Михаил Владимирович Поборуев
По ту сторону обычного
Трое
Их было трое. Они снова встретились. Каждый год в этот день, где бы они ни были, чем бы ни занимались, они встречались здесь. Младший, Старшая и Она. Они сидели и молчали. И думали каждый о своем. Младший вспоминал, как папа учил его кататься на велосипеде, ловить рыбу и водить машину. И делать скворечники. Папа не был самым сильным, самым умным или самым добрым. Но он был настоящим папой. Младший очень гордился папой и хотел быть похожим на него во всем… Старшая сожалела, что не всегда понимала папу, считая, что папа ее не очень любит, ценит и понимает. Только много позже Старшая поняла, что все папины запреты, нотации и критика были проявлением настоящей любви, желанием оградить любимую дочь от невзгод и бед… А Она… Она ни о чем не сожалела. Они прожили непростую, но счастливую жизнь, и теперь Она думала о том, что скоро тоже отправится туда, откуда не возвращаются, туда, где теперь ее муж.... Не сговариваясь, они встали. Младший достал спички, Старшая зажгла свечу, а Она открыла молитвослов. "Отче наш, иже еси на небесех…" Все молитвы давно выучены наизусть, много разных, но именно с этой они, все четверо, начинали каждый свой день, когда были вместе. Вот и сейчас они тоже были вместе, все четверо… Сторож тихонько подошел и в нерешительности топтался рядом, боясь нарушить этот значительный ритуал. Наконец, он негромко кашлянул, потеряв терпение, ему надо было закрывать ворота. Солнце садилось за горизонт, едва заметный ветерок перебирал начинающие желтеть листья на березке. Пора было уходить. Они, взявшись за руки, медленно пошли к выходу. Каждый оставил здесь кусочек души, но унес вечную память…
Одноклассница. Быль.
Я учился тогда в седьмом или восьмом классе, точно уже не помню. Да это и не важно, примерный возраст понятен. Со мной в классе училась она девочка, Валя. Обычная, ничем не примечательная девочка. Тихая и неприметная. Я даже не помню как она училась. Ни отъявленной двоечницей, ни отличницей она не была, обычный середнячок. Не красавица и не страшила, так… И была у нее старшая сестра, на два или три года старше. Марина, старшая пионервожатая. Ответственный, серьезный человек, с огоньком в глазах. Мы ее уважали, старались ни в чем не подводить. И вот однажды весной, после очередных выходных, Марина пришла к нам в класс в сопровождении директрисы и сообщила трагичную новость – Валя разбилась. Насмерть. Каталась с парнем на мотоцикле и… Не знаю, как для других одноклассников, а для меня это был двойной шок. Во-первых, это сам факт смерти одноклассницы. Мы были молоды, беззаботны, о смерти даже близко не думали, а тут… Во-вторых, факт отношений с парнем (кто помнит, в те времена это было почти табу) и катание на мотоцикле этой тихони не укладывался в голове. Но я даже не об этом хочу сказать. Я помню глаза сестры, Марины. Они были… Нет, в них не было ни боли, ни горечи утраты, ни отчаяния. Они были пустыми, равнодушными. Но не тем эгоистичным равнодушием, нет. У нее умерла младшая сестра. И все остальное ее больше не волновало. Все остальное потеряло смысл. Я встречал ее в школе после этого несколько раз. Да, она добросовестно выполняла свою работу. Но огонька в глазах больше не было. Потом, много лет спустя, я видел ее пару раз на улице. Судя по всему, жизнь у нее сложилась, она даже улыбалась. Но глаза… Когда уходят родители это, как бы цинично или жестоко ни звучало, но это нормально. Это привычно, ожидаемо. Неизбежно. Когда умирает младенец, вследствие родовой травмы, врождённой болезни или иных объективных причин, это трагедия. Но рационально объяснимая. Но когда родители хоронят подростка, пережившего критичные моменты младенчества, уже готовящегося встать на ноги во взрослой жизни, это… Это иррационально, нереально, дико. Противоестественно. Такого быть не должно. Родители винят во всем себя. Не спасли, не предупредили, не уберегли. НЕ УБЕРЕГЛИ… А могли?…
(имена изменены)
В оформлении обложки использованы фотографии из личного архива автора.
