Юлия Мартыненко
Анастасия
– Олечка, милая, что произошло? – спросила Настя и обняла сестру за плечи.
– Она приходила ко мне, – закричала Оля. – Бабушка была в зеркале… Такая безобразная… Она предупреждала меня о чем-то.
– Тебе почудилось, сестренка, – поспешила успокоить сестру Настя, опасливо озираясь в сторону хаты. – Бабушка мертва, пойдем в дом.
Лишь через полчаса Насте удалось уговорить сестру вернуться в хату. На улице собралось достаточно много зевак, которые не преминули возможностью превратить историю с Олимпиадой в изощренную и перекрученную легенду.
К счастью, к вечеру приехала тетка Анна, и уже утром девочки и тетя покидали деревню навсегда. Еще даже не отъехав толком от деревни, они увидели, как стремительно дым окрашивает голубое небо в черные краски. Родной дом, где девочки родились и выросли, горел ярким пламенем, в котором все воспоминания превращались в прах.
Глава 2. Свадьба
Олимпиада сидела у зеркала и расчесывала свои длинные темно-русые волосы. Она делала это так медленно, тщательно и методично, словно это занятие было одним из самых важных для нее на сегодня. Завтра ей исполнится пятнадцать лет. Ей и ее сестре Насте. Как быстро и стремительно пролетели годы, прожитые с теткой под одной крышей. И сколько всего успело случиться.
Настя больше не была для нее подругой. Ее родная и любимая сестра, человек, с которым она делила все радости и горести, отстранилась от нее. Только они успели приехать, как Настя тут же обзавелась подружками. И как быстро она позабыла, насколько черствыми и злыми могут быть люди.
Олимпиада же в свою очередь имела на все особый взгляд. Людям она не доверяла и даже побаивалась их. Все, кто пытался с ней сблизиться, чувствовали холод и отстраненность. Она никогда не сможет забыть те дни, когда умирала бабушка. Все – от мала до велика, ждали пока она испустит последний вздох, а потом радовались тому, что злая ведьма больше не сможет никому навредить. Ее даже похоронили отдельно ото всех – за оградкой, там, где хоронят самоубийц, которых в деревне было немного.
Забыла Настя, по мнению Олимпиады и то, что завещала им бабушка – всегда держаться вместе. И как только на пороге появлялся кто-то из ее знакомых и звал гулять, Настя сразу соглашалась. Секреты, как и важные мысли, Олимпиада бережно хранила ото всех.
Но не только Настя тревожила сердце Олимпиады. Пару дней назад к тетке пришел уважаемый в селе человек – купец Алексей Кузьмич Забаев. Ада, а теперь Олимпиада просила, чтобы звали ее только так, сидела в своей комнате и вышивала. Она услышала знакомый голос, и, отложив вышивку, внимательно прислушалась к разговору.
– Доброго здоровья, Анна Николаевна, – поприветствовал хозяйку купец. – Есть к вам важное дело, которое нужно немедленно обсудить.
– И вам не хворать, Алексей Кузьмич, – любезно ответила Анна. – Садитесь, выкладывайте, что случилось.
– Я к вам пожаловал вот с чем, – сказал он спустя минуту, – я уже человек немолодой, сами знаете. Первая жена моя померла, царство ей небесное, детей нет, а наследники нужны дело продолжать, да и всегда приятно, когда в доме хозяйка.
Повисла тишина. Ада прижалась ухом к дверному проему. Ей стало ужасно интересно, чего это купец рассказывает тетке о своих неурядицах.
– Словом, жениться я хочу, – наконец сказал он. – Сами знаете, дела у меня обстоят неплохо, семью обеспечить смогу, поэтому тут даже можете не волноваться.
– Алексей Кузьмич, право, а на ком же вы жениться хотите? – взволновано спросила тетка Анна.
– Ну как же, на вашей голубке, на Олимпиаде.
После этих слов у Олимпиады все внутри похолодело. Она застыла перед дверью, не понимая, что ей делать дальше – то ли бежать, куда глаза глядят, то ли умереть на месте. Знала она хорошо Алексея Кузьмича, знала и то, что он богат и уважаем. Но предположить, что он может посвататься к ней даже и не могла.
Ада, если и выходила из хаты, то в очень редких случаях: когда требовалось работать в поле, прибирать во дворе или собирать фрукты. Или когда Ада хотела отдохнуть, то бежала в лес. Во всех перечисленных выше случаях, она старалась, как уже говорилось, избегать людей, и с Алексеем Кузьмичом говорила не более трех раз, и то короткими фразами.
– Так что вы думаете об этом, Анна Николаевна, – спросил купец. – Вы не откажете мне в такой чести?
– Да что вы, Алексей Кузьмич, это вы нам честь оказываете. Вы же знаете, девочки сироты, толком без приданного, что ж я могу дать им, когда сама одна осталась. Конечно, я даю свое благословение.
Тогда уж Ада не выдержала и вышла из комнаты. Кулаки ее были сжаты, глаза налились слезами. Она посмотрела на огромного бородатого мужика, который самодовольно расселся на стуле и закричала:
– Да что же вы делаете? Он же старый, тетя, за кого вы меня замуж хотите выдать?
– Успокойся, девочка, – велела тетя Анна и, подойдя к племяннице, сильно схватила ее за руку. – Иди в свою комнату, и в разговоры наши не влезай!
Ада с силой отряхнула руку, снова кинула грозный взгляд на купца и удалилась прочь с криком:
– Даже не думайте, я за него в жизни не пойду!
Дверь с грохотом закрылась, и через пару секунд воцарилась идеальная тишина.
– Вы извините, Алексей Кузьмич, за поведение Олимпиады. Она еще не понимает своего счастья. Все образуется, свадьбу устроим.
Олимпиада не слышала, о чем говорили за дверью дальше. Горькие слезы бесконечным потоком лились из ее глаз. Всегда она насколько это было возможно, сторонилась людей и никогда никого даже улыбкой не одарила.
И вот сейчас, спустя два дня после этого разговора, перед самым днем рождения, Ада задумалась. «А ведь и вправду, с самого рождения нас преследовали ужасные события. А что если нам уготован судьбой такой рок – быть всегда несчастными. Если мы что-то сделали не так, и теперь приходится платить за это».
Долго еще Ада расчесывала волосы и рассуждала о горестях, свалившихся на ее голову. А еще и Настя восприняла эту новость как само собой разумевшееся событие. Нет, конечно, она попыталась утешить сестру и найти нужные слова, но она даже и на малую часть не осознавала, что жизнь Олимпиады до того ужасная, в замужестве просто закончится. Оставалось надеяться на то, что что-то сорвется или жених передумает.
Наступило утро следующего дня. Первой проснулась Анастасия. Она подбежала к сестре и стала трусить ее за плечи со словами:
– Ада, просыпайся, ну же вставай скорее.
Ада, недовольная тем, что ее разбудили в такую рань, прилагая немалые усилия, открыла глаза.
– Что случилось, Настя? Ты что, сбрендила совсем?!
– Да нет же, – ответила сестра. – Хватит дрыхнуть! Там к тебе свататься пришли.
Сон Ады как рукой сняло. Она быстро встала, подбежала к двери и, прижавшись к ней ухом, стала слушать. В соседней комнате стоял шум. Говорило, по меньшей мере, три человека. Был отчетливо слышен голос тетки, которая все не могла прийти в себя от счастья, что скоро «пристроит», как она любила выражаться, племянницу, да еще так удачно.
Настя присела рядом с Адой. Она сочувственно взглянула на сестру и взяла ее руки в свои.
– Все будет хорошо, – прошептала она. – Он ведь неплохой человек, Ада, чего ты себя так грызешь?
Ада сама и не заметила, как снова горько заплакала. А ведь сегодня был их пятнадцатый день рождения, и этим, впрочем, все могло объясниться. Каждый год в этот день с девочками или вокруг них случалось что-то необыкновенное. И почти всегда это необыкновенное принимало мрачные оттенки.
Насколько сильно страдала в эти дни Олимпиада, знал только один человек – Настя. Только она могла чувствовать, как больно сейчас сестре. Но помочь ей не представлялось возможным. Как бы она хотела принять всю эту боль на себя. Как бы желала, чтобы Алексей Кузьмич и вовсе никогда не переступил порог их дома. Да вот только от судьбы не уйдешь. И сколько не скрывала себя Ада за семью замками, сколько ни ограждалась стенами, реальными и вымышленными, а доля ее нашла.
Настя знала, что Алексей Кузьмич хоть и был уже в возрасте, почти тридцати девяти лет от роду, но слыл очень приятным и хорошим человеком. И вряд ли он хотел сделать сестру несчастной. Настя прислушалась к разговору – Алексей Кузьмич настаивал, чтобы свадьбу справили на этой неделе. После этих слов Ада взвыла, как побитая собака и побежала обратно на кровать.
Через пару минут в комнату зашла тетка. Она плотно прикрыла дверь, посмотрела на Аду, которая ревела, уткнувшись лицом в подушку, и сказала:
– Олимпиада, тебя пришли сватать – Алексей Кузьмич и его друг Ефим Петрович. Ты оденься, пожалуйста, приведи себя в порядок, и выходи с женихом поздороваться. И чтобы никаких истерик, а то поставлю на соль до самой свадьбы.
Когда тетка вышла, Настя подбежала к Аде и сказала:
– Давай я тебе помогу расчесаться. Сейчас умоешься, и не будет видно, что ты рыдала.
Ада села, посмотрела на сестру красными от слез глазами и низким хриплым голосом сказала:
– Я хочу умереть, Настя.
– Что ты такое мелешь, глупая?! – Настя не могла поверить собственным ушам. – Прикуси свой язык. Не для того мама и бабушка защищали нас, чтобы ты сейчас так говорила, неблагодарная. Жизнь – это самое прекрасное, что у нас есть. Ты от всего мира спряталась, и думаешь, что лучше тебе жить станется? Помереть всегда успеешь, успей пожить хоть малость.
Настя принялась шуршать по комнате, наливая в таз воды, доставая из шкафа самое красивое и нарядное платье.
– Нет! – строго отрезала Ада. – Не надо мне помогать, я сама разберусь уж как-нибудь.
Ада утихомирилась, подошла к тазу и принялась умываться. Холодная вода немного привела ее в чувство. Нет, Ада не могла просто так смириться со своей судьбой и дать ей одержать над собой победу. Причесав свои длинные волосы и заплетя их в косу, Ада повесила обратно бежевое платье с кружевами и достала черный наряд.
Через пару минут Олимпиада была готова явиться гостям. Настя же только ахнула, когда увидела траурное облачение сестры.
– Мне, кстати, бабуля часто снится, – сказала Ада перед тем, как выйти из комнаты. – Говорит, что держаться нам друг друга нужно.
И горько усмехнувшись, Ада скрылась за дверью.
***
Сватовство прошло не самым лучшим образом. Как только Ада появилась в дверях в черном платье и в черном платке на голове, веселье, которое вот-вот только начинало набирать обороты, сразу утихло.
Тетка Анна была готова немедленно выполнить свое обещание, ранее данное Аде, но жених сразу же ее остановил. Алексея Кузьмича, казалось, забавляло поведение будущей супруги. Ну что ж, хочет она ходить в черном одеянии, пусть так и будет. Больше всего на свете вот уже почти год таил он желание обладать этой строптивой молодой женщиной. Именно поведение Олимпиады, ее холодность и отчужденность, возбуждали в нем чувства до этого неведомые и невероятно сильные. А ее необычайная красота вместе с характером могли свести с ума и покорить любого мужчину в селе.
Несмотря на то, что было еще утро, Алексей Кузьмич был уже навеселе. Почти всю ночь он не мог сомкнуть глаз и мечтал о том, чтобы поскорее устроить свадьбу. Он знал, что будет нелегко обуздать столь строптивый нрав, имеющийся у его невесты. Но будучи прекрасным наездником, он отлично понимал, что, как и к любой лошади, так и к любой девушке есть свой подход. Нужно лишь время, чтобы та перебесилась, привыкла, и, наконец, успокоилась. А там и до любви недолго.
Опрокинув еще пару рюмок, он продолжал беседовать с Анной, временами поглядывая на свою распрекрасную невесту. Олимпиада сидела на табурете рядом с печкой и выглядела чернее тучи. Она смотрела то по сторонам, то в пол, лишь бы не встречаться взглядами с теми, кто пировал за столом. За все время она не промолвила ни слова, будто и вправду, пребывала в глубокой скорби.
В конце концов, Алексей Кузьмич встал, поблагодарил хозяйку и подошел к своей невесте.
– Олимпиада, я тебе подарок принес на день рождения, – сказал он и протянул маленький свиток.
Но девушка сделала вид, что перед ней никого и нет вовсе.
– Ты прими, пожалуйста. Это серьги моей матушки, я бы очень хотел, чтобы ты надела их на нашу свадьбу, – продолжая держать свиток в руках, произнес Алексей Кузьмич.
Олимпиада посмотрела на купца исподлобья и громко сказала:
– Заберите их немедленно, мне от вас ничего не надо!
– Ада, веди себя прилично! – приказала тетка Анна.
– Не надо, Анна Николаевна, я оставлю серьги на столе, пусть потом посмотрит.
Алексей Кузьмич положил свиток и пошел к выходу. И тут Ада, которая до этого момента была тише воды, встала и закричала:
– Алексей Кузьмич, заберите свои подношения и больше на пороге нашего дома не появляйтесь. Знайте, я лучше сдохну, чем стану вашей женой!
– Зря ты так, – тихо сказал купец и вышел из дому.
Уже у ворот он остановился и сказал:
– Анна Николаевна, будьте любезны, не наказывайте ее, у нее ведь как-никак сегодня день рожденья. Пусть успокоится, придет в себя, а через неделю сыграем свадьбу.
Тетка Анна была решительно настроена дать хорошего нагоняя племяннице. Она проводила гостей, зашла в дом и немедленно подошла к Аде. Та сидела на табурете, скрестив руки и ноги, и со злостью смотрела на тетку. Анна, будучи человеком спокойным и уравновешенным, в этот раз не выдержала, схватила Аду за руку и на повышенном тоне сказала:
– Ты что позоришь меня? Такие важные люди пришли к нам, а ты устраиваешь что попало!
Неожиданно для себя, Ада медленно встала и очень спокойно ответила:
– Вы забрали нас тетя к себе и обещали растить и оберегать. Но, вместо этого, отдаете меня в руки этому старику. Что же я вам такого сделала, тетя Анна? Или вы хотите быстрее избавиться от меня?
Анна ничего не ответила. Она отпустила руку Ады, и девушка сразу ушла в свою комнату. До свадьбы оставалась почти неделя, а значит, Ада еще устроит немало хлопот, за что успеет отхватить по полной.
Вся неделя показалась настоящим адом тем, кто обитал под крышей дома тетки Анны. Ада не снимала с себя черное платье и всюду появлялась только в нем. Днями и ночами она горько плакала, запиралась у себя в комнате и решительно отказывалась от еды. Швачка, которая шила свадебное платье, каждый день приходила в дом Анны Николаевны, чтобы сопоставить текущие размеры невесты. К ужасу всех девушка таяла прямо на глазах.
Но как бы ни изводила себя Ада, тетка Анна была непреклонна – свадьбе быть. Настя уже и та умоляла тетю отменить все. Ей было больно смотреть на то, как издевается над собой ее родная сестра. Но видеть это одно, а чувствовать – совсем другое. С самого рождения две сестры были половинками одного целого. И каждая могла уловить настроение другой в любую минуту. Заглянув в черную пропасть, которая образовалась в душе у Ады, можно было остаться там навсегда. Утонуть в этом болоте, захлебнуться его плотными массами. А тонуть Настя была не намерена, а тем более сделать это сестре.
– Тетя Анна, надо отменить свадьбу! – решительно сказала Настя в очередной раз. – Она ведь так доведет себя до могилы, как вы не понимаете?!
– Она хочет, чтобы мы все плясали под ее дудку, Настя, – обреченно сказала Анна. – Ты посмотри на нее, она ведь делает это нарочно.
– Может и так, но все же нужно все отменить. Я же вижу, как она страдает, по-настоящему страдает. А если вы боитесь, что она больше замуж не выйдет, так я вам обещаю, что буду работать за двоих, и деньги буду приносить, и еду. Мы проживем как-нибудь, но, пожалуйста, остановите это.
В глазах Насти читалась настоящая скорбь. Она готова была пойти на все, лишь бы защитить сестру. Но Анна была непреклонна.
– Свадьба состоится! И больше никаких разговоров. Ада еще очень молода, и сама не понимает, от чего она отказывается.
Настя зашла в комнату, легла на кровать и начала думать.
«А что, если бы им убежать?» – рассуждала она. – «Взять с собой немного еды, одежды и бежать отсюда, куда глаза глядят».
Насколько жесток иногда бывает мир, Настя знала не понаслышке. А бежать в неизвестность было равнозначно смерти. Девушка взяла икону Божьей матери, прижала к своей груди и начала молиться. Только силы небесные могли подсказать, что им делать дальше.
***
Наступил день свадьбы. Все село гудело в предвкушении громкого праздника. Дом Алексея Кузьмича вымыли и вычистили до блеска, во дворе стояли длинные ряды столов, на кухне самые умелые кухарки трудились с раннего утра. Сам жених уже успел одеться, и теперь любовался собой перед зеркалом. Его идеально наглаженный костюм сидел на нем как влитой. И даже цирюльник постарался на славу, приведя в порядок волосы на голове и бороду.
Алексей Кузьмич прекрасно знал, что его ожидает тяжелый и непредсказуемый день, но от этого его счастье не становилось меньше. Наоборот, он сиял, и это было заметно каждому, кто видел его.
Наконец, когда повозка подъехала к воротам, Алексей Кузьмич и его дружка Ефим сели внутрь и отправились за невестой. К большому облегчению его, невеста вышла из дому, одетая в прекрасное белое платье. Пусть на ее лице и не было улыбки, зато вела она себя тише воды, ниже травы. Покорно она протянула ему руку и уселась в экипаж. Настя и Анна следовали за ними пешком к церкви. У Насти с самого утра было тревожно на душе, но она старалась найти в себе силы улыбаться и делать счастливый вид.
Пока они ехали, Алексей Кузьмич рассматривал невесту. На ее ушах висели те самые сережки, которые он подарил ей неделю назад. Почти предвкушая победу, он повеселел еще больше. Дело оставалось за малым – обвенчаться в церкви и справить свадьбу, да такую, чтобы все село еще много лет вспоминало ее.
В церкви жениха и невесту уже ждал священник. Он, как полагается, провел церемонию венчания, и благословил молодых.
Из церкви молодожены и все гости отправились к дому Кузьмича. Там виновников торжества и гостей уже поджидали столы, ломившиеся от избытка яств и питья. Во главе стола устроились молодые, дальше разместились родственники, друзья и знакомые. Все спешили поздравить молодоженов. Но каждый, кто был на свадьбе, мог заметить, что невеста даже ни разу не улыбнулась. На ее худом уставшем лице застыла маска покорности и равнодушия.
Все празднество она сидела за столом и совершено не прикасалась к еде и воде. Поток мыслей до этого дня, нещадно терзавший ее бедную голову, улетучился, оставив после себя лишь черную бездну. Пожалуй, если бы за столом сидела фарфоровая кукла, разницы не было бы почти никакой. Алексей Кузьмич, уже хорошо выпивший, до этого почти не трогавший супругу, стал обнимать ее и приговаривать:
– Голубка моя, ну съешь хоть немножко, ты такая бледная. А может вина? Выпей, моя красавица, тебе станет легче.
Олимпиада равнодушно посмотрела на мужа, но даже не шевельнулась. Когда кто-то из гостей, наконец, набравшись смелости, крикнул «Горько», Алексей Кузьмич повернулся к супруге и с силой притянул ее к себе. Девушка попыталась отвернуть лицо, но это ей не удалось, и впервые губы молодоженов соприкоснулись. После недолгого поцелуя, Ада, скорчив лицо от отвращения, отвернулась от мужа и закрыла рот ладошками.
Она почувствовала, как сильная тошнота подходит к горлу, и, подхватив подол платья, бросилась бежать со стола. Настя кинулась вслед за ней.
– Что случилось, Адушка? – спросила Настя, когда обнаружила сестру за домом. – Тебе плохо?
Олимпиада выглядела так, словно готова была разорвать на клочки целый мир. Она нервно расхаживала из стороны в сторону, и глубоко дышала.
– Мне отвратителен этот старик, – громко сказала она. – Мне отвратителен этот день, эти люди и вся моя жизнь!
– Ада, не говори так! – попыталась успокоить сестру Настя. – Посмотри, какой прекрасный у тебя теперь будет дом. И Алексей Кузьмич очень хороший человек. Он тебя безумно любит.
– Любит, как же! А что мне от этой любви?! Я до сих пор чувствую его мерзкие прикосновения и запах водки. И это только начало. Я боюсь представить, что будет сегодня ночью.
Наконец Ада остановилась, перевела дух и внимательно посмотрела на Настю. Лицо ее, до того красное от гнева, побледнело. С минуту Ада глядела на сестру, будто увидела вместо нее призрака. Настя, ощущая, как по телу бегут мурашки от этого пронизывающего взгляда, уже хотела прервать странное молчание, но внезапно Ада кинулась к ней, упав на колени. Она, словно блаженная, схватила руки сестры, и взмолилась:
– Милая, милая сестренка! Прошу, давай убежим! Сейчас убежим. И снова будем вместе, как хотела бабушка. И все будет хорошо, все будет по-другому.
Настю немного испугало поведение сестры. Она и сама подумывала о побеге, но теперь уже было слишком поздно. Попроси ее об этом Олимпиада еще вчера, Настя бы уступила сразу же. Но всю неделю Ада была настолько отчужденной, что девушка не решилась ей даже предложить попытку побега. Насте было жалко тетю, которая приютила и вырастила их. Она боялась покинуть место, которое за последнее время стало ей родным и любимым.
В этот момент случилось почти судьбоносное событие, которое изменило всю дальнейшую жизнь сестер. К девушкам подошла тетка Анна, и, увидев, что Ада стоит на коленях перед Настей, что-то заподозрила. Когда Настя уже почти была готова покориться сестре, вмешалась Анна.
– Что это вы тут делаете? – спросила она. – Мигом за стол! Ада, тебя ждет муж.
Но Ада продолжала умоляюще смотреть на сестру. Настя, чья хрупкая решимость совершить сумасшедший поступок, мигом разрушилась, опустила руки сестры и сделала шаг назад.
– Мы идем, тетя, – сказала она. – Аде стало дурно.
Тетка, совершенно не церемонясь, схватила Аду за руку, с силой подняла и потянула за собой. Последняя надежда Олимпиады умерла, и она снова, надев маску смирения и скорби, последовала за родственницей.
Оставшуюся часть свадьбы Настя почти не отходила от стола, чтобы постоянно находиться рядом с сестрой. Она не могла даже представить, чем закончиться пир, но точно знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.
К концу вечера, когда пьяные и насытившиеся гости понемногу стали расходиться, Ада налила себе бокал вина и выпила его залпом. За ним последовал еще один.
– Ада, что ты творишь? Остановись, тебе же худо будет, – закричала Настя.
Через несколько минут бледные щеки невесты окрасились румянцем, в глазах сверкнули искорки, и Ада подозвала сестру поближе к себе.
– Настя, знай, я только ради тебя не умру. Только, чтобы ты жива была. Ты же знаешь, что мы с тобой как половинки одного целого – уйдет одна, вторая следом потянется.
Анастасия ничего на это не ответила. Все что ей оставалось, это молиться, чтобы с сестрой не случилось помутнение рассудка, а все шло именно к тому.
Когда пришел час следовать домой, Ада была уже сильно пьяна. Настя поцеловала сестру и зятя, и вышла из двора. Внезапно кто-то сильно схватил ее сзади за руку, и она увидела, что это Ада.
– Не уходи! – крикнула она. – Не оставляй меня, пожалуйста, сестренка. Не отдавай меня ему.
Ада снова упала на колени. На глазах у нее показались слезы. Алексей Кузьмич быстро подбежал к жене и принялся ее подымать и успокаивать. Гости, коих осталось немного, с удивлением косились на невесту. Настя обняла сестру за плечи и сказала:
– Все хорошо, я завтра приду! Не переживай, я каждый день буду приходить к вам. Тебе сейчас нужен покой.
– Пощади, Настенька, – кричала Ада не своим голосом, – не покидай меня, спаси меня, милая.
Все происходящее казалось Насте страшным сном. У нее закружилась голова, и она чуть не рухнула в обморок. К счастью, рядом оказался хороший друг Насти – Тарас, который поддержал ее.
Алексей Кузьмич взял жену на руки и понес в дом. У Насти в этот момент сердце было готово вырваться из груди. Казалось, что не первая брачная ночь ждет молодых, а поминальная служба по новопреставленной.
– Настя, давай я провожу тебя, – любезно предложил Тарас.
Входная дверь закрылась, а Настя все продолжала смотреть на дом, словно и не слышала Тараса. Он снова обратился к девушке и опустил руку на ее плечо. Только тогда Настя смогла опомниться и посмотрела в голубые глаза друга. Он так нежно глядел на нее, что она тут же согласилась. Не было больше сил стоять здесь и ждать, пока еще что-нибудь случится.
Домой они шли в полном молчании. Тарас видел состояние Насти и не хотел расстраивать ее еще больше, потому как не знал, о чем говорить можно, а что совсем нежелательно. У Насти же в голове творилось бог знает что. Наконец, она резко остановилась и не с того ни с чего, спросила:
– Как думаешь, есть ли любовь на белом свете? Или же это все сказки, чушь, которую люди сами придумали?
Тарас недоуменно посмотрел на Настю, но с ответом не растерялся:
– Конечно, есть, Настенька! Любовь – это главное в нашей жизни.
Отвечал он совершенно искренне, потому как сам уже не первый год был глубоко влюблен. Но, как и оказалось, слова его еще больше расстроили Настю. Она закрыла лицо руками, стараясь всеми силами не показать выступивших на глазах слез, развернулась и быстрым шагом пошла обратно, в сторону дома Алексея Кузьмича.
– Куда же ты, Настя? – Тарас принялся бежать за ней, но тут же девушка его остановила.
– Не надо, Тарас, ступай домой, – попросила девушка. – Мне нужно побыть в одиночестве.
Она зашла во двор, где недавно справляли самую громкую свадьбу в этих краях за последние несколько лет, и села на лавку. В окнах еще горел свет. Даже сквозь закрытые двери и окна был слышен сумасшедший, устрашающий крик ее сестры.
За все то время, между днем, когда зять пришел свататься и свадьбой, Настя устала так, как не уставала никогда раньше. Даже похороны бабки Аглаи показались ей сущей безделицей по сравнению с этой свадьбой. Она закрыла глаза и зарыдала. Зарыдала так горько, как если бы весь мир вокруг нее в один момент рухнул. Да ведь так все и было. И если б можно было встать и бежать, куда глаза глядят, не думая больше ни о чем, она бы так и сделала.
Внезапно Настя услышала, как Ада кричит ее имя. Нет, больше так не могло продолжаться. Ей нужно было срочно бежать прочь от этого ужаса. Настя встала и быстро вышла из двора. Только пошла она не домой, а к лесу, где раньше часто любила бывать вместе с Адой. Пройдя по небольшому мостику, она забежала в лес и села у ближайшего дерева. Она вдруг четко поняла, что не будет больше ничего, как раньше. Любовь, которая объединяла двух сестер, в последнее время едва тлеющая, погасла навсегда. Ада больше не сможет ей доверять и навек отстранится. А еще Настя поняла, что больше никогда не станет счастливой.
И перед ее глазами пронеслись какие-то призрачные картинки, в которых сложно было что-то разглядеть, но смысл уловить было не трудно – сегодняшний день стал началом конца. Сколько еще ей оставалось прожить на этой земле, Настя не знала, но понимала, что совсем недолго. А значит, надо было насладиться отведенным ей сроком сполна.
