Светлана Залата
Отражения одиночества
Глава 7
– Кажется, нам придется провести здесь времени больше, чем мы думали.
Саша только чуть улыбается в ответ на слова Дага. Или – Кузнеца.
В отсветах отгоравшего заката лицо парня казалось и вправду похожим на лик Кузнеца-Прометея из каких-то древних сказаний, где в кузнице рождалась жизнь, а горн разжигали сами боги.
Но каким не был величественным открывающийся образ, реальность говорила – они оба оказались в крайне дурацкой ситуации. И из-за одного-единственного человека – Ученика Знахаря. Сашиного, то бишь, игрового воспитанника. Представился этот прохвост Витом, и с небольшого традиционного парада открытия игры вел себя тише воды и ниже травы. Задавал вопросы, на которые Саша, она же в Онейре Тея, отвечала где-то в меру своих представлений, где-то в соответствии с розданными всем буквально за полчаса до парада материалами с небольшим описанием истории города-государства, жителем которого и был Знахарь/Колдунья.
Как сказал сам Вит, появившись спустя буквально полчаса от старта игры в Сашином «доме», его главной целью было самому научиться лекарской профессии. Как выяснилось в ходе общения, Бургомистр, он же один из игротехов, решавший на игре не вопросы и задачи своего персонажа, а те вопросы и задачи, которые ставила перед ним мастерская группа, Знахарь действительно мог обучить приемника. Как, в какой срок и какими средствами – решать предоставили самой Саше. Предупредив лишь, что ученик может быть только один, и что нечего кому попало искусство в руки передавать. И что рассказать она Ученику может или о том, как готовить зелье Исцеления, или о том, как варить болезнетворное зелье. Но не все вместе.
Другие игротехники если на полигоне и были, то где-то в отдаленных локациях «поселения», представлявшего собой почти настоящий город. Почти – потому что на деле большинство его стен состояли из непроходимых «веревок», лишь игровые локации, а было их всего два десятка, были обтянуты хотя бы тканью, а вместо мостовых и бульваров под ногами то и дело попадались коряги и островки непросохшей грязи.
Но, на удивление, в Онейре кипела жизнь, созданная силами участников и организатором . В библиотеке выдавали самые настоящие книги, небольшие, прошитые вручную, но со сказками и историями, о которых Саша до того и не слышала. В чайной-таверне наливали чай, подавали сладости и плов, а неизвестно как оказавшиеся там Путешественники рассказывали истории о мире за Морем столь интересно, что Саша, заслушавшись, не заметила, как чай остыл. Местный театр на самом деле давал представления, пусть и всего с тремя актерами. В Кузне продавали оружие, но не всем и каждому, а тому, кто готов был доказать Кузнецу, что клинок в его руках будет использован лишь для правого дела. В приемной Бургомистра постоянно толпились посетители, каждый желая скорейшего удовлетворения своей просьбы.
И это при том, что здесь было едва ли три десятка игроков и несколько игротехников. И все. Даже из мастерской группы на параде открытия была только Мартина, «официальное лицо» мастерской группы.
Но мир вокруг, на удивление, жил. Сама Саша думала, что заскучает, когда наскоро переоделась в простенький костюм и обошла еще до начала игры полигон, разглядывая локации. Никаких баннерных стен, никакой электроники, никаких слишком уж шикарных нарядов.
Но небольшой объем информации, отсутствие предварительного знакомства с игроками, очень условные правила, никаких требований к прописи персонажа, даже имя не нужно было игровое, по нику достаточно было представиться да и все, на удивление, сработали. Последний раз Саша такое ощущала на одном давнем проекте, куда поехала в ролевой юности с такими же юными игроками. Никакого антуража, ужасный полигон, много энтузиазма… И неожиданно сильная атмосфера совершенно иного пространства вокруг, живущего по своим законам.
Здесь все и правда обращали к тебе как к Знахарю, Бургомистру или Кузницу, не вспоминая о городе, в котором были еще утром. Пришедшие в Сашину Лавку Знахаря посетители интересовались исключительно тем, какие услуги она оказывает, какова на них цена, и не будет ли уважаемый Знахарь так любезен помочь в прощении к главам города, в излечении полей от болезней посевов, в поиске пропавшей собаки… и еще в десятке самых разных задач.
Саша из короткой выданной легенды знала – желающих получить зелье Исцеления, как и настой Болезни, в городе много. И выбрать, кому их отдавать, она может лишь раз, после пожиная плоды. Потому не спешила, присматривалась, откупалась деньгами, проверяла мотивы, в надежде найти того, кто готов сам стать жертвой ритуала.
Ей хотелось поиграть в двойного агента – так она и написала Мартине. И теперь отказывать она от этого не собралась. Пусть агент и был-то на деле тройным. Сеть Саша успела по полигону раскидать, подвесив сигналку. Но пока здесь не творилось никакой магии, пусть эмоции и горели в Отражении ярчайшим светом самых разных цветов. В Онейре ее жители верили и в город, и в себя, и в свои победы и поражения, и Изнанка подпитывала их веру. Саша же играла свою роль – во всех отношениях.
И из-за этой роли и оказалась теперь в импровизированной «тюрьме» в «подвале» городской администрации. Просто попавшись на хитрую комбинацию, придуманную Витом. «Ученик», как выяснилось, явно был настроен на максимальное использование своих талантов. И когда стал вопрос об обучении, ухватился за идею варки зелья недугов слишком уж рьяно. Так рьяно, что Саша, мигом представив эпидемию в Онейре из-за какой-нибудь заразной болезни, от первого выпившего зелье разошедшейся по городу, и воочию вообразив толпы страждущих в очереди за одним-единственным зельем исцеления, тут же пошла на попятную и сказала, что учить Вита этому не будет. Но «ученичка» лечебное зелье, которое потом будет получено в одном экземпляре, не интересовало. Только приносящее самостоятельно придуманную болезнь. Саша, не найдя подходящих слов, попыталась отделаться от него, найдя более важные дела – посетила театр, поучаствовала в постановке, в таверну с библиотекой сходила, побывала в нескольких торговых лавках, перекинулась в кости с самым настоящим Пиратом, проиграв половину состояния… И вернувшись, обнаружила Вита вновь в знахарской лавке.
Испробованные на нем логические задачки и метод «много маленьких поручений чтобы все надоело» тоже не сработали. Свалившийся на голову «ученик» хотел зелья болезни. И точка. Саша же свои склянки припрятала видя недобрый прищур Вита. Так что, вернувшись с небольших прений Аристократов, куда ее позвали как третейского судью, не удивилась, узнав, что ее лавку «ограбили». Но очень удивилась, когда неожиданно появился Стражник, обвинил ее в смерти одного из Аристократов и отправил в «тюрьму». Чуть меньше удивилась, когда в «тюрьме» появился Вит, непрозрачно намекнувший – секрет зелья болезни в обмен на свободу. Только появление в соседней «камере» на пеньке в окружении «стен» из веревки Дага-Кузнеца удивило. И проблема, как выяснилось, у него была ровно та же самая – отказался продавать оружие Ученику Знахаря.
Саша предполагала, что тюрьма – мера устрашения, и покинут они с Кузнецом ее быстро. Но закат уже занял свое место на небе, постоял – и отдал его ночи. А они так и смотрели на стены «камер», слушая отдаленные шаги Стража.
– И что мы будем делать? – Даг не смотрел в ее сторону, словно и правда не видел. Хотя если верить тому, что стены есть, то это было бы довольно логичным.
– Я так понимаю, Оружие ты Виту продавать не будешь.
– Не. И после того, что он устроил тут с тюрьмой – точно нет.
– Но и сидеть здесь всю ночь не хочется.
– Ага. Побег?
– И как? У меня нет тут Аристократов-погровителей, – фыркает Саша. – Хотели все как один яда, да только не получил никто ничего. Думаю, скоро кто-то еще придет с таким же предложением, выходит ведь, что сейчас кроме как у Стражи ни у кого и нет возможностей для убийства. Болезни мои только да твое оружие.
– Ага, – Даг кивает. – Бургомистр мне об этом тоже говорил, кстати.
– Значит или придется кому-то таки уступить, или сидеть тут.
– Уступить… Да ну их.
– Но что-то же делать надо.
– Пожалуй, – Даг задумывается. Потом кивает своим мыслям. – Знахарь, может, уговор?
– Какой?
– Ты отдашь мне зелье исцеления. Да, знаю я, что хоть и пытались твою лавку ограбить – без толку, не нашли ничего. Сразу говорю – не для личного пользования, дама сердца моя болеет. А я в ответ тебе что хочешь, то и сделаю. О чем угодно проси. Устал я сидеть на этих клинках, а все ходят и просят как заведенные – продай, продай… Мочи уже нет. Нынче хорошего булата-то не сыскать, кроме как у меня.
– Хм, – Саша сплела пальцы. Предложения выглядело… заманчивым.
– Даже если за зелье я попрошу твою жизнь?
– Даже. Не мила мне она уже.
Дагу она верила. Как Знахарь верил Кузнецу. Это казалось правильным выбором.
– И думаю, я смогу нас отсюда вытащить, – заговорщицки подмигивает Даг. – Стражник хотел у меня оружие, чтобы убить одного продажного судью. Думаю, болезнь тоже сгодится.
– Думаешь, он согласится?
– Сейчас и проверим.
Согласился. И обещал еще и передать просьбу Виту прийти на одну небольшую лесную поляну, что именовалось тут «Парком Уединения». На поляну, где Саша-Колдунья под хорошим слоем дерна приготовила все ритуальные принадлежности. Положили их, кстати, туда организаторы.
Самое поганое в ситуации было то, что Саша разглядела в Вите нестановленного мага. Потенциального члена Ордена, коллегу. Ну что ж – она пыталась с ним подружиться. Но по-хорошему он не захотел… План мести зрел долго, но пары часов на пеньке в «тюрьме» было достаточно, чтобы он вызрел до конца. К тому же, как оказалось, Кузнец мог оглушить своей кувалдой кого угодно. И получив обещанное зелье, кувалду Даг захватил с собой в Парк. Саша доверяла кузнецу, но все-таки старалась держать его в поле видимости, присматриваясь к любому движению и неожиданного союзника, и вообще вокруг.
Перекосившееся лицо Вита, получившего этой самой кузнецовой кувалдой, даром что мягкой, по голове с криком «Оглушен!» стоило нескольких минут волнения. Вдвоем с Дагом они без проблем «связали» пленника. Ритуал был прост. И, разумеется, совершенно никаким образом с настоящими ритуалами связан не был. Но Саша, читая призыв к Музе, говоря, как желает она порадовать ее и получить обещанную силу, чувствовала, как само собой в душе зрело ощущение власти и могущества. Даром что Колдунья не имела зелий – у нее было Желание. И ритуальный нож в руках.
Рисунок окропился кровью. Не настоящей – в реальности тупое лезвие клинка даже не поцарапало ни одной шеи. Но хотелось представить кровь. В наступившей темноте Саша почти была видна в неровном отражении горящего в центре пентаграммы костра.
Речитатив-воззвание затих. И неожиданно для себя Саша услышала неожиданно тихий шум шагов. И ощутимое присутствие в Отражении. Не магии, а чего-то… иного.
– Воззвание услышано, – раздался негромкий голос с дальнего конца поляны.
В ореоле странного света к ним приблизилась юная девушка в легком, почти полупрозрачном наряде.
– Ритуал свершился. Вы, добровольная и вынужденная жертвы, ступайте в мир Теней. В Театре Онейры услышат вашу историю, запишут ваш сюжет и выдадут новые роли. Идите, Кузнец и Ученик Знахаря, с миром. Колдунья, явившая миру свой истинный лик – останься.
Саша не двигалась, смотря на то, как Даг и Вит, словно зачарованные, по команде уходят прочь. Была ли это ментальная магия… Амулет молчал, как и Сеть. Но все же, все же…
– Не тревожься, Колдунья. Онейра заботиться о своих жителях, и эти двое не заблудятся на дальнейшем пути. Их желания сбылись, пусть мир они обрели совсем иначе, чем думали. Но что же касается тебя… Ты провела Ритуал. Теперь же в твоей власти загадать Желание.
– Любое?
– Разумеется. Выбирай мудро.
Саша склонила голову. Эта идея была у нее с самого начала, когда она вообще только прочитала о ритуале и о награде за него. Не то чтобы она в самом деле рассчитывала его провести… Но Знахаря буквально разрывали на части просьбы и требования отдать нуждающимся дефицитные зелья. Колдунья же была властна делать то, что она хочет. Сейчас… почему бы и нет?
Тем более, что эта игра ей и правда нравилась. И Муза… Кем бы она ни была – Саша узнает об этом, тем более что до того она не видела эту девушку нигде, и ее участие во всем происходящем явно было тем, что тревожило Орден. По крайней мере, интуиция подсказывала именно так. Но для начала нужно было доиграть одну роль, а уже после переходить к другой.
– Мое желание таково: пусть все, кто искреннее желает и желал мне добра, кто был близок мне – будут счастливы. В этом мире – и в других.
В другом. Тот, что за Порогом.
– И все? Ни денег, ни регалий, ни больше желаний?
– И все.
– Ну что же… Да будет так.
Сияние вокруг Музы на миг разгорелось ярче, заставляя зажмуриться. А через секунду Саша осталась на месте ритуала в полном одиночестве.
Глава 8
Саша оглядела поляну. Муза исчезла, без всякого касания Отражения словно бы растворившись в окружающей темноте, и теперь все ее внимание сосредоточилось на Сети.
Нити натянулись. Кто-то совсем неподалеку творил магию, и магию вполне оформленную. Никакие не колебания Отражения спонтанной верой и воображением, что расходились от только что проведенного «ритуала». Осторожно, стараясь не слишком выдавать свою осведомленность, Саша направилась в сторону творимого колдовства. Кажется, это было что-то… бытовое?
Путь по ночному лесу привел ее к водной глади, в которой, если верить сети, и творили волшебство. Бред? Или… Или она не подумала об очевидных вещах. Сеть не ловила изменения магического фона, произошедшее до ее активации. Иными словами, если использовать ее после творения заклинания или установки любого пролонгированного ритуала, то ничего и не будет ощущаться.
Саша выругалась про себя и стянула маскировочный амулет. Сделала несколько вдохов, прислушиваясь к враз усилившемуся эмоциональному давлению со всех сторон. Отражение буквально дышало магией, наполненное до краев эмоциями, страстями и стремлениями. Будь она инкубом… Пиршество, яркое до невозможности. И ведь не на всех играх так, иначе игры с тысячами человек такой отклик вызвали в Отражении, что уже Орден давно исключил бы их из анализа. Но тут что-то иное… И при этом никто не колдовал. Почти.
Именно магия привлекла ее. Творимая совсем рядом, за завесой иллюзии.
Саша усмехнулась, понимая, что на деле река-то была куда меньше размером.
Усмехнулась – и шагнула в Отражение. Желания плавать не было, несмотря на летнее время. Вместо этого Саша просто ушла глубже, сил ей доставало с избытком, тем более что Шаг-то должен был быть всего один, реку перемахнуть да и все.
Она невольно развернулась, рассматривая полигон за спиной. Здесь, в Отражении, действительно стоял город с золотыми башнями, минаретами и висячими садами. Даже купол церкви, что была в Сашином воображении рядом с ее лавкой знахарки, имелся. Ну надо же… Все тут было – и Вольная Гильдия, и Суд, и Банк, и Тюрьма, даже почему-то пришедший на ум порт для ковров-самолетов. При этом очертания города несколько подрагивали, чуть расплываясь. Они были созданы воображением, и потому если захотеть что-то изменить, то оно изменилось бы тотчас. Например, теперь рядом с церковью появился парящий ковер, сделавший лихой вираж и скрывшийся за дальними крышами.
Мираж. Воплощенная фантазия трех десятков игроков.
Саша никогда даже не слышала о том, что такое возможно. В теории, конечно, Отражение питало и питалось и желаниями, и верой самых обычных людей, ни о какой Грани не знавших. Но на практике то, во что верил и чего желал один человек, почти всегда не совпадала с верой и желанием другого. Противоречило, хотя бы в мелочах. Нужна была искренняя вера сотен человек, чтобы случались настоящие чудеса без всякой умышленной магии. И такое иногда происходило. Иногда.
На деле, Серафим как-то в шутку сказал, что наверняка существует множество богов. Просто потому, что люди всегда верили во что-то большее, чем они сами, но никогда все люди на Земле не верили в одно и то же. Хотя, теоретически, если это произошло, быть может созданное таким образом существо воистину было бы способно совершать любые чудеса и перекраивать мир своими мыслями, и быть видимым и ощутимым неограниченно долго. На деле же этого никогда не произойдет. И к лучшему.
Город с золотыми куполами был тут, пусть и на одну ночь. Незамутненная сила веры.
Саша мотнула головой, отводя взгляд от башен, и пробила Отражение через Шаг глубже, чем обычно, перемещая себя не на привычные полметра, а на десяток с лишним, на другую сторону реки. К небольшому, хорошо замаскированному кострищу.
И вышла в реальность, не собираясь скрываться.
– Что ж, я все гадал, как скоро кто-то почтит меня своим визитом. И почтит ли, – у костра сидел немолодой мужчина с длинными светлыми волосами, перетянутыми в хвост черной щегольской лентой. Был он во… фраке.
Саша едва себя не ущипнула, когда поняла, что это никакая не иллюзия. Сухопарый блондин с ястребиным носом и темными, немного холодными глазами повел рукой, без особых усилий перемещая к костру большой пенек от опушки леса. Она подошла ближе, рассматривая мужчину. Тот, несмотря на экзотический внешний вид, казался совершенно расслабленным, то и дело подкидывая дрова в костер. На бревне рядом с ним стояло несколько фарфоровых кружек и самый настоящий небольшой самовар, обвешенный почему-то сушками.
Саша еще раз бросила взгляд через Отражение. И самовар с сервизом не иллюзия. Этот человек был волшебником, и притом довольно слабым, что интересно.
– Садись, юный маг. Или Колдунья. Или Знахарь – выбери роль себе по вкусу.
Саша садится, все еще наблюдая за мужчиной. Тот легким пассом отправляет к ней чашку, до того саму собой наполнившуюся чаем, и несколько баранок.
– Прошу простить за небольшое угощение, но я, в отличие от прошлых и нынешних коллег, предпочитаю скромно отмечать премьеры, а не устраивать праздник чревоугодия, заслоняющего истинное наслаждение от игры и эмоций. Ах да, я не представился. Имя едва ли окажется важным, но некоторые знают меня как Маэстро.
– Александра. И мне все-таки хотелось узнать реальное имя того, с кем же я говорю.
Блондин чуть нарочито улыбается.
– Андрей Каратыгин.
– Вы…
– Среди магов, не состоящих в профессиональных отношениях, не принято подчеркивать дистанцию, юная волшебница. В нынешнее время образование формально, но все же об этом стоит помнить.
– Ты должен ответить на вопросы. У меня есть право на расследование в роли представителя Ордена, неподчинение…
– Приведет к обвинению, – мягко перебивает ее Маэстро. – Только не нужно вопросов о том, что я здесь делаю. Это ведь очевидно – наслаждаюсь премьерой. Я не силен, как ты, но в силе нет нужды, когда слышишь музыку игры. Это мой зрительный зал, а там, за рекой – сцена, с которой все видно и все слышно.
Сейчас, сосредоточившись, Саша могла ощутить нити, свивавшиеся вокруг мага. Что-то похожее на ее Сеть, только иное.
– Я писал сценарий, я раздавал роли – с моими помощниками, разумеется. И теперь вознагражден.
Саша хмурится.
– Не думаю, что причина в гедонизме.
– Нет, разумеется. Я рад, что речь зашла о причине – быть может, роль не волшебника-вершителя, а мудреца подойдет тебе больше? Что ж. Диалоги должны быть коротки, и я буду короток. Я отдал жизнь театру, любил его всей душой, и всю полученную силу от Грани тратил на театр, на впечатления там, где имел право развлечь публику и там, где не имел. Нравы раньше были иными, признаю, и направлять людские умы, наслаждаться их переживаниями, состраданием, видеть, как актеры проживают роли – бесценно. Но, увы, театр подарил мое призвание – и забрал мою любовь. Не любимую, но любовь. Моя дочь, Елена, возжелала сама разжигать в людских сердцах страсти и пороки, и покинула меня, вернувшись уже Обращенной.
– Суккубой.
– Да. Именно так. Она не использовала дар на сцене, но наслаждалась в перерывах, наслаждалась искренне, не забирая, но привнося, усиливая, даря… Увы, жизнь не была благосклонна к ней. На одном из представлений несчастный случай вынудил ее использовать силы. Слишком много и рьяно, и Грань откликнулась, изменив мою любовь. Обращенные иногда погружаются в свои страсти слишком глубоко, и их больше нельзя вернуть, ведь такова воля Грани. И с тех поря я сам основал собственный театр, где мы с Еленой режиссеры, актеры, сценаристы и декораторы. Ну и те, кто помогает нам, разумеется. Мы никогда не приносим боли, разве что той боли, что очищает, той, что предшествует катарсису. Мы не вредим людям, никогда. Театр. Камерные пьесы и даже большая сцена. Цирк, несколько постановок с синематографистами… И вот новая страсть – театр импровизации, театр без границ, без актеров и ясного сценария, но театр, где в декорации верят больше, чем в Мариинке. Одна моя помощница натолкнула на эту ветвь, и с тех пор мы с Еленой странствуем и даем представления. Лишь по разу для каждого игрока, ведь все должны получить шанс сыграть свою роль.
– Ваше появление здесь было замечено Орденом. Что такого в нынешней игре?
– О, ничего. Я не воин, юная, но уже могучая волшебница. Совсем не воин. Но все же я умею делать так, чтобы не отвлекать никого от дел без нужды, особенно мужей и дам Ордена. Но сценарий требовал показать им объявление, показать мой театр под открытым небом на мгновение. Ничего не поделаешь, такова роль. Как без первого акта получить третий, верно? Пришлось сообщить нужным персонажем их реплики. И вуаля – ты здесь.
– Маэстро, твоя воля привела меня сюда? – Саша хмурится. Ментального принуждения она до того не чувствовала. И маг не казался опасным. Но все же…
– Да, я позвал тебя сюда. Не конкретно тебя, разумеется, – Маэстро сделал неопредленный жест рукой. – Кого-то из Ордена. Только надеялся, что пришлют того, кто оценит мои старания.
– Зачем? – Саша склонила голову.
– Возможно, потому, что то, что я делаю, незаконно?
– Можно было прийти с повинной.
– Можно было. Но, видишь ли, я хотел получить ответ на один-единственный вопрос.
– Какой?
Маэстро на секунду улыбнулся, и улыбка эта была грустной.
– Нужно ли кому-то то, что я делаю.
– Все это действо напрямую влияет магией на людей. Пусть и опосредованно, но речь идет о намеренном нарушении Закона.
– Я знаю. Разумеется, я знаю. Но вот весь вопрос – стоит ли счастье небольшого нарушения привычного порядка вещей?
– Чье счастье?
Маэстро вновь улыбается.
– Это вопрос. Елены, разумеется. И бонусом – всех тех, кто сегодня оказался в мире своих мечтаний. Искусство способно менять сердца, и я дал всем возможность измениться.
– Всем ли?
– Разумеется, всем, – Маэстро отмахивается. – Ты ведь тоже участник представления, актер, и игра должна коснуться и твоей души. Но, не скрою, я устал судить сам себя. У тебя, посланница Ордена, хватит силы, чтобы остановить и меня, и Елену. И ни я, ни она, не будем убегать. До завтрашнего полдня игра будет идти – постановку негоже прерывать.
– А потом?
– Потом мы расстанемся и пойдем разными дорогами. Увы, все просто отправляются дальше, такова жизнь.
– Не все.
Маэстро вновь улыбается.
– Некоторые знают о нашем существовании. Ни о том что мы делаем на самом деле, разумеется. У меня бы не набралось столько помощников, знай они, какая именно магия творится здесь. Но, разумеется, если ты решишь оказаться в их числе, то тебе придется смириться с нашим существованием.
– Вы оба нарушаете закон, и, определенно, я не могу это сделать.
– Противоречия рождают конфликт. Конфликт разрешается изменением, создающим из противоречий непротиворечивый элемент, – Маэстро чуть кланяется. – Что ж, моя роль сыграна, теперь твоя очередь действовать, госпожа. Я же пойду вновь на сцену, теперь надев новую маску и введя новое действующее лицо.
То, что мужчина растворился в воздухе, Сашу не удивило. Отражение колыхнулось. Маэстро Шагнул, показывая, что разговор окончен. Несмотря на небольшие силы, он был явно искусен, и к тому же хорошо знал местность. И – Саша видела тонкие паутины силы, раскинутые над всем полигоном за рекой. Неплохая подготовка.
Маэстро и правда не убегал. Он появился вновь на другом берегу, чуть шутливо поклонился Саше, и, создав иллюзорный костюм стражника, зашагал за городские стены. Интересно, сколько на самом деле раз она видела его за сегодня? Явно ведь больше одного…
Саша чуть улыбнулась, отставляя часть переживаний. Ничего еще не закончено.
Елена. Почти наверняка это Муза, не зря само ее появление волновало Изнанку, как казалось. Стоило найти ее и задать новые вопросы. Не как Колдунья, а как маг Ордена. Из другой роли.
Отражение с легкостью указало направление, и Саша сама перебралась через реку. Вновь через Изнанку. У нее не было подготовленных точек-ориентиров, которые расположил Маэстро. Его магия довольно энергоемкая, но не мгновенная, и даже слабому магу доступная. Что-то вроде координат в Отражении, которые по сигналу волшебника вкладывали в него силы и показывали направление для Шага, и по сути, протаскивая по Изнанке. Из Свободы Саша бежала по Глубине на ощупь, на одном желании. Потому что у нее тогда направляющих не было. Сейчас же она могла из пределов города, запитав один из аварийных амулетов, переместиться в Орден. И Коля мог бы, и Катя – не в силе дело, а как раз в направляющих. Действенная штука, очень.
Но сильный маг справится и без нее. Скрываться больше не было нужды.
Саша отправилась на ту поляну, где еще недавно читала ритуальные слова под светом костра. Почему-то она была уверена, что найдет там Музу. И у нее были вопросы к ней. Очень, очень много вопросов.
Муза и правда обнаружилась в центре нарисованного круга. Она сидела, поджав ноги, и рассматривала что-то в остывших углях. Но при появлении Саши девушка встала и начала беседу, не давая вставить и слова. Сейчас, без амулета на шее, от Музы ощущалось странное, словно бы мягкое сияние, идущее во все стороны и, кажется, даже немного приближавшее Отражение к миру. Саша застыла, на секунду чувствуя себя так же, как в оставленной деревне. Только теперь не туман привел ее в чужой мир, а чужой мир с туманом пришел в реальность. Не с туманом даже, а с самой ночью, подстегивающей воображение.
– Колдунья отбросила оковы и пришла вновь, не нося больше маски, – Муза улыбнулась. – Ты пожелала чтобы все, кто искреннее желает и желал тебе добра, кто был близок, в этом мире – и в других, были счастливы, – негромко проговорила она.
Саша кивнула. Муза была несколько… не от мира сего. Точнее – больше не от мира сего, чем она думала. И определённо стоило выслушать ту, из-за кого все и происходило.
– И ради этого, ты, Колдунья, погубила две невинные души.
– Один из них хотел смерти. Второй ее заслужил, – это была игра… и была реальность. В Онейре и правда появились две свежие могилы, пусть их обитатели и были живы в Краснодаре.
– Но могли бы жить.
– Возможно, – Саша чуть ухмыляется, понимая, что тьма в ее душе подняла голову, и что ей самой это вовсе не претит. – Я, как и многие, хочу счастья своим близким, какими бы они ни были.
– За счет других.
– Это универсальный рецепт. Счастья-то на всех не хватает. К тому же, я, совершая все это, и спасла жизни. Баш на баш. Одна исцеленная болезнь и один погибший продажный судья. Все честно.
– И зла в мире стало больше.
– Возможно. Поэтому я и прошу о счастье.
Муза окидывает ее долгим, пронзительным взором.
– Я люблю играть, Колдунья. Все начинается в игре и кончается в ней, вся жизнь есть лишь череда игр – в детей, в учеников, в аристократов и воинов, в свободных и рабов, в благодарных и предателей, в кающихся и грешников, в страдающих и радующихся. Все есть лишь игра. Ты теперь знаешь часть моей истории, но я открою тебе все. Мой отец верит, что я изменена и проклята Гранью, – Муза заговорщицки подмигивает Саше. – Но ты, стоя здесь и сейчас передо мной, знаешь, что это вовсе не так. Знаешь, что тот, кто считает себя моим отцом просто отрицает очевидное, не видя моей природы и не пытаясь ее понять.
Саша медленно проходится взглядом по Музе, вслушиваясь в свои ощущения. В слабую дрожь узнавания где-то на границах сознания.
– Ты умерла в ту ночь во время пьесы.
– Да, – Муза улыбается, грациозно разворачиваясь на месте. – Именно так. Иногда мы думаем, что играем в игру, а на деле играем, но совсем в иную игру.
– Ты – скиа. Тень, – Саша говорила с уверенностью, призванной смягчить собственный страх от столь смелой догадки.
– Вы называете нас так, да. Гении. Эйдолоны, – Муза улыбается, еще раз поворачиваясь и полностью меняясь. Теперь на ее месте оказалась чопорная немолодая английская леди с указкой в руках. – Столько исторического материала, более никем не востребованного. Великая Вуаль затронула не только память, но и умы. Прискорбно мало выучено материала по теме. Прискорбно мало, – вновь поворот, и теперь перед Сашей стоит девочка в короткой юбке и с бантиками на хвостиках. – Учение закончено. А ведь я просто хочу играть, – вновь поворот, и Муза возвращается к платью и виду юной девушки. – Ты помогла переродиться моему собрату. Я чувствую это. Как и то, что тот, кто послал тебя сюда, весьма мудр, делая все именно так. Мало кто способен говорить с нами без страха и предубеждений. Нас мало, и еще меньше тех, кто успевает Пробудиться до того, как губит свою вторую жизнь в погоне за ненасытным потреблением.
– Пробудиться?
Муза мягко улыбается.
– Мы – тени наших стремлений и страстей. Мы жаждем, и жаждем неистово – и погибаем, влекомые этой жаждой и разрушая все вокруг в ее честь. Лишь немногие успевают переродится, научившись не только жаждать получать, но и жаждать отдавать. Творить, а не только разрушать. Ты помогла моему никогда не виденному брату, а я помогу тебе. Держи, Александра.
Саша сглатывает. Но вопрос задать не успевает.
– Имена – наши Отражения, и увидеть то, как чья роль зовется, для меня нет труда, – Муза приседает в реверансе. – Ты играешь, но счастье для тебя не в игре. Ты боишься любви, исподтишка желая тепла, и боясь равно и холода далека, и огня близи от чужой души. Ты – Колдунья, получившая Великую Силу. Я исполню твое желание, ведь я Муза, такова моя роль, – еще один переворот. Теперь перед Сашей неожиданно предстает пожилая цыганка в цветном платке с хрустальным шаром в руке. – Будущее туманно и переменчиво, прошлое в твоих руках. Но порой прошлое ведет к будущему, – из складок цветастого одеяния сухая рука достает расписанный странными светящимися рунами амулет. – Прошлое создает будущее, а будущее отпечатывается в прошлом. Это – то, что однажды в прошлом было забыто и утеряно, и попало ко мне, чтобы в будущем попасть к тебе. Ты сумеешь совладать с тем, что внутри, и две живые души обретут прощение и шанс на счастье. Увы, – вновь поворот, и Муза возвращается к привычному облику. – Я не всесильна, и не могу дать то, что каждый из людей может дать лишь сам себе. Но могу дать шанс на счастье, о котором ты просишь. Эта вещь попала в мои руки тогда, когда игра лишь разрушала, но теперь она созидает, и пора созидать и то, что было разрушено. Вверяю тебе, Колдунья, самое ценное, что есть в мире – чужую жизнь.
