Роза Александрия
Истинная для чудовища
Глава 11
Мне снилось, что я замерзаю, застываю навечно, покрываюсь коркой льда. Снова и снова погружаясь в ледяную воду, я уже не нахожу сил, чтобы дышать. И не вижу смысла делать это. Но когда мне показалось, что вздох мой станет последним и темнота навек накроет меня, неожиданно выглянуло солнце. Нежно согревая мое окоченевшее тело, оно прикасалось к щекам, волосам и губам, оставляло на них свой ласковый, теплый свет. Окутывало меня со всех сторон и возвращало желание дышать, жить. Мне вспомнился лукавый взгляд зеленых глаз с прорезями солнечных лучей. Но я все никак не могла вынырнуть из забытья и понять, кому он принадлежит. Имя перекатывалось в памяти, словно мячик, и отпрыгивало, как солнечный зайчик. Ки… ро…
Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Моя комната? Но как же… Воспоминания закружились в голове, с болью пробивая спасительное забытье: погреб, сырость, безнадежность, холод… Я попыталась вспомнить, как в него попала, но тщетно. Поднялась на локтях и охнула: меня как будто пропустили через дедушкину мельницу. Каждая кость неумолимо ныла, прося пощады, и я, сдавшись, свалилась обратно.
Услышав, что я проснулась, в комнату заглянула Паолина. А она что тут делает? Словно услышав мой немой вопрос, женщина прошла в комнату и присела на стул возле моей кровати.
– Слава богу, ты проснулась, мы уж думали, что потеряли тебя! Я пришла ухаживать за тобой по просьбе дедушки Тито. – Ее голос был наполнен скорбью, но в нем теплилась надежда на лучшее.
– Дедушка? Как он? – взволнованно спросила я.
– Ох, Амедеа, ты нас всех напугала, но с ним все будет хорошо. Тито – крепкий мужчина, он переживет. Хорошо, что ты очнулась.
В глазах женщины стояли слезы, а я потянулась к ней и взяла за руку.
– Со мной все будет хорошо, – с нежностью в голосе, на которую было способно мое осипшее горло, произнесла я, – я уже лучше себя чувствую. Но что произошло? Как я оказалась здесь?
Я с нетерпением ждала ответа, как будто от этого зависела моя жизнь. С одной стороны, так оно и было.
– Ты ничего не помнишь? – Паолина удивленно подняла на меня глаза.
Я лишь покачала головой.
Она расправила юбки, будто собиралась с мыслями, и неторопливо начала рассказ:
– Я не так уж много и знаю. Как рассказал мне Тито, ты пропала, и никто не мог найти тебя практически двое суток. – Она всхлипнула и со слезами продолжила: – Дедушка искал тебя по всей деревне, но все тщетно. Он заходил ко мне, но я тоже не знала, где ты. Лишь когда он ушел, я поняла, что ты пропала из-за моей просьбы. Сразу же, как я тебе рассказала, ты и пропала. Это я во всем виновата! – Паолина заплакала сильнее, не найдя сил продолжать.
Я сжала ее руки и замотала головой:
– Паолина, ты абсолютно ни при чем! Я сама пошла в лес и по наивности попалась в ловушку. Меня заперли из-за ревности… – Женщина удивленно уставилась на меня, а я продолжила: – Понимаешь, все снова из-за Джорджа. – Паолина гневно вскочила, но я не дала ей уйти: – Послушай, именно он тут ни при чем. Это Калвина. Она приревновала меня к нему, увидев его нелепые знаки внимания, и решила таким образом избавиться от соперницы. – Я закрыла глаза, вспоминая ужасные события. – Они с тремя парнями заманили меня к речке, там схватили и, дотащив до какого-то подвала, бросили туда без воды и еды.
Потрясенный вид Паолины не шел ни в какое сравнение с моими душевными терзаниями. У меня до сих пор стоит запах сырости в носу. Я не представляю, как жить в одной деревне с той, что своими руками чуть не свела меня в могилу. Калвина. И мне кажется, свела бы, просто мне повезло.
– Как я выбралась? Как оказалась дома? – спрашивала я. Мой голос дрогнул от невероятной догадки.
Паолина покачала головой, пытаясь справиться с шоком, и ответила:
– Тито не сказал. Но то, что тебя принесла не Калвина и не местные парни – это уж точно!
Женщина гневно пыхтела и уже порывалась уйти, чтобы отыскать и наказать виновных.
Буря в моей душе не нарушала внешнего спокойствия. Я мягко взяла ее за руку и уточнила:
– Сколько я пролежала без сознания?
Паолина смахнула скатившуюся слезу и сказала:
– Практически три седмицы. Мы уже не надеялись, что ты придешь в себя. Ты сильно простыла и постоянно бредила. Жар не спадал, что бы мы ни делали. Но произошло чудо! Амедеа, я буду молиться за тебя, но Калвину нужно наказать по всей строгости! – Паолина прошла к выходу и обернулась: – Она поплатится за то, что сделала!
Оставшись одна, я устало откинулась на подушку и закрыла глаза. Меня снова унесло в сон. Я надеялась увидеть Киро, но он не пришел.
В следующий раз я открыла глаза уже с большим энтузиазмом. Сил явно прибавилось. Осторожно сев в кровати, я подвигала руками и ногами, но не почувствовала ни капли боли. Что ж, это хорошо. Я ступила босыми ногами на пол и прошлась на кухню, но не дойдя до двери, услышала голоса дедушки и Паолины. Они что-то оживленно обсуждали.
– Тито, я должна была ее отблагодарить, она меня спасла!
– Что ты такое говоришь, Паолина? Каким образом она тебя могла спасти, если сама себе не смогла помочь? Мы ее чуть было не потеряли.
– Я тебе точно говорю, после моей просьбы Амедеа что-то сделала, и Руфин даже смотреть в мою сторону перестал. Я была уверена, что он просто так не откажется, почуяв легкую добычу.
– Ох, Паолина, я даже не знаю… Но мне кажется, Амедеа очень рассердится, когда узнает, что ты сделала, – сказал дедушка и тяжело вздохнул.
А вот это уже интересно. Что же такого сделала Паолина, пока я спала? Кстати, сколько уже прошло времени с тех пор, как мы говорили о Руфине?
Я зашла на кухню, и они резко замолчали.
Первым опомнился дедушка:
– О боги, Амедеа, ты пришла в себя, мы все так переживали! – Дед, причитая, подскочил ко мне и сжал в объятиях. – Как ты себя чувствуешь?
Я радостно обняла его в ответ и, не сдерживая слез, прошептала:
– Все хорошо, только очень испугалась!
– Бедное дитя! Конечно, любой бы испугался оказаться неизвестно где и неизвестно зачем, – грустно изрек дед, усаживая меня на соседний табурет и присаживаясь рядом.
– Я не за себя испугалась, а за тебя. Было страшно оставлять тебя одного. – Я вытерла слезы и нарочито бодро сказала: – Так что вы тут обсуждаете?
Я стрельнула глазами на Паолину, а та быстро затараторила:
– Вот и хорошо, что ты уже встала, значит, я пойду домой. Дел накопилось немерено. – Женщина поднялась и не прощаясь выскользнула за дверь.
Я в недоумении посмотрела на деда:
– Не поняла, а куда она так быстро убежала? Вы что-то от меня скрываете?
Тот пожал плечами и опустил глаза.
– Дед, признавайся, в чем дело? – нахмурились я, не сводя с него пытливого взгляда.
Мужчина вздохнул и снова начал причитать:
– Вот уж эта Паолина, натворила делов, а мне расхлебывать. – Он помолчал, собираясь с мыслями, а потом выпалил: – Паолина рассказала Джорджу, что с тобой сделали и кто! А главное почему!
Дед замолчал и неуверенно посмотрел на меня, в ожидании реакции. А я вдруг растерялась.
– А почему именно Джорджу?
– Ну, детка, когда ты пропала, он голосил сильнее всех в деревне, и поклялся, что прибьет любого, кто тебя тронет. Мы ж не знали, что это Калвина. – Дед нахмурился и уже тише добавил: – Думаю, после его заявления она бы точно тебя не выпустила. Ты бы погибла неизвестно где, и я никогда не узнал бы, что на самом деле случилось, если бы не… – Он осекся и потер переносицу, сдерживая слезы.
Я подошла и обняла его.
– Если бы не что?
Важность этого вопроса горела в душе красным пламенем. Мне было жизненно необходимо знать, приложил ли фавн к моему спасению руку и как у него это вышло.
– Ох, Амедеа, засиделись мы что-то. Пойдем прогуляемся. Тебе это нужно сейчас как никогда.
Я вздохнула, понимая, что ничего от него не добьюсь и, умывшись, надела шляпку.
Мы вышли на улицу и направились в сторону леса. Но вдруг позади я услышала крики.
– Позор! Прочь из деревни!
Я оглянулась, но дед упрямо тянул меня подальше от процессии, что шла выше по улице.
– Вот незадача, вышли как-то не вовремя, – бубнил себе под нос дед, крепко вцепившись мне в локоть.
– Дедушка, остановись! Я уже поняла, что это. Значит, выгоняют семью Калвины? Мне необходимо посмотреть ей в глаза, пожалуйста! – Я упрямо взглянула на деда, и тот в сомнении уставился на меня в ответ. Но потом увидел что-то в моих глазах, из-за чего разрешил мне посмотреть на это нелицеприятное действо.
Мы отошли на обочину. Прислонившись к старой яблоне, я видела, как впереди поднимается пыль дороги под ногами односельчан. Как они могуществом толпы гонят прочь провинившихся. И тут я могу сказать, что жалости у меня к Калвине не было. Это очень мягкое наказание; обычно бывает хуже. Видно, потому, что семья была на хорошем счету. Сейчас же они смогут спокойно обжиться в другом месте, останутся живы и здоровы. Чего не скажешь обо мне: еще немного – и я бы не стояла здесь. И никто не узнал бы, куда я пропала и кто в этом виноват. Мысли опять вернули меня к Киро. Он помог, как и обещал. Но почему же он не появляется в снах?
Пока я размышляла, гудящая толпа дошла до нас. Я видела, как в спину Калвине летят помидоры и грязные слова. Но в моей душе это не находило отклика ликования или злорадства. Я чувствовала лишь пустоту и спокойствие. Калвина поравнялась с нами и бросила на меня полный ненависти взгляд. Мне показалось, что она готова была проклясть меня. Она уже открыла рот и начала что-то шептать, но тут девушку толкнули в спину. Ей пришлось оторвать от меня прожигающий взгляд и пойти дальше.
Возле нее шли мужчина и женщина. Распрямив спины, они молча следовали за дочерью и не подавали вида, что чем-то опечалены. Судя по всему, им ни капли не стыдно за дочь; они больше опечалены не ее действиями, а тем, что она попалась. Стало противно. Я сказала деду, что хочу пройтись, и быстрым шагом пошла обратно в деревню, погружаясь в размышления.
Внезапно позади я услышала ржание лошади и цокот копыт. Ко мне приближался Джордж на красивом черном коне. Я восхищенно осмотрела лошадь, которая остановилась в паре метров от меня, и вопросительно подняла глаза на наездника.
– Амедеа, – начал он, – мне очень жаль, что с тобой такое произошло. Поверь, я не знал, иначе я б эту стерву собственноручно придушил! Я правда не знал, извини.
Его слова звучали искренне, и я устало ответила:
– Я верю тебе, Джордж! Серьезно! Но пойду, пожалуй. Я еще не совсем хорошо себя чувствую.
Тут я немного соврала. Физически я чувствовала себя прекрасно, но вот морально была раздавлена. Я собралась уходить, но парень соскочил с лошади и поймал мою руку:
– Завтра в полдень на площади. Приходи.
Он всматривался в мои глаза, а я удивленно посмотрела на его руку. Джордж быстро меня отпустил и отошел на два шага назад.
Я усмехнулась про себя: надо же, какие мы пугливые стали.
– Что завтра на площади? Не понимаю!
– Ты же не думаешь, что я остановлюсь на Калвине? Наказание понесут все. Иначе не будь я сыном управляющего. Я узнал, кто ей помогал, но ты должна подтвердить, что это именно те парни. – Он проворно взобрался на лошадь и, пришпорив ее, крикнул: – Я отомщу за тебя каждому!
Я осталась смотреть ему вслед, закашлявшись от пыли, что взлетела из-под копыт коня. Вот позер: отомстит, сын своего отца… Тьфу ты! Еще несколько месяцев назад он мне жизни не давал. Бывало, дрались с ним не на жизнь, а на смерть, а теперь что? Не верю, что человек может вот так измениться. Скорее всего, он что-то задумал.
Я так и стояла, обдумывая поведение парня, пока не вернулся дед. Он взял меня под руку, и мы пошли домой в тишине. Каждый думал о своем. Я не хотела завтра идти на площадь, но понимала, что могут наказать невиновных. И каково будет наказание? Страх сковал тело: я не могу переносить вида пыток. У нас в деревне такое еще не практиковалось, но в других деревнях или же городах могли прилюдно выпороть, отрубить руки или же вообще казнить. От страха мурашки побежали по коже, и я решила, что пойду. Вдруг смогу смягчить наказание.
Глава 12
Открыв глаза поутру, я первым делом вспомнила о Киро. Он и этой ночью не приходил. Я ему больше не нужна? Его огорчила моя просьба? Или же он понял, что от меня только одни проблемы? Каждый вопрос был хуже предыдущего. Не успев встать с кровати, я уже накрутила себя до невозможного.
Стало как-то совсем обидно. Только сейчас я поняла, насколько сильно привязалась к фавну и как мне ужасно его не хватает. К тому же я безумно по нему соскучилась. Непрошеные слезы скатились на подушку, оставив два мокрых пятнышка.
Сегодня нужна свежая голова, а я тут сопли развела. Вытерев слезы рукавом ночной рубашки, я встала и привела себя в порядок. Сначала разберусь с наказанием парней, а потом выясню, куда делся фавн. Если понадобится – схожу в лес. От одной этой мысли руки предательски задрожали: сунуться в лес после того, что произошло, было верхом глупости. Но я и с этим справлюсь. Мне не привыкать делать ошибки. После того как я наметила хоть какой-то план, на душе стало легче, и я выдохнула. Нужно решать проблемы по мере их поступления. Значит, так и сделаю.
Я посмотрела на себя в зеркало и ободряюще улыбнулась. Правда, улыбка эта не коснулась души. Но пусть хоть так я добавлю себе уверенности. Или сделаю вид для окружающих.
Прошла на кухню и, отогнав все плохие мысли, начала готовить завтрак. Скоро ко мне присоединился дед. Он был одет в рабочую одежду, и у меня отлегло от сердца. Значит, он не пойдет смотреть на то, как будут наказывать парней. Не успела я обрадоваться, как он разбил мои надежды в пух и прах.
– Я приду в обед домой, пойдем вместе на площадь, – утвердительно произнес он.
Я застыла со сковородой в руках.
– Дедушка, тебе необязательно быть там. Я сама не пошла бы, но мне необходимо кое-что решить. А у тебя сердце слабое.
Дед еще минуту внимательно изучал меня, но потом сдался и выдохнул:
– Может, ты и права. Но не хочется оставлять тебя в такой момент. Все равно с тобой пойдет Паолина. От нее ты не отвертишься. Но если все же передумаешь, скажи.
Я благодарно кивнула и выложила завтрак на тарелки. Ели мы в тишине, каждый думал о своем, и мысли эти были отнюдь не радужные.
До обеда я не могла ничего сделать. Все валилось из рук. Поэтому я просто села на порог и стала наблюдать за цветами, над которыми трудились пчелы. Это нехитрое зрелище отвлекало от зудящих мыслей. Я проленилась до обеда, даже не ощутив укора совести. Ну и пусть, все равно от меня сегодня мало толку. Когда солнце поднялось высоко и начало нещадно обжигать плечи, я опомнилась – нужно ж идти. Расселась, как корова на пастбище, поди, уже все началось. Подхватив шляпку, я выбежала на улицу и чуть не столкнулась с Паолиной.
– Ой, детка, поосторожнее, я уже не молодая, снесешь – не встану! – весело проговорила она, ни капли не веря своим же словам.
Я закатила глаза и усмехнулась.
– Паолина, если ты таким образом напрашиваешься на комплимент, то так и скажи.
Женщина звонко рассмеялась и спросила:
– А хоть бы и напрашиваюсь, кто мне запретит? – Она взяла меня под руку и резко посерьезнела: – Ты готова?
Я замешкалась, но все же кивнула. Мы пошли вверх к каменному мосту, разговаривая о чем-то постороннем. Чем ближе я подходила к площади, тем сильнее отдавались гулкие удары сердца в груди, а спина покрывалась испариной. Наконец мы оказались на месте. Площадь была переполнена людьми. Вокруг постамента собралась целая толпа. Стоял гам и кое-где звучали перебранки. Все ждали прилюдного наказания. И мне стало противно: те люди, которые еще вчера и видеть не хотели, как со мной обходятся, сегодня стоят и ждут расправы. В душе поселилось мерзкое осознание, что они пришли сюда просто из любопытства. Посмотреть на мучения других людей и порадоваться, что это происходит не с ними. До меня же им решительно нет никакого дела. Умерла бы я или осталась жива – никого это не коснулось бы.
Я наблюдала за людьми и увидела, как Джордж соскочил с коня и взошел на постамент. С ровной спиной и преисполненным справедливости лицом он выглядел впечатляюще. Если бы я не знала, каким он бывает говнюком, поверила бы, что он действительно переживает за меня. С его появлением все затихли. Он обвел толпу взглядом и остановился на мне. Нескольких мгновений нашего зрительного контакта мне хватило, что бы совсем расклеиться. Этот парень делал все, чтобы поддержать и защитить меня в этой ситуации. Но почему его действия кажутся мне постановкой?
Он прокашлялся и громко заявил:
– Как вы знаете, недавно у нас произошло ужасное событие: чуть не убили девушку. Нашу общую знакомую. Я, как сын управляющего, не могу допустить безнаказанности. Основную зачинщицу мы вчера выгнали. Нам не нужны такие соседи.
Джордж замолчал, а люди согласно загудели. То тут, то там слышались возгласы одобрения. Парень ухмыльнулся, опьяненный вниманием к своей персоне, и важно продолжил:
– Калвина была не одна. Ей помогали те, кто сейчас понесут равноценное наказание. – Джордж, при помощи сподручных, выволок на постамент троих парней и, оглядев их, звучно продолжил: – Мы решим, какое наказание они заслужили. В любом случае, достойных невест им уже не встретить. Кто захочет связывать свою жизнь с такими?
Парень брезгливо окинул взглядом виновных и обернулся к толпе:
– Сколько ударов плетью за жизнь невинной девушки вы потребуете? – спросил он.
Люди начали кричать:
– Тридцать!
– Пятьдесят!..
– Убить, так же, как они хотели убить девчонку!
Джордж усмехнулся:
– В первую очередь это решит та, которую они чуть не погубили – Амедеа. – Он указал на меня, а я, растерявшись, заметила, как на меня уставилась по меньшей мере сотня пар глаз. Что ж, затем я и пришла.
Я выпрямила спину и гордо поднялась по деревянным ступеням. Остановившись возле Джорджа, я немного недоумевала, к чему это показательное выступление? Народ у нас простой, мы действительно не знали до этих пор, как проходят прилюдные наказания, но сомневаюсь, что из этого устраивают представление. Но кто знает…
Я развернулась к парням и неожиданно встретилась глазами с тем, кто принес мне воду. Он смотрел на меня с надеждой, или мне показалось? Внутри все сжалось.
Джордж тем временем продолжал свой звездный час:
– Амедеа, это они помогали Калвине тебя похитить и держать в подвале? – Он смотрел не на меня, а в толпу. Поэтому я не сразу нашлась, что ответить. Но тишина затянулась, и я кивнула.
– Да, это они, – проговорила я с легким замешательством в голосе. В глазах парней отразилось отчаяние, и я быстро добавила: – Кроме вот этого! – Я указала пальцем на парня, что принес мне кувшин с водой и оттянул час смерти до прихода фавна. Да и что немаловажно, вопреки всему, даже пальцем ко мне не притронулся, хотя я ожидала другого. – Его не было среди них, он не виноват! – уверенно сказала я и внимательно посмотрела на парня, молясь, чтобы он не выдал себя. Но парень лишь опустил взгляд и задрожал. Мне показалось, он сейчас признается, наказав таким образом сам себя.
Во избежание этого я посмотрела на Джорджа и быстро сказала:
– Если это все, то я пойду! Но хочу добавить: эти парни лишь выполняли указ Калвины, они ничего мне не сделали. Хотя могли бы… – Я сглотнула ком в горле и продолжила: – Джордж, не наказывай их сильно, я их прощаю!
Быстро спустившись и даже не взглянув на парней, я подбежала к шокированной Паолине и потянула ее прочь. Не успела далеко отойти, как голос Джорджа ударил в спину:
– По двадцать ударов плетью этим двоим. Третьего отпустить.
Я выдохнула. Пусть так, это не самое суровое наказание. Все, что могла – я сделала.
Мы шли так быстро, как могли. Повернув на мою улицу, Паолина уперлась и громко выдохнула:
– Все, я больше не могу! Мы несемся, как будто за нами гонятся волки! – Она поставила руки на пояс и пыталась отдышаться.
– Не волки, а совесть, – выдохнула я, – но ты права, от нее не убежишь. Это я в какой-то мере виновата, что они сейчас терпят муки. И я малодушно сбежала, чтобы не слышать их крики и свист бича.
Паолина возмущенно покачала головой:
– Еще и себя винит! Да виновата ты лишь в том, что иногда ведешь себя слишком мягко!
Я невесело засмеялась.
– Я однажды врезала раскаленной сковородой Джорджу по рукам!
– А надо было между ног! Может, тогда б Калвина и не приревновала – не к чему было бы! – Женщина игриво повела бровями, рассмешив меня. На душе стало немного легче. Может, она и права. Каждый заслужил свое наказание.
К вечеру, завершив все дела, я села на порожек и устало сняла с головы платок. Устремила взгляд на лес, и сердце заныло. Почему же Киро молчит?.. Кусая губы, я раздумывала, стоит ли мне опять уходить ночью в лес. Дед мне этого не простит. Но с другой стороны, вряд ли кто-то решится сейчас напасть на меня. Все видели прилюдную порку, и не думаю, что у кого-то возникнет желание ощутить подобное на своей шкуре. Договорившись с совестью, я умылась, переоделась в свежее платье и отправилась в лес.
Уже подходя к кромке леса, где густые тени ложились на холмы, укутывая их в ночь, я приостановилась. Глупость моего поступка нельзя было оспорить. Но я упрямо покачала головой. Я должна его увидеть. Просто поблагодарить. И если он больше не захочет меня видеть, я уйду и больше никогда его не потревожу. Шагнула в тень деревьев и пошла по знакомой тропинке. Буквально сразу ко мне присоединился Амико, и я с облегчением вздохнула.
– Амико, отведи меня к Киро, пожалуйста.
Я ожидала, что волк пойдет вперед, приготовившись следовать за ним. Но он сел напротив и покачал головой, будто человек. Это что значит? Он отказывается?
– Киро не хочет меня видеть?
Амико не шелохнулся. И как это понимать? Я округлила глаза, которые предательски наполнились слезами. Но упрямства мне не занимать. Присела возле волка и заглянула ему в глаза:
– Амико, не ради него, а ради меня, скажи, где он, или же я останусь сидеть здесь навечно! – Я знала, что зверь уже убедился в моем упрямстве, поэтому уселась на траву и стала ждать.
Волк смотрел на меня не мигая. В его голове явно шла борьба: он взвешивал все за и против. Все же спустя какое-то время Амико устало выдохнул и поплелся в чащу.
– Спасибо, друг! – вырвалось у меня.
Волк лишь вздохнул еще раз, якобы говоря: «Ты и мертвого убедишь».
Мы дошли до края тропы. Впереди показался Киро. Он неслышно обратился к волку, и тот ушел. Мы с фавном остались наедине, молча буравя друг друга глазами.
Первой сдалась я:
– Киро, почему ты пропал? Ты больше не хочешь меня видеть?
Как я ни старалась, но скрыть отчаянье в голосе у меня не вышло.
Фавн подошел ближе, и я смогла разглядеть его болезненный вид. «Разве боги могут болеть?» – пронеслось в моей голове. Я прикоснулась к его щеке, и он вздрогнул, но не отошел. Он закрыл глаза, нежась в моих ласковых прикосновениях, и шепотом произнес:
– Я не мог прийти. На это у меня не хватало сил. Я все отдал тебе, чтобы ты смогла победить смерть, иначе ты бы не справилась…
