ещё шесть водителей работали в нашей организации. У всех у них были КамАЗы.
– Скажите, у вас остались какие-либо документы о движении, вернее, путевые листы на их поездки?
– Да, у меня есть эти документы. Я всегда делала копии, так, на всякий случай.
– И последний вопрос, ради интереса. Вы не подскажете, а были ли выезды ваших автомашин в город Казань в конце прошлого года?
Она задумалась и спокойно сказала:
– Да, был один выезд в том году в Казань. Однако машина оттуда не вернулась. Водитель, говорят, погиб в перестрелке с милицией. Мы тогда все сильно удивились этому. По нашей накладной он вёз в Казань шерсть, а оттуда должен был привезти полиэтилен в крошке. Но это лишь по документам. Что на самом деле он перевозил, я не знаю. Его, насколько я помню, направлял в тот рейс сам Ланге. Спросите его, он вам расскажет.
Ответы бухгалтера меня удовлетворили.
– Спасибо, Игорь, – поблагодарил я коллегу. – Зайди ко мне после допроса, есть тема для разговора.
Проходя по коридору, я лицом к лицу столкнулся с начальником городского отдела милиции Кунаевым.
– Здравствуйте, – поздоровался он. – Надеюсь, ничего опасного для вас сегодня не произошло? Нужно быть очень осторожным, работая с такой публикой. Здесь доверять никому нельзя. Здесь у вас друзей нет.
– А вы разве не друг? – спросил я, глядя ему прямо в глаза.
В его узких глазах сверкнул хитроватый огонёк.
– Мне верить можно, – улыбнулся он. – Я работаю в милиции двадцать семь лет, и чего только ни видел за эти годы, Виктор Николаевич! Для меня немного странно, что за всё это время вы ни разу не поинтересовались, в каких отношениях я был со своим зятем. Скажу вам откровенно. Ни в каких! После того, как он организовал эту торговлю машинами, мы практически с ним не виделись. Он пропадал в постоянных разъездах и дома бывал крайне редко. Я приезжал к своей дочери и внукам, стараясь посетить их в то время, когда его нет. О чём мы могли с ним говорить, если он не слушал моих советов и делал всё по-своему. Вот и допрыгался. Так что, Виктор Николаевич, не ищите врагов там, где их нет, – наставительно сказал он, проследовав дальше.
«Неужели знает о моём запросе Каримову?» – мелькнуло у меня в голове. Я не был удивлён утечкой информации – все маленькие города всегда этим грешили. Здесь каждый второй или сват, или брат, и утаить от людей что-либо практически невозможно.
Вернувшись в кабинет, я сел в кресло и стал вспоминать тот период, когда впервые услышал об этом городе Аркалык. Мысли перенесли меня в ноябрь прошлого года, за две недели до моего отъезда в Челны.
* * *
Тот серый ноябрьский день мне запомнился на всю жизнь. Весь день валил мокрый снег, налипая на провода и деревья. Было сказочно красиво. Я стоял у окна своего кабинета, любовался парком «Черное Озеро», раскинувшимся под моими окнами. Я готовился к выезду в командировку в Набережные Челны.
Ко мне зашёл офицер Зарипов из КГБ.
– Привет, Виктор, – поздоровался он и присел на стул. – Есть хорошее дело. Сегодня с утра я был у твоего шефа Юрия Васильевича, и он дал команду подключить тебя к реализации вот этой информации.
Я, не скрывая удивления, посмотрел на него. Хотя пора было уже привыкнуть к тому, что КГБ неоднократно привлекало нас к реализации своей информации.
– Есть сведения, что в город должна поступить большая партия наркотиков из Узбекистана или Таджикистана. Короче, с юга. Доставят ее на КамАЗе с казахскими номерами. Машину охраняют два бывших бойца спецназа с автоматами. Это бывшие спецназовцы, хорошо обученные люди, владеющие приёмами боевого столкновения и борьбы без оружия. Наркотики спрятаны в машине, но где конкретно, мы пока не знаем. Встретит эту машину наш человек. Он покажет машину сначала нам, а потом мы покажем её вам, то есть тебе. Необходимо тихо взять их и завладеть грузом. Но это надо сделать не в городе, а за его пределами. Стрельба и шум никому не нужны. Представь, если они начнут стрелять в городе! Нам за это с тобой оторвут головы. Ваше дело, а вернее твоё, организовать захват машины. Только захват, и ничего более.
– Слушай, Зарипов! Вы что, сами не можете организовать этот захват? У вас же есть люди?
– Дело в том, что во время захвата не должно быть ни одного сотрудника КГБ. Это установка сверху. Поэтому операцию по захвату передают МВД, да и опыта у вас в таких операциях побольше, чем у нас. Наружное наблюдение будет наше, мы будем вести этот КамАЗ и передадим его на задержание только тогда, когда назреет необходимость.
– Итак, значит, в машине трое: водитель и два охранника. Охрана вооружена, а водитель? Кто он и что из себя представляет?
– Водитель – тёмная лошадка. Кто он, мы не знаем. Не исключено, что вообще может ничего не знать о наркотиках. В кузове у него обычный груз – лук и шерсть.
– Хорошо, – сказал я. – Держите меня в курсе. Я подготовлю людей.
Зарипов, поговорив ещё о разных пустяках, ушёл. Я остался один и стал прикидывать, кого из ребят привлечь в группу захвата: «Как организовать захват машины, в которой двое спецназовцев с автоматами? Вообще-то интересно, под пули – нас, а они, как всегда, берутся за оперативное сопровождение объекта».
Мои мысли прервал вошедший Стас Ботов.
– Что, шеф, голову повесил? Проблемы? – улыбнулся он. – Не переживай, прорвёмся.
– Стас! подготовь группу захвата, человек шесть. Говорю сразу, преступники вооружены автоматами, бывшие спецназовцы. Их двое, третий водитель.
– Сроки, шеф? У меня есть время, чтобы прикинуть, кого привлекать?
– Максимум два дня, а может, и меньше. Возьми самых подготовленных. У нас ведь есть Ефремов, он, по-моему, тоже воевал в Афганистане, был снайпером в спецназе ГРУ. Включи обязательно его, мало ли что.
– Всё ясно, не переживай, – спокойно сказал Стас, покидая кабинет.
На следующий день я с утра провёл оперативку и собирался зайти к Костину, обсудить предстоящую командировку в Челны. В дверях я снова столкнулся с Зариповым.
– Виктор! мне только что передали, что машина прошла пост ГАИ на выезде из Челнов. Думаю, часа через три с половиной она будет в Казани. Как у тебя с группой захвата?
– Ждём твоей отмашки. Люди готовы! – ответил я.
Зарипов передал мне носимую радиостанцию КГБ.
– Это для связи. Машину уже ведёт наша служба наружного наблюдения. Это для связи не только с нами, но и с ними.
– Слушай, а как мы узнаем, что нам необходимо выдвигаться? – поинтересовался я. – Ты нам сообщишь об этом или кто-то другой?
– Пока связь держите со мной, – ответил Зарипов.
Я вызвал Ботова и поинтересовался готовностью группы.
– Оружие и боеприпасы получены. Думаю, осуществлять захват в армейских бронежилетах просто невозможно, они очень массивные и тяжёлые. Поэтому мы решили, что трое сотрудников будут одеты в лёгкие бронежилеты. Так будет удобнее, если придётся с ними сцепиться врукопашную. Ты же знаешь, армейские жилеты всё равно не держат автомат с такой короткой дистанции. Те, кто будет в бронежилетах, будут просто страховать нас на всякий случай, если те откроют стрельбу.
– Стас, пойми, мы берём на себя ответственность за жизнь людей и поэтому перед тем как начать захват, необходимо всё десять раз взвесить. Если они начнут стрелять, то мало нам не покажется. Люди окажутся полностью беззащитными.
– Всё правильно, шеф. Поэтому их надо брать до того, как они достанут стволы. Я ещё включил в группу на всякий случай Мухина, он неплохо стреляет из автомата. Я сам видел это на последних стрельбах. Он и Ефремов, если что, будут стрелять из снайперских винтовок. Сейчас Ефремов в кабинете обучает Мухина.
– Стас, всех собери у себя, и ждите моего сигнала, – подытожил я.
– Всё понятно. Ждём указаний! – вытянулся по струнке Стас и, по-военному развернувшись через левое плечо, вышел из кабинета.
Я же остался, чтобы вслушиваться в переговоры, которые вели между собой сотрудники наружного наблюдения. Из них было ясно, что интересующий нас автомобиль въезжает в Казань.
Раздался телефонный звонок, и я услышал команду Костина:
– Зайди.
Не оставляя радиостанции, я направился к нему.
– Виктор! как дела у тебя, люди готовы? – более чем озабоченно спросил он.
Я кивнул, давая понять, что готовы.
– Дело поручено именно тебе, я очень надеюсь, что ты не подведёшь. У тебя всё получится. Ты парень фартовый. Понимаешь, я изначально был против нашего участия, но их понять можно, они сами не могут это сделать. Просто не умеют. Конторские сильны лишь в оперативном плане. Сейчас не тридцать седьмой год, и они уже не те, когда арестовывали народ пачками. Вот поэтому и перекладывают это дело на нас. Если всё хорошо, это их победа, а если плохо, будем виноваты мы. Виктор, береги людей! Удачи тебе!
Я поблагодарил его за поддержку и вышел. Не успел открыть дверь своего кабинета, как туда влетел Зарипов.
– Ты где был? – крикнул он с ходу. – Я тебе звоню, а ты не берёшь трубку! Надо срочно выезжать! Радиостанция с тобой?
Я показал ему радиостанцию и молча стал одеваться. Быстро облачился в лёгкий бронежилет, накинул сверху пальто и устремился вслед за выходящими на улицу сотрудниками уголовного розыска. Разместились в трёх легковушках, мы двинулись за машиной КГБ. Ехали молча, в эфир не выходили, там беспрестанно переговаривались лишь сотрудники КГБ.
Сначала мы ехали по улице Большой Красной, затем по Батурина, с которой поднялись на Ленинскую дамбу, а потом устремились в сторону Дворца молодежи. Неожиданно в районе Молодежного центра машина КГБ перестроилась в левый ряд и свернула на Гривку. Задержавшись на минуту, чтобы мы могли подтянуться, их машина направилась в Кировский район. Выехав на улицу Краснококшайская, мы вновь повернули в сторону Кировской дамбы. Проехав мимо речного техникума, наши ведущие погнали в сторону центра.
В плотном потоке машин мы неоднократно теряли их из вида и лишь из разговоров по рации догадывались, куда нам двигаться. Около Центрального стадиона машина КГБ остановилась. Наши встали метрах в пятидесяти. Мы видели, как вышел Зарипов и закурил. Постояв минут пять, он двинулся в нашу сторону, знаками подзывая меня.
Я вышел из машины и поспешил навстречу. Он отвел меня в сторону и, посмотрев в направлении наших машин, начал говорить:
– Виктор, пока не знаю, что происходит, но они почему-то сильно психуют и не хотят выезжать за город, как им предлагает наш человек. По всей вероятности, боятся подставы. Сам источник тоже психует, боится, что они могут его просто кончить.
– Ильдар, с чего они стали вдруг психовать? До этого момента всё шло гладко. Что произошло? Я думаю, их надо брать там, где они остановятся и успокоятся. Плана захвата пока у меня нет. Все будем обдумывать непосредственно на месте, – предложил я.
– Не буду скрывать. У нашего человека не оказалось нужной суммы для покупки их партии наркотиков. Раньше они не оговаривали сумму, а теперь потребовали все деньги разом. Вот он им и предлагает выехать за город, где якобы у него живет друг, у которого он может занять эти деньги. Но те боятся и, похоже, не верят ему. Ладно, я к себе, а вы держитесь за мной. Особо не прижимайтесь. Если что, я передам свои координаты по рации.
Мы вновь расселись по машинам и поехали дальше.
* * *
Шёл уже третий час, как мы выехали из МВД и мотались по улицам Казани. Сотрудники, одетые в тяжёлые армейские бронежилеты, уже устали. Что ни говори, а тяжесть брони явно сказывалась на их самочувствии. Легковые автомобили, выбранные нами для передвижения по городу, явно были не рассчитаны на подобную амуницию. Наконец нужный нам КамАЗ остановился у гостиницы «Волга». По моей команде группа захвата заняла исходные позиции.
Время шло, а сигнала к началу операции не поступало. Мокрый снег с дождём делали свое дело. Вскоре наша экипировка промокла до нитки, и люди на позициях стали попросту мёрзнуть.
