Евгений Сапибин
Королева пентаклей
Глава 6
После продвижения быстрым шагом, футболист ощутил нехватку никотина. Похлопав себя по карманам, нащупал пачку сигарет. Прикурил и расположился на близстоящей скамейке. Погода не располагала к посиделкам, но болельщика это не смущало. Не хватало только музыки. Он исправил это положение, включив Мэнсона. Под раздававшиеся из наушников ритмы, оглянулся по сторонам и не узнал местность. В темноте под дождем было трудно ориентироваться. «Похоже из меня хреновый рулевой. Я ушел не в ту сторону. Твою медь!» – выругался футболист.
– Угостите сигареткой? – попросил подошедший парень в накинутом капюшоне, из за которого не было видно лица.
Стас молча протянул дрожащей рукой сигарету. «Никак мне не отогреться. Колбасит», – с сожалением подумал болельщик.
– Благодарю, – голос парня перешёл в лай. Он плюхнулся рядом на скамейку. – И прикурить, – склонил свою собачью морду с зажатой в клыках сигаретой.
– Ты меня пугаешь, – вздрогнул футболист. – Можешь появляться как-нибудь не так. И так нервишки пошаливают.
– Привыкнешь, Стасик, – усмехнулся пёс. – Ты знаешь, хочу с тобой порассуждать, пока курим, на тему человеческого счастья. Вот вы нарисовали для себя определенные стереотипы своих целей. Стремитесь быть счастливыми. А что вы решили выбрать эталоном счастья? Брак. Счастливый брак. Брак заведомо не может быть счастливым. «Любви до гроба» не бывает. Бывают отношения, которые длятся «пока смотреть не разлучит…». У мужчины стадия «любви» длится месяц. Через полгода совместной жизни собственно эротическое чувство, характеризующееся спонтанным сексуальным желанием, возникающим по отношению к конкретному сексуальному объекту, в мужском организме почти не прощупывается. Как ты думаешь, человек является моногамным? Посмотри на своих сородичей – обезьян. Можно, конечно, сравнивать вас с лебедями. Но они, в добавок ко всему, через полмира летают. Один раз пролетев, запоминают дорогу навсегда. У вас же чувство любопытства отклонит вас от маршрута. Проблема в том , что быстро утомляет заниматься семьёй и отношениями с партнёром. С лёгкостью себе объясняете, что во всем виноват партнёр. Не то сделал или, наоборот, не сделал. Про супружеские измены и вовсе говорить не хочется. Они были и будут. Но культура вдолбила человеку, что он должен быть верным семьянином, что брак – это венец всему и высшая ценность. Причем проповедуют это люди, которые или вовсе, по причине своего монашества, не женаты, или должны быть такими, коли верно наставление их Спасителя: «Если приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, жены и детей, и братьев и сестер, а при том и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником». Это в Евангелие от Луки так написано. Не читал?
– Нет, не увлекался, – футболист достал ещё одну сигарету и протянул собеседнику.
– Много куришь, – усмехнулся пёс, – хотя ты от этого не умрёшь. Так вот, продолжим. Вы наивно полагаетесь, что некая «святая аура брака» освятит ваш союз и неизбежные в таких случаях сложности исчезнут сами собой. Но они не исчезнут – на то они и неизбежные. Брак потерял свои прежние преимущества. Раньше у него были существенные приоритеты. В нем была экономическая целесообразность. При царском режиме тяжело представить себе существование женщины с ребенком и без мужа. Ей бы просто не на что было жить. Женский труд не был востребован, кроме труда в сфере проституции, за который опять же платили мужчины. Женщины приравнивались к имуществу. Революция, конечно, сравняла положения полов, разрушив статус семьи. Но пошла не туда. Об этом чуть позже. Сейчас хочу донести до тебя суть. Одну из главных направляющих на том пути, по которому тебе придется идти. Общественное мнение всё ещё транслирует идею брака, но фактически социальная среда никак поддержанию этого общественного института более не способствует. Новые, адекватные реалиям культурные нормы пока в обществе не сформированы, а ваше внутреннее ощущение «добра и зла» всё ещё принадлежит прошлому. Вы должны по-новому строить свои отношения с партнёром, но пока даже не знаете, с какой стороны за это дело взяться. Вот здесь ты мне и понадобишься, подскажешь людям. Подсказать надо будет доходчиво, что бы они пошли за тобой. Это будет передел похлеще ленинской революции и гитлеровского фашизма. Придется объединить эти два направления и подкрепить все сталинскими репрессиями. Но хотелось бы обойтись без них.
– Хера себе поворот событий. Я понять не мог к чему все эти твои несвязанные рассказы. Я же ведь далеко не оратор. Не наблюдал в себе лидерских качеств, – был удивлен футболист своей роли. Такого он не ожидал. У него были, конечно, сомнения насчёт брака, но что бы вот так, совсем его отменить. Как же те, кто считает себя счастливым семьянином. Как же воспитание детей. – Это же придется менять весь режим, всю систему. Весь строй. Да, и религию тоже придется поменять.
– Затем я и пришёл сюда. Без моего участия, никому не справиться. Думаешь эти мировые лидеры сами пришли к таким глобальным переворотам? Не обошлось без меня. Плохо только всё продумывал. Не брал в учёт человеческий фактор. Тяжело мне принять то, что я не имею. Так что ты не переживай, Стасик, не ты первый. И последний тоже вряд ли ты. Положись на меня, – усмехнулся пёс и бросил окурок в урну.
Поднявшись, похлопал болельщика по плечу и сказал уже похожим на человеческий голосом:
– Ты что потребляешь? Совсем крыша потекла? К врачу сходи.
Парень поправил капюшон и пошел прочь.
Глава 7
Стас брёл по тёмной улице. Нечастые, встречные прохожие бросали на него странные взгляды. Задерживали глаза на пару секунд и пытались быстрее отвести их в сторону. Дождь усилился. По лбу болельщика стекали капли, заливая глаза. От этого картинка становилась расплывчатой. Он периодически протирал глаза, но резкость почему-то не улучшалась. Картинка плыла. Болельщику стоило огромных усилий, что бы сфокусироваться. При этом он то широко открывал глаза, то их прищуривал. Во рту всё пересохло и становилось тяжело дышать. Язык, пересохнув, приклеился к нёбу и перекрывал подачу кислорода. Футболист усердно пытался его отклеить, широко открывая рот. Когда же язык отклеивался, и воздух врывался в легкие, болельщик наслаждался, жадно его вдыхая. Возможно, эти громкие вдохи и привлекали внимание прохожих. Озираясь по сторонам, периодически открывая широко рот и глаза, футболист всматривался в дома. Но дома превратились в расплывчатые силуэты, с размазанными на них светящимися пятнами окон. «Твою медь! Надо вспомнить номер дома. И искать по цифрам», – решил болельщик и полез сквозь кусты, что бы подобраться к номерному знаку поближе. Цифры сливались в пятна и никак не хотели разделяться. Футболист напрягал зрение изо всех сил, раскрывая и прищуривая глаза, пробираясь сквозь кусты. Вдруг ветка соскочила у него из вытянутой вперёд руки и, свистнув, обожгла кожу под глазом на щеке. «Твою медь!» – не сдержался Стас. Вылез из кустов, плюнул на асфальт и на это занятие. Присел на окружающий злополучный куст заборчик и закурил.
Вдыхаемый дым смешался с запахом псины, и подкатила тошнота. Безумно хотелось пить.
– Над обезьянами опыт ставили, – всплыл гавкающий голос, и высокая фигура появилась перед ним. – Взяли из клетки, где они содержались, одну обезьяну и показали ей определенные сложные манипуляции, что бы достать из закрытой ёмкости банан. Обезьяна долго тренировалась, наконец, запомнила все движения и легко доставала банан. После чего ее вернули к своим сородичам. И поставили ёмкость с бананом. Наученная обезьяна совершила манипуляции и достала банан. Её же соплеменники, посмотрев на это, просто отобрали у неё банан. Они не стали пытаться запоминать те манипуляции, а просто отобрали. Зачем напрягаться, запоминать, когда можно просто забрать. Тогда экспериментаторы взяли самую сильную обезьяну из клетки, их вожака, и научили её тем же действиям. Когда обезьяна достала банан, по возвращении в клетку, ни кто из сородичей не посмел отнять у нее банан. Все стали запоминать те действия, которые проделывала обезьяна, для получения плода. Тебе надо стать такой обезьяной. Не в прямом смысле, – рассмеялся лающим смехом собеседник. – Тебе надо стать вожаком. Тебя должны слушать, а не отбирать у тебя банан.
Болельщик смотрел на собеседника широко открытыми глазами, периодически их протирая. Но лица всё равно не было видно. Только блеснули клыки во время улыбки.
– Дай, закурить, – продолжил лаять возвышавшийся над ним собеседник.
Болельщик протянул ему сигарету.
– И огонька тоже, – продолжил уже человеческий мужской голос.
– Пошёл на хер отсюда! – выкрикнул футболист в лицо, склонявшееся над ним с сигаретой, в надежде прикурить.
– Ты чего мужик? – удивился человек с сигаретой.
«Ты должен быть сильной обезьяной. Вожаком обезьян. Ну, или как то так», – выплывали напутствия пса в голове футболиста. С этой мыслью он резко поднялся и врезал кулаком в челюсть склонившегося. Тот отлетел назад, задрав вверх ноги, и рухнул в лужу на тротуаре.
– Бля., – только и успел прохрипеть мужик в луже перед тем, как его рот заткнул прилетевший кроссовок футболиста.
– Прикурить ему. Раскуривай! – Стас бросил окурок в окровавленное лицо валявшегося в луже мужика. Сплюнул на него и пошел дальше искать дом королевы.
Глава 8
Дождь всё сильнее заливал глаза. Руки футболиста работали как дворники, только в разнобой, смахивали воду, стекавшую по его лицу. Куртка намокла и висела на болельщике мокрым мешком. Тело начинала пробивать дрожь. Картинка перед глазами совсем потеряла очертания. И как не старались махающие, теревшие глаза, дворники, видимость не возвращалась. Как будто струи воды текли по лобовому стеклу. Футболист попытался напрячь зрение, что бы присмотреться и понять, где он находится. Но от напряжения в голове что-то щелкнуло, и она резко закружилась. Чтобы не упасть, болельщик попытался наклониться и ухватиться за оградку газона, с целью на нее присесть. Но в это время телевизор выключился. Картинка погасла, как будто кто-то нажал красную кнопку на пульте. Экран стал пустым и черным.
– О, Стасик. Ты рано ко мне, я тебя ещё не жду, – рассмеялся лающим смехом пёс.
Вокруг стало всё теплым и сухим, как будто кто-то резко затопил печку. Даже слышалось, как потрескивают горящие дрова в топке. «А может это горят костры. Под котлами. И где-то рядом черти подкидывают дровишки. Это от них так прёт псиной» – пытался соображать мозг болельщика. Запах псов или чертей перекрыл доступ кислорода. Каждый вдох давался с трудом.
– Ладно, пока ты здесь, напомню тебе, как ты хотел поджарить моих девочек. Словно инквизитор, сжечь их на костре. Подумать только, до какого сумасшествия доходят люди, пытаясь оправдать свои извращения. Сжигать женщин на костре, что бы изгнать из них дьявола, – засмеялся пёс. – С какого перепугу они решили, что он боится огня. Какому-то священнику одна отказала, он её и сжёг. Сослался на то, что она ведьма и так надо с ними поступать. А толпа подхватила эту идею. Толпе нравятся всякие извращения. Никто и никогда не будет делать в одиночку то, что может себе позволить в толпе. Вот и стали публично женщин жечь, для удовлетворения собственных потребностей в зрелищах. Что-то я отклонился. Я тебе покажу одно учебное пособие, раз уж ты здесь. Преподам тебе урок. Посмотри внимательно.
Дрова, горевшие где-то рядом, затрещали ещё сильнее. Температура вокруг поднималась. Видимо черти заработали активнее. К запаху, исходившему от них, прибавился запах дыма и гари. Вскоре температура поднялась до такой степени, что стала обжигать лицо. Дым заполнил лёгкие. Доступ кислорода закрылся. Болельщик открыл глаза и закашлялся, пытаясь выдавить из лёгких весь дым. Кашлял до рвоты. Картинка стала приобретать очертания.
Капли дождя почувствовались на его горящем лице, сбивая жар. Реальность постепенно опускалась. Он приподнялся над газоном, на котором лежал в своей блевотине. Постепенно возвращался и слух. Вокруг что-то потрескивало, и кто-то кричал. Слышался говор людей, сливающийся в гул. Запах псины развелся, но остался запах дыма.
«Что-то горит», – пришла первая мысль в пробуждающуюся голову болельщика. Он огляделся по сторонам. Картинка стала четкой, как будто компьютер перезагрузили, и видеокарта заработала нормально. Совсем рядом, за углом, работали мигалки, освещая территорию голубым периодическим светом. Все затянуло дымом. «Видимо пожарные тушат что-то. Что-то. Твою медь! Это что-то это же квартира королевы. Пёс же сказал, что преподаст мне урок», – паника надвигалась на футболиста. Он пытался вспомнить, как оказался на газоне, но память отказывала. Он не мог вспомнить, что было перед щелчком, когда выключился телевизор. «Он специально мне свет выключил, чтобы не было возможности осознавать, что я делаю. Это же я поджог её в квартире, как и планировал, а память сейчас вернётся. Это просто шок. Твою медь. Они же сгорят», – с этой панической мыслью футболист поднялся на ноги. Почва под ними шаталась. Болельщик, неуверенными шагами, направился ко входу в подъезд. Для этого надо было обойти дом. Футболист проковылял мимо пожарников и стоящей со включенными проблесковыми маячками, пожарной машины. На подходе к подъезду, он увидел, как люди в оранжевых жилетках несут черные мешки от входа в подъезд. «Не может быть», – паника снова накрыла футболиста.
– Твою медь! Нет! Наташка! – не своим голосом заорал футболист и бросился к людям в жилетках. Подбежав, стал выхватывать мешок у человека в жилете.
– Эй, зачем так делаешь? – пытался выяснить человек в жилете с акцентом.
– Покажи мне, кого вы выносите, – футболист вырвал мешок из рук человека с акцентом. Одной рукой он пытался разорвать мешок, а другой отталкивал мужичка в жилете. Мешок не поддавался, пальцы со скрипом проскальзывали по мокрой пленке.
– Нада чего? – недоумевал второй обладатель мешка с жилетом.
– Покажи ты! Открой мешок. Блин. Мне надо видеть, – болельщик в панике переключился на второго. Стал хватать его мешок.
– Рассыпать сейчас будешь, – отталкивал его второй.
– Что значит рассыпать? – ещё больше запаниковал болельщик.
– Угомонись мужик, – произнес голос сзади. – Чего ты до них докопался?
– Этот дебил, там на газоне походу и валялся, – сделал вывод второй голос сзади.
Стас обернулся, и кулак одного из говоривших прилетел в подбородок.
Телевизор снова выключился.
Глава 9
– Совсем у тебя беда с твоим телевизором, – прогавкал пёс. – Ничего, я включу тебе картинку, пока ты валяешься, чтобы не скучно было. Совместишь приятное с полезным.
В глазах болельщика появился рябящий экран, как в начале сериалов «НВО» или просто отсутствие сигнала на ТВ. Рябь прошла и включилась чёрно-белая картинка. Человек, в котором сразу узнавался Гитлер, читал с трибуны свой «Майн Кампф»: «Основная причина заключается в проституировании любви. Если бы даже проституция не приводила к сифилису, то уже одних её моральных последствий было бы достаточно, чтобы уничтожить целый народ медленно, но верно. Эта евреизация нашей духовной жизни и маммонизация полового инстинкта рано или поздно приведут к уничтожению всего нашего молодого поколения». Активно жестикулируя руками, кидая выпады в разные стороны, читал текст перед огромной толпой нацистов фюрер. Странно было то, что речь звучала на гавкающем немецком языке, а футболист понимал всё дословно, хотя никогда не учил этот язык. «Единственной причиной вымирания культур было смешение крови и, как следствие, снижение уровня развития расы. Ибо люди гибнут не в результате проигранных войн, а в результате ослабления силы сопротивления, присущей только чистой крови», – кричал Гитлер, пока резко не появилась другая, уже цветная картинка. Как будто просто переключили канал. Какой-то мужик в военной форме времён второй мировой, тоже читал речь перед толпой: «Вся наша любовь, наша преданность, наша сила, наши сердца, наш героизм, наша жизнь – всё это принадлежит тебе, великий Сталин, вождь нашей великой родины. Командуй своими сыновьями. Они могут перемещаться в воздухе и под землёй, в воде и в атмосфере. Люди всех времён и национальностей будут помнить твоё имя как самое замечательное, самое могучее, самое мудрое, самое прекрасное. Твоё имя начертано на каждом заводе, на каждом станке, в каждой стране мира, в сердцах всех людей. Когда моя жена родит ребёнка, первое слово, которому я научу его, будет «Сталин». Снова щелчок и переключился канал. «Иррациональными формами проявления сдерживавшихся деструктивных стремлений стали концентрационные лагеря и преследования евреев, уничтожение всякой чистоты человеческих помыслов и отношений, «выкашивание» городского населения с помощью садистских «спортивных» бесчинств, устроители которых только и могут чувствовать проявление живого в прусском шаге, гигантский обман народа, называющий себя государственно-авторитарным представительством интересов народа, исчезновение десятков тысяч молодых людей, которые чистосердечно и наивно полагали, что служат идее, уничтожение результатов человеческого труда, имеющих многомиллиардную ценность, одной лишь небольшой части которых хватило бы для устранения бедности во всем мире. Короче говоря, мы имеем дело с шабашем ведьм, который будет повторяться вновь и вновь до тех пор, пока носителям знания и труда не удастся уничтожить в себе и в окружающем мире массовый невроз, называющийся «высокой политикой» и живущий за счет беспомощности, коренящейся в характере людей», – зачитывал текст перед аудиторией очередной докладчик.
– Ты никогда не задумывался, почему электрики, сантехники, доктора имеют образование, а политики нет? – прервал трансляцию гавкающий голос пса. – Не напрягайся, я тебе отвечу. Потому что дурачить народ учиться не надо. Вся политика основана на лжи. Коверкается, переписывается, как удобно история. Подгоняются факты. Затем вливается в уши доверчивых людей. Что я тебе рассказываю, ты и так всё знаешь, – усмехнулся пёс. – Поэтому мы не будем создавать политическое движение, мы пойдем другим путем. Но для этого тебе потребуется информация. Послушай ещё, все равно бездельничаешь. Снова выключился «НВО». «Гитлер неоднократно подчёркивал, что говорить с массами необходимо на языке чувств и верований, а не разумных доводов, доказательств и знания», – похожий на историка мужичок в костюме зачитывал доклад. «Может пёс думает, что я знаю кто это?» – спросил у себя болельщик. Его размышления прервались. Телевизор снова переключился, и картинка превратилась в 3D изображение.
– Эй, алле! – кричало склонившееся над ним лицо в кепке с кокардой. – Живой, – крикнуло оно же, отвернувшись к другому слушателю.
– Чо, грузить будем? – крикнули ему в ответ.
Дождь моросил в лицо болельщика, возвращая к реальности. Лицо в кепке превращалось в сержанта полиции, проявлялись болезненные ощущения в подбородке.
– Документы у тебя есть? – задал вопрос сержант.
Болельщик попытался, что-то сказать, но острая боль в скуле остановила. Рука дернулась к больному месту. Получилось только простонать:
– Ммм, бляяя…
– Давай грузить его, в отделе разберемся. Неохота тут под дождем стоять, – предложил второй полицейский.
– Поднимайся, поехали, – дёрнул футболиста сержант, пытаясь поднять.
Болельщику помогли забраться на заднее отделение полицейской машины и закрыли за ним дверь.
Глава 10
Болельщик устроился на жестоком боковом сидении, сжавшись от холода. Напротив сидел сжавшись ещё один пассажир. В темноте его было плохо видно. Через решетку было слышно как в салоне болтами о чём-то полицейские и временами прорывалась с шипением рация, оповещая о происшествии. Вдруг машина подскочила на кочке, болельщик неприятно подпрыгнул на жёсткой скамейке. Его попутчик тоже подскочил. Этот прыжок его видимо пробудил, и он, приподнимая, повернул голову в сторону футболиста.
– Нравится тебе путешествовать, – болельщик узнал гавканье пса и в темноте стали просматриваться его уже знакомые черты. Глаза светились красным огоньком, а внизу под ними мелькали ярким белым светом клыки, складываясь периодически в оскал, чем-то напоминавший ехидную улыбку. – Ну, всё, моли, чтобы закончилось всё удачно. Хотя кого тебе молить, какими молитвами, решать самому.
С этими словами пёс достал из кармана свёрнутую газету советских времён. О времени её издания говорил стиль оформления. Ордена с Лениным рядом с названием «Советская правда». Вот послушай, что про нее пишут:
– Рабочая сила, подобно любому другому товару, покупается и используется владельцами средств производства (государством или индивидуальными капиталистами). Получаемая трудящимся «заработная плата» приблизительно соответствует тому минимуму, который ему необходим для восстановления своей рабочей силы. Экономика, которая ставит своей целью извлечение прибыли, не заинтересована в сбережении рабочей силы. Рост механизации труда приводит к такому избытку рабочей силы, что для затраченной рабочей силы всегда можно найти замену.
Закончив чтение, пёс потряс газетой в воздухе. Оскал его белых клыков принял ещё более злобное очертание, а глаза стали более красными. Он похлопал себя по карманам в поисках сигареты.
– Не надо здесь курить, – жалобным голосом попросил футболист. «Ещё и мне из-за тебя достанется», – подумал про себя, а вслух сказал, – Вредно.
– Вот послушай ещё, – как будто не замечая слов болельщика, продолжил гавкать пёс, увлеченно бегая по газете красными глазами. – Независимо от их оценки, они не оставляли места для сомнений в том, что в тридцатых годах советское общество не имело ничего общего с первоначальной программой коммунистической партии, в которой содержалось требование постепенного упразднения государства. Это – константа объективной реальности, а не политическая программа действий против Советского Союза! – чтец, улыбнулся оскаленной улыбкой. – В тридцатых годах уже всем было понятно, что идёте не той дорогой. Но нет, вы всё шли и шли, прославляя вождя всех народов. А надо было упразднять государство, как и планировалось изначально во время революции. Не доработали план действий. Сбились с дороги. Погрязли в лозунгах политики и труда. Патриотизм. Вот правильно пишут: «Социальные последствия такого патриотизма сопоставимы с реакцией женщины на сексуальный контакт с импотентом».
Футболист было засомневался, что в советской газете пишут такие строки, но поднятый вверх палец с острым когтем чтеца, быстро развеял его сомнения.
– Вот ведь, правильно пишут, – перелистнул страницу пёс. – Для претворения в жизнь общественного самоуправления необходимо изменить не только форму государства. В соответствии с задачами и нуждами народных масс необходимо изменить общественную жизнь и управление ею. Общественное самоуправление должно постепенно занять место государственного аппарата или взять на себя его рациональную функцию.
Пёс уставился на болельщика красными глазами. Под его взглядом стало совсем не по себе. И так продрогшее тело стало знобить ещё сильнее. По лицу текли капли то ли холодного пота, то ли воды с мокрых волос.
–-Ты понимаешь меня? Понимаешь суть, которую я хочу до тебя донести? Нужно убить в себе государство, как завещал Егор Летов, – закончил свою мысль чтец.
В голове футболиста заиграла известная песенка упомянутого певца, про ржавый бункер и свободу.
– Так как ты теперь лицо посвященное, надо тебе достойный псевдоним придумать. Что бы звучал и со смыслом, – задумчиво с ехидным оскалом, размышлял наставник футболиста. – Диоген. Точно, Диоген! Как тебе? Переосмыслитель ценностей. Первый в мире анархист. Думаю, вполне тебе подойдёт. Так что решено. Будешь Диоген.
На этом голос пса стал меняться в очередной раз, переходя на мужской крик:
– Начальник, тут соседу совсем плохо. Колбасит его не по-детски. Аж машину всю трясет, не чувствуете?
– Приехали уже, – выкрикнул полицейский попутчику футболиста.
Машина остановилась. Щёлкнул замок, дверь открылась.
– Вылезай! – скомандовал полицейский.
Болельщика всего трясло. Дрожащей рукой он придерживался за стенку и пытался подняться на трясущиеся ноги. Устоять на полусогнутых дрожащих ногах удавалось с трудом. А процесс спуска на асфальт вызывал в голове панический страх.
– Вылазь, кому говорю, – настаивал страж порядка.
Собравшись со всеми остатками сил, футболист прыгнул на асфальт, но не удержался на ногах, и его повлекло вперёд. Сделав несколько быстрых шагов, он рухнул на асфальт.
– Он пьяный что ли? Не пойму никак, – обернулся с вопросом полицейский к напарнику.
– Хрен его знает. Вроде не воняет, – ответил второй.
Подхватив болельщика под руку, полицейские завели его в отдел. Отвели в камеру и закрыли за ним решетку. Сами стали оформлять попутчика. В отделении было тепло, и футболист начал потихоньку отогреваться. Тепло волнами стало растекаться по его промерзшему телу. Ужасно хотелось пить, но попросить он не мог, ужасно болела челюсть. Он прилёг на скамейке и расслабился. В камере он был один и мог себе это позволить.