Евгений Сапибин
Королева пентаклей
Глава 3
Тело дрожало, сердце бешено стучало, а вся кожа была настолько пересохшей, что её стягивало, при этом она белела и трескалась, осыпаясь пылью. Во рту болельщика стоял противный привкус псины, как будто он покусал дворовую собаку. Рвота подкатила к горлу, и футболист попытался резко подняться и побежать к унитазу. Получилось плохо. Ноги не слушались. Опираясь на стены одной рукой, затыкая другой рот с брызжущей из него жидкостью, футболист пытался бежать в туалет, расшатываясь от стенки к стенке. Очистив содержимое желудка, он наполнил его водой, пытаясь убить жгущую его изнутри засуху. Включил воду в ванной и стал смотреть, как прохладная жидкость наполняет ее. Взгляд болельщика был полностью отсутствующим, как будто он был в другом мире. Даже не пытался понять происходящее, восприняв все, как есть, смотрел пустыми глазами на текущую струю. Через какое-то время нахождения в прохладной воде, болельщик стал напоминать покойника – весь белый и с посиневшими губами. Зато мысли стали появляться в голове: «Эти две шаболды призвали ко мне какую-то херню. Натравили на меня своего властелина. Теперь меня в покое не оставят». Он набрал, насколько мог, воздуха в легкие и опустился под воду и через несколько секунд почувствовал, как кто-то коснулся его внутренней части бедра. Вынырнув из воды, увидел королеву, сидящую на краю ванны. Она опустила руку в воду и поглаживала его по внутренней стороне бедра.
– Чего такая вода холодная? Не боишься отморозить чего-нибудь? – заигрывающим голосом спросила предсказательница и взяла в руку это «чего-нибудь».
– Ку-ку, – раздался голос сподвижницы королевы сверху, а ее руки оказались на глазах болельщика. Голова его находилась между расставленных голых ног. Являлись эти дамы к нему исключительно обнаженными.
– Откуда вы здесь? Как вы появляетесь? – проскочила нотка паники в голосе футболиста.
– Ты же сам нам ключи дал. – засмеялась королева. – Не помнишь? Пить надо меньше. Сам нас пригласил.
Девушки переглянулись и засмеялись. Смех их был необычным и походил на смех Маргариты из сериала по рассказу Булгакова. Да, и сами дамы имели сходство с ней. Такие же красивые, с пышными черными волосами и отливающимися светом обнаженными фигурами. Они улыбались, посмеивались, разглядывали лежащего в ванной болельщика игривыми глазками. Но присутствовали в воздухе нотки чего-то недоброго. Откуда-то вело холодом и злобой.
– Валите на хер отсюда! Что вам надо? Мне не нравится ваше присутствие. – повысил голос футболист.
– Ну-ка потише, сбавь обороты, молодой человек, – раздался гавкающий голос где-то в глубинах унитаза. – Не надо повышать голос на моих девочек. Они здесь по моему указу. Не могу же я лично тратить кучу своего времени на подготовку.
– Подготовку? Подготовку чего? К чему? – разбирали вопросы болельщика.
– Не все сразу. Твой пропитой мозг не выдержит. А ты мне нужен в здравом уме. Хоть и в дурке, – прокатил то ли смех, то ли учащенный лай приглушенным эхом по ванной комнате. – Так что слушай их и не перебивай. Слушай внимательно, проникая в каждое слово. Подготовка должна пройти быстро, времени на твоё раскачивание нет. Не вынуждай меня присутствовать при занятиях.
Грубый смех или лай слился с женским звонким смехом и заполнил ванную комнату.
– Занятиях? На занятиях чем он хочет присутствовать? Я не хочу больше с вами ничем заниматься. С ним тем более. Хватит. Потрахались и будет, – распылялся возмущенный Стас.
– Так уж и не хочешь? – наигранно спросила Наташка, сжимая покрепче находившееся в руке набухавшее хозяйство футболиста. Свободной рукой вытащила затычку и вода из ванной стала уходить.
– Стоп, девочки! Объясните сначала, что, блин, происходит? Кто это там разговаривает? – болельщик покосился на унитаз.
– Может быть потом? – Ира сексуально облизнула губы. – Ну, ладно. Как хочешь. Тебе не обязательно знать настоящее имя. Можешь называть его хозяином. Властелином. Как хочешь, так и называй. Главное, осознай, что все это не просто так. На тебя возложена важная роль, и сыграть ты её должен без нареканий. Что бы ни кто не смог засомневаться в правдивости происходящего. Эта роль очень значимая и важная. Можно сказать, жизнь всего человечества зависит от качества исполнения. Тебе суждено стать революционером. Ты поведешь за собой людей. Выведешь их из своего существования в нищете и страхе, к светлому и беззаботному будущему.
– А дорогу, по которой надо идти, будем подсказывать тебе мы, – перехватила повествование королева. – Ты же помнишь, что предсказали карты. Слушай королеву пентаклей, она будет твоей путеводной звездой. Ты же правильно догадался, что это я. Тебя надо было сначала немного подготовить. Пробить почву, так сказать, готов ты или нет. Сейчас самое подходящее наступило время. Ты готов. Так что готовься, путь будет долгим и нелегким. Постепенно будем выдвигать тебя на дорогу, которая покажется, по началу, очень странной. Придется открыть для себя много нового, о чем ты даже не догадывался, живя столько лет. Мы откроем тебе глаза на правильное мировосприятие. Но все это будет постепенно. Нельзя перегружать голову. Очень большой шанс оказаться в руках людей, одетых в белые халаты, которые против этих изменений в жизни. Они заняли очень удобную для себя позицию, объясняя людям всё так, как удобно им. Поэтому не любят новых выскочек. Прозревших с открытыми глазами. Они прячут их в заведениях с мягкими стенами, изолируют от общества, ставя на них клеймо ненормальных. Но, не смотря на все эти трудности, тебе Стас, понравится. Это то, что ты хотел, но боялся воплотить всю свою жизнь. Твое же желание повести за собой народ. Не пять, не десять, не тысячу человек, а целый народ. Быть на вершине и править всем. На этой дороге есть немало места и твоему любимому занятию, – предсказательница многозначительно встряхнула уже готовый и зажатый в руке член футболиста.
– Да, я хотел и хочу. Собрать за собой массы. Повести их к правильному месту. Туда, где не будет власти и границ. Будет сплошное равноправие и отсутствие законов. Это тяжело объяснить двумя словами. Я и сам плохо пока понимаю, как это будет всё выглядеть, – загорелся желанием футболист.
– У нас время будет обсудить. Подскажем тебе, как все организовать и устроить. Даже слова нужные найдем для призыва. Но все это позже, а сейчас давай погреемся. То вода ушла, и ты замерз, – закончила королева, помогая футболисту вылезти из ванной, держа его за вставший поручень.
Глава 4
После бурного тройничка в ванной, футболист вышел взбодрившийся. С полной уверенностью в себе и в своем предназначении. Не зря он обдумывал все ходы и проходы. Знал же, что он не просто так на этой земле. О нем еще узнают, о нем ещё заговорят. Болельщик закурил сигарету, встал голый около окна, важно сложив руки на груди, и тал смотреть проницательным взглядом вдаль. Даль простиралась до дома напротив.
«Поскорее надо выведать все, что знают эти шлюшки», – Стасу не терпелось взять вожжи правления в свои руки. «Я не простая личность, я знаю, куда вести людей. Может не совсем ещё точно выбрал направление, но главное тронуться. И самое главное, не умом. Как говорится: «Лидер это не тот, кто организовал людей, что бы мачетами прорубать себе выход из джунглей, а тот, кто влез на дерево и крикнул, вы не туда двигаетесь, не в ту сторону прорубаете». Осталось только влезть на дерево. Надо ехать к этим ведьмам и пусть они мне все рассказывают, подсаживают на дерево», – пришел к выводу футболист. С этой мыслью он затушил сигарету в пепельнице и стал собираться к королеве.
Сборы давались тяжело. Болельщик долго ходил по квартире, соображая с чего начать. Мысли путались, собирались в кучу, сматывались в клубок, а потом резко распутывались и пропадали куда-то. В эти моменты футболист зависал, смотря в одну точку и не понимая, что делать дальше и, что он вообще делает. Высказанная королевой идея, так глубоко захлестнула его, постоянно проявляясь и заглушая все остальное. Она вселяла в него такую уверенность, что он представлял себя стоящим на крыше броневика, указывая людям направление, рукой с зажатой в ней кепкой.
«Я же выдающаяся личность, мне надо и выглядеть соответствующе. Надо выделиться из серой массы. Только чем? Или, наоборот, слиться с ней, чтобы не привлекать внимание раньше времени?» – размышлял футболист. С этими мыслями, рассматривая себя в зеркало, первым делом, привлекла внимание его недельная щетина. Решено было, что она послужит началом для смены имиджа. Взяв в руки бритвенный станок, болельщик обратил внимание на свои дрожащие руки. «Эмоции зашкаливают, надо выдохнуть и расслабиться», – решил он. Расслабиться не получилось. Когда он подносил лезвие к лицу, сосредотачивая на этом внимание, дрожь в руках принимала такую амплитуду, что плавности скольжения не возможно было даже вообразить.
Футболист оставил себе узкую бородку на подбородке в виде треугольника к низу. По бокам от висков к ней спускались две полоски, сужающиеся к низу. Полоска справа, казалась в отражении, шире, чем слева. Покрутив головой туда-сюда, болельщик размазал струившуюся кровь от порезов по щекам. В таком виде была не очень понятна толщина полосок. «Твою медь!» – то и дело выдавливал из себя Стас, глядя в зеркало на свой измененный имидж. Наконец смыв кровь, решил оставить полученный вариант и оставить в таком виде полученный результат. Со лба ручьями лил пот, заливая глаза и щипля кровоточащие ранки на щеках. Болельщик промокнул лицо полотенцем, взглянул на кровавые следы, оставшиеся на нем, и швырнул его на пол. Лосьон после бритья обжег щеки.
Неизвестно ещё, через какое время из квартиры вышел молодой человек, обильно пахнущий туалетной водой «Hugo boss». С несуразной бородкой, немного не симметричной и украшенной глубокими порезами разного размера сверху и снизу. В наушниках лупил «Marilyn Manson». У футболиста промелькнула мысль вернуться и навести макияж схожий с образом певца – антихриста, но передумал. Помешало отсутствие подходящего набора теней и грима, а покупать, в данный момент, не входило в его планы. Он целеустремленно шагал в направлении своей королевы, под ритм задаваемый, подходящей его настроению, музыкой в наушниках. На улице было, как обычно, промозгло и сыро. В лицо брызгала какая-то морось. Но это не мешало футболисту вдохновлено двигаться к намеченной цели.
Когда он плюхнулся на сидение метро, его лицо выражало такое вдохновение, что люди старались не задерживать на нем взгляд. Изрезанное лицо со стекающими капельками воды по порезам к кривой бородке, украшали широко открытые глаза, пышущие страстью и вдохновением. Они быстро бегали в такт быстрой музыке, чем наводили на бросивших случайный взгляд, людей странное ощущение до дрожи внутри. Болельщику же льстило, что люди не смеют даже в глаза ему посмотреть. «Никчемные людишки. Скоро. Очень скоро. Придет к вам прозрение. А принесу его вам я», – вдохновлялся ещё больше футболист. «Надо какой-нибудь псевдоним себе придумать. Как у всех вождей. Ленин. Сталин. Гитлер. Хотя, Гитлер, вроде не псевдоним?» – задумался немного будущий владыка мира.
– Хорошую музыку слушаешь. Подходящую, – перебил его размышления гавкающий голос повернувшегося соседа по скамейке. Голос раздался в наушниках, но это нисколько не смутило футболиста. Его внимание привлекло лицо соседа. Это было лицо хозяина или властелина. «Пёс, – проскочило в голове болельщика, – точно, буду так его называть. Но в узком кругу. В глаза его так звать, я не смогу», – решил для себя Стас. В это же время вагон заполнил запах псины, и к горлу подступила тошнота.
– Привет, – процедил сквозь зубы футболист.
– Ты лучше молчи, говорить буду я. Твой голос, в отличие от моего, слышат окружающие, – произнес лающий сосед.
– Как у тебя так получается говорить? – болельщик вытащил из уха наушник и заглянул в него.
– Говорю же тебе, помалкивай. Не привлекай внимание. Рано им еще знать о тебе. Твоё время скоро наступит, и они пойдут за тобой. В рот тебе будут смотреть и внимать каждому слову. Кивни, если понял, – голос звучал не только в наушнике, но и в ухе из которого Стас вынул наушник.
– Как так то? – начал было футболист, но его прервал соседский лай.
– Заткнись! Ты что, тупой? Говорю только я. Что может быть непонятного?
Сосед завертел головой по сторонам, как будто озираясь, не привлекли ли они чье-то внимание. Всё было спокойно. Никто на них смотрел, и он продолжил:
– Пока едем, чтобы не терять время, начну вводить тебя в курс дела. Ты задумывался когда-нибудь о системе, в которой тебе и всем остальным приходится жить, а точнее существовать? О рамках морали, которые вы на себя наложили посредством своей религии. Лишили себя малейших радостей, данных вам природой. Я имею ввиду сексуальные отношения. Вы же придумали такую религию себе, которая делает из вас рабов, запрещая вам делать то, для чего вас создала природа, потыкая власти и действующему экономическому режиму. Ущемляя вас в сексе, она служит вашему послушанию и вашему повиновению. Ваше влечение к генитальному удовлетворению с детства ставится под запрет. Вы чувствуете себя ущемленными или виноватыми, если же вам удается удовлетворить свои желания в тайне, путем онанизма. А, как известно, уязвимыми людьми удобнее и легче управлять. Создав себе строгого отца в виде бога, который все видит, добавили к нему родину мать. Её же надо беречь и охранять. Получать удовольствие, погибнув за неё. В то же самое время, лишив себя земных удовольствий, ожидая их после смерти, мечтаете умереть и оказаться на небе, где вас будут ждать все блага. Пока же влачёте жалкое существование, живя в нищете, лишая себя всех благ. Отказывая себе и считая грехом, то, что вам в виде маленьких наслаждений дает сама природа. Я не имею ввиду алкоголь и наркотики. Их придумал человек, что бы как-то скрасить своё, загнанное в угол, существование. Я говорю про то, что является целью нашей жизни – это размножение. Вас просто напросто, лишили цели, направив туда, где вами удобнее управлять. Где из вас удобнее делать послушных рабов системы, – на этом прервавшись, сосед встал и пошел к выходу.
– Стой! Куда ты? Мы же не договорили, – прокричал вслед футболист.
– Пошёл на хер, дебил – не оборачиваясь, крикнул в ответ мужик. Нормальным, человеческим голосом. Гавкающий же продолжил в наушниках:
– Оставь этого раба. Пусть валит по своей убогой жизни. Возможно, он так и никогда не поймет зачем живет. Тебе же я расскажу всё.
– Молодой человек, конечная, – заглушая голос в наушниках, произнесла девушка в красной шапке.
– Выходи, давай. Потом продолжим, – лающий голос удалился, вернув обратно поющего антихриста.
Болельщик вышел из вагона, пересел на поезд в обратном направлении и продолжил свой путь. В пути к нему к нему опять присоединился голос в наушниках, вырывавшийся из уст соседа. Он продолжал повествование про религию, про режим власти в стране. Особенное внимание уделил революции, сказав, что к нему вернемся более подробно. Затронув Гитлера и его режим, оставил на более подробный разбор в скором времени. Болельщик был настолько потрясен его повествованием, что не заметил, как вновь оказался на этой же станции. Женщина, с красной шапкой на голове, была уже в компании двух мужчин, одетых в форму полицейских.
– Молодой человек, пройдемте из вагона, – предложил один из них голосом, не требующим возражений.
Футболист вытащил наушники, поднялся и, с гордо поднятой головой, покорно вышел из вагона.
– Можно документы ваши, – продолжал требовать уже на перроне тот же полицейский.
Стас начал судорожно хлопать себя по карманам в надежде обнаружить хоть что то, удостоверяющее его личность. Ничего не прощупывалось. При этом его пробирал сильный мандраж, а со лба струйками стекал пот.
– Вы употребляли чего-нибудь сегодня? – продолжал задавать требовательные вопросы полицейский.
– Нет, – машинально ответил футболист. Сам же в это время прокручивал в голове сегодняшний день. Он представления не имел, сколько сейчас времени и когда прошел границу между вчера и сегодня. Поэтому не мог дать себе четкий ответ, когда было последнее потребление. А тем более не мог дать точный ответ, что именно.
– А вот ваш вид говорит об обратном. Нет документов? Тогда пройдемте с нами, выясним вашу личность, – предложил вежливо полицейский, взяв болельщика под руку.
– Куда? Не хочу я с вами никуда идти! Твою медь! У меня другие цели. Отстаньте от меня, – стал выкрикивать футболист и высвободил свою руку.
– Не заставляйте нас силу применять, – угрожающе спокойным голосом предложил второй, грозно выглядевший полицейский.
Пришлось повиноваться. И через некоторое время болельщик уже сидел за столом, нервно вытирал пот со лба дрожащими руками, пытаясь ответить на вопрос, как его имя и фамилия и где он живет. С трудом выдавив из себя информацию, интересовавшую полицейских, болельщик оказался в обезьяннике.
– Посиди немного. Выглядишь ты не очень. Тебе врач не нужен? – с ухмылкой поинтересовался полицейский. – Мы пока тебя проверим.
– Себе вызови, – огрызнулся футболист. – И отдайте телефон с наушниками, хочу музыку послушать.
– Отдохни немного, побудь в тишине, – уговаривающе произнес страж порядка.
Глаза Стаса бешено забегали, хотя они и до этого не были статичными. Его лишили возможности слушать, учивший жизни, голос. «Пёс был прав. Мы находимся в таком несправедливом режиме, где нас ни за что угнетают. Лишают свободы и права выбора. Я же ничего никому не сделал, а сижу за решеткой только за то, что не понравился этим упырям в форме. Они власть. Их надо уважать. За что? Они же тупые неучи. Наверняка, бывшие солдафоны, которым больше некуда пойти после армии. Которые ничего больше не умеют, как щемить народ. Нацепили на себя наручники, дубинки и почувствовали хозяевами жизни. Автоматы на себя повесили против безоружных граждан. Ничего. Если уж из вас сделали служак, то и мне послужите через какое-то время. Скоро. Скоро оно придёт», – футболист многозначительно поднял кверху глаза.
Глава 5
В камере было чисто, по сравнению с квартирой болельщика. Никого из ожидающих больше не было, и футболист свободно расположился на скамейке. Опустив взгляд в бетонный пол, стал раздумывать над услышанным повествованием от пса: «Страшные сказки в детстве, а в дальнейшем детективные рассказы и таинственная атмосфера в церкви лишь готовят почву для последующего формирования способности воспринимать святость армии и родины». Болельщик помотал головой: «Все же с детства сказки любят. Нас с детства готовят свято защищать свою родину с оружием в руках. А потом объявляют мобилизацию и вперёд. За родину, за Сталина. Потом оказалось, что Сталин диктатор ещё тот. Репрессии, расстрелы, ссылки. Но люди его чуть ли не боготворили. Некоторые и сейчас призывают вернуть сталинский режим».
Резко воздух стал становиться тяжелее. Повис запах псины. Полицейский, сидевший за столом, обернулся. Это был уже не строгий страж порядка, а пёс. Морда его растеклась в похожей на гримасу улыбке. Да, и вообще улыбающаяся собака показалась как-то довольно странно болельщику. Вспомнилась фраза Алисы из мультфильма: «Видела я котов без улыбки, но улыбку без кота». Голова стала пульсировать. Запах пса становился невыносимым. Заполнял легкие. Дышать получалось всё труднее. К горлу подкатывал тошнота.
– Дайте воды, пожалуйста, – умоляющим пересохшим голосом попросил полицейского в виде пса.
– Ты правильно рассуждаешь, насчёт армии, власти. Не забывай подключить сюда ещё и религию, – начал своим гавкающим голосом пёс. – Во время революции пытались выгнать веру из ваших мозгов. Но революционеры не нашли чем её заменить. Они плохо подготовились к перевороту. Сломав систему крепкой семьи и веры, решили дать свободу и коммуны. Ты же знаешь к чему привели эти коммуны?
Пёс лязгнул ключами и протянул свою мохнатую лапу со стаканом воды в открытую дверцу в решетке. Футболист жадно схватил протянутую ему ёмкость и жадно опустошил.
– Так и к чему привели? Спасибо, – болельщик протянул пустой стакан обратно. – Я изучал это в школе. Но мне кажется, что ты имеешь ввиду сейчас не совсем это.
– К сексуальной революции. Большевики отменили строгость семейного очага. Браки создавались и прекращались простым согласием. Разрушая супружескую и семейную жизнь, большевики поощряли моральное разложение настолько, что разрешили противоестественные половые отношения между братьями и сёстрами, родителями и детьми. Коммунисткам было за счастье дать своему товарищу по коммунистической ячейке. Все же стало общим и бесплатным. Все стало заебись, как выражался товарищ Летов в своей песенке. Про него мы потом поговорим и углубимся. Нам с ним по пути. А эта сексуальная свобода привела к неконтролируемой рождаемости и болезням. Медицина не была готова к такому повороту. Вот и наплодили страну беспризорниками, а больницы забили сифилитиками. Брак же называли институтом для удовлетворения половых потребностей менее опасным и более удобным способом. Во время переписи населения бывало две, а то и три женщины, называли мужем одного мужчину. Как говорил Троцкий: «Несомненно, сексуальное угнетение есть главное средство порабощения человека. Пока существует такое угнетение, не может быть и речи о настоящей свободе. Семья, как буржуазный институт, полностью себя изжила. Надо подробнее говорить об этом рабочим…» А Ленин ему отвечал: «…И не только семья. Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты… Нам есть чему поучиться у суфражисток: «Даже запрет на однополую любовь должен быть снят».
– Откуда такие познания? Ты присутствовал при их разговоре? – заинтересовался футболист. Вся эта информация казалась ему немного не адекватной. Способ её подачи тоже. Выслушивать пересказ разговора Троцкого с Лениным из пасти собаки одетой в форму полицейского, было странно. Но он привыкал.
– Нет, не присутствовал. Это переписка, – прогавкал пёс. – А насчёт их, – он покосился на свое плечо с погоном, – и армии, хочу сказать, что это неотъемлемая часть любого государства. Но есть один момент два государства, имеющих сильную армию, не смогут находиться в мире длительное время. Это уже не раз проверено, не буду даже останавливаться на этом моменте. Тебе пока хватит, переваривай потихоньку.
– Ты чего там лопочешь? – из лая голос вернулся в человеческий. Через решетку на него смотрели большие глаза старого полицейского. – Давай, выходи.
Страж порядка открыл решетку.
– Можно ещё водички? – кивнул в сторону кувшина, футболист.
– Всю воду выпил. Ты бы к врачу обратился. У тебя вид не здоровый. Бухал что ли?
– Нет, разговаривал с собакой, – болельщик вытер пот со лба. – Очень интересные вещи гавкает. Я потом расскажу как-нибудь.
Футболист с трудом поставил роспись в протоколе дрожащими руками. Под взглядом полицейского руки приняли такую амплитуду колебаний, что подпись получилась не совсем похожей на обычную. Точнее, совсем другой. Попрощавшись, Стас вышел сначала в вестибюль метрополитена, затем поднялся по ступенькам и оказался на Проспекте ветеранов. Я же сюда и ехал. Это конечная остановка. Видимо, не надо было мне сразу выходить. Это задумка такая, сделать несколько кругов перед выходом. Он плюнул на мокрый асфальт, вдохнул глубоко свежий воздух, выгоняя из лёгких вонь пса и направился к королеве, не обращая внимания на шарахающихся от него людей. Футболист совсем их не замечал. Шёл, смотря поверх голов. Моросящий дождь бодряще прыскал в лицо и широко открытые глаза, горящие безумным огоньком.