Г. А. Ивашенцов
О Южной Корее и не только. Размышления Посла России
Еще пару десятилетий назад южнокорейское семейное и наследственное право носило откровенно дискриминационный характер по отношению к женщинам. Лишь в 1991 г вступили в силу изменения в семейном законодательстве, которые впервые позволили женщине быть главой домашнего хозяйства, признали право жены на часть имущества супругов, а также предоставили женщине больше возможностей для общения с ее детьми после развода.
В Сеуле отмечаешь, что в утренней толпе спешащих на службу людей множество молодых, по-западному модно одетых девушек и женщин, но почти нет тех, «кому за тридцать», не говоря уже о дамах среднего возраста. Причина проста: в Южной Корее большинство женщин из среды «среднего класса» после замужества не работает. Производственная и общественная деятельность традиционно считались в Корее сферами, в которых женщинам нет и не должно быть места. В идеале корейская жена – «человек дома». Она должна вести хозяйство, создавать мужу необходимый уют и воспитывать детей. Это касается всех социальных слоев, но прежде всего «среднего класса», т.е. семей с неплохим материальным достатком, где оба супруга в наши дни, как правило, имеют высшее образование. Кореянки в массе такой порядок принимают, тем более, что в подавляющем большинстве корейских семей жены распоряжаются всеми семейными деньгами.
Этот порядок находит свое отражение и в южнокорейской «светской жизни». На многих мероприятиях, куда, скажем, в Европе или Америке тебя обязательно приглашают с супругой, в Сеуле или Пузане присутствует исключительно мужское общество. Даже на приемы или обеды в иностранные посольства корейские официальные лица или бизнесмены в большинстве случаев приходят без жен, изыскивая тому порой самые неожиданные оправдания. Замечу также, что корейский муж, пришедший на прием со своей женой, обычно бывает не в восторге, если прежде незнакомый ему иностранец сделает его жене какой-то даже самый невинный комплимент. По корейским понятиям, любезничать с чужими женами – своего рода бестактность. И вообще общение с женщинами – дело женское. Кореянки этому активно следуют, общаясь между собой, без мужей. Существует масса чисто женских клубов и кружков по интересам, где дамы с увлечением занимаются, например, икэбаной, росписью ткани по батику или изготовлением ювелирных украшений. В отдельных залах или кабинетах престижных ресторанов зачастую можно застать весьма многочисленные компании дам «здорово за сорок» – ухоженных, с безукоризненными прическами, одетых в соответствии с последним криком «высокой моды», которые за бокалом вина, а то и более крепких напитков ведут шумные разговоры, сопровождаемые взрывами хохота.
То обстоятельство, что Южная Корея – страна домохозяек, имеет свои несомненные плюсы для общества, как бы меня ни осуждали за такую оценку наши и не наши феминистки. И главный плюс в том, что южнокорейские дети постоянно присмотрены. Малыши вовремя накормлены и чисто одеты, по утрам матери отводят их в детский сад, а когда дети начинают уже ходить в школу самостоятельно, по очереди дежурят на улице возле школ, следя за тем, чтобы водители проезжающих мимо машин замедляли ход перед началом и по окончании занятий. В южнокорейских городах не видно подростков, слоняющихся по улицам, не зная, чем себя занять.
Женщинам – женское, мужчинам – мужское. Однако неуклонно растет число тех южнокореянок, кто хотел бы выйти за порог своего пусть очень обеспеченного и оснащенного всеми техническими новинками дома и элегантных гостиных модных женских клубов, посвятить жизнь не только мужу и детям, но и какому-то делу, не зря же учились в университете. Южнокорейские женщины все активнее приходят в политику. Если в 1990 г. из 299 членов Национальной Ассамблеи – Парламента страны было всего шесть женщин, то в 2016 г. уже пятьдесят одна, или 17% от общего числа депутатов. Они постепенно утверждаются и в бизнесе. Вместе с тем вряд ли стоит отрицать, что путь наверх и в южнокорейской политике, и в бизнесе распахнут прежде всего для тех женщин, рядом с которыми стояли или стоят крепкие мужчины.
Возьмем пример четырех наиболее примечательных южнокореянок наших дней, чьи имена в последние годы включались журналом «Форс» в список ста самых влиятельных женщин планеты: двух – из мира политики и двух – из мира бизнеса. Из них, пожалуй, только одна – Хан Мён Сук, первая и пока единственная в истории женщина на посту премьер–министра Южной Кореи, возглавлявшая правительство страны в 2006-2007 г.г., достигла властных высот благодаря исключительно собственным заслугам. Крупный
ученый и педагог, она приобрела широкую известность своим участием в демократическом движении в период военных диктатур, прежде всего за права женщин. В 1979-81г.г. подвергалась тюремному заключению. После 2000г. на демократической волне дважды избиралась в Национальное собрание. Прежде, чем стать премьером, была министром по делам женщин и по делам окружающей среды.
Другая женщина-политик общекорейского масштаба – Пак Кын Хе избранная в 2012 г. Президентом Республики Корея. Но своей победой на президентских выборах в 2012 г., несомненно, обязана главным образом тому, что ее отцом был президент Пак Чжон Хи, открывший путь к «корейскому экономическому чуду».
Обеим названным женщинам-политикам досталось, однако, незавидное завершение политической карьеры. Хан Мён Сук в 2015 г. была приговорена Верховным Судом Республики Корея к двум годам тюремного заключения за получение крупной взятки в политических целях, а Пак Кын Хе 9 декабря 2016 года – подвергнута импичменту и затем приговорена к 24 годам тюрьмы по обвинению в коррупции. Суд признал ее виновной во взяточничестве, злоупотреблении властью, вымогательстве и других преступлениях коррупционного характера.
Обратимся теперь к миру южнокорейского бизнеса. Самая богатая женщина страны, занимающая восьмое место в списке южнокорейских миллиардеров с личным состоянием более полутора миллиардов долларов – Ли Мён Хи. Она – верховный руководитель растущей торговой сети «Шинсеге», которая включает крупнейший в мире универмаг в южнокорейском Пусане, затмивший в 2009 г. даже знаменитый нью-йоркский «Мэйси». Вряд ли бы Ли Мён Хи добилась таких успехов, не будь она дочерью основателя «Самсунга» Ли Бён Чоля и младшей сестрой нынешнего главы корпорации Ли Гон Хи. Нынешняя глава корпорации «Хёндэ групп» Юн Чжон Ын взяла на себя руководство бизнесом в 2003 году после смерти своего мужа, прежнего главы группы Чон Мон Уна.
Этот список можно было бы продолжить. Продолжаются и бизнес-династии двух названных нами южнокорейских бизнес-леди. Чон Ю Кюн, дочь Ли Мён Хи, не так давно стала вице-президентом «Шинсеге».
Импортные невесты
Стремительные перемены затрагивают все стороны жизни Южной Кореи, в т.ч. браки и семью. Корея – страна моноэтничная, и поэтому брачный союз с человеком другой национальности практически всегда означает брак с иностранцем, гражданином другого государства. С XV до конца XIX в. в Корее проводился курс на полную изоляцию страны от внешнего мира, и международные браки были редчайшим исключением. До самого последнего времени из всех стран Восточной Азии Корея отличалась самым негативным отношением к смешанным бракам. Были случаи, когда кореянки выходили замуж за иностранцев, преимущественно из числа военнослужащих американских войск в Южной Корее, и уезжали с ними за границу. Но это было явлением не частым.
Сейчас положение изменилось. Браки с иностранцами в Корее стали делом не просто обычным, а очень даже распространённым. Действительно, если посмотреть статистику, можно увидеть, что в последние 5-7 лет около 10% всех браков, заключённых в Корее, – это браки с гражданами иностранных государств. В 2011 году (последнем, за который есть полные опубликованные данные) браки с иностранцами составили 9% всех зарегистрированных в Корее браков. При этом если посмотреть ещё внимательнее, то обнаруживается, что это на три четверти браки между корейскими мужчинами и гражданками иностранных государств. Причем речь идет о двух странах – о Китае и о Вьетнаме. Например, в 2011 году браков с иностранными гражданами в Корее было заключено 29700, из них – ровно половину составили браки мужчин-корейцев с вьетнамками и китаянками.
Импорт невест стал чрезвычайно распространенным явлением. В стране действует большое число брачных агентств, подбирающих южнокорейцам импортных невест. Соответствующей рекламой с фотографиями забит Интернет.
В чем причина развития такой ситуации? Прежде всего в переменах в южнокорейской деревне. Дело в том, что типичный брак корейцев с иностранцами – это брак южнокорейского крестьянина, причем не первой молодости (35-45 лет) и не самого успешного по меркам местной деревни. Его невестой становится молодая (лет на 10-20 моложе его) девушка из Вьетнама или Китая. Неслучайно, поэтому, что доля браков с иностранцами в Корее наиболее высока в относительно бедных и по преимуществу сельскохозяйственных районах страны, где нарушенный гендерный баланс особенно заметен.
В последние десятилетия южнокорейские деревенские девушки гораздо чаще уезжают в город, чем молодые люди. Им предпочтительней работать фиксированные часы в кондиционированном цехе на фабрике или заводе, чем от зари до зари и в жару, и в дождь, и в холод колотиться на рисовом или картофельном поле. Им хочется городских развлечений и возможности самостоятельно распоряжаться своим заработком. Да мало ли чего еще им хочется. Разве мы не знаем об этом из опыта собственной страны? А южнокорейские крестьянские парни остаются в деревне с родителями, сохраняя семейные традиции на унаследованном от предков земельном наделе, и им нужны жены, чтобы продолжать род.
Этническим кореянкам из Китая и стран Центральной Азии – Узбекистана, Казахстана, Киргизии, а особенно вьетнамкам и филиппинкам, не просто устраиваться в южнокорейских семьях. Свекровь и родственники старшего поколения редко с восторгом принимают в свою семью невестку-иностранку. Не всегда своими в школе воспринимаются дети от смешанных браков. Южнокорейские власти предпринимают активные меры с тем, чтобы помочь «импортным женам» адаптироваться в стране. Для них организуются специальные курсы корейского языка, занятия по изучению национальных обычаев и др. Вместе с тем нельзя исключать, что включение в южнокорейское общество многочисленных жен-иностранок неизбежно привнесет в это общество заметные новые черты.
Ханбок, ханок и ондоль
Сегодня в одежде корейцев преобладает современный западный стиль. Что касается дресс-кода для офисов, то он имеет явно консервативный уклон. И в государственных учреждениях, и в частных компаниях и мужчины, и женщины одеты в классические костюмы темных тонов. Никаких ярких галстуков или шарфов, никаких твидовых пиджаков – в них ходят только университетские профессора, никаких облегающих брюк на девушках – все они в юбках. Причем юбки у южнокорейских девушек и дам, не только в офисах, но и в любом общественном месте, должны отвечать определенным требованиям. С 22 марта 2013 года власти Южной Кореи вернули отмененный в 2006 году запрет на ношение «непристойной одежды», в перечень которой попадают, в частности, мини-юбки. Нарушителям этого запрета, чей внешний вид, по мнению южнокорейских законодателей, «провоцирует чувство стыда и дискомфорта у окружающих», грозит штраф в 50 тысяч вон (около $45).
Газета The Korea Times отмечала, что южнокорейская общественность приняла новый закон в штыки. По мнению жителей, он возвращает страну в 1970-е годы, когда во главе страны стоял генерал-диктатор Пак Чжон Хи. В ту эпоху тоже действовал строгий дресс-код: полиция вылавливала и назначала штрафы девушкам в мини-юбках, насильно стригла мужчин с длинными волосами и устраивала облавы на подпольные клубы, где слушали рок-музыку.
Южнокорейцы стараются не «провоцировать чувство стыда и дискомфорта у окружающих» и в повседневной одежде. На улицах Сеула и других городов не встретишь мужчин в шортах или рубашках с короткими рукавами. Что касается кореянок, то они купаются в море на общественных пляжах, как правило, в платьях, а не в современных открытых купальниках. Причина такой «закрытости» не столько в нежелании демонстрировать окружающим свои женские прелести, сколько в боязни загореть. Корейцы просто одержимы белой кожей, ибо смуглость исторически была присуща людям низкого происхождения – крестьянам, работающим в поле под солнцем, в то время, как аристократы проводили свое время в тени дворцовых покоев и были бледнолицы. Женщины в Южной Корее скупают пачками все средства для отбеливания кожи. Для них даже ведущие мировые косметические бренды выпускают специальные серии кремов и декоративной косметики с отбеливающим эффектом.
Будучи «западниками» в одежде в обычные дни, корейцы отказываются от нее в торжественных случаях. На семейные сборы или праздники по случаю, например, первого дня рождения ребёнка, свадьбы, встречи Нового года, празднования 60-ого и 70-го дней рождения, имеющих особое значение в жизни корейцев, они надевают очень живописные национальные одежды ханбок.
Ханбок шьют из ярких одноцветных тканей. Традиционный женский ханбок состоит из чогори, блузки, рубашки или жакета, и чхима, длинной юбки. Мужской ханбок состоит из чогори и свободных мешковатых штанов паджи. Широкие штанины паджи позволяют легко сидеть на полу. В передней части паджи есть две завязки, которые позволяют затягивать штаны на любую талию.
Сохраняется приверженность и традиционному корейскому дому ханок. В прежние времена существовало два основных вида ханока: дом с черепичной крышей, где жили дворяне, и крытые соломой жилища крестьян и простого люда. В настоящее время дома с соломенной крышей практически исчезли. Что же касается ханоков с черепичной крышей, то их и сейчас легко можно увидеть не только в сельской местности, но и в крупных городах. Опорные столбы и несущие конструкции возводятся из дерева, стены выкладываются из кирпичей, сделанных из спрессованной земли, смешанной с травой, а пол в жилых комнатах – деревянный, в то время как в хозяйственных помещениях – каменный или земляной.
Одна из отличительных особенностей корейского традиционного жилища –уникальная система отопления ондоль. Это слово в переводе с китайского языка означает «тёплые полости». Предполагается, что данная система была изобретена примерно два тысячелетия назад. Принцип её работы заключался в следующем. В кухне или во внешней стене комнаты располагалась печь. Под полые комнаты прокладывались горизонтальные полости (туннели) для дыма и горячего воздуха, который проходил по полостям во время сжигания дров в печи. Особое устройство системы обогрева пола помогало удерживать тепло в течение долгого времени.
Обогрев пола с помощью системы ондоль – типичная черта традиционного корейского жилища. Распространение подобной системы отопления сделало такие предметы мебели, как кровать, стул или кресло, ненужными – корейцы предпочитали спать или сидеть прямо на тёплом полу, постелив на него циновку или тонкий матрас. Такой стиль жизни «на полу» оказал большое влияние на корейскую бытовую культуру и во многом сохраняется до сих пор. Сейчас большинство корейцев живут в зданиях европейского типа или современных многоквартирных домах, где ондоль заменяет усовершенствованная система водяного отопления пола. Этим, кстати, объясняется и полное отсутствие в Корее производства традиционных для остальной Азии шерстяных ковров. Дома ходят босиком, поэтому при входе в корейскую квартиру нужно обязательно снять обувь.
Кстати, и спит большинство корейцев, в том числе не самых бедных и получивших западное образование, по-прежнему на полу. Как-то один крупный южнокорейский промышленник пригласил нескольких иностранных послов, в числе которых были, и мы с женой, на новоселье в свой только что отстроенный загородный дом близ Сеула. Во время осмотра дома, оснащенного самыми изощренными технологическими гаджетами для обеспечения домашнего комфорта, гостям была продемонстрирована спальня, оформленная в современном западном стиле с роскошной кроватью «кинг-сайз». Она, однако, производила какое-то совершенно нежилое впечатление. Хозяин признался, что они с женой модной вестернизированной спальней не пользуются, предпочитая традиционную корейскую спальню без кроватей.
Корейцы– люди конкретные
В институте, как я уже писал, я учил язык хинди. Я до сих пор им свободно владею. Несмотря на то, что практически каждый образованный индиец говорит по-английски, это очень помогло мне в Индии, где я в общей сложности проработал одиннадцать лет. И не только в плане обустройства быта, общения с простыми людьми на базаре или в поездке по стране. Зная язык, лучше понимаешь менталитет народа, особенности восприятия им тех или иных явлений. Перед тобой как бы открывается дверь во внутренний мир страны твоего пребывания. Когда меня назначили Послом в Мьянму, я в течение года брал уроки бирманского языка – научился, как объясниться на улице, понять заголовки газетных статей, произнести небольшой протокольный спич.
С корейским языком у меня, однако, дело не заладилось. Узнав, что мне предстоит ехать Послом в Сеул, я обратился к лучшему знатоку корейского языка в России профессору Т.А.Новиковой с просьбой рекомендовать мне хорошего преподавателя корейского. Но она не только не пошла мне навстречу, но прямо отсоветовала мне заниматься корейским. Дело в том, что для русского человека, как и для носителя любого другого индоевропейского языка, овладеть корейским очень непросто. Дело не в письменности. Корейский алфавит хангыль – не китайские иероглифы, его можно освоить за месяц. С произношением тоже не проблема – многие звуки корейского языка, не доступные, например, японцам, широко представлены в русском языке. Дело в самом строе корейского языка. Чтобы проникнуться им, необходимы долговременные и, что главное, ежедневные занятия, ибо даже недельный перерыв сведет насмарку все предшествовавшие усилия. А корейцы по своей природе перфекционисты, и иностранный посол, коряво изъясняющийся на их языке, уважения у них вызывать не будет. Поэтому, сказала мне профессор, изучайте корейскую проблематику по литературе на русском и английском, а право говорить по-корейски оставьте за переводчиками.
Я так в дальнейшем и поступал, благо два молодых переводчика Посольства неизменно получали самую высокую оценку корейцев. Между ними, правда, было характерное различие. Один из них учил корейский в Сеуле, и корейцы говорили, что, закрыв глаза, они могли предположить, что слышат соотечественника. Другой же коллега окончил университет в Северной Корее, и, признавая высокий уровень знания им языка, корейцы порой шутили, что его перевод звучит для них как передачи Пхеньянского радио.
Многие соотечественники и западные коллеги нередко жалуются, что с корейцами, дескать, непросто общаться. Думаю, что дело здесь в том, с какими мерками к этому общению подходить. Корейцы, например, в меньшей степени, чем, скажем, европейцы, склонны к тому, что по-английски называется «small talk» – или светскому разговору ни о чем. Они в большинстве своем люди – сугубо конкретные, и не склонны тратить время на трепотню «о королях и капусте», хотя, к слову, много ли найдется умельцев вести светские беседы среди наших соотечественников из числа капитанов политики или бизнеса?
Корейцев, как и наших, можно успешно «разговорить», если поднять темы, представляющие для них непосредственный интерес, темы, касающиеся их бизнеса или хобби, особенно гольфа, и сдобрить этот разговор хорошей дозой спиртного.
Любые официальные переговоры и частные разговоры с корейцами, даже, если они затрагивают неприятные для собеседников темы, а в дипломатической жизни и так бывает, у меня проходили исключительно доброжелательно и корректно.
В памяти остался лишь один неловкий эпизод. Меня как-то зазвал на ужин в ресторан некий достаточно крупный общественный деятель. В ходе беседы он неожиданно очень быстро захмелел и пустился в рассуждения о том, что все в жизни, дескать, меняется. Была сверхдержава СССР, а что на ее месте сейчас, и вообще российско-корейская граница по реке Туманган согласована только с Пхеньяном, а как к этой границе отнестись Сеулу после объединения страны, то мы еще посмотрим, и т. д. Я встал и, сказав, что подобные высказывания выслушивать не желаю, уехал домой.
Корейцы очень четко соблюдают временные рамки мероприятий. Опоздание на встречу считается верхом невежливости. Если ты назначаешь какое-нибудь мероприятие на семь вечера, можешь быть уверен, что уже без четверти семь большинство приглашенных будет на месте. Аналогичным образом дело обстоит и с завершением приема гостей. «Точность – вежливость королей и долг всех добрых людей». Это высказывание французского короля Людовика XIV в свое время послужило основой развития этикета в Европе. Но быть точным во времени – это не только дань вежливости. Это и проявление здравого смысла. Если опоздать на деловую встречу или задержаться в гостях сверх обычно принятого времени, то прежде всего навредишь самому себе – ведь это собьет график партнера, вызовет у него естественное раздражение, что подспудно может отрицательно сказаться на решении важного для вас вопроса.
В Сеуле не засиживаются после ужина за кофе, как это частенько бывает в Москве. Все понимают, что у хозяина, как и у гостей, с утра дела, и к этим делам он должен приступить хорошо выспавшимся. Тем более, что деловая жизнь в Сеуле начинается очень рано, деловой завтрак там зачастую означает именно завтрак – не в час дня, как на Западе или у нас, а в 7.30 утра, и важные политические вопросы или солидные контракты обсуждаются не за бокалом вина с бифштексом, а за стаканчиком апельсинового сока с яичницей и овсянкой. Сам неоднократно участвовал в подобных беседах за завтраком и даже читал лекции перед представителями деловых кругов – сначала все дружно съедали кашу и омлет, а затем слушали выступление приглашенного оратора.
«Не голодны ли Вы?»
Кстати, об отношении корейцев к еде. На протяжении всей своей истории корейцам часто приходилось голодать, и это выработало у них очень уважительное, бережное и даже трепетное отношение к пище, подобно тому, какое мне в детстве приходилось видеть в родном Ленинграде у людей, переживших немецкую блокаду во время Великой Отечественной войны. Нельзя оставлять блюдо недоеденным, нельзя выбрасывать еду. Поделиться пищей с другими, накормить даже случайного гостя – непреложный закон. Корейское протокольное приветствие при встрече, равноценное английскому «How do you do?”, звучит, как «Не голодны ли Вы?»
У корейской кухни немало общего с двумя другими наиболее значимыми восточными кулинариями – китайской и японской. Как и китайцы, корейцы любят и охотно едят свинину, крайне редко говядину – она в разы дороже. Как и японцы, употребляют много морепродуктов и рыбы, в том числе сырой, но только морской – не пресноводной.
Корейская кухня в целом острая, при приготовлении блюд обильно используются пряности, особенно красный перец. Корея, особенно южная – страна с теплым, влажным климатом, а перец помогает дольше сохранить продукты. Корейские блюда не всегда были острыми. Красный перец появился в Корее только в XVI веке, когда его завезли туда португальские моряки. Эта жгучая пряность родом из Мексики настолько прочно вошла в корейскую кухню, что стала ее основной чертой. Именно красный перец придает корейским блюдам отличительный оранжево-красный цвет, а слово «острый» в современном корейском языке – синоним слова «вкусный».
Другой неотъемлемый компонент корейской кухни – чеснок. Исходя из того, что именно поедание чеснока, предложенного сыном бога Хвануном, превратило медведицу из пещеры в прекрасную женщину– мать отца всех корейцев Тангуна, корейцы верят в чудодейственную силу чеснока, выращивают и едят его в немалых количествах прямо с утра.
Как и в кухнях соседних народов, основная еда корейцев – рис. Для корейцев он – неотъемлемая часть стола, как хлеб для европейских народов. Рис подают каждому в отдельной пиале, а остальные закуски раскладывают в общих тарелках.
К рису подают много овощей, как правило, квашеных и очень острых, прежде всего, кимчи – любимейшее блюдо корейцев. При одном упоминании о кимчи на лицах корейцев появляется радостное доброе выражение, как у украинцев при упоминании о сале. Если американские фотографы с тем, чтобы добиться улыбки у фотографируемых просят их произнести «чииз» (сыр), то корейцы в подобных случаях говорят «кимчи-и-и» – последнее «и» намеренно растягивается.
«Кимчи» может иметь самую различную основу. Под этим словом может скрываться капуста, редька, огурцы, фасоль, папоротник, водоросли, грибы, сельдь, креветки, свиные уши. Иными словами, все, что можно засолить и заквасить под острым соусом из красного и черного перца, чеснока, лука, имбиря, пасты из морепродуктов и полыни. В корейских семьях для кимчи обычно имеется отдельный холодильник (блюдо отличается характерным резким запахом), и ни один обед или ужин не обходится без него.
На Западе корейцев гневно осуждают за то, что они едят мясо собак. Корейцы в этом не одиноки. Гораздо чаще собачатину едят в Южном Китае, Вьетнаме и Полинезии. Однако гневная критика за этот обычай, как правило, обрушивается только на корейцев. Самое популярное у корейцев блюдо из собачьего мяса – суп посинтхан, название которого переводится как «суп долголетия». Этому кушанью в Корее традиционно приписывается масса целебных свойств. Считается, что оно продлевает жизнь, укрепляет организм и даже повышает мужскую потенцию. Едят посинтхан обычно в жаркие дни корейского лета.
