Юрий Александрович Лебедев
Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II
Работают аналитики президента
После завершения работы по представлению Жоржа Абрамовича Коваля к правительственной награде от ГРУ, в наградном отделе Президента была проведена проверка обоснованности этого представления.
Материалы для анализа
Мне хочется думать, что в наградном отделе президента России серьёзно работают хорошие аналитики. И они осенью 2007 года внимательно рассмотрели представление из ГРУ, составленное В. И. Бойко.
Замечу, что, конечно же, приписываемая мною В. И. Бойко роль в составлении представления к награждению Ж. А. Коваля, сыграна им только в том эвереттическом волокне альтерверса, которое выявлено здесь.
Теперь, после смерти Владимира Ивановича (апрель 2017 года), я могу раскрыть тот факт, что «представителем «спецслужбы ГРУ», который в марте 2006 г. в разговоре со мной возражал против представления Жоржа Абрамовича к награде (см. прим. 3 в этой главе), был именно он. Так что сыгранные им амплуа в истории присвоения Жоржу звания Героя РФ в разных ветвях альтерверса совершенно различны.
Но, кроме представления из ГРУ, аналитики президента рассмотрели и факты из других доступных им источников, в которых, полагаю, были и некоторые факты из тех, которые я изложил выше.
И, конечно, было изучено гораздо большее количество материалов из архивов ГРУ и СВР, недоступных для «простых смертных».
Например, был учтен важный аспект использования материалов Коваля, о котором мы можем догадаться по тому месту в мемуарах П. А. Судоплатова, где он говорит об использовании материалов разведки «в строительстве предприятий атомной промышленности».[619]
Это утверждение Павел Анатольевич сопровождает иллюстрацией фотокопии поручения Л. П. Берии членам Спецкомитета, не указывая, о чьих материалах идёт речь:
14.61. Цитата из книги воспоминаний П. А. Судоплатова.[620]
Почему я обратил внимание на эту иллюстрацию, читатели настоящей книги, конечно, поняли – этот документ был рассмотрен в главе «Отчёт о командировке», поскольку эти разведывательные материалы добыты Жоржем Абрамовичем. Следовательно, разведчиком, который помог грамотно проектировать и строить предприятия атомной промышленности, был именно он.
Иными словами, разведка помогла не только в создании собственно атомной бомбы, но и в создании «атомной инфраструктуры» – заводов-реакторов для получения плутония и полония, предприятий по обогащению урана и других промышленных объектов, организации логистики, обеспечению техники безопасности.
И этот факт не должен был быть оставлен без внимания при работе аналитиков наградного отдела президента, которые, естественно, имели доступ к полному тексту отчёта Коваля, хранящегося сегодня как секретная часть «Дела № 14» в частном учреждении «Центратомархив»,[621] и недоступного независимым исследователям, о чём мне и было официально сообщено:
«Документы, перечисленные в сопроводительном письме, находятся в архивном деле, имеющем гриф секретности, в связи с чем доступ к данному делу предоставлен быть не может».[622]
Любопытный «полониевый блик» работы разведчика Дельмара в зеркале Истории возник позже в связи с известным «делом Литвиненко».[623]
В интервью, взятом корреспондентом газеты «Троицкий вариант» Наталией Деминой у Нормана Домби (Norman Dombey), научного эксперта в слушаниях по делу Александра Литвиненко, Домби сказал,
«что полоний был произведен на предприятии «Авангард» в Сарове, где его делают уже лет 60, обеспечивая сейчас более 95 % всего мирового производства. Более того, это единственное место, где полоний производят регулярно, при этом каждый месяц его отправляют из России в США».[624]
Примечательно, что 70 лет назад описание технологии производства полония, «добытое» Жоржем, пересекло Атлантический океан с запада на восток, а сегодня в противоположном направлении пересекают океан контейнеры с самим полонием ☺…
Возникает забавный конспирологический кунштюк: когда Коваль узнал о технологии производства полония, 100 % его производства было сосредоточено в США, а сегодня, 70 лет спустя, 95 % сосредоточено в России!
И за этот экспортный полоний Россия получает валютный доход. И, судя по всему, немалый:
«По данным британских экспертов, микроскопические дозы полония-210 стоят миллионы долларов США. С другой стороны, согласно утверждению радиохимика, д.х.н. Б. Жуйкова, получаемый из висмута полоний-210 очень дёшев».[625]
Но, конечно, этот аспект – коммерческая значимость информации Жоржа для современного «Росатома» – не играл существенной роли в результатах оценки работы разведчика Дельмара ☺.
Основные результаты работы аналитиков Президента
Содержательно результаты работы аналитиков Президента сводились к следующему:
Во-первых, удалось предметно показать, что данные, представлявшиеся ГРУ в ходе создания атомной бомбы в СССР руководству атомного проекта, действительно сыграли существенную роль в ускорении работ по проекту в целом. Может быть, именно на примере Коваля удалось показать президенту Путину роль «допинга разведки» в осуществлении советского атомного проекта.
Конечно, слово «допинг» официально не употреблялось, говорили вслух о «стимуляторе», но опытные профессионалы прекрасно понимали этот эвфемизм.
И Путин, как бывший директор ФСБ, чётко осознал историческое значение объединённых усилий своих коллег в СВР (НКВД и МВД) и ГРУ в становлении СССР как ядерной державы. А это ему, как президенту России, помогло укрепиться в убеждении, что «нет таких крепостей», которые могли бы устоять под натиском наших «спецслужб». И он публично продемонстрировал это «американским коллегам» актом награждения Ж. А. Коваля.
И публичность, и процедура этого награждения особенно поразили наблюдателей потому, что
«секретные награждения, которые случались и в советскую эпоху, в новейшее время стали массовыми – с характерными для них тайными списками, закрытыми указами и непубличными церемониями»,[626]
а вот демонстративное признание таких заслуг, конечно же, было неожиданным.
Эту демонстративность «американские коллеги», безусловно, вполне осознали. Когда 19 ноября 2013 года Лос-Аламосской национальной лабораторией (одна из двух лабораторий, ведущая в США секретные работы по ядерному оружию) была выпущена публичная презентация (одобрена для публичного неограниченного распространения) работы «История российского ядерного оружия», в разделе, посвящённом Жоржу Ковалю, особое внимание было уделено именно процедуре его награждения.
В презентации приведена цитата из выступления президента Путина 2 ноября 2007 года о том, что Коваль «был единственным советским разведчиком, проникшим на секретные объекты Манхэттенского проекта»[627] и приведена выразительная фотография приёма, устроенного президентом Путиным высшему руководству ГРУ ГШ РФ, на которой он, вместе с генералами, с решительной улыбкой поднимает тост за успехи военной разведки.
Как следует из материалов сайта ТАСС,
«За всю историю почти 750 сотрудников военной разведки удостоены высокого звания Героя Советского Союза и Героя России».[628]
Но ни один из них – кроме Жоржа! – не удостоился такой торжественной церемонии и публичного тоста главы государства в свою честь в связи с присуждением высокого звания.
Вот как описывала газета «Комсомольская правда» подробности прошедшего награждения:
«Вчера президент передал медаль «Золотая Звезда», грамоту и книжку Героя России министру обороны Сердюкову – для хранения в музее ГРУ. После чего президент поздравил разведчиков с профессиональным праздником.
Глава военной разведки Корабельников поблагодарил президента и сказал, что расценивает награду сотруднику нелегальной разведки как признание заслуг незаурядного человека, а также как уважение ко всем разведчикам. А потом подали шампанское. Путин, Сердюков и Корабельников взяли по бокалу, а остальные офицеры остались в строю. Приказа «вольно» не было.
– Можно нарушить строй, – улыбнулся Верховный главнокомандующий».[629]
Этот уникальный в ряду демонстраций нашими СМИ ритуалов награждения запомнился и телезрителям (он был показан в новостных программах):
14.62. Владимир Путин с генералами ГРУ на приёме в честь присвоения Ж. А. Ковалю звания Героя России.[630]
Необычность церемонии породила и неординарные эвереттические интерпретации.[631]
Во-вторых, было показано, что вклад разведчика Жоржа Абрамовича Коваля в это ускорение, по крайней мере, не менее важен, чем вклад других разведчиков, удостоенных за «работу по атомной бомбе» звания Героя России: в ГРУ – Артура Александровича Адамса и Яна Петровича Черняка, в СВР (НКВД) – Леонида Романовича Квасникова, Владимира Борисовича Барковского, Александра Семеновича Феклисова, Анатолия Антоновича Яцкова, Леонтины и Морриса Коэнов.
Как писал авторитетный эксперт (и один из членов приведённого «клуба Героев атомной разведки») В. Б. Барковский ещё до раскрытия работы разведчика Коваля,
«все, что было передано ими, не перечислить, но на нескольких примерах можно показать очевидную полезность информации, добывавшей<ся> НТР».[632]
И среди приведённого далее Барковским перечня важнейших достижений научно-технической разведки (НТР) указаны
«данные об инициаторе цепной реакции в плутониевом заряде атомной бомбы» и «нормы допустимого радиоактивного облучения».
Очевидно, что в реализации этих пунктов достижений НТР решающий вклад обеспечен лично Ж. А. Ковалем.
И, как мне кажется, эти пункты включают «отдельные операции», о которых последний глава КГБ Н. А. Крючков сказал:
«Мои предшественники по линии разведки проделали огромную работу и создали такую базу, такую кадровую основу, которые позволяли нам решать задачи просто удивительного свойства! Если, допустим, переводить на деньги, то отдельные операции приносили нам даже не сотни миллионов, а миллиарды долларов дохода! Я считаю, что разведка была самым рентабельным хозяйством в нашей стране. Тратишь рубль, а получаешь тысячу и даже больше…».[633]
Производство ядерного оружия – отличный пример «пролонгированного эффекта» экономической эффективности разведки. Как справедливо отметил М. Б. Ходорковский, «российское ядерное оружие является очень важным гарантом того, чтобы мы не наращивали военные расходы».[634] То есть, реальность того, что мы обладаем ядерным оружием, позволяет нам сегодня экономить миллиарды долларов на содержание нашей военной машины.
И, как бы ни относиться к масштабам затрат на военное строительство, сегодня они, к сожалению, в принципе необходимы, но, благодаря наличию ядерного оружия, заведомо меньше, чем в случае, если бы оно отсутствовало ☹…
Мне кажется, что для аналитиков Президента, рассматривавших вопрос о степени полезности работы Жоржа как разведчика, это обстоятельство было важным, хотя, вероятно, и не отчётливо осознаваемым аргументом «в пользу Жоржа» – просто «экономический аспект» сегодня бессознательно присутствует во всех оценках исторической значимости событий. Примечательно, что это отразилось и в высказывании самого Президента о работе Жоржа. Напомню, что он, по словам В. В. Путина, «внес неоценимый вклад в решение одной из ключевых задач того времени – задачу создания атомного оружия».[635]
В этой констатации определение «неоценимый» не просто фигура речи, но имеет и явную экономическую коннотацию.
В третьих, стало ясно не только то, что дала стране работа разведчика Коваля, но и то, от чего она нас избавила!
Думаю, что в результате работы аналитиков президента был переоценен ещё один, на первый взгляд, «рядовой» аспект работы разведчика Дельмара.
Пожалуй, это самый важный для нас итог его работы, на котором тогда (в 2007 году) по политическим соображениям было «нецелеобразно» акцентировать публичное внимание. Да и выглядит он как некий «частный» элемент его работы.
Это тот факт, что Жорж отработал «чисто», он не только не был раскрыт, но даже не заподозрен в течение многих лет после окончания своей работы. Дело ФБР на Жоржа Коваля официально заведено 27 августа 1954 года! Но это – не только его личная удача и не только профессиональная удача ГРУ. Наше общее счастье, что мы попали в то ветвление альтерверса, в котором Жорж как разведчик не «провалился».
Если бы Жорж был раскрыт, арестован и судим, общественный резонанс в Америке был бы таков, что «ястребам» очень вероятно удалось бы убедить президента Гарри Трумэна нанести «превентивный» ядерный удар по СССР.
Это – не «надуманная страшилка». Общественное мнение в США после предательства Гузенко (1945) и суда над Розенбергами (1951) было резко антикоммунистическим. Как сказал известный публицист Л. Радзиховский, обсуждая условия ареста Розенбергов в своём изложении событий этого шпионского скандала,
«Когда их арестовали, это, естественно, вызвало в Америке огромный взрыв возмущения».[636]
Примечательно, что Радзиховский считает «естественным» возмущение американского общества – «кража секретов атомной бомбы» казалась тогда «простым американцам» непростительным предательством. То, что эта «кража», с прагматической точки зрения, была только «смутным подозрением», ставшим пропагандистским «вбросом» американских спецслужб в антикоммунистически настроенный социум, в высших военных и политических кругах США прекрасно осознавали.
Случись же процесс над Жоржем (это могло быть в 1946–1948 гг.), с пропагандистской точки зрения «двойным предателем» (сменил гражданство и украл секреты), он мог довести общественное мнение до истерии.
Но гораздо хуже было бы то, что американские военные и политики в этом случае точно узнали бы, что Жорж Коваль, профессиональный советский военный разведчик, действительно был в центре Манхэттенского проекта и передал в СССР такие материалы, которые существенно приблизили создание атомной бомбы в СССР. Это однозначно привело бы их к выводу – СССР на пороге вступления в «ядерный клуб».
Опасность такого развития событий осознавалась и в Москве. Вот что говорит об этом П. А. Судоплатов:
«Наши активные операции… совпали с началом холодной войны. Мы отдавали себе отчёт, что американская контрразведка подобралась довольно близко к нашим источникам информации и агентуре, обслуживающей их. Оперативная обстановка резко усложнилась. Когда был запущен наш первый реактор в 1946 году, Берия приказал прекратить все контакты с американскими источниками».[637]
Иными словами, в этот момент Берия считал, что сохранение секретности уровня развития нашего атомного проекта гораздо важнее получения новой информации о состоянии американского проекта. По его мнению (разумеется, подтверждённому Курчатовым!), уже полученной информации было достаточно для скорого создания бомбы, а вот осознание американцами такой степени нашей готовности было смертельно опасным.
Военные аналитики США считали, что «гарантировано» поражение СССР в войне может быть нанесено только после 1952 года, когда у США будет 330 бомб[638] и, одновременно, думали, что к этому времени в СССР не будет ни одной.
Провал Жоржа заставил бы пересмотреть эту оценку. А тогда… Вот что сказал по этому поводу академик А. П. Александров, являвшийся одной из ведущих фигур нашего атомного проекта:
«Так что видно было, что они в 52-м шарахнут. <…> если бы американцы знали, что мы так близко подошли к осуществлению этой цели, знали бы, в каком масштабе у нас нарощены все эти усилия, то они бы тогда развязали войну немедленно. Малейшие сведения об этом, если бы они были достаточно достоверны, могли привести к развязыванию войны. <подчёркнуто мной – Ю. Л.> Они, видимо, следили, как только могли, но по всем их представлениям об уровне нашей техники они считали, что это немыслимо. Бывает такой самогипноз[639]».[640]
В случае провала Дельмара сведения об уровне развёрнутости советского атомного проекта стали бы «достаточно достоверными» и никакого самогипноза у американских «ястребов» не было бы. И не было бы тормозов, чтобы удержать Трумэна от попытки немедленно прервать советскую атомную программу.
Так что провал Жоржа в 1946–1948 годах мог стать «спусковым крючком» Третьей Мировой атомной войны.
«На момент Берлинского кризиса 1948 года (в западной литературе известного как «Блокада Западного Берлина»), у США был готовый план ядерной войны с Советским Союзом. Это был план Broiler, который предусматривал бомбардировку 24 советских городов 35 ядерными бомбами».[641]
Так было бы в том волокне альтерверса, который здесь рассматривается.
А вот другое волокно, на которое обратил моё внимание один хорошо информированный источник:
«В ходе процессов Маккарти так и не удалось доказать, что Оппенгеймер и ряд других крупных физиков были советскими агентами. Провал Коваля позволил бы это доказать документально. Какие последствия это реально имело бы? Уже в начале 50-х гг. несмотря на весь маккартизм и холодную войну ведущие советские и американские физики с благословления администрации Эйзенхауэра основали Пагоушские и Дартмутские встречи, которые в течение 50-х – первой половины 60-х гг. были основным неофициальным каналом связи между советским руководством и американской политической элитой. В частности, они смогли решить некоторые спорные вопросы, связанные с окончанием войны в Корее, на условиях, когда ни одна из сторон не потеряла лица. Также контакты физиков сыграли большую роль в урегулировании опасного Берлинского кризиса 1953 г., когда в ГДР восстали рабочие. Этих встреч точно не было бы, если бы комиссии по расследованию антиамериканской деятельности удалось доказать шпионаж Оппенгеймера в пользу СССР. А это было бы неизбежно при раскрытии Коваля».[642]
Это – более «мягкий», по сравнению с «апокалипсическим» вариант ветвления альтерверса.
В качестве комментария добавлю от себя, что ветвь альтерверса с «полноценным шпионажем» Оппенгеймера представляется мне очень «тоненькой».[643] Но то, что он «давал основания» для таких предположений, вследствие чего байесовская вероятность такой трактовки его поведения во времена маккартизма сильно увеличивалась, видно из документов ПГУ НКГБ – КГБ. Уж очень «плотным» было внимание к нему со стороны и военных и чекистских спецслужб – значит, вне зависимости от своих реальных намерений, давал он основания для надежд довести контакты с ним до «контрактации».
«"Честер" – Оппенгеймер Роберт, гр-н США, 1906 г.р., негласный земляк, профессор Калифорн. унив-та, работает по проблеме Энормоз в области быстрых нейтронов и является руководителем строит-ва Калифорн. циклотрона. Наводку на Честера дали Джек и Дядя. Разработку вел Харон через Дядю и Мап. Честер в большой дружбе со «Львом», к-й на Честера имеет большое влияние».[644]
«"Честер" разрабатывался соседями, в связи с чем вопрос о его привлечении к нам отпал, о чем сообщили «Харону» 15.01.43. В н/вр, в связи с передачей Энормоза нам, подлежит активной разработке»[645]
Но есть, разумеется, и ещё более мягкие варианты:
«Но если оглядываться на <другую – Ю. Л.> реальность, то это, мягко говоря, несуразица. Прежде всего, американцы, несмотря на то, что разрабатывали планы, не собирались в конце 40-х – 50-е гг. нападать на СССР… Люди, которые хорошо живут, не склонны к крупномасштабным войнам. А Америка впервые с конца 20-х гг. после войны зажила хорошо… Наконец, Коваль для них не был крупным шпионом. Мы мало представляем сегодня, что все американские министерства и ведомства в 40-е гг. были просто нашпигованы советской агентурой».[646]
В этом историческом волокне фактором, сдерживающим агрессивные намерения США, является послевоенное благополучие. Но даже в такой обстановке оглашение факта проникновения профессионального разведчика ГРУ в Ок-Ридж и Дейтон должно было произвести эффект информационной бомбы. И такой факт сразу делал Коваля в глазах американцев весьма крупным шпионом!
Так что «зигзагов истории» после провала Коваля было много, все они эвереттически реальны. У какого из них «больший статистический вес», я не берусь судить. Читатель может выбрать любой, доверившись своей интуиции. Но все эти исходы различаются только «степенью гадостности» для нашего «здесь-и-сейчас».
Обсуждая тему того, от чего нас избавил вклад работы Жоржа в успех курчатовской команды, президентские аналитики должны были вспомнить и о том, что, в случае провала советской атомной программы в 1949 году, отечественную физику ждал разгром, не менее масштабный, чем «лысенковский разгром» советской биологии в 1948 году на печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ.[647] О результатах этого разгрома и эмоциональном восприятии событий на этой сессии неоднократно и подробно рассказывал С. Э. Шноль – на сегодня, вероятно, один из последних профессиональных биологов, лично дышавший атмосферой «неформальных» научных дискуссий в МГУ и научных учреждениях того времени.[648]
14.63. С. Э. Шноль рассказывает о ходе и результатах сессии ВАСХНИЛ 1948 г.[649]
Среди прочего Симон Эльевич вспоминает одну очень яркую легенду того времени о том, как «схлестнулись» на одном из заседаний И. И. Презент и И. А. Рапопорт. В этом сюжете (одна из «тонюсеньких» ветвей альтерверса тогдашнего научного дискурса[650]) схватка между сторонниками «мичуринской» биологии и приверженцами «вейсманистско-морганистской» генетики проходила в режиме рукопашного боя и закончилась моральной победой И. А. Рапопорта, т. е. генетики. К сожалению, гораздо более реальной оказалась действительность, в которой «мичуринцы» одолели генетиков, и советская биология на десятилетие лишилась генетики как инструмента научного познания. Но, всё-таки, сами генетики, хоть и лишённые возможности работать по специальности, в большинстве своём остались на свободе и смогли вернуться через годы к прерванной научной деятельности в соответствии со своими убеждениями.
А в той ветви альтерверса, где атомная бомба не взорвалась на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года (чему, как теперь общепризнанно, в значительной мере помогла работа Жоржа), с большой долей вероятности появилась ветвь, в которой советская физика тогда же, в 1949 году, лишилась и квантовой механики, и теории относительности как инструментов научного познания. И вместе с ними исчезли и наиболее видные учёные курчатовского коллектива. Оснований для этого, гораздо более сурового, чем для биологов, наказания физиков, там было значительно больше – «идеалистическая физика» оказалась виновницей не сельскохозяйственного, а атомного провала.
Эта ветвь, к счастью, ничтожно «тонкая» в нашем альтерверсе, с большой вероятностью приводит к тому, что в действительностях, где она всё-таки реализовалась, никаких «аналитиков Президента» просто нет.
В-четвёртых – удалось «затушевать» такие неприятные для имиджа ГРУ аспекты, как абсолютная случайность «атомного успеха» Коваля, никак не обусловленная сознательной работой с ним Центра ГРУ по этой тематике в 1939–1944 годах, успеха, порождённого только его личным мужеством и героизмом и «подарками судьбы».
Да и «посольские грехи» Коваля 1999–2000 года удалось смикшировать настолько, что они не привели к снижению награды до уровня ордена «За заслуги перед Отечеством».
Я думаю, что вопрос об оценке поведения Жоржа Абрамовича в связи с его обращением в американское посольство решался самим президентом. На то, чтобы скрыть от него этот «грех» представленного к награде, ни команда Бойко из ГРУ, ни аналитики из наградного отдела президента вряд ли пошли бы.
А то, что Путин не поставил это «лыко в строку» своего решения свидетельствует о его понимании – обращение Жоржа было не «изменой принципам», а следствием пренебрежительного отношения государства к своим ветеранам вообще, и к таким заслуженным, как Коваль, в частности. И это не личный грех Жоржа Абрамовича, а, не в меньшей степени, грех государственной системы.
Существенную роль в принятии этого решения играло то обстоятельство, что награждение происходило посмертно, а, значит, сам Герой уже не мог внести никаких «нежелательных корректив» в тот образ, который был представлен общественности биографами из ГРУ и аналитиками наградного отдела президента.
А образ получился вполне «симпатичным». Даже Артур Адамс, который, по сведениям «Википедии», ещё
«в 1948 году во время кампании против космополитизма был уволен в отставку»,[651]
т. е. изгнан из ГРУ, теперь, усилиями «биографов из органов», был «причёсан» настолько гладко, что делался «примером для подражания» самому Жоржу…
«Биографам из органов» казалось, что им удалось «причесать» и образ Жоржа до такой степени, что вскоре и он станет одной из «скреп» нашей истории.
Тогда, в 2007 году, судя по результату работы аналитиков наградного отдела президента – присвоению Ж. А. Ковалю звания Героя России – задача, которую ставило в ходе этой «наградной операции» руководство ГРУ, была решена с оценкой «отлично»!
