Инна Инфинити
Холодная. Книга 1
Глава 36. Без тебя нет жизни
На следующий день в школе Морозова, как ни в чем не бывало. Когда мы с Егором заходим в кабинет, она уже сидит за своей партой. На ней новая одежда, не та, что вчера, свежий макияж, чистые уложенные волосы. Так даже и не скажешь, что она не ночевала дома.
До начала урока остается 15 минут. Кузнецов решает задать Кристине вопросы сразу. В кабинете мало людей, Вика как раз куда-то вышла из класса. Обычно все ученики заходят в кабинет за пару минут до начала урока. Утром все хотят поспать подольше и в школу не спешат.
– Я вчера вечером к тебе приходил, но тебя не было, – начинает аккуратно Кузнецов. Он говорит тихо, но мне все равно слышно. – И телефон был выключен. Где ты была?
Кристина молчит.
– Хотела отдохнуть. Уехала кое-куда, – наконец выдает она.
– Почему не предупредила?
– Забыла, извини.
– Кристин, что происходит? – Егор все еще держит свой голос спокойно, но я уже могу различить в нем нотки паники.
– Ничего. А что такое?
– Ты очень странная в последнее время. Молча берёшь и куда-то уезжаешь. Выключаешь телефон. Я что должен думать, когда не могу до тебя дозвониться и дома тебя нет, а на улице уже ночь?
– Егор, я устала. Правда.
– От чего ты устала?
– От всего. Я жду ответа из Гарварда, и это ожидание даётся нелегко. Извини, дело не в тебе, а во мне. Я просто сильно паникую.
Егор тяжело вздыхает.
– Ты можешь хотя бы сказать мне, где ты была?
– В этом нет необходимости, Егор. Отец знал, где я находилась. Этого достаточно.
Кузнецов ей больше ничего не отвечает. В класс заходят другие ученики, а потом появляется и учитель.
Егор думает, что Кристины не было только одну ночь. Он не знает, что она почти не живет в доме уже очень давно. Я не стал ему вчера об этом говорить.
Я уверен почти на 100%, что Кристина остается в каком-нибудь доме или квартире отчима. Не думаю, что особняк в Золотом ручье – единственная недвижимость Игоря Морозова. Наверняка у него есть еще. А, может быть, у Кристины уже есть и собственная квартира.
Вот только мне этого мало. Я хочу знать ее точное место. Вряд ли я к ней поеду, но мне нужно знать, где Кристина бывает. Иначе я просто сойду с ума.
Вопрос решается сам собой через три недели. Я возвращаюсь домой со школы, как обычно. Я один. Кристина не приехала, отчим с мамой еще находятся на работе. Я захожу на кухню, чтобы пообедать, и вижу на кухонном столе письмо. Домработница оставляет почту там каждый день.
Я не жду ни от кого бумажных писем, поэтому никогда не роюсь в этих конвертах. Да и обычно по почте присылают только счета за коммуналку. В этот раз на столе лежит только одно письмо. Проходя мимо стола к плите со сковородками, я боковым зрением замечаю бордовую эмблему на конверте. Машинально бросаю взгляд и застываю на месте.
Это письмо из Гарварда.
Я беру в руки конверт. На нем английскими буквами напечатан наш адрес и имя адресата – Ms. Kristina I. Morozova.
Сомнений нет. Кристине пришёл ответ.
Я тут же набираю отчиму, но его телефон выключен. Следом звоню маме, она берет трубку, когда я уже хочу ее положить.
– Алло, Максим, что-то срочное? У нас совещание, – спрашивает шепотом в трубку. На заднем фоне я слышу несколько голосов.
– Да, Кристине пришёл ответ из Гарварда, а ее нет дома. Я решил сказать об этом Игорю Петровичу, чтобы он передал дочери.
– Позвони ей сам, мы еще не скоро освободимся.
– Мам, я с ней не общаюсь. Вообще.
– Ладно, когда совещание закончится, я передам Игорю.
И кладет трубку.
Сам не знаю, почему, но я сильно разнервничался. Будто от того, что написано в письме, зависит моя жизнь. Хотя отчасти так оно и есть. Я искренне надеюсь, что Кристина поступит, уедет и без нее жизнь наладится. Будем с ней встречаться раз в год на летних каникулах, когда Кристина будет приезжать в Россию. И то – если на эти каникулы я сам не стану куда-нибудь уезжать.
Отчим перезванивает мне через три часа. Его голос встревожен.
– Максим, это правда? Кристине пришло письмо из Гарварда?
– Да, лежит на кухне на столе. Передайте своей дочке, думаю, для нее это важно. Домой она со школы не вернулась.
Игорь Петрович несколько секунд молчит, тяжело дыша в трубку. Затем он наконец выдает.
– Ты сможешь сейчас его ей отвезти?
– Я не знаю, где Кристина, – меня удивляют слова Игоря Петровича.
– Я назову тебе адрес.
– Тогда без проблем.
– Хорошо, сейчас пришлю смс. Но езжай сразу, не медли.
– Да, конечно.
Сообщение с адресом приходит моментально. Я забиваю улицу и номер дома в мобильное приложение для вызова такси. Это обычный московский адрес. Не в центре.
Через полтора часа я уже стою перед обычной панельной 16-этажкой в спальном районе Москвы. Кристина находится тут? Очень странно. Что ей делать в простом московском районе довольно далеко от Садового кольца? Я оглядываю двор дома. Обычная детская площадка, на которой играют дети. Припаркованные автомобили хоть и иномарки, но довольно простые. Кристинина Audi сильно выделяется на их фоне. На первых этажах супермаркеты эконом-класса: «Пятёрочка», «Магнит» и подобные.
Я подхожу к третьему подъезду, набираю на двери код из смс-сообщения Игоря Петровича и поднимаюсь на 10 этаж. Подхожу к двери с номером 217 и секунду медлю прежде, чем нажать на звонок. Приглядываюсь к глазку и вижу, что внутри горит свет. Значит, Кристина точно там.
Глубоко вдыхаю и нажимаю на звонок. Отчего-то сердце в груди стало быстро стучать.
Я продолжаю смотреть на глазок. На секунду желтый огонёк в нем сменился чёрным, а затем снова становится желтым. Значит, Кристина подошла к двери и посмотрела в него. Вот только открывать она не спешит.
У меня ощущение, что я чувствую ее дыхание за дверью. Или мне это только кажется?
Секунды идут, она не открывает. Я не выдерживаю и говорю ей. Не громко, но чтобы она услышала через дверь.
– Кристина, я знаю, что ты там. Открой. Это важно.
Ответа нет.
– Кристина, это важно для тебя. – Повторяю настойчивее.
Проходит секунд 30, и дверь открывается. Она закрыта изнутри на цепочку, поэтому я вижу Кристину лишь в щель, насколько позволяет длина этой самой цепочки.
– Зачем ты пришёл? – Ее голос совсем бесцветный и безразличный. И это первый раз, когда она говорит со мной с той самой новогодней ночи. Ее первые слова мне за 3,5 месяца. И судя по этому вопросу и по тому, что она долго не хотела мне открывать, Игорь Петрович не предупредил ее о том, что я еду.
– У меня для тебя кое-что есть. Позволишь войти?
Я не хочу говорить ей про письмо из Гарварда сейчас. Я боюсь, что она возьмёт его у меня из рук через дверь и захлопнет ее перед моим лицом. Не знаю, почему, но я хочу войти. И хочу поговорить с ней.
Она продолжает смотреть на меня через щель. Что выражают ее глаза? Ничего. Ноль эмоций. Я по-прежнему для нее невидим.
Входная дверь захлопывается и внутри у меня все обрывается. Но уже через секунду я слышу, как щёлкает цепочка, и дверь распахивается. Кристина уже развернулась спиной и пошла куда-то внутрь.
Я прохожу, захлопываю за собой дверь и вешаю цепочку обратно. Снимаю куртку, разуваюсь и иду туда, куда удалилась Кристина. Я осматриваюсь вокруг. Это обычная трёхкомнатная квартира. С неплохим ремонтом, но не супер-дизайнерским, как в доме в Золотом ручье. На полу обычный светлый ламинат, на стенах простые светлые обои. Пахнет в квартире уютно. Домом.
Кристина стоит на кухне и смотрит в окно, которое выходит на лоджию. Я подхожу близко к ее спине и останавливаюсь. Слышу ее тихое дыхание, до меня доносится слабый запах ее волос. Она молчит, и я молчу.
Не знаю, сколько времени проходит прежде, чем Кристина прерывает звенящую тишину.
– Как ты меня нашёл и зачем ты приехал?
Ее голос, как сталь.
– Тебе пришло письмо из Гарварда. Я позвонил твоему отцу, он попросил меня привезти его тебе. Назвал этот адрес.
Она снова молчит. Ее спина напряглась, как струна. Проходит, наверное, минута, прежде, чем она выдаёт:
– Давай письмо, – и резко разворачивается ко мне.
Я молча протягиваю конверт. Кристина нетерпеливо вскрывает его и достаёт лист бумаги. По ее лицу ничего не прочитать. Ни одной эмоции. Когда она опускает листок и снова отворачивается к окну, я завороженно спрашиваю.
– Ты поступила?
– Еще неизвестно. Меня вызвали на собеседование.
– Так и должно быть?
– Чаще всего да.
– Ясно.
Мы снова молчим. Я продолжаю стоять у нее за спиной, и меня одолевает дикое желание обнять Кристину сзади, прижать к себе и уткнуться носом в ее макушку.
Боже, как же я люблю эту девушку… Кого я пытался обмануть, когда отверг ее? Кого я пытался обмануть, когда целовал Олю?
Мне нужна только Кристина. Она одна.
– Перескажи мне полностью свой разговор с моим отцом по поводу письма, – Кристина неожиданно нарушает тишину.
Я немного теряюсь от ее вопроса. Это единственное, что ее волнует в данную минуту?
– Я пришёл домой, увидел на кухне письмо, подумал, что это важно. Позвонил твоему отцу, у него оказался выключен телефон. Набрал своей матери, она сказала, что у них важное совещание. Я попросил ее передать Игорю Петровичу, что тебе пришло письмо, чтобы он с тобой связался. Он перезвонил мне через три часа и попросил привезти его сюда к тебе. Адрес прислал смской.
– Понятно, – бесцветно отвечает Кристина через мгновение.
Я не очень понимаю, что ей понятно, но решаю не задавать вопросы.
– Можешь уходить, – ее голос ровный и безэмоциональный.
Этого стоило ожидать. На что я надеялся, когда ехал? Что Кристина повиснет на моей шее?
– Кристина, – я слегка прочищаю горло, – поехали домой.
– Я дома.
Меня удивляет ее ответ.
– Что это за место?
– Это мой дом. Я тут выросла.
Значит, это родная квартира Кристины, в которой она жила с родителями в детстве. А потом только с отцом, до переезда в Золотой ручей. И, получается, где-то недалеко от этого дома убили Кристинину маму. Так вот, почему она забрала с собой пистолет.
– Здесь небезопасно, Кристина. Я так понимаю, где-то здесь рядом была убита твоя мама.
– Да, ее застрелили возле гаражей местных жителей. Отсюда пять минут пешком. У нас там тоже есть гараж, кстати.
Мне не нравится, что Кристина тут одна. Даже несмотря на то, что контингент возле подъезда на первый взгляд показался мне приличным. Даже несмотря на то, что у Кристины с собой пистолет.
– Зачем ты здесь? Ты же совсем перестала жить дома, – мой голос хрипит.
Я больше не могу бороться с желанием обнять ее. Обвиваю Кристину руками и прижимаю к своей груди, зарываясь носом в ее затылок. Жадно вдыхаю запах волос и зажмуриваю глаза. Кристина не шелохнулась. Я начинаю целовать ее шею. Медленно спускаюсь губами к плечу.
Она не шевелится. Ее тело не выражает совсем никаких эмоций. Совершенно не как тогда на Новый год, когда Кристина отзывалась на каждое прикосновение моих губ. Сейчас у меня ощущение, что я целую камень. Но мне все равно. Я не могу не целовать ее.
– Кажется, у тебя есть девушка, – ее голос ровный, бесчувственный.
Как она так может? Неужели она совсем ничего не чувствует?
– Она не ты… Они все не ты, – я уткнулся лбом в ее висок.
– Но ты сделал такой выбор. Будь добр теперь нести за него ответственность. – Кристина пытается сбросить с себя мои руки, но я крепко ее держу. – Отпусти, Максим. Ты совершаешь ошибку.
– Я совершил ошибку, когда ушёл из твоей комнаты на Новый год. Я бы все отдал, чтобы снова вернуть ту ночь.
Она молчит. Дышит так же ровно.
– Уходи. Я не хочу тебя видеть. И поцелуев твоих не хочу. Не приезжай сюда больше и забудь этот адрес.
Она говорит это очень спокойно, не пытается меня ужалить, не плюётся ядом. Но тем не менее каждое слово будто пуля вонзается мне в грудь.
– Кристина, прости меня, если можешь. Ведь еще не поздно все исправить.
– Не поздно, – я удивлён тому, что она согласилась. Неужели она даст мне второй шанс? – Но проблема в том, что я больше не хочу. Ты не нужен мне. Уходи.
С каждым Кристининым «уходи» я сжимаю ее в своих объятиях еще сильнее. Я не уйду без нее. Я не уйду от нее.
– Я тебе не верю. Я помню, как ты целовала меня. Это не может пройти за несколько месяцев.
Я чувствую, как она сглатывает. Набирает полную грудь воздуха, шумно выдыхает. Кристина разворачивается ко мне лицом, но я не выпускаю девушку из кольца своих рук. Ее лицо в нескольких сантиметрах от моего.
– Максим, просто уходи. Оставь меня. Ты сделал свой выбор – осознанно отказался от меня. Теперь я делаю свой выбор – осознанно отказываюсь от тебя. Я уеду в Америку. Если не поступлю в Гарвард, то поеду в Лондон. Туда попасть легче. Но я все равно уеду. От всех вас. Всего через четыре месяца.
Ее голос, как сталь. А я просто смотрю в ее лицо и не верю тому, что вижу: ни одной эмоции.
Вот это девушка. Вот это выдержка. А ведь ей всего 17 лет. Как она так может?
Но Кристина права. Через четыре месяца она уедет. И что тогда?
А тогда будет моя смерть…
– Я просто прошу тебя поехать со мной домой, – я игнорирую ее речь об отъезде через четыре месяца, – потому что в этом районе небезопасно. Я не хочу оставлять тебя здесь одну.
– Максим, я в этом районе выросла. Да, маму тут убили, но это была случайность. И прошло 9 лет. Мы с папой еще долго продолжали тут жить после маминой смерти. Здесь более чем безопасно. Тысячи обычных людей живут в этом районе.
– Зачем ты вообще сюда переехала?
– Я сюда не переехала. Просто остаюсь тут иногда.
– Не иногда, а все время, когда твоего отца не бывает дома. Ты приезжаешь в Золотой ручей, только когда знаешь, что он будет с нами завтракать или ужинать.
На ее лице появляется легкое удивление. И это первая эмоция за все время, которой Кристина меня одаривает.
– У тебя появился второй номер телефона? – Я продолжаю наступать.
– Нет, с чего ты взял?
– Когда тебя искал Егор, у тебя был выключен телефон. Твой отец потом мне перезванивал и сказал, что связался с тобой по другому номеру.
– Он звонил на домашний телефон этой квартиры.
Она все еще в моих руках. Ее лицо все еще в нескольких сантиметрах от моего. А я не знаю, ни что еще сказать, ни что еще сделать. Кристина по-прежнему, как камень.
– Тебе пора, Максим.
Ее слова звучат, как приговор, и я беспомощно касаюсь ее лба своим все еще не в силах выпустить Кристину из кольца рук.
– Без тебя нет жизни, – наконец говорю ей почему-то сиплым голосом.
– Ты ошибаешься, Максим. Еще как есть. Ты же жил без меня раньше.
– Раньше я тебя не знал.
На секунду мне кажется, что Кристина хочет мне возразить, но потом передумывает. Так и стоим молча, соприкасаясь лбами.
– Ты хоть думал, какого мне, видеть тебя с ней каждый день? – Кристина говорит тихо. – После того, как я открылась тебе. Той ночью я была готова с тобой на все. А ты просто все перечеркнул. А после начал встречаться с другой. Прямо у меня на глазах. Так что же ты сейчас от меня хочешь, Максим?
Я шумно сглатываю.
– А ты думала, какого мне видеть тебя каждый день с Егором? Смотреть, как он тебя целует. Как вы сидите с ним в обнимку в гостиной. Слышать, как он называет тебя «малыш». Ты думала, какого мне все это наблюдать? И понимать, что единственная, кого я больше всех желаю – девушка моего друга.
– Я была готова уйти от него. Ты сам попросил меня не делать этого.
– Я не имею права желать девушку своего друга. И дочь своего отчима.
Я ненавижу себя за эти слова. Я ненавижу сейчас весь мир, который мешает мне быть с Кристиной.
– Ну, раз не имеешь права, значит, просто уходи. И забудь сюда дорогу. – Кристина сбрасывает с себя мои руки, и я больше не мешаю ей это сделать. Она отступает в сторону, смотрит очень решительно. – Уходи и забудь, как меня зовут, – Кристина чеканит каждое слово.
Я больше не могу ей возражать, потому что знаю, что она права. Я сам все разрушил.
И я просто ухожу.
Глава 37. Мой главный проигрыш
POV Кристина
Прошел час с момента ухода Максима. Я сижу на кухне и думаю, думаю, думаю.
Отец знает про нас с Максимом. Еще бы. От его глаз никогда ничего не могло скрыться. Я могу обмануть любого человека, но только не его. Не того, кто всему меня научил.
Приход Максима был сообщением от отца. Оно гласило:
1. Возвращайся домой;
2. Выбери между Максимом и Гарвардом.
Как я об этом узнала? Во-первых, сам факт того, что отец кому-то дал этот адрес уже не просто так. Осталось понять, почему. Папа знает, что между мной и Самойловым что-то произошло, и он знает, что Максима беспокоит мое отсутствие дома. Отцу тоже не нравится, что меня часто нет. Поэтому если Самойлов сюда придет, то, естественно, он будет упрашивать меня вернуться в «Золотой ручей». Таким образом, папа просто вложил свои мысли в уста парня.
Во-вторых, сам приход Максима ко мне вместе с письмом из Гарварда уже означает, что я должна сделать выбор между ними двумя.
Максим или Гарвард.
Я так и слышала тут на кухне голос отца, произносящий с усмешкой: «Ну, доча, выбирай, вот они оба перед тобой прямо сейчас».
Не выдерживаю и пишу папе смску.
«Я получила твое сообщение»
Ответ приходит тут же.
«Я в тебе никогда не сомневался»
Он не спрашивает меня, что было в письме. Он знает, что завтра я уже вернусь домой и сама ему все расскажу. Выбрать между Максимом и Гарвардом он тоже дает мне время до завтра.
Откуда я в этом так уверена? Папа знает, что я гордая и не вернулась бы с Самойловым в «Золотой ручей» сразу после того, как он об этом попросил. А насчет выбора между Максимом и учебой, то тут достаточно вспомнить одно из папиных правил: переспать с идеей. Иными словами, прими решение вечером и переосмысли его утром. А потом начинай выполнять.
У меня нет причин долго размышлять. Я выбираю Гарвард. Максим разбил мое сердце и растоптал тот маленький лучик надежды на наше с ним совместное счастье, который у меня возник той ночью. Если бы, когда Максим жадно ласкал каждый миллиметр моей кожи на шее, меня спросили, что я выбираю: лучшее бизнес-образование в мире или этого мужчину, я бы без сомнений выбрала Максима.
Той ночью я была готова с ним на все. Я мечтала, чтобы он сорвал с меня платье, которое я так тщательно выбирала специально для него. И не только платье. Той ночью я до кончиков пальцев принадлежала ему одному…
Как же это сладко – отдать всю себя любимому мужчине. И как же это больно – понять, что ему это не нужно. А потом еще и увидеть его с другой. Спасибо отцу, что научил меня не показывать своих эмоций и не замечать предмет боли. Я думала, что этот навык может пригодиться мне только в бизнесе. Но оказалось, что в жизни в нем возникла необходимость куда раньше.
Все эти три месяца внутри меня разрасталась огромная черная дыра. Я, с одной стороны, жила, как раньше, делала все то же самое, что и раньше, разговаривала, смеялась, как раньше. Но внутри меня в это время росла дыра боли. С каждой улыбкой Олейниковой Максиму, с каждым его прикосновением к ней эта дыра становилась все больше и больше.
Находиться с Максимом под одной крышей, знать, что он всего лишь в паре метров от меня, также было невыносимо. Мне ничего не оставалось кроме как сбежать туда, где я могла почувствовать себя маленькой и беззащитной. К маме.
Вот только ее уже давно нет. Но наш родной дом все еще хранит ее запах и ее тепло, в шкафу по-прежнему висит ее одежда, пахнущая ее любимыми духами. Перед сном я ложилась на кровать в обнимку с маминым свитером и вдыхала его запах, выпуская в подушку крики душевной боли.
На следующий день я приезжаю со школы домой не на много позже Максима. Он удивлен, когда видит, что я вернулась. Я спокойно прохожу мимо него на кухню, накладываю в тарелку еду и сажусь есть. Он напрягается в моем присутствии, хочет что-то сказать, надрывно дышит.
Но я этого не вижу. Максим Самойлов больше не существует для меня. Я дала небольшую слабину вчера, когда он приходил. Сказала о своем разбитом сердце, о том, что мне больно видеть его с Олейниковой. Но я не жалею о сказанном. Как говорит папа, иногда эмоциям нужно давать выход. Я запретила себе плакать с той ночи. За три с половиной месяца – ни одной слезинки. Только крики, зарывшись лицом в подушку. Но, несмотря на это, боль скапливается, скапливается, скапливается. Вчера я чуть-чуть выпустила ее на волю. Этого достаточно.
Убираю посуду в раковину и ухожу к себе. Чувствую, как Максим провожает меня взглядом. Слышу его шаги по лестнице на второй этаж. Он останавливается в коридоре. Приближается к моей двери. Я даже чувствую, как он поднимает руку, чтобы постучать в мою дверь.
Секунда, две, три. Тихий стук. Я не отвечаю.
Стук повторяется уже более настойчиво. Через минуту Максим просто сам открывает дверь и становится в дверном проеме.
Я сижу за столом, смотрю билеты в Нью-Йорк к назначенной дате. Мне незачем поворачивать к нему голову.
– Я рад, что ты все-таки вернулась, – говорит тихо.
Я не реагирую.
Он хочет сказать что-то еще. Кажется, даже порывается подойти ко мне, но в последний момент все-таки не решается. Так и продолжает стоять в дверном проеме, молча наблюдая, как я бью по клавиатуре ноутбука.
Когда-то я бы все отдала за то, чтобы он вот так стоял в моих дверях и смотрел на меня. От его взгляда где-то глубоко-глубоко внутри начинает что-то просыпаться. Что-то, что я закопала в себя в ту новогоднюю ночь, когда он ушел. Вот только чувства не перестанут существовать только от того, что ты их спрячешь.
Он все-таки подходит ко мне, плотно закрыв за собой дверь. Бесшумно опускается на колени у моих ног и кладет на них голову лбом вниз. От прикосновений Максима по телу по-прежнему проходят разряды тока, но я уже научилась не дергаться из-за них.
– Кристина, – он то ли скулит, то ли хрипит, – я не могу с тобой, я не могу без тебя… Как же мне быть?
И после этих слов то, что было закопано внутри меня, начинает прорастать с новой силой. Мне стоит больших усилий удержать на себе броню.
– Пожалуйста, не молчи, поговори со мной. – Он говорит это ТАКИМ голосом, что я непроизвольно зажмуриваю глаза. Хорошо, что Максим меня сейчас не видит. – Скажи, что ненавидишь меня. Скажи, что презираешь меня. Скажи, что я тебя недостоин. Скажи, что между нами пропасть. Но скажи хоть что-нибудь.
Максим беспомощно поднимает на меня глаза. А я застыла на одном месте. Невидящим взглядом смотрю в монитор компьютера.
Вот он снова это делает. Одним своим взглядом с кожей сдирает с меня маску. Глаза Максима просачиваются сквозь нее и смотрят глубоко в душу. Туда, где я такая ранимая и одинокая.
Он выпрямляется, тянет руки к моему лицу, берет его в ладони и поворачивает от ноутбука на себя. Я послушно двигаюсь. Мы смотрим друг другу прямо в глаза, между нами не больше 10 сантиметров.
Я держусь из последних сил. Еще чуть-чуть и я сорвусь. Когда он так близко, когда он так нежен, я теряю себя… С Максимом всегда так было. Его близость всегда выбивала меня из колеи.
– Прекрати это, – наконец говорю ему.
– Что прекратить?
– Все это. Я по-прежнему девушка твоего друга и дочь твоего отчима.
Он не отвечает. Лишь надрывно дышит, смотря мне прямо в глаза.
– Твой друг, кстати, скоро придет ко мне в гости, – я продолжаю спокойным голосом, – а твой отчим сегодня будет к ужину.
Максим беспомощно опускает веки, и я вижу, как по его щекам заходили желваки. Он шумно сглатывает, делает глубокий вдох.
Ему сейчас больно так же, как и мне. Вот только я умею это скрывать, а он нет. Мне до безумия хочется опуститься на пол рядом с ним и зарыться лицом в его грудь, вдохнуть его запах.
Запах моего героя.
Максим никогда не перестанет быть им для меня. Как бы больно он мне ни сделал.
– Уходи, Максим. Просто уходи. Егор действительно скоро придет.
Он не отвечает. Опускает ладони с моего лица на талию, подхватывает за нее и сажает на пол рядом с собой. Притягивает к себе, захватывая меня в крепкое кольцо рук, и зарывается лицом в мою шею.
– Обними меня, пожалуйста, Кристина. Один раз. И после я уйду. Навсегда. Обещаю.
Я шумно сглатываю. Не особо контролируя свои действия, я обвиваю руками его шею и утыкаюсь лицом в плечо. Жадно вдыхаю запах.
Один разочек ведь можно? Последний.
Мы очень крепко держим друг друга в объятиях. Не говорим ни слова. Сколько мы так сидим? Не знаю.
Я начинаю чувствовать, как его губы мягко касаются моей шеи. От удовольствия и душевной боли одновременно я зажмуриваюсь. Он идет вверх к моему лицу. Вот он уже целует щеку, подбородок. На секунду останавливается у моих губ, будто в нерешительности. А после закрывает глаза и приникает к моему рту.
Я не хочу отвечать на его поцелуй, но мои губы меня не слушаются. И вот я уже мягко, аккуратно целую Максима в ответ. Мы делаем это очень осторожно. Сейчас нет и тени той страсти, что была в новогоднюю ночь. Только обоюдная боль.
Мы разрываем поцелуй и соприкасаемся лбами. Я чувствую его дыхание, он наверняка чувствует мое. Максим все еще крепко держит меня в своих объятиях, я все так же прижимаю его к себе.
– Кристина, – он начинает шепотом, – я сейчас уйду. Но я хочу, чтобы ты знала: из всех девушек для меня есть только ты. Я понял это в тот самый момент, когда к твоему горлу приставили нож. Я тогда посмотрел в твои глаза и осознал, что ради тебя я готов на все. – Он шумно вздохнул. – Прости меня, пожалуйста, что все разрушил между нами. Обстоятельства оказались сильнее меня.
Я беспомощно опускаю веки и так же тихо отвечаю.
– Я тебя прощаю.
Максим больше не говорит ни слова. Он выпускает меня из своих объятий и уходит, притворив дверь. А я так и остаюсь сидеть на полу, из последних сил сдерживая накатывающие на меня рыдания.
Нельзя. Нельзя давать волю слезам. Возьми себя в руки, Морозова. К тебе скоро придёт твой парень. Тот, который в отличие от Самойлова, ни разу не причинял тебе боль и не разу не заставлял страдать.
Егор появляется минут через 40. Не успеваю я закрыть за нами дверь своей комнаты, как он тут же заключает меня в объятия и накрывает мои губы поцелуем. Я отвечаю ему будто на автомате. Поцелуи Егора уже давно не приносят мне былого удовольствия. А если точнее – с тех пор, как я почувствовала на себе вкус губ Максима.
Егор валит меня на кровать. Его поцелуи идут все ниже и ниже. Ладонь проскальзывает мне под кофту и мягко ложится на грудь. Я зажмуриваю глаза, но отнюдь не от удовольствия.
Я понимаю, к чему сейчас ведёт Егор. Он давно этого хочет, но я не могу. Просто не могу и все. Он прекрасный парень, готовый ради меня на все. Егор никогда бы не поступил со мной так, как Максим, никогда бы не отверг меня из-за глупых предрассудков общества, никогда бы не стал заводить отношения с другой на моих глазах, зная, что это причиняет мне боль. И если бы Кузнецову когда-нибудь пришлось выбирать между мной и другом, он бы всегда выбрал меня.
Егор достоин моей любви и моего тела, как никто другой. Так почему же я так жестока с ним? Ведь он совсем этого не заслужил.
Я сделаю это. Сейчас. С ним.
Тяну свои руки к футболке Кузнецова и стаскиваю ее с него. На секунду он замирает, поднимает на меня голову и смотрит прямо в глаза.
– Малыш, – его голос хрипит, – ты точно…
Я не даю ему договорить.
– Да, Егор. Я хочу.
– Я люблю тебя, Кристина, – выдыхает он, накрывая мои губы.
Он целует меня страстно. Поддевает конец моей кофты и снимает ее с меня. Жадно смотрит на мою грудь, шумно сглатывает и тянется расстегнуть лифчик.
Да, я готова. С ним. С человеком, который всегда ценил меня больше всех. С человеком, который ни разу не заставил меня плакать. С человеком, который, как никто другой, заслужил мое тело.
Егор целует мою шею. Застежка лифчика щёлкает, но он не успевает снять с меня его, потому что в этот момент на весь дом раздаётся вой сирены. Мы резко отскакиваем друг от друга.
– Что это? – недоуменно вопрошает Кузнецов.
– Похоже на противопожарку. – Я придерживаю лифчик одной рукой, садясь на кровати и оглядываясь по сторонам.
И тут до меня доходит.
– Егор, черт! У нас, кажется, пожар!
Я подскакиваю на ноги, пытаясь застегнуть лифчик обратно. Но не тут-то было, поэтому я просто скидываю его с себя и надеваю на голое тело кофту. Кажется, она наизнанку, но мне некогда соображать.
Мы вдвоём выскакиваем из моей комнаты и несёмся вниз. Из кухни валит дым. Бежим на источник и застываем в дверном проеме. На плите что-то горит, а Максим пытается потушить это огнетушителем.
– Надо вызвать пожарных! – Кричит Егор.
Максим оборачивается на его крик и невозмутимо отвечает:
– Не надо, я уже потушил. Ничего страшного. Просто дыма много. Сейчас проветрю.
Справившись с огнём, Максим открывает окна, нажимает специальные кнопки на стене, чтобы сирена заглохла, и поворачивается к нам. Егор так и не надел на себя футболку и стоит сейчас только в джинсах с голым торсом. На мне кофта наизнанку, под которой нет лифчика. Я ловлю взгляд Максима на своей груди и смущенно скрещиваю руки.
– Чувак, я тебя ненавижу, – Егор первый прерывает молчание.
– За что? Ничего же страшного не случилось. Я хотел подогреть мясо, но слишком сильно включил огонь. Не ожидал, что будет столько дыма…
– Блеать, Макс, ты… – Кузнецов обрывает его на полуслове. Он зол. – Ты нам все обломал!
Самойлов смотрит на Егора с вызовом.
– Что обломал?
Несколько секунд они сверлят друг друга глазами, пока Кузнецов не сдаётся. Он шумно выдыхает и машет рукой:
– Ладно. Ничего. – Разворачивается и выходит из кухни.
Я слышу, как Егор поднимается по лестнице в мою комнату. Но я не иду за ним. Я так и остаюсь в дверях, продолжая смотреть на Максима. Он медленно подходит ко мне вплотную.
– Ты ведь это специально, да? – говорю ему с усмешкой.
– Да.
– Зачем? Ты ведь обещал уйти.
– Обещал. Но когда представляю тебя с ним, мне сносит крышу. – Максим подносит к моему лицу ладонь и мягко гладит по щеке. Почти шепотом продолжает. – Пожалуйста, не делай это. С ним.
От прикосновения Максима сердце начинает предательски колотиться, а воздух в лёгких заканчивается. Он снова сломал мою броню.
– Я прошу тебя, Кристина.
– У тебя же есть Оля, – я хочу сказать это, как можно ровнее, но сарказм все равно пробивается наружу.
Он отрицательно качает головой.
– У нас с ней ничего серьезного. Я хочу только одну девушку.
Я ничего ему не отвечаю. Разворачиваюсь и ухожу наверх.
Егор лежит на моей кровати, смотря в потолок.
– О чем ты с ним говорила? – спрашивает, не переводя на меня взгляд.
– Сказала, что он полный придурок, и я его ненавижу.
– Ясно.
Я опускаюсь на кровать рядом с ним. Тоже поднимаю глаза в потолок. Мы оба молчим, понимая, что момент упущен.
Минут через пять Егор встает, находит футболку и натягивает на себя. Опускается на локоть рядом со мной, другой рукой поворачивая мое лицо к себе.
– Малыш, я люблю тебя. Мы обязательно все сделаем. Может, даже хорошо, что сейчас не получилось. Это было бы слишком обычно. А я хочу, чтобы твой первый раз был особенным. Может, съездим куда-нибудь на выходные?
