Наталья Свидрицкая
Хроники Нордланда: Кровь Лары
– Минни.
– А меня Вэнни. Почему ты плакала?
– Мою Дочку хотели зарезать. – Губы Минни скривились при воспоминании о страшном. – А она кричала.
– Мы немного задержимся. – Повернулся к своим спутникам Гэбриэл. – Мне нужно поговорить с местной графиней. Как её? – Он обратился к женщине, и та быстро ответила:
– Леди Изольда.
– Вот. – Гэбриэл дал ей несколько талеров. – Скоро всё изменится. Мы с братом наведём порядок, не сомневайся. И копи деньги на новую сыроварню. Тех, кто строится и открывает своё дело, его высочество освобождает от налога на три года, а если нужно, и ссужает деньги. А местному… хозяину скоро будет не до вас. Мы с братом пришлём к вам и в другие посёлки своих людей, которые будут следить, чтобы с вас не брали лишнего. И чтобы детей своих, – он вновь глянул на хорошенькую рожицу Минни, – не уродовали.
Замок леди Изольды был небольшой и не очень-то богатый. Мягко говоря. Единственным его украшением внутри были ажурные белоснежные занавески, которые выглядели совсем новыми; всё остальное несло печать времени и ветхости. Как и сама графиня, которая встретила их впопыхах – не ожидала визита таких лиц. Честно-то сказать, к ней уже лет двадцать никто не являлся рангом повыше, чем управляющие или Гестен.
– Ваше высочество, – присела она в поклоне после того, как Нэш представил Гэбриэла и короля эльфов, – и ваше величество! это великая честь для меня! Что я могу… – Она в уме лихорадочно перебирала небогатые запасы своего замка, чтобы не ударить в грязь лицом и принять гостей, как подобает.
– Мы не голодны. – Возразил Гэбриэл. Сел в предложенное кресло. – Я не герцог, конечно, но действую от лица моего брата. Будьте уверены, всё, что я скажу, всё, что решу, он одобрит.
– Вы очень на него похожи. – Призналась графиня. – Просто удивительное сходство. Я его видела недавно… Имела честь… счастье… – Она смешалась. Женщина была худая, нервная, с тоской и застарелым страхом в глазах. Руки её находились в постоянном движении, пальцы перебирали пояс, то и дело нашаривали и выпускали чётки, она нервно дотрагивалась до лица, то и дело трогала волосы. Ей было лет сорок; возможно, меньше – слишком уж она была измучена. Гэбриэл хотел ругаться и угрожать, но, рассмотрев, кто перед ним, изменил решение: она и так уж была запугана, дальше некуда. Сжал пальцами переносицу, раздумывая, как быть. Она смотрела на него с робкой надеждой, непонятно, на что. И, повинуясь внезапному наитию, он попросил своих спутников оставить их, чтобы поговорить с графиней наедине.
– Давно вы вдова? – Спросил, едва они остались одни.
– Четыре года. – Ответила она с лёгким удивлением в глазах.
– Муж ездил в Редстоун? Часто?
Она испугалась. Прикусила губу, и Гэбриэл легко читал её мысли: удивление, решимость всё отрицать, понимание, что он знает, стыд. И облегчение.
– Раз в три месяца. – Прошептала обречённо. – Я сначала радовалась.
– Радовалась?..
– Он оставил меня в покое, когда стал туда ездить. Он меня страшно бил, страшно. Я скинула трижды, пока не потеряла способность вообще родить. Муж… он каялся. Приходил в себя, и каялся. А потом на него снова что-то накатывало, и он… словно с ума сходил… И меня, и слуг, и животных… Мог бросить щенка в камин живьём… Но когда стал ездить в Редстоун, стал лучше. Проще. Но… не долго.
– И что стало потом?
– Мы потеряли всякую власть над своей землёй, даже над своей жизнью. Мы ничего не могли здесь сделать без разрешения лорда Хозяина… Муж был полностью в его власти. – Она закрыла лицо руками. – А теперь и я… А началось всё с того, что к нам приехала эта женщина… Мать Августа… Она была такой доброй, такой… понимающей! Я всё ей рассказала… Она потом так переменилась! Оказалось, что она жестокая, безжалостная… Муж терпел, пока мог, но они так нас унижали! Люди Хозяина приезжали к нам и вели себя так, словно мы – никто… В нашем собственном доме! И муж, он… он не мог больше это терпеть. Он очень каялся перед смертью, очень. Особенно в том, что погубил наших детей ещё в утробе… И…
– Руки на себя наложил?
– Да. – Она кивнула, стискивая руки. Гэбриэл подумал, что все эти великолепные занавески вяжет она сама – чтобы было, чем занять свои несчастные руки. – Мы сказали, что он случайно упал… Но я знала, видела, как он это сделал. Просто… не хотела, чтобы его похоронили на перекрёстке, с отрубленной головой.
– И после его смерти…
– Ничего не изменилось. Мой управляющий – из Редстоуна. Он нагло заявляет, что вообще может выгнать меня в любой момент и терпит из жалости. Если бы это был кто-то другой, не вы, он сам вышел бы к вам; вас он испугался. Но когда вы уедете…
– Нет. – Гэбриэл прошёлся, массируя переносицу. – Всё изменилось. Сейчас я пошлю его отсюда подальше; потом пришлю людей, которые будут смотреть здесь за порядком. Давно следовало это сделать… – Он обернулся к женщине. – Вы хоть знаете, чем ваш муж занимался там, куда ездил?
Она зажмурилась и покачала головой:
– Я старалась… не думать. Он не трогал меня, и это мне казалось… главным. Он стал со мной нежен, почти как до свадьбы.
Гэбриэл подумал, что Драйвер частенько говорил ему, будто делает благое дело, позволяя разным извращенцам выпускать пар и делая их безопасными для других. И на первый взгляд в этом и в самом деле что-то было… Но не для Гэбриэла. Он считал, что нет большой разницы, мучает ли такой ублюдок одних, или других – он ублюдок, и его следует изолировать, а то и уничтожить вообще. Почему для того, чтобы вот эта женщина жила спокойнее, следовало избивать и мучить ни в чём неповинных девочек?! Чем они хуже неё?! Да, её жалко. А их, значит, нет?! Для Гэбриэла всё было просто: жалко и тех, и этих, а значит, уничтожить надо настоящего виновника, раз и навсегда. Ну, а если его жене так уж его не хочется терять – пусть терпит сама; почему кто-то должен оплачивать своей жизнью её покой?! Но вслух запуганной и измученной женщине он говорить этого не стал. Это следовало сказать прежде, тогда, когда у неё ещё были здоровье, силы и красота, и возможность родить ребёнка. А теперь… какой смысл мучить её, она и так измучена. Несчастная, погасшая… Он положил руку ей на плечо:
– Успокойтесь. Мы теперь позаботимся о вас. Собирайтесь, поплывёте с нами в Хефлинуэлл. На время, пока здесь не будет безопаснее.
В дверь резко постучали, и Нэш заглянул внутрь:
– Милорд, тут гонец… говорит, что-то случилось у них.
– Давай его сюда. Мы здесь уже обо всём поговорили.
– Спасибо вам, милорд! – Схватив его за руку и целуя её, горячо произнесла графиня. – Спасибо, что сняли камень с души… что не оттолкнули меня! Храни вас Бог!
Гонец оказался крестьянином, как он сам сказал – из отдалённой деревни Жабки, что на самой окраине Жабьих Болот. По его словам, на деревню напали какие-то «страховидлы», в описании которых Гэбриэл мгновенно узнал каргов, или суо ап грахх.
– Сколько? – Нахмурился Гэбриэл.
– Три… немного, вроде, да их вилами-то не убьёшь! Наши-то в церкви заперлись, это, не знаю, что там со скотиной-то нашей, что с домами…
– На ловушку похоже. – Вполголоса предупредил Гэбриэла Нэш, когда они торопились во двор, за лошадьми. Гэбриэл попросил его остаться с Вэнни и Марией, и Иво оставил с девочкой, а Кину, как всегда, поехал с Гэбриэлом, который ответил Нэшу так же тихо, что зато они смогут взять кого-нибудь живьём и как следует расспросить.
Только зря он надеялся поговорить с напавшими: людей не было. Были только карги, и не трое, а пятеро. Твари бешено бросались на дверь маленькой церковки, куда и вправду спрятались уцелевшие жители деревни; увидев новых врагов, твари ненадолго оставили в покое дверь и обратились к ним. Гэбриэл, спешившись и бросив коня на улице, первым ринулся в атаку. На него в самом деле не действовала злая магия, сотворившая чудовищ, и он, как и эльф, не испытывал страха, сопровождающего их. В прыжке он пригвоздил одно из чудовищ к земле; сразу двое ринулись на него с двух сторон, и неожиданно наперерез одному из них метнулась большая тёмная тень. Знакомый Гэбриэлу волкособ сшиб карга грудью и схватился с ним в яростной схватке; Гэбриэл встретил на острие Виндсвааля второго. Драка получилась короткой – Кину так же легко уложил ещё двух, Гэбриэл, широко расставив ноги, пригвоздил к земле того, что дрался с собакой, постаравшись не задеть пса.
Пёс на всякий случай отбежал в сторонку и сел, настороженно глядя на Гэбриэла и чуть прижимая уши. Он не знал, как всё сложится, и то начинал скупо вилять хвостом, внимательно разглядывая Гэбриэла, то переставал, готовый ко всему: и подойти, и броситься прочь. Гэбриэл тщательно вытер меч, поглядывая на пса.
– А ты молодец. – Сказал снисходительно. – Помог, да. У меня пока что нет своей собаки; пойдёшь со мной?
Тот словно понял каждое слово: широко завилял хвостом и вскочил, изъявляя готовность идти куда угодно.
– Тебя только назвать как-то надо. – Гэбриэл вложил меч в ножны. – А будешь ты… Гор. А? Нормально?
Коротко гавкнув, Гор выразил своё согласие, и Гэбриэл, преодолевая опасения, от которых всё не мог до конца избавиться, потрепал пса по голове. Двери церквушки открылись, и оттуда осторожно выглянул мужчина в кузнечном фартуке со здоровенной дубиной в руке.
– Выходите! – Махнул рукой Гэбриэл. – Чудовищ мы перебили.
– И того, с крыльями? – Осторожно огляделся кузнец.
– С какими крыльями? – Удивился Гэбриэл.
– Здоровое такое, – пояснил кузнец вполголоса, – страшное! Вон, видите, ожоги?.. Это оно пуляется. Оно корову это, схватило и улетело, туда вон, – он указал рукой на холм, – только оно вернётся! И покудова вы его не грохнете, мы не выйдем! Мы тут уже это, решали, кого ему отдать, коли вернётся-то…
– Какие ожо… – Гэбриэл обернулся вокруг, и понял, что имел в виду кузнец. Повсюду были выжженные плеши, вроде клякс размером с лошадь, на земле, на стенах домов, дыры на соломенных крышах, обугленные тела животных и людей там, где была такая плешь… – Ничего себе! Кину, что это?
– Не знаю. – Кину, вот чудо, выглядел озадаченным. – Я никогда такого не видел… – Он подошёл к ближайшему ожогу, нагнулся и осторожно понюхал. – Какой-то… странный запах.
Гэбриэл подошёл и тоже понюхал. Запах был отвратительный, но странно и неприятно знакомый.
– Пахнет… – Он пощёлкал пальцами. – Пахнет… как в Красном Зале в Садах Мечты! Там огонь горит в таких светильниках, и пахнет в точности, как они! – Они быстро переглянулись с Кину. – Я должен увидеть, что это!
Кузнец показать дорогу наотрез отказался, но указал, в какую сторону улетело чудовище. Как оно выглядит, он так же не смог внятно объяснить, только повторял:
– Огромадное… И отвратное! Зубья-то огромные, и много-много, страсть! Стрелы-то его это, не берут, стражники в него все колчаны расстреляли, пока оно их не сожрало. Наш кюре-то, он говорит, что это, дескать, дракон… Может, и дракон, тогда ему эту, девственницу надо-то. Вот мы и решаем…
– Я вам решу! – Рявкнул Гэбриэл. – Сам за девственницу пойдёшь, понял?!
– Так оно и вас сожрёт. – Упрямо заявил кузнец, прячась обратно за дверью. Гэбриэл и Кину двинулись вверх по склону в указанном направлении, за Гэбриэлом бежал Гор.
Косогор кончился обрывом, под которым тёк ручей. И на берегу ручья, на коровьей туше, сидела кошмарная тварь. Она была грязно-серого цвета, с огромными крыльями летучей мыши, веретенообразным телом, длинным хвостом и длинной шеей, которая заканчивалась тупой мордой, напоминающей голову червя, но с широченной пастью, украшенной двумя рядами острых зубов. Этой самой пастью она с тошнотворным звуком оторвала кусок мяса от коровьей туши, и заглотила, как ящерица, активно дёргая головой. Гор, увидев тварь, напрягся, пригнул голову, вздыбил шерсть и замер, не издавая ни звука. Гэбриэл шёпотом спросил:
– Что это, Кину?..
– Не знаю. – Повторил тот. – Впервые вижу.
– А это не дракон?
– Драконы – красивые создания, а это же… мерзость!
– Что бы оно ни было, его нужно убить. – Решительно произнёс Гэбриэл.
– Согласен. – Кивнул Кину. Указал вокруг:
– Смотри, сколько стрел валяется. И ни одной – в чудовище.
– И твоя не возьмёт?
– Не знаю…
Переговариваясь, они всего на пару минут выпустили чудовище из виду, пригнувшись, чтобы оно их не заметило, но вдруг Гор яростно залаял, и они, вскочив, увидели, что чудовища нет. Останки коровы валялись на прежнем месте, вокруг всё было запятнано кровью, а чудища не было. Но Гор бешено лаял на обрыв, над которым, совсем близко, мерно взмахивая огромными крыльями и гоня знакомый запах, возникло чудище. По обе стороны от огромной зубастой пасти у неё обнаружились два махоньких красных глаза, а прямо над пастью – две ноздри, из которых вырвались два клочка чёрного, как сажа, дыма.
– О, Эрны!!! – Крикнул Кину. – Это всё-таки дракон!!! За камни!!! – И они ринулись под защиту каменной кручи. Гор один отважно лаял на чудовище, которое пульнуло в него какой-то тёмно-зелёной жижей. Пес увернулся, а там, где жижа попала на землю и камни, вспыхнул ядовито-зелёный огонь. Всё мгновенно обуглилось, не осталось ничего, сгорели или расплавились даже мелкие камешки. Дракон взлетел, разворачиваясь – вблизи он казался гораздо больше, чем издали, размером с хороший деревенский дом, – и Кину, выскочив из-за камней, с нечеловеческой быстротой начал слать в него стрелы одна за другой. Стрелы отскакивали от туши чудовища, но застревали в крыльях, и Гэбриэл понял, что надо делать. Он, как всегда во время боя, совершенно переставал бояться или нервничать; действуя, он был методичен, сосредоточен и нереально спокоен. Гор прыгал и пытался схватить тварь зубами, а дракон, как огромный нетопырь, бесшумно и ловко лавировал в воздухе, крылья несли сажу, мусор и отвратительную вонь, кусты горели. Над лесом с криками и писком поднялись стаи птиц. Гэбриэл, привлекая внимание твари, перебегал от одного камня к другому, и та кружила вокруг, норовя попасть в него горючей слюной. В какой-то момент она спустилась настолько низко, что Гор, высоко подпрыгнув, вцепился зубами в ее крыло, и Гэбриэл воспользовался этой заминкой: взбежав на камень, прыгнул и рубанул по сочленению крыла изо всех сил, упав и покатившись затем по земле, но не выпустив меч из рук. Заклокотав, заскрежетав и выпустив клочья чёрного вонючего дыма, тварь завалилась набок и исчезла под обрывом. Гор со злобным лаем бросился за ней, и туда же, поехав на пятой точке по крутому склону, устремился Гэбриэл, не обращая внимания на крики Кину.
Дракон ощерился на него из ручья, в который свалился, забил здоровым крылом – крыло с перерубленным сочленением и отрубленным когтем трепыхалось в воде. Тварь забулькала, заскрежетала, плюнула – и вода взорвалась клубком пара. Гэбриэл увернулся и, под паровым прикрытием, взяв в сторону, рубанул по снованию шеи, снеся её вместе с головой. Обезглавленное тело вскинулось, хлеща крыльями, истекая тёмной кровью, попыталось бежать, и Гор с бешеным хрипом вцепился в здоровое крыло. Дракон свивал в кольца длинный хвост, выпустил из глотки ещё пару порций чёрного дыма и наконец-то свалился, но долго ещё его крылья трепетали и дёргались, а из разрубленной глотки неслись клокочущие звуки пополам с тёмной вонючей кровью. Гэбриэл выпрямился, вытирая лицо и только размазывая по нему копоть. Как всегда, всё, что он не почувствовал в запале боя, начало сказываться: ожоги, боль от ушибов, жжение в содранных при падении коленях и локтях. Гэбриэл пошатнулся и опёрся о воткнутый в землю меч.
– Слава Виндсваалю! – Искренне воскликнул подбежавший Кину. – И руке, что его держит!
Гэбриэл болезненно сморщился, но улыбнулся смущённо, только сейчас начиная понимать, что, кажется, и в самом деле сделал что-то особенное. Вновь глянул на издыхающего дракона – его когти всё ещё подёргивались и изредка судорожно расправлялись. Оценил его величину и мощь: тело чудища было сплошными узлами мышц, покрытых жёсткой, как броня, кожей, серой, с зеленоватым отливом.
Подмигнул Гору – пёс, тоже обожжённый и грязный от копоти, храбрился и держался независимо и гордо, но в ответ на взгляд и подмигивание Гэбриэла вильнул хвостом.
– Слава – это хорошо, – морщась, признался Гэбриэл, – но больно мне… зверски!
Леди Изольда, только увидев Вэнни, присела перед нею, расплываясь в искренней улыбке:
– Какая прекрасная маленькая девочка! Как тебя зовут?
– Вэнни. – Ответила та, по недавно возникшей привычке обнимая ногу Иво, с которого не сводили глаз, млея, немногочисленные служанки графини. – Я принцесса.
– Она в самом деле принцесса эльфов. – Подтвердил Иво. – Айвэн Ол Таэр, внучка эльфийского короля.
– Какая честь для моего скромного замка! – Леди Изольда сделала церемониальный поклон. – А маленькая принцесса изволит умыться и переодеться?
– А у вас есть молоко? – Спросила Вэнни. – И пирожные?
– Молоко мы найдём. – Пообещала леди Изольда. – Пирожные не обещаю, но может, маленькая принцесса захочет чего-нибудь ещё?.. Есть очень вкусные пироги с ревенем, медовые пряники, а если очень поискать, то, возможно, найдётся корзиночка со спелой черешней…
– Я люблю черешню. – Вэнни высунулась из-за ноги Иво на две трети, благосклонно глядя на леди Изольду. – И пироги люблю. А что такое «сревенем»?
– Иво, миледи, – в залу вошёл Нэш, за ним – Туве и Вадим, собранные, настороженные. Леди Изольда сильно побледнела, прыгая глазами по их лицам. – Если мы запрём двери в эту залу, в неё можно попасть с чёрного хода?
– Нет. – Севшим голосом произнесла, почти прошептала, леди Изольда. – Только в донжон, наверх…
– Возьмите девочку и идите наверх. Иво, возьми Марию, понесёшь её туда же на руках. И не пугай её, не говори ничего.
– Что случилось?.. – Жалобно спросила леди Изольда.
– Ничего, миледи. Просто – идите наверх. И запритесь хорошенько.
Кристоф Мак Гайр, рослый, с длинной рыжей бородой и длинными тёмно-рыжими волосами, собранными в хвост, с серьгой в ухе, с мечом наголо поднялся, гремя шпорами, по широкой лестнице замка Броды. Его сопровождали трое людей и двое высоченных кватронцев, в уже знакомой Гэбриэлу и его друзьям чёрной одежде. В ворота они вошли беспрепятственно – немногочисленная стража графини и большинство слуг предпочли скрыться от греха. Мак Гайр рванул на себя большое медное кольцо. Дверь дрогнула, но не открылась, и он заколотил в неё кулаком в латной перчатке:
– Эй, Изольда, старая шлюха, отпирай! Отпирай, и останешься жива, дура! Нам нужны беременная девка и девчонка, тебя не тронем!
На балкон над ним вышел Нэш, за которым, с арбалетами наготове, появились Вадим и Туве:
– Иди-ка ты отсюда, пока жив, человече. Мы служим его высочеству графу Валенскому, девушка – его эльфийская кузина, а девочка – его дочь, принцесса эльфов, Айвэн Ол Таэр. Хочешь неприятностей с Хлорингами и эльфами?
– Вашим графом, – засмеялся Мак Гайр, – как раз сейчас кое-кто очень смачно обедает! А эльфы отсюда далеко. Открывай, здоровяк, и я тебя пощажу… может быть.
– Не открою. – Покачал головой Нэш. – Не в твоих интересах живых оставлять.
– Я же всё равно войду! – дёрнулся Мак Гайр. – И тогда ты сильно об этом пожалеешь…
– Валяй. – Пожал плечами Нэш. – Устраивай резню на Королевской дороге. Осаду замка, резню…
– Какую резню? – Глумливо и несколько натужно засмеялся Мак Гайр. – Это вы напали на графиню, в заложницы её взяли… Сволота гранствиллская! Совсем оборзели! Открывай!!! – Он грохнул в дверь кулаком со всей силы, и смачно, не жалея матов, выругался: ворваться внутрь замка, даже обветшалого, который изначально задумывался для того, чтобы защитить его владельцев максимально надёжно, без какого-никакого тарана было не так-то легко. В холле за дверью, – Мак Гайр знал, – был вход в подземелья замка, из которых можно было попасть и в рыцарский зал, и на лестницу, но в холл ещё надо было как-то попасть. Устроить полноценный штурм – значило привлечь ненужное внимание портового города, судов, идущих по Фьяллару, на которых могли быть кто угодно, хоть бы и союзники и вассалы Хлорингов… Придумать, как лучше сделать, Мак Гайр не успел: во двор замка вошли Гэбриэл Хлоринг, прихрамывающий, чёрный от копоти, эльф и большой пёс, больше похожий на волка, который Сразу же пригнул голову, оскалился и глухо зарычал.
– Чёрт. – Вздохнул Гэбриэл. – Ну, вот чёрт, чёрт и чёрт. Ну почему?! У меня жопа огнём горит…
– Ап диен сеидхе! – Сверкнув красными зрачками, весело сказал Кину, стремительно обнажая сабли. – Коэн! – И мягким, но нереально-быстрым, каким-то текучим движением очутился на лестнице, огибая своих противников.
Эльф не дал ни им, ни Гэбриэлу, обнажившему Виндсвааль, ни единого шанса показать себя. Стремительный, ловкий, безжалостный, он уничтожил шестерых человек в мгновение ока. Сабли в его руках превратились в сверкающие полосы, кровь щедро оросила ступени, но на самом эльфе не было ни капли, когда он прикончил последнего и картинно вытер оружие. Гэбриэл, который готовился увидеть зрелищное представление, сглотнул: он даже не успел понять, что тот сделал и как. Гор у его ноги перестал рычать, и, всё ещё щетинясь, понюхал воздух. Гэбриэл и сам чувствовал сильный, тошнотворный запах крови и требухи. Смерть воняла, и не только в Садах Мечты.
Иво, смотревший во двор из окна покоев, куда леди Изольда отвела Вэнни и его с Марией, Гэбриэла в прихрамывающем и чёрном существе признал не сразу; но эльфа узнал мгновенно и бросился вниз. Леди Изольда тоже побежала, задыхаясь от волнения, выбежала во двор и увидела – увидела графа Валенского, грязного, словно обугленного, но сверкающего белозубой улыбкой, особенно яркой с грязного лица. Он слегка прихрамывал, держа в левой руке обнажённый меч и опираясь на него, с другой стороны его поддерживал улыбающийся Иво. Улыбался даже обычно высокомерный и бесстрастный эльф. Леди Изольда, опомнившись, приказала служанке, раскрывшей рот:
– Горячей воды и полотенец, живо, дура! – И поторопилась навстречу, присела перед графом:
– Господин мой, какая радость видеть вас живым! Я только что услышала…
– Ерунда. – Махнул рукой Гэбриэл. – Вели послать большую телегу с тяжеловозами, а лучше две, и несколько человек, господин покажет, куда… Надо дракона привезти.
Леди Изольда ахнула, служанка едва не уронила таз с горячей водой, вновь раскрыв рот.
– Дракона?.. – Прошептала леди.
– Ну. – Гэбриэл с облегчением опустился в кресло, застонал, сев криво: было очень больно. И где, и обо что он так ударился?.. Хоть убей, не помнил! Леди Изольда, как положено хорошей хозяйке, сама принялась ухаживать за ним, стирая с лица копоть и грязь, осторожно промокая ссадины и царапины. Гор уселся рядом, следя за ней – не замышляет ли чего?.. Но леди Изольда действовала бережно и умело. Кину, тоже умывшись, отправился с крестьянами за драконом, а Гэбриэл, чувствуя себя совсем скверно, отправился принять ванну. Как всюду на юге, ванной была большая бадья с горячей водой, где Гэбриэл, с его ростом и длинными ногами, чувствовал себя полным идиотом. Но помыться хотелось, и он опустился в тёплую воду, зашипев от боли во всём теле: видно, съезжая по почти отвесному каменистому склону, он всё тело поранил и ободрал! Даже кожаные доспехи пошоркались и кое-где порвались… Гэбриэл отмок, вымылся и, в свободной льняной рубашке, вышел в спальню, где его уже ждал Иво. Гэбриэл рухнул в постель, со стоном и заверениями, что не встанет уже никогда.
– Там что, настоящий дракон был?! – У Иво от возбуждения расширились и горели бирюзой кошачьи зрачки. – Нет, серьёзно?!
– Вот привезут его, посмотришь… – Гэбриэл, медленно ворочаясь многострадальным телом, нашёл наиболее комфортное положение и замер. – Ох, чёрт… больно-то как, а?!
– Он что, тебя схватил? Ты ранен?! Где?!
– Да нигде я не ранен! Ох… Я просто синяков нахватал, а где, сам не знаю. Пока бился, даже не понял. Вэнни где?
– Леди Изольда о ней заботится. Черешней угощает. Они в твою честь пир замутили, носятся там, готовят. Ну, ты даёшь! Он хоть очень большой – дракон?
– Нормальный такой. – Гэбриэл теперь очень гордился собой. – Привезут, увидишь. Иди к Вэнни, смотри за нею. Мало ли, что. А Мария?
– Отдыхает. Мы ей ничего не сказали, она думает, что всё в порядке. Ты же знаешь…
– Знаю.– Гэбриэл прикрыл глаза, охая и смеясь одновременно:
– Вот зараза, А?! Слышь, стоять… Возьми, – он указал на свой камзол, – там три дуката… У этой графини, небось, у самой жрать неча, какой пир к черту… Пусть хоть что-то купят…
В сумерках привезли дракона, и весь посёлок, и все окрестности сбежались посмотреть на него. Четыре здоровенных арьежуаза с трудом тащили телегу с тушей, голову везли на второй телеге. Собаки заходились в лае, дети визжали и плакали, люди ахали и вскрикивали. Пока о драконе только говорили, многим казалось, что всё это обычное хвастовство и никакого дракона не привезут; но вот он был, настоящий, мерзкий, огромный, страшный! Нэш, запрыгнув при свете факелов на помост, зычно закричал:
– Слушайте, люди!!! Сей премерзостный драконище, сей отвратный гад, напал на деревню Жабки и собирался жечь и опустошать округу и дальше, пожирая детей и девиц! И так оно и было бы, ежели б не граф Валенский, младший сын его высочества, да продлят небеса его дни!!! Сиятельный герцог Элодисский избавил вас от Дикой охоты, а его брат – от чудища подлого и смертоносного! Слава графу Валенскому! Слава храброму сердцу и твёрдой руке убийцы дракона!!!
Гэбриэл, прихрамывая, показался толпе, с вымученной улыбкой отвечая на крики восторга и благодарности. Он чувствовал себя неловко: женщины целовали ему руки, показывали ему своих детей, просили, чтобы он прикоснулся к ним. Хотя всё происходящее было приятно. Кричали славу ему и принцу Элодисскому, и это было приятно вдвойне. Он был счастлив, что помог отцу и брату, и это было абсолютно искреннее чувство. Как ему хотелось бы сейчас, чтобы они его видели! И чтобы Алиса его видела и восхищалась им!
В разгар этого веселья и появился Марчелло, которого привлекли шум, крики и музыка, да ещё то, что на пристани им сказали, будто бы Хлоринг убил дракона. Не поверив в дракона, Марчелло, тем не менее, оставил «Единорог» и отправился на городскую площадь, где и был ошарашен прежде всего зрелищем, которое из себя представлял мёртвый дракон. Он даже подошёл к голове дракона вплотную, и, ощутив его запах, уже не мог сомневаться в реальности чудовища. Повернувшись к Гэбриэлу, он молча снял шляпу, прижал другую руку к сердцу, и поклонился ему так картинно, и с таким почтением, что вызвал этим очередной взрыв восторга в толпе.
И как она его находила?.. Не успел Шторм вернуться в Гранствилл – он не боялся появиться здесь, потому, что для людей эльфы были на одно лицо, и у ворот Блумсберри на него даже никто не глянул, – как появилась ведьма.
– Живучий. – Констатировала без всякой теплоты в голосе. – Ты зачем полез в Вешки, эльфёныш? – Она произносила это слово так, что явственно слышалось «гаденыш». – Заигрался?..
– Чего надо, ведьма? – Мрачно спросил Шторм. Он и так ел себя поедом всё это время, проклиная свою самоуверенность, и попрёки ещё и от ведьмы Барр ему вообще были не нужны.
– Мне нужны ещё трое, помимо тебя. В Разъезжее привезли наше мясо, украденное в Сандвикене. Мы должны его забрать.
– В Разъезжее? – Хмуро скривился Шторм. Он был зол, устал, хотел отдохнуть и не желал выполнять приказы ведьмы, которую терпеть не мог. – А может, сразу приступом взять замок? – Он кивнул головой в сторону Хефлинуэлла.
– Там есть монастырь. – Барр проигнорировала начисто попытку иронии. – В нем – одни бабы и девки. Настоятельница монастыря, шлюха, подстилка кардинала Стотенберга, мать его бастардки, утверждает, что женщины могут всё то же, что могут и мужчины, и всё в монастыре делают бабы. Захватить его не составит труда. Пока я забираю мясо, порезвитесь с девками… Я укажу, которых в первую очередь. Это дочери и родственницы очень больших людей. Очень знатных и важных людей. Мы уничтожим этот рассадник греха и разврата раз и навсегда, никто уже не повезёт сюда своих девок.
– Вчетвером? – Шторм всё ещё хмурился, но уже проникся идеей. – Не маловато?
– С вами буду я. – Отрезала Барр. – В Разъезжем ничего не услышат и не поймут, пока не будет слишком поздно. Виновными, разумеется, сочтут Хлорингов. И ещё. Ты закроешь лицо, волосы я тебе сделаю на время чёрными. Ты будешь Гэбриэлом Хлорингом. Ты ниже ростом, но это не важно – там всё равно не поймут. После набега Хлоринг навсегда исчезнет, а слава останется.
– В смысле – навсегда? – насторожился Шторм. Барр гадко усмехнулась, поглаживая по голове своего пса:
– Он уже мёртв. Но об этом никто и никогда не узнает.
Марчелло, по настоянию Гэбриэла, в первую очередь, как врач, осмотрел Марию. Девушка всё ещё не знала, что произошло. Служанка графини, которая принесла ей поесть и попыталась поговорить, была в шоке: Мария, по её мнению, оказалась какой-то дикой, чуть ли не ненормальной. В итоге накормил девушку сам Гэбриэл, он же утешил и немного успокоил её. Мария впервые в жизни очутилась, как ей казалось, в таком роскошном помещении, в такой роскошной постели (ведь настоящей роскоши она никогда не видела), её по-настоящему напугало это. Она не знала, как себя вести, что говорить, что делать, и произвела на служанку впечатление слабоумной и запуганной; но ей хватило ума и наблюдательности это понять, и к приходу Гэбриэла она была в отчаянии.
– Ну-ну, не расстраивайся! – Обнимая её, утешал девушку Гэбриэл. Усмехнулся:
– Я ведь тоже в первые дни, как брат меня нашёл, дикий был, ужас. До сих пор в чём-то дурачок деревенский, да. Это пройдёт. Ты сильная, умная, храбрая девочка, ты справишься и станешь такой, что я ещё сильнее буду тобой гордиться.
– Не стану. – Чуть слышно возразила Мария, пряча лицо у него на груди. – Я сломалась, я ничего больше не могу. Я даже встать не могу…
– После того, что с тобой делали, что ты вынесла – это и не удивительно. – Гэбриэл вздохнул, целуя её в макушку. – Но ты выжила, и ты победила.
– Я?! – Мария попыталась засмеяться, но вышло рыдание. – Победила!!! Ты смеешься надо мной?! Ты смеешься!.. Я сломалась, я сдалась… Меня убили, убили внутри, понимаешь?!
– Ш-ш-ш… – Гэбриэл начал покачиваться, баюкая и успокаивая её. – Ты победила, ты заставила меня стать другим. Ты же помнишь, какой я был? Тварь, животное… Но ты боролась, и сначала я тебя возненавидел, а потом – зауважал. И изменился. Не сразу… Сначала бесился, страшно бесился, ты же знаешь. Но мне пришлось перемениться, и всё из-за тебя, из-за твоего упорства. Я изменился, и это твоя победа. Если бы я не пришёл тогда ночью в первый раз к тебе, я потом и к Солнышку не пришёл бы тоже. И сейчас мы все были бы мертвы. Так что да, Мария, ты победила. Ты заставила меня очнуться и бежать; а в результате – на свободе я, Солнышко, Иво и ты сама. Понимаешь?