Владислав Георгиевич Дмитриев
Восхождение «…к низинам» о. Павла Флоренского
4.11. Итоги
В это время он пишет, по мнению автора, очень важное для понимания его судьбы и вклада в науку письмо. Еще во время написания книги «Лики науки», собирая материал, в частности, о П.А. Флоренском, который работал в ВЭИ, автору приходилось вступать в дискуссии по вопросу – а что такого сделал Флоренский?
Действительно: в школах не проходили, в институтах не обучали, ссылок на используемые идеи и авторства в учебниках не было, научной литературы с его именем тоже, а та, что выходила при его жизни изымалась из библиотек и уничтожалась. Увы, существовавшая в его время власть постаралась стереть из памяти нескольких поколений его имя, предать его забвению. Отчасти замысел этой книги и был вызван этими дискуссиями, но началось все с этого письма, откуда можно понять и энциклопедичность его интересов, и его научную судьбу. Для лучшего восприятия здесь письмо приведено в форме, которая использовалась в книге автора:
«П.А. Флоренский – К.П. Флоренскому 1937.V.13. Соловки
Дорогой Кирилл,
В газете мне попалась заметка об учреждении при Академии наук секции по технологии водорослевого дела, а мама пишет относительно лекций Павла Николаевича о мерзлоте. Так от меня всегда уходит то, над чем я работал, в чем достиг результатов и на подготовку к чему затратил много труда. Мысленно просматривая свою жизнь (пора подводить итоги), усматриваю ряд областей и вопросов, которые начал я и которыми потом занялись “всъ” (чтобы не прочел все), то есть очень многие, мне же либо пришлось оставить дело, либо сам оставил, так как противно заниматься вопросами, к которым лезут со всех сторон и захватывают. Тебе может быть будет интересен список важнейших.
В математике:
1. Математические понятия как конститутивные элементы философии (прерывность, функции и прочее).
2. Теория множества и теория функций действительного переменного.
3. Геометрические мнимости.
4. Индивидуальность чисел (число-форма).
5. Изучение кривых in concreto.
6. Методика изучения формы.
В философии и истории философии:
1. Культовые нормы начатков философии.
2. Культовая и художественная основа категорий.
3. Антиномии рассудка.
4. Историко-филолого-лингвистическое изучение терминологии.
5. Материальные основы антроподицеи.
6. Реальность пространства и времени.
В искусствоведении:
1. Методика описания и датировки предметов древнерусского искусства (резьба, ювелирные изделия, живопись).
2. Пространственность в художественных произведениях, особенно изобразительного искусства.
В электротехнике:
1. Изучение электрических полей.
2. Методика изучения электрических материалов, основание электроматериаловедения.
3. Значение структур электроматериалов.
4. Пропаганда синтетических смол.
5. Использование различных отходов для пластмасс.
6. Пропаганда и разработка элементов воздушной деполяризации.
7. Классификация и стандартизация материалов, элементов и прочее.
8. Изучение углистых минералов как одной группы.
9. Изучение ряда пород горных.
10. Систематическое изучение слюды и открытие ее структуры.
11. Изучение почв и грунтов.
12. Йод.
Отдельно стоят. Физика мерзлоты. Использование водорослей. Хотел было написать тебе это поподробнее, но, переселившись в Кремль, растерял мысли, но помню, что надо было писать мало. Мне хотелось бы одно – чтобы вы сколько-нибудь воспользовались моими работами, привели их в порядок и сделали бы своими, в них вложено много труда и мысли, и я знаю, что из каждой работы можно сделать книгу. Еще одно: наблюдения и эксперимент получают свой смысл лишь тогда, когда они оформлены математически. А для этого далеко не всегда требуется большая тонкость анализа, часто удается получить хорошие результаты примитивными средствами. Поэтому приучайся формулировать итоги работы хотя бы просто кривыми и их уровнями. Крепко целую тебя, дорогой Кира».
Этим письмом в краткой форме он сам дает ответ на вопрос «а что сделал Флоренский?». Уже по содержанию чувствуется, что понимая, к чему идет дело, он старается подвести итоги, это действительно одно из его последних писем, но все же не последнее.
Даже когда он пишет детям, в его письмах чувствуется, что это уже своеобразные завещания. В том же письме, но только для дочери, можно прочитать: «… Очень трудно писать так, чтобы быть правильно понятым, когда приходится учитывать каждый квадр. сантиметр бумаги. Но за всем тем помни, я считаю своим долгом сказать все полезное, что могу сказать. … Возвращаюсь к травоядению. Кажется, было бы правильно признать то положение, что количество и разнообразие растительной пищи, а особенно травянистых частей, корней и клубней, есть мерило культурности общества. … Дело не в вегетарианских принципах, – которых я не признаю, – а в физиологическом воздействии растит. пищи на наш организм, от мяса грубеющий и быстро снашивающийся». И сразу свои кулинарные предпочтения для сохранения организма он связывает с творчеством: «Секрет творчества – в сохранении юности. Секрет гениальности – в сохранении детства, детской конституции, на всю жизнь. Эта-то конституция и дает гению объективное восприятие мира, не центростремительное, своего рода обратную перспективу мира, и потому оно целостно и реально. Иллюзорное, как бы блестяще и ярко оно ни было, никогда не м. б. названо гениальным. Ибо суть гениального мировосприятия – проникновение вглубь вещей, а суть иллюзорного – в закрытии от себя реальности. Наиболее типичны для гениальности: Моцарт, Фарадей, Пушкин, – они дети по складу, со всеми достоинствами и недостатками этого склада». И, заключая письмо, пишет: «… Ты не понимаешь чувство отца, которому хочется, чтобы дети его были не просто безукоризнены, но и представляли собою высшую ценность. Не для других, а для себя надо быть такими, но не важно, как о вас будут думать другие: быть, а не казаться. Иметь ясное, прозрачное настроение, целостное восприятие мира и растить беcкорыстную мысль – чтобы под старость можно было сказать, что в жизни взято все лучшее, что усвоено в мире все наиболее достойное и прекрасное и что совесть не замарана сором, к которому так льнут люди и который, после того как страсть прошла, оставляет глубокое отвращение».
Его положение становилось все хуже. Удивительная судьба, он быстро получил признание как философ мирового уровня, потом крутая перемена рода деятельности, снова подъем и признание уже как ученого, физика, математика, электроматериаловеда, и новое испытание уже советскими лагерями. Сначала относительно легкими и даже приносящими удовлетворение от деятельности, а потом все более и более жесткими. Но, спускаясь по воле судьбы к самым низинам человеческого существования, он демонстрировал духовное восхождение, оставаясь даже в самых трудных условиях носителем мудрости и смирения.
В начале июня 1937 года его положение резко ухудшилось, о чем можно прочитать в письме: «1937.VI.4. № 101. … Живу в Кремле, т. е. не живу, а влачу существование, т. к. работать в моих условиях нет никакой возможности. … В общем все ушло (всё и всъ). Последние дни назначен сторожить по ночам в б. Йодпроме произведенную нами продукцию. Тут можно было бы заниматься (сейчас пишу письмо напр.), но отчаянный холод в мертвом заводе, пустые стены и бушующий ветер, врывающийся в разбитые стекла окон, не располагает к занятиям, … даже письмо писать окоченевшими пальцами не удается. … По пустым помещениям хлопают разбитые форточки, завывает от вторжений ветра. Доносятся тревожные крики чаек. И всем существом ощущаю ничтожество человека, его дел, его усилий». Тревожное и печальное письмо, но он продолжает писать, единственное, что ему осталось – письма родным, и, прежде всего, детям, давая им свои последние советы: «Дорогая Оля, … употребляйте побольше трав, они не только вкусны, но и способствуют обмену веществ, содержа различные витамины. Напр. побеги (молодые) конского щавеля, звездчатка, крапива, одуванчики, корневище лопуха, корневище одуванчика. Во мне живет убеждение, что растительный мир, преимущественно в диком состоянии, содержит много различных веществ, которых нам не хватает в питании и что поэтому необходимо вводить в питание как можно больше разнообразных диких растений». «1937.VI.3—4. Дорогой Васюшка, вот несколько моментов морфометрии, которые могут быть тебе полезными. Общая постановка морфометрии – нахождение линейной конвергенции форм, в частности кривых контуров, из которых один принимается за стандарт, а другой характеризуется мерою своего отступления от стандарта. … Основная мысль: деление пород по процессу возникновения из предсуществующих минералов (или пород) и из среды, где будущих минералов еще нет (расплав, раствор), а возникнуть они могут по-разному, в зависим., от условий. К числу последних пород относятся магматические, лед, выкристаллизовавшиеся вроде соли, гипса и т. д. Третья группа – это те породы, которые хотя и возникли из готовых минералов, но последние затем более или менее преобразовались».
4.12. Атомный секрет
Но вдруг, среди бытовых советов и геологических вопросов возникает неожиданная тема – вопрос получения тяжелой воды: «1937.VI.3–4. Дорогой Кирилл, в прошлом письме я писал тебе о намечающейся возможности получать повышение концентр, тяжелой воды посредством фракционного вымораживания». Что это за письмо и в каком контексте говорилось «о намечающейся возможности» неясно, так как это письмо в имеющихся у автора источниках отсутствует, хотя сам вопрос о присутствии в воде тяжелых фракций в письмах звучал ни раз, но вопрос о повышении концентрации т. е. о получении ее из обычной воды не поднимался. В этом же письме он конкретно рассматривает эту возможность и, что особенно странно, речь идет не о лабораторных исследованиях, а о промышленном производстве: «Припоминаю, есть чьи-то старинные опыты (поищи в моих мерзлотных материалах) с медлен, замораживанием воды, причем первые фракции льда садились на дно, т. е. были тяжелее воды – очевидно были из тяжеловодного льда. Имеешь ли ты представление об образовании донного льда? Этому внезапному процессу предшествует появление в воде тонких ледяных пластинок, дисков диам. неск. мм, при толщине в 1/10 мм (если не ошибаюсь, а м. б. и тоньше). Полагаю, первыми будут образовываться пластинки тяжеловодного льда, они будут садиться на дно, и потому, понятно, переохлажденная вода будет внезапно выкристаллизовываться на этих тяжеловоднольдовых пластинках. Следовало бы произвести ловлю этих первичных пластин у дна и определить их состав; а м. б. это и будет наиболее простой способ промышленного производства тяжел. воды. Поговори об этом с В.И. опыт прост, но многообещающ».
Очевидно, что он писал это для В.И. Вернадского, а значит вопрос о промышленном получении тяжелой воды уже поднимался. Дальше он подробно рассматривает связанные с получением тяжелой воды вопросы: «При определении содержания тяжелой воды по уд. в. ты столкнешься, однако с одним затруднением, а именно с многозначностью смысла уд. в. воды, поскольку тяжелых вод много (всего вод 9, если смотреть по х. составу, а по физическому составу, включая и химич. многообразие вод тысячи) и следов<ательно>, один и тот же уд. в. воды может отвечать весьма многим смесям различных вод. Правда, количеств, содержание их в воде невелико. Но принимая во внимание высокий уд. в. сверхтяжелой воды (1,33) и, кроме того, обогащение воды ее тяжелыми компонентами, которое м. происходить в разных колич. соотношениях, необходимо признать учет каждой из вод порознь совершенно неизбежным, иначе все выводы будут произвольны. На многообразие тяжелых вод и вытекающие отсюда последствия обрати внимание самое серьезное. – Есть еще способ повышения концентрации воды тяжелой – посредством фракционного выпаривания, но это делается в спец. колонке. Но, я думаю, такое упаривание следовало бы вести под вакуумом, при более низкой Т°, и тогда разность упругостей кипения скажется у различных вод более выпукло. Лед тяж. в. (эту мысль уже высказывал в 1934 г.) вероятно объяснит многие загадочные явления в области мерзлоты и мне весьма обидно, что не могу заняться этими вопросами. … Если бы свойства тяжеловодных льдов были достаточно изучены, то в строении льда, напр. озерного, можно было бы усмотреть форменные тяжеловодные элементы, различая их напр. по показателям преломления. … Применение ультрамикроскопа или способов затенения (напр. моего, а м. б. и других конденсеров с затенением) вероятно, откроет широкие горизонты в области участия тяжелой воды в образовании ледяных минералов и пород».
Это очень интересное и, в определенном смысле, загадочное письмо. Именно в это время практически во всех странах Европы, где была развита наука, выкристаллизовывалось понимание энергетических возможностей атомного ядра и, в том числе, его военного применения. О том, что Флоренский понимал эти возможности, здесь уже писалось. Тяжелая вода, как уже писалось, была открыта Г. Юри, за что он в 1934 г. был удостоен Нобелевской премии, а в 1934 г. Э. Ферми определил, что тяжелая вода является эффективным замедлителем нейтронов, что необходимо для повышения эффективности ядерных реакций и, кстати, засекретил результаты этих экспериментов.
Вскоре немецкий ученый О. Ган обнаружил деление ядер урана при поглощении нейтрона, которое было наиболее эффективными при их замедлении и, таким образом, практический путь к созданию атомной бомбы был открыт. Поэтому специалисты, понимающие проблему получения тяжелой воды в промышленных масштабах, становились стратегически важными. В этом письме Флоренский показал не только то, что он хорошо представляет проблематику тяжелой воды, но и то, что понимает, как ее получать и определять, а учитывая его талант, глубокие знания и практические навыки, очевидно, что проблему получения тяжелой воды он точно бы решил.
Это письмо он писал для сына Кирилла, работающего под началом А.Н. Фрумкина у В.И. Вернадского, который как директор Государственного радиевого института, знал и понимал значение тяжелой воды. Очевидно, письмо должно было дойти и дошло до него, как и все предыдущие, а значит, он был в курсе возможностей П.А. Флоренского. Но, что было предпринято по этому поводу, неясно. Дальнейшее развитие событий невольно наталкивают на конспирологические теории, ведь после этого письма практически сразу прекратилась его связь с семьей. Это было предпоследнее письмо, а последнее его письмо, которое дошло до семьи, было отправлено всего лишь через две недели, и оно было достаточно обычным для его положения вот, что писалось в этом последнем письме: «1937.VI.18. № 103. Дорогая Аннуля, … Жизнь наша резко изменилась; сидим безвыходно в Кремле, а т. к. работы почти нет, то во дворе всегдашняя толкучка. Заниматься при таких условиях не приходится, несмотря на усилия, которые я делаю в этом отношении, да и настроение неопределенности мешает сосредоточиться на чем-нибудь, требующем усилия и внимания, главное же – подъема. … Боюсь перемен, а признак, для меня верный, это некоторая привычка к определенному месту и примирение с ним. Сейчас я вошел в Соловецкую природу и потому начинает казаться, что обстановка должна измениться, но не в ту сторону, которая была бы желательна, т. е. не на Дальний Восток». 1937.VI.19. Дорогой Васюшка, … Нужно думать, натуральные ур-ния кривых очень полезны при изучении формы, равно как и непосредственное измерение К, как функции дуги. Но вопрос о применении этого подхода к угловатым контурам мною еще не разобран. – Ты мне не сообщил, над чем именно работаешь в наст. время. … Мое желание, впрочем, ограничивается пределами вашей работы, а самому делать что-нибудь не хочется – очень я устал (и отстал) созидать, тогда как довести до конца ничего не удается. Центр тяжести существования перешел уже из меня в вас, и мои мысли пусть развиваются в вас … 1937. VI. 19. Дорогой Мик … Наша сетчатка состоит из отдельных нервных окончаний, и протяженность изображения на ней воспринимается лишь в том случае, когда отдельные участки изображения попадают на разные элементы сетчатки. Предел восприятия протяженности – когда участки изображения попадают на 2 смежных элемента сетчатки. Если же все изображение попадает на один, то мы, хотя и видим нечто, но не протяженное, т. е. точку в строгом смысле слова, а если на линейный ряд элементов – то линию, т. е. длину без ширины, тоже в строгом смысле слова. 1937.VI.19. Дорогой Кирилл. … Но знаешь ли, как это ни странно, что почему-то мне симпатизируют многие магометане, и у меня есть приятель перс, два чеченца, один дагестанец, один тюрк из Азербайджана, один турок собственно не турок, а образовывавшийся в Турции и в Каире казахстанец. 1937.VI.19. Дорогая Оля, … Переживания детства и юности составляют наиболее прочный и наиболее содержательный зачаток всего последующего и о нем следует заботиться особенно внимательно. 1937.VI.19 Дорогая мамочка, … Я здоров, но работать по настоящему сейчас невозможно а отсутствие правильной и напряженной работы и расслабляет и утомляет одновременно». 1937.VI.19. Дорогая Тика, мне приходится всегда прощаться с чем нибудь. Прощался с Биосадом, потом с Соловецкой природой, потом с водорослями, потом с Йодпромом. Как бы не пришлось проститься и с островом».
Это были его последние слова, которые дошли до нас и в которых видна его усталость и неопределенность будущего, но чего-то особого нет и, тем не менее, связь на этом прерывается, как будто специально, именно после письма о тяжелой воде. Можно было бы предположить, что Вернадский, ознакомившись с письмом и понимая необходимость, «вытащил» Флоренского из лагеря, чтобы работать, например, в Радиевом институте над атомными проблемами. То, что Н.И. Вернадский знал и понимал проблему атомной бомбы говорит запись в его дневнике от 13 июля 1941 года: «Что происходит на фронте? Начало развала гитлеровской силы? Или обстановка перед применением последнего отчаянного средства – газов или урановой энергии?» [ 36 стр.123]. Не менее загадочен приведенный в книги П.В. Флоренского «Петрограф» на всю жизнь» следующий эпизод из жизни его отца Василия Павловича Флоренского, он пишет: «К В.П. Флоренскому тоже обратились за консультацией по вопросу об урановом сырье, и он дал важный прогноз, но… участвовать в урановой программе отказался. Позже семье он объяснил: «Я боюсь судьбы отца»». [40] Надо понимать, что участие в урановой программе того времени, давало очень много возможностей и для отказа надо было иметь серьезные основания.
Так же предположению о связи П.А. Флоренского с атомными секретами способствует то, что, например, в советском энциклопедическом словаре приведены даты его жизни – 1882 – 1943 гг. и родственникам была в 1956 году выдана такая же справка о его кончине. Однако на запрос автора из Радиевого института пришел ответ, что Флоренский П.А. в нем никогда не работал и это предположение не имеет под собой основания.
Ситуация с тяжелой водой высвечивает еще один аспект: мог ли П.А. Флоренский быть полезен в решении проблемы получения тяжелой воды и изотопов различных элементов, и ответ очевиден – безусловно. Как крупный физик и материаловед, глубоко разбирающийся в физике материалов и процессов, и как инженер практик, решивший множество технологических задач он был бы крайне полезен при решении проблем атомных технологий, которые пришлось с большим напряжением решать стране в военный и послевоенный периоды. Он, безусловно, вывел бы страну на передовые позиции и в области радиологии уже как биолог, изучавший жизнь растений. Стал бы он работать над созданием атомной бомбы? Конечно нет, его мораль и его убеждения, не позволили бы ему это делать. Стал бы он работать над мирным применением сил атома? Безусловно: и в медицине, и в энергетике, и в технологиях, но как бы это могло быть, мы никогда не узнаем и можем только предполагать.
Эпилог
Официальные документы, выданные родственникам уже в 90-х годах, подтверждают, что Павел Александрович Флоренский был расстрелян 8 декабря 1937 года, хотя и первая справка была также официальным документом, но можно предположить, что государственная власть таким образом пыталась скрывать масштабы убийств 1937 года. А масштаб их был огромен.
Созданная в 1923 году наркомом внутренних дел А. Рыковым система лагерей особого назначения ОГПУ началась с Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН) и получила свое логичное развитие при волевом руководителе государства И.В. Сталине. Эта система, имеющая все черты рабовладельческого строя, характеризуемая полным бесправием заключенных, позволила провести как индустриализацию страны, так и освоение новых территорий Севера и Востока. О масштабах такой экономической политики можно судить по следующим цифрам: «… к 1940 г. в картотеке ГУЛАГа числились 8 миллионов человек, в т.ч. 36 тысяч специалистов» [41], из них только за период 1937-1938 годов, были расстреляны почти 800 тысяч человек. В это трагическое число вошел и священник, философ, ученый Павел Александрович Флоренский.
Документы, представленные на сайте А. Разумовым «Скорбный путь. Соловецкие этапы 1937-1937 годы», показывают весь трагизм того времени. Именно тогда, 16 августа 1937 года был выпущен приказ «…НКВД № 59190 о репрессировании 1200 соловецких заключенных …» [42] по которому кто-то из почти 12000 узников должен быть ввергнут в смертельный торнадо 1937 года. Выбор заключенных был на совести руководства тюрьмы, так как в типографскую форму приказа было от руки вписано: «… для Соловецкой тюрьмы утверждается для репрессирования 1200 человек». Вот такое плановое задание, которое и было исполнено. В справке № 190 по Флоренскому Павлу Александровичу было кратко написано: «В лагере ведет к-р. деятельность, восхваляя врага народа Троцкого» [42], так аукнулось ему его знакомство с Троцким. Этой куцей справки, подписанной начальником лагеря И. Апетером, оказалось достаточно, чтобы 25 ноября 1937 года Особая тройка УНКВД Ленинградской области под председательством начальника УНКВД ЛО Л.М. Заковского приняла решение о его расстреле, также были расстреляны и находившиеся с ним в лагере специалисты, работавшие с ним.
В начале декабря 1937 года вторая партия заключенных, в составе которой находился П.А. Флоренский, была отправлена из Соловков в Кемь-пристань. С 8 по 10 декабря все заключенные в количестве 509 человек были расстреляны, о чем сохранились акты. Но вот где прошли расстрелы, а зачастую зверские убийства, о которых сохранились шокирующие свидетельства [42], до сих пор неизвестно. Это могли быть и Медвежьегорск, и Лодейное поле или еще где-то. Места расстрелов и захоронений тщательно скрывались и, так случилось, что именно по второму соловецкому этапу не осталось ни документов, ни свидетельств, что делает невозможным указать точное место, где нашел последнее пристанище Павел Александрович Флоренский. Таким образом, его кончина обретает символическое значение, как память обо всех погибших в лагерях ГУЛАГа: когда неизвестно, где он может быть, а значит, он может быть в любом месте, где проходили многочисленные расстрелы заключенных.
В истории его гибели снова просматривается зловещая тень подмосковного ОГПУ. О начальнике Соловецкого лагеря И.А. Апетере, фактически отправивший на смерть Флоренского, можно прочитать: «Апетер Иван Андреевич (1890, Лифляндская губ. – 22.08.1938, Москва). … Из рабочих. Неполное высшее образование, с 1920 начальник аппарата ВЧК … с февраля 1930…– первый заместитель полпреда ОГПУ по Московской области. В январе 1931 назначен начальником Главного управления исправительно-трудовых лагерей Наркомюста РСФСР и начальником Центрального управления конвойных войск СССР» [43]. Очень вероятно, что именно он был причастен к незаконному переводу Флоренского с Дальнего Востока на Соловки, по крайней мере, у него была такая возможность, и отправляя Флоренского на расстрел он, таким образом, заметал следы. Есть какая-то символика в том, что арестован Апетер был сразу после расстрела второго соловецкого этапа 11 декабря 1937 г., а впоследствии расстрелян. Но как писал в своем исследовании «Экономическая география министерства внутренних дел» М.А. Рогов: «Парадокс истории состоит в том, что многие известные своим участием в репрессиях руководители и сотрудники ОГПУ– НКВД-МВД и ГУЛАГа были полностью реабилитированы. Основанием к оправданию послужило то, что они были в свое время осуждены не за реальный геноцид собственного народа, а за мифическую подготовку покушений на лидеров партии и правительства, мнимый шпионаж в пользу капиталистических государств, «троцкизм» и т.п. обвинения. … Посмертно были реабилитированы расстрелянные … И. Апетер – начальник тюрьмы ГУГБ НКВД СССР…» [41].
Начальник УНКВД ЛО Заковский в январе 1938 года сменил Реденса на посту начальника УНКВД МО. На сайте Хронос можно прочитать: «Заковский Леонид Михайлович (Генрих Эрнестович Штубис) (1894, усадьба Рудбаржи Курляндской губернии…), … Сын лесника. Окончил 2 класса Либавского городского училища. … 10.12.1934 был назначен нач. Управления НКВД по Ленинградской области. … в Ленинграде в 1934-38 были расстреляны около 45 тысяч человек. … С 19.1.1938 зам. наркома внутренних дел и нач. управления НКВД Московской области. 17.2.1938 в кабинете у М.П. Фриновского отравил шефа советской разведки А.А. Слуцкого. … 30.4.1938 арестован. … 29.08.1938 приговорен к смертной казни. Расстрелян» [44].
Есть ли прямая связь между Апетером, Реденсом, Заковским, атомными секретами и расстрелом П.А. Флоренского неясно. Одно ясно, что действовали они в его судьбе и в судьбе других жертв, как настоящие враги народа, а было ли это из-за карьерных соображений, политической воли или безволия, агентурных указаний или внутренней ущербности – суть не в этом. Их действия привели к его гибели и гибели сотен тысяч других невинных людей, нанесли серьезный урон стране перед надвигающейся войной с фашизмом. Это как раз тот самый случай, который ярко показывает, как опасна идеология без морали и понимания ценности жизни, как опасна всякая революция, поднимающая на поверхность самые мутные, самые низменные слои и к чему приводит ставка на активный, но малообразованный и аморальный слой. Это та реализовавшаяся опасность, о которой предупреждал П.А. Флоренский и от которой он погиб.
Но как бы то ни было, священник, ученый, философ Павел Александрович Флоренский прошел до конца весь трагический путь тысяч священнослужителей, десятков тысяч деятелей науки, техники и искусства, миллионов простых граждан, разделив с ними судьбу, поднявшись «к низинам практической жизни», стойко выдержав все невзгоды и удары судьбы, став символической фигурой этого трагического времени.