Элтэнно. Хранимая Звездой
Рукопись несбывшихся ожиданий. Поступление
Молодая женщина поглядела украдкой на бывшего каторжника. Пожалуй, вся его бравада влёт испарилась. Вмиг Вигору расхотелось головы гидрам отрубать и чего-то там ещё. Тут бы ноги унести, ноги! А они у них всех словно в землю вросли, словно корни пустили. Люди сбились в кучку. Им было страшно, но отвести взгляды от бойни они не могли.
– Так, хватит. Уходим отсюда. Скорее! – вдруг опомнился мэтр Орион, но не успел увести студентов. В этот самый миг виверна изловчилась прокусить шею дракону.
– Да погодите вы, ща она его, ща! – шепнул разгорячённый Вигор Рейн и, покуда мэтр Орион на него осуждающе смотрел, истекающий кровью дракон крепко обернулся вокруг своего врага подобно змее. Раздался хруст. Своим гибким телом белый дракон переломал виверне кости.
Четверо выживших людей со страхом в глазах взирали на морем растекающуюся кровь и на умирающих исполинов.
Глава 19. Люди выставляют нас монстрами – вот мы и носим лица монстров
Не сказать, чтобы Поль сильно нервничал. Всё же у других курсов он уже как третью неделю вёл занятия, и первый стресс у него прошёл. Он перестал робеть перед не сводящими с него глаз слушателями, куда как смелее осаживал выскочек и уже понимал, когда пора пресекать обсуждения воодушевлённых поднятой темой студентов, чтобы ажиотаж не помешал дальнейшему ходу лекции. Также, можно было считать положительным фактором, что первокурсники не стали бы сравнивать его с предыдущим куда как более опытным преподавателем. Поэтому Поль скорее испытывал трепет нежели страх, когда первого декабря в пять часов по полудни положил ладонь на дверную ручку.
«Вот оно, – подумалось ему. – От того, как я проведу это занятие, будет зависеть, полюбят ли мои студенты светлое искусство. Ведь выбирать какую-либо стезю разумом или сердцем – вещи разные».
Философствовать можно было долго, а время торопило. Поэтому Поль всё же открыл дверь и вошёл в относительно небольшую аудиторию. Его группа из пятидесяти пяти человек не требовала большего помещения, так что вместо привычного амфитеатра здесь стояли ряды четырёхместных парт. Но Поль видел их краем глаза. Он старался смотреть только перед собой, покуда шёл к кафедре. Ему казалось, что будет эффектней сначала встать за неё, а только потом обвести взглядом слушателей.
– Я не буду с ней рядом сидеть, – нарушил все его намерения чей-то недовольный голос.
Вынужденно Поль посмотрел на своих студентов. Оказывается, к приходу своего преподавателя они не закончили с рассадкой. И дело не в том, что парт или стульев не хватило. Помещение было рассчитано на шестьдесят слушателей, четырёхместные парты стояли в три ряда и две из них оказались почти пусты. Почти, потому что на одной из них, ближайшей к кафедре, сидела печально известная лер Свон.
Собственно, это обстоятельство и вызвало конфликт. Мила Свон, вынужденная в очередной раз рассказывать про происшествие возле зверинца, подумала, что ей нет нужды возвращаться на лекцию, до конца которой осталось всего несколько минут. Не видела она и причины покидать главный корпус, так как занятие по целительству должно было начаться всего через полчаса. Поэтому Мила направилась в нужную ей аудиторию и, так как дверь была открыта, сразу заняла место ближе к кафедре. Вот только остальные первокурсники, заходя в аудиторию, предпочитали занимать места поодаль. Рядом с Милой Свон сидеть никто не хотел, и в результате её парта и парта сразу за ней остались свободными. И всё было хорошо до появления лера Дарси. Увы, к тому времени как он подоспел на занятие по целительству, все другие места оказались заняты. И, быть может, он сел бы за парту позади той, за которой сидела Мила, но там больше никого не было. Некий пятьдесят пятый студент из их группы ещё не пришёл, а потому леру Дарси пришлось бы сидеть как какому‑то изгою. Одному. А он этого не хотел и точка.
Поль нервно провёл рукой по волосам. Лер Дарси упрямо скрестил руки на груди и даже с вызовом задрал подбородок. Будучи сыном управляющего поместьем, что принадлежало аж одному из членов королевского совета, он не научился особой терпимости.
– Прошу прощение, мэтр Оллен, – вдруг открылась дверь в аудиторию, – мне довелось сперва пойти не в то крыло. Могу я занять своё место?
Касательно прибывшего на занятие лера Морриэнтэ ректор дал Полю вполне конкретные указания, а потому новоиспечённый преподаватель не просто занервничал, а даже запаниковал. Он с трудом заставил себя нарушить воцарившееся молчание.
– Да, входите. А по поводу мест, так мы сейчас разберёмся.
Как ни странно, но сказанное позволило Полю вернуть контроль над собой. Покуда светлый эльф закрывал дверь и оценивал ситуацию, преподаватель достаточно пришёл в себя, чтобы уверенно сказать единственной женщине в аудитории.
– Лер Свон, вам этот курс нисколько не подходит. Покиньте помещение.
– Чем это он мне не подходит? – тут же взъелась студентка.
– Мы здесь будем заниматься целительством, а вы к нему непригодны.
Полю сделалось легко и хорошо, когда он произнёс свои слова. Ведь несмотря на то, что он знал лер Свон в лицо (а кто её в Первой Королевской Академии ещё не знал?), к тому моменту как Поль прибыл в академию никто уже не вспоминал про памятное прохождение Милы Свон через Арку Стихий. На слуху было совсем другое, а потому Поль сделал единственно верный для себя вывод – раз эта студентка с факультета Чёрной Магии, то к белой магии у неё способностей нет.
Единственная студентка в аудитории тут же насупилась…
Кстати, отчего Мила Свон была здесь единственной особой женского пола? Ответ на этот вопрос прост. Имеющие склонность к белой магии прелестницы практически всегда выбирали для себя факультет Белой Магии и оттого в дополнительных курсах по ней не нуждались. Исключения были редки и в этот год их не возникло.
… за исключением Милы Свон, конечно.
– Но я пригодна! Просто так меня бы не записали в эту группу.
Этот сказанный со злобой аргумент возымел действие. Поль, которому ректор все уши прожужжал про лера Морриэнтэ, а никак не про лер Свон, наконец-то открыл принесённый им с собой журнал и уставился на список слушателей. Кажется, он зря не ознакомился с ним заранее. Во всяком случае, так бы он вынужденно не полез в конец журнала, где находились краткие сведения о каждом студенте.
«Восемьдесят три балла», – аж едва не отвисла челюсть у Поля.
По белой магии у него самого было семьдесят шесть и это считалось очень хорошим результатом. Имея такой балл по какому-либо направлению магии можно было практически стопроцентно поступить на соответствующий факультет. Обычно отсеивались те, кому не довелось достичь планку в шестьдесят-шестьдесят пять. Но на дальнейшее это повлияло мало. Поль столкнулся с ситуацией похожей на ту, в которую попал один из его слушателей, лер Дарси. Он не мог просить кого-либо встать и уступить место леру Морриэнтэ, и не мог предложить эльфу сесть рядом с этой гадкой девицей. В конце концов, ему вообще видеть лер Свон на своих занятиях не хотелось.
– Я всё равно требую, чтобы вы покинули помещение и отказались от моего курса.
– Да ни за что, – уставилась на него Мила Свон злым взглядом и, невольно почесав шею, на которой после укусов кровавой мухи кожа всё ещё сильно шелушилась, заявила. – Это моё право здесь находиться, и я намерена им воспользоваться.
– Что же, а я готов воспользоваться своим правом отказаться от вас, – сказав так, Поль обвёл взглядом внимательно смотрящих на него студентов. В их взглядах ему виделось одобрение. – Прошу прощение, что наше занятие начнётся несколько позже. Сперва я вынужден дойти до ректора, чтобы вычеркнуть лер Свон из списка группы.
Слова Поля не разошлись с делом. Не тратя ни секунды даром, он вышел из аудитории и направился в кабинет ректора. Находились оба помещения в одном здании и даже на одном этаже, а потому вскоре Поль оказался в приёмной.
– Мне требуется увидеть господина фон Дали, – обратился молодой преподаватель к секретарю. – Это очень срочный вопрос.
– Господин фон Дали сейчас чрезвычайно занят, он принимает представителя Ковена и следователя. И, замечу, его в принципе нельзя отрывать от дел в любой удобный для вас момент.
– Я бы не сказал, что момент для меня удобен, – нахмурился Поль, так как уже понял, что ректор его не примет. Однако, надежда решить всё через секретаря заставила его произнести следующее. – Прошу прощение, мистер Брук, но конкретно сейчас я должен вести занятие, которое никак не могу начать, покуда в аудитории присутствует лер Свон.
У Вильяма Брука глаз задёргался. Однако, в остальном этот щуплый длинноносый мужчина остался спокоен. Он положил перед Полем лист и пододвинул ближе к нему чернильницу.
– Напишите жалобу, я обязательно передам её ректору.
– Я пришёл сюда не жалобы писать, я хочу, чтобы лер Свон исключили из моей группы.
– Хм. Это возможно, но всецело зависит от того, насколько правильно будет составлена ваша жалоба. Давайте я помогу вам с ней, – сказал секретарь так заинтересованно, что стало сразу понятно – лер Свон он готов исключить откуда угодно! – Что конкретно лер Свон натворила?
– Она пришла на мои занятия.
– И? – выжидательно уставился на него Вильям Брук.
– И всё на этом, – честно ответил Поль.
– Мне жаль разочаровывать вас, но это не то основание. Если студент записался на ваши курсы, то это его прямая обязанность посещать ваши занятия. Отчисление возможно только за злостную неявку, а не наоборот.
Сухое разъяснение и суровый взгляд возымели эффект. Поль вмиг понял, что в Первой Королевской Академии магических наук его пожелания мало что значат. Здесь он не Поль Оллен, будущий граф Саммайнский и влиятельный владелец сети фабрик, а всего лишь должностное лицо, временно взятый преподаватель. И да, это было крайне неприятное осознание.
– Поэтому, если вам нечем дополнить свою жалобу, – хмуро продолжил секретарь, – то в вопросе отчисления лер Свон с ваших курсов я больше ничем помочь не могу. И господин фон Дали ответил бы вам тоже самое. Все мы ждём, когда она нарушит внутренний распорядок так, чтобы больше никогда не вспоминать о ней.
– Но почему? – не выдержал Поль. – Неужели это так сложно взять и вычеркнуть её имя из списка моей группы?
Вильям Брук грустно посмотрел на собеседника и устало вздохнул.
– Прецеденты, мэтр Оллен, очень опасная штука. А вам ещё и не повезло вдвойне. Из-за происшествия в зверинце нас навестили представители Ковена и, изучив личное дело лер Свон, они посчитали, что её дуалистическая особенность им интересна.
– Несомненно, – фыркнул Поль. – Я сам впервые слышу, чтобы кто-то мог учиться двум противоположным направлениям магии.
– Да-да. И, собственно, именно из-за заявки на прохождение вашего курса, кто-то там, – выразительно поднял глаза к потолку секретарь, – посчитал, что это будет очень необычный эксперимент. За её результатами по вашему предмету Ковен намерен следить. Скрупулёзно.
У Поля нехорошо засосало под ложечкой. Он окончательно понял, что досрочно никто его от лер Свон не освободит, но… секретарь всё же сумел его порадовать.
– По крайней мере до зимней сессии, – с мечтательной улыбкой дополнил длинноносый мужчина ранее им сказанное, и на сердце у Поля ненадолго сделалось хорошо-хорошо.
***
Покуда Поль Оллен разговаривал с секретарём, в кабинете Олафа фон Дали шла совсем другого рода беседа. Собравшиеся там мужчины обсуждали материалы дела, следствие по которому зашло в тупик. Всем им было понятно, что энергетические заслоны не могли исчезнуть сами по себе. Более того, остались следы, что кто-то этому поспособствовал, но по прошествии трёх дней личность совершившего преступление всё также оставалась загадкой.
– Вы составили максимально подробные маршруты всех, кто посетил в этот день зверинец, – внимательно разглядывая висящую в воздухе схему из цветных линий, с уважением сказал следователь, обращаясь к Олафу фон Дали, но ректор комплименту нисколько не обрадовался.
– Только смысла во всём этом нет, – с раздражением развёл руками глава академии. – Право слово, ни один из этих людей не мог снять заслон, даже будь он одиночным. Речь же вообще о целом секторе.
– Мне по-прежнему видится, что к происшествию причастен лер Рейн. Он дважды за неделю посетил зверинец.
– Что легко объясняется его происхождением, – с недовольством посмотрел на следователя долговязый представитель Ковена – мужчина в летах с неулыбающимся строгим лицом. Казалось, его брови не умеют не хмуриться. – После общения с ним я заверяю – без жертвы на сильную магию он не способен, а её он точно не приносил. Его аура спокойна. Поэтому ему было интересно посмотреть на представленных на обозрение животных и только.
– Но что вы скажете про то, что сразу трое этих самых животных (трое из семи сбежавших) оказались именно возле него? – продолжил допытываться следователь с присущим ему профессиональным упрямством, и к недовольству во взгляде представителя Ковена примешалась укоризна.
– Большинство животных в этом зверинце намного умнее чем кажутся и уж точно злопамятнее. Кривляния лера Рейна могли не понравиться виверне настолько, что она запомнила его запах. Твари эти мстительные. А драконы сами по себе обладают высоким интеллектом. Они умеют принимать решения, скажем так, благородные. Полагаю, раз погибшая особь согласилась жить в зверинце, в её намерениях было оказать содействие людям. Если бы мэтр Орион не ослепил дракона, он бы помог в ловле сбежавших тварей. Ведь заметьте, нападать дракон намеревался именно на виверну.
– С чего это вдруг именно на виверну?
– А вы что, хотите сказать он хоть кого-то из людей тронул? Уж поверьте, уйти живым от охотящегося на тебя дракона практически невозможно.
– Вот тут я вас полностью поддерживаю, – с горячностью согласился Олаф фон Дали. – Кроме того, наш милый Оррос был человекоориентированным драконом. Мы безо всяких проблем выпускали его полетать в каникулярное время и жалоб из-за этого никогда не получали.
– Погодите. Вы хотите сказать, что он всегда возвращался? Сам? – скептически отнёсся к информации следователь.
– Оррос был очень старым драконом, и ему нравилось доживать свой век в академии. Здесь у него не было естественных врагов, мы о нём очень хорошо заботились. Без существенной причины он не покинул бы свой загон. А что касается гаркаина, то при охоте он ориентируется исключительно на запах крови и слух. Возможно, в направлении, куда шёл лер Рейн, было гораздо шумнее.
– Хорошо, ваше объяснение я принимаю. Но только кого нам тогда подозревать? Вы мне тут каждому алиби во всех красках расписываете, а между тем инцидент произошёл серьёзный. Погиб благородных кровей человек. Алана Фонберга вследствие произошедшего к жизни уже не вернуть.
– Заклинание было снято, и это не подлежит сомнению, – устало вздохнул представитель Ковена. – И раз мы не можем вычислить преступника по способностям, то нужно понять мотив. Какая цель у всего этого могла быть?
– Я бы сказал, что цель – нанести урон по престижу академии. Это попытка расстроить будущее соглашение с Лиадоллом, – плаксиво заявил Олаф фон Дали и даже нервно стёр платочком пот со лба.
– Вы так считаете только потому, что урон по престижу, как результат, произошёл, – с присущим ему бесстрастием сказал доселе молчавший Найтэ Аллиэр. Из-за того, что погиб один из его студентов, декана факультета Чёрной Магии, подумав, на обсуждение всё‑таки пригласили.
– Позвольте, у вас есть какие-то сомнения? – с недовольством осведомился Олаф фон Дали. Ему не понравилось, что профессор так его осадил.
– Уж если целью являлось настроить светлых эльфов против людей, то было бы логично устроить снятие заслона, покуда лер Морриэнтэ находится в стенах академии. А всё произошло в воскресенье.
– И?
– Все свои выходные лер Морриэнтэ проводит в Вирграде и ещё ни разу не вернулся оттуда раньше, чем перед самым закрытием академических ворот.
– Вы так хорошо осведомлены об его привычках? – вкрадчиво спросил следователь.
– Да, так как я наблюдателен, – смело посмотрел мужчине в глаза Найтэ Аллиэр. – И, думаю, наблюдателен не один я. Имея перед собой обозначенную цель, всяко можно было обратить внимание на присущие леру Морриэнтэ особенности поведения. И всяко можно было сделать вывод, что к его возвращению господин фон Дали сумеет унять возникшее волнение до приемлемого уровня. Поэтому я предлагаю ещё раз обсудить дракона, но в том ключе, что в его возрасте ему могло хватить сил и умений для снятия энергобарьера.
– По опросу сотрудников, – глядя на побагровевшее лицо Олафа фон Дали, сухо сказал представитель Ковена, – этот дракон отличался не только смирным нравом, но и редким умением пользоваться человеческой речью. В силу специфических голосовых связок, она, конечно, была крайне несовершенна, но обо всех своих потребностях этот дракон сообщал таким образом. Всегда. И ничто не мешало ему вместо снятия энергобарьера привычно для себя озвучить причину необходимости отлучиться из зверинца.
– Истинно так!
– Хорошо, это действительно веский аргумент, – не стал спорить Найтэ Аллиэр. – Но тогда мы будем вести речь о людях. А если говорить не о звериных, а о человеческих повадках, то лично мне ближе мнение, что причина снятия энергобарьера либо в недальновидном желании испытать свои навыки и ум, либо это попытка совершить преднамеренное убийство чужими руками. Может, даже и то, и другое.
– Умер Алан Фонберг, а его единственный недоброжелатель даже близко к зверинцу не приближался. В тот час эти двое биться на дуэли рассчитывали, – с мрачным видом напомнил Олаф фон Дали, но следователь вдруг воодушевился.
– Действительно! Нет, ну действительно! Алан Фонберг мог быть чисто случайной жертвой. Ведь что, если покушение произошло, но не привело к своему результату?
– Хорошо, давайте снова взглянем на личные дела пострадавших, – угрюмо согласился представитель Ковена, и Олаф фон Дали принялся услужливо протягивать ему требуемые бумаги. При этом взгляд ректора невольно задержался на папке с именем Милы Свон, и это не осталось незамеченным.
– Хм, у вас есть подозрения касательно этой особы?
Врать следователю Олаф фон Дали не осмелился, но, само собой, не желал он говорить и всю правду. Причина на то была существенная.
– Нет, просто из-за происшествия академический лазарет был вынужден оказать лер Свон бесплатное лечение, а это очень характерная студентка, знаете ли. Жалобы на неё частенько поступают, вот наш штатный целитель и требует прибавки к стандартной премии.
– Погодите. Раз так, то желающих лер Свон зла должно быть с лихвой. Что если настоящая жертва она?
Так как вопрос вновь касался его студента, за ректора ситуацию прояснил Найтэ Аллиэр.
– Трения в основном происходят между ней и лером Грумбергом, но лер Грумберг не тот человек, что мог бы совершить взлом энергетического заслона. И дело отнюдь не в отсутствии способностей.
– Объясните.
– Хм, – пристально глядя на висящую в воздухе объёмную схему, вставил своё слово представитель Ковена. – Я вижу, что незадолго до происшествия лер Грумберг в компании двух других студентов проходил мимо зверинца.
– Да, но при этом он кое-что обсуждал. Причём так, что его много кто слышал, – с усмешкой сообщил Найтэ Аллиэр, и следователь нахмурился, глядя на него. – Ситуация действительно забавная. Видите ли, лер Грумберг вместе с друзьями развлекался предположением насколько хорошо внутри энергетической клетки будет смотреться лер Свон. А когда кто‑то сказал ему, что она уже в зверинце, то он озвучил, что лер Свон, не иначе как, местечко себе подбирает.
– Звучит серьёзно.
– Со стороны, наверное, да. Но важнее, что в результате этой беседы в зверинец лер Грумберг и его друзья не пошли, хотя намеревались посетить именно его. Им настолько не хотелось столкнуться с неприятной им особой, что они изменили цель своего маршрута.
– Повторюсь, вы очень хорошо осведомлены, – задумчиво сощурив глаза, сказал следователь.
– Просто я применяю к своей новой группе индивидуальный подход.
– И часто вы так поступаете?
– Нет, но в этот год у меня всего семнадцать студентов, и при всех своих недостатках это также имеет свой положительный аспект – у меня получается уделять внимание каждому из них.
– Хм, судя по тому, что я от вас слышу, уменьшать количество своих студентов вы не намерены.
Пристальный взгляд и едкая улыбка следователя нисколько не поколебали бесстрастие Найтэ Аллиэра. Ни одна чёрточка его лица не дрогнула, когда он ровным голосом ответил:
– У меня есть намерение и обязанность способствовать следствию, а потому я сообщаю вам все известные мне обстоятельства. В частности, даже делюсь фактом – лер Грумберг в силу характера не стал бы так покушаться на жизнь лер Свон. Он настолько её ненавидит, что предпочёл бы смотреть ей в глаза, покуда жизнь из неё уходит капля по капле. В такой ненависти я прекрасно разбираюсь, уж можете мне поверить на слово.
– Веский аргумент, – нарушил возникшую тишину представитель Ковена, как вдруг дверь в кабинет ректора раскрылась и на пороге возник взволнованный донельзя Вильям Брук.
– Господин фон Дали, у нас такое… Такое!
Узнать, что же там «такое» захотелось всем присутствующим. Иначе отчего они с тревогой переглянулись и почти одновременно встали со своих мест?
***
Едва за мэтром Олленом закрылась дверь, как кто-то одобрительно сказал:
– Молодец!
– Да, все бы так преподаватели поступали. Это же сущее оскорбление с Тварью в одной аудитории находиться.
Мила Свон сидела с каменным лицом и никак не реагировала. Во всяком случае, так оно было, покуда в разговор не влез лер Дарси. Будучи воодушевлённым прозвучавшими репликами, он с гордостью заявил:
– Если бы мэтр Оллен не поступил так, я бы отказался от его курса. Это себя не уважать рядом с Тварью садиться.
– Ну и стой, раз тебе оно удобнее, – с презрением хмыкнула Мила и снова почесала шею. Несмотря на то, что яд из ранок вытягивал опытный целитель, кожа на месте укусов всё равно ужасно зудела и сильно шелушилась.
– Нет. Удобно мне было бы выставить тебя за эту дверь пинками.
С угрожающим видом лер Дарси опёрся на край парты Милы. Этот мужчина сейчас действовал напоказ. Ему виделось, что так он сумеет привлечь к себе внимание кого-то из аристократии. Ему хотелось завести дружбу, которая была бы для него выгодна по окончании учёбы. Человеком лер Дарси был амбициозным и сейчас, нисколько не щадя чувств Милы, напролом шёл к своей цели.
– Правильно! – вставая, воскликнул кто-то и, судя по дорогой ткани формы, этим кем-то был представитель настоящей знати. – До каких пор мы будем её терпеть? Я готов отписать отличную виллу в Юстграде тому, кто эту Тварь раз и навсегда выдворит отсюда!
Юстград был курортным городом на берегу моря, а потому предложение вызвало не только жадный блеск в глазах некоторых из слушателей, но и привело к активным перешёптываниям. Мила вмиг насторожилась. Произошедшее было тем, чего она больше всего боялась. Прошло достаточно времени с собрания факультета, после которого даже дружески похлопать кого-то по плечу уже делом страшным и непростительным казаться стало. Страх перед возможным наказанием утих. А ещё некоторые слушатели поняли, что им не выдержать обучение до конца, и шанс быстро обогатиться теперь очень даже манил их.
– Лер Конрад, если не ошибаюсь? – вдруг подал голос стоящий возле двери эльф.
– Вы не ошиблись, – подтвердил аристократ.
– Рад, что моя память мне не изменила, так как считаю, что последующее напоминание не должно прозвучать обезличено. Лер Конрад, вы сейчас ведёте запрещённую правилами академии подстрекательскую деятельность.
– Разве? – напоказ удивился мужчина и хохотнул. – А мне кажется, что никто здесь не слышал ничего подобного.
– Да-да, ничего здесь не было! – горячо поддержал лер Дарси и многие другие студенты тоже. Промолчало не так много, и для Милы это было плохо. Поняв, что все они здесь заодно, эти люди начали чувствовать за собой силу. А некоторых из них ещё и влекло обещанное богатство.
– Ха, коли и правда такой славный домик отпишите, так давайте я эту Тварь через окно вышвырну? Пущай полетает немного.
Гордо сообщивший это студент был рослым мужчиной со шрамом на лбу. Руки у него были грубые, ногти неопрятные. Пожалуй, он являлся одним из немногих слушателей, кто происходил из настоящего отребья. Так-то, как уже было ранее сказано, благодаря правилам приёма обучаться магии из простолюдинов остались в меру состоятельные люди и далеко не все они купились бы на некую недвижимость в Юстграде. Стать магом означало не только сделаться состоятельным человеком, это означало сделаться человеком уважаемым, равным по привилегиям дворянству. Выбиться в люди, так сказать. А то, на что был готов согласиться этот детина, могло принести только финансы и не такие уж простые. Нанесение тяжёлых побоев слушателю Первой Королевской Академии помимо исключения грозило как минимум парой лет принудительных работ.
– Назовите своё имя, я прямо сейчас составлю документ!
Довольный лер Конрад сел за парту и, демонстративно пододвинув к себе чистый лист, уставился на рослого мужика.
– Адам Палмер, – ответил тот и подошёл ближе к аристократу, чтобы подсмотреть, что там на листе написано будет. И, видно, писал лер Конрад всё то, раз такая улыбка на лице этого громилы возникла.
Мила Свон сидела ни жива ни мертва. За неё не вступился ни один слушатель даже когда она с отчаянием обвела аудиторию жалобным взглядом. Не дрогнуло лицо и у лера Морриэнтэ. Он застыл каменным изваянием, хотя явно не упускал ни одного момента из происходящего.
– Всё! – довольно возвестил лер Конрад, когда на лист опустилась его печатка и он торжественно показал всем присутствующим дарственную. Рожа Адама Палмера приобрела на редкость умильное выражение. Ненадолго. Мгновением позже он повернулся к Миле и напоказ заиграл бицепсами. Широкая самодовольная улыбка казалась девушке звериным оскалом.
– Не смей даже приближаться ко мне, гадёныш! – выкрикнула Мила, благоразумно вскакивая со своего места. Она не осталась сидеть и даже, пятясь, вышла из-за стола. Было видно, что она готова в любой момент бежать без оглядки, но… в аудитории было тесно. А Адам Палмер ещё и встал так, что перекрыл своим телом выход из комнаты. Миле оставалось разве что взаправду из окна четвёртого этажа выпрыгивать.
– А вот возьму и посмею, – негромко заявил Адам Палмер и неожиданно быстро для своего могучего тела скользнул в сторону Милы. В следующее мгновение молодая женщина отлетела в угол комнаты. Сильный удар в живот сбил её с ног и в целом оказался настолько болезненным, что Миле хватило сил только подняться на четвереньки. При этом она застонала сквозь стиснутые зубы.
– Вот так-то, ползай и кряхти у моих ног. Именно здесь твоё место, тварь!
Зелёные глаза со злостью уставились на ухмыляющегося Адама Палмера, но этот взгляд словно подзадорил других студентов. Некоторые из них вскочили со своих мест и с задором принялись голосить всякие гадости.
– Да голову этой мерзавке оторвать, как тем голубям!
– Палкой по спине выдать!
– Одежду, сорви с неё всю одежду!
Последняя из идей, судя по всему, Адаму Палмеру больше всего понравилась. Во всяком случае, без труда скрутив Милу вновь, он, стоя за её спиной и крепко удерживая её руками, сперва развязал шарф-бантик, а затем дёрнул платье за воротник так, что часть пуговиц отлетела. В намерении Адама Палмера было обнажить грудь Милы, но он не успел закончить с издевательствами.
– Хватит! – вдруг выкрикнул лер Морриэнтэ так, что в аудитории вмиг сделалось тихо‑тихо.
А, может, дело было ещё в том, что лазурные глаза эльфа вдруг сделались перламутрово-серыми. И не просто. В них ключом била первозданная стихия, огромная, просто невообразимая мощь!
– Как жаль, что я вынужден жить среди такого зверья, – с неподдельной злобой процедил лер Морриэнтэ. – Большинство из вас зовёт себя высокородными, но на деле вы падальщики. У вас нет ни чести, ни достоинства. Публично издеваться над неспособной дать отпор женщиной, я думал на такое способны только отщепенцы человеческой расы! А оказывается нет, – с осуждением покачал эльф головой. – Настал тот век, когда подобная низость стала уделом элиты людей. Мне противно находиться среди вас!
Как ни странно, но слова лера Морриэнтэ для многих присутствующих оказались отрезвляющей пощёчиной. Однако, неизвестно, пришёл бы эльф хоть как-то иначе Миле на помощь или нет, так как, едва он закончил речь и обвёл презрительным взглядом аудиторию, дверь открылась. Вернулся мэтр Оллен.
– Очень хорошо, что вы здесь, – с порога сказал ему лер Морриэнтэ, – я хочу, чтобы вы вычеркнули меня из списка группы. Больше на ваших занятиях я не появлюсь.
Слова светлого эльфа не разошлись с делом. Он сделал традиционный для прощания с учителем лёгкий поклон и стремительным шагом покинул аудиторию. Мэтр Оллен, проводив лера Морриэнтэ растерянным взглядом, также растерянно повернулся к студентам и наконец‑то увидел, что некий Адам Палмер стискивает покрасневшую от стыда и злости Милу Свон. И да, от такого он вообще на миг опешил – замер, в неверии округлив глаза. Но всё же пришёл в себя Поль Оллен быстро.
– Что здесь произошло? – как можно более грозно осведомился он.
Адам Палмер, не будь дурак, Милу отпустил, но конечно же промолчал. Сознаваться ему было не с руки. Прочие тоже сдавать его не захотели, хотя по взглядам некоторых студентов было видно, что в будущем молчать о происшествии они не станут.
– Лер Свон, что здесь произошло? – поняв, что тишина затягивается, с прежней суровостью спросил мэтр Оллен у Милы. При этом он требовательно уставился на неё, но… молодая женщина не знала, как ей лучше поступить. Если бы она сейчас публично обвинила лера Конрада, то это могло бы аукнуться ей по полной.
Да, Мила очень хотела рассказать о произошедшем, чтобы получить помощь, поддержку. Однако, она в неё нисколько не верила.
«Мэтр сходу пошёл отказываться от такой студентки, как я. Прочим нравилось, что надо мной издеваются», – с тревогой пронеслось в её голове, прежде чем неожиданно для самой себя Мила расслабилась. Она вдруг поняла, что даже без её участия эта история получит продолжение, а потому молодая женщина не стала усугублять свою ситуацию. Вместо этого она поинтересовалась:
– Вы вычеркнули меня из состава группы? Мне уходить?
– Нет. Мы ещё раз обсудили этот вопрос с ректором, и вам дозволили остаться, – нахмурился мэтр Оллен и нахмурился он из-за того, что чувствовал – что-то совсем неладное произошло за время его отсутствия. Демоны побери, на студентке разорвано платье!
– Тогда я сам здесь ни за что не останусь, – гордо заявил лер Конрад и, взяв свои вещи, направился к выходу.
