Ника Энкин
Из жизни молодой одинокой женщины
–
Мария Анатольевна, вы хоть понимаете, что говорите? – отрезвила ее сноха. – Вы же сами мать, как Вы такое произнести посмели?
–
Ничего, – отмахнулась она, – ты себе нового родишь. Отдай нам Мишку.
–
Беспредметный разговор, – ответила Лера и закрыла дверь в свою комнату.
«Какая ужасная женщина, – думала она. – Какие мысли невероятные у нее сидят в мозгу. Не помешалась ли она?»
В следующий раз, когда Лера разговаривала со своей матерью по телефону и дверь в комнату была приоткрыта, Мария Анатольевна, без стука, что уже являлось обычным явлением, вошла и попросила:
–
Лера, дай я поговорю с твоей матерью.
Лера протянула трубку. Она знала, о чем будет разговор: об ее отъезде.
–
Татьяна Леонидовна, – начала по-московски «акать» свекровь. – Лера Вам говорила о своем скором отъезде? Что Вы думаете об этом? Вы ей разрешите это сделать?
Нетрудно догадаться, что ответила мать Леры. Что значит, разрешите-не разрешите? Лера давно уже самостоятельный человек, более того – отрезанный ломоть, в ее понятии. Какие могут быть разрешения? Она полную свободу предоставляла дочери и в более раннем возрасте. Потом, а что криминального в этой деловой поездке? Безусловно, это ее шанс, и будет обидно и горько потерять его. Шансы ведь не даются нам каждый день. Свекровь только пожала плечами и передала трубку снохе.
Надо отдать должное, мама всегда была с Лерой на одной волне. Не смотря на свою совсем не авантюрную натуру, она не сдерживала Леру в ее попытках найти счастье. Более того, когда дочери было шестнадцать-двадцать, и ей действительно нужен был совет умудренного опытом человека, мать отвечала ей:
–
Я могу тебе посоветовать, но это твоя жизнь. Если мой совет окажется ошибочным, ты будешь винить меня. А так – только себя саму. Сама решай.
Вот такой была Татьяна Леонидовна. С молодости Лера руководствовалась мудрыми словами матери, которые та любила произносить: «Счастье не ждут, счастье находят те, кто всегда в пути!»
Посему сейчас между матерью и дочерью не существовало разногласий.
–
Конечно, езжай, – сказала напоследок Татьяна Леонидовна. – Даже не думай. Мишку можешь нам привезти, посмотрим сколько нужно.
Сын, пожалуй, стал основным камнем преткновения и главной болью Леры при подготовке к отъезду. Сказано, ведь, было: минимум на три месяца. А там, где три – там и четыре, пять. Путь неблизкий. С пересадками и ночевками лишний раз не разъездишься… Что делать? В свете неприятных разговоров с Марией Анатольевной по поводу ребенка, Лера отправилась в юридическую консультацию. Спросить совета.
Описав проблему, она поинтересовалась:
–
Я очень боюсь, что за время моего длительного отсутствия эта семья может подать на лишение материнских прав. Да и вообще, много чего можно успеть. Они одержимы ребенком, понимаете? Что мне делать в этой ситуации?
–
В принципе, ситуация, как Вы ее описали, имеет место быть, – ответил юрист. – Материнских прав лишить можно, но сложно. Нужны свидетели.
–
Что они, свидетелей не найдут? Да за деньги все можно сделать.
–
Вы правы. В моей практике очень много разных случаев подобного рода. Вот, что я Вам скажу. У Вас есть место, куда можно отвезти ребенка на время Вашего отсутствия? Сделайте это, и чем можно скорее. Желательно, без каких-либо сборов, чтобы никто ничего не заподозрил. Буквально, выкрадите. Если, конечно, хотите сохранить ребенка за собой.
Вот на этой «оптимистичной» ноте, Лера покинула офис юридической консультации. Пока доехала домой, в голове одна за другой возникали картинки из возможного будущего. Вот, она приезжает домой после нескольких месяцев отсутствия. А ей говорят: «Пошла отсюда! Ты здесь больше не прописана и ребенок этот уже не твой». Зачем ей тогда работа на Канарах? Потерять сына? А Мишке на тот момент пяти еще не было – в этом возрасте дети очень быстро все забывают. Да и внушаемые они. Скажут: мама кинула тебя, плохая она. И поверит он всему, ее кровиночка, ее смысл жизни. Но просто так взять и хитростью выкрасть ребенка, увезя его к родителям, она не могла. Не в ее характере это. И она решилась на разговор с мужем:
–
Олег, я, наверное, отвезу Мишу к маме на время моего отъезда, – как можно легче сказала она. Как будто вопрос этот был решен давно и бесповоротно.
–
Что? – набычился Олег. – К какой еще маме? Миша будет жить здесь. Это не обсуждается. Лера поняла, что проблема уже давно обговаривалась между основной семьей – свекровь-свекр-Олег.
Делать было нечего. Мишку она оставляла на свой страх и риск, и не знала, что она найдет по возвращении.
Все семейство было чрезвычайно возбуждено отъездом Леры и мыслью о том, что вскоре им не придется расходовать свои нервные клетки на непонятно каким образом оказавшуюся в их дружной семье чужую строптивую женщину. И чем на более долгий срок она уедет, тем лучше. А там, может, и не вернется назад вовсе… Кто знает!
Состоялся разговор с шефом на работе. По контракту необходимо было предупредить руководство чуть ли не за месяц до предполагаемого срока увольнения. Лера, получив приглашение, зашла к боссу в кабинет. Надо заметить, начальник был прекрасным человеком и хорошим руководителем, заботился о сотрудниках, подбирая хорошего повара… А может, больше о своем желудке он тревожился, кто знает. Но на те копейки, которые он платил, могли жить только Лерины коллеги, у одной из который муж имел свою фирму и она в деньгах не нуждалась вовсе, а приходила на работу, чтобы дома не сидеть. А у второй был богатый любовник, который содержал ее. Лера, описав ситуацию, оповестила боса о приблизительной дате увольнения.
–
Ты хорошо подумала? – поинтересовался он, глядя на нее своими умными еврейскими глазами. – Для тебя важна зарплата, которую они тебе будут платить, или работа на Канарах? Что ты там будешь делать? – создавалось чувство, что он, как и все остальные, слабо верил в то, что Леру там не обманут жесточайшим образом. И вообще, что ее там ждут.
–
Пока не знаю. Работать с русскими отдыхающими…
–
Я могу повысить тебе зарплату. Если честно, я очень доволен твоей работой, ценю тебя и мне не хотелось бы тебя терять.
–
Михаил Семенович, на такую сумму Вы вряд ли мне повысите оклад, – улыбнулась Лера.
–
???
–
Мне будут платить тысячу ежемесячно, – гордо объявила Лера.
–
Ну, так, конечно, я не смогу, – начальник смотрел на нее удивленно. И источник удивления можно было истолковать двояко: не м
огут столько платить за такую
работу. Или второй вариант: неужели ты такая дура, что купилась на откровенное вранье, которое тебе продали за правду.
–
Ну что же, желаю тебе удачи, – подписал заявление об увольнении Михаил Семенович. – Думаю, она тебе ох, как пригодится.
–
Спасибо, – ответила Лера и вышла из кабинета.
Состоялся и процесс развода, как еще один этап подготовки к отъезду. Лера подала документы за некоторое время до знакомства с Юрием. Процесс затягивался. То Олег не смог прийти, а поскольку в семье сын – их не разводили без присутствия обоих сторон. Давали отсрочку, время подумать… Возникали еще какие-то непредвиденные обстоятельства. Не горело, от этой бумажки мало что зависело, и Лера не старалась форсировать процесс. Но в данной ситуации она хотела уехать свободной от уз брака.
Быт, что ты делаешь с нами? С нашими отношениями, любовью, надеждой создать крепкую дружную семью… Лера сидела в темном коридоре суда напротив Олега. И не смотря на то, что она в последнее время отчаянно желала развестись, сейчас вдруг все куда-то пропало. Как назло, вспоминались какие-то слабые лучики хорошего, которых было так мало, как солнца в зимней серой Москве. И хотелось плакать. И спазмы подступали к горлу. Несколько раз она выбегала в туалет, боясь, что ее вывернет прямо на ее новый розовый костюм. Она понимала, что сейчас они все еще муж и жена. А через полчаса они будут чужими людьми. И больше она никому не жена. А так, разведенная женщина, коих в России в то время не особо жаловали. Считалось: разведенка, значит – не смогла, не удержала, не терпела, и многое еще чего «не»… Что не должно быть присуще нормальной русской бабе.
Сколько русских семей несчастны! Мужья не работают, пьют, баба тащит на себе неподъемные авоськи, страдая в скором времени всеми вытекающими последствиями – варикозным расширением вен, опущением матки… Поднимает этот груз на этаж ( не везде есть лифты и не всегда они работают), готовит ужин, проверяет уроки у детей ( решает проблемы этих самых отроков). Мужик, не внося ни копейки в семейную жизнь, искушав ужин, приготовленный супругой после ее восьмичасового рабочего дня, стояния в очередях и ношения вышеупомянутых сумок, а также проглотив несколько рюмашек, начинает выяснять отношения. Порой громко, с руганью и кулаками. И вот так проходит пол-ночи, а назавтра эта же женщина, хорошо если без видимых следов насилия, сядет в свой автобус ( электричку, метро), чтобы заново совершить свой ежедневный обычный бросок. Поэтому и выглядят многие из этих баб ( ее и женщиной-то уже трудно назвать) в свои сорок – на шестьдесят. И даже не задумываются они о том, что где-то совсем рядом существует иная жизнь. И что мы – сами кузнецы своего счастья, как это ни банально звучит. И что можно и нужно все поменять, если еще не все слишком запущено и ты еще не выглядишь на шестьдесят… И будешь тащить этого своего мужа ( который иногда, быть может, даже поработает ради приличия) до гробовой доски. Зато можно гордо сказать подругам: «А вот мой вчера…» И тут уже совершенно неважно, что «мой» и в глаз дал, и изнасиловал безо всякого предохранения, и через пару-тройку недель ты побежишь делать очередной аборт, – но это уже совсем другая история. Самое главное: статус «замужняя женщина» звучит гораздо солидней, чем гнильцой попахивающее «разведенка».
Но Лера никогда не относилась к вышеуказанной категории русских баб. Хотя, чего скрывать, неопределенность статуса «разведенная женщина» пугала ее.
****
Позади – очереди в Испанское Консульство, увольнение, развод. А впереди – Канары и абсолютно новый виток жизни в другом мире, с новыми людьми, окружением. Что он принесет?
В Лерином заграничном паспорте красовалась испанская виза сроком на полгода. На руках были билеты до Мадрида с обратной датой вылета через месяц. Билет из Мадрида до Тенерифе должен был ждать ее в справочном бюро мадридского аэропорта. Тогда еще не было прямых рейсов до одного из любимых направлений отдыха наших соотечественников, куда сейчас летают беспосадочные чартеры. Тогда еще много чего не было, и Лера являлась своего рода первооткрывателем.
Звонил Юрий и давал последние ценные указания.
–
Лера, там же, в справочном бюро, попроси сотрудников позвонить в отель «Валери». Чтобы ты не ошиблась, я забронировал для тебя ночь в отеле с твоим именем. Оттуда приедет водитель и заберет тебя. Не перепутаешь?
–
Спасибо, Юра, за твою помощь и за все, что ты делаешь для меня, – откликнулась Лера.
–
Ты не представляешь, я только и живу нашей встречей, ни о чем думать не могу. На работе все уже в курсе и подтрунивают надо мной… Скорей бы!
«Да, – думала Лера. – Ситуация! Мужик надумал себе с три короба, а я должна буду расхлебывать. Я даже симпатии не питаю по отношению к нему. Как же быть в данной ситуации?» Но она жила принципом : «Я подумаю об этом завтра»… Как- нибудь, – сама себя утешала молодая женщина. В конце концов мы будем жить в разных местах, я же не обязана спать с ним в одной кровати…Можно просто дружить, а там посмотрим». Но как же она ошибалась!
Выезд был намечен на начало ноября. Небесная лаборатория подмигнула Лере или просто намекнула: это твой новый виток жизни. Будь начеку! Ровно шесть лет назад, день в день, Лера впервые сошла с трапа самолета на московскую землю, чтобы встретиться с Олегом. День в день!
Рейс на Мадрид вылетал поздно вечером и в Шереметьево Леру поехали провожать Олег и Катя. Настроение было неспокойным из-за маленького Мишки. Лера отдавала последние указания свекрови.
–
Я буду стараться звонить каждый день, оттуда недорого, – говорила она.
–
Не переживай, все будет хорошо, – голос Марии Анатольевны не мог скрыть радости от отъезда невестки.
–
Мишенька, мальчик мой! Я тебя очень люблю, помни это! – Лера наклонилась к ребенку, стоящему в коридоре и цепко держащему ее за колени.
Вся картина отдавала безысходностью. Мать, не зная на сколько времени уезжает, разговаривала с сыном так, как будто покидает его как минимум на пять лет. Сын, голубоглазый хорошенький мальчишка с пшеничными волосами по плечи, в вязанной жилетке и домашних тренировочных штанишках, смотрел на маму снизу вверх испуганными глазенками. Он понимал одно: она уезжает, покидает его. Своим детским умом он не мог осознать всего, что происходило в последнее время в доме между родителями, но эмоционально он чувствовал нелюбовь взрослых по отношению друг к другу. У детей ведь это на каком-то подсознательном уровне. И хоть они и старались выяснять отношения, когда он уже спал, все равно ребенок отчетливо знал: вся эта мышиная возня в последнее время и мама с чемоданом в руке сейчас – две составляющие какого-то события. Какого, как это повлияет на его детскую жизнь? И мама, любимая мама, с которой он так любил гулять, которая читает ему на ночь книжки, с которой так уютно дурачиться утром в кровати в выходные дни, когда она не торопится на работу, сейчас стоит со слезами на глазах. Почему? Она что, оставляет его навсегда? Он еще крепче обхватил материнские колени.
Лера посмотрела в глаза сыну, поднятые на нее снизу, и такая тоска и горечь охватили ее, что впору было выть. В них она прочла все: детский испуг, неопределенность, царящая в его душе, и нежелание отпускать ее. Что делать? Еще чуть-чуть и она готова была отказаться от этой поездки, но сама себе приказала: «Не раскисать! Плохо ему не будет, его здесь любят! Я обязана дать шанс себе в первую очередь, и ему тоже. Если у меня все получится… – добавила она. – А что с того, что я буду продолжать дальше сидеть здесь, в этой квартире? Что изменится, кто мне поможет? Нет, надо ехать!»
Она еще раз наклонилась к ребенку, поцеловала его и ушла, закрывая за собой дверь и стараясь не оглядываться.
Всю дорогу до Шереметьево в глазах стояли слезы и Мишкина мордашка. Резкий пронизывающий ноябрьский ветер дунул ей в лицо, когда она выходила из машины, как бы отрезвляя ее и окончательно иссушивая соленую влажность. Потом, за хлопотами, в аэропорту стало легче. Через несколько часов приземлились в Мадриде. Время было позднее и народ с московского рейса, быстро растекаясь в разные стороны, освободил здание аэропорта. Оставались припозднившиеся пассажиры и уборщицы. Лера, найдя справочную службу, подошла к окошку.
–
Добрый вечер! – поздоровалась она с женщиной-испанкой на английском, – у Вас должны быть билеты на мое имя.
Женщина, покопавшись в ящике стола, отдала Лере билеты до Тенерифе с вылетом в десять утра следующего дня.
–
Вы не могли бы позвонить в отель «Валери» и попросить их выслать машину для меня, – попросила Лера.
Испанцы, особо не напрягающиеся в углубленном изучении другого языка, даже английского, переспросили ее. Лера повторила просьбу, но что-то не сработало. То ли ее плохой английский подвел окончательно, то ли испанцы не хотели понимать правильно, но, позвонив в отель, ей сообщили, что бронирование на ее имя не подтверждено.
–
Как это? – оторопела Лера. – Проверьте еще раз, пожалуйста! Такого не может быть!
Подошел еще один испанец, на ломаном английском он снова поинтересовался названием отеля и попросил по буквам произнести фамилию. Тщетно! Ее там не ждали. Испанцы извинились за недоразумение и Лера отошла от окошка.
Что делать? Аэропорт был девственно пуст. Женщине стало не по себе. Настроение уходящего дня давало о себе знать… Усталость от сборов и расставания с ребенком, перелет. Ночь, чужой город, пустой аэропорт. Ей нужен был нормальный полноценный отдых. Но куда ехать? В любой, попавшийся по пути отель? Она была осведомлена о ценах на гостиницы в Европе и в ней боролись два желания: сэкономить деньги и нормально отдохнуть. Быть может, если бы в аэропорту на каждой скамейке спал турист, она бы тоже попыталась вздремнуть здесь. Но эта пустота, ночь – с одной стороны, и заманчивые картинки горячего душа и теплой чистой постели в отеле – с другой, сделали свое дело. «Плевать, – думала она. – Ну потрачу долларов сто за ночь. Дорого, конечно, безумно… Сколько можно было хорошего купить для себя и ребенка в Москве за эти деньги. А так – просто понежиться в кровати несколько часов. Плюс такси в обе стороны. Да ладно, все равно эти деньги принадлежат Юре… Еду, – решилась она.»
Спустившись на стоянку такси, она подошла к первой машине, стоящей здесь. Таксист практически не говорил по-английски. Каким-то образом: что-то на английском, несколько слов на итальянском, угодливо всплывшем в ее памяти, наполовину на пальцах, Лера объяснила, что ей нужен отель недорогой и недалеко от аэропорта: у нее завтра утренний рейс. Таксист-испанец покивал головой, «погыркал» что-то на своем по рации, и покатил Леру по ночному Мадриду. Она знала, что вариант «такси у аэропорта» – не самый лучший: и берут они втридорога, и к отелю он ее подвезет тому, в котором заранее обговорена его комиссия. Но что делать? Гулять так гулять!
За окном такси мелькали картинки ночного Мадрида. Минут через двадцать водитель припарковал свою машину у стеклянной двери небольшого отеля.
–
Bueno?
– поинтересовался он. – Хорошо?
–
Si. –
ответила Лера по-итальянски.
Он распахнул дверцу машины с Лериной стороны, достал ее чемодан из багажника, помог открыть красивую дверь отеля.
–
Гыр-гыр-гыр, – что-то быстро сказал он на испанском явно знакомому ему портье и, взяв с пассажирки плату за проезд, удалился.
Номер был прекрасным: большим, но вместе с тем уютным, с окнами, выходящими на маленькую мадридскую улочку. Роскошная кровать с хрустящим бельем, огромная ванная комната с белоснежными полотенцами и душистым мылом… Как же Лере хотелось остаться здесь на несколько дней, бродить по Мадриду и возвращаться в этот отель вновь. Как давно она не путешествовала… А ведь она была заядлой путешественницей до знакомства с Олегом. И вообще, как давно она не чувствовала себя счастливой, свободной. Ведь в последнее время она только и делала, что оглядывалась назад: что скажут дома, как посмотрят, не испортить бы отношения со свекровью – она сидит с Мишкой… Может, действительно это ее шанс вырваться из последних пяти лет беспросветности и серости? По крайней мере, завтрашний, нет уже сегодняшний день, что-то покажет.
Время на часах было около двух ночи. Учитывая, что на восемь Лера попросила заказать для нее такси, спать оставалось шесть часов. И ради этих шести часов она заплатила огромную сумму – сто двадцать долларов… Уколы совести периодически занимались своей нехитрой иглотерапией, но стоило головой прикоснуться к подушке, как сон полностью овладел молодой женщиной.
В восемь утра она выскочила из отеля и прыгнула в такси. А чуть меньше, чем через четыре часа, она приземлилась на острове Тенерифе.
*****
–
Наш самолет только что совершил посадку на острове Тенерифе, – известил голос из микрофона сначала на испанском, а затем на английском языке. – Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию и приятного отдыха.
Лера выглянула в иллюминатор. Поначалу ей показалось, что ее привезли не туда. Совсем не таким представляла она себе загадочный остров, входящий в сеть знаменитых Канарских Островов. Кругом – пустыня, камни, все выжжено солнцем… Ни одного зеленого кустика, деревца. В ее воображении Тенерифе должен был быть оазисом, начиная прямо с трапа самолета.
Жаркий воздух ударил в лицо, не успела она покинуть прохладный салон воздушного судна. Продвигаясь за другими пассажирами на выход после прохождения паспортного и таможенного контролей, она пыталась оттянуть встречу с Юрием. Вспоминая, как в Москве, в течение тех дней, что они встречались, он никак не задел ее сердце, а брал только добротой и надеждой избавления от беспросветного нищенского будущего. Среди улыбающихся лиц, встречающих с плакатами и без них, она не сразу заметила объект, который меньше всего хотела увидеть. Он же, улыбаясь во весь свой белозубый рот, лихо оттолкнувшись одной рукой от стойки, отделяющей толпу тенерифцев от потока прилетевших, оказался с Лерой по одну сторону. Протянул букет. Порывисто обнял, прижал к себе и поцеловал.
–
Лерочка, ласточка моя! Наконец-то! – бормотал он.
Они вышли из здания и направились к стоянке машин.
–
Я изволновался весь, – продолжал причитать Юрий, нажимая на брелок и открывая маленькую красную машинку. – Вчера вечером позвонил в отель, сказали: «Такая-то не приехала». Как это, спрашиваю, не приехала? Ну все, думаю, не получилось. Чего я только не передумал за эту ночь. Потом позвонили и сообщили, что заселилась какая-то женщина с ребенком. Я уже думал, ты сына с собой взяла…
–
Как же я возьму его, а виза? – вклинилась в его непрекращающийся диалог Лера.
–
Ну не подумал я. На эмоциях весь… Как же так получилось с отелем, ума не приложу? Ладно, забудем! Я счастлив, да, не побоюсь этого слова, счастлив, что ты наконец здесь. Со мной!
Они ехали по безупречной глянцевой автостраде, с обеих сторон от которой пролегал тот же самый пейзаж, который Лера увидела из окна самолета.
–
Юра, вот это и есть рай? – робко поинтересовалась Лера. – Сплошные камни вокруг.
–
Леруня
, это настоящий Тенерифе, какой он есть. Здесь же вулкан,
Тейде, эти камни вулканического происхождения. А Тенерифе курортный – это, в основном, искусственные посадки цветов и экзотических растений с подводкой системы орошения. Правда, когда мы отправимся с тобой в столицу, на север, ты увидишь совсем другую картинку – там часто идут дожди и природа совсем иная. Это всего в часе езды, а разница существенная. Здесь же дожди бывают по статистике три дня в году.
Они о чем-то беседовали, Юрий рассказывал, показывал и много смеялся. Смех его был каким-то натянутым, неискренним.
–
Мы сейчас заедем в супермаркет, а потом поедем домой, – объявил он.
Лера промолчала: она была слишком переполнена эмоциями последних дней, вернее всего одного дня, чтобы переспросить: к кому домой? В супермаркете они взяли самое необходимое и направились к машине. Юра шел подпрыгивая, как на шарнирчиках. Одной рукой неся бумажный пакет, другой он непрерывно подбрасывал ключ от машины. Это отсутствие спокойствия и постоянная дерганность не смогли быть незамеченными Лерой, не смотря на ее положительный настрой по отношению к нему, внушаемый самой себе. Увы, каждым своим жестом, словом он только отталкивал женщину.
Она еще в Москве обратила внимание на какую-то неестественную худобу Юрия, но времени акцентировать на этом свое внимание у нее не было – слишком эмоциональными оказались те четыре дня, что они были вместе. Сейчас же, здесь, свежий загар и отсутствие пиджака, удачно маскировавшего отсутствие широких плеч, делали его и вовсе болезненно тощим. Большие синие глаза его казались огромными. Скулы выпирали, натягивая кожу, и создавалось впечатление, что она сейчас лопнет, оголив кость. Лера не могла понять выражение глаз Юрия: что оно таит за собой, что творится в его душе. Даже когда он улыбался, они не были веселыми: улыбались губы, а какая-то натянутая тревога сквозила в глазах. В остальных случаях выражение глаз было жестким, нервным и колким. Лера понимала, что у Юрия спрятано много скелетов в шкафу и жизнь ему пришлось прожить нелегкую, а раны от нанесенных обид до сих пор не затянулись… С такими людьми очень сложно – они продолжают искать в каждом вновь встретившемся на пути человеке подвох.
И вот, наконец, они прибыли. На чистой небольшой улице стояли одинаковые домики, возле которых такие же одинаковые маленькие машинки ждали своих хозяев. Вся эта чистота, белизна и какая-то кукольность отдавала нереальностью после серой, холодной, грязной Москвы…
«И вот так люди живут всю свою жизнь, даже не подозревая, что где-то идут снега, тают, замерзают, опять тают, превращаясь в мерзлую ледяную кашу. – думала Лера. – И люди, серые как сама Москва в течение восьми месяцев в году, бродят с одинаковыми мрачными лицами, перемешивая кашу ногами, поскальзываясь, падая и воспринимая эту ежедневную безрадостную блеклую картину не как наказание быть рожденным в этой стране, где меньше всего заботятся о народе, а как что-то естественно-неизбежное и принимаемое. Вероятно, многие из этих угрюмо-серых людей даже представления не имеют, как это может быть, как это должно быть на самом деле.»
Возле одного из таких белых домиков Юрий припарковал свою машину.
–
Вот и приехали, – радостно произнес он, улыбаясь во весь рот. Глаза же его продолжали оставаться серьезными.
Это были многоуровневые апартаменты с видом на океан. В данном случае – трехэтажные. Владельцы первого этажа имели возможность расположиться на террасе, находящейся на уровне земли. Фактически на пляже. Точно такие же апартаменты находились на втором и третьих этажах, с той только разницей, что терраса располагалась многоступенчато, друг над другом. Все выполнено из белого камня, с деревянными решетками в виде разделения террас по бокам и сверху. Впрочем, решетки эти можно было назвать живой изгородью из-за немыслимых расцветок экзотических растений, увивающих ее. Для того, чтобы попасть на второй этаж, куда последовали наши герои, необходимо было спуститься с основной дороги по лестнице.
–
Добро пожаловать, Лерочка!– произнес Юрий, открывая дверь в квартиру и пропуская женщину впереди себя. – Это мой дом. Теперь это и твой дом тоже.
Лера не стала ничего говорить об обещаниях, данных в Москве. Молча вошла и огляделась. Небольшая гостиная, отделенная барной стойкой от кухни, предстала перед ее взором. Скромно, по-холостяцки, но чисто и прибрано. Однако то, что Лера увидела за балконной дверью заставило ее забыть и о Юре, и об апартаментах. Оно манило и звало. Валерия последовала за своим желанием и оказалась на громадной террасе – той самой, увитой экзотическими растениями необычного розово-абрикосового, ярко-красного, апельсиново-желтого цветов. Здесь стояли несколько лежаков для принятия солнечных ванн и стол со стульями. Размер этого чуда превосходил самые смелые ожидания – она была больше, чем комната, в которой Лера жила со своим бывшим мужем и сыном. Метрах в двадцати океан бился о камни дикого пляжа. Лера замерла, опершись о перила. Водная стихия всегда завораживала ее, а океан она видела впервые в своей жизни. Соленым воздухом невозможно было надышаться. Брызги воды с шумом накатывали на огромные валуны и с тихим шелестом удалялись назад, в стихию. Чтобы вернуться опять.
Океан, пустынный пляж, на котором не было ни души, и она, всего еще месяц назад не подозревающая о том, что такое место существует, и уж тем более о том, что судьба, неведомо каким образом, занесет ее сюда.
–
Какая красота, – только и выдохнула она, обращаясь к своему спутнику, который стоял рядом.
–
Теперь это все твое, ласточка. Пойдем, покажу тебе остальную часть апартаментов.
Остальной частью оказалась небольшая спальня, выходящая из гостиной, и прилегающая к ней ванная комната. Все скромное, необходимое для жизни, без особой роскоши.
–
Юра, это твои апартаменты?! – осторожно поинтересовалась Лера, сделав акцент на слове твои. – Но ведь в Москве ты обещал, что фирма выделит мне здесь квартиру на время работы.
Видно было, что этот вопрос неприятен Юрию из-за того, что он не знал, как оправдать себя. Лицо исказила еле уловимая гримаса, которая моментально превратилась в вымученную улыбку.
–
Лерунчик, тут произошли небольшие изменения в фирме, пока оформлялись твои документы на выезд. Я тебе позже обо всем расскажу. Квартиру они пока выделить не смогут.
–
Так что, получается, что я больше не нужна здесь? Где же я буду жить?
–
Как это не нужна? Конечно нужна! Просто условия немного изменились. Ты не будешь работать каждый день… Давай, я тебе позже все расскажу, – прервался Юрий, явно недовольный этим разговором. Для себя-то он уже давно все решил, а теперь надо было мягко донести эту информацию до Леры. Но не все ведь сразу! – Давай приготовим что-нибудь покушать, выпьем винца и я тебе все объясню.
–
Не переживай ты так, – поймал он испуганно-удивленный взгляд молодой женщины. – Тебе повезло: у тебя есть я. И в обиду я тебя не дам.
–
Юра, но это как-то… – Лера не знала, что сказать, чтобы не обидеть его. Как дать ему понять, что совсем не на это она рассчитывала. И уж точно не планировала жить с ним под одной крышей, что логично подразумевал дальнейший исход событий.
–
Ласточка, хочешь кофе? – поинтересовался мужчина.
–
Да, с удовольствием, – Лера поняла, что нужно решать вопросы шаг за шагом,
и сейчас уже все равно, где она будет жить и как она будет
работать. Она уже здесь и каким-то образом
эта ситуация должна разрулиться. Позже! А сейчас чашечка горячего кофе будет весьма кстати.
Они устроились на террасе за столиком. Юра зажег сигарету.
–
Я понимаю твое смятение, – сказал он.– Как объяснить тебе все, что у меня на душе? Я, когда увидел тебя там, возле Макдональдс, понял, что никак не могу потерять тебя. Просто не имею права. Я долго искал тебя, более того, ты будешь смеяться, я видел тебя во сне однажды. Сомнений быть не может – это была ты. Нет, ты не подумай:
все, что я говорил про работу действительно имело место быть. Но тут есть одно «но». Фирма предоставляет жилье «рэпам». Это представители компании от слова «
рэпрезентатив», которые продают клиентам таймшер
. Работа тяжелая и не для каждого. Более того, это работа по двенадцать часов в сутки. Тут надо иметь характер и железные нервы. Ну и опыт, естественно.
–
Я так понимаю, что ты мне говорил не об этой работе, – предположила Лера.
–
Правильно. Сразу тебя никто и не возьмет на эту должность. Поездишь немного со мной, посидишь на презентациях, посмотришь что к чему и, быть может, через некоторое время сможешь стать «рэпом».
–
Но о чем говорил ты?
–
Я говорил о работе с клиентами, которые уже заключили контракт. Тебе никому не придется ничего навязывать, врать, приукрашать действительность. Ты будешь принимать деньги и отвечать на простейшие вопросы о таймшере
. Эта работа для тебя и ты справишься с нею. Загвоздка возникла в том, что в офисе, где ты должна была работать
, появился новый сотрудник – любовница босса английской линии. Она выполняет ту же работу, что должна будешь делать ты, только с английскими клиентами. Понятно, кто я и кто босс английской линии… Офис занят. Мы решили, что вы будете делить с ней этот офис пополам.
