Катерина Траум
Цена рока
10. Барабаны
– Итого: пизда колонкам, радиомикрофону и шнурам, – провозгласил Нил после беглого осмотра сваленного в углу подвала оборудования. – Я, конечно, могу присмотреть на работе что-нибудь подешевле или по уценке, но…
– Но давайте не паниковать раньше времени, – улыбнулась ему Сьюзен с ящика. Всё ещё находясь в лёгкой эйфории, ей ужасно не хотелось приземляться в реалии.
Возвращаться в «Клык и коготь» пришлось через чёрный ход, потому как вечером бар уже вовсю работал, и таскать аппаратуру через зал Мэй бы не разрешила. Сью не терпелось оценить результат съёмки, и она порадовалась, что заранее захватила из дома макбук: подключить к нему камеру было не долго. Парни сгрудились вокруг ящика в ожидании начала воспроизведения, и даже невесёлые новости от Нила не могли их сейчас сильно расстроить. Всё ещё витал в воздухе адреналин, а на наспех вытертых рожах виднелись потёки краски. И нет-нет, но проскальзывали довольные выступлением ухмылки: всю дорогу к бару они смаковали каждую минуту, проведённую на публике. Да, жаль, что не удалось исполнить ещё одну песню, но это мелочи по сравнению с огромным прорывом, который они уже сделали сегодня.
– Кстати, а видео не забанят за использование чужого музыкального ряда? – нервно спросил Джейк, заглядывая в прогружающийся экран на коленях Сью. В кои-то веки его глаза были не блёклыми, а лихорадочно горящими.
– Первое же видео Кея не забанили. Хотя там игра не очень походила на оригинал, всё же это была акустика. Да и у вас специфичное звучание, один в один точно не будет. В крайнем случае останемся без монетизации, – она несколько виновато взглянула на Кейда, стоящего спиной к стене с задумчивым видом. Обещала ему доход, но о рисках не предупредила.
– Кхм, ну, не так уж велика потеря, – на самом деле, его это сейчас уже мало беспокоило. Ему хотелось вернуться туда, к людям. Даже если это будет бесплатно. Снова ощутить эту энергию и услышать вразнобой подпевающие голоса. Ему было чертовски мало. Вот бы дать полный концерт, часа на полтора…
– Триста восемьдесят четыре бакса за пятнадцать минут, – Данди наконец-то закончил подсчёт долларов из коробки и помахал тощей пачкой мятых купюр. – Делим поровну?
– А может, оставим на новые колонки? – несколько жалобно попросил Нил. – Без них мы не сможем выступать снова. Ладно радиомикрофон Кея – заменим на обычный, но без хорошего звука ничего не будет. Нам нужно минимум баксов шестьсот, и то, я постараюсь как-то договориться с поставщиком напрямую.
Вмешалась Сью:
– Я могу просто…
– Нет, – отсёк Кейд, морщась. – Даже не думай. Я похерил оборудование, мне и деньги искать на новое.
Он с тоской прикинул, что в его квартире продавать уже нечего. Разве что остаться без телека и холодильника, но учитывая, что они и так на ладан дышат, даже на «Е-бей» ими вряд ли кто заинтересуется. Экономить… Хотя куда уже. Попроситься играть ночами в какие-нибудь клубы?
– Так не пойдёт, – Данди решительно кинул деньги на один из деревянных ящиков. – Если мы команда, то и эту проблему решим вместе. У нас есть примерно половина суммы, и на новом выступлении мы соберём вторую.
– Да не будет нового выступления без колонок! – простонал Нил очевидную истину, закатив глаза.
– Если только не выступить там, где колонки уже есть, и к ним можно просто подключиться, – хмыкнул Джейк, и, когда на него уставились все остальные, смущённо сунул руки в карманы растянутых штанов. – Ну, а чё? Гитары подключаем к ноутбуку. И транслируем через него звук по вай-фай.
– И где же ты найдёшь достаточно сильные колонки, которые прямо стоят и ждут подключения? – сложив руки на груди, скептично хмыкнул Кей. Он вообще в таких способах ничего не понимал, для него всё должно было быть по-старому: гитара-усилитель-колонка-зритель.
– В «Далтон» – прошептала Сьюзен. – Прекрасное акустическое оснащение, куча народу.
В подвале стало невозможно тихо, и она спешно вернула взгляд к экрану. Пощёлкав тачпадом, закусила губу: идея и правда, абсолютно безумная. И рискованная. Самый крупный торговый центр Мидлтауна был гордостью бизнеса её отца: новенький, оборудованный по последнему слову техники. Ещё даже не все торговые площади сданы в аренду, но горожане любили проводить там время. В четырёхэтажном комплексе нашлось место и кафешкам, и фитнес-залу, и супермаркету, и куче магазинчиков со всякой всячиной. Целый город в городе.
– Это безумие, – в лёгком шоке мотнул головой Кейд, но сама мысль выступить там заставила сердце забиться чаще. О, там будет публика – масса публики, и всё остальное медленно отступало на второй план. Ему было достаточно представить, как вместо фоновой для покупок музыки в уши людей ворвётся что-то покрепче, и руки от нетерпения сжались в кулаки. Это было бы эпично. Но жуть, как трудновыполнимо.
– Может сработать, – авторитетно заявил Нил с хитрой улыбкой, как главный спец по технике. – Если суметь договориться с чуваком в радиорубке, чтобы он отошёл «пи-пи», да слегка заплутал по дороге… А получив доступ, подсоединиться и транслировать звук сразу по всему центру через систему оповещения. Да, будет немного грязновато, но вряд ли мы придумаем что-то лучше, пока у нас нет своих колонок.
– А охрану вы как уговорите диарею подхватить, гении хуевы? – хохотнул Данди и поджёг сигарету. Походя протянул пачку Кейду, и тот на секунду застыл, но принял её с небольшой заминкой. Такой типичный жест, и не должно быть так приятно, что старый друг больше его не сторонится. Но тепло до покалывания в пальцах.
– Детали можно обсудить потом, – легко махнул он рукой. – Сью, что там с записью?
– Да, в общем-то, готово, – но в её голосе слышалось лёгкое сомнение, а губы были недовольно поджаты.
– Что там не так?
– Ну… я этого и ожидала, – вздохнула она. – Звук записался на удивление неплохо, хоть и перебивается писками толпы, но для лайф-формата это норма. А вот картинка… Сплошная статика. Вот вам и штатив.
Все подтянулись поближе к экрану, и она нажала на воспроизведение. Камера запечатлела всё, от самого прибытия фургона в парк – установку аппаратуры Сью предусмотрительно ускорила, и чёрные фигурки мельтешили быстро. На самом же начале песни Кей невольно закусил щёку изнутри от напряжения: это вот так они выглядели? А стильно. Маски придавали угрожающих ноток, как и сам его хрипловатый тембр, и ракурс был отличный: в кадре и группа, и первые ряды публики. На его взгляд, видео оказалось достойным.
– Мда, подвижности камеры сильно не хватает, чтобы на клип походило, – согласился Джейк со Сьюзен. – Но если снимать с рук, изображение может трястись.
– А если загнать в публику двух-трёх человек с камерами, которые снимут с разных сторон, а потом смонтировать – будет намного лучше. И если вы хотите чистого звука без писков, то лучше всё же музыку писать здесь, отдельно. А потом уже сводить с видеорядом, – для Сью это было очевидно. И, в общем-то, выполнимо: и у Лу, и уж тем более у Трейси есть камеры. Если привлечь их и свести всё более грамотно, выйдет конфетка. Кивнув самой себе, она мысленно поставила нужные галочки в голове. Всё же не зря ей летом получать диплом кинорежиссёра.
У Кейда голова шла кругом: обсуждений молодёжи он практически не понимал. Да, у «Сынов» была пара клипов, но их ставили профессионалы. И вся его задача была а-ля «посмотри сюда, пройдись тут, спрыгни, покрутись», как у болванчика. Затянувшись дымом, он со страдающим выражением лица поймал взгляд Данди: такой же скучающий.
– Короче, – прокряхтел тот через пару затяжек. – Начало положено. Видео тоже сняли. Думаю, на сегодня балаган закончим, мне ещё пиздякать до Нью-Хэйвена.
– На ночь глядя? Милли уже не ребёнок, уляжется спать сама, – Кейд пожал плечами, и прежде, чем подумал, выпалил: – Оставайся у меня, утром уедешь.
Данди прищурился, и морщины на его лице проступили чётче. В блёклых серых глазах на секунду что-то застыло, делая взгляд колючим и едким. Кей прикусил язык, уже мысленно отвешивая себе поджопники за такое предложение, но Данди вдруг поправил шляпу и скучающе потянул:
– А чего б и нет. Милли вообще ночует у тётки. А мне влом тащиться сейчас по трассе. Погнали, развезём молодняк по норам.
***
В квартире Кейда царил бардак. В последние дни он тут разве что ночевал и мылся, так что с порога пришлось кинуться подбирать разбросанные майки. Хотел было приглашающе кивнуть, но Данди уже и сам зашёл следом:
– Да, нора у тебя вообще не фонтан, – он со стуком поставил на кухонный стол небольшой CD-проигрыватель, захваченный из фургона, и кинул рядом пакет с купленными по дороге такос.
– Чем богат, – хмыкнул Кейд, разводя руками с зажатыми в них майками. Быстро запихнув их в шкаф, пробурчал: – А ты думал, я тут бабло жопой жую?
– Ну… Всё же тебе до сих пор должны капать отчисления за ротации по радио, – Данди без стеснения развалился на стуле, широко расставив ноги. В кои-то веки сняв шляпу, бережно положил её рядом с проигрывателем. – Это мы остались ни с чем.
В голосе послышались обличающие нотки, и Кейд вздохнул. Он знал, что братья посчитали его тварью, которая специально подсадила всех на наркоту, но чтоб ещё и вором…
– Если бы я получал хоть цент, то уж наверное у меня было бы чуть больше, чем старый диван. По договору всё принадлежало и принадлежит Гоммельсу. А мы лишь исполняли его песни, – горькая усмешка. Так и оставшись рабами продюсера, они в своё время не озаботились юридическими тонкостями. О чём пришлось пожалеть очень быстро.
Данди удивлённо поднял брови и потрепал жидкие седые волосы. Задумчиво прищурившись, окинул подозрительным взглядом и Кея, и его жилище, остановившись на дверях в кладовую.
– Его песни. Хах. Блядский гондон. Музыку писали мы. А Гоммельс только накладывал слова, и то, я бы поставил почку, что сукин сын тупо нашёл ещё какого-нибудь дурака, который делал всю работу, – он нетерпеливо постучал сапогом по полу, но всё же спросил, кивая на кладовку: – А что там?
Кейд вздрогнул, но любопытство понять мог. Ни о каком доверии между ними не могло быть и речи, и это больно. Сколько всего вместе пройдено: концерты и фестивали, кутежи по Вегасу и похмелье в гримёрке, и в каждой песне – бархатный тембр Данди на фоне. Смягчающий его хрипотцу, доводящий звучание до идеала. Смешной золотоволосый парнишка огрубел и постарел, а зависимость пожевала некогда привлекательное для фанаток лицо и иссушила кожу. Он виноват перед ним. Он перед всеми кругом виноват. Если кто и заслужил право заглянуть в кладовую, так это старый ковбой.
Не отвечая, Кейд подошёл к дверям и без сомнений раздвинул их, походя включая верхний свет. Данди заинтересованно вскинулся и встал, скрипнув стулом. Запланированный ужин явно грозил сильно отложиться. На недавно вытертых от пыли полках было пусто, и лишь дальний стеллаж оставался загромождён огрызками былой славы: дисками, плакатами, футболками с логотипом.
А ещё желтоватый свет тусклой лампы осветил барабаны с облупившейся на боках алой краской.
– Барабаны Грега, – резко выдохнул Данди, как-то моментально становясь ниже ростом, горбясь. Он прошёл в кладовую, а Кей с удивлением заметил, что на его лице отражается не только грусть, но и вина. Возможно… возможно, виноваты были все, что не заметили, как их брат вкачивает в себя уже слишком большие дозы «допинга».
Данди передёрнуло, когда он несмело коснулся кончиками пальцев выцветшей эмблемы на бочке. У Кея самого гулко стучало по рёбрам, но если Сью тут делать было нечего, то у Данди право такое же, как у него самого. И даже больше.
– Зачем ты их хранишь? – мотнув головой, тот отвернулся к полке с дисками, словно они гораздо интересней любимого инструмента покойника.
– Я всё храню. Всё, что от нас осталось. Как видишь, кое-что из этого вполне пригодилось.
– Ты мог бы продать. Я же вижу, в каком ты дерьме, Кей. И так не могло быть, даже не пизди мне тут. Ты не сторчался. Ты ещё два года гонял по фестивалям, ублюдок. Я всё знаю, я смотрел новости. Из клиники, – Данди понесло. Всё, что копилось и не было высказано, начало вываливаться наружу, вскрывая корочки у запёкшихся ранок. Каждое слово – хлёстко, потому что правда.
Кейд устало прислонился спиной к стене кладовой и прикрыл глаза. Так пекло стыдом, что хотелось себя ударить. Даже потеряв семью он был настолько самонадеян, что хотел выступать дальше без них. Примыкал то к одной группе, то к другой, а то и вовсе пел под старую фонограмму, что для рока – высшая точка мразотности. Пока не шандарахнуло в аэропорту, он оставался засранцем Кейдом. Вечно пьяным засранцем.
– Да, – кивнул он, не отрицая это. – Мне не нужно было торчать. Меня не пёр ваш порошок. Вспомни, от чего тащился я. Задолго до того, как подсели вы.
– Бухло? – Данди скептично фыркнул. – Да ладно. Не сравнивай. Ну, выпивал – все постоянно выпивали…
– Два года после Патлатого… Я вообще не был трезвым, – тихо признался Кейд, хотя достаточно долго отрицал очевидное. Пусть не всегда вдрызг, но постоянно с путающимися ногами. И полный туман. Туман, шум и боль в области сердца – которую заливал, чтобы не ощущать эту вину, сейчас так пекущую грудь. И эта боль в итоге чуть не отправила его прямо в ад. Даже сейчас во рту сухо. Всегда теперь будет с ним, его проклятье, зависимость, маленький зелёный демон.
Данди открыл рот, намереваясь что-то сказать, но тут же его захлопнул. Снова уставившись на диски – куда угодно, кроме Кейда – он небрежно пролистал несколько пластиковых коробочек в стопке.
– Срань. Какая же это была срань… О, а это же Раммы. Из Вашингтона, лично подписанный Тилем. Я помню, – тоскливо усмехнувшись, он провернул в пальцах старый диск и просипел едва слышно: – Так ты спился. Тупо спился, а я думал… Неважно. Думал, ты сколотил состояние на всём том порошке.
– Я ещё и должен остался. Всем кругом. Думаешь, почему мне оказалось проще сдохнуть, чем отдавать долги? – Кей похолодел, вспомнив последний разговор с его поставщиком в Эл Эй. – Я проебал всё. Квартиры, счета, даже похороны отца я проебал. Остались барабаны, – он нервно хохотнул, скорее сам над собой. Ладони вспотели, и его слегка потряхивало.
Данди наконец-то посмотрел на него в упор. Задумчиво склонив голову, словно не знал, верить или нет. Покряхтев, он похлопал себя по карманам жилетки, ища сигареты – забыл, что отдал их Кею ещё в баре. Неуклюже кашлянув, решительно расправил плечи и криво улыбнулся самым уголком губ:
– Всё, кончай нытьё. Ты с каких пор такой сопливой сучкой стал? – он подошёл ближе и мимолётно хлопнул Кейда по плечу. – Сгребаемся. Отвезём эти сраные барабаны туда, где им самое место. И дерьмо всё прихвати… Ну разве что диски можно оставить. Для Милли.
***
В ночной час было темно и тихо, слабо светила корявая неполная луна. Естественно, въезд на свалку был уже давно заперт гнутыми решётчатыми воротами, но Кейд просто посильней рванул хлипкий замок, на ботинки осыпалась ржавчина. Он знал, что всё это надо было сделать очень давно, но в одиночку не смог бы никогда.
С Данди оказалось легче перетаскать барабаны и большой мусорный мешок с пыльным барахлом «Сынов». Только вот отправлять всё это в груды дерьма одним махом почему-то не хотелось, и вместо того, чтобы кидать установку в утиль, Кей механически её собрал.
– Что задумал? – хмуро поинтересовался Данди, пыхтя сигаретой, когда вернулся от фургона с палочками и тарелками хэтов и увидел, что Кейд устанавливает барабаны в рабочее положение.
– Ты хочешь просто их выбросить? – горло сжималось, становилось всё суше и всё отчётливей проступала горечь, от каждого нового касания к инструменту. Барабаны не были его коньком, но элементарное чувство ритма и некоторые навыки имелись.
Кей не знал, что будет делать дальше. Облить их бензином и устроить на свалке пожар? Всё равно металл не сгорит. Приняв у Данди пыльные хэты, он нерешительно покусывал губы. Чувство вины и враждебность братьев двенадцать лет назад не пустили его на кладбище. Прощение. То, что уже никогда не заслужит. Но можно хотя бы попытаться.
– Ты прав, – Данди со скепсисом наблюдал, как Кей заканчивает собирать установку. – Он достоин большего. Знаешь, я иногда так рад, что у меня есть Милли. У Патлатого был только брат… Кажется, большой шишкой стал где-то в Чикаго, – сплюнув на землю, он вдохнул побольше дыма и протянул Кейду палочки.
Тот неловко сомкнул на них пальцы, чётко ощущая холодок. Правильно ли это – что он не имел возможности даже попрощаться с Грегом? Что никогда не видел его могилы, боясь разрыдаться от стыда за случившееся, как малолетняя девчонка.
– Как… как это было? Где его похоронили? – глухо спросил Кейд, невидящим взглядом смотря на потрескавшийся от времени логотип.
– «Грейсленд», миленькое такое местечко в Чикаго. Если ты уже труп, конечно, – прохрипел Данди и выбросил под ноги окурок. – Его брат играл на скрипке, все пускали сопли. Я был под кайфом в последний раз в тот день. А наутро мы с Дином рванули в «Гайтвей», как ошпаренные. Тоже милое местечко. Если ты торчок.
– Блять, его брат вообще знал Грега? – Кейд невольно поморщился. Патлатый в жизни не признавал ничего легче рока и металла, и если в песне не было его любимого боя – это и песней не считалось. Недаром его называли таким же чокнутым, как сам Данди. Он то набил себе на шею татушку в виде белой змеи, которая на чёрной коже смотрелась кричащей, то выходил на выступление с голым торсом, разрисованным краской. И тянул довольную лыбу, если удавалось перебить бас-гитару своими ударами. Словно вся жизнь – соревнование.
Скрипка. Грег бы её обоссал.
– Похоже, что не очень, – хмыкнул Данди. – Я их предупреждал, что это бред. Но говорю ж, обдолбан был…
– А кто будет всерьёз слушать парня с вытаращенными зрачками, – легко закончил Кей. Ему это было до боли знакомо. Никто в здравом уме не доверяет зависимым. Даже спустя полтора года. Ну, это касается именно здравых людей – в адекватности Сьюзен, зачем-то продолжающей с ним возиться, Кей сильно сомневался.
Нет, Грега проводили из рук вон плохо. Мысль пришла сама собой, и оглянувшись на кучу довольно сильно пованивающего мусора справа от себя, Кейд выцепил взглядом ножку деревянного табурета. Подойдя ближе, резким движением выдернул его: хлипкая конструкция выглядела не очень надёжно, но должна выдержать. Пристроив табурет к барабанам, Кей уселся и провернул в руках палочки. Холода больше не было, только мурашки по коже.
– Хочешь сыграть? – Данди одобрительно кивнул. – А сможешь его партию из наших «Воинов»?
– Не так хорошо, как он сам, но попробую.
Кейд выдохнул, уставившись на сероватые от времени ударные поверхности. Нащупал ногами педали. Ночной воздух должен был быть свежим, но точно не на свалке в нижнем городе. Сглотнув комок, он на пробу ударил по малому том-тому, подняв облачко пыли. Гулкий звук ушёл в землю и в центр груди, распространяясь колючками по венам. Что ж, эти барабаны заслужили свою последнюю игру.
Удар, удар, ещё удар. Ритм выходил рваным, слабо похожим на партию Грега. То идеально выстроенное звучание исполнялось Патлатым играючи, качая дредами, кайфуя. Кей же не кайфовал сейчас совсем – он просто хотел выстучать этот ритм из себя. Тот ритм, что годами следовал за ним, прокрадывался в сны и смотрел на него укоризненными карими глазами. Выстучать, выстучать это из себя.
Сильней! По бочке, набирая темп, не глядя. Барабаны словно в тумане из-за витающих вокруг пылинок, оседающих на одежде. Звон по хай-хэту, эхом разнёсшийся по свалке и утонувший в мусоре. Пальцы побелели от силы, с которой он сжимал палочки, грозя их сломать. Стискивая зубы, соединяя стук со своим пульсом.
Бум! Прощай, Патлатый. Ты был братом. Но тебе пора уйти.
Бум! Уже ничего не исправить. Поэтому карие глаза больше не должны сниться.
Бум! Прости. Бум! Прости. Мы встретимся с тобой. И скажем это вслух.
Новый удар такой силы, что палочка всё же с треском переламывается пополам, и Кейд их отшвыривает без сожаления к куче мусора. Вскочив, хватает табурет за ножку и с размаху разбивает его о землю: летят щепки и пыль в нос, но глаза словно застилает плёнка. В руке остаётся лишь деревянная палка, которой он бьёт по хэту, сминая хлипкую золотую тарелку.
В ушах продолжает стучать кровь. К варварским ударам по установке присоединяется Данди, удачным пинком сапога по логотипу прорывая бочку. Ножкой табуретки, словно битой, Кейд херачил по барабанам, превращая их в гнутое месиво. Пыхтя от усилий, но чувствуя, как с каждым мигом отпускает эта ледяная клешня вины на сердце. Данди пинками отбрасывал том-томы в мусор, а покорёженный хэт отправил в дальний полёт на самую верхушку горы помоев с жалобным звоном.
– А мне нравится! – прокричал он: – Хуярь, Анархист!
И Кейд хуярил. Бочку они подхватили вместе, выбрасывая её последней. Вместе с ней на свалку пришла тишина, прерываемая тяжёлыми запыхавшимися дыханиями. Согнувшись пополам, Кей откинул деревяшку и зажмурился, открыв пересохший рот.
– Полегчало? – хмыкнул Данди, сняв шляпу и утерев пот со лба тыльной стороной ладони.
– На сто тонн. Знаешь, что я хочу сейчас? – Кей с лёгкой безуминкой улыбнулся.
– Сигаретку?
– Нет. Жрать. Я до жути хочу сожрать те такос.
Данди сипло хохотнул, и больше в его взгляде не было той холодной колкости. Мимолётно хлопнув Кейда по плечу, он привычной ленивой походочкой направился к фургону.
