К.Миль
Три главные темы человечества
– А не кажется ли вам, дьетективь, что вы задаете слишком много вопросов?
– А как вас зовут?
– Меня зовут Доктор Лав.
– Сколько вам лет?
– Это неважно.
– Это важно.
– Мне неважно.
– А мне важно.
– А мне нет.
– А мне да.
– Вы дослушаете про мое дело?
– А вы договорите?
– А вы дадите?
– А вы хотите?
– А вы?
– А я что?
– Вы хотите взяться за это дело?
– А вы?
– А я не дьетективь.
– Так кто же вы?
– Я Доктор Лав.
– Вы повторяетесь.
– Никто не говорил, что нельзя.
– Я говорю, что нельзя.
– А вы кто?
– Я детектив.
– Значит, вы расследуете дела?
– Я расследую дела.
– А мое расследуете?
– Если вы заплатите.
– Сколько же вы хотите?
– Я не обсуждаю с клиентами сумму до окончания расследования.
– Это плохо для бизнеса.
– Я не бизнесмен.
– Так это потому что вы – детектив.
– Вот видите, вы и сами все прекрасно понимаете, – закончил я, – Зачем же спрашиваете всякую ерунду. Излагайте, пожалуйста, суть.
– Один из моих постоянников – путешественник. Правда, у него совершенно исключительные путешествия. От обильных возлияний в прошлом, он обрел просветление, и теперь до трех раз в месяц вешается на люстре у себя в квартире, отправляясь исследовать, а иной раз и покорять другие миры.
– Ваш клиент, он идиот? – я должен был уточнить.
– Он очень интересный человек, детектив. Разносторонний и развитый, он много путешествует, и потому очень много знает. Поэтому ему нужны соответствующие спутницы, и он щедро платит мне, хоть и из банковских займов.
– Мне кажется, он все-таки немножечко идиот.
– Вам не следует оскорблять моих постоянников.
– Если вы просите меня этого не делать, я не стану оскорблять ваших баранов.
– Вы оскорбили их вновь.
– Потому что вы до сих пор не попросили меня не оскорблять ваших тупых баранов.
– Но вы вновь оскорбили их два раза.
– Потому что вы до сих пор ни разу не попросили меня не оскорблять ваших уродских тупых баранов.
– Я прошу вас немедленно перестать оскорблять моих баранов!
– Вы сами считаете их баранами?
– Ни в коем случае!
– Но вы только что назвали своих клиентов баранами.
– Я этого не хотел, это вышло случайно.
– Как думаете, Доктор, я называю своих клиентов баранами?
– Я не хочу думать об этом, детектив.
– Вы молодец, Доктор. Пожалуйста, продолжайте.
– Я ни в коем случае не хотел бы потерять такого клиента, как он, но тут видите ли в чем дело. Дело в том, что мой клиент – далеко не идиот, как вы изволили выразиться. Далеко не идиот. Если бы его когнитивные способности были ниже средних по стране, он бы не смог вернуться из своего самого первого вояжа. Дело в том, дорогой детектив, что он продумал все до мелочей. Каждый раз, отправляясь в новый тур, он вызывает бригаду скорой помощи, более того – мало кто догадался бы оставлять дверь открытой, но его тонкий ум, развитый при помощи известной методики путешествия и захвата чужих измерений, позволяет делать и не такие вещи. Поэтому в тот момент, когда в путешествии подходили к концу деньги или срок проживания в отеле, приезжала бригада медиков, и возвращала его принудительно в родной мир. Скажите, разве это не гениально?
– Нет, – вдруг ответила Лидия.
Доктор Лав посмотрел сначала на нее, а потом на меня, а потом снова на нее, и еще разочек на меня, я не выдержал и попросил его не мотать головой.
– Простите, – говорит, – Но вы тоже не считаете, что он гений?
– Он безусловно не гений, – посчитал я.
– Что ж, я теперь его понимаю, когда он говорил, что гения может понять только гений. Видите ли, дорогой детектив, мой клиент проживает на верхнем этаже высотного дома. Дом оборудован лифтом.
– Не хотите ли вы сказать, что его необходимо вызволить из очередного путешествия, в котором он застрял потому, что бригада скорой помощи застряла в лифте? – ошарашил я его тонким, и неожиданным вопросом.
– Ох, детектив, – он ласково погрозил мне своим жирным пальцем, – Вы не зря едите свой хлеб!
– Я не ем хлеб, я пью. Я пью хлеб, пью солод и иногда виноград с кактусами.
– Разумеется, я огорчен потерей своего постоянника, и всех тех дармовых денег, которые он брал в банке, чтобы рассчитаться со мной. Тем не менее, работать с ним было утомительно, поскольку вкус к женщинам у него был странный, а требования крайне завышенные. Согласитесь, ведь очень сложно найти такую девушку, которая обожает бывать дома, не любит ходить в театры, все свое время проводит за готовкой, уборкой и рукоделием, но при этом жизни себе не представляет без путешествий? Кстати, – он повернулся к Лидии, я громко щелкнул предохранителем у его виска.
– Только глянь на нее, только глянь, сука, и твои мозги забрызгают ее простенькое платье! – говорю я ему, а он поворачивает свою голову и натыкается зрачком на ствол. Трет глаз, и обиженно говорит:
– Вам не кажется такое обращение с клиентом излишним?
– Было бы лучше, если бы я просто назвал вас сводником или, чего хуже, сутенером или, чего хуже, мелким жирным бессовестным и не развитым, не разносторонним, не талантливым и не особо умным пройдохой?
– Ни в коем случае! – запаниковал он.
– Тогда не смейте смотреть на Лидию, – говорю, вижу как он послушно кивает, а сам кладу пистолет на стол, не трогая предохранитель.
– В общем, с ним было слишком много мороки, но я имел мою крайнюю выгоду, а теперь не буду, и все почему? Потому что сраный лифтер не починил сраный лифт!
– Признайтесь: вы так устали от поисков таких девушек, которые обожают бывать дома, не любят ходить в театры, все свое время проводят за готовкой, уборкой и рукоделием, но при этом жизни себе не представляют без путешествий, что сами готовы были укокошить несчастного ублюдка?
– Вы обещали не оскорблять, – обиженно напомнил Доктор Лав.
– Еще и года не прошло, – парировал я, – Признайтесь, Доктор.
– Признаю, я устал от него, но не от моей крайней выгоды! Я бы ни за что не укокошил такого золотого постоянника! Я хочу, чтобы вы вернули мою крайнюю выгоду!
– Вы хотите отправить меня в путешествие вслед за ним?
– Нет, давайте просто засудим вонючего лифтера на размер моей крайней упущенной выгоды. Я сулю вам процент от суммы.
– О каком проценте речь?
– Хотите узнать номер вашего процента? У вас есть предпочтения? Всего их сто, как известно, хотите я вам посулю строго тридцать шестой?
– Один тридцать шестой процент?
– Именно.
– Но всего один?
– Всего один.
– Но любой из ста?
– Это хорошее предложение!
– А что если я попрошу сорок девятый?
– У вас есть время подумать.
– Первое решение – всегда самое верное.
– И все-таки какой?
– Давайте сорок шестой.
– Это отличный процент!
– Откуда вы знаете?
– Я бизнесмен, я очень хорошо чувствую проценты. Именно сорок шестой процент из тех ста, будет самым потрясающим, я вас могу в этом заверить уже сейчас.
– Вы же не обманете меня Доктор?
– Разумеется, нет.
– Не вздумайте со мной играть, Доктор.
– Я и не думал!
– Если вы будете со мной играть, Доктор, если я вдруг пойму, что вы со мной играете или мне покажется, что вы со мной играете или небо подаст мне знак, что вы задумываетесь о том, а не поиграть ли со мной, Доктор, я сразу же назову вас сводником или, чего хуже, сутенером или, чего хуже, мелким жирным бессовестным и не развитым, не разносторонним, не талантливым и не особо умным пройдохой.
– Боже, нет! Вы же разумный человек, детектив!
– Не играйте со мной в эти шуточки, Доктор! – предупредил я вновь.
– Я обещаю вам не играть в эти шуточки, детектив!
– Вы можете летально поплатиться за обман, и тогда не только я, но и Лидия назовет вашего клиента бараном.
– Прошу вас, перестаньте, – он потел и скоро должен был начать вонять страхом.
– Поклянитесь, что не будете играть со мной в эти шуточки, Доктор.
– Я клянусь, что не буду играть ни в какие шуточки с вами, Детектив.
– Я берусь за ваше дело, Доктор, – небрежно бросил ему я в качестве одолжения.
– Спасибо! – просиял он.
– Вы уходите?
– Ухожу!
– Могу я вам перед уходом предложить чего-нибудь?
– Например? – заинтересовался он.
– Ну например, кофе или полпачки засохших галет? А может, партию в шуточки?
– Нет! – от него завоняло страхом, он вскочил и стал выметаться из моего кабинета вперед задницей, – Нет, я не стану играть с вами в эти шуточки, детектив! Я клянусь, что не буду! Мы засудим сраного лифтера, я отдам вам сорок шестой по номеру процент от своей крайней выгоды с больного ублюдка!
Дверь захлопнулась, он ушел, а дело осталось. Идеально.
– Это потрясающе! – просияла Лидия, – Вы самый крутой бизнесмен из тех, что я видала, – призналась она, – Как ловко вы прижучили его к пальцу! Высосали из него все соки, заставили уважать вас, и трястись от страха!
– Я знал, что тебе понравится, – я закурил и откинулся на спинку кресла.
С тех самых пор прошел уже месяц, но дело несчастного лифтера не сдвинулось с мертвой точки.
– Какие у нас есть зацепки? – спросил я Лидию.
– Я была по месту жительства покойного путешественника, и выяснила личные данные лифтера, который должен был обслуживать лифт.
– Что мы знаем о нем?
– Мы знали буквально все: имя, фамилию, возраст, адрес проживания и род деятельности.
– Расскажи мне все, что знаешь, Лидия.
– Я не помню, как его зовут и адрес, но ему пятьдесят два года, и он лифтер.
– Лидия, ты молодец! Из тех ста процентов выгоды, что принесет мне это дело, я посулю тебе один любой процент, какой только пожелаешь.
– Я всю жизнь мечтала о пятом! – восхитилась она.
– Заметано, – говорю, – Пятый – твой. А теперь, пожалуйста, подшей в папку с делом личные данные лифтера.
– Я подошью в самом конце, после того, как вы закурили и откинулись на спинку кресла?
– Нет, подшей сразу же за тем абзацем, в котором я последний раз обещаю назвать его сводником или, чего хуже, сутенером или, чего хуже, мелким жирным бессовестным и не развитым, не разносторонним, не талантливым и не особо умным пройдохой.
– Я все-таки думаю, что лучше было бы написать, что вы закурили и УДОВЛЕТВОРЕННО откинулись в кресле.
– Ты права, подшей, – распорядился я, и откинулся на спинку кресла.
– Может быть вам стоит самому съездить и все разузнать о лифтёре?
– Это было бы логично, ведь я детектив.
– Почему же не едете?
– Именно этого он ждет от меня.
– Доктор Лав?
– Лифтер. Больной ублюдок чувствует ищейку на своем хвосте. Я знаю, как это бывает. Он ждет, когда я явлюсь к нему, и с ходу огорошу своими расспросами. Он готовится. Лучше настигнуть его врасплох в очереди за пивом.
– Мы не знаем, где он покупает пиво.
– Ты должна проследить за ним. Выследи его, Лидия.
– Может быть, лучше вам заняться этим?
– Он почувствует меня. Больные ублюдки всегда чувствуют ищейку на своем хвосте. Он ни за что не встанет в очередь за пивом, пока я вишу на его хвосте.
– Хорошо, я узнаю где он покупает.
– Ты должна быть незаметна, Лидия. Ты должна принять душ, от тебя смердит ищейкой, потому что ты целыми днями торчишь у ищейки в конуре. Тебя ни что не должно выдать. Ты должна отстоять очередь с ним до конца, и выяснить, какое пиво он покупает, чтобы вечером почитать газету в своем сраном кресле.
– Я обязательно приму душ и отстою очередь до конца, Детектив.
– Ты должна купить пива, чтобы не вызвать подозрений. Не покупай столько же и того же, что он. Купи все то же, и столько же, что и он, а потом еще другого и побольше – я выложил на стол несколько купюр, – Ты должна точно запомнить, какое пиво он купит себе.
– Мне идти прямо сейчас?
– Да, иди немедленно, мы не знаем, когда больному ублюдку приспичит выпить сраного пива.
Лидия подошла, чтобы взять деньги со стола.
– Важно, чтобы ты принесла пиво сюда.
– Хотите, я принесу пиво вам домой?
– Я не беру дела на дом, детка, – я закурил и откинулся на спинку кресла, – Иди домой и помойся, ты смердишь ищейкой.
– Я потру себя мочалкой, – пообещала она и вышла.
Дело сдвинулось с мертвой точки, мои подчиненные при деле, а я на коне. Чувствую себя властелином мира. Может быть, я не великий бизнесмен, но у меня не отнять того, что я впитал с молоком матери, того, что каждый день спасает мою шкуру на злых улицах этого пропитанного соленым туманом города, того, что помогает мне защищать простых людей от злодейства – мой детективный талант и организаторские способности.
Труп
С самого утра меня дожидались на столе несколько пластиковых бутылей пива.
– Доброе утро, – сказала Лидия.
– Привет, – буркнул я, снял плащ, и уже собирался плюхнуться в кресло, но вдруг я почувствовал, что у меня прекрасное настроение.
Я подошел к аквариуму и погладил рыб.
– Вы сегодня в хорошем настроении? – подметила Лидия.
– В отменном, – признался я, и плюхнулся в кресло.
– Хотите пива?
– Что у нас есть?
– Смотрите, – она подошла к моему столу, – Во-первых, у вас есть «Будвайзер», «Хейнекен», две пинты «Гиннесса» и «Фостерс» – это то, что взял себе лифтер.
– Больной ублюдок любит заложить за воротник, – прошипел я от злости.
– Подшить?
– Нужно подкопить информации. Например, что такое две пинты?
– Это как две бутылки, – сказала она, и сразу продолжила, – Во-вторых, я взяла еще и другого, как вы просили, я тут все подписала.
– Это неважно, принеси четыре стакана, я хочу пить все пиво больного ублюдка одновременно.
Пока я занимался расследованием дела больного ублюдка, Лидия рассказала мне о своем сне.
– Представляете, мне сегодня приснилось, что я плыву на огромном белоснежном лайнере!
– Тебе приснилось, что ты отправилась в круиз?
– Да-да, в круиз! Сначала я долго ожидала своей очереди, чтобы подняться на борт. У меня с собой была сеточка с молоком, яблоком и булочкой, чтобы перекусить до обеда. Я была такая красивая! – она зажмурилась от удовольствия, – Коротенькая юбка, обтягивающая кофточка и босоножки. Все такое вычурное, аляпистое и сложное, так красиво!
– Я понимаю, о чем ты говоришь, детка.
– Еще у меня был с собой огромный чемодан, и наверняка в нем было много красивой одежды, и маленький рюкзачок для прогулок на палубе, и совсем маленькая сумочка для документов, и я до того ловко управилась со всем этим, что уронила сеточку с продуктами, молоко выплеснулось, намочило мою булочку и выбелило яблочко.
– Я тебе верю, детка.
– А передо мной стоял такой красивый парень! Такой высокий, с красивыми волосами, плечистый, в белой рубашке и брюках, он стал хлопотать, чтобы помочь мне. Достал носовой платок и вытер мое яблочко от белого молока, и дал мне в руку, а потом так легко подхватил мой чемодан, что мне остались только сумочка с документами и яблоко, да рюкзак за спиной.
– Он был джентльмен, детка.
– Да-да, именно, он был настоящий джентльмен. Он помог донести мой чемодан до каюты, и пообещал, что мы встретимся за обедом. Я спросила, как его зовут, но не помню, что он сказал.
– Это нормально, детка.
– Его каюта была чуть дальше по коридору от моей, в сторону ресторана, и я посмотрела на часы, и стала разбирать свои вещи, и думала, что надеть. Я почувствовала, что меня слегка разморило в той очереди, поэтому я решила прилечь. Я прилегла на кровать, приготовив себе платье для выхода на обед. Я расстелила его на диванчике, чтобы не помялось. Представляете, в моей каюте был диванчик!
– Это потрясающе, детка.
– Я прилегла на кровать, чтобы немножко перевести дух, я посмотрела в иллюминатор, и там был ясный светлый жаркий и очень солнечный день. Я уснула, и стоило мне уснуть, как я сразу проснулась.
– Это странно, детка.
– Вы считаете? Детектив?
На следующий день уже по пути в офис, я знал, что сегодня меня не ждет ничего хорошего. Я знал, что сегодня не тот день, когда уместно гладить сраных рыб. Дождь моросил с самого утра, но я спал до обеда, и мог догадываться об этом лишь по размеру луж. Лужи казались бездонными, словно мрак в сердце этого города. Некоторые считали город бессердечным, но лишь тот, кто никогда не опускался на самые его глубины, мог сказать такую чушь. У него было сердце, о, да, и гораздо больше, чем кто-нибудь вроде того психоаналитика-онаниста мог себе вообразить.
– Доброе утро.
– Привет.
– Кофе?
– У нас остались какие-то зацепки по делу этого больного ублюдка?
– Вы вчера прикончили их все до последней пинты, детектив.
– Напомни, детка, что такое пинта?
– Это такое как бутылочка пива.
– Но пинта лучше звучит?
– В очереди за пивом все только так и говорят.
– Больные ублюдки.
– Только один.
– Скоро я возьму его.
– Какие у нас планы?
– Лидия, ты должна следить за ним. Больной ублюдок любит заложить за воротник, и устраивает саботажи в лифтах, он конченный, Лидия.
– Вы правы, детектив.
– Он конченный, но не каждый же, мать его, день, Лидия. Ты должна следить за ним всю неделю, Лидия, ты должна следить за ним каждый день и выяснить, по каким дням он закладывает за воротник. Ты не должна покупать такое же и столько же пива, какое покупает он. Ты должна покупать такое же и столько же пива, какое покупает он, а потом покупать еще больше и другого, Лидия. – я выложил на стол несколько купюр, – Вот деньги, Лидия. Возьми их. Каждый день, Лидия, запомни. Следи за ним, Лидия, следи за ним, покупай пиво, приноси в офис, и следи за ним вновь, Лидия. Мы выясним, по каким дням он любит заложить за воротник, и тогда на следующей неделе я прищучу его, Лидия! Ты веришь мне, Лидия? Веришь, что я прищучу сукина сына на следующей неделе?
– Я верю, детектив!
– Ты умница, Лидия. Возьми деньги, отправляйся, следи за ним! Следи, покупай, приноси, Лидия! Всю неделю!
– Я вас не подведу, детектив!
Она ушла, дело сдвинулось с мертвой точки, я был доволен собой.
Как всегда, я проводил вечер за работой, когда пришла Лидия, но не принесла с собой никакого пива.
– Что случилось, детка?
– Он решил не закладывать сегодня за воротник.
– И ты не купила пива?
– Нужно было?
– Ты должна втереться в доверие! – закричал я, – От тебя смердит ищейкой! Ты должна вонять грязью этих улиц! Немедленно иди и отмой с себя ищейку!
Я кричал на нее, кричал о недопустимости такого подхода к расследованию, и даже пригрозил, что с таким подходом ей никогда не стать моей напарницей. Она расстроилась и плакала, мне было жаль ее, но я знал, что это нужно для ее блага. Она должна повзрослеть и стать сильной, я верил в нее, и не желал ей ничего, кроме добра.
– Только конченная дура типа тебя могла сегодня не купить пива! – продолжал я орать дальше, – Ты должна сойти за свою, а от тебя за двадцать миль несет ищейкой! Ты должна пахнуть как все те шлюхи под мостом! Немедленно иди, отмойся, а потом обмажься грязью этого города и купи, наконец, пива!
Пока я самозабвенно орал, втаптывал в грязь и унижал самое дорогое, может быть, для меня существо, все больше чувствовал неприятный гнилостный запах. Я надеялся, что это моя девочка до того овладела искусством внедрения, что научилась имитировать трупное зловоние мертвецов. А когда дверь без стука распахнулась и вошел мой новый клиент, я готов был отдать Богу душу, чтобы только не чувствовать этот мерзкий запах. Лидия заблевала на стол.
Гость был одет в длинный черный плащ, на лице его были очки и медицинская маска, а поверх головы он нацепил шляпу. Внешний вид выдавали в нем классического шпиона, а телосложение и походка выдавали в этом смердящем трупным запахом человеке субтильного старикашку.
– Здравствуйте, – пробормотал он явно безумным ртом, – Это кто тут из вас детектив?
Он внимательно оглядел кабинет, пропустил меня словно пустое место и установился на Лидию:
– Ты! – он протянул к ней руки и пошел вперед.
– Это не я! – завопила она сквозь блёв, но получилось только булькающее кудахтанье, и потому гость не мог ничего разобрать.
Не вставая с места, я громко щелкнул предохранителем, хотя понятно было, что человека, который воняет так, словно он сдох месяц назад, пушкой не испугаешь. Я направил ствол на старика:
– Пожалуйста, присаживайтесь, – говорю, – Это я детектив.
Внимание его переключилось сперва на мой ствол, а затем на меня самого. Он доковылял до моего стола и сел. Лидия все еще блевала, а я обливался завистью.
– Кто вы?
– Я уже труп, сынок, – признался старик.
– Если вы мне не врете, это исключительно объясняет вашу трупную вонь.
– Какого оно, иметь дело с трупом, сынок? Поди, и не ожидал такого?
– Нет у нас с вами никаких дел покамест, батяня, – я отзеркалил, чтобы потом прижать его к пальцу.
– Покамест нет, а потом, глядишь, появятся. Коли согласишься помочь.
– Расскажите мне, что случилось. Я так понимаю, вы умерли? Вас убили? Нужно разыскать убийц?
– О, нет. Нет-нет-нет. Я мертв, но это не проблема. Упокоиться бы мне надо, сынок.
– Так идите на кладбище, зачем же сюда пришли и навоняли?
– Давай сперва расскажу тебе мою историю, а там уж сам решай, сможешь помочь али нет.
– Рассказывай, батяня, только поскорей, пожалуйста, – говорю, – Это у тебя времени вечность, а мне еще пиво пить.
– Знаешь такую улицу, Кленовую?
– Это в в пригороде где-то?
– Слыхал, значит. Там с месяц назад оказия вышла. Соседи, значит, напились, да пьяную драку затеяли у двери напротив. Дверь та совсем слабенькая была, и жил за той дверью одинокий старик. Старик жил смирно, покойно – пить не пил, буянить не буянил, концертов по ночам не давал, а ведь мог. В армии служил на барабанах. Старик тот пропал однажды, ни слуху, ни духу о нем. В доме его не видно, в квартире тишина, в магазине не встретишь. Думали – уехал куда, или может дети егоные в дом старости забрали. Словом, несколько лет уж как о старике забыли.
– Я могу вас попросить нормально изъяснятся, а не как в старой басне?
– Да ради Бога, я ж чтоб вам интереснее меня слушать.
– Батяня, мне твои байки без надобности. Мне важна суть дела, чтобы расследование поскорей закончить, да стрясти с тебя положенное. Не до жиру, посуше давай.
– Значится, соседи-то, которые драку затеяли. Навалились на дверь того дедушки, а та возьми и отвались.
– Занимательно, – зевнула Лидия, прикрыв ладошкой свой грязный рот.
– Навалились, а там на диване лежит сохонькая мумия.
– Сохонькая?
– Именно. Старик тот оказалось, что помер много лет назад, да так и иссох, а по вони не распознали, потому что соседи слишком много цыгарок шабят пополудни.
– Ну так и чего? – спрашиваю.
– А и ничего, и вот он я!
– Не больно-то вы сохонький. От вас мертвечиной разит за два квартала.
– Дык я потому к вам и пришел! Мне уж на покой давно пора, да ведь разве дадут старику спокойно в могилу лечь?
– Или вы мне сейчас же окончательно расскажете свою вонючую историю или я попрошу вас убраться из моего сраного теперь кабинета ко всем чертям.
– Родственников разыскать не удалось, скинулись подъездом, да схоронили меня. Тут все было более-менее нормально, но буквально через пару дней в жилищном управлении хватились долгов по квартплате. Полицию прихватили, да выкопали меня обратно. Я спросонья понять ничего не могу, они мне квитанциями, счетами за электричество в лицо тычут.
– От меня-то вы чего хотите?
– Они говорят, мол, пока труп проживал в квартире, там и отопление было, и даже телевизор с холодильником работали долгое время. Говорят, мол, пока ты нам все до копеечки не заплатишь, мы тебе помереть не дадим. Ажно через суд постановление выпустили, дескать на кладбища меня не пускать, в могилы прилечь не давать, всячески препятствовать упокоению.
– От меня-то вы чего хотите?
– Ну так я и говорю. У меня деньжат было скоплено на похороны, в банке лежат. Я этим гаврикам говорю, мол, уплачу сколько скажете, только дайте поспать. Они отвечают, мол, назовите точную дату смерти, мы вам пересчет сделаем, потому как прописка недействительна – квартплата меньше должна быть. Я им говорю, милые мои, да возьмите вы с меня как с живого, говорю, деньги мне теперь все равно без надобности! А они отвечают, что дескать не могут, дескать это коррупционное правонарушение – дохлого старика обирать. Обижаются еще!
– От меня-то вы чего хотите?
– Ну я и говорю. Помогите мне установить точную дату моей смерти, чтобы с долгом по квартплате покончить! Не могу я больше, с тех пор, как они меня откопали, у меня все гниет, и все время хочется спать.
– Вы же старый человек, наверняка отрывной календарик дома вели, посмотрите, да и все.
– Опять же, и соврать можно, – подсказала заблеванная Лидия.
– Кстати, почему бы вам не сказать им, что вы подохли, например, 7 апреля?
– Отродясь у меня никаких календарей не было, это только бабки таким занимаются, а я дед! – гордо заключил дед, – Соврать-то можно было бы, только они сказали, что все проверят, и не дай Бог если я им совру, снова откопают.
– Да как ж они проверят-то?
– Они сказали у них есть специальные процедуры на такой случай. В общем, за ними дело не встанет. Отроют, а потом опять ходи доказывай.
– Я предлагаю вам вот что: давайте выпьем пива…
– Пожалуйста, нет, – жалобно попросила вонючая Лидия.
– Ну хорошо, давайте тогда просто поедем в лес, я помогу вам отрыть яму, мы вас туда сложим и до свидания.
– А ты думаешь, я не пробовал? На кладбище жилищное управление откапывает, в лесу – волки меня разрыли, и чуть было не сожрали. Я хочу нормально лежать, сынок, а не волчьим говном под деревом.
– Никакого от вас покоя, от вас от мертвого слишком много проблем, – мне вдруг смертельно надоел сраный дед.
– Полиция то же самое говорит. Я тебя прошу, детектив, ты уж как-нибудь давай установи дату моей смерти, а я тебе все отдам, что останется после уплаты долгов.
– А много ли останется?
– Ну коли пересчет будет за снятие с регистрации, то порядочно.
– Я торжественно объявляю вам, что берусь за ваше вонючее дело! Так же, должен вас предупредить, что условиями контракта особо оговорено, что никаких рукопожатий, обнимашек и всего остального, что обычно положено моим клиентам, в вашем случае не будет. А теперь пойдите прочь, я вас очень прошу.
– Умоляю, – добавила вонючая облеванная Лидия.
Старик развернулся, пошел к выходу, и тут из-под его плаща вывалился какой-то черный сгусток. Шлепнулся на мои ковры, и забрызгал все.
– Вот видите, что делается, если покойнику не дают спокойно в могилу слечь? Печень вываливается постоянно.
– Зачем она вам нужна, выбросьте, – говорю.
– Да как же мне ее выбросить, если полиция при эксгумации опись составила, мой, покойник в полной комплектации, ничего не повреждено, все на месте. Не досчитаются печени, так следствие учинят, опять мучить меня будут. Уж лучше так.
Дохлый старик подобрал черный сгусток, куда-то там его себе пристроил и ушел, а вонь осталась.
– Что мы будем делать, Детектив?
– Нет никаких «мы», детка, – говорю, – Ты идешь за пивом, а мне нужно обмозговать наше новое дело, партнер, – подбодрил я.
– Тогда я пойду смою с себя ищейку.
– Нет! – вскричал я, она вздрогнула, – Немедленно отправляйся в очередь за пивом, прямо сейчас ты идеально подходишь для этого дела.
– Я вся в рвоте, плюс надо отмыть ковер от остатков печени.
– Ты просто идеальна, напарник. Уходи немедленно.
Лидия ушла, а я решил обмозговать дело Дохлого вонючки.
Когда Лидия вернулась с пивом, я удрученно сидел в своем кресле.
– Лидия, почему ты не завела папку с Делом Дохлого вонючки? Мы потеряли целый день, Лидия! Как я должен работать над делом, если дела нет?
– Я же ходила за пивом, – видно было, как горько и обидно стало ей от моего замечания.
– Пиво – это мое поручение, а шить дела – это часть твоих стандартных рутинных обязанностей. Тебе стоит внимательнее относиться к ним, если ты хочешь стать моим напарников в этом десятилетии.
– Ваше пиво, – только и ответила она, уложив все на мой стол, – Я пошла домой. У меня рабочий день давно кончился, я хочу домой, принять в душ и сходить на свидание с красивым парнем.
– Лидия, но у тебя нет красивого парня. У тебя нет даже просто парня, хоть какого-нибудь, и я уж молчу о том, что у тебя нет друзей, и родственников, и вообще ты страшно одинока. Так что о свидании тебе только мечтать и мечтать, Лидия.
– Я знаю, но все равно хочу, – сказала она, и ушла, а пиво осталось. Идеально.
– Доброе утро.
– Привет.
– Будете кофе?
– А пива нет?
– Вы опять вчера все выпили.
– Продолжай наблюдение, Лидия. Ты подшила Дело Дохлого вонючки?
– Сейчас подам.
Пока я читал, Лидия вновь завела речь о своем сраном сне про круиз.
– Представляете, мне сегодня приснилось продолжение моего сна про круиз. Ровно с того момента, на чем оборвалось в прошлый раз.
– Напомни, детка, что там было?
– Я прилегла у себя в каюте, и тут же уснула, проснувшись.
– Шикарный сон.
– Сегодня мне снилось продолжение. Я очнулась ото сна, посмотрела в иллюминатор, и в нем оказалась непроглядная темнота. Не просто ночь, а настоящий мрак. Я очень удивилась этому, ведь только что был ясный и светлый день. Я испугалась, что могла пропустить обед, поскорее поднялась с кровати, оделась и вышла из каюты. В коридоре тоже оказалось темновато, его островками освещали только настенные бра, а ресторан был в самом конце. Я пошла туда.
– Страшно было?
– Я как будто бы все еще не могла отойти от своего сна, и плохо соображала, что к чему. Я вошла в ресторан, там были сервированные столы с белоснежными скатертями и приборами, посудой, но еды не было, и было темным-темно, только на некоторых горели настольные лампы. Я подошла к столу, который, как мне казалось, предназначался для меня, и тогда почувствовала что-то нехорошее там, снаружи. Что-то злое и недоброе. Я осмотрела приборы на столе и решила вооружиться вилкой. Взяла ее в правую руку.
– Нужно было взять нож, детка.
– Я думала об этом, но тем ножом, что там был, только масло резать. Я взяла вилку в правую руку, но тут же отругала себя за это, потому что вилку надлежит держать левой рукой. Я переложила вилку в другую руку, а правой для верности все-таки взяла нож. Я подумала, что когда речь идет о защите своего здоровья, вряд ли имеет значение столовый этикет. Обернувшись по сторонам, я увидела в полутьме дверь на кухню, и решила заглянуть туда, а когда начала подходить к ней, мне послышалась какая-то возня за ней. Тогда мне стало действительно страшно. В дверях кухни были большие окна, но за ними не было ничего, кроме темноты, а когда я подошла и заглянула туда, то увидела островок света на полу сразу по ту сторону дверей, и в этом островке света сидели и плакали два белых щеночка. Совсем малыши.
– Как они оказались на корабле, детка?
– Этого я не знаю, но я решила, что никак не могу бросить их там. Я осторожно открыла двери, чтобы не поранить их, и они радостно выбежали ко мне в зал. Они махали хвостиками, терлись о мои ноги, и радостно повизгивали. Я почувствовала, что нужно скорей убираться оттуда, и велела им следовать за мной. Творилось что-то странное, но с двумя щенками мне уже было немного спокойнее. Я решила, что нужно постучаться в каюту того парня, который встретился мне днем, да и просто отыскать хоть каких-нибудь людей, ведь не могла же я остаться одна на всем корабле.