Инна Инфинити
Холодная. Книга 1
Глава 26. Пьяна, влюблена, ревнива
POV Кристина
Максима нет почти целый день, и я извожу себя, как могу. Что у них там за свидание такое, что он пропал до самого вечера?
В гости приходит протрезвевший Егор.
– Малыш, прости меня, – делает глаза, как у кота из «Шрека», – я вчера немножко перебрал.
Егор – это то, что мне сейчас нужно, чтобы отвлечься от мыслей о Максиме и Оле.
– Проходи, – пропускаю его в дом.
Мы сидим на диване в гостиной, Кузнецов крепко меня обнимает, что-то рассказывает, но я совсем его не слушаю. То и дело бросаю взгляд на настенные часы.
Ну сколько можно с ней ходить?
В этот момент слышу, как щелкает замок у входной двери. Явился.
– Всем привет, – Максим подходит к нам и жмет Егору руку.
Я стараюсь на него не смотреть, плотнее прижимаясь к Егору. Маска, настало твое время.
– Здорова, Макс, – Кузнецов с радостью отвечает на рукопожатие. Нашел, блин, себе друга. – Где ходил целый день?
Максим присаживается в кресло рядом с нами.
– Гулял.
– Ммм, – Егор заговорщицки улыбается, – кажется, я даже знаю, с кем.
У меня перехватывает дыхание. Я не хочу слышать ее имя.
– И с кем же? – спокойно спрашивает Максим.
– С красоткой Олечкой Олейниковой. Да-да, я хоть вчера и напился в стельку, но все же помню, как близко ты ее к себе прижимал в танце.
Секунда – и в мое сердце словно вонзился нож. В груди вспыхивает ярость. Я больше не могу ее сдерживать. Целый день пыталась, закрывала ее на десять замков. Но сейчас от одного упоминания имени Олейниковой, да еще и с приставкой «красотка», меня накрывает. Маска безразличия летит к чертям, и я показываю свое истинное лицо.
– Как ты ее назвал??? – Я даже не кричу. Я реву.
– Ээм… Олечка Олейникова? – Недоуменно спрашивает Егор.
– Нет, слово перед ее именем. И вообще, с какой еще стати она для тебя Олечка? Ты ей и двух слов ни разу не сказал!
– Эм… перед ее именем? Ты о чем, Кристин?
– Ты назвал ее красоткой!
Это финиш. Слишком поздно. Я выдала себя с потрохами. Сейчас они оба все поймут.
Но неожиданно мне везет.
– О Боже, Кристина, мне не кажется? – счастливый Егор тянется ко мне, – ты меня ревнуешь? Это же впервые за год наших отношений! Ты не ревновала меня, даже когда мне названивали мои бывшие девушки в твоем присутствии. А тут я назвал пассию Максима красоткой, и ты вспылила. – Он засмеялся.
– Не ревную! – Поспешно бурчу и отворачиваю голову в сторону, нервно закусив губу. Фух, какое счастье, пронесло.
– Ну-ну, – он все-таки притягивает меня к себе и целует в макушку, – любимая, ты все равно красивее. Ты для меня самая красивая в мире! Ты же знаешь это. – Затем он переводит взгляд на Самойлова и весело говорит, – Макс, ходи на свидания почаще!
Это выстрел в голову. Я резко дергаюсь и смотрю Максиму в глаза. Кажется, его тоже передернуло от слов Кузнецова. Нет, я не вынесу, если у Максима кто-то появится.
Что за чертовщина со мной происходит? Почему я так реагирую? Почему меня рвет на куски от одной мысли о том, что он может касаться другой девушки, целовать ее, улыбаться ей? Стоит мне представить эту картину, как я начинаю задыхаться.
Что же ты делаешь со мной, мой герой? Ведь ты должен спасать меня, а не губить.
Егор очень вовремя лезет с поцелуем. Это именно то, что мне сейчас нужно. Отвечаю на его ласку, пускаю его язык в рот, крепко обнимаю и слышу шаги Максима по лестнице. Он ушел. Правильно. Я не могу сейчас выносить его присутствие.
Через час Егор уходит. Я поднимаюсь в свою комнату и без сил опускаюсь на кровать. Закрываю глаза, стараясь отключиться от реальности, но разные мысли все равно лезут в голову.
Как так могло случиться, что моя жизнь в один день резко перевернулась с ног на голову? Приехал Максим и спутал мне все карты. У меня ведь все уже было распланировано. Заканчиваю школу, летом пару месяцев работаю у папы, а в конце августа улетаю в Америку. Если, конечно, поступлю в Гарвард. Ответ из университета придет только в апреле. Но я уверена, что мне удастся. У меня отличное портфолио, а иностранных студентов они принимают без проблем.
Таким образом я красиво исключаю из своей жизни Егора и Вику, которые только связывают мне крылья.
«Что вы, ребят, я вас не бросила, я всего лишь поехала учиться. Я буду часто приезжать. На праздники, каникулы. И вы ко мне приезжайте». Эти слова я им мысленно сказала уже тысячу раз.
Вот только приезжать в Россию я не собираюсь. Четыре года бакалавриата, два года магистратуры, два года MBA и еще пару лет работы в какой-нибудь крупной строительной компании США. Меня не будет 10 лет. Отец ко мне сам будет приезжать в гости. Он очень часто бывает в Америке.
Вернусь на Родину в 28 лет совершенно другим человек. Настоящий бизнес-леди. Именно такой, как я всегда мечтала. Папа постепенно передаст мне дела, и я возглавлю компанию. Отец присмотрит со стороны, но управлять буду я.
Да, именно так все и будет. И приезд Максима мне не помешает осуществить задуманный план. Кто он вообще такой? Подумаешь, мальчик, с которым я подружилась давно в детстве. Это была совсем другая жизнь, даже мама еще была жива. Он мне никто. Пусть идет к своей Оле. Она идеально ему подходит. А между нами пропасть. Я ему не по зубам.
Так, отлично. Вроде удалось направить себя в нужное русло. Надо это отметить!
Спускаюсь на кухню, нахожу в одном из шкафов бутылку вина и с наслаждением потягиваю из бокала. Как же хорошо наконец-то взять себя в руки!
Моя радость длится недолго. Я не успеваю выпить и половины бутылки, как на кухню заявляется Максим. Весь такой правильный. Видите ли, у него режим и ему нужно выпить чай с мятой, чтобы уснуть.
Чай с мятой… Любимый мамин напиток.
Сознание снова возвращает меня на 10 лет назад. Мама, лагерь, Максим…
«– Я буду ждать тебя, мой герой!
– Я тебя найду!»
Маска снова слетела, и вот я опять перед Максимом такая, какая есть: уязвленная, ранимая, запутавшаяся в себе и в своих чувствах.
– Знаешь, а я думаю, она тебе подходит. Она такая же, как ты! – Мне больно говорить эти слова, но я себя заставляю.
– Это какая такая, как я? – удивляется Максим.
Как можно безразличнее пожимаю плечами:
– Слишком обычная. Простая девочка, которая поступит в какой-нибудь институт, получит там какую-нибудь профессию, устроится на какую-нибудь работу, выйдет замуж за какого-нибудь парня и проживет какую-нибудь жизнь. Все, как у всех.
– А ты у нас, конечно же, необычная! Ты у нас поступаешь не в какой-нибудь институт, а в Гарвард, получаешь не какую-нибудь профессию, а бизнес-менеджера, устраиваешься не на какую-нибудь работу, а продолжаешь дело отца.
– Именно. Видишь какие мы с тобой разные, Максим? Между нами пропасть, – говорю это скорее себе, чем ему.
Максим медленно направляется ко мне. Подходит в упор, облокачивается на стол и смотрит в глаза.
– Так о чем же ты думаешь? – его голос приглушенно хрипит.
Он так близко, что я теряю самообладание. По моей маске уже давно прошлась рота солдат, и она безнадежно втоптана в землю.
– С тех пор, как ты появился, только о тебе.
Этими словами я делаю контрольный себе в голову. Смотрю в его глаза и понимаю одну простую истину, от которой старалась бежать все эти дни.
Я люблю его. Люблю.
Одно слово, всего пять букв. Но сколько боли…
Но я бы не была дочерью Игоря Морозова, если бы не смогла взять себя в руки даже в такой момент.
– Думаю о том, какой ты обычный, пресный и ничем не выделяющийся из толпы. Такой же, как твоя Оля. Вы с ней будете идеальной парой. Идеальной серой массой. А между мной и тобой всегда будет пропасть. – Снова говорю это скорее себе, чем ему. Выплевываю, словно яд. Вот только кого я хочу ужалить? Пока получается только саму себя.
– Это ты себя пытаешься убедить? – спокойно спрашивает.
Я молчу. Дыхание становится предательски тяжелым. Да, Максим, ты чертовски прав. Я пытаюсь убедить себя.
Он склоняется ко мне еще ближе, и я снова теряю контроль.
– Зачем ты приехал, Максим? – мой голос совсем тихий. – Жил бы себе спокойно в своем родном городе. Нам не нужна была эта встреча…
Я резко замолкаю, поняв, что спьяну выдала себя последней фразой. Но Максим не придал ей значения. Он забыл. Пусть так и будет.
– Кристина, – он проводит пальцами по моему лицу, и меня снова бьет разряд тока. – все эти пропасти только в твоей голове.
– Ты же сам знаешь, что нет. Что слишком многое нас разделяет.
– Ты это себе сама все придумала.
Я уже не понимаю, о чем мы говорим. Единственное, что мне ясно – я пьяна, влюблена и ревнива. Последние два пункта – впервые в жизни.
Так, Кристина Морозова. Сваливай с этой кухни, пока не наломала еще больше дров. У тебя есть план на ближайшие 10 лет, вот и следуй ему.
Поднимаюсь со стула, но Максим не отстраняется. Несколько секунд мы стоим слишком близко. Я снова чувствую его запах. Мята и горький апельсин. Совсем не как в детстве. Тогда он пах ирисками и свежей летней травой.
– Иди к своей Оле, – хочу сказать это как можно более безразлично, но выходит со злостью и обидой.
Обидой влюбленной и ревнивой девушки.
С как можно более прямой и гордой спиной я направляюсь к выходу из проклятой кухни, чтобы, перешагнув ее порог, умчаться в свою комнату и пустить на волю слезы, которые предательски собрались комом в горле.
– Она не моя. И это было не свидание, а просто дружеская прогулка двух одноклассников. Она показала мне пару мест в Москве. Вот и все. Мы не встречаемся.
Слова Максима заставляют меня замереть в дверном проеме. Я машинально поворачиваю к нему голову, совсем забыв, что в глазах уже стоят слезы.
Он их видит. Ну и пусть.
– Мне все равно, Максим. Делай, что хочешь.
Снова вру и тихо, как кошка, ухожу к себе, чтобы больше не сдерживать своих чувств.
Глава 27. Невысказанное душит
POV Кристина
После этой ситуации мне вроде удается взять себя в руки. Возможно, между Максимом и Олей действительно нет ничего серьезного, потому что в школе они держатся друг с другом приветливо, но по отдельности. Олейникова продолжает тусоваться со своим братом и его друзьями из параллельных классов. Максим же по-прежнему в моей компании.
Близится день смерти мамы, и я, естественно, собираюсь на кладбище. Вика увязывается со мной. Последний раз мы вместе ездили на могилу в 9 классе, и после этого у Вики случился приступ. Хорошо, что тогда были дома ее родители, мне не пришлось приводить ее в чувство самостоятельно. Хотя, стоит заметить, что ее маме самой в тот момент была нужна помощь. Но отец держался твердо. Вдвоем мы смогли вернуть Вике прежнее состояние.
С тех пор у Степановой больше не было срывов, и, казалось, она полностью излечилась. Поэтому я все же рискнула взять ее с собой.
Как же это было глупо с моей стороны. На кладбище у нее случилась истерика. Хоть Вика и утверждала всегда, что она плохо помнит тот день, была маленькой, а потом находилась в шоковом состоянии, но я знаю, что это не так.
Она все прекрасно помнит. До мельчайшей детали. Я в этом уверена.
Возможно, она сама пытается блокировать в своем мозгу эти воспоминания, но каждый раз, когда они к ней возвращаются, Вика срывается. Именно это и происходит на кладбище. Она начинает вспоминать.
Сначала у нее обычная истерика со слезами, а когда Сережа и Алена уезжают, и мы с Егором тоже садимся в машину, чтобы сначала отвезти Вику, а потом и самим отправиться по домам, у нее случается приступ.
Егор гонит, как только может. Если бы его машину останавливали, однозначно, Кузнецова лишили бы прав. Чудом он никого не убивает, пересекая на красный пешеходные переходы со скоростью под 200 километров в час.
Вике способно помочь только одно лекарство, и оно у меня дома.
Господи, как хорошо, что там есть Максим. Наверное, впервые за все время его пребывания в моем доме, я искренне этому рада. Самойлов приезжает быстро. Я вкалываю Вике дозу и жду, когда она погрузится в сон.
Мой герой снова меня спас. Хотя нет, даже не меня. Всех нас. Если бы не он, то пришлось бы вызвать психиатричку. Они бы закрыли Вику на несколько месяцев, а это только лишние вопросы и разговоры в школе.
Захожу на кухню к Егору и Максиму, когда Кузнецов уже собирается уезжать. Как не вовремя. Но я не могу требовать от него остаться, потому что знаю, что у него уже начались проблемы с родителями из-за того, что он слишком много времени проводит со мной и забивает на семью.
– Макс, а ты можешь остаться? – спрашивает Кузнецов.
– Хорошо, я могу остаться. Но завтра утром мне надо будет вернуться.
Меня это задевает. Куда он торопится в субботу?
Максим идет проводить Егора, а я остаюсь на кухне. В доме гробовая тишина, поэтому мне прекрасно слышен их разговор в коридоре.
– Макс, первое правило клуба… – Доносится до меня голос Кузнецова.
– Никому не рассказывать о клубе. Егор, я не треплюсь.
– Я знаю. Просто на всякий случай. И еще, Макс, не забывай, что Кристина для тебя сестра и не более.
Я закатываю глаза. Ну неужели Егор снял розовые очки с их Максимом дружбы и заметил в Самойлове угрозу? Я уже думала, что не дождусь. Может, хоть теперь он переквалифицирует Максима из разряда «друзья» в разряд «соперники» и минимизирует с ним общение?
– Чувак, у меня завтра свидание с Олейниковой. Ты о чем вообще? – Отвечает ему Максим.
– Да? Это отлично.
Егор захлопывает дверь, а у меня из-под ног уходит почва. Все-таки он с ней встречается… Мой герой теперь станет чужим героем.
Руки предательски трясутся, и чашка выскальзывает из ладоней, с грохотом разбиваясь о кафель. Максим спешит на звук и помогает мне убрать осколки. Когда мы заканчиваем с ними, наступает неловкая пауза. Я боюсь, что Максим тут же поспешит закрыться от меня в комнате, поэтому решаю хоть не на много продлить его присутствие рядом.
Его свидание завтра. А сегодня он все еще со мной.
– Можно попросить тебя сделать чай с мятой? – Обращаюсь к нему. Его удивляет моя просьба, но он соглашается. Я не говорю ему, что этот напиток был маминым любимым, и она всегда пила его перед сном. Это слишком личное воспоминание, которое я хочу сохранить только для себя.
Мы сидим в гнетущей тишине. Максим выглядит абсолютно безразличным ко мне и ко всему происходящему. Ну, а что мне еще от него ожидать? Неделю назад я очень сильно его обидела. Но я не могла тогда по-другому. Просто не знала, как.
– Вкусный чай, – я все-таки первой решаю прервать неловкое молчание.
– Спасибо.
И снова замолчали.
– Где мне лечь спать? – спрашивает он минут через пять.
– Дверь сразу после Викиной комнаты. Моя, если что, перед Викиной.
– Хорошо.
Еще через минуту я зачем-то ему говорю:
– Мою маму звали Ирина. Поэтому я ношу кулон с буквой «И». – Он поднимает на меня глаза, и я ему грустно улыбаюсь. – Ты спрашивал однажды, почему я ношу кулон с буквой «И», если мое имя начинается на «К». Эту подвеску отец подарил маме, когда она родила меня.
И в подтверждение своих слов достаю из-под ворота водолазки золотую цепочку.
– Теперь понятно.
Сама не знаю, зачем я ему это сказала. Должно быть, ему нет до этого совсем никакого дела. Но мне почему-то захотелось поделиться с ним чем-нибудь важным для меня. Не на столько личным, как любимый мамин напиток, но тем не менее все же личным. Тем более что Максим сам однажды спрашивал.
Я кручу в своих руках кулон и чувствую, как из глаз начинают катиться слезы. У меня был чертовски сложный день…
Максим сразу слезает со стула и направляется ко мне.
– Эй, ты чего? – Он аккуратно дотрагивается до моего лица.
Если бы он только знал, как на меня действуют его прикосновения, то ни за что бы не сделал этого. Но я уже не могу сдержаться и начинаю рыдать еще сильнее. Утыкаюсь в его плечо и всхлипываю все громче и громче. Как же мне все надоело… Как же я хочу просто быть с Максимом. Просто быть счастлива. Без лишних людей и без лишних обязательств перед кем-то.
– Я так устала, Максим. Я так устала от всего этого… Вика, Егор… Я так больше не могу. Почему тебя так долго не было, Максим? – Я поднимаю на него глаза.
Моя маска снова сорвана и втоптана в землю, но мне плевать. Невысказанное меня душит.
– Разве меня долго не было? – Удивляется, – я сразу выехал, как закончил с тобой говорить. Ехал даже быстрее допустимого, наверняка придет несколько штрафов…
Боже, о чем он вообще говорит?
– Тебя так долго не было… Я ждала тебя… А ты появился, когда уже стало слишком поздно…
– Кристина, я приехал сразу, как только вы позвонили.
– Ты не понимаешь, я не об этом. Ты обещал меня найти и нашел. Но почему так поздно? Я ждала, а потом забыла тебя. Совсем забыла. И когда я от них всех устала и уже все для себя решила, ты приехал. Но уже поздно… Лучше бы ты вообще уже не приезжал. – Я громко всхлипнула.
Максим оторопел.
– Кристина, я не понимаю. Что ты имеешь ввиду? – Он берет мое лицо в руки.
Я смотрю ему в глаза. Он совсем не понимает. Он совсем ничего не помнит. Он совсем не испытывает дежавю в моем присутствии.
Как же это больно – понимать, что я для него совсем никто. Совсем чужая. Хотя, может быть, это и к лучшему, что он не помнит. Я уже давно выбрала себе цель в жизни, и ничто не должно вынудить меня, отказаться от нее.
Усилием воли я беру себя в руки. Спрыгиваю со стула и говорю:
– Не важно. Извини. Не бери в голову. Я пошла спать.
И удаляюсь к себе, чтобы снова собрать себя по кусочкам и вступить в новый день, в котором еще нет ошибок.
Глава 28. Завтрак
На следующий день, когда у меня звонит будильник в 9 утра, я уже слышу где-то недалеко голоса Кристины и Егора. Кузнецов не подвел и приехал с утра. Когда я одеваюсь и захожу на кухню, застаю их обоих завтракающими.
– Доброе утро, – говорю и протягиваю Егору руку. Парень отвечает на рукопожатие.
– Привет, – произносит Кузнецов с набитым ртом.
– Есть рисовая каша. Будешь? – Обращается ко мне Кристина.
На ее лице ни грамма косметики и ни грамма следов вчерашних слез. Даже не знаю, что из этого меня сейчас удивляет больше. Мне кажется, я ни разу не видел Морозову ненакрашенной. Не то чтобы она когда-то перебарщивала с макияжем, нет, но легкий слой пудры на ее лице я всегда замечал. И глаза она выделяла. Не броско, но заметно.
– Да, – отвечаю ей и собираюсь подойти к плите, на которой стоит кастрюля, но Кристина меня опережает.
– Садись, я тебе положу.
От неожиданности я замер. Мне не послышалось?
Совладав с удивлением, опускаюсь на барный стул рядом с Егором и наблюдаю за Морозовой. Она достала из шкафчика турку, насыпала туда чайную ложку кофе, залила водой и поставила на огонь. Пока кофе подходит, кладет мне в тарелку кашу и бросает сверху кусочек сливочного масла. Все именно так, как я ем дома.
Подает мне тарелку с ложкой и возвращается к кофе. Когда напиток закипает, наливает его в чашку и ставит передо мной.
Мне это не снится? Кристина действительно сейчас подала мне завтрак?
– Спасибо, – ошарашенно выдаю я и утыкаюсь в тарелку. Девушка возвращается на свое место и продолжает есть.
Каша оказалась очень вкусной. В меру сладкой и совсем без соли. Ненавижу соленые каши. И кофе черный без сахара. Как я люблю.
– Вкусная каша, – прерываю молчание, – кто варил?
– Я, – безмятежно отвечает Кристина.
Я удивленно вскидываю бровь.
– Ты умеешь готовить?
– Да.
– Не знал.
Девушка жмет плечами:
– Ты много чего обо мне не знаешь.
– Если бы ты была с братом поприветливее, может, он бы и узнал тебя с хорошей стороны, – вклинивается в наш диалог Егор. – Малыш, это самая вкусная каша из всех, что я ел, – он довольно улыбается своей девушке, а я незаметно сжимаю кулаки.
Мне не нравится, что он назвал ее «малыш». Мне не нравится, что он назвал меня ее «братом», потому что мои чувства к Кристине отнюдь не братские. Мне не нравится, что он может вот так просто ей улыбаться, а я нет.
Но Кристина права, я много чего о ней не знаю. Так почему бы сейчас, пока у нас на редкость непринужденная обстановка, не поговорить с ней немного?
– А что еще ты умеешь готовить кроме каши? – Аккуратно интересуюсь.
– Ну, конечно, борщ варить не могу, но а так много что. Мясо, рыбу, гарниры, различные супы…
– Удивительно, – я все еще пребываю в легком шоке. Это так не похоже на типичную представительницу золотой молодежи, какой Кристина является.
– Ничего удивительного. Когда умерла мама, папа еще не был так богат, и мы не могли позволить себе повара. И самому отцу готовить тоже было некогда: компания стремительно развивалась. Поэтому готовила я.
– В восемь лет??? – Я не могу скрыть своего изумления.
– Да, а что такого? Я сама готовила и убирала квартиру. Но уже через пару лет отец смог нанять повара и домработницу, так что свободное от уроков время я стала проводить не дома у плиты или с тряпкой, а у папы на работе. Мне там очень нравилось.
– Круто, никогда бы не подумал.
На мгновение мы замолкаем, не зная, о чем еще говорить, как вдруг ко мне обращается Егор.
– Макс, куда вы сегодня с Олейниковой идете?
Моя рука с ложкой так и застывает в воздухе по дороге в рот. Боковым зрением я замечаю, как дергается Кристина и чуть ли не проливает кофе на стол. Я молчу пару секунд, думая, как бы выкрутиться из этой ситуации.
– Да так, в пару мест.
Егор по всей видимости не замечает эту заминку за столом и с искренним любопытством продолжает наступать.
– Так вы с ней встречаетесь? Или что у вас?
– Я не знаю, Егор, – честно отвечаю, – просто гуляем.
Кузнецов смеется.
– Ой, ну ладно тебе. Колись давай. Все же прекрасно понимают, что просто так парень и девушка не гуляют. Тем более второй раз подряд.
– Пока у нас ничего нет, а дальше видно будет.
– То есть, ты не исключаешь, что можешь начать с ней встречаться?
Я немного сомневаюсь, но все же отвечаю:
– Не исключаю.
– Красава! – Заулыбался Егор и поднял вверх большой палец.
Дальше мы продолжаем есть молча. Но только я и Егор. Кристина сидит, уткнувшись в свою тарелку, и даже не поднимает на нас глаз. При этом есть она перестала. К кофе тоже не притрагивается. Кажется, у нее пропал аппетит.
Через пару минут она встает со стула, берет тарелку, выбрасывает недоеденную кашу в мусорное ведро, выливает недопитый кофе в раковину, моет посуду и, обратившись к Егору с фразой «Пойду проведаю Вику», удаляется из кухни.
Странный перепад в ее настроении меня немного коробит. Вроде сидели нормально общались, а потом такая резкая перемена. Впрочем, это же надменная Морозова. Чему я удивляюсь? Дала слабину, в кои-то веки поговорила со мной по-человечески, а потом, видимо, спохватилась, что не положено ей по социальному статусу нормально со мной общаться, вот и слилась.
– Как Вика, кстати? Не просыпалась? – обращаюсь я к ничего не заметившему Кузнецову. В этот момент он отвечает кому-то на сообщение.
– Неа, Кристина сказала, что она проспит минимум до обеда, а то и до вечера, – отвечает, не отрываясь от смартфона. Убрав наконец гаджет в карман, Егор поднимает на меня глаза и спрашивает. – Какие у тебя планы на завтра?
– В 12 английский, потом никаких. А что?
– Приходи в 4 вечера на юбилей моей бабушки.
Признаться честно, меня очень удивляют его слова.
– Я не знаю твою бабушку, и она меня не приглашала.
Егор машет рукой:
– Она завтра и половины гостей на своем юбилее знать не будет. Мать пригласила чуть ли не сто человек. Вчера просто приехала бабушкина родня из Воронежа, там есть несколько человек из Россоши. Может, будешь их знать.
– А как их зовут? – Я заинтересовался.
– Слушай, я не помню, – Кузнецов морщится, – их реально дофига. Двоюродные, троюродные, десятиюродные… Мать вчера мне их всех представляла, а сейчас у меня в голове уже каша из имен. Но из Россоши точно трое или четверо.
– Спасибо за приглашение, Егор, но мне все равно как-то неудобно. Я совсем не знаю твою семью.
– Ну вот и познакомишься.
– Все равно неудобно.
Кузнецов закатывает глаза.
– Что ты как стеснительная девочка? Слушай, я там с тоски завтра завою в окружении всей этой родни, которую впервые вижу, и маминых подруг со своими семьями. А свалить оттуда мать мне не даст. Если Вика до завтра очухается, Кристина тоже придет. А если нет, то я там вообще один буду.
– Ладно, – аргумент Егора мне показался убедительным, – а что подарить твоей бабушке?
– Букета цветов достаточно.
Я киваю.
– Хорошо, я уже поеду, – спрыгиваю со стула и мою за собой посуду, – мне отогнать машину Кристины домой?
– Да, я надеюсь, что обратно в Золотой ручей я уже с ней вернусь. Сегодня ночью Викины родители экстренно возвращаются. Кристина им звонила, они срочно вылетели.
– Ясно.
Егор провожает меня до входной двери. Мы жмем друг другу руки и со словами «До завтра» я удаляюсь.
Мама мне так и не позвонила. Это означает, что моего отсутствия в доме она не заметила. Хорошо. В субботу они с отчимом обычно отсыпаются до обеда, потому что это у них единственный выходной. По воскресеньям они работают. Дома, в рабочей зоне Игоря Петровича, но все же работают.
По дороге в Золотой ручей я невольно задумываюсь о Кристине. Все же я удивлен, что она так отчаянно мечтает возглавить компанию отца. Я вижу, сколько работает отчим. Иногда он возвращается домой глубокой ночью, а еще часто уезжает в командировки на строительные объекты в других городах. Неужели она хочет для себя такой жизни? Это ведь и не жизнь даже.
Понятно, что в 17 лет еще рано мечтать о семье и муже, но все же Кристина – девушка. Она следит за модой, это очевидно по ее гардеробу, регулярно ходит на маникюр, в спа-салон, вроде даже посещает косметолога. Однажды они с Викой обсуждали по дороге в школу какой-то новый вид масок для лица. Ничто женское ей не чуждо. Достаточно вспомнить розовые тетрадки в последнем ящике ее комода, где она прячет ключ от тайника.
Но при этом у нее мужской характер, стальной стержень внутри. Мне действительно сложно представить ее с грудным ребенком на руках и меняющей памперсы. Она совершенно точно не будет создавать уют в доме и встречать мужа с работы, даже если он у нее когда-нибудь и появится.
Кристина необыкновенная. Я никогда не встречал таких, как она. Думаю, больше и не встречу. Она, как шедевр, – единственная в своем экземпляре.
И я люблю ее.
Сам усмехаюсь этому признанию. Я осознал, что она безумно мне дорога в тот самый момент, когда урод приставил нож к ее шее. Просто посмотрел в ее глубокие синие глаза и понял, что ради этой девушки я сделаю все.
Но смог бы я прожить с ней жизнь? Смог бы я быть счастлив с ней? У меня нет ответа на этот вопрос. Егор, очевидно, что смог бы. Он не подкаблучник, но он готов принять Кристину такой, какая она есть. Он принимает ее даже без взаимной любви. А то, что Морозова его не любит, это очевидно. Да он и сам это прекрасно понимает, рассказывал же мне на Викиной вечеринке.
Но я до сих пор не могу понять отношение Кристины ко мне. Она то выплескивает на меня ненависть и пытается унизить, то нежно проводит пальцами по моему лицу и обнимает, прижимаясь к плечу. Последнее, правда, бывало только в моменты истерик, но все же.
И несмотря ни на что, я люблю ее. Мою сводную сестру. Девушку моего друга.
Егор… Человек, который действительно стал мне близок. Я даже сам не заметил, как это случилось. Просто с ним легко, просто он без лишних понтов, просто он «свой в доску». Имею ли я право любить девушку своего друга?
Как же все сложно… Моя бабушка иногда любит говорить: «Есть ситуации, которые нельзя распутать. Можно только уйти».
Это именно та ситуация. Я не имею права любить девушку друга. Тем более что она ответных чувств совершенно точно не испытывает. Да и где Кристина, а где я. Хоть она раньше и жила в обычной семье, поскольку отчим не всегда был миллионером, все равно у нас с ней слишком разные социальные статусы.
Но, клянусь, что однажды это изменится. Однажды я буду ей равен. Я стану таким, как Игорь Морозов, даже если мне придется пробить для этого головой стену. И больше никогда Кристина не сможет посмотреть на меня свысока.
Однажды этот день наступит.
