Элтэнно. Хранимая Звездой
Рукопись несбывшихся ожиданий. Поступление
Глава 11. Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь
Ох не таким Антуану виделся его первый учебный день в Первой Королевской Академии магических наук. Он думал, что будет испытывать восторг, предвкушение, а никак не… раздражение и злобу, от которой его даже потряхивало. Однако, день вчерашний, а именно выслушивание нравоучений от мэтра Ориона, сделали своё чёрное дело. Антуан до сих пор негодовал из-за фразы «все студенты академии, вне зависимости от происхождения, имеют одинаковые права. И обязанности, лер Грумберг, в том числе».
«Одинаковые права, что за бред?» – мысленно фыркнул аристократ, когда поправил на шее галстук в виде чёрного банта. А затем он перестал стоять у зеркала гардеробной главного корпуса и направился к месту, где договорился встретиться с прочими благородными одногруппниками. Помимо него их было семеро: Вильям Далберг, Алан Фонберг, Джейкоб Виндог, Родрик ван Гаррот, Николас Дорадо, Филипп Оуэн и Самюэль Лёгьер. Причём, с последними двумя Антуан за вчерашний день достаточно сблизился, чтобы сделать вывод – в будущем эти мужчины могли бы стать его хорошими приятелями, а то и настоящими друзьями.
– О, наконец-то хоть кто-то пришёл, – встречая его, с улыбкой произнёс Николас Дорадо – инфантильного вида молодой человек с малопримечательной внешностью, но очень цепким взглядом небесно-голубых глаз. – Рад, что вы составите мне компанию. Право слово, уже надоело стоять одному.
– Неужели ещё никого нет? – после приветственного кивка, уточнил Антуан. Он был очень удивлён этому факту, до начала лекции оставалось всего каких-то полчаса.
– Увы, но, видимо, остальные куда как менее нервничают из-за первого дня учёбы.
– Или же привычка рано вставать им не присуща, – предположил Антуан с ноткой веселья в голосе. Ему хотелось позубоскалить над тем, что кое-кто никак не может оторвать голову от подушки, но Николас Дорадо не дал ему развить эту тему, тихонечко хохотнув и сказав:
– О да, если бы я смог заснуть этой ночью, то, пожалуй, проспал бы всё на свете. Мне предпочтительнее высыпаться, а не вставать спозаранок, как какому-то работяге с завода.
Отвечать, что он, потомственный аристократ, с детства приучен вставать с восходом солнца, было бы не разумно, поэтому Антуан подошёл к окну и начал присматриваться к снующим по площади студентам. Двух из них он узнал сразу.
– Лер Оуэн и лер Лёгьер уже на подходе.
– Да, вижу, – согласился Николас Дорадо, когда подошёл ближе. – А вот этот, обратите внимание, эльфийский принц. Во всяком случае, слухи именно такие ходят.
О том, кем является Адьир Морриэнтэ, Антуану было хорошо известно. Его отец, граф Мейнецкий, посчитал нужным сообщить сыну, к кому в академии стоит присмотреться и с кем следует завести полезные знакомства. И всё же выставлять напоказ свою осведомлённость Антуан не захотел.
– Да что вы? – мастерски разыграл он удивление, как вдруг услышал голос за спиной.
– Эти слухи выеденного яйца не стоят.
Антуан и Николас обернулись. Они увидели, что перед ними стоит Вильям Далберг и, хотя не очень-то ему обрадовались, всё же вежливо поприветствовали маркиза. Несмотря на неприязнь, что у них обоих вызывал этот мужчина, принадлежал тот к очень знатному и влиятельному роду, а, значит, вести себя с ним следовало соответствующе.
– Вы считаете, что слухи касательно этого эльфа недостоверны? – осведомился Антуан, когда с приветствиями было покончено.
– Я напрямую спросил мэтра Ориона, и он ответил, что сплетням не всегда стоит верить. Кто-то неудачно пошутил, и теперь вся академия на ушах стоит.
– Во всяком случае, женская её часть, – угрюмо буркнул Николас и ненадолго с недовольством поджал губы, так как с высоты третьего этажа мужчинам были прекрасно видны попытки слушательниц привлечь к себе внимание эльфа. Девушки стайками петляли между клумб и кустарников, рассчитывая попасться ему на глаза. Они бессовестно стреляли глазками, то и дело поправляли волосы, игриво накручивали локоны на пальчик.
– Смотреть невыносимо. Со стороны это выглядит так глупо, – скривился Антуан и уже хотел было отойти от окна, как вдруг увидел Милу Свон. Девушка шла в компании двух одногруппников, посередине между ними, и о чём-то трещала без умолку. В сторону эльфа она при этом даже не посмотрела, а потому Антуан всерьёз расстроился – он враз лишился отличного повода подтрунить над этой наглой девицей.
… А ещё он почувствовал глубокое удивление, так как несмотря на обилие прелестниц, именно на Милу Свон знатный эльф обратил внимание. Причём он не просто так мимоходом посмотрел на эту девушку, а очень внимательно.
– Да уж. Вы настолько правы, что я готов внести предложение – как вы смотрите на то, чтобы демонстративно повернуться к окну спиной? – между тем осведомился Вильям Далберг, и вынужденно Антуан последовал примеру Николаса – от окна он не просто отвернулся, а отошёл. А там, десяти минут не прошло, как к компании присоединились недостающие лица, и они все вместе двинулись в сторону лекционной. При этом разговор сам собой сменил акцент на ожидания от учёбы и планы на будущее. Антуан даже всерьёз увлёкся беседой, однако, ненадолго. Стоило ему войти в лекционную, как он сразу увидел Милу Свон.
«Тварь. Ещё и сидит на том самом месте, которое хотел бы занять я», – вмиг разгорячился молодой мужчина и оттого напрочь забыл, как вчера уверял Люция Ориона в собственном хладнокровии и умении подобающе себя вести. Намерение соблюсти этикет за какую-то долю секунды оказалось намертво похоронено под гнётом непреодолимого желания действовать напоказ грубо.
– Как только вы посмели сюда явиться? – грозно осведомился Антуан, останавливаясь у первого ряда парт, где сидела Мила Свон. Однако, девушка не растерялась, она нагло улыбнулась и сказала:
– Видите ли, господин хороший, являться на занятия моя прямая обязанность. Но коли моё общество вам не по нраву, так давайте, идите отсюда.
– Я ещё год назад получил приглашение стать студентом Первой Королевской Академии. Меня здесь ждали. А вас? Пожалуй, нисколько не ошибусь, если скажу – нет, вы здесь никому не нужны. Некая лер Свон здесь лишняя, так как диким тварям места в Первой Королевской Академии магических наук нет. Вы яркий представитель отбросов общества и эта форма, – с презрением обвёл он взглядом одежду девушки, – нисколько не ставит вас вровень с прочими слушателями.
– А не пошёл бы ты, сука, нахер со своим мнением, о котором тебя никто не спрашивал?
– Милка, – попытался одёрнуть девицу крепкий мужчина с короткостриженой бородкой. Однако, его слова ни к чему хорошему не привели. Нахалка отмахнулась от приятеля и гневно уставилась на Антуана, чьи глаза от возмущения и шока округлились. Он нисколько не привык к тому, чтобы чернь так нагло вела себя с ним. Более того, аристократы в принципе крайне редко ругались. Желая вставить острое словцо, они чаще всего произносили такие фразы, как: «Да вы лицемер и прохиндей!», «Ваши обвинения просто возмутительны!» или же «Вы сами нечисты на руку, а смеете упрекать меня?». Вот только подобные фразы нынешней ситуации нисколько не подходили. По-хорошему, Антуану за нанесённое ему оскорбление следовало убить эту девушку на месте, но…
«За те последствия, что будут, отец заживо замурует меня в семейном склепе», – прекрасно понимал молодой мужчина и в результате крепко сжал ладони в кулаки. Так он надеялся утихомирить кипящий в нём гнев.
– Пошли, Антуан, – между тем шепнул его приятель Филипп Оуэн, – не стоит тратить время на дрязги с простолюдинами. Ты, как дворянин, выше этого.
Совет был хорош. Так поступить и следовало, но, увы, именно в этот момент Антуану вспомнились слова о студенческом равенстве. А дальше сыграло свою роль его горячее желание поставить наглую тварь на место. Вместо того, чтобы внять мудрому совету, Антуан глупо ухватился за речи мэтра Ориона и, повернув их в том ключе, что был ему удобен, надменно сказал:
– Покуда эта женщина считается слушательницей академии, её происхождение не имеет значения. Поэтому проявлять к ней снисхождение я не обязан. Раз уж она желает стать магом, раз дерзко намерена подняться из грязи и встать на одну ступень с благородными по крови, то пусть уже сейчас понимает, как к ней будут относиться в высшем свете.
Он повернул голову в сторону девушки и, не испытывая на то сомнений, плюнул ей на подол. Мила Свон из-за этого вздрогнула. Щёки её сделались пунцовыми от гнева, но Антуану этого показалось мало. Он произнёс недостойные для себя слова:
– Вы, лер Свон, не просто тварь. Вы самая настоящая кладовая, полная свинства.
– Ах ты козлина! – тут же гневно воскликнула девушка и, пожалуй, продолжила бы грязно ругаться, но тут вмешался стоящий за кафедрой преподаватель.
– Немыслимо! Просто немыслимо! – громко воскликнул он, прежде чем обоих слушателей взял и выставил из аудитории вон.
***
Процесс обучения в академии был хорошо продуман и отработан веками, а потому первые полтора года (и особенно первый из них) для первокурсников разных факультетов мало чем отличались. Все предметы и их количество были одинаковы. Задачу составляло усвоить элементарные основы, простейшую теорию, чтобы от неё уже постепенно перейти к более сложным и специфическим вещам. Поэтому большинство лекций были совмещёнными между группами, и, конечно же, на этих массовых занятиях многие слушатели расслаблялись. Богатые и родовитые, они уже знали материал. Их, домашних любимчиков, растягивая процесс учёбы на годы, всему этому обучили родители или же частные педагоги.
От Милы Свон и прочих неудачников требовалось всё это усвоить за считаные недели.
Да, даже прошедшую дюжину дней учёбы молодая женщина сравнивала с настоящим испытанием на стойкость. Было сложно войти в непривычный для себя ритм жизни, было сложно сидеть часами в аудиториях, стараясь внимать речам преподавателей. Более того, многие используемые в лекциях слова и термины вызывали у Милы искреннее недоумение. Она с трудом улавливала смысл, что уж говорить про Питрина. Тот понимал сказанное хорошо если через раз. Также, Миле всё время хотелось есть. Жидкая однообразная каша на завтрак и ужин начала вызывать у неё тошноту. Выдаваемый в качестве обеда сухой паёк – кусок хлеба с полупрозрачным ломтиком сыра или бекона, исчезал во рту так быстро, как тает снег на солнце. Однако, долг Милы уже составил шесть серебряных и множить эту сумму молодой женщине нисколечко не хотелось. Дополнительную еду в столовой она покупала по минимуму.
«Деньги, деньги, деньги. Даже тут я думаю только о деньгах!» – была готова кричать от горя Мила, а жизнь нисколько не стремилась становиться легче. Не иначе, чтобы как можно быстрее провести первый отсев, к началу ноября потребовалось сдать первую курсовую.
А как это сделать, если ты не умеешь толком читать и писать?
Мила мрачно уставилась на свои лекционные записи. То, что она карябала на листах, никто не понимал, кроме неё самой. Это была смесь привычного для всех языка и чего-то ещё. Рука сама собой, уверенно и чётко, выводила странные округлые буквы, и после Мила с лёгкостью воспроизводила написанное вслух. Вот только сдать такое преподавателю она никак не могла.
«Саймон. Саймон, конечно, поможет мне переписать курсовую на чистовую. Он сам предложил свою помощь, но… Ему ещё за Питрина работать, а потому материал я должна собрать самостоятельно. Должна. Я взрослая женщина и я обязана уметь жить, не полагаясь на других», – отчётливо понимала Мила, и именно это сподвигло её перестать топтаться у двери. Девушка всё же вошла в помещение общественной библиотеки.
Старенький библиотекарь, в очках и с длинной седой бородой, тут же отвлёкся от тележки, с которой брал книгу за книгой и ставил обратно на полки. Он не ожидал столь позднего посетителя.
– Библиотека через полчаса закрывается, – ворчливо сообщил он и демонстративно уставился на обложку очередной книги. – Так, Поль Роше должен стоять здесь.
– Простите, – промямлила Мила. – Я просто не могла прийти раньше.
«Я просто не могла прийти раньше, тут было слишком много людей», – хотелось сказать ей, но она не договорила.
– Ну, а я не могу принять вас сейчас. Здесь вам не закрытое подразделение, где работа круглосуточно ведётся. И нет у меня помощников, здесь я один. Так что, если вы без оплаченного абонемента, то никакую книгу, даже заранее отложенную, я вам уже не выдам. Поработать с ней в читальном зале вы не успеете. А если абонемент оплачен, то приходите и забирайте нужную вам литературу утром. Заполнение карточек требует времени, поэтому на двери не просто так объявление висит, что за час до закрытия книговыдача прекращается.
– Я, собственно, не за книгой. Ну… не совсем за книгой.
От волнения Мила даже покраснела. Она чувствовала себя ровно так же, как с полгода назад, когда входила в лавку за лавкой, выпрашивая любую, даже самую тяжёлую работу. Её коробило от унижения. Коробило от невозможности жить по-человечески.
– А зачем тогда? – нахмурился ещё сильнее старик и, так как Мила всё молчала, вновь демонстративно уставился на книгу в своих руках. После чего подошёл к другому стеллажу, ухватил закреплённую к его краю лесенку и пододвинул её к нужному месту. Колёсики лестницы скользили по деревянному полу практически бесшумно. Это сам библиотекарь закряхтел, когда начал подниматься.
– Помочь. Давайте я вам помогу! – Мила решительно направилась в сторону старенького библиотекаря. – Позвольте я помогу вам расставить книги.
Старик снова посмотрел на Милу и снова поправил свои очки.
– Это с чего такой энтузиазм, лер…
– Лер Свон.
– Так с чего такой энтузиазм, лер Свон?
Задав свой вопрос, библиотекарь поставил книгу на полку и спустился. Двигался он с трудом, преклонный возраст давал о себе знать.
– Мне нужна помощь в написании курсовой. Я никогда не смогу написать её, если не подберу нужные книги.
– Ох уж эти провинциальные студенты, – недовольно вздохнул библиотекарь. – Лер Свон, посмотрите вот на те комоды. В них содержится картотека. Вы открываете ящик в зависимости от нужного вам раздела, изучаете карточки, находите по ним книги и только тогда подходите ко мне. Только тогда. Консультирование не входит в мои должностные обязанности, а если бы входило, то ноги бы моей уже здесь не было. Студентов за две тысячи человек, и я не намерен за каждого решать, что ему лучше прочесть.
– Но я была здесь вчера и эту картотеку уже листала, – зашептала Мила, боясь, что вот‑вот расплачется. – Поймите, карточек на книги столько, что они сами по себе как целая книга, а я… я не умею так бегло читать, – она всё же позорно всхлипнула. – Если я буду брать книги из нужного раздела наугад, то не успею с курсовой. Никак не успею.
– Карточки внутри разделов расположены по алфавиту, – не смягчил старик тона, – поэтому припомните, каких авторов вам посоветовал преподаватель, и выбор не составит труда.
– Но он не назвал никого. Сказал, что изучать разнообразную научную литературу прямая обязанность студента.
Мила побледнела, потому что эти слова сказал вовсе не преподаватель, а Антуан Грумберг. Просто, услышав его, преподаватель равнодушно пожал плечами и сообщил: «Лер Грумберг полностью прав, лер Свон».
– Вот как, – задумчиво произнёс библиотекарь, смеривая Милу оценивающим взглядом. Кажется, он верно предположил, что некая студентка впала в немилость.
– Поэтому прошу, умоляю вас. Помогите мне подобрать нужную литературу, а я выполню любую работу. Я могу собирать и расставлять книги, я могу мыть полы. Хотите, каждую книжечку от пыли оботру! Я могу…
– Лер Свон, ваше предложение неприемлемо, – сказал как отрезал библиотекарь и напоказ отвернулся.
Милу буквально затрясло от слёз. Снова, всё снова повторялось! Жизнь показалась девушке бесконечной цепью страданий, не имеющей начала и конца, а потому Мила лишилась сил стоически держать голову прямо. Не выдержав нового испытания, она рухнула на колени. Её разрывало от рыданий. Душевная боль была сродни боли физической, ей даже стало тяжело дышать.
– Да что вы за концерт тут устраиваете! – рассердился сухонький библиотекарь и недовольно упёр руки в бока.
Однако, вскоре его морщинистое лицо перестало хмуриться. На нём проявилась тревога. Старичок осознал, что молодая женщина неподдельно страдает, а потому что-то в его чёрствой душе шевельнулось.
– Ладно, – буркнул он в перерыве между долгими всхлипами. – Помогайте мне расставлять книги.
Он взял очередную книгу с тележки и всмотрелся в её название. Не верящая в своё счастье Мила тем временем поднялась на ноги. Её пошатывало. Из глаз всё равно ручьями текли слёзы.
– Так, эту в седьмой ряд, пятый стеллаж. Девятнадцатая полка.
– А где это? – тихо осведомилась Мила.
– Ряды написаны на торцах, вот, – указал библиотекарь. – Номера стеллажей ближе к полу проставлены, а полки считать придётся.
Мила понимающе кивнула и, прижав к себе книгу сродни некоему сокровищу, поспешила найти для неё нужное место. Она суетилась, как могла, так как боялась, что её вот-вот прогонят. Но всё обошлось. Довольный её расторопностью мэтр Тийсберг, так звали библиотекаря, даже нашёл и положил нужные Миле книги себе на стол. Правда, ввиду позднего времени работать с ними он молодой женщине не дозволил, а наказал явиться завтра в положенные часы. Мила этому указанию нисколько не расстроилась. Она сияла как солнышко весной, когда покинула библиотеку, и после, едва ли не вприпрыжку, зашагала по пустым коридорам главного корпуса в сторону выхода. Мила лучилась даже когда вышла на улицу, хотя темнота и прохлада заставили её поёжиться. Сгустившиеся тучи заслонили собой луну и звёзды. И пусть вокруг (то тут, то там) горели одинокие светильники, в которых словно крошечные волшебные феи, мерцали беспрерывно двигающиеся магические огоньки, света они дарили не так много, а тепла и вовсе ни капельки.
Мила обняла себя руками и с опаской осмотрелась по сторонам, но всё вокруг было спокойно, тихо. Не щебетали певчие птицы, не слышались голоса и шаги прочих студентов. Даже не стрекотали сверчки, как оно обычно бывало в это время года. Из‑за этого молодой женщине вдруг показалось, что во всём мире не осталось никого живого. Лишь ещё не во всех зданиях погасшие окна говорили о том, что жизнь идёт своим чередом. Но Мила, не особо боясь темноты (уж достаточно ночей она провела на промозглых улицах без крыши над головой), уверенно двинулась на кафедру некромантии. Ей было нисколько не страшно, так как в академии ей не надо было бояться бродячих собак или волков, не встретила бы она здесь грабителя, не нарвалась бы на пьяницу или стражника, готового упечь её в каталажку ни за что ни про что. Вот только, чем ближе Мила подходила к своему новому дому, тем сильнее росло в ней некое неясное чувство тревоги. При этом молодая женщина не могла даже сказать, чего именно она боится. Того, что магических светильников вдоль дороги у озера нет и придётся идти, считай, на ощупь? Того, что тихий плеск волн вдруг начал наводить на глупые мысли, что из воды вот-вот вынырнет какое‑нибудь чудовище? Так какое такое чудовище в Первой Королевской Академии магических наук?
Нет, разумом Мила понимала, что ерунда какая-то ей в голову лезет. Однако, неосознанный страх сделался в какой-то момент настолько сильным, что она сошла с дороги, присела на корточки и затаилась тихо, как мышь. Мила бдительно прислушивалась к тому, как качается от ветра камыш, какие звуки издаёт вода. Мысленно девушка чертыхалась, убеждала себя идти дальше, но… не могла подняться на ноги и всё тут!
– Сюда, моя хорошая, сюда, – вдруг донёсся до Милы тихий голос, и он заставил волосы девушки встать дыбом. Всё потому, что мгновением позже Мила услышала сдавленный женский стон и слова куда как более жуткие. – Иди сюда. На этом берегу вода тёплая, ни один маг не пробуждал здесь родниковые ключи. Тебе понравится умереть именно здесь.
Всплески в озере приобрели новое значение. Оказывается причиной им была не рыба и не ветер, кто-то действительно шёл по воде вдоль берега. И, пожалуй, разумнее всего было бы убраться подобру‑поздорову, но голос некоего мужчины прозвучал так близко, что Мила не смогла заставить себя пошевелиться.
– Обычно я не столь щедр, но завтра у меня будет практикум, для которого понадобится утопленница. И то тело, что предоставила академия, студенты не трансмутируют до албаста. Оно слишком испорчено. Поэтому для тебя, моя хорошая, я сделаю редкое исключение. Тебе доведётся насладиться лёгкой смертью, и я даже поцелую тебя напоследок.
Плеск воды стал более активным. Послышались звуки, как если бы кто-то пытался сопротивляться, а затем до Милы снова донеслось сдавленное женское мычание и её сердце забилось часто-часто. Она ведь сходу поняла чей именно голос слышит. Не могло было быть сомнений – говорил профессор Найтэ Аллиэр. Мила достаточно долго прожила вблизи него, чтобы с лёгкостью узнать знакомые нотки. Да и смысл слов… соответствовал.
Увы, желание убедиться в своей правоте заставило Милу совершить сущую глупость. Молодая женщина боялась. Очень боялась. И всё же, несмотря на свой страх, она на четвереньках и практически бесшумно подкралась к камышу, а там осторожно отодвинула его стебли в сторону. В это же самое время наконец‑то разошлись тучи. Лунный свет осветил гладь озера, и Миле стали отчётливо видны два человеческих силуэта, один из которых мгновением позже оказался под водой.
Всплеск воды. Пузырьки воздуха. Тихий смех тёмного эльфа, в сумраке ночи из-за своих длинных распущенных волос похожего на расшалившуюся нечисть, и вот вновь настала бесконечная тишина. Всё снова стало тихо. Звёзды сияли, мерно покачивались верхушки растущих вдоль берега деревьев, заухала неподалёку сова. Ночь была бы прекрасна, если бы не одно «но» – произошло убийство. И убийца на глазах Милы хладнокровно поднимал из воды безжизненное тело.
Едва сдержав себя от испуганного всхлипа, молодая женщина начала отползать назад. Она осознала насколько опасно наблюдать за подобным, насколько она лишняя здесь. И всё было бы хорошо, если бы Мила была чуть более внимательна.
Неожиданно раздался громкий треск! Это Мила ненароком наступила коленом на сухую ветку и о, если бы только этим дело кончилось. Шума она сама испугалась, а потому глупо заторопилась, сломала ещё одну палку. От такой неудачи Миле аж взвыть захотелось, но вместо этого она как можно шустрее поднялась на ноги и, прячась за ствол дерева, внимательно уставилась на озеро. Один удар сердца. Его хватило, чтобы окончательно осознать, в какие проблемы она вляпалась, так как голова тёмного эльфа резко дёрнулась. Миле вмиг показалось, что профессор Аллиэр смотрит прямо на неё, что он всё понял, узнал!
Обошлось.
– Шехром ллойс, – донеслось до Милы, прежде чем тёмный эльф продолжил своё чёрное дело. И Мила, выждав минуту для верности, никем не замеченная на цыпочках поспешила к себе в комнату.
