Светлана Залата
Отражения одиночества
Глава 6
– Что мы ищем?
Саша чуть нахмурилась, пряча ладони в рукава ветровки. Несмотря на лето, сегодняшняя ночь выдалась весьма холодной, и пока солнце еще не успело прогреть окружающий мир. В автобусе было пусто. Впрочем, неудивительно. Желающих в восемь утра воскресенья куда-то ехать было не слишком много.
Миклош отстраненно смотрел в окно на проплывающие мимо дома, держась за поручень так, что побелели костяшки. Поездка ему явно не доставляла никакого удовольствие. Но все же парень ответил, после некоторого раздумья.
– Что-то неправильное.
– Очень определённо.
Миклош чуть пожал плечами.
– Ладно, нам выходить. Завернем куда-нибудь к фастфуду и заодно ты расскажешь все более подробно.
Ответом был страдальческий вздох.
Уже сидя за столом в ожидании своей порции бургеров и картошки фри, Саша чуть толкает в плечо хмурого с самого утра Миклоша.
– Тебе забегаловка не нравится или что-то более глобальное?
Миклош только чуть поводит головой.
– Ты таскаешь меня почти неделю по местам, куда бы я добровольно не пошел никогда в жизни. Неделю. И ничего из этого мне не нравится. Ни сотни людей в странных нарядах, двигающихся под ужасно негармоничную громкую музыку, ни другие сотни людей, что на многоярусной ярмарочной площади толкутся локтями среди лавочек с какими-то безделицами и кичливыми одеждами, а потом, покупают отвратительную полную воздуха еду у крикливых продавцов и как завороженные смотрят в темноте на двигающееся полотно с картинками так пристально, что не видят, как с их подбородков капает слюна.
Саша подавила вздох.
– У меня возникло ощущение, что фильм тебе понравился.
Миклош чуть поморщился.
– Записанное представление не передает истинных эмоций… Но все же признаю – такие возможности смотреть на лицедеев в любой или почти любой день могут иметь потенциал. Я никогда не был заядлым театралом, но все же этот вид искусства куда интереснее, чем цирковые акробаты, факиры или дрессированные звери на ярмарках. Но чтобы понимать, что изображено на сцене, надо понимать, о чем идет речь и в репликах героев. А для меня что «менеджер», что «ракетная установка», что «реалити-шоу» просто слова, за которыми нет никакого смысла. Хотя признаю, что наблюдать за нынешними взаимоотношениями героев все равно довольно занимательно. Эмоции людей мало меняются, хотя раньше столь больших вольностей ни в словах, ни в одежде, в поступках благовоспитанные дамы и кавалеры не допускали.
Саша чуть пожимает плечами.
– Фрейд произвел что-то вроде «революции» во взаимоотношении полов с век тому назад. С тех пор отношение к сексу поменялось.
Миклош чуть склонил голову.
– Я знаю, о чем ты говоришь – потому что в моем разуме не только мои образы. Но не будь этого – я не знал бы, что ответить. Так много развратных образов, которые откровенно дурновкусны. Везде, на ваших больших фотографиях по городу, на движущихся картинках перед этим… «киносеансом». И сейчас, – парень окидывает взглядом посетителей зала. – Оголенная грудь у дам и едва заходящие на бедра штаны. И мужчины не лучше – ходят в портах, как последние крестьяне.
– Это шорты. В них нет ничего предосудительного. И у женщин одежда нормальная, сейчас все-таки лето. В этом нет ничего плохого.
– Нет, – Миклош кивает, – Но я привык к иным нравам. К тому же ты так не одеваешься. Только носишь штаны, как мужчина. Но к этому я уже привык. Почти.
Саша чуть улыбается.
– Нынешний мир позволяет мне носить то, что я хочу. А мне удобнее так как я одеваюсь. Нынешний мир вообще многое позволяет. Я могу получить образование даже родившись не в семье аристократов. Строго говоря – вообще все равно, где ты родился. Понятно, что если твоя семья, скажем, богатые торговцы, то деньги решают многое… Но все равно – женщина сама может решать, куда пойти после школы, в которую берут всех. Она может продолжить учиться по профессии, которая ей нравится, заниматься в жизни тем, что она хочет и зарабатывать на этом деньги. И все это верно и для мужчин. Никто не принуждает к браку и рождению детей. Родители не женят детей, никаких договорных браков – почти везде. Никакого голода, в каждом доме есть теплая вода, комфортное отхожее место, возможность самому готовить еду, магазины…
– Да понял я, понял, – Миклош отмахивается. – Ты говоришь так, словно защищаешь свой мир. Но я не нападаю. Я просто вырос в иных условиях, и все. Я – другой, и мне странно быть здесь.
Саша чуть улыбается.
– Мы все в чем-то другие, это нормально. Ты не обязан любить это место.
– Но мне здесь жить, – с некоторым огорчением говорит Миклош. – И с этим нужно смириться, все равно ничего не изменить. Просто это не произойдет быстро, а пока придется тебе потерпеть мое не вдохновляющее лицо. Не говоря о том, что у нас пока много нерешенных вопросов помимо моего настроения.
– Ага. И ты так и не ответил – что нам искать в парке?
– То, что забирает эмоции. Втягивает или меняет настроение толпы – ты ощутишь. Скорее всего, артефакт выглядит как что-то, что легко заменить, ведь такие вещи нельзя держать активными слишком долго. И внимание привлекут, и начнут на обратном движении отдавать накопленные силы. Но может быть, наоборот, неподвижной вещью, если будет находиться где-то подальше от людей, если потом из нее просто силы маг извлекает прямо на месте.
– Ладно. Но сначала поедим.
– Ты уверена, что этот… «фастфуд» съедобен?
– Да. Более чем. И картошку-фри ты уже ел, как и наггетсы. Расслабься, если не понравится, то сходим куда-нибудь в место с традиционной кухней.
– Щи и кашу из перловки с пивом предложишь?
– Возможно.
– Ладно, кажется, быстрая еда действительно быстрая, – Миклош усмехается и показывает взглядом на номер чека в руках Саши и такой же номер на экране приготовленных блюд.
Завтрак проходит в молчании. Миклош с явной брезгливостью оглядывает вначале окружающее в поисках ножа и вилки, но потом, посмотрев на других посетителей, только вздыхает и начинает есть руками так же, как и все остальные.
Делал он все это с несколько затравленным выражением. До этого Саша старалась выбирать для питания какие-то более традиционные рестораны или столовые, не желая слишком уж шокировать Миклоша, или хотя бы брать ему более-менее понятные блюда. Но, с другой стороны, рано или поздно все равно стоило показать ему и эту часть современной культуры.
– Согласись, все не так плохо.
Миклош только вздыхает.
– Дмитрий, привычный к такому, сказал бы, что да. Я же… пока не знаю.
– Ладно, идем. Если мы хотим обойти аттракционы до открытия, то стоит поторопиться.
Правда, обход парка развлечений по периметру не приносит ничего.
– Думаешь, стоит попасть через Отражение внутрь?
Миклош качает головой.
– Я оставлю без внимания то обстоятельство, что тогда мне придется только подбадривать тебя отсюда… Но, боюсь, если здесь и правда есть что-то, то это что-то наверняка под присмотром. И пройдя через Изнанку, мы заявим о том, что наступаем нашему противнику на пятки. И я не знаю, к добру это будет или к худу.
– Ладно, я так понимаю это ответ «нет».
Миклош чуть качает головой.
– Из нас двоих у тебя есть магия и ты лучше понимаешь, что происходит вокруг. Но да – я бы не стал этого делать. Но мне стоит предупредить тебя – Саша, я никогда не был хорошим воином. Мне приходилось бывать в бою – тогда, когда этого не удавалось избежать. И только.
– Ладно. Я учту. Пошли к кассам, билеты покупать.
– И ты опять расплатишься куском картона?
– Это пластик, и расплачусь я теми деньгами, что привязаны к нему на счете в банке. Просто не получая их на руки.
– Разумный подход. Ладно, идем на твою постоянную ярмарку.
Саша усмехается про себя. У нее нет уверенности, что американские горки понравятся Миклошу. Но не попробуешь, не узнаешь, как говорится.
И она успевает затащить парня и на колесо обозрения, и на мини-картинг, и прокатиться, честно замирая от ужаса, на «Емеле», и заглянуть в комнату страха – до того, как Миклош устало садиться на лавочку.
– Как бы то ни было, сейчас с меня достаточно впечатлений. На годы вперед, пожалуй. Давай просто обойдем это место, и все. Без всех этих развлечений.
– Ну уж.
– Я серьезно. Саша, я участвовал в атаке кавалерии на артиллерийские позиции. Один раз в жизни – но участвовал. И я точно могу сказать, что сейчас меня раздирают не менее сильные эмоции, пусть в них и меньше смертельного ужаса. А дети твоего времени просто ходят сюда по выходным.
– Не только по выходным.
Миклош качает головой.
– В том и дело. Найти возможность разместить здесь собиратель силы не так и сложно, особенно если поставить его вбирать совсем немного от общей высоты волн Отражения.
– Волн?
– Колебания, связанные с чувствами. Чувства людей, всех людей, как ты знаешь, меняют Отражение. Вот эти изменения и можно подловить, поставив что-то вроде… плотины, наверное. Фигурально выражаясь.
– Но пока там, где мы были, ничего такого я не ощущала.
Миклош кивает.
– А должна была. Ладно, давай обойдем оставшуюся часть парка, может что найдется.
Саша развернулась, привлеченная чем-то в Отражении – и замерла.
– Не думаю, что нам нужна вся оставшаяся часть парка.
Миклош проследил за ее взглядом и присвистнул.
В отдалении слева из-за ветвей выглядывал небольшой павильон темно-синего цвета, венчал который приличного размера глаз.
– Или это место продажи игрушек, посвященных Саруману, или… все может быть так просто?
– Если ты о том, что здесь находится сосредоточение Паутины – то нет, определённо и точно нет. Она светилась бы так, что видно было за километры, Орден бы не пропустил. Но вот накопитель… Вполне возможно. Тем более что в мое время Орден, проверив всех этих «человеческих» гадалок и магов-шарлатанов, обычно на повторные заметки по их поводу не откликался, не желая распылять силы. Понятно, что никому не нужно патент выдавать, что люди балуются – и за следующее дело.
– То есть думаешь, что там сидит человек? – Саша поднялась с лавочки и направилась к павильону.
– Пошли, посмотрим.
Надпись на павильоне гласила «Провидица Мария».
Саша только хмыкнула, изучая в Отражении глаз. Он был самым обычным – сейчас. Вот только она почти физически ощущала, как ее разгоряченный аттракционами разум сам собой успокаивался рядом с этим местом без видимой причины.
– Чувствуешь? Эмоции уходят.
– Да, – Миклош кивает. – Изучи Отражение, только не трогай ничего.
– Почему?
– Не думаю, что стоит давать знать о нас так открыто.
Саша усмехается. И едва успевает отойти в сторону, когда из павильона показывается Аня, которая идет за руку со своим молодым человеком и тихо о чем-то смеется.
Саше просто неимоверных усилий не изменится в лице. Аня скользит по ней взглядом и продолжает разговор.
– Вы хотите узнать будущее? – из павильона выглядывает «гадалка», на вид даже младше Саши.
В ней чувствуется какая-то усталость и даже некоторая обречённость. Но она, определенно, человек.
Саша кивает девушке.
– Проходите. В билет это не входит, но оплатить можно прямо здесь, – «ясновидящая» кивает на небольшой терминал за стойкой у входа.
Саша оплачивает – и минует монументальные синие занавески, отделяющие вход и стойку с терминалом от основной части помещения. Сам павильон крошечный, и из-за нагромождения занавесей и темного бархата кажется еще меньше. А еще Саша почти кожей ощущает давящую атмосферу этого места. И из-за того, что сейчас ее чувства в отражении словно бы смазаны и потому, что в детстве она совершенно точно уже была здесь. И даже зеркальце, висящее прямо за местом гадалки и сейчас явно впитывающем в себя эмоции, и ее эмоции в том числе, видела. И вместительные пуфики, и стол с шаром из темного хрусталя.
– Хрустальный шар откроет будущее, но ответит он только на один вопрос, – «ясновидящая» обводит Сашу и Миклоша взглядом. – Задавайте его в уверенности, что это тот самый вопрос. Ну или приходите завтра за следующим, – заканчивает фразу она довольно буднично.
Саша фыркает про себя. Она уверенна – гадалка самый обычный человек. А вот шар… Шар куда хитрее. В нем есть магия, отчетливо ощутимая. Что бы тут ни было, это не только место, где Паук собирал нужную силу, но и что-то вроде… Регистрации прибывающих?
Спросить совета сейчас было не у кого. Но в теории, о ее силе столько говорили… Разве нельзя просто изолировать себя от воздействия этого шара и попробовать выяснить, что он такое и к чему или кому привязан?
– Мне нужно говорить вслух?
– Нет, – «ясновидящая» качает головой, – прикоснитесь к Оку, и я прочту его ответ. Только прикосновение и мысль.
Саша фыркнула про себя и дотрагивается до холодной гладкой поверхности шара, обернув руку защитой. Она не задавала вопроса – напрямую. Только обратилась с вопросом о том, что есть Око. И в тот же миг на ее собственный разум обрушились образы. Не один и не два – десятки, сотни, тысячи. Саша затрясла головой.
– Шар говорит о том, что ваш ответ… в вас?
А эта ясновидящая-то связана с артефактом, пусть и человек… Но это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме множества мыслей и чувств, обрушившихся на Сашу за секунды контакта.
– Прекрасно, о юная дама, – Миклош поднялся на ноги. – Жизнеутверждающе.
– О, это не все, возможно, вам нужен другой вопрос…
– Нет, мы пойдем. Всего хорошего.
Миклош почти выволок Сашу за руку из павильона. И потащил на лавочку.
– Ты что творишь? Хочешь, что бы о нас все узнали? О тебе?
– Это не… мой выбор. Я не хотела. Просто решила… посмотреть. Поставить защиту. Потянуть на себя артефакт. И… вышло что вышло.
– И что вышло? Что ты увидела?
Саша сглатывает.
– Много. Разного, надо… Надо куда-то, уложить мысли. Но… Главное. В городе есть менгир.
Выражение лица Миклоша балансировало между недоверием, ошеломлением и испугом.
– Сталесский менгир? Ты уверена?
– Да. Уверена. Я… – Саша на секунду почувствовала колыхание клятвы в разуме, но все же поняла, что кое-что открыть может, – я связана с одним. И я точно чувствую, что здесь неподалеку есть еще.
Миклош прошептал несколько слов. Молитву.
Саша завидовала ему. Сама она молиться никогда не умела. А хотелось. Иногда, по крайней мере.
Глава 7
– Что ты вообще знаешь о менгирах? – Миклош изучал Сашу, устроившись на своей кровати в гостиничном номере. Взгляд парня в упор… нервировал, по меньшей мере.
Словно она была каким-то особо опасным животным в зоопарке.
– Немногое, – Саша чуть пожимает плечами. – Я, разумеется, пыталась найти информацию, но, кажется, о них вообще известно не так много. Это вроде как древние мегалиты, первый из которых был найден около Сатлесса, которые по неизвестной сейчас причине были выбраны нашими далекими предками для аккумуляции, ну или сбора, силы. Не только силы магов, которые вливали ее в камень, но и просто сил эмоций людей, которые обо всем знали… Тогда, когда все еще обо всем знали. Веками таким камням поклонялись, проводили церемонии, окропляли кровью, приносили жертвы, как животных, так иногда даже и людей. С тем чтобы камень вобрал их силу. И с тем чтобы при необходимости эту силу вычерпывать обратно для защиты поселений и вот это все. По прошествии времени сил стало столько, что менгиры обрели что-то вроде… Не разума, но, по крайней мере, избирательности. Многие заклинания, наложенные на них, иногда менялись – и все это привело к тому, что в итоге черпать силу из такого камня мог только один оператор, Затронутый-маг, на которого менгир настраивался и которому давал доступ к своей силе на большом расстоянии для защиты и нападения. Вот в целом и все. После того как люди забыли о магах и Отражении, подпитка эмоциями менгиров прекратилась, хотя многие оставлены были и раньше, когда ушли в безвестность племена, что их питали. Сегодня, насколько я знаю, в открытом доступе нет данных ни о том, сколько существует сталесских менгиров, и ни о том сколько из них не спят из-за того, что их сила израсходована. Но я не знала, что они могут быть в городах.
– И ты настроена на менгир… Вот значит что я видел. Ты настроена на менгир, и столь мало понимаешь в них, – Миклош качает головой с явным непониманием и укоризной.
– Ну, знаешь, мне никто лекций не читал на эту тему всеобъемлющих, а в «Википедии» что-то ничего про это нет, – с раздражением качает головой Саша.
– Вики…что? Ладно, не важно. Саша, я какое-то время изучал менгиры, надеясь найти решение своей проблемы, их сознание… Неважно. В общем, кое-что я знаю. Это одно из самых интересных и таинственных творений древних артефаторов-ритуологов, псевдоживые мегалиты. О них много вопросов, про них много загадок, считается, к тому же, что во времена Отделения, когда Великие Войны еще бушевали, а Перемирие не было принято, почти все менгиры были выбраны начисто той или иной стороной противостояния, а оставшиеся позаботились о том, чтобы скрыть сами себя… Ну да неважно. Ты оператор… Подумать только. Ты знаешь, что камни допускают к себе не только потенциально сильных магов, способных провести их силу и не выгореть, но и тех, кто наследует кровь их создателей? Последнее очень трудно вычислить, понятно, что таких потомков – сейчас десятки тысяч, сотни, может и больше, но тем не менее. И ты – одна из них. И знаешь ли ты то, что тот, кто настроен на один менгир, предположительно может управлять и другими без годов настройки, получив доступ к силе одним прикосновением тела или, возможно, даже разума? Что до сих пор никто не мог повторить сталесские менгиры и что скиа, трагичные гении, чувствуют таких вот операторов, как маяк во тьме мира Отражения? И что до сих пор, как я помню, не один из таких вот настроенных на менгир не прожил после первого контакта с камнем больше десятилетия?
Саша просто вытаращилась на Миклоша. Парень уже давно встал, и теперь расхаживал по номеру.
– Теперь я понимаю, как объяснить многое из того, что я видел в твоем разуме. Теперь понимаю. И это… невероятно.
– Невероятно то, что мне как-то забыли сообщить обо всем этом, – Саша складывает руки на груди, чувствуя обжигающий холод в самом центре грудной клетки.
После истории со Свободой, она, разумеется, прочитала абсолютно все, что нашлось в доступных источниках о менгирах и расспросила Серафима. Маг на эту тему говорил неохотно, ссылаясь на то, что он сам никогда связан не был с таким объектом, и рассказал почти все ровно то же, что Саша сама прочитала в книгах.
– Например о том, что с таким не живут долго. Просто отлично. Меня держат за идиотку – вот что мне нужно было знать. И это невероятно.
Саша с трудом сдерживала рвущуюся наружу злость. Ее опять использовали, просто использовали… ради чего?
– Эй, остынь, – Миклош теперь явно не был в восторге от того, что, блистая эрудицией, зашел слишком далеко. – Если тебе не рассказали, значит у Серафима были основания…
– Какие к черту основания?! Он уже втянул меня в ту операцию против моей воли, погибли люди, разрушилась семья моей подруги, сгорели заживо на моих глазах ни в чем не повинные Затронутые… Потому что я подходила им, понимаешь? И теперь выясняется, что это они все и задумали, сделали меня сосудом непонятно для чего, разменяли мою жизни, и…
– Остынь! – вышло резко, так что Саша осеклась. – Наставник не ангел, но ни на что он твою жизнь не разменивал, я уверен.
– Да ну? Десять лет… Я все-таки на большее рассчитывала. Ну конечно, развести наивную идиотку…
Саша выдохнула. Хотелось закрыться ото всего и просто плакать. Она чувствовала связь, которую больше всего хотела просто разорвать на куски. Чувствовала тревогу в связи, чужую тревогу. И чужой вопрос. Невероятным усилием воли она окружила себя глухим блоком, едва не уничтожая полностью и так пострадавшую нить связи. И отключила телефон.
Никаких больше оправданий. Довольно.
Миклош сглатывает, смотря на нее. И осторожно, словно боясь спугнуть, подходит и садится на кровать, не зная, куда себя деть, хотя говорить старается просто и мягко, явно желая успокоить.
– Саша, послушай. Быть носителем силы менгира не обрекает тебя на смерть. Я неправильно выразился… Все будет в порядке с тобой, правда.
– Ага. А те остальные, которые и десять лет не прожили…
– Саша. Пойми – сила менгира, из тех, что не были уничтожены во время Великих Войн, огромна. Эта сила десятков, сотен, может и тысяч поколений. Может и больше – никто не знает, сколько всем этим камням лет. Огромная сила. Ты сама… Ты провела ритуал, переселив меня, просто с моей передачи картинки, на одном желании всколыхнув Отражение до глубин, без всяких приспособлений, даже рисунок не понадобился, я только потом понял, что показал символы не совсем верно… Но это не имело значения. Ты дважды контактировала со скиа. Почувствовала Паутину. Сегодня вышла на контакт с еще одним менгиром просто выкачав на реверсе всю информацию из наблюдательного узла, из Ока, старого, сложного артефакта, одним только желанием, без заклинаний, без подготовки, без всего… У тебя ведь и так высокий природный потенциал. А сейчас если ты захочешь, то без труда сравняешь этот дом с землей просто усилием воли, распылив все на куски. Или исцелишь всех на милю вокруг. Или… в общем, ты можешь многое. Но вот только… Сильные заклинания повредят твое неподготовленное к такой энергии тело, могут даже выжечь, истощить до предела, от которого нет возврата. И именно поэтому, Саша, связанные с менгиром не живут долго – из известных случаев. Или сжигают себя, выполняя доступное, но уничтожающее тело воздействие, или вовсе становятся марионеткой в чужих руках или заложниками собственных амбиций, и в желании изменить мир оказываясь втянуты в войну против всех. Менгир дает огромные силы, но он неспособен подарить бесконечные знания, не заменяет долгих часов практики в магии. Это дармовая энергия, и как и любое пришедшее легко могущество, она слишком большое искушение.
Кажется, эта короткая, но наполненный эмоциями речь истощает самого Миклоша, явно к таким вещам не привыкшего.
– Я… в общем, Саша, я не могу указывать тебе как жить и что делать. Как и что решать. Но, если мое мнение тебе интересно…
Саша кивает. Несмотря ни на что, Миклош все же сказал ей правду. Не побоялся. И явно пытался утешить, объяснить.
– В общем. Я знаю наставника чуть дольше чем ты. Как я понял, вы знакомы сколько… три года?
Саша нехотя кивает. Она так и думала, что об этом пойдет речь.
– Серафим старый маг, он видит мир иначе, чем мы с тобой. Но он никогда не играет окружающими, словно пешками, несмотря на разницу в знаниях и могуществе. В отличие от многих и многих других. Почти всех, на самом деле. И, да он мог скрыть от тебя важные вещи, это правда. Но только в надежде, что это поможет тебе самой, а не навредит.
Саша только фыркает.
– Да ну? Что-то не похоже на помощь. Есть то, что о себе надо знать. И что-то ты сам оказался в одиночестве в своих исследованиях, помнишь?
Миклош вздыхает.
– И к чему привело мое упрямство и желание потешить самолюбие? К тому, что моя семья мертва, мое имя опозорено, а сам я – приживалка в чужом теле. А ведь меня предупреждали, Саша. И не один раз. И… Я не думаю, что ошибусь, что после того, как я официально во имя собственных идей совершил преступления, наставник боится, что и ты, получив большую силу, погубишь себя в желании совершить благой, но глупый поступок.
– Ага, и поэтому ведет себя так, словно я уже совершила все, что написано в Уголовном кодексе не по одному разу, и меня теперь нужно перевоспитывать, словно малолетнего преступника. Гоняет по всякой ерунде и мозги выносит детскими упражнениями и миллионом дерьмовых логических задач вместо того чтобы взять и рассказать все как есть. Отличный подход.
– Я не говорю, что его метод хороший и правильный. Но думаю, что могу понять в некотором роде причины такого поступка.
Саша еще раз хмыкает.
– Или просто одна безродная дурочка нужна ему для своих целей в будущем.
– Саша, это…
– Это неважно. Есть поступок, а все остальное – слова.
Отчаянье ушло. Его место заняла злость.
Телефон завибрировал, просигнализировав о входящем сообщении. Не в первый раз – но теперь это, по крайней мере, не сопровождалось ощутимым давлением на блок. Сообщение было от Ирины Владимировны.
– Адрес этого Михаила наконец нашли, так что мы можем ехать, – Саша сменила тему почти физически ощущаемым с удовольствием. – Теперь есть чем заняться.
– Ты уверена, что это стоит сделать сейчас, на ночь глядя?
– У нас есть задание, и его никто не отменял. Тем более, – Саша криво усмехается, – если верить всему сказанному, то есть понадобится, я просто найду менгир и достану этого Паука из его паутины. Должна же быть какая-то польза от всей всей этой ерунды с силой и камнями.
Миклош смотрит на нее сложночитаемым взглядом. Но вслух ничего не говорит. Только кивает и направляется к выходу из номера.
