Мора оф Кримс
Мэриан: Начало
Глава XVII
Март. На улице всё по-прежнему серое и дождливое, словно сейчас не середина первого месяца весны, а какой-нибудь унылый ноябрь или декабрь. Только в скверах и парках начинают потихоньку зеленеть деревья, а на земле уже видна первая травка, однако эта зелень настолько слаба и мелка, что кажется, едва пойдёт ливень – и примнёт сочные молодые листочки и травку, и снова наступит серость и мрак. Но Мэриан была не против мрака. Кроме осени ей были безразличны все сезоны. Осень её особенно радовала. Она была похожа на неё: клёны словно окрашивались в тон её волосам, а серо-голубое небо точно повторяло оттенок глаз… мечта. Тогда-то, любуясь осенью, Мэриан могла в кои-то веки почувствовать себя красивой. Потому что если осень так прекрасна, то и она ничем не хуже.
Но сейчас март. И не самый лучший март из всех мартов, которые повидала Мэриан за свою жизнь.
Едва она переступила порог школы, ей прилетел в лицо комок мятой и мокрой бумаги. Мэриан рефлекторно зажмурилась и сморщилась, от неожиданности чуть не выронив портфель из рук. Бумажный шарик сначала неприятно прилип ко лбу, затем проехался по конопатому носу, оставляя после себя влажные следы, и только потом с характерным звуком шлёпнулся на пол. Мэриан так и осталась стоять на месте, не зная, что последует за этим. Она медленно приоткрыла один глаз и посмотрела по сторонам.
– Вы видели, вы видели?! – взвизгнула Бритни. – Он сначала прилип к её лбу, потом к носу и только потом упал на пол! – воскликнула она, размахивая толстенькими ручками.
– А всё потому, что это была моя идея не только намочить бумагу, но и смазать её клеем, – гордо ответила Аманда, усмехнувшись. – Если бы бумага была просто мокрой, она бы не прилипла.
– Умница, – с теплотой отозвалась Грейс. – Как насчёт ещё одного?
Девочки как по команде начали вырывать из своих тетрадей разномастные листки и быстро катать из них шарики, дабы не упустить момент. Но Мэриан не стала ждать новой партии бумажных снарядов, а поспешила зайти в класс. Однако, даже через одежду отлично чувствовалось, как бумажки мягко ударялись в спину и с шуршанием падали к ногам, там, где она уже прошла.
Мэриан быстро закрыла за собой дверь в класс, что было достаточно глупо, потому что ключей-то у неё нет, значит, дверь может открыть любой человек, а не только она.
Класс пустовал, его проветривали. Все окна были нараспашку открыты, с улицы дул холодный ветер. Чувствовалась свежесть, но прохладно было даже в пиджаке. Закрывать окна Мэриан не решилась, ведь и открывала их не она. «Придёт учительница и сама закроет», – робко подумала она, хоть уже и покрывалась мурашками от холода. Девочка неосознанно обняла себя руками после того, как положила портфель на парту.
«Но лучше уж мёрзнуть, чем ловить лицом липкие шарики», – попыталась утешить большую маленькая Мэриан.
«Это было очень неприятно», – высказалась большая, скорчившись. Она не хотела вспоминать, как мерзко проехался бумажный комок по её лицу. Послюнявив палец, она наугад прошлась им по тем участкам лица, где, как ей показалось, побывал шарик.
«Осталось только надеяться, что бумагу они не своими слюнями мочили», – оптимистично заметила маленькая, и большую снова передёрнуло, но уже не от температуры в классе, а от отвращения.
«Я надеюсь, эти дуры до такого не додумались», – вздохнула Мэриан.
«Прикинь, если они додумались», – нервно засмеялась её воображаемая копия.
«А я надеюсь, что не додумались!» – с нажимом ответила Мэриан.
Едва она закончила мысль, как дверь распахнулась, и в класс вошла Грейс.
– Что ты… – начала было Грейс, но тут же замолчала, болезненно поморщившись. – Ну и ну, что за Арктика здесь…
– Или Антарктика, – добавила Аманда.
– Или Антарктида, – вставила Бритни.
– Это практически одно и то же, – шикнула Аманда.
– Но названия разные! – заспорила Бритни, уперев руки в бока.
– Антарктика – это природная зона, а Антарктида – это материк, на котором эта самая Антарктика расположена, – ядовито отозвалась Мэриан. – Лучше учите географию, девочки, а не позорьтесь. Вы ни там, ни там, ни там не были, насколько я знаю, и как вы можете сравнивать что-то с тем, чего вы не знаете?
– Все знают, что в Арктике холодно, – пожала плечами Грейс, заходя в глубину класса. – Как и в Антарктике.
– Однако ты не поправила свою подружку, когда та ляпнула про Антарктиду, – не уступала Мэриан.
Ей очень хотелось превосходить Грейс хоть в чём-то, хоть где-то унизить эту девчонку, чтобы она не задирала нос. Но Мэриан не хотела себе признаваться в том, что даже если она когда-то наваляет Грейс, та не станет бояться её или уважать, лишь может сильнее разозлиться – и всё станет ещё ужаснее, чем сейчас, и тогда в Мэриан будут кидать не безобидные бумажные шарики, а что-нибудь похуже…
– Мне просто было не до неё, – начала злиться Грейс.
«Вот так я и знала, что она сейчас заведётся», – фыркнула маленькая Мэриан, махнув на противницу рукой.
– Ага, значит, как кидать бумагу, смоченную в воде и смазанную клеем, тебе было до меня, а поправить свою же подругу у тебя нет времени? Интересно! – Мэриан демонстративно почесала подбородок, сделав задумчивый вид.
– А ты вообще молчи, шестёрка, – выплюнула Грейс, исподлобья глянув на Мэриан.
– Мнение жаб не спрашив… – хотела ответить Мэриан, но тут же осеклась. – Ка-а-а-ак ты меня назвала?! – вытаращила глаза она.
– Шестёрка, – спокойно ответила Грейс. – Ты шестёрка.
Мэриан приоткрыла рот от удивления.
– Я? – переспросила она. – Шестёрка?
– Да. И не спрашивай одно и то же несколько раз, – едко отозвалась Грейс. – Очень раздражает, – поделилась она.
– С чего это я шестёрка? По-моему, это обе твои подружки – стопроцентные шестёрки, – недоверчиво буркнула Мэриан.
«Действительно. Ты не можешь быть шестёркой, потому что у тебя попросту нет даже приятельниц в классе, к которым ты могла бы подлизываться и за счёт них становиться сильнее», – чуть пораскинув мозгами, предположила маленькая Мэриан, но большая молчала и всё ещё думала, что это она по-настоящему не знает значения этого слова, а не Грейс ошиблась.
«Хотя, может, это и Грейс ошибается, а не я», – с надеждой думала она.
Грейс отвратительно и показушно засмеялась. Аманда позади неё тоже злорадно захихикала. Подошедшую к ним Бритни Грейс толкнула локтем, чтобы та тоже смеялась, и Бритни с усилием выдавила из себя пару смешков.
Моррисон долго смеялась, и даже тогда, когда устала, не прекращала хохотать, сложившись пополам и хватаясь за живот. Смех к концу уже получался натужным, однако Грейс всё не замолкала.
Наконец она вытерла слёзы в уголках глаз, распрямилась и проговорила:
– Только не делай вид, что не понимаешь. Все знают, что ты подлизываешься к мадам Дюваль на уроках французского.
Мэриан стиснула зубы и сжала руки в кулаки.
– Я не подлизываюсь, – ответила она. – Что ж тут можно сделать, если мадам Дюваль – единственный человек в школе, который понимает меня и не винит меня в том, что я сделала? Точка зрения мадам Дюваль – истинно правиль… – Мэриан не успела закончить, как Грейс распахнула глаза и практически выкрикнула:
– Хватит.
А потом, подойдя к Мэриан почти вплотную и понизив голос, чтобы её слышали только она сама и О’Коннор, пробормотала:
– Француженка просто ничего не смыслит.
– Тебе не стыдно? – удивилась Мэриан, голос не понижая и не приближаясь к Грейс, а, напротив, отойдя от неё чуток.
Староста мерзко скорчилась.
– Так нельзя говорить про учителя. Тебя, как и меня, как и всю школу, мадам Дюваль учит французскому. Она такая же учительница, как и все остальные, – громко произнесла Мэриан, чтобы её слышали все. – Невежливо говорить про человека, который тебя обучает, что он «ничего не смыслит».
– Заткнись, – покраснела Грейс, озираясь по сторонам и ища глазами учительницу, которая могла бы отчитать её за высказывания в адрес француженки.
– Ты ещё и стукачка, – заметила Аманда, плечом к плечу встав с подругой.
– Да, – с гордостью произнесла Мэриан. – Если мадам Дюваль защищает и поддерживает меня, тогда я буду защищать и поддерживать её. Я не дам кому-то обидеть мою милую и самую любимую учительницу, – твёрдо сказала она, приподняв ранее опущенный подбородок.
– То-то ты так любишь мадам Дюваль, что даже не учишь её предмет, – насмешливо цокнула Грейс.
– Я знаю французский настолько, насколько она учила нас ему, – соврала Мэриан, зная, что Грейс не будет проверять Мэриан на знание французского. А даже если и будет, то Мэриан как-нибудь вывернется. Что-нибудь придумает, в общем.
Грейс недоверчиво оглядела Мэриан с головы до ног, будто это помогало ей понять уровень французского О’Коннор.
– Но это всё равно не делает тебя не-шестёркой на уроках французского, – презрительно закатила глаза она.
– Если я шестёрка на уроках мадам Дюваль, то ты шестёрка на остальных уроках. Логично, правда? – криво улыбнулась Мэриан, и так прекрасно зная ответ.
Грейс чрезвычайно зло что-то ответила Мэриан, но та не расслышала – мерзавку заглушил визг школьного звонка. Даже обрывки слов не донеслись до слуха, но по искажённому злобой лицу Грейс примерно можно понять, о чём она.
Расталкивая Грейс и Мэриан, одноклассницы забежали в класс, спешно заняли свои места и разложили на партах всё необходимое. Они уже ждали учительницу, смиренно сложив по-ученически руки, и только О’Коннор с Моррисон стояли у входа в класс и сверлили друг друга взглядами.
– Короче, если настучишь француженке или кому-либо, тебе несладко придётся, – шёпотом угрожала Грейс. – Тебе будет в сотни раз хуже, чем сейчас. Это я тебе обещаю, – сказала она, больно толкнув Мэриан плечом так, что О’Коннор чуть не врезалась от неожиданности в дверной косяк. Грейс, тряхнув головой, поспешила к своему месту, чтобы приготовиться к уроку.
Теперь Мэриан одна из всего класса стояла, нерешительно замявшись у двери.
– Мне и так несладко, – с горечью ответила она так, что никто, кроме самой неё, к счастью, не услышал – потому что нечего доставлять этой Моррисон такое удовольствие. Да и не только Моррисон, но и всем остальным. Нет у Мэриан в школе друзей, одни враги только. Мадам Дюваль не в счёт, она достаточно пассивно держит сторону Мэриан.
Когда Мэриан этим днём приходит домой после школы и попадает в тепло, её тут же клонит в сон. После стресса днём и по приходе домой вечером, Мэриан всегда до ужаса тянет к прохладной постельке. Но впереди ещё домашнее задание, и ей приходится делать над собой усилия, чтобы не уснуть прям за письменным столом, уткнувшись лицом в только что исписанные чернилами листки. После ужина её совсем сморило, а веки слипались так сильно, будто их смазали мёдом. «Или клеем», – мрачно подумала Мэриан, вспоминая прилипший ко лбу комок бумаги, едва она переступила порог школы.
Во время трапезы Мишель будто невзначай упомянула Дориана, мол, как там твой мальчик, сестрёнка, и Мэриан почувствовала себя так, словно её окатили холодной водой. «Дориан! – с угрызением совести и досадой вспомнила она. – Я не прочитала его письмо. А ведь он ждёт. А я целый день хожу и даже не помню о том, что надо бы проверить почту. Вернее, я-то помнила, пока эта гадкая Грейс не расстроила меня смятым комком бумаги. А ещё больше я забыла о Дориане, когда Грейс оскорбила мадам Дюваль, – Мэриан попыталась успокоить себя и заставить поверить в то, что нет её вины в том, что она забыла о Дориане, но это было безуспешно: у неё всё равно уже испорчено настроение. Она чувствовала себя ужаснейшей предательницей. – Ведь он ждёт! – с ужасом опомнилась она. – Он всё ещё ждёт! Он даже сейчас ждёт, возможно!»
Мэриан отвлеклась на мысли и прикусила язык, тут же зашипев от боли и случайно выплюнув на тарелку недожёванный кусочек говядины.
– Это что за фокусы? – пробормотала мать, с неприятным удивлением наблюдая за старшей дочерью.
Отец тоже это заметил.
– Ну-ка обратно это в себя запихивай, обратно, – строго сказал он, и Мэриан с виноватым видом затолкнула в рот уже неаппетитный и очень раздавленный кусок.
«А ведь Грейс не сказала и не скажет всё это мадам Дюваль в лицо. Грейс может обсуждать учителей только за их спиной, у неё никогда не хватает смелости на то, чтобы всё высказать напрямую, – с презрением размышляла Мэриан, пытаясь думать обо всём на свете, только не о недожёванном кусочке хотя бы в тот момент, пока она его как раз жует. – Надо бы мадам Дюваль сообщить об этом. Пусть Грейс накажут. А то вечно меня одну отчитывают, а Грейс считают самой лучшей, самой примерной, образцом для подражания. А что было бы, если все в мире пытались подражать Грейс… Я тогда не хочу жить в таком мире, в котором живут одни Грейс. Это же ужасно! Интересно, а могла бы Грейс дружить с Грейс? Или могла бы дружить Грейс с такой же девочкой, как и она сама? А я могла бы дружить с такой же, как я? Думаю, что могла бы. Я же понимаю саму себя. Тогда я бы поняла и ту девочку», – рассуждала Мэриан, наконец покончив с тем кусочком.
«Ага, как же! – насмешливо протянула маленькая Мэриан. – А мы с тобой тогда почему всё время ругаемся?»
«Мы не постоянно ругаемся, – уклончиво ответила большая. – Мы просто иногда не сходимся во мнениях».
«Не иногда!» – запротестовала маленькая, но большая уже не слушала её.
«При этом Грейс сказала, что если я пожалуюсь на неё, то она мне отомстит. Однако, куда ещё хуже? Но я каждый раз думаю, что хуже быть уже точно не может, а тем не менее всё равно становится, – огорчённо думала она. – Может, в следующий раз она меня вообще водой обольёт, и я буду весь школьный день мокрая ходить. Нет, я так не хочу. Ну а, думаешь, мадам Дюваль хочется жить и не знать о том, что её обсуждают в плохом ключе её же ученицы? Нет, не хочется…»
– Мэри, – с набитым ртом окликнула её Мишель.
– Да?
– Я забыла, а сколько вы с Дорианом общаетесь?
Мэриан хотелось сказать сестре в ответ что-то колкое, но в какой-то момент задумалась над этим.
– Мэри? – повторяет та, думая, что Мэриан не поняла её или не расслышала – настолько долго она молчала.
– Да-да, – поспешно отзывалась Мэриан. – Чуть меньше двух месяцев, кажется, – неуверенно ответила она.
– А-а-а, – глупо и безумно по-детски протянула Мишель, и Мэриан захотелось улыбнуться от этой её беззаботной и смешной манеры разговаривать. – Ясно, – зачем-то добавила Мишель, с важным видом комкая чечевицу в тарелке.
После еды Мэриан, даже будучи сонной, решила проверить по-быстрому почту и ответить на письмо, конечно, извинившись за долгое ожидание. Но, признаться, напоминание, что Дориан ждёт её ответа, слегка разбудило её, и задача не спать ещё около получаса казалась ей более чем выполнимой.
Но во «входящих» и не было ничего такого, что Мэриан привыкла называть письмом. Там была лишь короткая фраза – всего пять слов.
Пять слов, которые никак не укладывались у Мэриан в голове и казались игрой собственного помутившегося от недосыпа разума:
«Тогда я люблю тебя, Мэри».
Ей хотелось кричать, но приходилось сдерживаться, потому что отец уже лёг спать, Мишель тоже, а мать громко гремела посудой на кухне, перемывая её.
Но насколько Мэриан была рада, ровно настолько она и не верила в реальность происходящего. И ей настолько не верилось, что она уже даже не думала о том, что отправленное Дорианом сообщение – правда. Мэриан просчитывала, какой вариант вероятнее: то, что Дориан издевается над ней, или то, что ей всё кажется.
«Если кажется, то, когда я проснусь завтра утром, этого сообщения не будет, – внезапно подумала Мэриан, и эта мысль показалась ей крайне умной. – Не стоит радоваться заранее. Потому что если мне кажется, то я только зря порадуюсь, а потом разочаруюсь из-за того, что этого не было в реальности», – с лёгкой грустью решила она, сама тем временем дрожа от нетерпения и желания написать ответ.
«Тебе не кажется! – с живостью возразила маленькая. Её глаза горели и поблёскивали. Она то сжимала руки в кулаки, то перебирала пальцами, то комкала край тёплой кофты, то растягивала её и тянула вниз. Она нервничала. – Ты же не шизик».
«Тогда почему я могу разговаривать с тобой? Об этом ты не подумала?» – с некоторым раздражением откликнулась большая, потому что ей нужно было деть куда-то свои эмоции, а в какое русло пустить их, она ещё не придумала, вот и использовала подвернувшуюся возможность.
«Это другое!» – очень волнуясь, пояснила маленькая.
«Почему?» – искренне не поняла Мэриан.
«Долго объяснять, – выдохнула та. – А теперь пиши ему ответ. Срочно».
«Ты рехнулась?» – перепуганно забормотала большая, не слишком упираясь, потому что ей всё же хотелось написать Дориану. Главное – написать, а что именно – вовсе не важно».
«Это ты! – разозлилась маленькая. – Не я».
«Хорошо, а что мы писать-то ему будем?» – невнятно спросила большая. В волнительные моменты она почти всегда заикалась и ужасно торопилась, из-за чего казалось, что она не выговаривает слова и у неё каша во рту.
«Ты первый раз в жизни получаешь от кого-то признание в любви. Действуй, пока он не передумал», – торопила маленькая, она отчего-то считала, что чем дольше они оставляют без ответа письмо Дориана, тем больше он начнёт сомневаться в своих чувствах к Мэриан.
«Так что напишем?» – Мэриан растерянно шарила глазами по комнате и в десятый раз перечитывала признание Дориана.
Взгляд девочки не останавливался на чём-то надолго, и в какой-то момент она почувствовала усиливающееся с каждой секундой давление в горле. Глаза неприятно защипало, а под языком свело. Мэриан давила в себе слёзы, и от этого горло сжалось так, что в какой-то момент она не смогла вдохнуть воздух. Когда девочка всё же расслабилась и пустила эмоции на самотёк, чтобы вновь обрести дыхание, несколько слёз-жемчужинок сбежало по щекам Мэриан, оставляя после себя тонкие, едва видимые мокрые дорожки. Мэриан слизнула языком скатившуюся к уголку рта солёную каплю.
«Что ты ноешь?» – укорила её не очень-то весёлым тоном собственная маленькая копия.
«Это я волнуюсь!» – глотая слёзы, Мэриан глубоко вздохнула и начала набирать ответ:
«Привет. Извини, что сразу не ответила. У меня был трудный день.
Очень неожиданно получить от тебя подобного рода сообщение. А за что ты любишь меня?»
Письмо вышло довольно коротким, но хоть подлиннее письма Дориана.
«И всё? – изумилась маленькая, с удивлением перечитывая только что набранное ею сообщение. – Это всё, что ты хотела ему написать? Ты так плакала и нервничала, что я думала, ты тоже признаешься ему в любви, оттого, собственно, так и волнуешься, а ты… а ты как-то скудненько написала», – разочарованно протянула она.
«Неправда! – обиженно парировала Мэриан, вытирая тыльной стороной ладони мокрые ресницы. – Неправда, что скудненько!» – надтреснутым голосом повторила она. Её голос писклявый, но хриплый. Почувствовав неприятную тягу в горле, Мэриан прокашлялась, и к ней вернулся её нормальный, родной голос.
«Почему ты не написала, что любишь его?» – с горечью спросила маленькая Мэриан, и от собственных мыслей большая Мэриан заалела. Она после слёз-то порозовела, а теперь и вовсе напоминала малину.
«Я не… – возразила было она, но как солжёшь самой себе? Можно врать кому угодно – собственным родителям, одноклассницам, сестре, учителям, но только не себе. Можно тщательно прятать от самой себя правду, можно стараться завешивать эту правду паутиной в самых потаённых уголках сознания, дабы никогда не лезть в эту дрянь-правду, но ты всегда будешь знать её. Можно только стараться не думать о ней, но знание это никуда не исчезнет. – Я не… – снова пытается она спрятать эту правду в чулан и закрыть на тысячу замков, повесить на них паучков для отпугивания, чтобы никогда не пытаться открыть это проклятое место, но ком в горле не даёт сказать, и Мэриан наконец оставляет попытки. – Да» – вздохнула она и быстро облизнула ещё солёные губы.
«Я знаю, что да, – многозначительно кивнула маленькая. – Но почему ты не написала это „да“?» – уже без особой надежды спросила она.
«Мне интересно, за что меня можно любить, – пожала плечами большая. – Для нас с тобой это же в новинку. Как тут не поинтересуешься? Даже глупо было бы не спросить».
«В общем-то, ты права. Правильно сделала, что спросила, но всё-таки надо было в конце дописать, что ты…» – маленькая не успевает закончить мысль, как большая перебивает её своей, более громкой:
«Я поняла тебя, не заканчивай», – отвечает Мэриан, пытаясь перекричать голос своей маленькой копии, и Мэриан в голове с обидой хмурится.
«Всё же пытаешься не думать об этом, да? А что так?»
«Ещё нет полных двух месяцев, как мы с ним познакомились, а он мне уже нравится, – с огромным чувством вины промямлила большая, ковыряя мозоль на среднем пальце, которая образовалась от постоянного держания ручки. – Я думаю, что это глупо».
«Нет. Это нормально. Он же не подумал, что может показаться глупым написать девочке, с которой он знаком почти два месяца, что он любит её».
«Он мальчик», – небрежно бросила Мэриан.
«А ты?» – рассмеялась её копия.
«А я девочка», – смущённо, но будто с гордостью ответила настоящая.
«Ясно. Тебе бы теоремы в геометрии доказывать, – покачала головой маленькая и захихикала. – Отправляй сообщение и ложись спать. А то мне кажется, что ты так можешь и всю ночь просидеть за компьютером, ожидая сообщения от него».
«Могу. И как же ты хорошо меня знаешь…»
«Да, отлично знаю. Как себя прям», – саркастично улыбнулась маленькая, слегка закатив глаза.