Ника Энкин
Из жизни молодой одинокой женщины
Она и сама стала другой за эти пятнадцать месяцев с ним. На работе с клиентами за словом в карман не лезла. Причем, ни один из «богатеньких Буратино» никогда не пожаловался на ее острый язычок Сергею – она знала, с кем и как. Всегда по справедливости. Девочки, как-то услышав ее обращение к одному из нефтянников из Сургута только глазами заморгали. Водила машину она так, как будто ехала на Мазератти, а не на старом Опеле. Мужчины из соседних авто только в восхищении большие пальцы показывали. А ей это только и надо было: адреналин! Она себя чувствовала хозяйкой жизни.
После моральных унижений и абсолютного безденежья, являющихся верными спутниками ее жизни в Москве в течение первых пяти лет, она отыгрывалась сейчас. Ее окружение являлось маленьким мирком, о котором она даже мечтать не могла, приехав в столицу восемь лет назад. И Тельман являлся неотъемлемой частью его. Убери карту – рассыплется домик.
–
Леруся, положи к себе в сейф эту папку, – прервал ее мысли Тельман.
–
А что там? – поинтересовалась Лера.
–
Да так, бумаги кое-какие. Надо спрятать. Ненадолго.
Она открыла сейф, находящийся в ее кабинете, положила туда папку зеленого цвета. И забыла о ее существовании.
Через пару дней Тельман не пришел домой ночевать, предварительно позвонив. На следующий после этого день ее вызвал Сергей.
–
Лера, Тельман просил тебя спрятать что-то? – поинтересовался он. Лицо его не предвещало ничего хорошего.
–
Да, – ни о чем не подозревая ответила она.
–
И где это?
–
У меня в сейфе, – просто ответила Лера.
Сергей изменился в лице, из бледного оно вдруг стало пунцовым.
–
Ты хоть знаешь, ЧТО положила туда? – заорал он. – Этот мерзавец всех нас под монастырь подведет. Какая скотина! Это уже уголовщина.
–
А что, собственно говоря, случилось? – Лера уже сама поняла, что случилось что-то чрезвычайно из ряда вон неприятное.
–
А случилось то, что ко мне сегодня приходили из милиции и спрашивали документы, которые Тельман забрал у одного человека. Он его приковал наручниками к трубе и требовал выкуп за бумаги. К счастью, он не рукоприкладствовал… К счастью для него и для нас. История умалчивает о том, как удалось бедолаге вырваться. Тельман сейчас в участке. Сказал, что бумаги в офисе. Ты понимаешь, что мы с тобой являемся сообщниками преступления, сами того не ведая. Можно говорить все, что угодно… Факты налицо. Документы находятся в сейфе, в моем офисе. Ты хоть смотрела, что ты положила в свой сейф?
–
Нет, – опустила глаза.
–
Значит так, – лицо Сергея стало приобретать нормальный цвет. – Я слишком дорожу тобой и уважаю тебя. Если ты сама еще не поняла, куда тебя ведет наш общий друг, то я тебе скажу: в пропасть. Он сам катится туда и тебя тащит. Я понимаю: любовь-морковь… Лера, тебе надо о себе думать и о своем сыне. Это уже не тот Тельман, которого я знал раньше. Совсем другой человек. Он постоянно приходит просить денег и я ему давал в память о прошлом. Но сколько я ему могу давать? Я не дойная корова. Он обижается… Он перестал быть человеком… Если для того, что
бы заработать приковывает
человека наручниками к батарее. Я тебе настоятельно рекомендую начинать привыкать жить без него. Все равно он рано или поздно уйдет – это не может продолжаться вечно.
–
А что сейчас с ним?
–
С ним все в порядке. В ментовке. Подержат его для острастки до завтра. К счастью, у моего друга в этом отделении нашлись знакомые – дело открывать не будут. И наш офис не тронут. Завтра утром отдадим папку и его выпустят.
Папка была отдана, Тельман выпущен…
Лера боролась с ощущениями, поселившимися у нее внутри в последние несколько недель. Она чувствовала, что все скоро закончится – не может так продолжаться вечно. Герой ее романа изменился – он постоянно пребывал в состоянии легкой меланхолии, задумчивости… Из уверенного в себе мужчины он превратился в какого-то мальчишку, нервно озирающегося по сторонам.
Она же продолжала любить его. Так ей казалось… Или это были отголоски той страстной любви, что накрыла ее каких-то пятьсот дней назад. Она всеми силами пыталась не спасти, так удержать претерпевшее изменение чувство к своему объекту. Как поддерживают на искусственном питании тело, находящееся в коме: вернется ли к жизни? Она очень надеялась на то, что у Тельмана закончатся неприятности и все встанет на круги своя. И опять будет как в самом начале. Надеялась как ребенок, верящий в чудо. Или как эгоист, который не видит ничего вокруг себя и не желает вникать в действительность. Удержать любыми силами возле себя… И точка.
На дворе стоял промозглый серый ноябрь, надевший серый колпак, не пропускащий солнечный свет, на Москву. Пожалуй, один из самых депрессивных месяцев года – листья уже опали, снег еще не выпал. И события были под стать…
Лера занялась поиском квартиры – она набрала нужную сумму для того, чтобы осуществить желаемое. Вздыхая, она вспоминала свои мечты о коттедже в ближайшем Подмосковье – его было бы вполне реально приобрести, если бы не кража. Но, как говорится, Бог дал – Бог взял. Спасибо и за то, что заработки позволят купить к Новому году что-то более приличное в другом районе Москвы, где можно будет уже окончательно осесть. Каждый день, возвращаясь по запруженному машинами Шоссе Энтузиастов домой, она уговаривала себя, что скоро кончатся ее мучения.
Судьбоносная газета «Из рук в руки» в который раз сыграла свою немаловажную роль в судьбе молодой женщины. Лера всегда быстро принимала решения в данных вопросах: полагалась на свое чутье и интуицию. И еще: она хорошо «чувствовала» место. Можно пересмотреть двести вариантов – что изменится и где гарантия, что ты не вернешься к первому? Все, по большому счету, одинаковые… Как говорилось в любимом ею фильме « По семейным обстоятельствам»: коробка она и есть коробка. Посмотрев в панельном доме одну из таких «коробок» – с низкими потолками, маленькими комнатками и узеньким коридорчиком – она отвергла для себя вариант таковых.
Сегодня, впервые за долгое время, лениво, нехотя осветив непродолжительный день москвичей, вылезло ноябрьское солнце. И сразу как-то стало радостней, теплей, появилась энергия. В этот день Лера ехала на юго-запад, смотреть квартиру. Это не была «коробка». Сталинская кирпичная пятиэтажка, высокие потолки, большие комнаты, много окон, света – то, что она всегда приветствовала.
Припарковавшись в зеленом дворике, она поднималась по лестнице на четвертый этаж. Стены в подъезде были обшарпанные и исписанные – удел большинства домов того времени, когда домофоны имели место быть только в элитных зданиях. В этом доме находились только коммунальные квартиры, на каждом этаже по две. Большие, ведь в каждой из них надо разместить несколько семей.
Дверь открыли. Понятно естественное желание каждой семьи побыстрее отделаться от соседей-мучителей и встретить Новый год в своей квартире – принять ванну, не оттирая ее после кого-то, и приготовить праздничный обед, не толкаясь на одной кухне. Посему каждый потенциальный новый «избавитель от коммунальных мучений» воспринимался как волшебник.
Лера вошла в прихожую. Сразу же бросилась в глаза убогость помещения: до этого хоть и была «коробка», но этакая ухоженная коробочка, а здесь…
По всей видимости, ремонт здесь не делался никогда. Проводка была наружная, как при Царе Горохе – провода черными змеями были протянуты от потолков к комнатам. Неприглядными соплями висели они везде на фоне стен, побеленных в год постройки дома – задолго до рождения Леры. Под потолком тоскливо горела «лампочка Ильича» – без плафона, ватт этак двадцать: чтобы не совсем « вырви глаз», но и не нагорала ничего – ведь платить за общее хозяйство надо пополам. Надо ли говорить об остальном интерьере…
Две комнаты занимала пара раннего пенсионного возраста, одну – молодая семья с маленьким ребенком. Лера осмотрела помещения, внимательно заглянула в ванную и на кухню, над допотопной раковиной в которой горела газовая колонка… Выглянула из окна кухни в зеленый двор. И решила: беру!
Она прекрасно понимала: здесь надо хорошо вложиться. Но, имея хорошее воображение и, как она надеялась, неплохой доход в будущем, из этой основы получится очень даже неплохой вариант. Ее не пугали ни сопли, висящие по стенам, ни линолеум, кусками завивающийся то тут , то там; ни то, что здесь надо менять все: от А до Я. Ее вообще не пугали трудности. Крыша над головой есть, район ее устраивает, а остальное потихоньку, как нибудь, с божьей помощью..
Зато Мишку можно будет перевезти к себе.
Ну, а провода уберуются в стены, часть из которых будет снесена, часть поменяна; положен новый пол, поменяны двери, заменена сантехника, потолки и все, что только можно заменить. Постепенно. Зато в дальнейшем, через каких-то пол-года ремонта она будет жить не в коробке, где не развернуться, а в просторных апартаментах, с высокими потолками. И так явно и живо ее воображение угодливо нарисовало картинку отремонтированной квартиры, что Лера уже через день связалась с жителями коммуналки и сказала:
–
Будем подписывать договор.
По которому свою двушку она отдавала паре пенсионного возраста, а молодой семье должна была купить квартиру, по цене равной их одной комнате в коммуналке. Схема сия называлась: расселение коммуналки. И в те годы пользовалась популярностью среди москвичей.
На работе она никому ничего не говорила – стала умнее и перестала быть той наивной Лерой – понимала: все становятся искренними и пытаются помочь, когда человеку плохо. О, тут советчиков и сочувствующих хоть отбавляй – русский человек так устроен. Но когда у тебя все удается! А тут – всего через несколько месяцев после кражи… Нет, нет и нет!
Нашла агентство недвижимости, неплохо зарекомендовавшее себя, и назначила день подписания договора. Остальным всем – в том числе и подбором квартиры для молодой семьи – занималось агентство. За определенный процент, разумеется.
Накануне подписания договора она пришла домой позже обычного; Тельман был как-то необычайно ( для последнего времени), воодушевлен: глаза блестят, смотрят на Леру с обожанием…
–
Родная, нас пригласили в гости.. Мой друг со своей девушкой. Пойдем?
–
Да я как-то не особо настроена, мне завтра договор подписывать с утра – не опоздать бы…
–
Мы ненадолго, шампанского попьем и домой поедем. У них событие какое-то. Да и недалеко это…
–
Ну хорошо, – нехотя согласилась Лера. Ей не хотелось разрушать его солнечное настроение. Разве только шампанского…
Они вошли в только что отремонтированную квартиру – все здесь было по последней моде: стены белыми, кафель-сантехника-кухня как из журнала «Интерьер и дизайн». Все жилье говорило о том, что его любят и вкладывают средства. Хоть и «коробка» – заметила Лера. Расположились на маленькой кухне. Новомодные, встроенные в кабинеты кухни лампочки, мягко освещали все пространство кухни, создавая приятную атмосферу и уют. «Надо взять на вооружение», – заметила Лера.
Было шампанское, веселая хозяйка квартиры, ее сожитель, дагестанский симпатичный парень, которого Лера видела впервые… « Как же им везет, этим ребятам, – в который раз подумала она. – ведь наверняка такая ситуация, как у меня, а девка-то какая красивая. Зачем он ей?» Но не хватает москвичей для всех женщин в столице… Ой, не хватает. Девушка попадала под категорию « как будто сто лет знакомы»: видишь человека впервые, а тебе с ним очень комфортно и как-то сразу говоришь на одном языке. Так они и «сцепились языками». Тельман же беседовал со своим земляком. Периодически выходя на лестничную площадку покурить. Засиделись, шампанское было выпито и тут Тельман разошелся: из обычно сдержанного и молчаливого он стал совершенно другим человеком. Что-то шумно говорил, потом стал кричать и, в конечном итоге схватив нож, стал им размахивать. Глаза стали жесткими и страшными, налитыми кровью.
–
Лера, нам надо поговорить, выйдем, – сказал он голосом, не предвещающим ничего хорошего.
–
Я боюсь, – сказала Лера присутствующим, – что он затеял, я никогда таким его не видела!
–
Тельман, отдай нож! – спокойно сказал его приятель.
–
Я хочу с ней поговорить, это никого не касается, уйдите все, – кричал он.
–
Ничего, что мы у себя дома? – пыталась сгладить неприятную ситуацию хозяйка квартиры.
–
Что он пил? – спросила Лера у парня. – Или вы курили что-то? Я впервые его таким вижу.
–
Ничего особенного, он пришел уже каким-то странно- возбужденным…
Лера улучила момент: быстро вскочила, забежала в туалет и закрылась изнутри. Пусть разбираются без нее… Еще поножовчины не хватало. Туалет тоже был стерильно белым. Да, хозяева любят белый цвет, – не успела подумать она, как в дверь стали колотить кулаками:
–
Выходи, я все равно тебя оттуда вытащу! Выходи, давай поговорим!
–
О чем нам с тобой говорить? Поговорим дома… Отдай ребятам нож – выйду!
–
Если ты не выйдешь, я себя зарежу…
Потом послышались крики и Лера поняла: что-то произошло. Распахнула дверь и перед ней предстала картина: Тельман, из руки которого сочилась кровь, и стена, еще совсем недавно будучи белоснежной, с красными разводами на ней. Белоснежной рубаха Тельмана тоже уже была в прошлом.
У Тельмана нехорошо горели глаза. Парень пытался перевязать сочившийся кровью глубокий порез, но герой происшествия отказывался, размахивал раненной рукой, и красный цвет продолжал покрывать стены коридора, пол, мебель…
–
Мы только ремонт сделали, – медленно произнесла ошарашенная хозяйка.
«Вот стыд, – подумала Лера. – И зачем я согласилась пойти с ним? Ведь не хотела…»
–
Пойдем поговорим, – настаивал Тельман. Рука его уже была перевязана, но кровь успела пропитать бинт.
–
Лера, родная…, – начал он, когда они удалились в комнату. – Давай присядем. Мне надо очень много тебе сказать… Я знаю, ты думаешь, что я взял эти деньги… Но я клянусь своими детьми, я не копейки не взял. Ты, наверное, думаешь, что я неудачник, но это не так. И я это тебе докажу!
–
Тельман, не надо ничего доказывать, я тебя прошу. Давай просто соберемся и уйдем домой. Мне так неудобно за весь этот спектакль перед ребятами…
–
Лера, я тебя очень люблю…
, – прервал ее Тельман. Глаза его наполнились слезами. – Ты даже не представляешь, как…
–
Я тебя тоже люблю, – ответила Лера. Ей хотелось побыстрей прекратить эти пьяные излияния в чужой квартире и оказаться дома. Тельман, не смотря на слезы, производил сейчас впечатление непредсказуемого человека.
–
Нет, ты не понимаешь, – продолжал он нести весь этот бред человека, не управляющего собой, своей речью, эмоциями…
« Может он на наркотики подсел, – вдруг осенило Леру. – Точно, его поведение было каким-то странным еще дома: неестественный блеск глаз, быстрая речь. Вот наркотики и алкоголь дали такой эффект. Быстрей домой и спать, спать… Пусть закончится этот бред!»
Но тут в глазах Тельмана появился нехороший огонек и он вскочил с колен:
–
Да ты не слушаешь меня! Я тебя больше жизни люблю, я не хочу, чтобы ты досталась кому-то еще…
Он опять кричал, плакал… Лера встала с дивана и направилась к двери. И тут произошло совершенно непредвиденное: она ничего не успела понять – неожиданный удар в глаз ошарашил ее . Впервые в жизни она ощутила, что значит «посыпались искры из глаз». Воздействие алкоголя вперемежку с наркотиками для каждого индивидуально. В данном случае это и агрессия, и жалость к себе, и… неведомо что творилось внутри этого человека. Лера схватилась за глаз. «Синяк будет», – подумала она.
–
Прости, прости, родная, сам не знаю, что творю… Прости, любимая!
–
Я ухожу, – сказала Лера. – Мне завтра рано вставать. Хочешь – оставайся здесь, я не думаю, что тебе стоит ехать со мной. Отоспишься – приедешь.
Она вышла в коридор, попросила лед, приложила к болевшему глазу. Вот зараза, как специально метил, а завтра такой важный день! Бизнесвумэн приедет с фингалом расселять коммунальщиков… Стыд какой!
Но Тельман не остался, да и не особо хотели оставлять его у себя и без того пострадавшие хозяева. Парень вызвался проводить их домой, во избежание инцидентов в машине. Но и дома Тельман пытался что-то говорить, доказывать.
Закончилось все битьем бокалов, переданных Лере по наследству. Бабушка привезла их из Риги, когда Прибалтика еще входила в СССР. Она любила эти бокалы, они напоминали ей о детстве.. Изредка, в основном по праздникам, приходя с родителями к бабушке домой, она рассматривала в старинной горке всякую всячину. Среди них и стояли эти пузатые, из матового стекла, с желтым ободком, необычные бокалы. Потом они благополучно пропутешествовали на Запад Украины, а затем уже в Москву, вместе с остальным Лериным приданым. Она не пользовалась ими – у нее была более модная по тем временам посуда, но они служили живым напоминанием о семейных праздниках, отмечаемых в маленькой комнате бабушкиной одесской коммуналки, в которой она прожила всю свою долгую жизнь.
–
Ах ты, скотина, – тут уж Лера не выдержала и за весь вечер выпустила пары. – Да кто ты такой в этом доме, чтобы еще посуду бить? Что ты вообще внес в этот дом, ты хоть одну тарелку, один стакан приобрел?
Да ты только разрушать умеешь … Что ты вообще по жизни умеешь? Грабить, людей избивать, приковывать наручниками, наводить грабителей
на дом, в котором живешь? Что ты умеешь делать в этой жизни? Детей чужим женщинам делать и не нести ответственность за них по жизни? Кто ты вообще? Животное!
На этом вечер закончился. Герой представления сразу присмирел и взгляд его потух. Пол-ночи прошло в разборках. Наутро Лера первым делом побежала в ванную, осмотреть вчерашний побой. Вокруг глаза голубело. Не сильно, но заметно. Замазав синеву тональным кремом и оставшись довольна результатом, она выскочила из квартиры, не разбудив Тельмана, мирно сопевшего на диване.
Договор был подписан всеми сторонами, деньги положены в ячейку. Сделка состоялась. Переезд был назначен на середину декабря.
Придя домой, Лера обнаружила Тельмана на диване, с газетой. Как будто и не было вчерашней ситуации. Прежний Тельман, каким она его полюбила и любила все это время. Он не помнил ничего со вчерашнего вечера: откуда бинт на руке, почему так болит конечность, откуда на нем новая футболка. Тем более он не помнил, что ударил Леру и с каким трудом был транспортирован домой.
Синяк под глазом и битые бабушкины бокалы вообще не в счет. Он не помнил ни одной минуты из тех нескольких часов Лериного вчерашнего позора. Только говорил на одной ноте:
–
Я не мог тебя ударить, я не мог позволить себе этого…
–
Я сама натолнулась на твой кулак, ага… – отвечала Лера.
Настроение у нее было хорошим, не смотря на вчерашнее. Новая квартира была ее. И ничего, что предстоял нелегкий переезд и Новый год придется встречать в обшарпанных стенах среди висящих проводов и пластов отслаивающегося старого линолеума на полу – все это пустяки. Дело времени. Главное – она на пути к основной цели: забрать Мишку и больше никогда не отдавать его свекрам.
Только вот Тельмана она не видела рядом с собой в новой квартире. Не хотела видеть.
Завершилось все гораздо быстрее, чем Лера могла предположить. Вечером, в одну из суббот того же депрессивного ноября, во время просмотра какого-то мультфильма с Мишкой, появился Тельман и стал складывать свои вещи в спортивную сумку.
–
Мне надо это сделать, больше так не может продолжаться, – ответил он на
ее недоуменный взгляд.
–
Почему? – она сама не понимала, действительно ли хочет знать «почему» или спросила просто для проформы.
–
Надо разобраться в себе. Я понимаю, что мучаю тебя, доставляю неудобства. Знаю, что сама ты мне этого не скажешь. Я перестал себя уважать: никогда в жизни не поднимал руку на женщину – вот до чего докатился. Не просто женщину, а любимую женщину. Я простить себе не могу этого. Я вернусь. Обязательно. Только другим человеком. С работой нормальной, быть может. Не могу себе позволить, чтобы ты видела меня таким опустившимся…
–
Ты не опустившийся, – произнесла Лера. Она не была готова к такому повороту событий и не знала, что сказать. Она не хотела от себя его отпускать. Не сейчас. Не так… Когда-нибудь. Но не сейчас. Слишком неожиданно. Ее проблема была в постоянстве. Любая неожиданность выбивала из колеи.
Тельман быстро наполнял небольшую черную сумку. У Леры на глаза навернулись слезы: неужели это все? И его никогда не будет рядом, рука не коснется ее волос, она никогда не почувствует его бархатный взгляд на себе, прикосновение его тела к своему, не услышит его красивый голос… Нет, невозможно! Надо остановить!
–
Пожалуйста, останься! Я не хочу, чтобы ты уходил!
–
Лера, поверь, я делаю лучше в первую очередь для тебя. Если бы я тебя не любил – мне было бы все равно, я бы остался и продолжал причинять тебе боль, а так… Мне слишком больно видеть и знать, что я являюсь источником твоих бед.
–
Если ты сейчас уйдешь, – достала Лера козырную карту, – я тебя больше не приму.
–
Родная, я не ухожу. Я даже часть вещей оставлю. С твоего позволения, конечно. Я буду жить у друзей. Все это временно. Поверь мне. У меня большие проблемы и я не хочу тебя ввязывать в них. Ты многого не знаешь. Прости меня за все! Я позвоню, когда все образуется.
Дверь закрылась. Лера села на диван и тупо уставилась в стену. Мишка деликатно молчал и делал вид, что смотрит телевизор. А может действительно, дети в этом возрасте не слишком придают значение разговорам взрослых … Она чувствовала себя покинутой, осиротевшей, ненужной. Так быстро закочилась эта сказка. Так неожиданно. И сейчас совсем не думалось о том, что в последнее время эта сказка стала обретать рамки фильмы ужасов… Нет, не думалось. Она ощущала абсолютную пустоту тела, мыслей, эмоций. Как будто у нее изъяли что-то главное изнутри. Без чего ты просто существуешь…Она не представляла, как будет с этим жить. Вокруг, не смотря на приятный теплый свет, исходивший от торшера, для нее все было окрашно серым.
Маленький мальчик дотронулся до руки матери, спрашивая о чем-то. Лера только сейчас сообразила, что она дома не одна. Мишка… Самое родное на свете. Почему она сейчас о нем не думает – ведь суббота, их совместный день. Она пыталась себя заставить что-то говорить, но это было выше ее сил: его внезапный уход сбил ее, такую сильную, с ног одним ударом.
Как говорят в народе: « с этим надо переспать». Утром все окрасилось немного иным цветом: как будто уехал домой и скоро приедет. Она открыла шкаф-купе, где оставались его вещи. Перебирала рукой рубашки, в основном белые – он любит белые сорочки, как же они ему идут! Галстуки… Пара пиджаков. По крайней мере, сохранившийся запах его одежды поможет ей пережить какое-то время без него. А потом – время лечит. Она чувствовала, что вместе они уже не будут. Она переедет, а в новой квартире будет и новая жизнь. Любовь ее к нему останется здесь, в этой двухкомнатной хрущевке, «коробке» на востоке Москвы. Все началось здесь, здесь же и закончится. Нет ему места в ее новой жизни.
Хлопоты закрутили ее. Переезд, новогодняя суета, работу никто не отменял. Приехала мама, Лера забрала Мишку от свекров на длительные зимние каникулы. И все было просто замечательно.
Энергия била из Леры ключом. Она решила не откладывать ремонт в дальний ящик – возвращаться в квартиру в таком состоянии было неприятно. В день переезда она с ужасом обнаружила с десяток огромных дохлых тараканов на кухне – по всей видимости, жильцы решили организовать генеральную травлю перед своим выездом: чтобы новая хозяйка не дала задний ход, обнаружив незваных квартирантов. Лера и не видела до этого таких огромных – так, прусачков маленьких только…
Ею были просмотрены несколько бригад строителей и выбрана одна, которая должна была приступить к работе сразу после Нового года.. «Нелегко женщине одной заниматься ремонтом, но что поделать? Придется побороться!» – размышляла Лера после разговора со строителями и хитрого прищура глаз бригадира, когда он услышал, что она одинока.
О Тельмане она как-то и не думала – времени на раздумья не было. Только его вещи, наспех запихнутые в какой-то пакет во время переезда, могли напомнить о нем. Если бы она их развесила… Но она так и оставила их лежать в пакете на дне шкафа-купе. Не как воспоминание о нем, а как ненужный хлам, который не заберут так выбросит. Как выбросила его из своей жизни. Она знала, что они уже не будут вместе никогда. Назад дороги нет. Если она его вычеркнула из своей жизни – тяжело, никто не спорит, – назад его не впустит. Прошлое не вернуть, – она очень любила повторять это, – надо жить настоящим и смотреть в будущее.
Совсем не вспоминать о нем не получалось. Каждый раз кто-то из офиса напоминал ей своими вопросами: ну как, ну что, не дает о себе знать? Нет, не давал. Вот уже полтора месяца.
В канун Нового года, как обычно, велись какие-то приготовления на кухне, тараканы из которой действительно исчезли, новогодние передачи создавали соответствующее праздничное настроение.
–
Тебя к телефону, – позвала мама.
–
Кто?
–
Мужчина какой-то.
–
Привет, Леруня, – прозвучал красивый, до боли родной, голос. – С наступающим!
–
Привет! –не то, чтобы она не ждала его звонка – ведь знала, что рано или поздно он обязательно появится. Прислушалась к себе: рада? Чувства были смешанными.
–
Не ждала? Поздравляю с переездом, с новой квартирой! – голос улыбался и существенно отличался от того, который звучал в последний раз, когда он торопливо бросал вещи в сумку. В старой квартире, в старой жизни.
–
Спасибо…Откуда у тебя мой телефон?
–
Достаточно было иметь старый, чтобы получить новый.
–
Понятно, – отозвалась она.
Лера не знала, что говорить, о чем спрашивать. Она его уже не видела рядом с собой, просто вычеркнула, хотя по-прежнему, чего скрывать, какие-то чувства оставались, сердечко порхало. Раньше можно было спросить: когда приедешь? Сейчас она его не ждала. У нее была новая жизнь, новые планы и, не смотря на отсутствие мужчины, она не хотела его видеть рядом с собой. Табу.
–
У тебя, как я вижу, все хорошо, – говорил Тельман. – Я сейчас дома, решил немного побыть с семьей. О тебе думаю постоянно. Скучаю. Люблю тебя. С Новым годом!
–
С Новым годом, – отозвалась Лера и положила трубку.
Сразу же перезвонила на старую квартиру.
–
Пожалуйста, не давайте мой новый телефон никому, кто будет спрашивать. Кому надо я сама сообщу, – попросила она новых владельцев.
–
Хорошо. Но никто и не спрашивал,
кроме одного молодого
человека. А он так просил, так просил… Больше никому не дадим, – пообещали они.
Новый год встретили втроем. Не считая кота. Под бой курантов, сидя на любимом французском диване, который совсем не вписывался в интерьер обшарпанных стен, рам с потрескавшейся краской и отслаивающихся кусков линолеума. Лера, поднимая бокал шампанского, загадывала: чтобы все задуманное получилось!
«Еще год назад я была так счастлива с Тельманом, готовила изысканный ужин, а потом мы всю ночь занимались любовью, даже телевизор не включали. – предавалась она воспоминаниям после того, как опасные пузырьки сделали свое хитрое дело. – Всему есть предел. Все, собственно говоря, было неплохо до тех пор, пока он не сообщил о заболевании. После пошло наперекосяк. И сразу, наверное, надо было расстаться. И не было бы краж, милиций и всего остального. Но нет, как мазохистка, я продолжала доставлять себе боль и получать от этого удовольствие. Все. Хватит! А если он захочет опять все вернуть? Я не захочу», – уверенно ответила сама себе Лера и поставила жирную точку.
Глава 5.
Дни плавно переходили в недели, недели в месяцы… Ремонт сдвинулся со своей мертвой точки, но шел не так быстро, как хотелось бы. Строители не торопились, Лера же продолжала жить в этой квартире – у нее не было другого выхода. Она закрыла для себя одну комнату, в которой было спрятано самое ценное и в которой она оставляла на день запертого кота. Вечером, когда строители удалялись, кот выпускался на свободу – погулять по квартире. Лера тоже «гуляла» по ее новому жилью и не видела ни конца, ни края этому ремонту. Два выходных с Мишкой тоже уже не особо радовали: в субботу строители продолжали свою работу и с самого начала Лера поняла, что лучше им с ребенком организовать свой досуг так, чтобы возвращаться домой вечером. Были исхожены все проводимые в Москве выставки, пересмотрены все детские спектакли в театрах…
Раз в неделю, как на работу, Лера ездила на строительный рынок. Сначала с рабочими, за основными большими закупками, а потом и одна. По мелочевке. Не занимаясь до этого ремонтом, Лера ничего не знала ни о существующих материалах, ни о ценах. Сейчас же она была почти профессионалом в этой области… Что уж говорить и об аппетитах, растущих по мере того, как она увидела, какие сейчас можно купить материалы. Так была куплена совершенно непланируемая джакузи, сногсшибательный зеркальный «мойдодыр» с многочисленными полочками, мраморной поверхностью и панелью с точечными лампочками, кидающему мягкий свет на огромное зеркало, и кафель – самый дорогой, самый модный, какой только появился на рынке. « Если делать, то делать», – решила Лера. Обои поменять легко, мебель новую купить, а вот плитку положить – это уже надолго.
–
Хозяйка, мы так не договаривались, – сразу же выступил с речью бригадир. – Говорилось, что материалы будут одни, а теперь все изменилось.
–
А что, стоимость работы зависит от качества и цены материалов? Это что-то новое… Вам не все равно, какую плитку класть? За 10 рублей или за 100 долларов? Я же не прошу планировку квартиры изменить!
–
С дорогой плиткой больше возни, – уже под нос стал бубнить себе бригадир. – Да и ответственности больше, если побъем.
–
Ага, значит дешевую можно бить без зазрения совести, -сказала Лера. Бригадиру было нечего ответить.
Так проходили будни. Утром, выходя из дома на улицу, на дневной свет, Лера первым делом отряхивала свою одежду от ремотной пыли, успевшей осесть на ее одежде за время прохождения из комнаты до входной двери. В офисе работы было много и она только радовалась этому – не было времени на раздумья. Вечером она старалась как можно дольше оттянуть момент возвращения домой, чтобы не встретиться со строителями.
Иногда Светка приглашала пойти куда-нибудь с новым кавалером и его другом, но друзья были все так себе. Периодически, очень редко, появлялся на горизонте Игорь. Первым делом войдя в Лерину новую квартиру с только что разрушенной стеной между ванной и туалетом, он присвистнул:
–
Ну ты и затеяла, Малыш! Долго тебе придется ждать, пока они закончат. Знаешь, как одной нелегко с работягами дело иметь? Они всячески будут оттягивать сроки и просто сядут тебе на шею. Чего ты мне не сказала? У меня ведь есть бригада, которая мою квартиру ремонтировала.
