Яна Конозова
Воздушно – Капельно
Вечера стали темными, как тоннели
Вечера стали темными, как тоннели.
Разветвляются, искажают вид в перспективе.
Часто кажется, что на семь дней недели
Вечеров – четырнадцать.
Переводишь сущее в арифметику.
Переводишь стрелки в иную плоскость,
Входишь в сумерки серые незамеченным,
И выходишь в космос.
Под ногами звёзды горят кленовые,
Небо дышит влажным, холодным светом,
Фонари на площади смотрят совами
В невесомость ветра.
Междумирье, пространство другой реальности
Расширяет осень до бесконечности.
До того, как улиц глаза стеклянные
Не опустят веки.
Привыкни
Я ничего не пишу тебе больше.
Можешь не ждать, разговор окончен.
Я убираю шахматы с поля боя.
Просто, забудь мой почерк.
После меня поле станет красным.
Красным от крови осенних листьев.
Видимо, мы с тобой слишком разные,
Чтобы друг с другом сбыться.
После меня, поле станет белым.
Белым, как вырванная страница.
Что бы ты, милый, не пробовал делать,
Мне уже не возвратиться.
Я переписана солнцем с дождями,
Ветром распята на брошенных гнездах.
Сколько бы губы твои не ждали,
Все слишком поздно.
Не прикоснусь к ним ни звуком, ни взглядом.
Звёзды в руках превратились в листья.
Слишком уж долго все было даром,
Пора расплатиться.
Знаю, ты станешь писать на небе
Стаи стихов журавлиным криком.
Только прочесть их теперь уже некому,
Так что привыкни.
Присягнув павшим листьям на верность
Присягнув павшим листьям на верность,
Внутриклеточно чувствуешь гибель;
Открываешь стихи Хименеса
И читаешь его навылет.
Не жалеешь ни птиц, ни веток,
На которых не пели птицы.
Слишком мало у нас ответов,
Чтобы заново здесь не родиться,
Не войти тихой тенью в травы,
Обращённые телом к солнцу,
А принять тишиной отравленную,
Пересохшую глубь колодцев.
Слишком мало у мира красок,
Слишком быстро уходит время.
Видишь, солнце на небе гасят,
Значит Бог дочитал поэму.
Листья. Глаза привыкают к дождю
Листья. Глаза привыкают к дождю.
Что-то мелькает в размытых контурах –
То ли случайное дежавю,
То ли текущая жизнехроника.
Люди уходят на задний план,
Пленка рябит, будто в старом фильме.
Ты протираешь ладонью экран
От накопившейся в жизни пыли
И замечаешь, что вечер стих,
Ветер улегся под крылья птицам.
Выйдешь на улицу после шести –
Рискуешь во времени заблудиться.
Чувствуешь – дальше идти нельзя,
Тянешься в сумерки за ключами.
Смотришь сквозь дождь, и твои глаза
С собственным взглядом в окне встречаются.
Ливнем размытые города,
Линии на черно-белых кадрах.
Листья. Душа привыкает к дождям.
Просто, пришел сентябрь.
Если взять за основу шаблон абсурда
Если взять за основу шаблон абсурда
Наступившего сентября,
То единственный правильный выход отсюда –
Это тихий уход в себя.
Накрываешь мебель, садишься в кресло,
Вызывашь врача, но приходит дождь.
Заполняет пространство и с этого места
Ты уже никого не ждёшь.
Но однажды на улице кто-то спину
Продырявит тяжелым куском свинца.
Это чей-то взгляд, обратившись в спиннинг,
Ловит хищника на живца.
Возвращаясь в квартиру под вечер мертвым,
Достаешь из сети свой последний шанс.
Принимаешь письма мои за морфий,
Чтобы снова начать дышать.
Если взять за основу шаблон абсурда,
Наложив его на сетчатку глаз,
Рыбы – это просто такие люди,
Обитающие среди нас.
Когда созреют выпавшие звёзды
Когда созреют выпавшие звёзды,
К губам рассвета Бог приложит пальцы
И время паутинками потянется
И на заре прозрачней станет воздух.
Что у тебя – как есть, всего мгновение,
Осознаешь, касаясь этих нитей.
Звезда твоей груди всегда в зените
От первого удара до последнего.
Но нас врасплох застала эта осень.
Мы здесь так мимолётны, так случайны,
Что наши плечи стали палачами,
Последний урожай на землю сбросив.
Кто знает, сколько звёзд упало в небо
И кто вдыхает души в эти звёзды,
Но стал таким прозрачным этот воздух,
Каким ни разу он при жизни не был.
Мы могли бы быть лозами дикого винограда
Мы могли бы быть лозами дикого винограда,
Чтобы плестись по стенам вдоль человеческих жизней.
Нам бы хватило неба, нам бы хватило сада.
Обойти каждый острый камень нам бы хватило гибкости.
Нашей истиной было бы крепко держать друг друга
В тонких пальцах, в изгибах стебля, в молитвах, в сердце.
Быть надёжными и упругими, быть супругами
От зелёных листьев до самой смерти.
Нашей опорой были бы все преграды,
Мы текли бы вверх по ним, словно вены.
Мы могли бы быть лозами дикого винограда,
Если бы сами не разрушили эти стены.
Все случится, когда ты допишешь книгу
Все случится, когда ты допишешь книгу.
Время не сможет больше держать твою жизнь на мушке.
В лес уйдут сбежавшие цирковые тигры,
Чтобы никогда больше не вернуться.
Небо надолго окрасится чёрной краской.
Звёзды на этом небе займутся искрами
От огромных костров, в которых сжигают рясу
Монахи, ставшие атеистами.
Мир погибнет. Или останется прежним.
Дети вырастут, птицы вернутся с юга,
Ветер с моря будет таким же свежим,
Надувая парусом легкие складки юбок.
Что-то будет, когда ты поставишь точку.
Это режет слух, как фальшивая нота в гамме.
Но ты выйдешь из последней строки досрочно.
Черным ходом. И этого не узнаешь.
Пока трамваи идут по рельсам
Пока трамваи идут по рельсам,
Земля идёт по своей орбите.
Такие нынче скачки по Цельсию,
Что перепуталась цепь событий.
Что было раньше – плод, или дерево,
С кем происходят метаморфозы?
Осознаётся, что мы наделали,
Когда уже возвращаться поздно.
Весь мир, по сути, стремится к хаосу,
Никто ни в чём больше не уверен.
Любой как может, так избавляется
От накопившейся в нём энергии.
Садишься ночью в нутро трамвайное
И отправляешься в неизвестность,
А на рассвете родишься заново
Прозрачным облаком поднебесным.
И будет вечность держать за пазухой
Секреты нашей большой вселенной.
А мы с тобой, словно рельсы, связаны,
Хоть и расходятся направления.
В нашем доме горит свет
В нашем доме горит свет
Это значит, в нем есть жизнь –
От камней глубоко в стене
До оставленных в углу джинсов.
От фарфоровых чайных душ
До альпийских равнин постели
Входишь в мир своих вещей глубже,
Чем кому-то из нас хотелось.
Стенки утвари помнят пульс,
Запах кожи – вода из крана.
Даже если дом станет пуст,
Мы останемся в его шрамах.
Длинным ворсом скользят у ног
Фитили от сгоревших дней,
На паркетном полу ожег
Галактическим дном чернеет.
Мы когда-то уйдем все.
Кто уедет, а кто сбежит.
Но пока в нашем доме свет –
Это значит в нем есть жизнь.
Хочешь стать птицей – придётся терпеть
Хочешь стать птицей – придется терпеть,
Пока прорастают перья,
Каждое утро брать за руку смерть
И отводить от двери.
Слушать, как что-то проснулось внутри
Вечное, словно небо.
Хочешь стать птицей – всегда лети,
Где бы ты только не был.
Чувствуй глазами, смотри душой,
Кровь отдавай природе.
Сверху понятно, что мир ещё
В темных долинах бродит.
Эта земля не выносит птиц,
Ветер ломает крылья.
Каждая птица всегда в пути,
Пока ей хватает силы.
Птица планирует сквозь миры,
Птица не ждет ответов.
Птица живет у тебя внутри,
За белыми прутьями клетки.
Окна выходят в август
Окна выходят в август.
В август выходят окна.
В белом окладе плавно
Движется белое облако.
Облако, как прощение.
Облако, как прощание.
Просто в земном вращении
Кто-то меняет правила.
Зелень теперь таинственна,
Держит в себе окалину,
Словно святую истину
Гладкое дно хрустальное.
Август молчит о прожитом,
В жизнь добавляет специи.
Тот, кто вошёл непрошеным,
Близко стоит у сердца.
Лето дрейфует в окнах,
Сутки меняют форму.
Месяц, до звёзд истоптанный,
Смотрит сквозь складки в шторах.
8. 15
Короткой вспышкой тесно воздух сжат…
Глухая аритмия пустоты.
Глубокий мрак без времени и дат
Безвыходно рассеялся внутри.
Два города – разрушенный и до,
Друг друга не узнают никогда.
Кому-то нужен этот парадокс,
Возложенный на долгие года.
Возложенный на плечи и сердца,
Отмеченный тавром в сетчатке глаз.
Мы очень долго взращивали сад,
Но кто-то взял и сжёг его до тла.
Откуда взялся этот чёрный дождь,
Просеявший сквозь сито белый дым
(Стратегия игральных партий го –
Кто занял больше места – победил)?
Кто выбивал клеймо под кожей век,
Заставив возвращаться в этот день…
Кто этот безымянный человек,
На городской стене забывший тень?…
***
Лучше дождь и гроза – в тишине есть своя обречённость.
В ясном солнечном дне правды мало, все больше вранья.
Если жить – то менять, чередуя, цвет белый и черный.
А иначе спокойно дышать в этом мире нельзя.
Я снимаю абстрактные вещи
Я снимаю абстрактные вещи. В этом моя поэзия –
Чувствовать обнаженной кожей свою опору.
Я опускаюсь в травы, как в ножевые лезвия,
Я принимаю август каждой раскрытой порой.
В запахе спелых яблок горечь цветков полыни
Ищет себе приюта, как бы пытаясь выжить.
Я прикасаюсь к камню. Где-то в его глубинах,
В ритме ударов сердца, шум океана слышен.
Ветер приносит звуки всеми забытых песен.
Ветер их шепчет листьям, клавиш касаясь плавно.
Я принимаю память старых стволов древесных,
Их бессловесной речи я становлюсь губами.
Мантры земли и неба в тонких цветочных душах
Связаны с нашим миром крепче цепи железной.
Я отпускаю вещи. Кто-то их должен слушать
Каждой раскрытой порой – в этом и есть поэзия.
Я никак не могу представить твое лицо
Я никак не могу представить твое лицо,
Но когда идёт дождь, ты читаешься в линзах капель.
Так в морской воде всегда существует соль,
Так Луна проступает из сумрачности сонаты.
Ты живёшь внутри окруживших меня вещей,
Но в любой момент избегаешь прямого взгляда…
Я ещё стараюсь тебя сохранить в душе,
Потому что иначе не суждено быть рядом.
В черном камне простая лирика
Существует столько вопросов,
На которых ответа нет
Кто-то вдруг возникает из прошлого
И тебе говорит «привет».
Это слово – квартал шанхайский,
Испещренный тоннелем шахт.
Если станешь в него спускаться,
Сразу вспомнится каждый шаг.
Вот и улицы – просто части
Длинной повести о тебе.
Кто-то словно отклеил пластырь,
Под которым болит рубец
Тонких чувств бледновато- розовых,
Уходящих по венам вспять
Мимо тех, с кем судьба быть поразнь,
Кто ещё никто не успел предать,
Полюбить, умереть и вырваться
На свободу в других краях.
В черном камне простая лирика
Долго тлеющего угля.
Существует вопросов столько,
Не ответить за много лет.
Словно ветер сквозь жизни кольца
Прилетел ко мне твой «привет».
Не слышно снов, не слышно даже звёзд
Не слышно снов, не слышно даже звёзд.
Такая ночь – настоянное зелье.
Лишь слабый свет, тягучий, словно мед,
Как в пелену окутывает Землю.
Так глубоко она вбирает нас,
Что не заметишь собственного веса,
Что даже негасимый лунный глаз
Потупил взор и превратился в месяц.
Такая ночь пронзает, как игла
И проникает в тело внутривенно.
Теряют вес и время, и слова.
И даже жизнь сама теряет цену.
Держаться не за что, привычный мир исчез.
В одном моменте всё перемешалось.
Под сенью распустившихся небес,
На млечных пятицветиях фиалок
Лежит столетий бледная пыльца
И до утра ее никто не тронет,
Пока лучи Персея и Стрельца
Нам не оставят мир перерожденный.
Между небом и океаном
Между небом и океаном,
По ту сторону наших судеб,
Мост качается деревянный.
По мосту идут полу-люди
Полу-шагом, на лицах маски,
В полу-свете, в глубокой тайне.
Кто-то только ступает наземь –
И становится там цветами.
Кто-то вверх поднимает крылья,
А иные – уходят в воду.
Прикасаясь рукой к перилам,
В один миг забывают годы.
Мост качается деревянный,
За мостом притаился остров.
Духи острова держат камни –
И роняют на небо звёзды.
Духи знают такие тайны,
Что нельзя приносить на Землю.
Мост качается – это танец
В ритме наших сердцебиений.
По закону любого фокуса
По закону любого фокуса
ловкий трюк остаётся тайной.
Лист всегда опадает осенью,
чтобы вновь появиться в мае,
Гибкость рук управляет картами,
кролик прячется в каждой шляпе.
Уезжаешь на месяц за город,
чтобы больше не возвращаться.
Жить в глуши, постигая магию
переменчивости вселенной
Там, где полдень так пахнет ягодой,
словно кто-то открыл варенье.
Там, где кто-то достал из шкафчиков
и развесил цветы и травы.
В темный лес зовёт мать-и-мачиха –
в море зелени рыбой плавать,
Да вплетать птичий щебет в волосы,
охлаждая росой ладони
Там, где в синем холодном озере неба
край лежит колокольный.
Чтобы в теле твоем берёзовом
было место теплу и свету,
Между ранней зарёй и звёздами
отдаваться на волю ветра.
Возвращаться из леса заполночь,
млечных листьев касаясь пальцами,
По тропе, где цветущий папоротник
свету лунному открывается.
В нашем мире небесный фокусник
не оставил простых случайностей.
Если в город вернешься осенью –
не забудь, что Земля вращается.
Старый дом стоит на воде
Старый дом стоит на воде, его корни уходят в ил.
Говорят, в этом доме десятки лет ни один человек не жил.
Говорят, кто в него войдёт, не находит назад пути,
будто дом охраняет лукавый чёрт, держит путников взаперти.
Лабиринты его растут, по ночам издавая гул.
Каждый в этом лесу, потерявший путь,
по тропинке придет к нему.
Говорят, в нем пятьсот дверей,
ни одна не ведёт назад.
В этот дом на порог не заходит Смерть,
но и Жизни никто не рад.
Дом сжимает густой туман,
обнимая его кольцом.
Это душ, блуждающих по мирам,
непрерывный, тревожный сон.
Старый дом стоит на воде, ключ за пазухой держит чёрт.
Если ты оказался сегодня здесь, значит, он продолжает счёт.
Я показывал тебе твердый настил дороги
Я показывал тебе твердый настил дороги,
Объяснял его в километрах, колёсах пыльных.
Ты смотрела на всё с мимолетной улыбкой бога,
За спиной теребя обожжённые солнцем крылья.
Я показывал землю – Потрогай ее руками.
Это наша опора, жизнь для цветов и хлеба.
Ты всегда оступалась о каждый лежащий камень
И с глубокой тоской глаза поднимала в небо.
Ты была другой. С тобой говорили скалы,
Только я не мог до конца с тобой объясниться.
По твоим глазам я видел, как ты устала,
Оставаясь в своей душе перелетной птицей.
Что на земле нам? Лишь смотреть и слушать
Что на земле нам? Лишь смотреть и слушать
Как вечной белой стаей в небесах
Меж облаками проплывают души –
Расправленные паруса.
Они уходят в глубину вселенной.
Туда, где край, а может быть – исток.
Туда, где наше времяизмерение
В горячий превращается песок,
Где спящих снов мерцающие крылья
На бок луны отбрасывают тень,
Где мягким светом млечные перила
Нам освещают каждую ступень.
В твоих глазах небесной глубины
В твоих глазах небесной глубины
Плывут дельфины в свете звёзд ночных
И эти звёзды накрывают волны.
Так целый мир затягивает в омут –
Ни вспомнить, ни подняться, ни спастись,
Как будто там внутри сюрреалист
Все наделил своим особым смыслом
И старый мир отчаянно разбился
И реконструкции теперь не подлежит
(Но он все так же несомненно жив).
Ты улыбнёшься – этот мир растаял,
Теперь в глазах лишь комната пустая,
В ней кто-то зажигает две свечи.
И где-то рядом музыка звучит,
И я к огню протягиваю руки…
Так можно вечность говорить друг с другом,
Ни слова вовсе не произнося –
В глазах твоих уходит время вспять
И русла наполняются теченьем,
Вокруг кварталов исчезают стены
И целый мир опять тебе открыт
До белых куполов небесных крыш –
Лишь задувает свечи теплый ветер,
Когда ты перед сном смыкаешь веки.
Когда мы снова станем птицами
Когда мы снова станем птицами,
Когда мы снова станем птицами
и оторвемся от земли,
Мы будем лёгкими и быстрыми,
Мы будем в облака стремиться
и на диких скалах гнёзда вить.
Когда сольёмся с небом крыльями,
Весь мир покажется пустынею,
сковавшим разум миражом.
Мы станем мудрыми и сильными,
Когда коснемся тонкой линии,
переступая горизонт.
Из старых городов уходят тени
Из старых городов уходят тени,
Стираются последние следы.
Наверно, так устроено во времени -
Во имя тех, кто будет приходить.
Пусть, не охватим будущего зрением,
В объятьях не сожмем весь этот свет,
Но мы, как капли бурного течения,
Несём существование в себе.
И в это небо поднимаясь, птицы,
Кричат о нас, и нами воздух сыт.
Никто не может больше возвратиться.
Зато все могут вечно нами быть.
Где-то есть город…
Где-то есть город – в расщелине между снами,
На берегу бескрайнего океана.
Город – опора, памятник, небыль, струна ли,
Или цунами, накрывшее нас капканом.
Смыты с экрана – рождённые в этом мире,
Полном неповторимого несовершенства.
Сбиты пароли, нарушены ориентиры,
Есть только город из нашей с тобою песни.
Ты набираешь горячий песок в ладони,
Время бежит, просыпаясь сквозь эти пальцы.
Все, что мы можем – сердцем хранить и помнить.
Всё, что мы можем – опять навсегда расстаться.
Призрачной тенью касаться друг друга, мыслью
Опережать расстояние между нами.
Каждый своей судьбой в этом мире стиснут,
Каждый имеет свой неподвижный камень,
Входы и выходы, взгляд изнутри наружу,
Где лабиринты – только изнанка тела.
Каждый из нас на готове держать оружие
Должен, пока своей не достигнет цели.
Где-то есть город, в расщелине между снами,
Город без времени, звуков, имён и улиц.
Утренний чай, недопит, на столе остывает.
Жаль, что мы вместе оттуда с тобой не вернулись.
Смотри, поля уже краснеют маками
Смотри, поля уже краснеют маками,
И этот май так обнажает душу,
Что люди нынче ходят одинаково -
По небу, по воде, или по суше.
Снимают обувь, вешают на гвоздики
Свои тела и расправляют крылья,
А под крылом такие дали звёздные,
А под крыло бездонный космос вылит.
Такой весной цветы вплетают в волосы,
По пояс входят в травы и созвездия,
Здесь в подреберье бьётся медный колокол
И по губам слова крадутся песнями.
Здесь каждый день, от солнца и до вечера,
Держась за ветер тонкими ладонями,
По небу боги облака развешивают
И под ногой шуршат в деревьях кронами.
Я никогда не оставлю тебя, не бойся
Я никогда не оставлю тебя, не бойся.
В наши края так поздно приходит осень,
Что есть ещё время жить, разбирать руины.
Пусть эти люди не смотрят, проходят мимо.
Жидкий напалм поджигал этот старый город,
Здесь нам остался пепел и горечь в горле.
Слышишь, как ветер к морю склоняет травы?
Ты засыпай, я теперь тебя не оставлю.
Вечером искры кружатся над головами -
Души погибших становятся светлячками,
Собираются вместе, в созвездия всех галактик,
В млечные дали, но засветло умирать им,
Падать на землю черными угольками.
Небо, смотри, затянуто облаками.
Облако – рыба, облако – черепаха…
Кажется, мы совсем разучились плакать,
Но научились жить не от слова "выжить".
Знаешь, а мы останемся в этой хижине,
Даже когда твое тело покинет голод,
Страх и болезнь, жизнь, темнота и холод.
Я положу к тебе сердце, цветы и куклу,
Стебли сухой травы и стволы бамбука,
Тронет огонь корзину и вспыхнет солнцем.
Я никогда не оставлю тебя, не бойся.
Я выращу тебе не сад, планету
Я выращу тебе не сад, планету.
Закрой свой дом, оставь в дверях ключи.
Разомкнут круг препятствий и запретов,
Когда с вокзала скорый поезд мчит.
Проложен путь, ну как же ты не веришь?
Скорей раскрой зажатую ладонь.
Уже обед, а ты ещё в постели.
Вставай скорее, новый мир рождён.
Мы полетим под собственное небо,
В нем бьётся сердцем солнечная гладь.
Там нет зимы, но если хочешь снега,
Достаточно его лишь загадать -
И полетят над нашим садом хлопья
И скроют травы, реки и цветы,
Сквозь них пролягут солнечные тропы,
И мир предстанет белым и простым.
Пойдем скорее, каждое мгновенье
Цветы и камни складывает в текст.
Планета ждет, вращаясь постепенно,
Но рельсы исчезают в темноте.