Ярослав Демшин
Факультет любви
– Всё честно, я выиграла у вас эту лопату, – и, осознав, что именно она устроила всё это и за десять секунд, блеванула…
…Так, идя и вспоминая историю четырехлетней давности, она вдруг резко остановилась – в воздухе зашуршало, и перед ней в пяти метрах упал дрон. Посмотрев на него всего мгновенье она тут же развернулась и побежала что есть силы, в ухе запищал датчик, она перевалила через насыпь и присела, датчик трещал. Взрыва не было, надо бежать, решила она, и понеслась вдоль окраины города. Датчик щелкал реже и наконец замолк. Да, подумала она, это просто меня засекли, взрывать не хотели. Слышала она про дроны, которые падали под ноги, и взрывались, или взрывались над головой, не успеешь и убежать. Значит, эти провинциалы меня засекли, но что-то пошло не так, на меня сейчас пойдёт отряд захвата, значит нужно спрятаться! Где? Правильно, на самом видном месте, и ночью залезть в пустую квартиру, а такие точно есть, и нормально отдохнуть дня два, может даже зарядить девайсы. Она надела на теплый комбез прочную фольгу, теперь её не засечь тепловизором, а поверх белый маскхалат и балаклаву, теперь её трудней увидеть на снегу. Проверив оружие, она медленно пошла вдоль города, смотря в бинокль. Днём точно не пройти, на патруль нарваться можно – решила залечь на пустыре, не далеко от многоэтажек. Она вырыла норку под рюкзак, для себя и, взяв в руки пистолет, пристроилась в снегу. Ничего, думала Аля, скоро у ней будет не квартира, целый свой дом! И никакой радиации вокруг! С такими мыслями она прикорнула. Проснулась от голосов и темноты, затаилась, даже не дышала. Голоса были далеко, она погрела бинокль и включила на нем было ночное видение, батарея почти не работала, но она смогла различить пять фигур в темноте. После такого дня, она себя чувствовала крепко выспавшейся, посмотрела на часы – было девять вечера, самое время, в сумраке хуже видно, чем в ночи. Она ещё раз огляделась и решила идти по направлению к домам, вдруг свет во всех окнах погас. Ах ты!– расстроилась Аля, в этом городе до девяти! А ведь в некоторых не выключают совсем, или только на часа два- три. Раньше шести- восьми не включат, это точно. Голоса ушли, она решила обойти город с другой стороны. Закидав своё лежбище снегом, она тихонько встала и прошла по пустырю вдоль домов ещё с километр, решив пробраться в город ночью, а если удастся, то и найти пустую квартиру. Вдали показались фары. Патруль! Аля прыгнула в снег и одной рукой держа пистолет, другой держа бинокль. Зарядка на ночное виденье совсем села, сколько она его не грела, и сквозь обычный визир она толком ничего не могла разглядеть. Так прошел час, машина не уезжала, было человек то ли три, то ли пять, она не могла разобрать. Голоса разговаривали, она еще раз посмотрела на них в бинокль – зеленый свет! Это был свет от экрана планшета. Уж неё ли они ищут? Ну а кого ещё? Не надо себя обманывать. Надо быть внимательной и осторожной – тогда не попадёшься, а придёшь, куда планировала. Она уже решила не останавливаться в Чернореченске, а идти дальше, несмотря на севший терминал и оставшиеся консервы. Аля прикинула направления отхода, как голоса начали приближаться, она затаилась, и сняла пистолет с предохранителя. Пятеро мужчин остановились метров в двадцати, дозиметры у них пощелкивали, на свой она уже и перестала обращать внимания. Судя по характерному писку, кроме щелчков, дозиметра в ухе у Али, он сигнализировал о том, что и эта батарея требует зарядки. Спецы разговаривали по рации, что-то выясняли на зелёном экране терминала, потом опять разговаривали по рации. Молча ждали, потом запахло кофе, видимо принесли с собой, потом громко помочились. Аля не отказалась бы ни от первого, ни от второго. Запах кофе доносился до Али и щекотал нос. Ага, думала она, вот сейчас только чихнуть осталось. Наконец после переговоров по рации, они ушли, Аля долго прислушивалась к голосам и примерно определила, что ушли они в лес, если она правильно помнила карту. Кофе не выходило у неё из головы. А что думала она, может навести шмон на штаб спецов? Залетаю я вся такая, бах! ба-бах! ба-ба-ба-бах! а ну-ка стакан кофе мне, принесите! и булочку! вкусную! И главный мне их на подносе несёт кофе и булку сахарную… а ему в рыло – бац! Как подаёшь, скотина!… Проснулась Аля от того, что пошёл снег. Даже её непромокаемый комбез стал влажным в некоторых местах. Было пять утра, и она решила идти, брать города надо на рассвете, как все великие. Только она встала, как увидела приближающуюся на прямо на себя фигуру. Аля медленно легла и перекатилась в сторону, затаилась. Человек, с большой сумкой прошел мимо, было слышно, как у него слабо щелкал дозиметр, и чего не спится людям, думала Аля. Живи, доходяга и она спрятала пистолет за пояс. Пришлось лежать какое-то время, чтобы он ушел подальше. Она проверила снег на последнем издыхании своего дозиметра – норма. Нет! Надо срочно всё зарядить! Это задача на сегодня, ну а потом и отдохнуть можно. Ну а насчет пожрать она на месте сымпровизирует. Она опять встала и пошла в город, в котором не было ещё огней, и в это время она услышала, как недалеко, параллельно ей, похрустывая свежим снегом, идет отряд спецов, человек пять-шесть. Негромко разговаривая, они направлялись к лесу, как она предполагала. Они и вправду меня там искать собрались? Эх, думала Аля, не знают они искусство ниндзю – прятаться на глазах у всех, превращаясь в окружающую обстановку. Подождав ещё немного она почувствовала усиление снегопада и ветра. Западный? Если да – то плохо. Она погрела подмышкой дозиметр и включила, тот быстро защелка, испустил писк и замер. Около ста, прикинула Аля, значит точно Западный. Проглотила ещё Красную таблетку, как вдруг сквозь снег точно неё бежал человек со стороны леса. Спец? Подумала она, вытащив пистолет, быстро прикрутила глушитель, человек приближался, перешел на шаг, решив отдышаться. Нет, так спецы не бегают, решила Аля, затем он опять перешел на бег. Краем глаза она заметила как в окнах зажегся свет. Кругом посветлело от снега, который только усилился. Убегать от этого было некуда и поздно. Она перевернулась на спину, выставил пистолет от груди, взвела курок. Она услышала, как он тяжело дышит в респиратор. Не заметит, думала Алядержа на мушке, лишь бы не наступил. И подбежав, он в последний момент вильнул в её сторону и запнулся об её берцы под снегом. Падая, он угодил грудью прямо на пистолет, палец Али лежал на спусковом крючке, осталось только нажать…
– Брандо… ну я уже вторые сутки не сплю…да еще Глот этот…, – Питона немного потряхивало и глаза были на выкат.
– Не ной…, – Брандо смотрел в зелёный экран терминала, на голове у спецов уже выросли сугробы. – Ёжик, дай взбодрится.
Высоченный спец протянул длинной рукой Брандо пузырек.
– Не мне, молодому, – старший кивнул в сторону Питона.
Ёжик усмехнулся и подошел к молодому спецу.
– Поди первый раз? Давай я сам, а то всё просыпешь. Чистый снег! – Ёжик отвинтил крышку пузырька и пшыкнул в ноздрю белую пыльцу.
– Вдыхай быстрее! Олень!
– Я Питон, – гнусаво сказал спец.
Раздался дружный смех. Ёжик нажал и брызнул во вторую ноздрю Питона.
– Ну, вот! Теперь будешь прыгать, как настоящий питон!
– Питоны только ползают…
Все опять дружно засмеялись и пузырек пошел по кругу.
– Так, – подытожил Брандо.– И почему я с ним не встречался ни разу за шесть лет? Это – ваша недоработка! Жрёте винища задарма!
Старший отчитывал своих спецов.
– Надо наведаться к этому Виктору. К этому тихоне! Самые тихие – они шизофреники, а шизоиды они всегда что- то замышляют. Расписание я посмотрел, он в интернате будет с восьми до шести вечера, так что зайти и посмотреть на его жилище у нас времени уйма. Но! Есть предложение. Идём к нему завтра в субботу с утра и берём его прямо в постельке, тёпленьким. Голый человек – он такой беззащитный. Заходим, спрашиваем, как жизнь, вывозим разговор на «не забудем его» и уходим. Всё, он наш. И никакого шмона! Ёжик, понял? Не в этот раз! Как думаешь, Питон не откажется с нами в субботу поработать?
– Я думаю, что с ним сейчас делать будем? Его же порвет.
Уже достаточно рассвело и было видно как у Питона после порошка налились белки глаз, расширились зрачки так, что не видно стало радужки, он часто задышал. От усталости не осталось и капли.
– Сейчас побежит, – сделал заключение Ёжик.
– И заорёт, – сказал один из спецов.
– Все в первый раз орут.
– А бегут-то как все в первый раз.
Питон скривился в гримасе, набрал полную грудь воздуха, закричал и побежал, через несколько мгновений его не было видно за снегопадом, только слышен дикий крик.
– Расходимся. Завтра в пять в штабе, а в шесть к нему домой.
– А как же эта баба? – спросил Ёжик у Брандо, когда уже все начали расходиться.
– На Глота повесим…
…Виктор очнулся от того, что у него шарили по карманам. Он не помнил что случилось, и хотел уже встать, как резко кольнуло в груди, он охнул и откинулся на спину. Кто-то снял с него респиратор и похлопал по щекам, он открыл глаза. Снег падал ему на голову, шапки не было. На него смотрела белая балаклава . Уже совсем рассвело. И он четко различал под серебристой накидкой зелёный комбез.
– Мне на работу надо, – первое что мог сказать Виктор.
– Эй, ты, доходяга, это видишь?– спросила балаклава. Голос принадлежал женщине, и относился он к его зрению, насколько четко он различает длинный ствол пистолета, направленный ему в глаз.
– Вижу, – машинально ответил Виктор.
– Это у тебя откуда? – она потрясла белой коробочкой, в которой как семечки что-то шуршало.
– Дали.
Балаклава хмыкнула.
– Такие не дают, такие заслужить надо, ты что ли из этих?
– Из каких?
– Информаторов?
– Не…
– Значит ворюга! Таких Красных таблеток даже у меня нет… реквизирую, в общем.
И она сунула коробочку внутрь кобеза. Виктора задушила обида – грабят с утра! Ещё день не начался! И в груди болит! И шапку потерял! И снег этот на лицо! И ветер! Он только сейчас обратил внимание на то, как потрескивает дозиметр в руках у женщины.
– Это мой, – слабо сказал он. Ели ещё и без дозиметра остаться – всё! Считай пропал!
– Да ладно, ты. У моего батарея села. Ты смотри-ка! Девяносто восемь!
Виктор кое-как сел на коленки и заплакал – при такой дозе нельзя даже на улицу носа показать, а он сидит под этим снегом без шапки… скоро его место будет в Яме! А ведь он всегда был так осторожен и находчив! Поэтому и остался жив один из всего подъезда. От такой дозы у него сейчас лопнет голова и вытекут глаза, вот уже и начинают течь… а, нет, он облизнул щеку, это слёзы. В груди болело, он пошарил в снегу, нашел шапку, полную снега и надел. Всё кончено! Умирать надо в своей постели. Он побрёл домой. К нему подошла женщина, сейчас он мог разглядеть – странные накидки, то маталлические, то тряпки какие-то, под ними ещё что-то. И вдруг вдали раздался крик и стал быстро перемещаться по пустырю. Аля упала в снег и уронила Виктора.
– Судя по твоей роже, ты живёшь один. Пустишь переночевать? С меня – бутылка красного.
Виктор всё еще думая, как же это – умирать от радиации, сказал:
– Я сегодня умру от радиации… – плаксиво сказал Виктор.
– С чего это?
– Девяносто восемь…
– А… ты про это… так это быстро решается…
Она достала коробочку Виктора, достала Красную таблетку и дала ему.
– Запей вот, – жидкость во фляжке была теплая.
– Что это?
– Ты скажи откуда это у тебя?
Тут крик, который разносился вдали, усилился, потом затих совсем.
– Ну что, пошли к тебе?
– Скажи, что это?
– Это Красные таблетки, но твои- новые. Я про них только слышала, очень сильные, выпьешь и радиация не страшна. Только часто нельзя – привычка нужна.
– Мне их подарили…
– За такой подарок и убить можно, или продать кого, ладно, погорячилась, держи,– и с этими словами она отдала таблетки Виктору.
– Я там угостилась несколькими, уж не обессудь, ну так что, пошли?
Виктору не хотелось приглашать к себе незнакомку, но и гостей у него никогда не было, по крайней мере последние лет шесть, тем более женщины.
– Только ничего не трогай!
– Нет! Ты посмотри на него! Только что помирать собирался! А уже и не трогайте ничего! Ну… мужчины…
– Тебя как звать-то, доходяга?
– Витя…
– Витя, Виктор. Победитель значит.. меня Аля, мама помню звала меня Ляля.
Они пошли к его дому, Виктор посмотрел на балаклаву, интересно, думал он, а она красивая, голос, низкий, но приятный, и сколько ей лет? И где она будет спать? Кровать- то всего одна. Вместе что ли?
– Ай-яй-яй, Витя, какие мысли у тебя!
– Какие?– Виктор покраснел, ого! он даже забыл как это делается! Краснеть от смущения.
– Надо быстрее идти, а то можем встретить кого-нибудь! – он надел респиратор и выключил дозиметр. Быстро и тихо они подошли к двери подъезда, Виктор встал и прислушался.
– Сколько с тобой еще живет? – спросила Аля
– Нисколько…
Даже в прорезях для глаз, он увидел, как она сказал ими «ну ты и дурак!», и зашла в подъезд.
– Какой этаж?
– Третий.
– Самый четкий! И через окно можно убежать и на крышу! Молодец, Витя!
Вот что давно не делали, так это его не хвалили. На работе только работа и минимум разговоров с коллегами, друзей не было, да их и ни у кого не стало. Он открыл тяжелую дверь, на что ещё раз нарвался на комплимент от Али. В квартире Але очень понравилось. Она уже хотела была разоблачиться, Но Виктор не разрешил.
– Надо наверху, последний этаж, там проветривается одежда с улицы.
И подал ей старый бушлат и сапоги.
– А ты?
– А я потом.
– А рюкзак?
– Тоже туда.
– Ну, ты продуманный…
Она ушла, волоча рюкзак.
Виктор скинул на площадке верхнюю одежду, быстро растопил печь и поставил греться воду в железном чайнике. Отварилась железная дверь и в комнату вошла молодая женщина в сером свитере и брюках, со стрижкой под ноль. Талия была перехвачена армейским ремнёмна котором висели пистолет и нож. Через плечо висел автомат-короткоствол. В руках она держала несессер.
– Всё своё ношу с собой.
Она подошла к Виктору. Короткий густой ёжик волос, серые глаза, обветренные щёки, треснутые губы – милое личико, вот нос сломан, он задержал на горбинке взгляд.
– Было хуже, – как бы читая его мысли сказала Аля.– Сделала себе пластику – два гвоздя в нос и – хрусь! Всё встало на место, раньше надо было, да забоялась. Некрасивая, да?
– Почему? – Виктор не знал что и сказать, и был смущен, что пялился на упор на, в общем-то, незнакомую женщину. Он отвернулся и начал возиться с печкой.
– Тоже крысы одолели? – спросила Аля, указывая на кучу капканов на полу. – А ты молодец, не ленишься. Надо их ловить. А то отгрызут чего…
Она осторожно прошлась по его небольшой комнате.
– Уютно… а… у тебя всего одна комната? Или вон та дверь еще вход?
И она пошла к другой двери. Виктор что-то буркнул, посмотрел, не закипела ли вода в чайнике.
– А там что? – Аля не смогла открыть дверь
Виктор сидел на деревянном настиле и растерянно смотрел на Алю.
– Там ещё одна комната..
– Покажешь?
– Если ты ничего не будешь трогать.
– Не буду. И вот, – Аля достала и несессера темную бутылку. – За проживание.
Помолчали.
– Слушай, я воспользуюсь твоей розеткой? – и начала доставать из несессера какие-то девайсы.
Виктор отвернулся, это было очень плохо, за планшеты и мобильники наказывали жестко, а за недонесение еще жестче, он махнул рукой
– Вон там, – он посмотрел на будильник. – Мне скоро на работу, я вернусь вечером. Вот, можешь спать здесь. Сейчас мы зайдем в другую комнату, только ничего не трогай!
– Хорошо, хорошо, – обезоруживающе сказала Аля.
Подойдя ко второй двери, чем-то щелкнув, открыл её. Перед взором Али предстал какая-то невообразимая картина: в дальнем углу было высокое, до самого потолка сооружение из пластиковых бутылок, соединённых каким-то хитрым образом; внизу в ряд стояло неимоверное количество воды в больших бутылках; рядом коробки с консервами; в ближайшем углу на полу стоял тазик и сверху над ним был прикреплён душ. Душ! Аля не видела душ уже не помнит сколько! В разных местах на полу стояли какие-то то ли проигрыватели, то ли патефоны и еще какие-то штуки, что Аля даже не сообразила.
– Что ты хочешь за душ? – она повернулась к нему
– Мне надо на работу… – Виктор развернулся и вышел из комнаты. Она подошла и схватила его рукой между ног .
– Я хочу душ! Всё что хочешь, Витя! Хоть сто раз!
Он присел от такой неожиданности, давно его так женщина не ласкали!
– …вечером… – выкрутился он.
– Смотри, обещал! – она достала из своей сумки два тюбика, нажала на крючок на дне и положила их на кровать. Виктор посмотрел на неё.
– Минуту, – она встряхнула их. – Вот теперь горячие. Попробуй. А то пожрать не успел.
Она отвинтила крышку и выдавила из тюбика содержимое себе в рот.
– Ммммммм…..Да ешь не бойся, Витя!
– Да я не боюсь… – он попробовал, вкус был изумительный. Виктор высосал всё до последней капли из тюбика, правда, так и не понял что это было – то ли каша, толи пюре, но вкуснотища! Он разлил кипяток из чайника по кружкам и кинул немного заварки.
– Богато живёшь! Витёк! – весело сказала Аля. – Чай! Душ! Самогонный аппарат…
– Это фильтр полной очистки воды со сменяемыми фильтрами.
– Ого как звучит! Сам собрал?
– Ну да…
– А что же у такого рукастого и женщины нет? Нет! Мужчина с душем! Да на это любая прибежит! Уж поверь!
– Одному выжить легче, да и спокойнее.
– Соглашусь… одному выжить легче.
Виктор вздохнул и схватился рукой за больное место на груди.
– Ну-ка, давай посмотрю, я филфак закончила, знаю, как людей лечить…
– Филфак это вроде литература, – сказал Виктор, снимая верхнюю одежду.
– А у нас военная кафедра была… – она ловко стянула через голову Виктора всю одежду сразу. В комнате потеплело, от печки шел настоящий жар.
– Витя… до чего ты себя довел…
Синюшное тело Виктора было худое, ребра выпирали, местами были красные пятна, на груди был большой синяк.
– Моя работа, – Аля погладила синяк пальцами, они были шершавыми, но теплыми.
– Если бы я не засомневалась, я бы – бах, и нет Вити. Но Витя жив, Витя пьёт чай и жмёт мне душ, Витя жадина, Вите предлагаешь а-ля-ля, а Витя ничего не хочет, у Вити радиация…
Говоря всё это, она вытряхнула из несессера какие-то пузыречки и мази, обойдя вокруг Виктора, он намазала некоторые волдыри, некоторые прижгла, что аж было больно, а синяк побрызгала каким-то спреем.
– Всё, вали на свою работу, а погреюсь у печки, – и завалилась на настил, прижавшись к горячим кирпичам и закрыла глаза. Виктор так и стоял перед ней без верхней одежды, она открыла один глаз.
– Вить, на тебя только в темноте смотреть можно. Какой же ты худющий… а ты случайно не светишься ночью? – и расхохоталась своей шутке.
– Нет, – Виктор обиделся, и это чувство, он понял, не испытывал давно. – Не свечусь.
– Да ладно. Ты такой хороший, девушку приютил, – она лежала на настиле и прижималась к печке.
–Ммммм… как тепло… Витя… приходи быстрей с работы… – и она уснула.
… На уроках он был рассеян, путал имена и фамилии детей, чем приводил их во всеобщий восторг и смех.
– Виктор Васильевич сегодня меня Гришкой назвал! – И смех опять доносился из разных уголков коридора подвала интерната. А Виктор Васильевич был действительно не в себе, то чувство, что его ждала молодая женщина было особенным! В его постели! Он старался вспомнить, когда это чувство ожидания он испытывал последний раз.
– Виктор Васильевич! Виктор!
– А… – он обернулся.
– Что с вами сегодня? Какой-то вы сегодня рассеянный? – директор подошел к нему и посмотрел в глаза. Упитанный крепкий мужчина, бывший спец, ничего не упускал из виду.
– Мне доложили вы под снег сегодня попали, а снег нехороший был, ох нехороший… Может вы его и наелись ещё? Нет? Это хорошо. Продуктов хватает? Это тоже хорошо. Карточки продовольственные получили? Отоварили? Ну как нет! Над! Не ленитесь, нужно питаться. А то развели слухи, что продуктов нет!
Так, разговаривая, директор привёл Виктора к себе в кабинет.
– Садитесь, Виктор Васильевич.
В кабинете у начальства Виктор почти не бывал. Директор налил два стакана красного вина.
– Говорят, помогает от заразы, а по мне так просто веселей помирать, – и выпил одним залпом. Виктор отхлебнул – вино было хорошее, не то, что выдавали им по талоном, порошковое. Директор сделал жест, мол пей, не стесняйся, и налил себе еще. Еле-еле Виктор осилил стакан. Директор рассмеялся.
– Эх, Виктор! Слабак ты! Стакан для мужика это ж только разминка! Давай ещё!
– Нет, спасибо, мне хватит… – он уже чувствовал, как захмелел на голодный желудок.
– Витя, – лицо директора резко стало серьезным. – Тебя любят дети, ты хороший работник, коллеги тебя уважают. Не хотелось бы тебя потерять…
– А почему вы должны меня потерять? – ужасающим шепотом спросил Виктор.
– Тебя недавно видели… – Виктор похолодел.
– Тебя видели с нашей учительницей русского.
Да, Виктор действительно нёс её большие сумки со школы к ней домой и зашел выпить чаю и отдохнуть. Но это было месяц ил больше назад.
– Ну, так а что в этом такого? Попил чаю у неё дома…
– Вот! И даже не написал докладную! – заругался директор.
– Так о чем писать? Нес сумки… пил чай… пошёл домой…
– А у нее дома нашли целый сервер, или как там это всё называется! Вещала она тут правду, понимаешь! Кому эта правда нужна? Может это ты, Витя и принёс ей это всё оборудование!
– Я?…– он вжался в кресло, всё, пропал сейчас его посадят в Бункер к туберкулёзникам – верная смерть. А как же Аля? Ведь она его ждёт!
– Точно не я! Там сумки были лёгкие! Только большие просто!
– Ну, вот, уже разговор.
Директор подвинул ему стандартный бланк донесения, Виктор ещё ни разу не писал их.
– А что писать?
– Ну… пиши… принес сумки… сидел пил чай, случайно увидел оборудование, не понял что это такое, осознаю свою ошибку, доношу сейчас. Ты что ни разу не писал?
– Нет…
Директор рассмеялся и опять превратился из грозного начальника в весёлого парня. Виктор быстро заполнил донесение на коллегу.
– Ну, молодец, Витя! А то не могу, не я! Вон как лихо накатал!
– А что ей будет? – несмело спросил он.
– Что? – переспросил директор, не отрываясь от донесения.
– Что с ней будет? – ещё раз переспросил Виктор.
– С руссичкой-то…не знаю… в Центр, наверное, заберут, чистоту наводить. Всё, иди Виктор Васильевич, не забивай себе голову, молодец. Талоны отоварь…
Виктор вышел из дверей директорской в полном опьянении, как физическом, так и моральном. Он сегодня первый раз заложил кого-то и не испытывал по этому поводу сожаленья. Получилось это как-то само собой, раньше он выкручивался, то не помнил, то писал такое его рвали и ругали за галиматью. А в этот раз он думал только о том, что его ждёт Аля, и он хочет быстрее попасть домой. «В Центр наводить чистоту» – такое он уже слышал несколько раз, говорят, никто оттуда не возвращался. Что же стало с Центром, если там так грязно…
… Брандо пришел домой к обеду.
– Привет, малыш, как дела? – сказал он мальчонке лет четырех, игравшему в кубики и потрепал его по голове, тот протянул ему кубик.
– Ты думаешь, у него сегодня слух появился?! – зло спросила молодая женщина из кухни.
– И тебе привет, дорогая! – Брандо прошел на кухню, обнял женщину за плечи, которая что- то готовила, и поставил большой пакет на стол.
– Смотри, что я сегодня принёс, – и он начал доставать из пакета разные продукты.
– Он сегодня опять наделал в штаны!
– Ну, ничего, бывает, – примирительно сказал Брандо. – Чего ты злая? Мать должна быть доброй к своему ребенку и ласковой к мужу…
И Брандо попытался обнять её.
– Отстань! Не жена я тебе! Так, приживалка! И этот – не сын, а байстрёнок!
– Не надо так говорить про сына!
– А я не хочу целый день сидеть дома с этим «малышом»! – Она передразнила Брандо.
Она часто закатывала истерики по поводу и без, но тут уже начала переходить все границы.
– Сидит, ничего не говорит, перебирает свои кубики! Надоело мне возится с этим глухим уродом!
– Катя! Как ты можешь так говорить!
Она повернулась к Брандо, скривилась в гримасе и выкрикнула:
– Да лучше бы он от этой радиации сдох!
Широкая ладонь с размаху прилетела ей по щеке. Она отлетела в другой конец кухни, ударилась головой о стену и осела на пол, и из носа и рта потекли струйки крови. Брандо взял сладости из пакета и пошел к сыну.
– На, Петруха, держи, – он протянул ему сладкий батончик, затем достал Красную таблетку, разгрыз и маленький кусочек положил в рот сыну. – Давай, давай…жуй…Петька – байстрёнок… Не слушай мать.
Он усмехнулся последней фразе. Откусив батончик Петька протянул его отцу, Брандо тоже откусил, довольный, Петька доел весь, чавкая и улыбаясь во весь рот чернеющими зубками. Закрыв лицо Брандо тихо всхлипнул…
…Аля была у него, ждала с работы. Его давно никто не ждал. Виктор шёл домой быстро. Нет, было же время, меня тоже ждали! Или нет? Он уже засомневался, а было ли по другому? Или эта радиоактивная пыль летом и снег зимой были всегда? Говорят, у каждому спеца есть жена, вот кого ждут с работы! И даже дети у них рождаются, правда, малышей он никогда не видел. Так, удивляясь своим новым мыслям и чувствам он добрался до квартиры. Дома! Она была дома! Лежала в его постели под одеялом и брюки со свитером повешены на спинку стула. Она голая там, что ли? – удивился Виктор. Он не вспомнил – давно ли видел голую женщину. Ну да, может быть, в студенчестве, но как-то эти воспоминания были смутные.
– Душ. Ты хотела принять душ…
Она откинула одеяла и действительно, Аля лежала голая, но в руке держала пистолет.
– На всякий случай, – небрежно сказала она, и сунула его под подушку.
Сев на кровати она посмотрела него, Виктор, краснея изучал неё тело. По всему телу были шрамы и ссадины, натёртости и мозоли. Женщина была молодой, но кожа не пылала свежестью. Её фигура была худой и жилистой, как раз для выживания.
– Когда – то я была второй красавицей во дворе, – она встала и прижаласьк немугрудью.
– Почему второй? – спросил он заикаясь.
– Первой была моя подруга, но неудачно вышла замуж. Побрейся, – и дернула его за щетину, на которую он не обращал внимания уже больше месяца, а то и двух .
Он отстранился от неё.
– Надо печку растопить… тогда вода будет горячей.
– Ого! Так душ ещё и горячий! За это надо выпить! Достану я ради такого дела спирт! Витя ты пил спирт?
– Ну было дело… давно… – он начал возиться с печкой. – Готово!
Аля накинула свитер и ходила по полу между капканами босиком, в руке у неё была армейская фляжка. Она болтыхнула около уха – ещё есть.
– Ну…Пойдём, покажу как душ работает…
Они прошли в соседнюю комнату и Аля встала в тазик.
– Вот, давишь на эту грушу ногой и вода течет.
– Как интересно…
– Нагнетается давление… по трубам проходит… там котел… в печке.. греется… – путанно объяснял Виктор, глядя на голую Алю.
Она нажала на грушу
– Воды нет… – сказала она, посмотрев вверх.
– Надо несколько раз, накачать…
–А! Поняла! – весело сказала она, надавила ногой на грушу, и из трубки полилась горячая вода. Она подняла руки вверх и засмеялась. Виктор стоял рядом и улыбался во все свои желтые зубы. Счастье – мелькнуло у него в голове. Она внезапно схватила его и крепко поцеловала мокрыми горячими губами. У него закружилась голова. Она стала раздевать его, снимая засаленную рубаху, он торопливо скидывал брюки.
– Залазь ко мне, – сказала она. – Мыло есть?
Он кивнул головой в угол, прыгая на одной ноге в штанине. Аля взяла мыло, оно треснутое, твёрдое как кирпич и таким же цветом, с одной стороны было объедено крысами. Она повертела его в руках.
– Когда ты последний раз им мылся?
– Не помню… – и Виктор вступил в тёплую воду в тазике. Аля наступила на грушу – потихоньку побежала вода.
– Как здорово ты придумал… Так бы и стояла тут… под теплой водой… и не знать ни про какую радиацию… ни про какой взрыв… – она прижалась к нему всем телом. Виктора бил мандраж, он наклонил голову ей на плечо. И обнял её.
– Смелее! Витя! – смеясь, сказала она и, надавив на грушу, под струёй воды, начала его намыливать и мылиться сама. Он стоял, боясь, что сейчас проснётся и всё это исчезнет – и Аля и её смех и…
– …Какой взрыв? – спросил он вытирая пену с глаз.
– Что? Как какой? Ты ничего не знаешь? – она перестала мыться и посмотрела на него внимательно. – Откуда по твоему радиация?
– Ну… сказали метеорит упал… – начал было Виктор.
Аля подняла вверх брови и покачала головой.
– Нет? Так ничего же нет … ни радио, ни телевизора … ничего не узнать… – начал было Виктор.
– Шесть лет прошло, Витя, а ты даже не попытался узнать, что же всё-таки произошло?
Виктор обескураженно тёрся дальше, теперь он уже стеснялся и её и своего худого тела.
– У нас одна на работе что-то пыталась узнать, – оправдываясь сказал Виктор. – И её теперь отправили Центр чистить.
На этих словах Аля на секунду перестала мылится, потом опять продолжила.
– Из Центра не возвращаются, – сказала Аля тщательно скребя себя. В тазике начала образовываться черная пена. Аля хорошенько намылила волосы и взяла бритву. Клочки волос падали в тазик.
– А так меньше заразы всякой пристаёт. От «метеорита», – передразнила она его.
Окончательно смыв остатки волос, Аля стала похожа на героиню из кинофильма, вот только Виктор никак нее мог вспомнить какого. Намылив щетину Виктору, она ловко побрила и его. Тот только постанывал, мычал и охал.
– Ну! Аж помолодел!
Выйдя из душа, Аля взяла тюбик из несессера и намазала душистым кремом голову себе и лицо Виктору. Давно он не ощущал такой свежести на лице, аж глаза защипало.
– Ну теперь, – она разлила спирт по двум кружкам.– Давай выпьем, Витя! За тебя! Спасибо тебе!
И одним глотком выпила.
– Сейчас я закуски соображу, – засуетился Виктор и пошел во вторую комнату.
– Не надо! В этом весь кайф!
Открытые банки с консервами, поставили их на печку греться. Аля налила себе и долила Виктору в не выпитый стакан.
– Стратегический запас! На все случаи жизни. И для дезинфекции, и для обезболивания, и для обездвиживания. Эх, заканчивается! Ну! Давай!
Виктор выпил и закашлялся.
– Носом вдыхай! – смеялась она. – Выдыхай ртом!
Но Виктор всё делал наоборот, и, задыхаясь, выпучивал глаза и мотал головой. Аля хохотала.
– Ну, отошёл?
Он всё ещё мотал головой и махал рукой перед ртом…
– Да сколько же тебя можно ждать? – она крепко схватила его и бросила на деревянный настил, тот немного хрустнул.
– Ну… с бабами- то помнишь ещё как управляться?
И нырнула к нему под бок, настил захрустел и треснул, Аля и Виктор провалились в середину кровати. Они расхохотались. Принеся, ящики и тряпки, Виктор приподнял и выровнял сломанные доски.
– Ну, ты точно, один жил! – хохотала Аля.
– Почему это? – ремонтируя, спрашивал Виктор.
– Да потому что у тебя кровать целая! – заливалась Аля. – Вдвоём бы давно разломали!
