Евгений Сапибин
Королева пентаклей
Глава 16
Кабинет врача был чисто убран, даже на столе не наблюдалось лишних бумаг. Прошлый визит футболиста оставил другие впечатления.
– Как вы себя чувствуете? Живот не крутит? – с места в карьер начал врач.
«Вот откуда чистота, – догадался футболист, – за бумажки свои беспокоится».
– Вы извините, неудобно прошлый раз получилось. Неожиданно вырвалось. Сегодня уже лучше, никаких позывов, – голосом школьника оправдывался болельщик.
– Ладно, давайте вернёмся к вашей истории. Расскажите более подробно про ваш вечер, про пожар.
– Так я уже рассказывал. Приехал, сжег квартиру. В полицию потом забрали, потом видимо к вам. Я же даже не знал, что это дурка. Пёс этот всю дорогу гавкал.
– Какой пёс? На улице собака к вам прицепилась?
– Какая собака, какая улица. Это не совсем собака. Она гавкает членораздельно. Говорит, одним словом.
– Сейчас она тоже здесь?
– Нет, он уходит. Быстро уходит, когда кто-то посторонний появляется. И это не она, это он. Вы можете мне объяснить, почему я в психушке? Меня до смерти Чалый перепутал в палате. Посреди ночи навис надо мной. Вы же понимаете о ком я? Говорят, к нему хищник приходит. Страшно с таким в одной палате находится.
– Страшно? А вас не смущает, что к вам тоже осуществляются чьи то визиты? У него хищник, у вас пёс.
– Пёс да, приходит. Вы хотите сказать, что я как он, с катушек слетел?
– Я ничего не хочу сказать, я выяснить хочу ваше состояние. Для начала надо, что бы к вам память вернулась. То, что вы осознаёте, где находитесь, уже хорошо. Теперь надо понять, кто вы и как сюда попали.
– Я видел, как их в мешках выносили. Пожарная, мигалки. Гитлер, коммунисты. Он просил не рассказывать, – осекся Диоген.
– Кто просил? Ваш пёс?
– Он не мой. Скорее, я его. Обращается со мной так, как будто я не человек, а животное какое-то.
– А вы человек? Значит, у вас должно быть имя.
– Разумеется. Диоген. Это он меня так называет.
– А другие?
– Кто другие?
– Другие как вас называют?
– Нет других. Сгорели.
– Кому же вы хотели позвонить? Набросились на медсестру ночью, требовали телефон.
– Да, шлюхе одной. Уже не хочу. Она трахается уже с другими, какой резон ей звонить.
– Откуда вы узнали?
– Пёс рассказал. А он все знает. Я ему на слово верю.
– К следующему визиту, я заряжу ваш телефон. Мы пройдемся по списку ваших контактов. Может вспомним кого-нибудь. Проведём лёгкий гипнотический сеанс. Так что не переживайте, вернутся к вам воспоминания.
– Я и так всё помню. Частями и отрывками, но помню.
– Во время сеанса на вашу собачку посмотрим.
– Смотрите. Смотрите, что бы она вас не сожрала. Собачка, – усмехнулся злостной улыбкой футболист.
– Мы аккуратно. Пока идите, отдыхайте. Вам сейчас покой необходим.
– Вот. Покой. А вы меня к буйным психам в палату. Если бы меня задушили ночью?
– Пока, он ещё никого не задушил. Он от вас немногим отличается. Но вы пока один побудете. Отдыхайте.
Отдохнуть у болельщика получилось плохо. Приходил опять пёс и рассказывал неизвестные вещи словами Ленина, цитатами Гитлера. Но ещё всплыл какой-то Крапоткин – анархист. Ещё какие-то его сподвижники. Бакунин вроде. Батька Махно. Но этот персонаж не совсем подходил и на нём внимание не стал зацикливать. Сказал только, что его путь был неправильный, кровопролитный. Собрав вокруг себя бандитов, он испортил мнение об анархистах. И до сих пор существует мнение, что анархист – это никому не подчиняющийся бандит, террорист, несущий везде смерть, насилие и террор. На самом же деле, анархия не поддерживает насилие ни с какой стороны. Анархия – будет их путь, на который надо встать Диогену.
На сеансе гипноза болельщик чувствовал себя не выспавшимся и разбитым. Его посадили в удобное и мягкое кресло, уже в другом кабинете. На голову надели какие-то контакты с проволочками, подключенными к прибору. Попросили расслабиться, надели на глаза темную повязку и, перетянув руку жгутом, ввели жидкость в вену. Доктор стал говорить ровным и спокойным голосом. Просил успокоиться и расслабиться болельщика. Обстановка вокруг, хоть он её и не видел через повязку, тоже расслабляла. Перед глазами появилась маленькая черненькая точка, которая увеличивалась с каждой просьбой доктора о сне и погружении.
– Вы погружаетесь…, – говорил доктор и точка росла. – В сон…, – точка ещё больше увеличивалась. В один прекрасный момент на ней стали прорисовываться очертания. Она стала походить на смайлик. Только не жёлтый, а черный. С белой улыбкой и красными точками – глазами. Через пару секунд смайлик приобрёл четкие очертания, улыбка превратилась в оскал, и пёс громко гавкнул, лязгнув зубами.
– Твою медь! – вскрикнул болельщик и непроизвольно выкинул вперёд руки. Руки упёрлись в плоть, отчего она отлетела. Раздался грот падающей мебели и звон чего-то металлического. Диоген быстро сорвал с глаз повязку, доктор ещё лежал на полу.
– Что с вами? – спросил быстро футболист.
– Всё в порядке. Сидите, не двигайтесь.
Врач, держась за спину и поправляя очки, с трудом стал подниматься с пола. Подошёл к столу, бурча что-то неразборчиво себе под нос.
– Дебил…, конченый…, то блюёт…, – донеслись обрывки фраз до футболиста. «Сам дурак» – подумал он в ответ.
В кабинет забежали двое санитаров. То ли на грохот, то ли на столе была тревожная кнопка, но примчались они быстро. Через пару минут болельщик был уже у себя в палате. Он сидел на кровати, смотря вслед уходящим санитарам.
– Что это вы там затеяли? – раздался громкий лай пса с противоположного угла палаты.
Футболист резко обернулся. Пёс быстрыми шагами шёл к нему. Резко наклонился и лязгнул клыками перед лицом болельщика.
– Что это за процедуры? Мне они не нравятся! Больше ни в коем случае не соглашайся на них! Ты меня понял? – лай пса раскатывался по всей палате, отражался от стен и раскатывался снова, заполняя её всю целиком. Болельщик схватился за голову, сильно зажав уши, и свалился на подушку. Через мгновение он вырубился.
Глава 17
– Скажи мне, Диоген, – разбудил болельщика бесцеремонный голос Психопомпа. – Как ты относишься к браку? У тебя же имеется приличный опыт. Ни один раз пробовал. Судя, по тому, в каком положении ты сейчас, то не очень положительно, – издевательски усмехнулся пёс.
– Не сложилось у меня в отношениях. Ничего смешного в этом не вижу. Мне и так не плохо.
– Конечно, не плохо. Кто же будет терпеть такого алкаша.
– Я же не всегда бухаю. Это просто стечение обстоятельств.
– В курсе я про твои обстоятельства.
– И вообще, моё мнение по поводу брака, может расходится со мнением многих. Не считаю, что брак это наивысший предел мечтаний. Найти себе спутника и прожить с ним всю жизнь. На хер мне такое счастье. Через два года, через три, ну может, крайний срок, через пять, любовь пройдет, а останется только одна привязанность. Если останется. Большинство женщин живут в браке только из-за материального положения. Детей одной тяжело растить. Мужики этим пользуются и гуляют направо, налево. Зато на людях рисуются счастливой семьёй. Любящая пара. Тьфу бл…, – болельщик изобразил плевок на пол, – смотреть противно на эти их уси-пуси. Общался я с одной. Двадцать лет в браке прожила. Потом муж не выдержал – умер. Вот она и пытается найти ему замену. А сама настолько привыкла к однообразию, что с другими мужчинами даже не знает как себя вести. Ей под сорок, а секс в темноте под одеялом и потихоньку, что бы дети в соседней комнате не услышали, считается нормой. Всю жизнь видимо так и жила. Дом, работа, летом на дачу. Всегда с детьми. Любовь с мужем прошла лет через пять совместной жизни, а остальные пятнадцать жили по привычке. На хер она кому такая нужна веселая. Обхохочешься от счастья. Зато верная. Налево точно не пойдет. Всю жизнь верность мужу хранила, так что не в её привычках. Да, и не было никого, наверное, кроме мужа то, – рассмеялся футболист.
– Есть здравый смысл в твоих рассуждениях. Не является семья ячейкой общества, как её везде провозглашают. Она была основой для индивидуальной собственности в дореволюционные времена. Наследство, передача собственности. Ну и власть мужчины, конечно же, – поднял вверх палец с острым когтем Психопомп.
– Ты про гаремы у мусульман?
– Почему обязательно про них. И в православных ячейках общества была полная власть мужчин – отцов. Над женщинами, над детьми. Представить себе невозможно существование одной женщины с детьми в то время. Сейчас-то это тяжело, а тогда это нищенство. Так же над детьми отец имел полностью власть. Так что, такой устрой очень подходил для того времени. А потом революционеры в тельняшках и в красных косынках взяли и сломали этот строй. Решили пожить коммунами. Но не продумали ничего. Браки отменили, а противозачаточные не ввели. Необразованные людишки потыкались направо, налево, да и народили кучу беспризорников. Это я утрирую, конечно. Но в общих чертах, так оно и было. Пришлось обратно семью пропагандировать. Не по плану у них всё пошло, у этих революционеров. Необработанные все. Не продумали ничего, власть свергли, а что дальше делать и не знают. Вот и пошёл властвовать пролетарский террор. Так что мы брак отвергаем. Никакого совместного пребывания до гробовой доски, клятвы верности и подобной ереси. То, что браки на небесах заключаются, тоже ересь полнейшая. Церковь помощница государственной власти. Как власти угодно, так церковь и поёт. Ну, про веру в следующий раз с тобой поговорим, сейчас тебя доктор хочет видеть.
В дверях появился медбрат. Молодой парнишка, с лицом любящего поддать человека.
– Хорошо, что не спишь. Пойдем к доктору, – сказал он пропитым голосом.
«Не ошибся – алкаш он», – подумал футболист и стал вставать с постели.
Доктор сидел за почти пустым столом, кисть руки была забинтована.
– Растяжение связок, после твоего визита, – с не очень дружелюбным лицом продолжил доктор, закончив взаимные приветствия. – Проблем много создаёшь. Уже не знаю чего от тебя ещё ожидать.
– Я не хотел, примите мои извинения, – без тени наигранности попросил болельщик.
– Сегодня постарайся без каких либо выходок.
– Я стараюсь.
– Заметно, – покосился на футболиста врач, доставая что-то из ящика стола. Через мгновение он протянул Стасу его телефон. – Разблокируй, его зарядили.
Футболист приложил палец к считывателю отпечатка, телефон ожил.
– Так, давай посмотрим, – сказал он и забрал телефон. Начал лазать по нему, как опытный пользователь, что-то записывая себе в блокнот. Узнав всё, что его интересовало, спросил:
– Кому же вы собирались позвонить? Я вижу ваши последние звонки были некой девушке под записью Иришка – медсестра. Кто это? – перешел опять на «вы» доктор.
– Проблядушка одна. В больнице познакомились.
– В больнице лежали? Что с вами было?
– В аварию попал. Так, ничего серьезного. Головой ударился.
– Ничего серьезного говорите? – приподняв одну бровь, прищурив другой глаз, поинтересовался с некоторым намеком врач. Что за больница? Я запрос на вас отправлю.
– Сотряс был небольшой, а так всё обошлось, – с нотками сомнения в голосе ответил болельщик и сказал название больницы. Закралось в его голову стечение обстоятельств. Удар головой, сотрясение, больница, теперь психушка. Цепочка наводила на размышления.
– Сотрясение плюс ваши возлияния алкоголя, да ещё наркотики – вот вам и результат, – подвёл итог его размышлениями доктор. – Как давно выписались?
Здесь Стас понял, что окончательно потерял счёт времени. Не мог даже представить, сколько он здесь находится.
– За несколько дней до того, как сюда попал.
– Поторопились с выпиской. Хотя, может это и вы сами усугубили всю ситуацию. Будет ясно после ответа из больницы. Как себя чувствуете? Не тошнит?
– Не, всё в порядке. Не всё же время я блюю. Чего вы так беспокоитесь.
– Забеспокоишься с тобой. На, звони Ирине. Ты же ей хотел тогда так позвонить?
– Уже не хочу. Мне открыли глаза на неё. Хотя давайте.
Футболист взял у доктора телефон и набрал медсестру.
– Да, алло, Стас, – после долгих гудков ответил женский голос. – Ты немного не во время, я занята.
– Трахаешься что ли? Мне про тебя сообщили уже всё.
– Кто тебе сообщил? – вместо отрицаний, раздалось удивление в трубке. – А чего ты хотел? Пропал куда-то. Ни вестей, ни звонков. Что я должна была думать?
– Тебе вообще думать противопоказано! – повесил трубку футболист. – Был прав Психопомп, – обратился уже с гримасой удивления на лице, к доктору Стас.
– Психо что?
– Психопомп. Пса так зовут. Он сказал, что его должны знать, как переправщика мертвых, но есть и другие обязанности. Он вообще до хрена чего знает. С ним не поспоришь.
– Ладно, потом про него расскажете поподробнее. У нас, как я думаю, времени будет достаточно. Данные ваши я списал с телефона. Запрос в больницу отправлю. Так что идите пока отдыхайте.
Футболист в сопровождении санитара направился к себе в палату. Ему уже хотелось поговорить с псом, высказать свое удивление про медсестру. Как он оказался прав. Сначала не верилось. Оказывается, ему можно доверять безоговорочно.
Глава 18
-Доктор намекает, что я крышей потёк, – Диоген начал диалог с ожидавшим уже его пробуждения Психопомпом. За временем следить не удавалось, да и незачем, поэтому утро начиналось, когда проснулся. – Может он прав? Я же, как Герман из пиковой дамы. Тот же, наверное, не считал себя психом. Как вообще понять, когда у тебя катушки съехали? Точнее, ты с катушек. Ну, не ты, короче ты понял. Что-то я заговариваюсь с утра. У меня как будто мир треснул пополам. В одной половине ты со своими поучениями и наставлениями, в другой вот это вот всё, – болельщик обвел руками в воздухе круг. – Эта психушка, доктор, пациенты. Все реально, можно потрогать. Тебя я тоже вижу, но… Дайка я тебя потрогаю.
Футболист поднялся с кровати и сделал шаг в сторону пса. Чёрная шерсть заиграла в свете лампочки, зализанные рога блеснули, как будто были замазаны гелем для укладки волос. Глаза вспыхнули красным огоньком, расплылся оскал в улыбке и его когтистые пальцы изобразили в воздухе щелбан. У только что вставшего футболиста, как от удара под колени, подкосились ноги, и он рухнул на пол, не успев даже среагировать. Падая, зацепил бровью тумбочку.
– Хочешь ещё потрогать? – пёс складывал фигуру из пальцев для щелчка.
– Твою медь! – футболист схватился рукой за бровь, из которой потекла тепла и липкая кровь. – Не хочу я больше тебя трогать. Верю.
– Так вот, на чем мы остановились? Анархия, – поднял вверх свой палец с когтем пёс. – Анархия подразумевает под собой смену власти не насильственным путем, а плавным переходом её от главенствующего меньшинства к самоуправлению народом.
– Почему ты выбрал меня? Я знаю об анархии – панки, хой. А ты мне предлагаешь возглавить движение.
– Главное не знать, а правильно мыслить. Должна быть свобода мышления не загнанная в рамки государственной системой. Большинство же людей живут и не подозревают, что являются рабами государства. Они ощущают себя свободными, пока не пришла повестка на фронт, не важно какой войны. Воюют государства с их политикой за свои интересы. Делят новые плацдармы. А вы идете и отдаете свои жизни с патриотической улыбкой. По телевизору провозгласят об очередной победе, а по факту окажется, совсем обратное. Назовут новых героев, нацепят ордена, кому повезло. Остальных же, невезучих, похоронят, умалчивая о потерях. Выжившие будут работать на восстановление, и слушать байки, как им стало легче жить после выигранной войны. Вот она ваша свобода, о которой вы так любите говорить. Попытки смены власти приводят только к замене одного слоя на другой. Средний класс понял, что так жить больше невозможно, подтянул с помощью пропаганды за собой низшие слои. Свергли тирана. Неважно кого. Правителя – диктатора, царя – самодура, шайку воров и бандитов, пришедших к власти путем выборов. Через какое-то время новая власть подчинит себе все и будет рассказывать, как всем стало легче жить. Каких успехов они добились после революции. Надо только немного подождать, потрудиться и станет ещё лучше. Но для этого ненамного придется увеличить трудодень. Выполнить план пятилетки за четыре года. Ты не в курсе, что в средние века люди по числу часов работали меньше, чем сейчас, в цивилизованное время. Во время развития технологий и заменой человеческого труда. Казалось бы, чем больше машины работают, тем меньше необходимо трудиться человеку. А получается наоборот. Знаешь почему? Потому что государственной машине это не выгодно. Как только наступает избыток, начинается война. И трудовой народ начинает трудиться на победу.
– Ты думаешь, народ выживет в системе безвластия? Предоставленный сам себе? Мне, как человеку не просвещенному, это кажется смешным.
– Просветишься со временем. А пока я тебе скажу, что человек с древних времён живёт по принципу взаимопомощи и взаимодействия. Государство же внушает нам обратное. Что человек не выживет без насилия, полиции, судов и войны. Но опять же, их слова ничем не подтверждены. Если вдуматься, то получается, что чем больше полиции, тем меньше преступность. Но это далеко не так. Чем сильнее армия, тем миролюбивее государство? Тоже не так. Государство становится агрессивным. А два государства с сильной армией просто не могут существовать. Про продажные суды вообще говорить не стоит.
– Очень трогательно повествуешь. И ты предлагаешь мне залезть на броневик и позвать людей за собой? К ненасильственной смене власти? Нас же по каталажкам сразу распихают.
– Вот тебе ещё одно проявление свободы. Вас же держат в загоне, как скот, твердя о свободе. Ваше искусство приходит в упадок из-за того, что человеку, что бы развиваться творчески, необходима свобода. А у вас она отсутствует. Одни пашут с утра до ночи для погашения ипотеки, им не до творчества. Другие почувствовали вкус денег и посчитали это свободой. Начинают творить всякую ересь с целью наживы, что бы заработать ещё больше денег, а ни ради искусства. Посмотри на эти музыкальные проекты, на фильмы. Для кого это все? Для народа? Про книги вообще говорить нечего. Каждый, у кого появились деньги, и соответственно время, считает необходимым издать собственное издание. Собственную книгу, созданную непосильным творческим трудом – копированием цитат из интернета.
– Здесь я с тобой полностью согласен. Никогда не понимал попсовую музыку, основанную только лишь на коммерческой основе. Я тебя любил, как ни кто не любил…, – попытался напеть футболист, но получилось очень отвратно, и он замолчал.
– Искусство отдельная тема. Нам понадобится очень много времени, что бы обсудить все вопросы подробно. Поэтому веди себя хорошо. Не надо провоцировать доктора. Но и на его выпады по поводу своего слабоумия не ведись. Он сам в психиатре нуждается. У него на личном плане полный аут. Не замечал какой у него вид затраханный? У него жена любит нацепить на себя страпон и хорошенько отдрючить его. Доктору это не очень нравится, но сделать ничего не может. Боится, что она расскажет кому-нибудь. Ну, или вообще, кто-нибудь узнает. А так у них хорошая любящая пара, – расплылся в улыбке оскал пса. – Ты же знаешь, что такое любовь? У вас с моей наставницей что-то такое проскакивало, но вы это успешно раздавили.
– Не надо про неё, прошу. Я сожалею, что так всё произошло. Сожалею о своей мести. Месть это не правильно, она не даёт облегчения, только делает всё хуже и ещё больнее. Очень хотел бы вернуть всё в зад.
– Ха-ха, – залаял пёс в голос. Его лай, напоминающий смех, вывел из ностальгирующих воспоминаний болельщика. – Это рассказ о страпоне привел тебя к мысли о движении в зад?
– Иди ты. Не смешно. Ты понял, о чём я говорю.
– Да, не смешно, – сказал пёс и протер своими кулачищами прослезившиеся глаза. – К тебе сегодня гости придут, приведи себя в порядок. Смотреть страшно даже мне, а я поверь, видел многое.
– И опять верю.
– Займись этим, – закончил Психопомп, когда открывалась дверь.
– Ой, ёб…, – только и смог сказать санитар, увидев болельщика. – Что с тобой случилось? Кто тебя так? Дверь же была закрыта.
– Во сне упал, об тумбочку зацепился, – футболист посмотрел на свои руки, заляпанные кровью. Видимо и всё лицо было таким же.
– Пойдём тебя помоем. Нельзя к доктору в таком виде. Только веди себя хорошо.
– Что вы мне сегодня про моё поведение. Хорошо я себя веду, даже очень.
– А кто ещё? – удивился санитар.
– Неважно, – бросил Диоген выходя из палаты.
Глава 19
Санитар завел больного в служебный сортир, что бы привёл себя в порядок, и он увидел себя в зеркало. Всё время нахождения здесь, болельщик не мог себя лицезреть, так как зеркала в его палате не было. Вид его ужаснул. Лучше даже не становилось после того, как он смыл кровь. Его аккуратно выбритая козлиная бородка превратилась просто в бороду. Грязные волосы на голове подросли и загнулись в противоположную сторону помятой половине лица, на которой он спал. Глаза углубились и были обведены темными кругами. Цвет кожи стал серо – коричневым, с красными пятнами. Зато глаза здорово выделялись на всём этом фоне. Они были неимоверно широко открыты, а зрачки расширены. Футболист как мог, привёл себя в порядок. Намочил и прилизал грязные волосы и попытался смыть серый цвет с лица. Он не оттирался, только покрылся ещё больше красными пятнами. Венцом всего украшения светился свежий шрам на брови. В такой красе болельщик и вошёл в кабинет врача.
Доктор сидел на своём месте за столом, напротив него сидела девушка, повернувшись спиной к вошедшему. По одежде, прическе и осанке футболист мгновенно узнал сидевшую.
– Твою медь! – только и вырвалось у него. Изобразив плач, болельщик повернулся к санитару и захныкал ему в плечо. «За что мне всё это? Как это понимать? Я же видел, как она сгорела», – проносились вопросы в его голове.
– Ты сегодня одна и одета? – обратился Стас к королеве. – Где твоя подруга?
– Пипец, – вырвалось у предсказательницы, когда она обернулась и оглядела болельщика. – Как люди меняются. Я бы тебя не узнала, встретив на улице.
– Спасибо за комплимент. Вы со своей подругой приняли полноценное участие в этом преображении. Он нас слышит? – кивнул футболист в сторону врача.
– Слышит, он же не глухой. Я только что с ним разговаривала.
– Объясните тогда мне, что происходит? Я тебя в мешке видел. И вообще, ты голая только приходила последнее время. И не одна.
Футболист опустился на стул, голова его кружилась, а широко открытые глаза бегали с девушки на врача и обратно. Ситуация не поддавалась никаким объявлениям. «Пес сейчас не придет, не объяснит. Он никогда не приходит при людях, – хлопнул себя по лбу ладошкой болельщик, – придётся самому догадываться».
– Я пригласил Наталью. Взял номер из твоего телефона прошлый раз и пригласил. Она любезно согласилась подтвердить твою личность, – спокойно и непринужденно объяснил доктор.
– Так она же сгорела. Я видел. А сейчас сидит и улыбается. Ничего смешного не нахожу. Ничего не понимаю.
– Ну, как видишь, не сгорела. Даже не обожглась. Так это у неё, по твоему мнению, пожар был?
– Конечно. Пожарные, мешки с трупами, – сомнение появилось в голосе болельщика.
– У вас был пожар, Наталья? – обратился врач к девушке.
– Какой пожар? С чего вы взяли?
– Так вот, дорогой поджигатель, никакого пожара не было. Ни кто не сгорел. Ради уточнения, я осведомился в пожарной инспекции, у них был вызов в тот район только на возгорание помойки. А в полиции сказали, что ты напал на дворников, выносивших мусор из подъезда. Жильцы тебя остановили. Так что пожар оказался игрой твоего воображения.
Футболист подскочил к предсказательнице, обнял и начал целовать во все места, куда мог добраться, потому что та усердно отстранялась. Может из-за неприятного запаха, исходившего от болельщика, а может из-за его бороды, девушка упёрлась руками ему в плечи и пыталась оттолкнуть.
– Хватит, Стас. Давай позже ты проявишь свою любовь.
– Как я рад тебя видеть живой и невредимой. Ты не представляешь, как я рад, Натусик. У меня прям камень упал…
– На голову упал, – перебила его королева. – Пипец ты допился. До дырки.
– Не только допился, там ещё наркотики и авария, – добавил доктор.
– Авария? Ты в аварию попал?
– Да, из-за твоей любовницы. На неё засмотрелся и на красный выскочил. Машина в хлам.
– Не фиг на баб засматриваться. Погубят они тебя. Может это и не она была вовсе? – Подмигнула королева футболисту.
– Я теперь начинаю сомневаться. После таких открытий. Я действительно Герман? – болельщик покрутил пальцем у виска.
– Не Герман, а Станислав, – уточнил врач. – У нас вам придется побыть некоторое время. Я не знаю, в каких вы отношениях, но если есть такая возможность, Наталья, привезите вашему другу средства личной гигиены. Его мы пока не можем выпустить на улицу.
– Да, конечно. Я завтра же привезу, – на удивление быстро согласилась предсказательница.
– А я вот тоже не знаю насчёт наших отношений, – сделал задумчивый вид болельщик.
– Мы наши отношения завтра обсудим, – подмигнула королева. – Не будем доктора впутывать в нашу длинную личную жизнь.
– Да, доктору бы, наверное, тоже не хотелось кого-нибудь впутывать в свою личную жизнь, – рассмеялся в голос футболист, вспомнив сегодняшний рассказ пса про страпон. – Правильно, доктор?
Доктор резко смутился, покрылся красным цветом, но ничего сказал. Только вопрошающе взглянул на Стаса. Его интересовал, видимо, вопрос: – «Откуда информация?».
Доктор набросал список необходимого и передал королеве. На этом они распрощались, договорившись о завтрашней встрече, и футболист, вдохновленный сегодняшними событиями, направился к себе в палату. У него действительно упал камень, и стало намного легче.