R I.
P.S Реквием
И Пётр больше не спрашивал о некромантии. Фёдор же об этом даже не задумывался. Больше всего он любил, когда дядюшка Лев водил их к речушке в чаще леса. Она была маленькой и проворно скользила мимо камней. Её песня завораживала Фёдора, и он был готов погрузиться в этот поток, слившись с ним. Но дядюшка Лев крепко держал его за плечо и позволял помочить лишь пятки.
Хотя мальчишкам этого явно было мало. Ивану постоянно казалось, что на дне что-то блестит. А Пётр лез в камыши искать лягушек.
В то время они старались всё делить поровну, но жизнь на троих поделить нельзя. У каждого из них была своя дорога.
Стоило им окончить университет при Императорской Академии Наук, как Иван и Фёдор решили остаться в столице. Петра же тянуло домой, где он мог проводить в подвале свои исследования.
– Не лучше ли будет делать это в Серебряной роще? – спросил его Фёдор, когда они сидели в домашней библиотеке. – Союз Северных Сов известен своими не стандартными и резкими теориями. Ты мог бы стать одним из известнейших учёных.
– Чтобы, какая-нибудь чернь, проповедующая псевдонауку, внушала мне ложные истины? Позвольте отказаться, – резко ответил Пётр. – В поместье спокойнее.
– Это твой выбор, – пожал плечами Иван. – Мы же хотим жить независимо.
Голубые глаза Петра недобро сузились.
– Так скатертью дорога, – бросил он. – Только не возвращайтесь, когда прищемят хвост.
Фёдор резко поднялся и черновики, где он делал заметки, упала на ковер.
Пётр последовал за ним. Братья стояли друг напротив друга, каждый готовый отстаивать свою позицию.
– Не много ли ты о себе мнишь? – прошипел Фёдор. – Не тебе решать кому уйти, а кому остаться. Ты не глава рода, чтобы раздавать приказы.
– Но стану им. И тогда ни один Орлов не покинет пределов усадьбы.
Фёдор рассмеялся Петру в лицо.
Вдруг окно резко распахнулось и дождь из осколков усыпал ковер. Беды было не избежать, но Иван встал между братьями.
– Образумьтесь, – примирительно сказал он. – Петя, если ты хочешь запереться в доме, то это не значит, что и мы хотим того же. Если уж рассуждать про старшинство, то ты из нас самый младший брат. Мы всегда уважали друг друга, давайте поступать так и впредь. Ты делай как душе угодно, а мы уже всё решили.
Пётр скривил грубы, не желая признавать поражения. Он вздернул подбородок и вышел вон, громко хлопнув дверью.
– Батюшка только слегка захворал, а он уже на место главы рода готов сесть, – фыркнул Фёдор.
Иван только вздохнул, окидывая печальным взглядом закрытую дверь. Под ногами хрустели осколки их разбитых уз.
Остальная семья поддержала их решения.
– В столичном доме всегда найдется пара свободных комнат, – сказал Александр, когда братья за ужином объявили о своем решении. Он на время принял дело отца и ему не хотелось оставаться в столице одному.
– Но мы уже нашли себе подходящее жилище, – сказал Иван, посмотрев на старшего брата с сожалением в голубых глазах.
– Не лучше ли будет жить рядом с родными? – спросила тетя Алена.
– Царь – Град большой город, – не согласился с ней Олег, что приехал из университета на выходные. – Там много красивых мест. Почему нужно обязательно селиться в этот невзрачный дом?
Надежда завистливо прожигала их взглядом, закусив губу.
– Юноши хотят жить самостоятельно, – по-доброму усмехнулся дядюшка Лев, поправив съехавшие на нос круглые очки. С годами его зрение ухудшилось. – Нам это знакомо.
Тётушка Мария странно на него покосилась. В её глазах читалась смесь насмешки и презрения.
– И где же вы собрались жить? – спросила матушка, словно не верила, что сыновья действительно уедут.
– Ах, матушка, это замечательная квартира, – загорелись глаза Ивана. – Из её окон потрясающий вид на сквер.
– Это прекрасное место для творчества, – поддержал брата Фёдор. – Когда я нахожусь там, то чувствую, как меня переполняют идеи. Хозяин уже готов нам её сдать.
– Лучше купить эту квартиру, – сказал дядюшка Лев. Лицо мужчины приняло серьезное выражение, состарив его на несколько лет. – Вы же понимаете, что среди такого большого количества людей стоит быть осторожнее. Мы не пытаемся вас удержать, – пояснил дядюшка Лев, заметив, что Фёдор хочет возразить. – Но и вы нас поймите. Тайная Канцелярия не дремлет. Если кто-то заподозрит вас в колдовстве, вы и моргнуть не успеете, как окажетесь в петле.
– На что же нам тогда Саша? – весело усмехнулся Фёдор. – Разве не он наш защитник?
– Уверяю, мы будем тихи, словно природа перед бурей, – уверенно сказал Иван.
Пёрт просидел весь вечер уткнувшись в тарелку.
Погода была ясной. Солнце ласкало природу своими лучами, по небу проплывали пушистые облака, ветерок перебирал листья вязов.
В карету было погружено так много всего, что Фёдор засомневался, сможет ли она хотя бы сдвинуться с места. Личные вещи братьев поместились всего в пару чемоданов, и это не считая того, что Иван вез с собой множество масленых красок и кистей. Мольберт лежал отдельно рядом с ящиками наполненными домашними овощами и фруктами.
– И все же я бы настоял на столичном доме, – мягко сказал Александр, твердо смотря Фёдору в глаза. – Квартира плохо отапливается и там мало место для двоих.
Неделю назад он осматривал, приглянувшееся братьям место, когда подписывал купчую с ее (уже бывшим) хозяином.
– А ты не настаивай, – похлопал его по плечу Фёдор.
– Но все же…
– Не нужно, – усмехнулся Фёдор. – Я знаю все твои штучки. Можешь дурить головы канцелярским крысам, но только не мне. Эта квартира идеальное место и точка.
Александр вздохнул.
– Если возникнет нужда, двери дома всегда открыты.
Распахнулась парадная и дворовые под руки вывели слабого батюшку. Его бледное лицо покрылось испариной от натуги. Каждый шаг, пусть и с поддержкой, давался ему с трудом. Андрея Володаровича опустили в принесенное кресло. Дрожащей рукой он подозвал к себе детей. Домочадцы стояли за его спиной. Каждый из них смотрел на братьев по-разному, смешались: грусть, зависть, одобрения, непонимание, злость и еще множество чувств.
Фёдор почувствовал холод ладоней батюшки, когда тот коснулся его лба своей сухой ладонью.
– Да сопутствует вам удача, – сказал он, коснувшись другой ладонью лба Ивана. – Идите с миром.
– Спасибо, батюшка, – поклонились братья. – Я буду молиться, чтобы в следующую нашу встречу, вы твердо стояли на ногах, – добавил Фёдор.
Матушка крепко обнимала их и целовала в обе щеки. Отпускать кого-то из своих детей так далеко от дома все ещё казалось ей немыслимой идеей. Она с тяжелым сердцем переносила отлучки Александра, теперь дом покидали ещё двое её сыновей.
– Мы обязательно будем вас навещать, матушка, – с легкой улыбкой на губах Иван утешал женщину.
Получив ещё множество объятий, наставлений и пожеланий от близких, братья отбыли в столицу. Александр отправился с ними, нужно было вернуться к своим обязанностям.
Карета подскакивала на кочках. Фёдор видел, как родные машут им в след, пока карета не миновала ворота и не скрылась за ветвями, нависающими над ведущей к усадьбе Орловых дороги. Теперь мир для них не ограничивался кованными воротами…
Раньше они делили комнату на троих, так что поделить на двоих однокомнатную квартиру было не сложным делом. Незримая граница пролегала примерно посередине комнаты. Масленые краски, кисти, палитра, мольберт и множество холстов, как пустых, так и превращенных в картины, не пересекали её. Так же как перья, чернила и листы. Нанятая горничная приходила раз в день, а кухарка, прислуживавшая этажом ниже, за отдельную плату готовила и для братьев.
Фёдор предпочитал держать свои вещи в порядке, в то время, как Ивану было удобней творить в хаосе. Писчие принадлежности всегда лежали на столе в определённой последовательности и строго на одних и тех же местах, а художественные инструменты лежали где попало.
Благодаря продуктам, что они привезли с собой из дома, братья могли потратить сэкономленные деньги на развлечение. Как и опасался Александр, свобода развязала им руки. Фёдору так точно.
– А пойдем в трактир, – сказал, как – то он, после долгого пыхтения над бумагой. В этот вечер из-под его пера, как на зло ничего не выходило.
– Зачем? – спросил Иван, слушая брата только одним ухом. Уже который час он не мог оторвать взгляд от пейзажа, написанного его рукой легко и играючи.
– Я просто подумал, – откинулся Фёдор на спинку стула, устремляя задумчивый взгляд в окно, где небо уже искрилось звездами, – что мы никогда не бывали в трактире.
– В районе Птицыно мы то же никогда не бывали, – фыркнул Иван. – Предлагаешь нам и туда заглянуть на огонёк?
Фёдор рассмеялся.
– После такого, Саша, высечет нас розгами.
Иван промолчал. Фёдор, конечно, приукрашивал, но сладкую жизнь старший брата им бы точно устроил.
– Не обязательно же идти именно в Птицыно. За его приделами то же есть трактиры, – не отставал Фёдор.
– Кого ты уговариваешь? – спросил Иван. – Я давно согласен.
Дело было решено. И уже через несколько часов, Фёдор опустошал свой желудок в канаву. Чуть захмелевший Иван стоял рядом. На его лице смешались сочувствие, недовольство и желание поскорее оказаться в кровати.
Перед взором Фёдора все плыло и кружилось. Он чувствовал легкость во всем теле и нужду где – нибудь прилечь. Но желудок вновь и вновь крутило, заставляя мужчину сгибаться в рвотном позыве.
Ночка выдалась веселой. Вот новость – представители одной из самых известнейших семей старого дворянства кутили в дешёвом трактире. Конечно Иван предложил пойти в более презентабельное место. Ресторан в гостинице «Империя» все ещё был открыт. Он славился своими блюдами южной кухни, и винами (разумеется заграничными) из самого сладкого винограда, какой только был на земле.
Но Фёдор быстро отверг эту идею. Ему нужно было прочувствовать жизнь именно мещан, а не знати. Окунуться в их среду всего на один вечер, чтобы после перенести свой опыт на бумагу. Тогда может его работу примет хоть какое – нибудь издательство.
– Так бы и сказал, что тебе нужно для книги, – вздохнул Иван.
Был бы рядом кто-нибудь из старших, ни за что не позволил бы сделать им подобное. Они зашли первый подвернувшийся трактир. Он находился в подвальном помещении. Воздух там был застоявшийся, обоняние будоражила неприятная мешанина из разных запахов: рыбы, браги, засаленных свечей и пота.
Иван поморщился. Всё это ему не шибко нравилась. Соглашаясь на предложения брата, он рассчитывал, как минимум на трактир, который будет находиться в здании, а не под ним. И там будет чисто и опрятно, публику он разумеется представлял более манерную. И вот за этим они тащились в соседний район? Тягу Фёдора к всевозможным приключениям он немного не учел.
В отличие от трактира в его воображении, реальное заведение явно терпело убытки.
Завсегдатаи выпивохи, увидев только оперившихся юнцов, да к тому же хорошо одетых, явно решили над ними поглумиться. Жаль Фёдор этого не заметил. Он жадно разглядывал каждую деталь данного помещения: темные стены, маленькие оконца под потолком, коптящие свечи, сплавившиеся в один большой комок, нескольких захмелевших посетителей, бледного хозяина заведения, бутылки с горячительным на полках и еще множество всего. Он хотел, чтобы это картина врезалась в его память до мельчайшей пылинки.
Иван сразу подумал, что лучше уйти, пока неприятности не посыпались на их головы. Но не успел он и глазом моргнуть, как Фёдор уже опрокидывал в себя хмельную кружку в кругу каких-то пьяниц. Вытаскивать его на свет божий уже было делом бесполезным. Поддавшись интересу Иван тоже попробовал местный алкоголь. И он бы соврал, если бы сказал, что этот грубый напиток пришелся ему по вкусу.
В руках Фёдора быстро опустошалась одна за другой кружки. В обществе пьяниц он сразу стал своим и вёл беседы заплетающимся языком. Иван даже не вслушивался. Эти люди несли неразборчивую тарабарщину и прекрасно друг друга понимали. Он нашёл в этом месте какое-то своеобразное очарования и обдумывал, как лучше передать его на холсте. Но как бы сильно мужчину не занимала это мысль, Иван все же следил за братом. Тот уже совсем не держался на ногах и встретив минимальное сопротивление, он покинул трактир вместе с Фёдором.
Когда в желудке осталась только пустота, а поясница уже болела от наклона, Фёдор почувствовал, как Иван закидывает на плечо его руку.
Под серым небом они медленно брели в свою обитель.
Весь последующий день Фёдор провел в постели, прося брата лишь о живительной влаге. Голова раскалывалась на части, в животе неприятно тянуло и мучила ужасная жажда. Такого он не испытывал со времен выпускного.
– У тебя нет желание еще раз посетить данное заведение? – спросил Иван, подавая брату бокал воды. Уголки его губ были приподняты.
– Нет… – простонал Фёдор, чувствуя себя, словно на смертном одре.
Стоило оправиться, как все испытанные Фёдором чувства он выплеснул на бумаге. Перо скользило по ней, словно корабль, подгоняемый ветром на водной глади. Он по-новому ощущал создаваемый ранее мир, словно тот и вправду был настоящим, а Фёдор являлся его творцом.
И, о чудо! Одно из нескольких издательств, куда он послал рассказ, решило напечатать его в своем журнале под названием «Рассвет». Первый гонорар лёг целебным отваром ему на душу. Труды Фёдора впервые окупились.
Купив бутылку заграничного вина, он взял под руку брата и направился в столичный дом, где в кабинете на втором этаже мучился с документами Александр. Он был готов расцеловать камердинера, когда тот сообщил о приходе младших братьев. Отдых был ему необходим.
– Поздравляю, – сказал Александр, соприкасаясь с братьями бокалами. – Теперь тебя можно официально называть писателем. Может лично сообщишь об этом, матушки? – спросил он, сделав глоток вина.
Фёдор кивнул.
– Мы собирались наведаться домой в эти выходные.
– Передайте им от меня самые наилучшие пожелания.
– Разве ты не поедешь? – спросил Иван.
– У меня на руках три новых дела, – сказал Александр. – Нужно с ними разобраться.
Вино приобрело горьковатый привкус. Радостная атмосфера вечера была потеряна.
В доме Орловых, успехам Фёдора были рады. Казалось, матушка только сейчас поняла, что её дети выросли и им пора начинать свою жизнь. Отцу по-прежнему нездоровилось. Пётр даже не вышел встретить братьев. Иван расстроился, хоть и старался не подавать виду, чтобы немного его приободрить, Фёдор обещал составить ему кампанию на какой – нибудь выставке.
– Ну и пусть сидит в своей конуре, – хмыкнул Фёдор и более не желал заводить разговоров о Петре.
Время шло. Листья берёз в сквере, находящимся точно под окнами их квартиры, окрасились в золото и опали. Пришли холода. Северный ветер дребезжал стеклами, нанося по ним сокрушительные удары. Пришлось купить печь. Лужи превратились в ледяные озёра, а река покрылась тонкой корочкой льда.
В день, когда случилось, то, о чем Фёдор задумывался лишь когда, писал рассказы, пошел первый в этом году снег. Превратившаяся в снежинки влага размеренно падала с серого неба.
Фёдор осторожно шёл по покрытой гололедицей мостовой. Сегодняшний день вновь увенчался успехом. Вот уже несколько месяцев его рассказы печатали в журнале «Рассвет». Благодаря постоянному труду и громкой фамилии он стал одним из знаменитых писателей. Часто почтальон вместе с письмами из Сиреневого Сада доставлял им приглашения на званые вечера или в салоны. Но не нужные бумаги исчезали в жарком горниле чугунной печи. Федору было не до этого. Он писал, словно заведённый, боясь, что его источник идей иссякнуть. Иван без брата никакие мероприятия посещать не желал.
И вот, возвращаясь из редакции, где вновь с большим рвением приняли несколько его рассказов, Фёдор встретил… девушку. Она осторожно ступала по скользкой мостовой, стуча своими каблучками. Хрупкую фигуру укрывала заячья шубка, а тонкие ручки были спрятаны в муфту.
Украла ли незнакомка его сердце? Нет. Как можно отдать часть своей души первой встречной? Фёдор вряд ли был на такое способен. А вот она вполне могла это сделать, когда он подхватил её, стоило гололедице сделать своё черное дела.
Девушка смотрела на него широко распахнутыми карими глазами в обрамлении пушистых ресниц. Фёдору она напомнила несмышлёного оленёнка. Он бы даже не запомнил её, если бы в момент падения девушки из её муфты не посыпались сушки. Горсти три сушек покатилась по мостовой. Девушка беспомощно смотрела на них, словно дело всей её жизни пошло крахом.
Бледными губами она поблагодарила Фёдора за неожиданное спасение и шмыгнув красным от мороза носом, с сожалением перешагнула через сушки и пошла дальне, чуть сгорбившись. Со всей округи уже слетались птицы, прознавшие о дармовом лакомстве.
Ветер нашёптывал молодому мужчине что-то игривое, стараясь сбить цилиндр с его головы.
Фёдор подумал, что она хорошо бы смотрелась в виде воровки и в тот же вечер написал рассказ о милой девушке, зарабатывавшей на жизнь не честным трудом. Она была прекрасна и юна, никто не подозревал о её деятельности, но находчивый главный герой всё раскрыл, однако выслушав историю девушки, пожалел бедную сироту.
Над концовкой пришлось хорошенько поразмыслить. Фёдор не мог выбрать: предать обоих героев публичному суду или помочь сбежать им в другую страну? Немного пометавшись он решил оставить финал открытым.
Они говорят по душам, главный герой понимает, что его любовь к ней, подпитанная состраданием стала ещё больше и… все. На этом рассказ заканчивался.
– Вань, – позвал Фёдор, наблюдая за танцующим племенем свечи.
Тот промычал что-то невразумительное, натянув одеяло еще выше. Давно наступила холодная ночь. Младший из братьев уже лёг, заранее подкинув несколько поленьев в печь.
– А ты можешь нарисовать портрет со слов?
– Угу, – буркнул Иван.
– Сделаешь это для меня?
– Угу.
– Ты бы хотел носить женские панталоны?
– Угу.
Фёдор фыркнул в кулак.
По утру он встал ближе к полудню, почему-то погребенный под двумя одеялами. Солнечные лучи пронзали украшенные узорами окна. На улице стояло хорошая морозная погода. Всю прошлую ночь шёл снег, укрывая Царь – Град белым одеялом.
На столе уже дымился кофейник, были поданы свежий хлеб и сыр.
– Ты мог бы и разбудить меня, – обиженно буркнул Фёдор, наслаждающемуся поздним завтраком Ивану, представляя в каком неблагоприятном виде, его застала прислуга.
– Ты, наверное, всю ночь писал, и я решил дать тебе отдохнуть. Не переживай, я набросил на тебя свое одеяло, и ты сошел за неряшливо заправленную постель.
– Какая трогательная забота, брат мой, – завозился Фёдор.
– Скорее натягивай кюлоты и садись за стол, кофе стынет, – поторопил его Иван.
После завтрака, Фёдор снова спросил Ивана о портрете и тот согласился помочь, но предупредил, что схожесть с реальным человеком будет минимальной.
– Эта незнакомка, чем – то привлекла тебя? – спросил Иван, делая штрихи карандашом.
– Не то что бы, – пожал плечами Фёдор. – Просто она выглядела так, словно обокрала булочную.
Иван вскинул бровь.
– У нее в муфте были сушки.
– А нос?
– Что?
– Какой у нее был нос? Или вместо него была сушка?
– Кажется курносый, – задумался Фёдор. – Да, курносой.
Он не собирался вешать портрет неизвестной девушки в изголовье кровати или хранить под подушкой, словно девица прячущая любовные романы от отца. Просто хотелось запечатлеть лицо, которое пригодилось бы ему в работе. Но волей случая Фёдору пришлось узнать её имя и фамилию.
– Ты знаком с этой барышней? – спросил как-то заглянувший на огонек к младшим братьям Александр.
– Нет, – ответил Фёдор.
За окном бушевала метель. В комнате гудела печь, лишь несколько свечей разгоняли темноту. Трое братьев грелись у горнила, распивая бутылку вина с фруктовым послевкусием.
– А тебе она знакома?
Александр призадумался, внимательна глядя на рисунок, а затем неуверенно кивнул.
– Она похожа на среднюю дочь купца Дольского. Он уже который месяц настойчиво шлёт мне приглашения на званный вечер.
– Нам тоже, – сказал Иван, отправляя в рот кусочек сыра.
– Правда? – удивился Фёдор.
Иван кивнул.
Фёдор посмотрел на горнило, в котором бушевало яркое пламя. Все что начиналось со слов: «Дорогой сударь, просим Вас почтить наш дом своим присутствием…», отправлялось в печь. Он не утруждал себя просмотром имен адресантов.
– Думаю можно почтить его своим присутствием, – сказал Александр. – Он в шаге от чина действительного статского советника, – пояснил он, поймав недоумевающие взгляды братьев. – Разве стоит разбрасываться подобными знакомствами?
– Неужели так старается для Империи? – усмехнулся Фёдор.
Александр ответил ему похожей усмешкой:
– Этот человек до ужаса честолюбив. Он старается походить на дворян, правда выглядит это неуклюже и смешно, – Александр хохотнул. – Только есть у него одна головная боль, – забарабанил он пальцами по портрету курносой девушки. – Средняя дочь в девках до сих пор сидит. Маются они с ней. Говорят, девчушка с чудинкой.
Фёдор кивнул. Именно такой она ему и показалась.
Разговор у камина был успешно забыт им уже на следующий день. Но Александр проявил настойчивость. Он присылал братьям записки и наносил им личные визиты. Терпение у Фёдора, было в несколько раз меньше, чем у Александра, и вскоре он сдался. Иван же остался при своем и Александр удовлетворился только одним братом в качестве кампании.
– Дай мне хотя бы часы, – обиженно буркнул Фёдор, когда собирался на вечер к Дольским.
– Разве у тебя нет своих? – спросил Иван, нанося на холст новые мазки. Обиды брата его ничуть не тревожили.
– Я не могу найти их ещё с прошлой недели, но уверен – они, где – то в квартире, – ответил Федор, роясь в ящике стола.
– Возьми в кармане пальто, – махнул кистью Иван. – Найди свои поскорее, пока Саша не узнал.
Парадный подъезд дома Дольских был расцвечен маслеными фонарями. Стоило карете с родовым гербом в виде орлиной головы в профиль, подъехать к крыльцу, лакей отворил дверцу, давая дорогу господам.
Александр вышел первым, опираясь на трость. А затем не шибко довольный Фёдор, оправляя пелерину.
Александр был прав, купец Данила Дольский действительно старался походить на дворянина. Это желание выдавали картины, статуэтки, резная мебель, ковры из солнечных земель, нарочитые манеры. Все это настолько было выставлено на показ, что резкое замечание так и рвался с языка Фёдора, чтобы вонзиться в мягкий бок Дольского. Но пронзительный взгляд небесных глаз Александра призывал к молчанию.
– Мы так рады, так рады, – распинался перед ними хозяин дома, стоило только отдать прислуге свое пальто. – Проходите же в гостиную.
Его маленькие черные глазки пробежались по братьям несколько раз, видимо не находя Ивана.
– Мы уже и не чаяли Вас увидеть, – сказал Дольский то ли с упреком, то ли с радостью, смотря на Александра.
– Государственная служба занимает много сил и времени, – уклончиво ответил Александр, поднимаясь вслед за хозяином дома по начищенной до блеска лестнице.
– На таких людях, как вы, сударь Орлов, держится наша Империя, – растянул губы в улыбке Дольский.
Александр усмехнулся, заслышав неприкрытую лесть, и Фёдор увидел, как глаза брата блеснули, в предвкушении выгоды.
В гостиной на удивление было множество людей и все либо члены купеческой гильдии, либо носители известных фамилий нового дворянства. Появление братьев Орловых в окружении такой публики не могло остаться ни замеченным. Александр завел разговор с хозяином дома, оставляя Фёдора на растерзания толпе. Каждый хотел представиться родному брату человека, который возглавляет Тайную канцелярию. Столько лести Фёдор никогда не слышал в своей жизни. Старое дворянство просто не имела такой привычки.
Они старались жить тихо и незаметно, в своих загородных усадьбах. Всего пара семей жила в столице. В их кругах не было принято устраивать скандалов, которые могли привлечь лишнее внимание. А право плести интриги предоставлялось лишь Орловым, ввиду рода их деятельности. Все тщательно скрывалось на семейном уровне и не выносилось за порог родовых усадеб.
А эти только и обсуждали всё и всех. Темы разговора касались: политики, природы, других государствах, скандалах (как правило не имеющих срока давности). И все непременно хотели знать мнение Фёдора. Александр был защищён беседой с Дольским.
Как писателю, Федору были полезны такие разговоры (в его голове успели родиться несколько идей для рассказов), но как приглашенного гостя, это утомляло его и было скучноватым. Ни танцев, ни музыки, один только галдёж. Разве что карты могли его немного развлечь, но и тут ничего не вышло.
Когда он ловко выскользнул из разговора и направился к карточному столу, где уже пристроился Александр, его под руку подхватила хозяйка сегодняшнего вечера.
– Я знаю, что вы пишите чудесные книги, – перешла она сразу в наступления.
– Мне лестно это слышать, – сказал Фёдор, думая, как увильнуть и хорошо провести остаток вечера.
– Представляете, моя дочь Клара очень любит читать их, только о них и говорит, – радостно щебетала сударыня Дольская, ведя гостя в один из углов.
Федор подавил тяжелый вздох. За этот вечер она была не первой матерью, которая хотела навязать ему знакомство со своей разумеется «прелестной», «красивой», «талантливой» дочерью.
Он поднял глаза и увидел сидящую в углу на банкетке девушку с большими оленьими глазами. На ней было атласное платье нежно – розового цвета, с широкими рукавами и пышной юбкой. Рюши шли по линии декольте и подолу. Белый бант опоясывал талию. Темные локоны, небрежно спадали на обнаженные плечи. Девушка сидела в одиночестве, и видимо задумавшись о чём-то, направила застывший взгляд в окно, где медленно кружились снежинки. Её тонкие пальчики перебирали цепочку часов, на которой висела медная ящерка.
– Я с удовольствием составлю ей компанию, – остановившись, заверил сударыню Дольскую Фёдор.
Лицо женщины просияло. Она взяла его за руки, и уверенно произнесла:
– Клара будет в восторге. Она сидит вон там, – указала сударыня Дольская на одинокую девушку.
Фёдор покивал и высвободившись из хватки женщины, направился к задумчивой девушке. Он кашлянул, привлекая внимание и она нехотя перевела на него взор.
– Добрый вечер, – сказал он с самой добродушной улыбкой на которую только был способен, заметив, как сударыня Дольская коситься в их сторону. – Меня зовут Фёдор Орлов. Могу ли я присесть рядом?
– Садитесь, – сказала она, чуть подвинувшись, разговор Клара поддерживать не желала.
Узнала она его или нет?
– А как ваше имя? – все же попытался вывести её на разговор Фёдор.
– Мне думается, вы прекрасно его знаете, – повернулась она к нему. – Я заметила, как Вы шли с моей матушкой.
– Тогда, Клара Даниловна, нравятся ли Вам мои часы? – хитро усмехнулся он.
Её руки замерли, пальцы больше не скользили по звеньям цепи.
– Подумать только, – продолжал он, видя испуг в её глазах. – Я искал их целую неделю, а они все это время были у Вас.
– О чем Вы говорите? – закусила она губу.
– Видите ли, в нашей семье у всех одинаковые часы. Золотые, с родовым гербом, при неаккуратности очень легко перепутать. Чтобы такого со мной не случилось я повесил на цепочку это милое создание, – пояснил он, тронув ящерицу пальцем. Сложившиеся обстоятельства откровенно забавляли его.
– Я нашла их случайно, – поспешно сказала Клара, но видя, как хитрая улыбка расплывается на губах мужчины, добавила. – Только не говорите ничего моей матушке. Молю Вас. Я чувствую, вы благородный человек.
Фёдор не удержался и фыркнул.
– Перестаньте смотреть на меня такими напуганными глаза, я начинаю чувствовать себя подлецом, – он протянул к ней раскрытую ладонь. – Отдайте мне часы, и я обещаю умолчать о случившимся.
Холодный металлический круг перекочевал Фёдору в карман камзола.
– Позвольте полюбопытствовать, – сказал он. – Почему такая прелестная девушка, неравнодушна к чужим вещам?
– А я Вам не позволяла любопытствовать, – она отвернулась к окну, пытаясь скрыть одолевшее её смущение.
– Жаль, – нарочито грустно вздохнул Фёдор. – Думаю, Ваша матушка расстроится, услышав о приключившимся со мной.
Клара испуганно обернулась.
– Вы же обещали.
– Я не отступался от своего обещания.
– Вам доставляет удовольствие пугать меня? – прищурилась Клара.
– Неописуемое, – усмехнулся Фёдор. – Моя профессия обязывает…
– Знаю, знаю, – некультурно прервала она его. – Новое дарование имперской литературы.
– Так Вы знаете меня?
– Нет, матушка рассказала мне это, желая, чтобы я вскружила Вам голову.
– Ах, вот как, – настроение Фёдора заметно поднялось. – Видимо она не учла, что Вы не располагаете подобными способностями.
– Грубиян, – нахмурилась Клара, покрываясь красными пятнами. – Я не собираюсь за Вас замуж.
– А я и не предлагаю, – хмыкнул он.
Скука и желание сыграть в карты покинули Фёдора. Клара казалась ему забавной и хотелось подшутить над ней ещё немного, чтобы увидеть, как сверкают её карие глаза и наливаются румянцем щеки. Но вечер подошел к концу.
Александр и Фёдор, распрощавшись с хозяевами и некоторыми гостями, покинули дом Дольских. У старшего брата было приподнятое настроение, и он тут же поделился с Федором причинами, стоило только карете тронуться с места.
– Все оказалось даже проще, чем я ожидал, – улыбка не сходила с его сияющего лица.
– Он же купец, – посетовал Фёдор. – Должен был понять, что с тобой нельзя заключать сделок.
Александр усмехнулся, оценив шпильку в свой адрес, и отвернулся к окну.
До Серебряной рощи братья ехали в тишине. Только, когда Фёдор покинул карету, Александр сказал:
– Заходите как-нибудь.
И карета поехала прочь, только мерный стук копыт и был слышен, а все ещё падающий с небес снег заметал её следы.
В квартире было натоплено. Не имеющий привычки работать по ночам Иван уже спал. Рядом с его кроватью стоял свежий холст. В эту зимнюю ночь Фёдор стоял в их с братом уютной обители и смотрел на кусочек лета. Несмотря на тусклый огонек свечи, Фёдору все равно казалось, что Сиреневый Сад, изображенный братом, выглядит, как настоящий. В груди Фёдора потеплело и ему вспомнилось множество приятных моментов, проведенных в отчем доме.
Стоило написать родным письмо.
– Видимо сама судьба сталкивает нас, Клара Даниловна, – сказал Фёдор, подхватывая под локоть вздрогнувшую от неожиданности девушку. – Скажите на милость, зачем Вам серебряная ложка? Мне показалась, что Ваша семья достаточно богата, чтобы иметь такие вещи с избытком.
Зайдя сегодня по пути из редакции в антикварную лавку, чтобы присмотреть подарок на именины дяди Льва, Фёдор не ожидал увидеть Клару, которая будет красть столовые приборы.
Он вывел её из лавки, и медленно повел вниз по улице не отпуская.
– А Ваши шаловливые ручки все не знают покоя, – усмехнулся он, видя, как на лице Клары испуг сменяется раздражением. – Не боитесь, что Вас поймают?