Роман Тухтабоев
Стальной Флегетон. Книга первая

– Одной-то рукой?

– А у тебя есть запасная?

– Как я уже сказала, моё командование желает видеть тебя. Может, ORF оплатят тебе ауг. Может, даже предложат поработать с нами.

– Охо-хо, нее-е, – усмехнулся Руслан. – Это уж вряд ли.

– Что? Ты ведь, сучёныш, сам хотел этого!

– Я хотел увидеться с ними – это да, – закрыл глаза Руслан. Зелёное свечение исчезло. – Поговорить с ними хотел, получить ответы на некоторые вопросы. Но я не такой, как ты. На мой взгляд, ORF – та же армия, только нашивки покрасивее. Армейские псы привыкли ничего не решать сами, ждать приказов и слепо их исполнять, но снова напомню тебе, что я – нихрена не солдат.

Виктории стало совсем дурно. Словно завтрак, которого у неё не было ни сегодня, ни последние несколько дней, рвался наружу, мир повидать.

– Если мы и правда на пороге очередной войны, – затихая, продолжал Руслан, – то я к ней готов. Я доверился тебе, и надеюсь, что ты моё доверие не подорвёшь, отдав на растерзание тем, к кому ты привыкла обращаться: "Да, товарищ командир!".

Двери броневика захлопнулись, словно пасть стальной акулы, проглотившей трёх туристов, заплывших слишком далеко. Однако на них были вовсе не плавки и спасательные жилеты: все были закованы в наручники, а грязная рваная одежда, в которой их доставили в участок накануне… Ну, такой и осталась.

– Сэр, мы готовы к отбытию, – молодой полицейский отрапортовал старшему по званию, выглядящему не особо старше по возрасту. – Но представители из ORF ещё не прибыли.

– Да и хрен бы с ними, – отмахнулся офицер, не отрываясь от переписки с кем-то по телефону. – Тут ехать-то не больше сорока минут, нихрена случиться не успеет. А у меня планы на обед. Всё, мужики, по коням!

Отряд из десятка мужчин загрузился в четыре штатных полицейских автомобиля, окруживших бронетранспортёр с заключёнными. Небольшой дождик приятно освежал город, после вчерашнего локального апокалипсиса.

Два рослых копа, закованные в новейшие кевларовые бронежилеты, вооружённые полуавтоматическими винтовками модели "Hatred-M30", не спускали глаз с троицы тех, кому повезло пережить кошмар в торговом центре.

– Козёл сказал "поехали", – водитель бронетранспортёра запрыгнул в кабину, кивнув приятелю-автомеханику, сидевшему на пассажирском сидении. – Ну, звучало примерно как "мее-е", но я уже научился понимать их козлиный язык.

Механик заржал, наполняя салон запахом дешёвого пива. Конвой тронулся.

– Йу лутем! Йу лутем ме льёни! Уне премтои, до тэ ларгохем!

– Что эта нерусская гнида говорит?

– А я, что, похож на одного из них?

– Нет, но мужик, что к твоей мамке в гости ходит, вполне похож!

Охранники-копы смеялись, переговариваясь между собой. Их искренне веселил вид закованных пленников из "Агхарты", ведь люди всегда любили посмеяться над тем, кто слабее их самих. И это логично: тяжело смеяться над тем, кто сильнее.

Сэм покосился на своего товарища: отвоевали вместе больше года, в самых горячих

точках, такие дела творили, прям как на самой настоящей войне… И так облажаться! Один человек. Один вечер. С романтикой наёмничества можно попрощаться, как и, минимум, с парочкой пальцев. Да, конечно, во всём мире считали, что основанная во время Третьей Мировой войны Организованными Войсками Сопротивления (во всём мире была принята аббревиатура ORF – Organized Resistance Forces) играет по правилам хороших парней, но Сэм знал, что пыточных дел мастера у них отменные. Лет семь или восемь назад, он уже попадал на обеденный стол к одному такому изуверу: успел лишиться левого уха, прежде чем подоспели товарищи из его тогдашней стаи.

Наёмник, последние семнадцать лет проведший на различных полях сражений, пытался оценить ситуацию, придумать хоть какой-то план для побега, пусть и самый отчаянный, но, кажется, вариантов совсем не было. Его товарищ (кажется, его звали то ли Чест, то ли Чейз) был совсем плох. Его раны, наспех залатанные в медотсеке полицейского участка, были совсем плохи. А албанец… А что албанец? Он не знал ни русского, ни общеанглийского, а девайса-переводчика ни у кого из собравшихся в желудке транспортёра не было. Мужчина забился в угол, и жалобно щебетал оттуда что-то на своём наречии.

– Эй ты, урод, – кажется, один из конвоиров обратится к Сэму. – Ты понимаешь, что твоя подружка лопочет?

Стареющему наёмнику, уже давно позабывшему, как правильно испытывать страх, очень захотелось съязвить. Сказать, что албанец говорит какие-нибудь мерзости про всю семью рыжего копа, что собирается выбраться отсюда и перерезать им глотки но… Стоило поберечь силы. Сэму хотелось верить, что они ещё пригодятся.

– Понятия не имею, – разбитыми губами, по-русски пробурчал Сэм.

– Сам-то ты откуда будешь? – подал голос второй коп, невысокий брюнет с кривым носом. – Американец?

– Француз, – ответил наёмник. – А есть разница?

– У нас нет национальности, – прохрипел на общеанглийском, отплёвываясь от крови, товарищ Сэма. – Мы в "Агхарте" – все одной крови, семья, и боремся мы за общее дело. У нас всё общее, цель, земля…

– Жёны, небось, тоже? Рот закрой, паскуда! – наотмашь, рукой в чёрной перчатке, брюнет хлестанула то ли Честа, то ли Чейза по лицу. – Открывать его будешь, только когда тебя спросят!

– Семья, значит, – улыбнулся рыжий, чьё лицо было забрызгано веснушками, словно подсохшими каплями крови. – Наверно, сук, поэтому вы чуть все друг друга не переубивали пару лет назад. Семейная драма, домашнее насилие, обычное же, сук, дело. Бытовуха! Вот скажи мне, француз, – рыжий подался вперёд, смотря Сэму в лицо, – тебе уже лет не мало, и, судя по харе, кровушки ты хлебнул сполна. Ну так зачем тебе всё это? Надеялся, сук, своей смертью подохнуть, в постельке, с тарелкой горячего супа рядом?

– Молод ты ещё, – сухо ответил наёмник. – Не нюхнул ни пороха, ни смрада палёной плоти товарищей, с которыми ещё вчера играл в кости. Сотри молоко с губ, или что это там у тебя белое…

– Так вы ж, сук, сами продолжаете эту войну! Она закончилась, официально, ещё хрен пойми когда, мы уже почти отстроили всё, что было разбомблено! Вон, гля: в Питере не осталось ни одного повреждённого квартала, а ведь треть города пылала! Самое яркое воспоминания меня маленького… А вы, сук, всё не уймётесь!

Рыжий придвинулся ещё ближе, одной рукой взявшись за оружие, висевшее на поясе:

– Я совсем малой был, когда папка живым вернулся, под стол пешком ходил. Но, говорят, все радовались, пир был, сук, на весь мир. Но вам, тварям, всё мало… Вам, сук, доза нужна, доза стрельбы и взрывов, насилия и мародёрств! Вас не устроило, что президенты друг другу руки пожали, посветили в объективы камер своими отбеленными зубами, да? Вас, сук, ничего не исправит, дай только пошмалять в кого-нибудь, пусть хоть по своим!

– Я знаю, что исправит, – вмешался второй солдат.

– И что же?

– Пуля в лоб. Лучшее лекарство – смерть.

Бронетранспортёр подпрыгнул на дорожной выбоине. Рыжий злобно зыркнул на товарища:

– Долго придумывал эту херню?

– Да чего ты нервный такой сегодня?

– Я такой, как обычно, сук!

Вот же дерьмо… Сэм продолжал рассматривать бронированных сосунков, не забивая себе голову болтовнёй рыжего русского, надеясь выждать момент для рывка, да только, что он мог сделать в наручниках? Ребята были моложе и значительно крупнее него, но он знал, что без труда посворачивал бы им шеи, будь у него свободны руки. Эх, только бы уличить момент для атаки…

Конвой ехал по серым Питерским улицам особо не спеша, наслаждаясь лёгким дождиком. Людей на улицах, в этот пятничный денёк, было, на удивление, не особо много, и все, как им и положено, куда-то торопились. Встречные, блестящие, словно маленькие жуки-навозники, машины, в страхе перед вооружённым конвоем разъезжались по боковым улочкам и сквериками, только бы их не смяли в лепёшки. Если не рассказать человеку, родившемуся после окончания войны, что, собственно, ещё совсем недавно эта страна вела активные боевые действия практически по всему земному шару, наверное, сам бы он и не догадался. Покажите ему фотографии Санкт-Петербурга нулевых, двадцатых и совсем свежие – он заметит, разве что, обилие рекламы новых брендов, неоновым цветом горящие прямо на небосводе. Задери голову и скажи: "Точно, надо купить новое стиральное средство! Спасибо, Большой Брат!"

– Ну, братан, скажу я тебе, устроила эта сучка мне вчера корриду, – рассмеялся довольный водитель броневика. – Не, бывали, конечно, у меня девки и погорячее, но эта была тоже… Ух, прям!

– Да ты достал, – ухмыльнулся сидевший рядом механик. – Поделился бы хоть одной с другом. Видишь, не везёт мне с девками в последнее время.

– Так ты пузо-то своё подбери, глядишь, клюнет какая. А то они, мож, и хотят, да подойти к тебе не могут! – не переставал ржать полицейский водитель.

– Тебе, вон, лысина не мешает баб по гостиницам водить.

– Подход к ним надо знать, братан, не всё так просто. Это прямо таки настоящая наука, а я по ней могу диссертацию написать. Сегодня погнали куда-нибудь? Подцепим тебе какую-нибудь жучку.

– Да, конечно, я всегда за.

– Только уж после восьми. Мне жену с дочкой ещё в кино вести, на мультфильм какой-то. Я уже давно обещ…

– Эй, бл*, стой!

Бронетранспортёр едва успел затормозить, чтобы не боднуть резко остановившийся электрокар сопровождения. Обе ведущие машины остановились совершенно внезапно, абсолютно без предупреждения.

– Это что за хрен? – офицер, сидевший в первом автомобиле рядом с водителем, взялся за рацию. – Внимание всем, будьте начеку, оружие на изготовку!

Прямо посреди дороги, которую с обоих сторон окружали витрины супермаркетов, спиной к конвою стоял человек в чёрном дождевом плаще с накинутым капюшоном.

– Эй! – высунулся командир из машины. – Эй, ты! Уйди с дороги!

Мужчина или женщина, чья голова была скрыта чёрным капюшоном дождевика, даже не пошевелился.

– Я сказал, немедленно уйди с дороги! У нас полицейская операция! – офицер нырнул обратно в машину, не желая промокать под усиливающимся дождём, и повернулся к сидящим сзади подчинённым. – Так, живо уберите этого нарика с дороги!

Бывший совсем хилым ещё минуту назад, дождь всё усиливался. Как мальчик становится подростком, стремясь стать настоящим мужчиной, так и он, кажется, мечтал стать настоящим штормом. Прохожие бежали по улицам, проклиная его, но дома их ждали настоящие проблемы: долги, счета за ипотеку, семейные ссоры. У кого-то дочь связалась с наркоманами, у кого-то нашли рак лёгких, у чьей-то дочери, связавшейся с наркоманами, нашли рак лёгких. Так разве дождь может считаться настоящей проблемой?

Полицейские, достав табельные пистолеты, отличающиеся от обычных наличием сканера отпечаток пальцев, спешно подошли к человеку в дождевике. Тот так и стоял, задрав голову, словно ловя языком капли дождя.

– Эй, гражданин! – подобрался совсем близко один из парней. – Прошу уйти с дороги! Не доводите до крайности!

– Повиснул дождь, как лёгкий дым, напрасно степь кругом алкала, – послышались размеренные слова человека в дождевике.

– Что? Эй, последнее предупреждение!

– И надо мною лишь одним, зарёю радуга стояла… Замечательная сегодня погода, не находите? Так и хочется дополнить её столь же замечательными стихами, – оборачиваясь к полицейским, закончил человек в плаще. Его лицо закрывал серый противогаз, со снятым фильтром, ещё довоенного образца. В районе рта было сделано несколько небольших круглых отверстий, чтобы лучше была слышна речь. – Пацаны! Здравствуйте! Вы тут, совершенно случайно, ножик не находили?

Опешившие мужчины переглянулись, не понимая, как им поступить.

– Маленький такой, блестящий, – мужчина принялся суетливо рыскать по карманам чёрного комбинезона, оказавшегося у него под плащом. – Мне его бывшая девушка подарила, на годовщину, то ли отношений, то ли расставания. Дорог как память. К слову, та ещё была стерва… Ах, вот же он!

Острейшее лезвие, сверкнув зеленоватым переливом, рассекая падающие капли дождя, метнулось вперёд, уподобившись голодной змее. Доля секунды! – и к прозрачным каплям чистого летнего дождика добавилась алая струйка из глаза одного из нерасторопных полицейских. Изогнутый керамбит остался торчать из его правого глаза по самую рукоятку.

– Упс, сорвалось! – грустно изрёк мужчина в плаще. – У мужчин такое случается.

Пары секунд замешательства, потребовавшихся второму копу, чтобы оценить ситуацию и направить оружие на противника, хватило человеку в противогазе для того, чтобы заломить ему руки за шею, лёгким ударом по внутренней стороне колена усадить на землю, и приставить к виску выскочивший из под плаща пистолет-пулемёт старого образца, лишённый кодирования по отпечатку пальцев. Всё это было проделано буквально в одно мгновение.

– Твою мать! – заорал офицер, хватаясь за рацию. – Нападение! "Код двадцать"! Всем приготовиться к отражению нападения!

– Псс! Эй, парниш, – ласково прошептал человек в дождевике полицейскому, которого обездвижил. – У тебя дети есть?

– Ч-что? – с трудом выдавил из себя мужчина.

– Ну, дети! Знаешь… Мелкие такие, какают по углам, кашку кушают. Молочко из миски хлебают. Или это я уже что-то путаю?

– Брось оружие, сволочь! – выскочил из машины офицер, на ходу выхватывая табельный пистолет из кобуры. Водитель вышел следом, также расчехляя оружие. Из других автомобилей также вывалились мужчины, вооружённые уже серьёзнее – автоматическими винтовками.

– Чо за херня, сук? – выругался рыжий охранник

– Мы тут должны оставаться? С этими? – его напарник кивнул в сторону заключённых.

– Само собой, кретин! Стреляй на поражение, сразу же, чуть что! Француз, твои друзья!?

Сэм не знал, радоваться ему, или наоборот, насторожиться. В голове прокручивались все возможные варианты развития событий, и большинство из них были не особо радужными. Ну, хотя бы албанец притих в своём уголке.

– Вспомнил! – воскликнул человек в нерабочем противогазе. – Дети – это которых ещё в школу водят. Вот хрен знает, чем они там занимаются, но я слышал, что там их… Не поверишь… Учат! Математика там, два плюс два. Науки всякие. Если спросишь меня – нахрен учёбу, вообще бесполезная штука!

Молодой полицейский перестал брыкаться, поняв тщетность этого действия, и теперь просто тихонько плакал.

– Так ты ответишь? У тебя есть дети, или нет?

– Гражданским лицам: освободите улицу! Сука, брось оружие и отпусти парня!

– Ну же, ответь! Простой же вопрос!

– Чо там происходит? Чо, сук, за х*йня?!

– Просто… скажи мне…

– Отпусти его, немедленно, мать твою!

– Ответь на мой…

– Да, чёрт, да, да, да! У меня есть ребёнок, у меня есть дочь!

Тишина, нарушаемая лишь фоновым шумом дождя, длилась то ли пару секунд, то ли целую вечность.

– На самом деле, я просто так спросил. Праздное любопытство. Не обижайся.

Выстрел из пистолета-пулемёта, по шуму – ни чета выстрелу из автомата, но даже он, в этой тишине, был слышен на весь мир. Словно раскат грома, разорвавший череп молодого парня, он пронёсся сквозь пространство и время, обрызгав человека в дождевике фонтаном из крови, мозга и осколков черепа. Кусок свинца застрял в витрине магазина, в десятке метров от очередной жертвы официально закончившейся войны.

– Время выкрасить этот город в красный цвет! – воскликнул убийца так громко, словно голос его был усилен динамиком. Под градом пуль, выпущенных полицейскими, возжелавшими мести за товарищей, он в два переката укрылся за стоящим на обочине джипом, тут же начавшим разлетаться на куски.

Звук падающих гильз, визги разбегающихся прохожих – всё это заглушало приказы, вперемешку с матами, что орал офицер. Внезапно, окна второго этажа супермаркета, справа от направления движения конвоя, повылетали от автоматных очередей изнутри здания. Люди, в серой форме "Агхарты" и защитных масках, открыли огонь по конвою.

– Враг справа, укрыться за машинами! – заорал офицер, заплёвывая рацию.

Двое полицейских упали сразу, подкошенные роем горячего свинца. Они не успели даже узнать, ради чего родились, и на их лицах навсегда застыл вопрос, ради чего они умерли.

– База, база! На нас напали! Помогите, срочно! – верещал в свою рацию водитель броневика. Сидевший сбоку толстый механик нажал кнопку под бардачком, и кабину затянул тонкий, но прочный титановый купол, способный защитить от мелкокалиберного оружия. Стальные сегменты, щёлкая при выдвижении, обтянули весь кузов, превратив его в свернувшегося броненосца.

– Определённо, сук, это за тобой, француз, – передёрнул затвор рыжий полицейский. – Но даже не надейся, что я тебя им отдам живым.

– Ты бы вышел помочь своим подружкам, – не удержался от колкости Сэм, за что тут же получил прикладом по чудом оставшимся, после вчерашнего-то приключения, зубам. А ведь он считал, что жизнь его многому научила, по крайней мере – не дерзить тем, кто едва сдерживается, чтобы не пристрелить тебя.

Дождь всё расходился, размазывая кровь во всей улице, словно ребёнок, проливший дома банку с краской, и теперь тщетно пытающийся отмыть её до прихода матери.

– У-у, какие мы обидчивые, – человек в противогазе высунулся из своего развалившегося укрытия, выпустив очередь в сторону конвоя, но ни в кого не попав. – Да! Так их! Ещё одного завалил! Все видели, видели?!

Из окон супермаркета, наконец, послышался первый предсмертный крик, но град пуль от этого не ослабел. Нападавших было не много, но настроены они были решительно, ни на секунду не давая полицейским расслабиться.

– Твари, – раненный в плечо офицер смог заползти в салон легкобронированного автомобиля. – Сейчас пожрёте у меня свинца!

Забравшись на заднее сидение, он схватился за лежащий там пульт управления. Кузов служебного кара мгновенно распахнулся, и из него со скрипом выехала автоматическая турель. Нескольких секунд на полное развёртывание хватило, чтобы открыть огонь по врагу.

Ещё секунд десять какофонии из криков и треска двух стволов турели – и офицер нажал кнопку прекращения огня.

– Всё? – уточнил один из полицейских, спрятавшихся за автомобилями. – Они все подохли?

– Слабаки, – пожал плечами человек в противогазе. – Понаберут по объявлению… Когда уже станет весело? Я заскучал!

– Доклад! – гаркнул офицер в рацию так громко, что всем вокруг было отлично слышно его и без неё. – Каковы потери?

Прежде, чем кто-либо успел ответить, с крыши трёхэтажного магазина, с правой стороны от конвоя, сорвалась тень. Здоровенный темнокожий мужчина, одетый в странные лохмотья красно-зелёного цвета, ловко приземлился на крышу автомобиля с турелью.

– Что за х… – только и успел выкрикнуть офицер. Человек, напоминающий индейца из племени майя, лицо которого было измазано то ли в слишком яркой крови, то ли в свежей красной краске, вонзил огромный деревянный меч, сплошь усеянный острыми, обвивающими его, чёрными металлическими вставками, в крышу автомобиля. Словно нож, утопающий в бруске масла, грозное архаичное оружие пробило тонкую сталь и хрупкую человеческую плоть, размозжив череп молодого полицейского, лишив его планы на обед возможности осуществиться.

– Огонь, огонь! – завопил стоящий рядом водитель ведущей машины, первым послав пули в нового врага, но тот, не смотря на грузный вид, с лёгкостью спрыгнул с машины прямо на крикуна, одним ударом ноги, закованной в железный амортизирующий сапог, сломав ему челюсть и шею.

Прыжки и перекаты – пули никак не успевали зацепить первобытного воина. Лишь некоторые из них отскакивали, сталкиваясь с ужасающего вида оружием индейца.

– Ар-гха, ну'урат! – полным ярости и силы рёвом, огласил он почти опустевшую улицу, опуская свой меч на плечо очередного солдата, разрубив того пополам.

– Стоит признать, ты умеешь эффектно появиться, но за пивом я бы тебя, конечно, не послал. Почему так долго?! – человек в плаще выскочил из укрытия, поддержав товарища огнём из ПП.

– Уорт, ыргха р-ро! – проревел воин с мечом, отмахиваясь от пуль и полицейских.

– Да-да, спрячься ко мне за спину. Там самое безопасное место!

Эдриан находился в нескольких кварталах от битвы, когда услышал звуки выстрелов и увидел страх на лицах ошарашенных прохожих, бегущих в противоположную от этих звуков сторону. Вдавив педаль газа до упора, он направил свой новенький японский "Horizon" против движения толпы.

– Чёрт, – ругнулся он, плотнее прижимаясь к мотоциклу, на который копил с самого поступления в ORF. – Виктория снова будет злиться на меня. Чёрт!

– Да что там происходит? Почему рация молчит? Где помощь? – не сдерживаясь рыдал толстяк механик.

– Не ори! Под этой бронёй мы в безопасности, – водитель броневика хлопал по рации, словно это могло усилить сигнал. – Суки, вы где!? Нам срочно помощь нужна!

Наёмник-албанец плакал в углу, а слова его слились в единый, непрерывный поток мычащих звуков.

– Заткнись, сук, иначе я пристрелю тебя прямо сейчас! – брызгал слюной рыжий коп. – Я всех вас тут сейчас порешу! Молчать!

Второй конвоир рванулся к албанскому наёмнику, со всей дури пнул его в живот, от чего

тот прервал свои крики, чтобы похаркать кровью.

В железную дверь постучали. Бойцы тотчас направили свои винтовки в

сторону выхода. Крики и выстрелы, однако, не прекращались.

– Тук-тук-тук, есть, кто дома? – послышался незнакомый голос снаружи, едва слышимый из-за стрельбы. – Козлятушки-ребятушки! Ваша мать пришла, молочка принесла!

– Я убью пленных! – взвизгнул рыжий.

– Не-не-не, подожди! – возмутился голос. – Тот, что слева, мне двадцатку должен! Слушай, открой, а? Я возьму своё да свалю подобру-поздорову. Клянусь цаплей.

– Пошёл прочь, сук!

– Ну пожа-а-алуйста, – театрально растянул фразу человек за дверью.

– Нужно быть осторожным, стреляя здесь, – сказал второй полицейский. – Мы тут как кильки в банке, можем сами себя убить рикошетом.

– Я всё, сук, знаю! Ты меня вздумал учи…

Взрыв, хоть и не был особо сильным, повалил обоих копов с ног, обдав обломками двери сгруппировавшегося Сэма, предвидевшего такое развитие событий.

– Господа, – поднимаясь в кузов, кивнул пленникам человек в чёрном дождевике и противогазе. – Дамы, – глянул он в сторону дезориентированных копов.

Более спокойный брюнет очухался первым, но это его не спасло: то место, куда он

прицелился, уже было пусто. В один прыжок человек в противогазе настиг противников: первому – перерезал горло закруглённым лезвием керамбита, и сбил ударом ноги в висок второго.

– Говорят, у таких, как ты, нет души, – усмехнулся убийца, нависнув над поверженным противником. – Очень жаль, Сатана, но сегодня у тебя будет не такой шикарный пир, как

хотелось бы.

Рыжий коп, не вставая, рванулся к упавшей рядом винтовке, но тут же закричал от нестерпимой боли – очередь пуль, выпущенных из старенького ПП, точно рой злобных москитов, впилась ему в руку, разорвав её в клочья.

– Блин, – вздохнул человек в дождевике. – Когда я прокручивал эту фразу у себя в голове, она звучала гораздо эпичнее.

Всего одно лёгкое нажатие спускового крючка – полицейский откинулся на спину, запрокинув голову с дырой во лбу. Рыжие волосы побагровели.

– А теперь, когда мы избавились от лишних ртов, что у нас на десерт? – картинно вскинув руки, убийца повернулся к Сэму.

– Ты здесь, чтобы вытащить нас? – прохрипел Чест или Чейз.

– Да-а, конечно, дети мои! Я снизошёл прямиком с небес, даровать вам спасение! Да возрадуйтесь же, да уверуйте в меня!

– Демон! И Плотфукуишем, ме мбро! – словно его прижигали раскалённым тавро, верещал албанец.

– Чего-чего? – обратил на него внимание человек в противогазе. – Это ты про меня, что ли? Его тут кто-нибудь понимает, м, м?

– Нет, – сухо ответил Сэм. Он действительно не знал албанского, но прекрасно понял, что нужно бежать, ибо этот наёмник (а Сэм был уверен, что стоящий перед ним человек был его коллегой) был здесь явно не для того, чтобы спасать их.

– Знаешь, – направив ствол на крикуна, сказал убийца, – я – из тех людей, которые всегда предполагают самое худшее. Так безопаснее, к слову. Так что я буду утешать себя мыслью, что ты сейчас оскорбил мою маму. Или… Не знаю. Мою рыбку. Назову её Лило.

Очередная очередь, заглушившая стрельбу снаружи, рассекла воздух, и незаконченный крик албанского наёмника навсегда повис в воздухе. Тело же распласталось на полу, раскинув окровавленные руки и ноги в разные стороны.

– Эй, твою мать, что ты… – успел выкрикнуть то ли Чест, то ли Чейз. Впрочем, пулям абсолютно всё равно, как зовут того, в чью плоть они вонзаются.

Кровь умирающего товарища брызнула Сэму на лицо. Наёмник ринулся вперёд, всем телом навалившись на человека в противогазе, впечатав того в стену. От неожиданности, тот ойкнул и выронил оружие, но Сэм понимал, что в драке у него нет шансов. Не оглядываясь, он драпнул к выходу, к свободе… Но тут же что-то холодное и острое вонзилось ему в спину, прямо под лопатку. Вскрикнув, Сэм упал на бок, рядом с полицейским автомобилем.

– Ты куда это собрался, грубиян? – тёмная фигура отбросила тень на корчащегося Сэма. – Приходишь, значит, спасаешь их, а они ещё пихаются!

– Кто… Кто ты такой? – прохрипел наёмник.

– Кто я? Кто я такой? Что ж… Друзья, которых у меня, в общем-то, нет, зовут меня Пятый. Но ты, – убийца вытащил из недр плаща очередной блестящий керамбит, – ты можешь звать меня "последний", ибо я последний, кого ты увидишь.

Обжигающе холодная сталь в последний раз коснулась груди Сэма: на ней было полно старых шрамов, но именно через эту рану жизнь устремилась на свободу, как никогда сильным потоком, покидая бренное тело. Сэм отчаянно хватал ртом воздух, надеясь вдохнуть её обратно, но тщетно. В глазах стремительно меркло, но одно, всё же, Сэма

радовало – его война закончилась.

Почти без заминки, огромный шипастый тесак вонзился в водительскую кабину, пробив

грудь и живот механика.

– А-а, нет, мама, помоги мне!!! – завопил водитель, обронив рацию. Его друг, которому не везло с женщинами, выпучив глаза уставился прямо на него с предсмертной мольбой.

Темнокожий индеец выдернул меч, обдав водителя фонтаном из крови и внутренностей его товарища. Водитель пинком открыл дверцу, выскочил из кабины, и, забив на звуки борьбы за спиной, понёсся прочь по улице.

Звуки полицейских сирен уже приближались, но именно характерный рёв двигателя "Horizon", остановившегося в нескольких метрах от крайней машины конвоя, заставил Пятого обернуться.

– Бл*дь!– ругнулся Эдриан, на ходу целясь в противника из выскочившего из кобуры пистолета. – Опоздал! Вот дерьмо!

– Ух ты, какой красавчик! – присвистнул человек в противогазе. – Это я, если что, про мотоцикл, не надейся.

– ORF! Лечь на землю, руки за голову!

– А я надеялся, что и ты начнёшь задавать какие-нибудь глупые вопросы. После крайне внезапной смерти моего психотерапевта, мне и поговорить-то не с кем. Ну, что же, пусть так! – едва закончив фразу, Пятый метнул керамбиты из обеих рук прямо в грудь нового противника.

Легко увернувшись, оперативник отрыл огонь на поражение. Судя по стрельбе и окровавленным телам на дороге, по ту сторону бронетранспортёра, перегородившего дорогу, полицейским срочно требовалась его помощь.

С нарочитой небрежностью, Пятый ловко ушёл в сторону от всех выпущенных пуль. Выудив очередной нож, он моментально стал сокращать дистанцию до противника, намереваясь, привычно, решить дело одним точным ударом. Однако усиленное многочисленными аугментациями тело Эдриана уже знавало азарт ближнего боя. Увильнув от нацеленного в шею удара, он перехватил руку Пятого, пнул его в грудь железной ногой. Обычного человека, это должно было, как минимум, обездвижить, однако наёмник, лишь на секунду отпрянув чуть назад, выскользнул из захвата, заехав кулаком в челюсть оппонента. Не ожидав, что мощный удар ногой не закончит схватку, Эдриан потерял равновесие, упал на колени, чем человек в противогазе не преминул воспользоваться: перемахнув через киборга, он пырнул его ножом в грудь, ровно там, где должно быть сердце.

Расколовшееся лезвие керамбита отскочило в сторону, улетев под машину, словно испугавшись.

– Вот как, – изрёк Пятый, уставившись на рукоять. – Об этом я как-то не подумал. Ты, типа, парень с сюрпризом?

Резким выпадом прямо из сидячей позиции, Эдриан врезал коленом в челюсть Пятого, от чего тот отлетел на пару метров, но тут же сгруппировался, присев на корточки, как лягушка.

– Хочешь внушить мне, что ты достойный противник, юнец? – усмехнувшись, спросил Пятый. – И для такой консервы ножик подберём, – в мгновение ока, в его руке очутился очередной керамбит, на этот раз, больше остальных, с синеватым, а не зелёным отливом.

Лицо вставшего на ноги Эдриана приобрело особо сосредоточенное выражение. Из бицепса правой руки выдвинулся стальной прямоугольник, похожий на рукоять меча. Ухватив его обеими ладонями, Эдриан развернул своё оружие: бесшумно, из маленького стального слитка выскочило серое лезвие длинного боевого клинка, на манер оружия из классических фильмов про ниндзя и самураев. Вдоль всего клинка был выгравирован пикирующий орёл, и каждая капля дождя, что билась об него, разрезалась на миллион капель поменьше. Аугментированный воин встал в боевую стойку, готовый как напасть, так и отразить любую атаку.

– Так-так-так, что это у нас? – почесал затянутый латексом затылок Пятый. – Скажи сразу, чтоб я не завышал ожиданий: ты просто позёр, или реально умеешь пользоваться этой штукой?

– Ты и дальше будешь болтать, хренов кровавый Валентин? – огрызнулся Эдриан.

– О, ты смотрел недавний ремейк, или тоже тащишься по классике ужасов? Ай-й, в любом случае, аматер, оставь каламбуры тем, кто умеет их использовать!

Усиленный особым сплавом керамбит скрестился с боевым мечом. Ни одна сталь не хотела поддаваться сопернице, но её хозяева были не столь выносливы; их руки дрогнули одновременно, клинки соскочили, порезав Пятого по правой руке, а Эдриана – по левой. Мгновение – и смертельный танец продолжился. Много лет кряду киборг тренировался с лучшими мастерами клинка Академии Первой Стали, дабы достичь совершенства во владении холодным оружием. Его учили понимать как все преимущества, так и недостатки клинков перед огнестрелом, учили читать своего противника, предугадывать следующий его удар по глазам. Однако, когда клинки сошлись в очередном клинче и Эдриан взглянул в окуляры противогаза своего противника, он не увидел там совершенно ничего. Если у человека в плаще и были глаза, матовое стекло не давало их увидеть.

– А что ещё у тебя железное, м, самурайчик? – не переставал язвить Пятый.

Уличив момент, Эдриан вновь попробовал нанести противнику удар ногой, на этот раз, нацелившись в голову, но Пятый успел понять это, извернувшись в последний момент, из-за чего удар не был и вполовину так силён, как должен был. Однако, слегка оглушённый, человек в плаще отпрянул, и Эд использовал один из своих коронных добивающих приёмов: удар в прыжке сверху-вниз, цель которого – лишить оппонента головы.