Кирилл Юрьевич Гриб
Эпитафия
XXXVIII
Смерть подошла ближе, чем когда-либо и коснулась меня, успокоив страх. Она прекрасный ангел и вправду не стоит её бояться, самая верная и искренняя подруга.
– На страшись и не бросайся в истерику, твое время почти истекло. Насладись её последними объятиями и помни – потворствовать есть самый верный путь, ибо ты только свидетель.
Музыка вернулась, вместе с ней шум дорог и сквозь музыку я слышу тихие слова Елены, она всё ещё подпевает. Всё вокруг меня начинает рушиться, я вижу! У этой тьмы есть границы, она как стеклянный шар, в котором я всё это время был заперт. Сейчас стекло этого шара начало трескаться, а сквозь трещины просачивается яркий, чистый свет.
Я трепетно жду каких-нибудь слов, ещё хоть что-нибудь от её, но нет… Мне довелось услышать только её нежную руку, гладящую меня по голове, рёв двигателя и несущиеся километры асфальта с вылетающими из-под колёс камнями.
Стеклянный купол начал опадать скорлупой, опадать в никуда исчезая бесследно, заливая всё ослепительным блеском и этот блеск, укрывает собой мир звуков, мой родной дом под названием жизнь.
– Ах Елена, моя искалеченная любовь, ты была моим смыслом жизни, кто я такой, чтобы это отвергать? Раз ты сейчас со мной, сквозь столько лет пронесла меня в своем сердце…. Это значит, что я жил не зря, что я потратил свой век, на покупку самого ценного. Если бы я смог понять при жизни, что у меня есть все причины радоваться, а я как идиот, играю свою драму…
Скорлупы почти совсем не осталось, и я уже совсем не слышу звуков, не слышу даже собственных слов. И вот последний обломок тьмы растворяется.
– Спасибо.
XXXIX
Абсолютное ничто, большее ничто чем бывшая тьма. Я чувствую, как сам становлюсь ничем, исчезаю, как растворяющийся сахар в воде. Мой последний бой со смертью, самый последний бунт против судьбы – мои последние мысли.
Я счастлив тем, что жил и счастлив каждому. Даже тем, кто причинял мне боль и строил козни. Ведь кто мы такие, чтобы судить мертвых? Они ничто. И кто мы такие, чтобы судить живых? Они обречены стать ничем. Что я могу судить о грехе, если убийство может нести добро, как и спасение жизни может сулить зло. Любовь часто возрождает безнадежных и не реже губит самых крепких. Даже я – бесконечность самых разных. Даже смысл жизни колеблется от полного несуществования, до бесценности своей. И никто при жизни не сделал мне плохо причинив боль, ибо пока я жив, боль есть услада. Никакая тоска не вела меня к петле, а напротив, укрепляла жажду жить. Осознание цены страданий, принесло мне наслаждение во всем, что я встречал на своем пути. И сожалею я лишь за каждый свой седой волос. А теперь пришла порка стряхнуть с себя весь собранный груз, я рад, что я жил и это единственное, что имело значение.
Я эфемерен, как туман.
Бесформен будто кучка пыли.
Я растворюсь свободу дай.
Перед великим я бессилен.
А жизнь как точка на строке.
Среди всех записей ничтожна
И все же я склоняюсь ей.
Как поп склонится пред иконой.
Мой век дороже жизни звёзд.
Не буду врать я б их продал,
Что б отодвинуть смерти срок.
Увидеть все что не видал.
Я эгоист, как каждый человек.
И как и все считал себя мессией.
И вот у бога на ковре.
Перед великим я бессилен.
XL
***
И вновь за окном я вижу рассвет.
Снова птичка по веткам порхает.
Снова сил во мне полный букет.
Снова солнце садится решает.
И как вчера, точно тем же путем,
прокружилась тень дикой ивы.
Бил рассвет молодым серебром
и закат алым отблеском сгинул.
Снова ночь опустилась во двор.
Точно так же зажглись фонари.
Снова вижу лишь только в упор.
Да и то, все вчера уже видел.
Снова силы угасли во мне
и спросони заметил подмену.
Чья-то тень простояв во дворе,
вновь вернула родную мне сцену.
***
В окно смотрю и много вижу.
Пусть и свободы я лишён.
Смотрю весь день, хватаю силы.
Для всех снаружи я смешон.
Я слышу звуки, разговоры
И Грохот грозного дождя.
Смотрю в окно и не понятно.
Куда девалась вся толпа?
Я вижу вальс и пируэты.
Танцоры все во власти луж!
А в окнах тысячи поэтов,
Сигарой глушат горечь душ.
И не печально мне, однако.
Такой судьбой мир награждён,
Что жизнь ходьба туда обратно.
Вечерний-утренний бульон.
Обойду
Ох цветочек нежный.
В моих грубых лапах.
Ты чудной, застенчивый.
А я грязный, наглый.
В диких землях вырос ты.
Там ведь твои корни…
Встретив, я про них забыл,
Вырывая чудо с поля.
Вот и лепестки опали,
Сколько б я не плакал.
Не вернуть на стебель,
Все равно завянет …
И приняв все это,
В поле обойду.
Ох цветочек нежный,
Я тебя люблю…
Самый первый раз
Не спешите же влюбляться,
Эта мука не для вас.
Вы мечтаете отдаться,
Только в самый первый раз.
Вы не сможете смеяться
И улыбкой той блистать.
Не удастся так же плакать,
Не придётся так страдать.
С каждым циклом меньше-меньше.
Чувства сходят все на нет
И холодной, мертвой глыбой.
Станешь ты под старость лет.
А как влюбитесь впервые,
Насладитесь всем с полна.
Никогда уже не будет,
Чаша счастья так полна.
Полуночные мысли
Ведь каждый атом моего тела.
Ни днём не младше чем сей мир.
Блуждал он долго по вселенной
И в этом веке стал моим.
И лишь на век в моей он власти,
А дальше волен улететь.
Попасть в плен снова, но кто схватит?
И будет век свой с ним пыхтеть?
Мой организм, он ткань вселенной!
Все не понять, я обделён…
Он был всегда, в пространстве вечном.
А что же я, когда рождён?
Чем был я раньше, до утробы
И что такое я, сейчас?
Чем стану я в холодном морге
И в общей сумме, кто же я?
Очерк хлипкого
А если бы ты являлся бы богом
И был виновником всех и всего.
То шептались б молитвы у бледной иконы?
И что бы являлось богу письмом?
Предвижу я просьбы снова и снова.
Им сколько не дай, так нужно ещё
И ты б подчинялся? наслал на них грозы?
И как бы прозвали мой друг иль мой бог?
А я затаился бы пылью на полке.
Осел после взрыва и всё, меня нет.
Я знаю кормить сытых нет толку,
Но в поиске пищи для них смысл есть.
А может решил бы оставить вселенную.
Пустынную, темную, покорную тьме.
А не марать её вечную мертвую.
Хлипкою жизнью на смертном одре.
***
Случиться может с каждым
и случилось со мной.
Я наестся пытаюсь,
но тщетно, полон пустотой.
Я пытаюсь насмотреться
на дивный мир,
но в памяти объедки
незаконченных картин.
Что-то явно поломалось.
Что-то точно тут не так.
Я пытаюсь надышаться,
но вокруг меня вода.
Да мне нужно убежать,
улететь ракетой вверх.
Я продумал этот шаг,
не ищи меня нигде.
Там лежит моя удача.
Там зарыт мой святой клад.
Я вернусь, чего ты плачешь?
Я в поход не на всегда.
Случиться может с каждым
и случилось со мной.
Я бросил свою жизнь
и зажил совсем другой.
Я пытаюсь насмотреться
и схватить удачи хвост.
Я горжусь, что смог решиться,
убежать за свой забор.
Что-то явно поломалось,
Но нашел живой воды.
Не особо разбираясь
В ней откинул я концы.
***
Холодные расчеты
Решили все забыть,
А ценные уроки
На волю отпустить.
Кривые постулаты
Сложились в голове.
Их власть меня покинет,
Представив пустоте.
И разум по команде
Все разом позабыл,
Но ночью как в тумане.
Кошмар ко мне приплыл.
Увидел в нем я счастье.
И с болями в груди
Пытался вспомнить все же.
За что решил уйти.
И было точно дело
И повод тоже был,
Но сердце только помнит.
Свой сладко-страстный пыл.
Сила пустоты
Я вижу тьму и с каждым часом,
Она становиться мрачней.
Ещё темней, не видно глазу,
Что же таиться там, за ней.
Теперь я вижу, мертвый ангел
И перья крыл его опали как листва.
И у копыт все перья по увяли.
Шепча молитвы, ждут конца…
А кто-то шепчет мне невнятно,
То ли сдаваться то ли нет.
Я б попросил их всех убраться,
Но очевиден мне ответ.
А я шагаю нервно, быстро.
Отдышка, пот и слезы градом.
Нет времени стоять, тогда копыта.
Откину намертво и склею ласты.
Холера мне, вот и погибель,
Как будто войска на коне.
Столкнутся с визгом в страшной битве.
Лишая жизни в суете.
Мой дом
Мой дом пустой
Безлюдный, томный.
В нем жить мне страшно самому.
И даже днём
Со свечей, иконой.
Повсюду чувствую я тьму.
Живут тут твари:
Кошмары, мысли и стихи
И не прогнать их за калитку,
Как выгнал я своих родных.
Они же кара
Казнь, возмездие.
Моих поступков, глупых слов.
Я их достоин
Понимаю,
А значит и принять готов.
О палитре
Я трачу яркие годы жизни,
Что бы создать черно белый портрет.
Лет через тридцать палитра увянет,
А я полюблю яркий цвет.
Тщетно пытаясь вдохнуть в жизнь краситель
И деньги, и силы я в это вложу.
Средства не стоили жалких усилий,
Время назад мне не повернуть.
Силы последние потратил в искусство.
Так и оставшись в тени прошлых лет.
Пока сердцем юн обжигал я все чувством.
Развив не таланты творить, а искусно реветь.
Моя, моё, моей
Это моя голова
И в этой моей голове.
Только мои печали,
Только в моем котле.
От других укрыта печатью,
Эта моя скрижаль
И если б ее и достал ты
То увы, все равно б не понял.
Слишком мои там речи,
Слишком мои слова,
Что бы в моей адской печи
Пеклась не моя голова.
Поэтому закрываю щелку,
В слишком многое я.
Подаю другим лишь щепотку.
Всего, что составляет меня.
***
Не решился раньше,
Но теперь пришла пора.
Я тебе не благодарен,
Уезжаю навсегда.
Ты машина боли адской.
Создала во мне его -
Человек без сострадания,
Человек без ничего.
Я в тебя влюбился крепко
«А влюбил в себя ее?»
Это шутка? Испытание?
И зачем же это все?
Сотни мест она прокляла
И теперь коснувшись их,
Сердце тошно подвывает
Жизни новой не сулит.
От тебя остались в жизни
На руках ножа следы.
Ну рубашке капли крови
В голове то шторм, то штиль…
Но тобой не человеком,
Был я радостно назван.
Ярлыками весь увешан
И за год никем не стал.
Больно слышать все упреки
Знаю я, ты не со зла,
Но в глазах твоих не больше
Я позорного скота.
Не любовь, все шутка злая!
Жду печального конца,
Чтоб узнать, тебе ли жалко,
Убежавшего раба?
Микромир
Сколько ошибок в моей парадигме?
Мой микромир наивно смешон,
Он маленький двор в нем герои простые
И каждый своей глубины тут лишен.
От правды и жизни мне добрая миля,
Другую планету себе приобрёл.
На ней все вверх дном как будто под спиртом.
Здесь кажется все вечным сном.
В нем ужаса краски, темней самой смерти,
А горечь до пульса потери берет,
А счастье тут сыплется с рога беспечно
И вечно бросает вдруг в дрожь и вдруг в пот.
Проклятие
Я не хочу умирать, но
Жизнь убегает за стрелкой,
Что гуляя по кругу-кокетка
Мой час урезает по меткам.
Мне не наскучит дышать и
Я буду вечно стремится!
До пепла сгореть лишь
Обратно в жизнь обратиться.
Если в итоге вечность проглотит.
Мой век, сжимая в минуту
И я не вернусь для вас в танце букашки
И как бог не посмотрю вниз.
То этот стих станет миру проклятьем
И панихидой всем судьбам.
Я так любил дышать, но
Лёгкие время погубит.
О стихах
Пишу, стираю снова, снова.
Бумаги клочья там и тут.
На них вся жизнь печаль и остов,
Того что испустило дух.
Заполнил их не я, уж точно.
Пусть чем-то он, да и похож,
Один язык и схожий почерк.
Повсюду кляксы, чирк да черк.
Пусть где-то холод, нет эмоций,
А где-то буря и сумбур.
Все это летопись историй
Всех версий человека рук.
Чернила друг родной, свидетель.
Моей израненной души.
Они лишь знают, что на свете,
Когда-то я немного жил.
Судьба тела
Рукой провёл нащупал кости,
Лишь их оставят Трупоеды после.
А сердце как забилось громче.
Приняв, что остановит ритм свой вовсе.
Теперь дыхание сковало цепью,
Его мне не забрать с собой под землю.
Ох, ноги знаю вы готовы к бегу,
Но от судьбы другого хода нету.
За каждой мыслю кроется лавина,
Но даже это рухнет как плотина.
Великий разум созревал пол века
И вот он обратился в кучу мертвых клеток.
Как титры жизни чёрная могила.
Кому-то прах по ветру, как альтернатива.
Тебя я не забуду родные будут клясться,
Но и они прилягут разлагаться.
Падший ангел
Демон пернатые крылья.
До ужаса остры рога
И сердце его разбито,
Ведь он проклинает себя.
Руки все кровью залиты,
Он на коленях стоит.
Сердце его разбито
И долбит бешеный ритм.
Нимб его ярче неона,
Улыбка скрывает печаль.
Дышит искусственно ровно,
Хоть в мыслях ужасный пожар.
Сердце остыло в ладонях,
Не чувствуют пальцы стук.
Демон упал средь поля,
Тысяч искусственных судьб.
Кровь его жизнью наполнит,
Весь умирающий мир,
Который питается болью
Людей что сам породил.
***
Небо ясно, чисто поле.
В бой шагали мертвецы.
За победу в этой бойне
Всем цинковые гробы.
Жив остался, ясно чудо.
Ну держи на грудь медаль!
Так дешевле пусть и с пробой
Хоть не нужно зарывать.
Тонны стали и тротила,
Сотни ружей и ножей.
Чёрный порох, запах дыма,
Мать земля во ртах детей.
Поле нежное изрыто,
Будто псами чей-то труп
И телами всё накрыто,
Омертвело все вокруг.
Пресный воздух, тихий ветер.
Небо чёрное от туч,
Вот и все, конфликт исчерпан
За каких-то пять минут.
Не рычите на собаку
Не рычи друг на собаку.
Хотя в целом нет, рычи!
Покажи ей кто тут главный
И под хвост сильнее пни!
Пусть она тебя боится.
Ночью тихо, скромно, мстя.
Утром снова ей напомни
Боль ударов сапога!
И когда пройдёт ног мимо,
Взгляд по землю и скуля…
Накричи на эту псину!
Что кормил её за зря!
Но придётся друг смириться.
Любит всех пёс, не тебя.
Нету толку материться,
Что мол шавка так тупа.
***
Робкие попытки быть любимым.
Задрожала ножка, наступив на лёд.
С каждым шагом путь назад необратимей,
Возрастает шанс свалиться в омут вод.
Берег – гавань охm родная, как ты мила!
Как красива с неизведанной глуши
Я замёрз, остыл, забыл о страхе диком,
Что, живя на гавани, внутри себя таил.
Трепетал от ужаса, застывшая вода…
Последняя дорога, не знаем мы куда…
Обезумев скукой, одиночеством души
Я собрал всю волю, мне пора идти.
За плечами бывший я, остался ждать вестей.
Бойкая душа ушла, под шёпот матёрей:
«Сила всемогущая, пощади мальца!
От любви мы юной, помним боль всегда»