Олег Евгеньевич Ильин
Один билет до Савангули
Савангуля
– …А насколько достоверно то, что Вы пишете? – Никифор Андреевич спросил у Ильи, подняв голову от стопки листов, скреплённых скрепками.
– Ну писать – это слишком громко, – начал почему-то смущённо оправдываться Илья Ильич. – Записываю просто всё, собираю какие-то факты… А что такое достоверность? Мамина деревня сейчас называется Саванкюля. А на старых картах царских времён можно найти и Савангуля и Совенкюля и Савонкюля. Последнее ближе всего к финскому варианту. А деревенские так и совсем по-своему могли называть. Так как достоверно? Какой вариант правды самый правдивый? Да и вообще, всё основано на воспоминаниях моей мамы, в основном. Конечно, каждый человек может ошибаться, что-то путать. Я и сам замечал в рассказах мамы иногда нестыковки, ну так лет-то ей уже немало, да и память наша она такая субстанция, такая… не совсем прирученная. Иногда не знаешь, помнишь ли ты что-то, что было на самом деле или это уже плод твоей фантазии. Ну так это ведь и не научный трактат, да и вообще, пока ничто – я даже не знаю, что со всем этим делать. Правда у мамы остались чёткие воспоминания даже о довоенном времени, хотя сама родилась в тридцать шестом. Хорошо помнит и разговоры взрослых, то есть о том, в чём она сама, конечно, не могла участвовать…
В военные годы зимы-то были очень холодные
«…и я харашо помню што вот в ваенные годы зимы-та были очень халодные а калхос-же не давал запастись дравами. ну да вайны. што фсё была там так. и дрОф нильзя запасти и сЕна накасить нельзя! настолька фсё была строга! и как-рас первая зима ваенная халодная такая! дроф пачти нЕту! и нада где-та схадить где-та спилить и. па зимле валакли и пилили там. затапить печку. так я помню што атец затаплял печь. мама сразу-же што там есть начинала гатОвить. а-а в доме была холадна паскоку эканомия даже в дравАх. так атец сразу-же! вот я как праснулась сразу-же миня ф тёплую адёшку адивАть! и там где печь. атражение теплА! и сюда где ат печки типло штобы мы с Виктарам уже были при типле и фсё. он мущщИна! и он быстринька нас адивал пака мама занималась. хоть штО-та пригатовить йиду!.. у фсех была страшнейшая трагедия иминна с вайной связаная! а после вайны сестра! значит. што-бы спасти. што куда нам детса? вышла замуш за этава Адам Андреича! аставила нас с братам у сибя а атец паехал искать. как гваритса на белый свет. где найти мЕста! где можна астанавитса! и штобы была вазможнасть абаснаватса и где-та устроитса! нигде не прапИсывали! вот после вайны эта была-же ужАсна трудна. мне не-была ещё дисити лет. а млатшиму брату была шесть лет. а мАма в эта время шла пешком с каровай с Йираславля! мы! а нам не давали даже даждатса её! даже ну! абъиснили што мы ждём пака вот пешком дайдёт! а ана шла больше мЕсяца! а нам двацать-читыре чиса срАзу-же дали! как мы пайивились в радной диревне.. а систра маладая симпатичная светлинькая. у ниё ещё воласы очень кудрявились так харашо. а Адам Андреич хоть фин был но он фсю вайну был на фронте. и таким финам франтавикам давали вазможнасть праписатса в радном доме. а у нас радной дом был но нам ни давали туда праписатса.. а этат! франтавик! увидил. услыхал пра нашу праблему. ясна сестра. он да вайны её видел и знал! знал какая ана и с какой симьи и фсё. и кагда мы прятались на чердаке нашева хлЕва штоп нас милИция ни нашла! так он ночью аднажды пришол и сказал атцу маему. Исак Петрович! я предлагаю так. я женюсь на вашей Ане. мы зафтра-же идём заригистрируемся и ана палучит. прапИску! я аставляю ваших дитей. а вы идите завирбуйтесь куда-нибуть. ваша жина приедет. ну ана найдёт сваих дитей. у миня. а кагда сможете. приедите за ними.. и мая систра! а атец гаварит я ничиво ни магу ришить за сваю дочку. а мая систра сказала! папа. сделаем так……. у каждава свая история.. и у старшева брата. он в Новгараде в римесленнам. начилась вайна. их в ишилоны пагрузили этих читырнацати-питнацатилетних. тринацатилетних даже. а ишилоны разбамбИли! и этим ремесленикам сказали. идИте ф Челябинск. как дабирётесь так дабирётесь. а ф Чилябинске туда-и-туда абъявитесь. и вот ани пашли бальшой группай а дашли толька четвера.. с Новгарада ф Челябинск! а там патом начинали лет с симнацати-васимнацати на фронт брать. а тут как-рас арганизовывалась ну как-бы асвабадитильная армия Эстонии. как-бы эстонцы асвабаждают Эстонию ат фашистаф! а паскоку мой брат фин и йизык нимношка схош с истонским. ево пригласили в ваенкамат и сказали. што мы тебя забираем в армию но будиш писатса в Истонский батальён24 и будиш нацианальнасть истОнец. а мой брат! он может быть даже ни. ну падУмаеш записали-бы так! а он как упёртый сказал! я фин! зачем мне быть истонцем?! ево ф карцер на сутки. черес сутки сказали. ну што бУдиш истонцем или нет? нет! зачем? как был финам так и буду! и ево бис суда и бес слетствия за калючую провалаку! фсю вайну атрабОтаф ребёнак там! ф Челябинске на ваеннам заводе! за калючую провалаку бес суда бес слетствия! а узнала я ат сваево брата кагда у маево брата была день раждения семьдисят лет. и он ни радитилям. никаму ни расказывал. он толька расказал мне. штобы ни портить радитилям настраение. и патом ф соракшестом гаду он удрАл бес фсякава разришения из-за калючей этай провалаки. и в радную диревню прабился. и там он узнал уже ат систры. што систра там асталась. где мы живём. ну и приехал к нам на Док в Истонию. и вот фсигда есть харошие люди! фсигда есть! и харошие люди! тагда памагли. тагда давали трёхмесячный паспарт. памагли палучить трёхмесячный паспарт. патом апять трёхмесячный патом апять прадлили. и таким вот Образам он астался в Истонии рядам с нами! претстафь! челавек вынес! он-же ребёнак читырнацать лет! пешком на Урал!. а грит некатарые реки. масты были закрыты как-бы ваенные уже масты. там толька ваенные вааружение да фсё такое. фплАфь пирибирались! ну рас сказали што ф Чилябинск! ани дабрались да Чилябинска!. ф каком рамане ты найдёш такое?. и эта фсё в аднОй симьЕ!. в адной симье!. и так-же у Жени была трагедия! так-што трагедия на трагедии! так и вырасли на этих трагедиях!… нада сказать што харошие люди фсигда есть! у миня вот а Йираславле куда нас после Финляндии саслали. ну. очень харошие фпичитления. и с благадарнастью фспаминаю фсех людей. у каторых у самих пачти ничиво не-была. но ани фсЁ-таки памагали нам! как сасетка там бабушка Лида прихадила вечерам. и принасила сухую свёклу атвареную. ф печке патсушивали и ана как ириска. жуёш её долга.. прихадила.. ну у меня мама Екатерина Андреевна а там на «О» гаварят. прихадила вечерам и грит. Ондреевна! принисла немношка сухой свёкалки! рибитишкам немножечка пажевать. вот. а другАя сасетка! я забалела прастыла. там ф школу ф первый клас. ф перый клас не панимАя ни аднавО рУскава слОва! миня сунули ф первый клас! ну и я в-опщем прастыла и другая сасетка принисла. у неё там сваИ дети! и ана принисла стаканчик мёда и гаварит. Ондреевна! попоиш горячим чаем с метком! глидиш и лехче будет!.. и таких добрых людей в маей жизни была многа.. у меня и такая падруга што мы с ней работали фсю жизнь вместе и мы с ней так дружна были! ана с Ризани. я с йиё мужем в адном классе в Истонии училась. я кристила её дочку и мы васпитывали. у неё сын-дочь у меня сынавья. и васпитывали растили сваих детей.. мы дО-сих-пОр! вот недавна ездили к ним в гости. дО-сих-пОр! эта нам была па двацать лЕт! вот мы с двацати лет и да-сих-пор.. фсигда есть харошие добрые люди! да были труднасти но-вить и у руских были тоже труднасти!. а там в диревне в Йираславле как пасматрели што нармальные абычные люди и ани сачуственна тоже стали! ани-же тОже знали! какое время! ани сАми пастрадали! там была очень багатая диревня! такие красивые дама как тирема! красата! ани-ш там тоже были и раскулАчены и фсякае такое! ани пастрадали тоже ат ревалюции! ну ани видят нармальные абычные! хоть фины но нармАльные абычные люди! ани дабрадушна стали. ну и так-же мама Клавы. тваей матери мама. бабушка Паша. как ани там ва время вайны там ф Смаленскай области! в акОпах жили! и сестра её. ну мая свекрофь Паня. а ана с Архангельскай области са станции Пукса25 приехала туда с тримя дитьми а там ф Смаленске-ш фсё сгарЕла. ничиво-ш нЕ-была! так твая бабушка Паша принила сваю сестру с семьёй в Этат-же! в эту-же землЯнку!..»
Как хочется, чтобы не было повода для таких рассказов
…Вернувшись, Никифор Андреевич обнаружил, что в соседнем купе прибыло. Он выходил, чтобы пройтись по поезду, оглядеться, ну и размять ноги.
– Добрый вечер! У Вас гости!?
– Да, зашли повидаться. Мы на вашем месте? – вопросительно смотрели карие глаза. Каштановые короткие волосы, несколько кавказские черты, как будто.
– Нет-нет! Не беспокойтесь! Тут достаточно места. Моё место совсем не здесь.
– Познакомьтесь, это моя троюродная сестра Инна, дочка тёти Клавы, двоюродной сестры моего папы. Она со своим мужем из Питера домой к себе в Солт-Лейк-Сити едут, – пояснил Илья Ильич. – Зашли проведать. Её муж прилёг на верхнюю полку отдохнуть.
– А что ж днём-то? Меня Никифором зовут.
– Инна, очень приятно! – подала она руку.
«Да, не из России», – подумал Никифор Андреевич, пожимая руку.
– Ой, не спрашивайте! – продолжала она. – Мы с приключениями едем, устали. В Питере на свой паром опоздали. Долго рассказывать. Устали ужасно. Там почему-то в порту пассажирском какие-то военные учения были, и корабль стоял не там, где он был, когда мы прибыли из Эстонии, а у другого причала. А мы не знали! Ужас какой-то! Пока добрались до другого причала, корабль ушёл. Вернее, не успел уйти, но сходни уже убирали. Мы как ни умоляли, нас ни пустили. Пришлось заплатить штраф, что без визы. Или за то, что опоздали на свой безвизовый корабль? Я не знаю! Да за проживание содрали, как за пятизвёздочный отель. Андреас сказал, что он в Россию первый и последний раз. Вот так Эрмитаж посмотрели. А поселили в комнату без вентиляции. Жарища ужасная! А у Андреаса астма. Мне пришлось умолять и требовать – он же задыхается! – дали потом получше комнату.
Никифор Андреевич нахмурил лоб и покачал головой. Что тут скажешь? «Союза уже давно нет, а всё по-прежнему – не государство для людей, а люди для государства… впрочем, деньги за проживание с них и не государство содрало, а жульё какое-то, которое государством прикрывается… как грустно слушать подобные рассказы… как хочется, чтобы не было повода для таких рассказов… и ведь надо же! они ещё и из Америки! там их и так грузят о плохой России!.. раз в жизни… американец… решил приехать, и на тебе!» У Никифора Андреевича даже голова разболелась. Сел на своё место и включил телевизор…
Не все дочитают до конца
– …Как Вам такое начало?
– По-моему, неплохо. Конечно, не все дочитают до конца, но Вы ведь к этому и не стремились? Не правда ли?..
Камни сыплются со всех сторон
– …Вы знаете, мне хотелось рассказать людям о вещах, которые не лежат на поверхности и недоступны взгляду непосвящённого, о трудных вещах, не подходящих для светских бесед и развлечений, о закрытых. В Финляндии есть несколько таких закрытых тем. По крайней мере тех, которые мне открылись. О них не принято говорить.
– Табу?
– Да, шведский язык, например, вернее, его статус, или автономия Аландских островов, или гражданская война, или отношение к России и ко всему русскому. На Аландских островах ведь не обязательно даже знать финский язык. Там свои марки почтовые, номера на машинах, вроде как, и в армии финской им не надо служить – практически своё государство. В этой связи приходит на ум наш Крым. Ведь какую невиданную гибкость проявили к жителям Аландских островов уже 100 лет назад! Они сами-то там хотели, разумеется, присоединиться к Швеции, когда Финляндия получила независимость, но был достигнут, не без влияния извне, конечно, такой гуманный компромисс. Прям, нужно приложить усилия, чтобы не умилиться – до каких же высот совершенства наша наипрогрессивнейшая часть человечества может дойти в некоторых, выгодных для себя, случаях. Вы знаете, представляется тьма, в которой блуждают заблудшие овечки и вдруг засиявший вдали светоч разума, прогресса, знаний и, и… так и хочется выдавить из себя слезу! Извините!.. А Крым, или Донбасс, или другие подобные образования вокруг России!? Ведь никаких попыток понимания со стороны мною упомянутых светочей… Я опять отвлёкся… Мне кажется о проблемах нужно говорить даже если мы и не готовы прийти к какому-то компромиссу сейчас: мы готовим почву для решений таким образом. Если мы не говорим, то проблема превращается в хроническую болезнь. В России, например, со скрипом и небольшим желанием, как мне кажется, поднимают определённые темы – например, репрессии советских времён. Ведь вырастают дети, которые обо всём этом просто ничего не будут знать. В Финляндии, мне кажется, даже гораздо старательнее серьёзные проблемы убирают под скатерть. Там вся государственность основана на неприятии России, на отторжении русскости в любых проявлениях. Об этом тоже не говорят.
– Даже так! Объясните, пожалуйста, поподробнее.
– Ну это ведь длилось почти тысячу лет – это противостояние запада и востока. Я говорю сейчас о границе между Россией или Новгородской республикой и Швецией. Новгородская республика собирала налоги практически по всей нынешней Финляндии. Это в берестяных грамотах даже находит подтверждение. Шведы постоянно сдвигали границу всё дальше на восток, русские соответственно пытались как-то огрызаться, то есть происходили постоянные военные какие-то действия, но почему-то, по мнению финнов, всё время виноваты только русские. Понятно, что это были такие времена: кто сильнее, те и правили той или иной территорией, но для финнов нет никаких вариантов – русские виноваты всегда. А почему? Если шведы сдвигали границу всё выше и выше, то почему тогда русские во всём виноваты. Я, конечно, логику понимаю: с их точки зрения нам нужно всем совершить, вернее, мы просто обязаны добровольно совершить коллективное самоубийство, чтобы они могли продолжать умиляться своими гуманными пасторалями.
– А может это связано с Советско-финской войной?
– Вы не совсем правы. Конечно, эта война ещё свежа в памяти, но это не причина. Выборг, например, был основан в результате третьего крестового похода шведов на земли, которые контролировал Новгород. Первый финский президент сказал, что Россия была и остаётся главным врагом Финляндии. Он сказал это до того, как Финляндия стала независимой. Или был такой Адольф Арвидссон. Он сказал в девятнадцатом веке, то есть тогда, когда Финляндия была ещё в составе Российской империи, что «шведами мы больше быть не можем, русскими мы быть не хотим, так будем же финнами». Это знаменитые и всем в Финляндии известные слова. Заметьте, что это сказал финский швед, сказал с горечью, что не может быть шведом и жить в составе Швеции – если мы не можем быть в составе Швеции, то лучше построить новое государство, чем быть в составе России! Этот лозунг – это основа финской государственности! Понимаете, основа Финляндии – это отторжение России и русскости! Без этого Финляндия в её нынешнем виде просто не может существовать, вернее, без этого не было бы никакой независимой Финляндии. Если хотите, это пропаганда того времени, и надо сказать, очень эффективная. Это проект шведов, проживавших на территории нынешней Финляндии, и они добились того, чего хотели. Всё это важнейшие вехи финской государственности, и это важнейшие вехи не потому, что кто-то что-то сказал новое, а потому что сказал вслух и превратил мысли немногих в лозунг для большинства. В Финляндии вообще не принято говорить вслух и прямо. Но в последние годы как будто тормоза отпустили: просто поток грязи – Россия и русские плохие, потому что они плохие и хорошими они быть не могут. Редко дают слово экспертам, которые могут что-то объективное сказать.
– То есть можно и объективное услышать? А как же Вы только что сказали об абсолютном неприятии… может быть, Вы даже имели в виду ненависть финнов по отношению к России?
– Нет я не сказал об абсолютной ненависти всех жителей Финляндии. Я сказал об основе государственности. Я об этом уже, по-моему, говорил. Всё несколько сложнее. Дело в том, что финнов постоянно учили ненавидеть Россию при помощи, например, лозунгов, о которых я говорил выше. В том то и дело, что это был, если хотите, проект шведов по воспитанию нужного, правильного, лояльного шведской короне человека на территории нынешней Финляндии. Ведь изначально людям, у которых нет своей государственности, извините, хрен редьки не слаще: что шведы, что новгородцы. Можно, конечно, спорить, какая власть была бы лучше, но в этом нет смысла. Понимаете, даже сейчас существует некоторое разделение Финляндии по границе Ореховского договора26 тысяча трёхсот какого-то там года, то есть граница проходит где-то посередине нынешней Финляндии. Граница на каком-то духовном уровне проходит посередине Финляндии! Историческое влияние Новгорода и России прослеживается до середины Финляндии до сих пор! Ещё раз повторю, что речь идёт не о каких-то памятниках исторических. С новгородского периода, наверное, мало что и осталось, если осталось вообще. Но проблема-то как раз в том, что это даже и не пытаются изучать! То не была история Финляндии, то была история России! Это никому там не интересно! Когда я пытался спросить, а что же было на территории нынешней Финляндии до того, как шведы сдвинули границу примерно на то место, где она проходит сейчас, мне не смогли ничего ответить! Понимаете! Дело не в том, что не захотели – просто не знали! Да, знали, что территория Новгорода! И всё! Вот такая преподаётся история! Но и в Финляндии есть люди, головы которых повёрнуты в сторону России. Собственно говоря, это и есть нормальность, которой должно бы быть намного больше! Мы ведь соседи и влияние в обе стороны постоянное, а там постоянно находится желание это отрицать. В Финляндии Россию выставляют и выставляли всегда какими-то варварами, а Швецию – носителем цивилизации. Собственно, то, что мы имеем сейчас, это результат удачной пропаганды, длившейся почти тысячу лет. Кстати, посмотрите на герб Финляндии, там всё, что я Вам рассказываю очень наглядно представлено: шведский лев топчет лапами турецкий ятаган, который, по их представлениям, как ни странно, почему-то и представляет Россию.
– Ну хорошо, а как Вам кажется, человек, который вырос в двух культурах, в двух странах, получает от этого больше пользы или всё-таки больше минусов?
– Как всегда, смотря с какой стороны смотреть, всегда есть две стороны медали, всегда есть плюсы и минусы. Всегда были люди, которые хотели двигаться в новые места, искать что-то новое: молодые, мобильные, конечно. Мой переезд в Финляндию, наверное, в большой степени был таким. А если посмотреть на миллионы русских граждан СССР, оставшихся против своей воли за пределами России. Их ведь никто не спрашивал и это совершенно другое дело.
– Вернёмся всё-таки к плюсам и минусам.
– Ну плюс, например, в том, что, когда люди больше двигаются, чего не было между СССР и Финляндией в послевоенный период. До войны люди могли всё-таки двигаться. Граница тогда была достаточно прозрачной. Плюс в том, что, чем больше люди двигаются, тем больше это становится обычным и тем спокойней люди к этому относятся. Сейчас есть возможность двигаться. Возможно, таким образом мы становимся каким-то единым целым по всей планете. Сейчас много говорят о глобализации. Наверное, это одна из положительных сторон глобализации. Есть, конечно, и минусы. Переезжая в другой место, ты встречаешь сопротивление. Одно дело, когда ты переезжаешь куда-то, и тебе там ужасно всё нравится, и ты там всем ужасно нравишься, и поэтому ты там остаёшься, и никогда не жалеешь. Правда, первое впечатление может быть обманчиво, и лет через двадцать начинаешь понимать, что тебе не так уж и рады. Другое дело, когда едешь, где тебя совсем не ждут. Сопротивление может быть также и внутренним. Ведь то место, где мы родились и где мы жили, оно ведь всегда оставляет в нас какой-то неизгладимый след и, переехав в другое место, даже если оно тебе и нравится, ты начинаешь чувствовать ностальгию по дыму отечества.
– Да, да.
– К сожалению, в моём случае этого места нет. Не в том смысле, что его физически нет. Оно вроде бы и есть, но всё изменилось там так, во всех смыслах, что, приезжая туда, я уже не чувствую, что я дома – нет даже дыма того отечества. Да, конечно, там могилы предков и поэтому туда всё-таки иногда тянет, но нет такого, знаете, чувства – вот моя деревня, вот мой дом родной. Этого нет, к сожалению.
– Но ведь это естественный процесс. В одну воду дважды не войдёшь.
– Согласен. Но естественным это было бы, если бы всё происходило постепенно и… ну именно естественно. Если бы мои родители, родственники продолжали там жить, если бы я мог приехать туда, как в родной дом. Этого ничего нет. К сожалению, это чувство к месту моего рождения и жизни в течение двадцати шести лет у меня отняли. В этом постарались как советская власть, так и эстонская нынешняя. При советской – много делали из благих побуждений, изначально благих, но грубыми инструментами. Явно работал не нейрохирург, так скажем, да и вообще не хирург. А Эстония. Ну Эстония… Эстония – это, знаете, маленький, ничего ещё не понимающий ребёнок, который надул губки и обиделся, или, может быть, уже подросток. Подростки бывают жестокими.
– Но всё же, в вашем случае, если говорить о Вашем происхождении и жизни в Финляндии. Как вы думаете, больше плюсов от такого смешения или минусов?
– Вы знаете, я себя ощущаю каким-то промежуточным звеном. Я всё вижу как-бы сверху, я понимаю обе стороны, и это доставляет боль – я понимаю всех, но меня не понимает никто. Вот и получается, что для меня это больше минус. Конечно, было бы проще стоять на одной из двух сторон и не задумываться ни о чём, ни о каких разногласиях. Но это, наверное, в моём случае вообще невозможно. Во-первых, нам в Финляндии не так уж и рады, и поэтому мы не можем просто встать на их сторонку и постараться забыть своё прошлое, хотя некоторые и пытаются. Ну и мысли, знаете ли, покоя не дают. Хочется верить, что от таких как я, в конце концов, есть и польза в этом бесконечном процессе притирки народов друг к другу. По-моему, Вы должны меня понимать.
– Да-да. Понимаю. Камни сыплются со всех сторон…